Текст книги "Огненный принц из Маншаллы"

– Я не хочу умирать! – Рыжая завидела в бойнице глаз чудовища, и от ужаса чуть под лавочку не забилась, закричала: – Не хочу! Спасите! Кто-нибудь!

Я пробил твари голову сфокусированной пламенной нитью, чудище с воем отцепилось, и захрустело под колёсами, когда бронемобиль затрясло. Упорные черти. Мы их уже с десяток переехали, но они всё прыгали, прыгали, и прыгали.

Вдруг меня швырнуло в стенку, и я до вспышки в глазах приложился головой, услышал страшный скрежет, чьи-то крики. Когда в себя пришёл, понял, что бронемобиль остановился. Из пола торчали полуметровые когти, которые пронзили разведчиков насквозь. Рыжую, десантный отсек, репитер – всё забрызгало кровью.

Из земли полезли, козлы. Я ни на секунду бдительность не терял, дракон меня разорви, но совсем забыл глядеть под ноги.

– Валим! – крикнул я. – Живо валим отсюда, дура!

– Я не хочу наружу! Не хочу! Отстань от меня!

Я вытянул рыжую из-под лавки, схватил чемоданчик, пинком распахнул дверцу, и мы вывалились прочь из кунга. Вывалились вовремя, ведь здоровенная тварь с длиннющими когтями вылезла на поверхность, а бронемобиль был для неё словно игрушка – она держала его на вытянутых руках. Взмах когтей, блеск лезвий, бронемобиль вместе с репитером разлетелся на куски.

Рыжая пошевелиться не могла, и сидела на асфальте. Ладони в кровь расшибла, хватала воздух ртом, будто выброшенная на берег рыба. Ей дыхание перехватило, когда монстр обратил к ней уродливую безглазую морду.

Меня посетила шальная идея свалить.

Сдалась мне эта бесполезная баба? Визжит, кричит, а толку в бою никакого.

И только я собрался дать дёру, как вдруг не смог пошевелиться. Мозг сгенерировал совершенно нехарактерную мысль: «А что подумает Саша, если узнает, что я позволил человеку умереть? Кем он меня тогда посчитает? И разве охотник бросает людей в беде?»

– Да чтоб тебя, стерва рыжеволосая! – крикнул я, и ударил чудовище густой струёй пламени в голову. – Вставай!

Тварь бесновалась от боли, но не дохла. Вслепую размахивала когтями в попытках достать меня. Разок лезвия перед носом просвистели, но я не мог дёрнуться, пока знал, что рыжая рядом. Если отойду хоть на шаг – девку порвут в клочья.

К счастью, дохлых чудовищ вокруг валялось достаточно, чтобы немного разогреться. Я вытянул свободную руку, принялся качать астральную температуру, перекачивать мощь в струю пламени. Становилось жарче, по моему лицу заструился пот, а ладонь жгло – она вот-вот могла обуглиться. Было ясно, что настолько резкий прирост силы в боевых условиях мог дурно для меня закончиться, что неподготовленное к интенсивному применению магии тело имело предел, но выбора не было. Я не ослаблял напор огня до тех, пока рожа чудовища не расплавилась и оно не повалилось замертво.

Противно запахло пережаренной плотью.

Колонна удалялась от нас, неслась в сторону предыдущего квартала. Только пыль из-под колёс летела. Крупные когтистые чудовища лезли из-под земли, остатки лупоглазых, особей десять, брали нас в окружение. Многочисленная стая чудищ мчалась к нам из разбомбленного микрорайона. Им удалось выжить, потому что они спрятались под землёй вместе с когтеносцами. Честно, я не планировал подыхать в этой вылазке, ведь дел было слишком много. Однако без подобного риска реализация плана с Проводником заняла бы непозволительно много времени. Да и вообще, безрисковые действия редко приносят существенные результаты.

Я рискнул, и проиграл. Так сложилось. Оставалось лишь храбро принять смерть.

«Вот и всё», – пронеслось у меня в голове.

– Спина к спине! – приказал я.

– Я не могу! – жалобно крикнула рыжая сквозь слезы.

– Ты сюда в поисках приключений припёрлась? – крикнул я, и свирепо глянул на неё. – На смелость себя проверить решила? Так хотя бы перед смертью не будь вонючим ссыклом! Продай душу подороже! Смерть на охоте – лучшая в мире смерть! И если не хочешь, чтобы тебя поминали бесполезной сопливой сучкой, отрывай своё сидалище от земли, и живо прикрой мне тыл! Спина к спине, я сказал! Быстро!

Я не ожидал, что достучусь до неё, однако получилось на удивление хорошо. Хоть рыжая дрожала, ей удалось найти в себе силы двигаться, и мы встали спина к спине.

– Ч-что делать? – спросила она, заикнувшись.

– Жечь тварей! – крикнул я, и воспламенил ауру, приготовившись к обороне. – Жечь до последнего вздоха! Если жить достойно не научилась, значит, я научу тебя достойно умирать!

Глава 7. «Цвет пламени»

Я осознавал, что бежать некуда. Твари мчались к нам со стороны микрорайона, лезли из частных домов и проламывали заборы. При всём желании скрыться было невозможно. Когтеносцы скоростью не отличались, они двигались медленно и грузно, а вот лупоглазые легко догоняли бронемобиль.

Куда ни глянь – всюду мелькали клыкастые и безглазые морды, по которым я беспощадно лупил пламенными струями. У меня ладони покрылись лёгкими ожогами, когда я уничтожил очередного врага огненным шаром.

Следом за убитыми тварями лезли новые. Я спалил столько когтистых, что поднял температуру ауры до четырёх тысяч Кельвинов. Пламя моё пожелтело, стало жарче, сам я сделался грязный будто чёрт, покрылся потом и испачкался в пепле. Ресницы опалило, глаза слезились от удушливого запаха гари. Ещё чуть-чуть, и на голове могло не остаться волос.

Тело достигло предела, и нуждалось в прокачке, которая не являлась возможной в подобной обстановке. Я понимал, что если качну ещё сотню Кельвинов, начну убивать себя собственным жаром.

Рыжая отставала от меня по количеству убитых, но держалась молодцом. Она яростно метала во врагов тёмно-коричневые огненные копья, кричала от злобы, боролась за жизнь как загнанная в угол волчица. Ей не удавалось убить когтеносцев, зато от двух-трёх попаданий огненными копьями лупоглазые дохли один за другим.

– Сдохни! – крикнула она. – Сдохни! И ты получи! И тебе достанется, тварь!

– Шрам! – в моей станции послышался голос разведчика. – Сборщики ещё живы! У въезда в микрорайон полыхает как в аду!

– Да чёрт с ними! – в эфир вклинился другой разведчик, напуганный и раздражённый. – Их предупредили, что возиться с ними никто не будет! Пусть дохнут!

Я надеялся услышать реакцию Шрама, но от жары станция перестала работать. Хрипнула разок, да отключилась, что меня не расстроило. Напротив, перед смертью меня распирало от задора, и всё утратило смысл. Осталось только пламя, которым требовалось жечь тварей, что толпились перед нами.

– Не-е-т! – вдруг взвизгнула рыжая. – Отвали! Отвали, мразота!

В ходе схватки мы естественным образом отгоняли тварей прочь, пытались продавить их стаю, и рыжая отдалилась от меня на несколько метров. Я обернулся – лупоглазый, у которого в боку тлела сквозная дыра, уклонился от огненного копья, а потом кинулся на рыжую и повалил её.

– Слезь с меня! – кричала рыжая, и билась под чудовищем, не желая сдаваться. – Тварь!

Лупоглазый занёс когтистые руки, хищно уставился рыжей в лицо и хотел порвать её, но мне удалось успеть прицельно ударить в голову чудовища пламенной нитью. Лупоглазый взревел, придавил рыжую, и она пыталась вылезти из-под его туши, но не могла. Только руки с ногами изрезала о края безобразной брони.

Не было времени её вытаскивать. Стоило отвернуться, как чудовища тут же прыгнули на меня.

– Не успею! – зло крикнул я, и оскалился, понимая, что подохну прежде, чем подниму руку для атаки.

Но тут послышался залп чаромёта. Пятерых тварей разом порвало ледяными кольями. Бронемобиль промчался мимо нас, размазал ещё пару чудищ, и круто развернулся в управляемом заносе. За рулём я увидел Шрама, и у меня отлегло от сердца.

Неужели мы с рыжей выживем?

– Держу! – крикнул чаромётчик, и принялся шквально лупить по врагам длиннющими очередями. – Задницами шевелите, мелюзга!

Пассажирская дверца распахнулась. Шрам крикнул:

– В машину, быстро!

Я вытащил Рыжую из-под чудища и схватил чемоданчик с органами, закинул Рыжую на плечо, кинул её в салон и залез следом. Дверцу захлопнул, Шрам тут же дал по газам, и мы понеслись прочь отсюда. Недолго слышалось, как грохотал чаромёт. Вскоре гул кастерной машинки стих, и чаромётчик залез в салон.

– Сдался нам этот недомерок! – сердито произнёс чаромётчик сквозь тяжелое, прерывистое дыхание. – Стоило из-за него так рисковать?

– Пошёл-ка ты нахрен! – вспылил я. – Я тебе рожу сейчас разобью, паскуда!

– Чё? – Выпучил глаза чаромётчик.

– Заткнулись все! С каких пор ты сомневаешься в моих приказах, Крыло? – Шрам ответил так твёрдо, что чаромётчику перехотелось спорить. – Если бы не этот пацан, мы бы все передохли в микрорайоне. Когтистые ублюдки полезли из-под земли в конце перегона, впереди была засада. Нас бы там перекрошили. А так удалось отделаться лишь одним бронемобилем и лёгким испугом. Ты должен быть благодарен ему.

Крыло нахмурился, благодарить меня не стал, но логику в словах Шрама очевидно нашёл.

Обмениваться впечатлениями никому не хотелось. Нам понадобилось время, чтобы отъехать подальше от опасной зоны и успокоиться. Первым решился заговорить Шрам:

– Ты молодец, пацан, – похвалил меня он. – Мало того, что шкуры наши спас, так ещё и тварей пережёг немало. Эй, рыжая. Ты там чего?

– Живая, – Рыжая говорила с трудом. – Алла.

– Чё? – хором спросили мы со Шрамом.

– Меня зовут Алла, – пояснила она.

– Ясно. – Кивнул Шрам.

– Секретом меньше. – Усмехнулся я. – Ты неплохо держалась, Алла. Молодец. Как настоящий охотник.

– Это тебе спасибо, – засмущалась она. – Если бы ты на меня не наорал, я бы не смогла пошевелиться.

– Фамилия у тебя какая? – вдруг поинтересовался Шрам. – Кажется, я точно тебя где-то видел. Смутно помню.

Алла замешкалась, а потом ответила:

– Покрышкина.

– Ну и фамилия, – с усмешкой прокомментировал Крыло.

– Ты бы заткнулся, – велел Шрам, и Крыло стих, затем Шрам покосился на меня. – Честно сказать, бойца я в тебе не видел, но ты меня удивил. Скажу тебе вот что. Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко, и взять к себе в отряд. Платят прилично. Как минимум, сможешь в столицу переехать бесплатно. Все военные там живут.

– Спасибо, но нет. – Я покачал головой. – У меня немного другие планы.

Предложение неплохое, и идея кататься по запретной зоне вместе с разведчиками мне нравилась, но я вёл охоту на тварь, от которой разведка меня лишь отдалит. Всё же, подневольный в военизированном подразделении – не самая свободная роль, а свободу действий терять не следовало.

– Как хочешь. – Кивнул Шрам. – Предложение останется в силе. Если передумаешь, обратись ко мне.

– Словечко за меня замолвить ты в любом случае сможешь, – сказал я. – Перед Ходаревым. Я хочу поступить в академию.

Алла напряглась, когда услышала эту фамилию.

– В Грозненскую академию намылился? – Шрам вскинул брови от удивления. – Забудь. Чтобы туда попасть, надо родиться с золотой ложкой в заднице, и никакие военные подвиги не смогут изменить Закон взаимодействия простолюдинов со знатью.

Олеся как-то рассказывала Жене об этом законе. Он пресекал простолюдинам доступ к большинству привилегий, которые имели представители знатных родов. В том числе к праву поступить в Объединённую Академию Охотников. Единственное, что светило простолюдину с иммиграционным пропуском – возможность прислуживать дворянам в развлекательных заведениях, и находиться в более безопасном, относительно провинций, месте.

– Я вспомнил, где видел тебя, Алла, – произнёс Шрам, и в салоне повисла тишина. – Скажи мне, какого чёрта фифа из знатного семейства забыла здесь, с грязными солдафонами?

– Что вы несёте? – растерялась Алла. – Какое знатное семейство?

– Ты же дочурка Ходарева, – пояснил Шрам. – И точно. Как такое могло из головы вылететь? Я видел тебя вместе с ним в выпуске новостей.

– Вы заблуждаетесь, – воспротивилась Алла.

– Да у нас тут принцесса! – обрадовался Крыло. – Какая удача!

– А если я попрошу тебя оголить лопатки, то не увижу там фамильной татуировки Ходаревых? – поинтересовался Шрам.

– Ещё чего удумали! – вскинулась Алла. – Только попробуйте, и я подам на вас в суд!

– Ясно. – Кивнул Шрам. – Тогда пусть сам господин Ходарев и решит, родственница ты ему, или нет.

Алла растерялась. Она с надеждой поглядела на меня. С чего-то вдруг хотелось за неё вступиться, но я переборол это в себе. Не имело смысла придумывать историю о том, что мы с ней с детства знакомы. А вот предъявить её Ходареву, если он действительно приходился ей отцом, ещё как стоило. Вполне себе рычаг давления, который мог помочь обойти Закон о простолюдинах и знати.

Родители, какими бы они ни были, на многое готовы ради детей. Чаще всего, по крайней мере.

– Прости, рыжая. – Я развёл руками. – Если ты дочь Ходарева, то я не откажусь от награды за спасение твоей шкуры. Вот тут, Шрам, ты и можешь мне помочь. Подтверди, что она обязана мне жизнью.

– И мне тоже. – Шрам почесал подбородок. – Возможно, разведчикам за этот подвиг перепадёт что-то вкусное.

– А меня вы не хотите спросить? – взбесилась Алла, и стиснула кулаки. – Я не хочу назад к отцу! Не хочу снова возвращаться в летучий дворец! Пожалуйста, никому ничего не говорите!

– Прости, девочка, но не всем повезло стать отпрысками родителей с внушительными капиталами, – ответил Шрам. – А моей семье нужны деньги. Как и всем из моего отряда. К тому же твой каприз подвергает тебя бессмысленной опасности, и мой долг, как солдата, обеспечить твою эвакуацию. Деньги всего лишь бонус.

– Я никогда вас не прощу, если вы меня сдадите! – Насупилась Алла.

– А я никогда тебя не пойму, – хмыкнул Шрам. – Зачем ты сунулась к простолюдинам? Что может заставить принцессу вылезти из тёплого гнёздышка и отказаться от папиного кошелька? О твоей жизни мечтает каждый провинциал, а ты вот так разбрасываешься ею?

– Это вас не касается. – Алла скрестила руки, и отвернулась к окну.

– У неё шило в заднице, – резюмировал Крыло. – Это очевидно. Папиной дочке захотелось стать настоящим героем. Захотелось пожалеть несчастных простолюдинов, вот она и старается доказать себе, что является лучшим человеком, чем есть на самом деле.

– Всё не так! – Крикнула Алла. – Вы меня совсем не знаете! Не знаете, что мне приходилось там переживать! С какими ограничениями сталкиваться!

– Белое пламя! – Крыло с напускным удивлением схватился за сердце. – Платье требовали носить с утра до вечера? Или запрещали самой подтирать задницу? А ещё, наверное, правила дворцового этикета заставляли изучать. Какой кошмар.

Разведчики рассмеялись, даже Шрам ухмыльнулся.

– Типичный подростковый бзик, – рассудил Шрам. – Сомневаюсь, что кто-то из нас в её возрасте не сбегал из дома.

– Я только что чуть не умерла. – Всхлипнула Алла. – Как вы можете быть такими жестокими?

– Тебя заставили пойти в сборщики? – удивился Крыло. – За волосы, силой притянули?

– Бросьте на девчонку наседать, – потребовал я, всё же проникнувшись к Алле сочувствием и заступившись за неё. – Ей и так досталось, действительно. Хорош.

– Защитничек, – буркнул Крыло. – Нам тоже достаётся, потому что её папаше западло открывать порталы в запретной зоне. Боится, что нечисть в столицу пролезет. За толстосумов переживает.

Алла молчала, и до самого КПП выглядела расстроенной, отстранённой, хотя почему-то взяла меня за руку. Видать оценила, что я вступился за неё. Тем лучше. Завести дружбу с таким человеком – очень полезное дело. Как минимум, шансы перетянуть семью в более укреплённое место значительно возросли. Но дело было не только в этом. Нравилась она мне, и всё тут. Возможно, из-за этой симпатии мне и переклинило голову. Возможно из-за этой симпатии я не бросил её умирать, а не из-за альтруистического устройства Жениной психики.

Шрам связался с командованием, и спустя полчаса на КПП открылась рамка портала. Сам Ходарев в вонючий оплот простолюдинов являться не хотел, но зато охотно пригласил нас троих к себе. Меня, Аллу и Шрама. Мы вошли в рамку, и оказались в просторном и роскошном зале Грозненского академического совета. На полу, в центре зала, было изображено солнце с радиальными лучами. В окнах с позолоченными рамками проплывали облака, иногда мелькали птицы.

За большим круглым столом на шикарных стульях с длинными спинками расселась знакомая троица – Ходарев со Слепнем и Кузьминым. Чёрное дерево столешницы контрастировало с инкрустациями из золотистых мифических картин, где отважные маги бились с кровожадными чудовищами.

– Ваше сиятельство. – Шрам учтиво поклонился. – Гвардии-сержант Соломонов по вашему приказанию прибыл.

– Вольно, Соломонов. – Скучающе отмахнулся Ходарев, а когда поднял на нас взгляд, даже бровью не повёл. – Алла, рад видеть тебя дома.

– Отец, – Алла боялась смотреть ему в глаза, и покорно склонила голову.

– Ты можешь идти в свои покои. – Ходарев побарабанил пальцами по столешнице. – С тобой мы побеседуем позже.

– Слушаюсь, отец, – подчинилась Алла, и поспешила удалиться.

Слуга закрыл за ней массивную дверь, и встал на место.

Ходарев подслеповато сощурился на меня, а когда узнал, то удивил неожиданной улыбкой и произнёс приветливо:

– Мальчик с Драконьего мыса. Я помню тебя. Ты смог найти отца?

– К сожалению нет, ваше сиятельство, – ответил я.

– У разведчиков есть распоряжение проводить эвакуацию раненых, – сказал Ходарев. – Всех, кого найдут. Но, судя по твоему виду, ты прекрасно понимаешь, что сейчас вести поисковые операции очень сложно.

– Да, ваше сиятельство, – я вспоминал, как подчинённые обращались ко мне, и стремился обращаться к Ходареву так же. – В запретной зоне обстановка тяжёлая. Но я рад, что вы не прекращаете поиски, и рад служить Российской Империи любым способом. Хотя бы в качестве сборщика.

– Вижу, у тебя есть чемоданчик для сбора материала. Если удалось что-нибудь собрать, то поверь, твой вклад может переломить ход сложившейся трагедии. Итак, – Ходарев выдержал небольшую паузу. – Вы спасли очень важного человека не только для меня, но и для моего рода. Алла – наследница Огненного Шторма, потому, можно сказать, я обязан вам будущим моей родословной. Что вы хотите взамен? Начнём с тебя, мальчик. Как твоё имя?

– Женя, – я чуть не назвал настоящее имя, но сдержался.

– Женя. – Кивнул Ходарев. – И чего ты желаешь в знак благодарности, Женя?

– Хочу учиться в Грозненской академии охотников, – уверенно произнёс я. – И хочу, чтобы моей семье выдали иммиграционные карточки.

– Что? – Слепень чуть со стула не вскочил. – Т-ты в своём уме, ч-чернь?

– Не проси о невозможном, мальчик. – Кузьмин со скучающим видом водил пальцем по инкрустации в виде дракона. – Твоя просьба нарушает закон. Если карточки мы сможем дать, то о поступлении в Грозненскую даже не заикайся.

– Попрошу вас помолчать, и не хамить гостям. – Ходарев тяжело взглянул на Кузьмина со Слепнем, они сникли. – Женя, ты спас жизнь самому ценному для меня человеку, однако тебе надлежит осознать, что даже не каждому дворянину под силу стать абитуриентом Грозненской. Ко всему прочему, для поступления требуется Талант и магические данные определённого уровня. С чего ты взял, что отвечаешь им?

– Отвечает, – уверенно вмешался Шрам. – Спасая вашу дочь, он рисковал жизнью и использовал жёлтое пламя. Ему удалось в одиночку уничтожить по меньшей мере тридцать чудовищ новой разновидности, а по силе они значительно превосходят привычные нам виды.

– Жёлтое? – Изумился Ходарев, и вскинул от удивления брови. – Тридцать чудовищ?

– Бред, – усмехнулся Кузьмин. – Жёлтым пламенем владеют только тридцатилетние выпускники факультета «Драконьей головы», а тебе и семнадцати нет, судя по виду. Откуда в тебе столько силы? Хочешь сказать, что тебе по магической мощи и старшекурсники Грозненской уступают?

– Чег-го трепаться в-п… в-п… вп-пустую? – Слепень скрестил руки на груди. – В-встань в центр з-зала, и продемонстрируй цвет п-пламени.

Ясно.

Силу пламени местные маги определяли по цвету и температурному признаку. Коричневое пламя в градации моего мира являлось самым слабым, а самое мощное было ослепительно белым. Обычные огненные маги, от жёлтых до белых, относились к низшей магической группировке. Те, кто в высшей магической группировке, учились управлять плазмой, которая имела другие цвета. Если местных магов жёлтое пламя привело в изумление, значит, плазму они никогда не видели.

Я прошагал в центр зала, встал на изображение солнца. Ходареву с подельниками пришлось ой как сдерживаться, чтобы не утратить реноме важных дворян и не отвесить от удивления челюсти, когда над моей ладонью вспыхнул огненный шар.

Спасибо маме, что научила меня как следует врать. Ведь изначально, до достижения абсолютной власти в Маншалле, мне нередко приходилось с маминой руки участвовать в политических интригах, которые непременно сопрягались с умелой ложью.

«Не ври во всём, когда хочешь солгать хорошо. Добавь лишь щепотку правды, и не перегружай ложь деталями, чтобы самому в ней не запутаться, – наставляла мама. – И помни, что ложь – инструмент краткосрочный, а потому лучше прикончить тех, против кого она была использована. Или они потом прикончат тебя».

Было очевидно, что Ходареву с остальными класть хотелось на пользу для Российской Империи и патриотов среди них нет. Они скорее переживали о пользе для себя, и потому требовалось продемонстрировать им предельно патриотичное настроение, чтобы внушить нужную мысль. А мысль эта заключалась в том, что магической троице удастся использовать меня для собственного блага, в том числе в военных целях. Так проще всего усыпить бдительность врага, и показать что ты – безвольная амёба, не способная думать собственной головой.

– Шар в пять человеческих голов размером, – сдержанно прокомментировал Кузьмин. – Действительно жёлтый. Неплохо. Такое невозможно подделать.

– А какие чёткие у него контуры? – подхватил Ходарев, и, не выдержав эмоций, поднялся со стула. – Это ведь идеальная сфера, только взгляните! Ни одной неровности. Совершенная степень концентрации. Женя, где ты этому научился?

– Это от природы, – тут я почти не соврал. – Мне хочется учиться у вас, чтобы разобраться в своей силе, и принести Российской Империи пользу.

– Ч-чернок-книжники обучили, с… с… с-сомнений нет, – нахмурился Слепень. – Мальчишку ст-тоит ар-рестовать, и пытками в-выяснить, где он обрёл т-такую мощь в с-столь раннем возрасте.

– Возможно. – Ходарев задумался. – Но маги с такими способностями не рождались уже семь поколений, а с учётом сложившейся в империи ситуации подобными подарками глупо пренебрегать.

– Что скажете, ваше сиятельство? – Я погасил шар, и опустил руку.

– Нам нужно посовещаться, – сказал Ходарев. – Подожди, пожалуйста, за дверью.

Мы со Шрамом вышли в коридор, и уселись на мягкие стулья.

– Думаешь, прокатит? – спросил я у Шрама.

– Не знаю. – Пожал плечами Шрам, и упростил свою речь в отсутствии начальства. – Но скажу тебе вот что – впечатление ты точняк произвёл правильное. Не уверен, что они тебя арестуют.

Оставалось лишь ждать. Меня либо возьмут на учёбу, либо арестуют, либо выставят за порог. Я был готов к любому исходу.