Текст книги "Записки феминиста. О женщинах и не только, с любовью и улыбкой"

Завещание барона Мюнхгаузена

Недавно ко мне на собеседование пришел один товарищ. Смотрю на него и не могу понять, чем он мне не нравится. И опыт работы вроде есть. И желание. И увлеченный. Но не нравится, и все тут!

А потом понял – слишком серьезный. Сидит, рассказывает, как ему нравится то, чем он занимается, а у самого лицо – будто умер близкий родственник.

Я его и так и эдак – непрошибаемый.

Как хотите, а для меня чувство юмора – это основной показатель наличия интеллекта.

Знать можно много, но многознание – еще не признак ума.

Я представил, как он будет сидеть за соседним столом, занудствовать, – аж передернуло. Хорошо сам отказался.

Вообще, чувство юмора когда-то было выработано белорусами как инстинкт самосохранения. Если ко всему, что происходит, относиться серьезно, через месяц сляжешь с неврозом.

Улыбаться и смеяться – страшно полезно. Говорят, минута смеха заменяет стакан сметаны. Прекрасная аналогия, хоть и не совсем прямая. Будь это действительно так, я бы в школе набирал за каждый урок английского языка килограмма по три.

Генриетта Владиславовна – прекрасный педагог и незабвенная личность. Ей было, видимо, лет семьдесят, когда она учила нас, оболтусов. Бабушка обладала совершенно резиновым лицом. Оно принимало тысячу разных форм. Когда ей что-то становилось интересно, она жевала очки. А когда сильно нравилось, как ученик отвечает, могла засунуть в рот пару пальцев. Вкупе с ее гипертрофированным британским акцентом («Ийиуэрап»—это Europe) смотреть на нее без смеха было совершенно невозможно.

Каюсь, прекрасной души была человек. Но мы ржали до боли в скулах. Пару раз я не мог у доски сказать ни слова. Не потому что не знал урок. Просто от смеха рта не мог открыть.

Продолжая тему о пользе смеха, вспоминается еще один случай из моего розового детства. Однокласснику вырезали аппендикс. Мы приехали в больницу навестить.

Смеяться ему нельзя было категорически. А мы привезли Матюкарий – англо-русский и русско-английский словарь ненормативной лексики.

Думаю, все знают, что смешнее всего тогда, когда смеяться категорически нельзя. На нашего товарища было страшно смотреть. Он был красный как рак, а из глаз лились слезы. От боли и смеха одновременно. Швы не разошлись каким-то чудом.

Не секрет, что с годами у нас привычка смеяться и даже улыбаться проходит.

Как говорится, смех без причины – признак дурачины. Все повторяют. И все верят.

Нельзя шутить директорам предприятий, министрам различного хозяйства, дикторам на телевидении. Ни в коем случае нельзя хохмить банковским работникам.

Кто-нибудь пройдет по улице, улыбаясь, скажем, солнцу (оно у нас такая редкость) – будут сторониться. На всякий случай. Чего это он такой веселый? Почему такой беззаботный? Может, зарабатывает сильно много? С чего бы это? Поди, и налоги недоплачивает…

В Америке много улыбаются. Но мне их улыбки не нравятся. Фальшивые они. Но лучше такие, чем никаких.

Как-то попала в руки прекрасная книжка Норбекова «Опыт дурака, или Ключ к прозрению». Рекомендую всем, кто периодически впадает в хандру и меланхолию. Очень освежает!

Норбеков рассказывает про тибетский храм Солнца, в который он попал в поисках путей лечения неизлечимых болезней.

В храме было одно простое правило. Все должны постоянно улыбаться. Кто это правило нарушал, обязан принести кувшин воды из близлежащего ущелья. Сам Норбеков попал на эту повинность чуть ли не в первый же день. С трудом спустился по скользким камням, набрал двадцатилитровый кувшин и стал подниматься обратно. Кувшин без ручек, можно нести только на голове. Тропа узкая, осыпается. Часа два поднимался. Наверху его встречает монах и с улыбкой говорит:

– Спасибо большое, что принесли нам воды, но вам придется сделать это еще раз!

– Но почему? – воскликнул измученный Норбеков.

– Вы не улыбались! – и указал на молодого монаха с биноклем.

За пару месяцев простого труда с постоянной улыбкой, постояльцы побеждают хвори, перед которыми официальная медицина бессильна.

Вернувшись, Норбеков стал экспериментировать. Оказалось, что если заставлять людей хотя бы по два часа в день ходить с прямой осанкой и улыбаться, нормализуется давление, снижается сахар в крови, короче, улучшаются все показатели здоровья.

С годами наши мимические морщины закрепляются, повторяя то настроение, которое все это время выражали.

Один мой друг, когда видит меня по утрам, каждый раз утверждает, что на моем лице отразились все ужасы первых пятилеток.

Поверьте, годам к шестидесяти кто был грустный, останется таким навсегда. Лицо привыкает хмуриться. Улыбка начинает требовать отдельных усилий.

А ведь улыбка – это очень красиво. И сексуально.

Люди, которые часто улыбаются, остаются симпатичными даже тогда, когда серьезны.

Короче, улыбайтесь, друзья!

Закончу цитатой из советской классики, которую сейчас как-то мало уже знают.

«Я понял, в чем ваша беда: вы слишком серьезны. Умное лицо – это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»[2]2
  Цитата из фильма Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен».


[Закрыть]

Женщина и власть

У каждой сильной и независимой женщины есть запасной гениальный план – сесть на жопу и разрыдаться.

По-настоящему все началось после Второй мировой. Тогда, по статистике, на десять девчонок приходилось в среднем по четверть инвалида. А мужик каждой нужен. Хоть завалящий, хоть пьющий.

Память об этом дефиците передается изустно. Моя бабушка периодически формулирует накопленную народную мудрость:

– Женщина должна вперед мужика бежать и в рот ему заглядывать!

– Если мужик говорит, ты сиди молчи!

– Пускай пиво пьет. От него аппетит хороший, полнеет…

А еще в Союзе массово культивировались идеи эмансипации. Не из уважения к женщинам, конечно же. А в целях повышения производительности труда. В вольной трактовке это приводило к тому, что женщины даже в Сибири шпалы укладывали.

Военрук наш в школе так и рассказывал: «Чем отличается женщина от мужчины в условиях железнодорожного строительства крайнего Севера? Женщина от мужчины отличается тем, что у нее в руках – лом!»

Видимо, мужики носили рельсы голыми руками.

В общем, по стечению обозначенных обстоятельств с мужика сдували даже пыль.

Вот мужик и расслабился.

С другой стороны, как было проявить свою мужественность в извращенной советской реальности, когда главными качествами добытчика были умение лаяться в очередях, добиваться в инстанциях и доставать из-под прилавков? Как хотите, а по мне, что-то не мужественные это все занятия.

Из поколения в поколение наши женщины становились сильнее. И речь не только о тех, кто летал в космос и толкал ядра в обмен на олимпийское золото. Речь о наших матерях и бабушках, которые и в шесть утра за ковром или колбасой, и в транспорте локоточком, и на даче в позе землеройки, и у плиты с половником, и в детский сад за отпрысками, да еще и на работе.

Вскоре стало ясно, что женщины могут все. Даже самим женщинам.

И они пошли. Сейчас женщин-начальников полно. Руководят они страстно и бескомпромиссно. Стальным тоном ставят задачи и строго спрашивают. Аж мурашки по коже!

Давно известно, что женский мозг – система многозадачная. Там, где нужно принимать решения исходя из многочисленных факторов, они справляются много лучше мужчин. Женщинам к тому же более свойственна эмпатия. Они, как правило, более тонкие психологи и могут находить неожиданные рычаги воздействия на подчиненных и партнеров.

Роль женщины-босса тем не менее до сих пор неоднозначна.

Во-первых, женщины эмоциональны. И часто на их решения влияет настроение.

Во-вторых, оказывают воздействие домашние проблемы. Как бы то ни было, а хозяйке гораздо важнее домашний быт и уют, чем достижения на работе.

Ну и самое главное, многим приходится доказывать, что женщина – не только человек, но и руководитель.

И еще нюанс. Давно известно: женская вражда гораздо страшнее мужской. Львы, поцапавшись, великодушно дают друг другу зализать раны. Ибо есть некий неписаный кодекс. А может быть, просто древний стоп-кран генетический. Который напоминает, что, если вовремя не затормозить, поубиваться можно.

Самки дерутся иначе. Продолжая друг другу улыбаться при встрече, стараются ущипнуть исподтишка как можно больнее.

Наблюдать за тем, как внутри организации схлестнулись две амбициозные дамы, лучше из бункера, укрепленного в соседнем здании.

Пленных не будет. Только разруха и выжженная земля.

Спасибо Розе Люксембург за то, что позволила найти выход этому ядерному потенциалу в относительно безопасных условиях офиса.

Как следует наоравшись и намахав топором, сильная женщина приходит домой тихая и домашняя. С чувством глубокого удовлетворения.

Не нужно здесь от нее требовать щей и холодца. И тем более не ее дело заниматься ремонтом в ванной, покупкой резины. Пусть отдохнет.

Ведь даже самой железной леди хочется иногда побыть слабой. И почувствовать, что рядом с ней Мужчина. Наша мужская задача в этой истории – развиваться до большой буквы.

Бывает, что твоя женщина имеет больше лычек и зарплату. Руководит сотнями сотрудников и сотнями принимает решения. Пускай дома будет женственной.

Позвольте ей наивно похлопать ресницами, беспомощно всплеснуть ручками, прощебетать: «Ой, дорогой, как ты хорошо придумал! Ты у меня такой умный!»

Ведь в глубине этих стальных глаз всегда прячется маленькая девочка. Ей хочется, чтобы ее обняли и защитили. Чтобы кто-то еще более сильный сказал: «Дорогая, успокойся, я все решу». И чтобы взял и решил. Уверенно и надежно.

Зима

Говорят, древние славяне видели зиму эдакой Снежной королевой – высокой, белолицей. Она ездила по горам, по долам и дышала на все холодом. Даже самые отъявленные бесы и лешие прятались от нее подальше. Ближе к концу сезона Зима старела, становилась уродливой старухой, полной злости. Старая Зима вполне могла наделать неприятностей. В сугробе кого-нибудь заморозить, скот заморить или учинить прочие гадости.

Может, в иных славянских странах оно и так.

Но белорусская Зима, мне кажется, скорее похожа на молодую озорную девушку. Краснощекую, остроносую, смешливую. Она переменчива, какой может быть только красивая женщина. И постоянно подбрасывает белорусам всякие мелкие пакости.

Есть на планете места, где зима от начала до конца одинакова. Как выпал снег в ноябре, так честно и пролежал до конца марта. Мороз, солнце, день чудесный, все как положено.

А наша озорница сидит где-то на крыше, песенку напевает, болтает ногами и выдумывает, что бы такого еще отчебучить.

Еще снега нет – а уже мороз! Грязь деревенеет, дороги замерзают. Народ на летней резине. Бьются на перекрестках машины с забавным звуком, словно упала пустая коробка. Зима хихикает, прикрывая рот варежкой.

Потом завалило все снегом. За день, за два! Люди по колено по тротуарам, техника не справляется. Все ворчат: «Чем коммунальные службы занимаются?» А Зима с крыши снежками в троллейбусы кидается.

И вдруг – небо ясное, солнышко. Мороз! Снег скрипит, дизеля не заводятся. А Зима в лесу. Летит по лыжне! Раскраснелась, запыхалась, челку со лба сдувает.

Прошло пару дней – опять ей скучно. А нате вам оттепель! И потекло, и захлюпало, и грязища, и видно, кто где с собаками гулял. Народ по лужам шлепает, чертыхается. Зима слушает, от смеха прыскает.

И вот завалило опять. Дети лепят снеговиков и крепости, катаются с гор на санках, портфелях, дневниках и просто на попе. И Зима вместе с ними! Визжит, хохочет!

Зима поворачивается к нам то одним бочком, то другим. А так я хороша? А вот так? А если эдак?

И, глядя на наши серые озабоченные лица, подарит вдруг удивительное утро, когда снежинки размером с воробья и весь мир белый. Каждый кустик, каждая веточка – словно в белой опушке. Ты выходишь из дому и, вместо того чтобы лететь на работу, стоишь, разинув рот. И Зима рядом в полушубок кутается, носом шмыгает: «Красиииива!»

И пускай машины ржавеют и бьются, пускай ОРЗ и грипп, пускай озимые опять подморозило. Зато Зима не дает нам скиснуть от однообразия и предсказуемости, отвлекает всеми силами от рутины и обыденности, напоминает, как же, в сущности, хорошо жить. Здесь и сейчас!

А вчера уже пели птицы. Значит, что-то уже чувствуют, что-то знают…

Наташа, с днем рождения

Согласен, люди справляют дни рождения по-разному. Но все-таки есть некий базовый архетип. Как правило, сценарий включает обильное питание, спиртное и торт со свечками. Совокупный объем последних двух составляющих остается неизменным. То есть торт со свечками со временем окончательно перетекает в спиртное.

Вырваться из цепких лап стереотипа сложно. Но некоторым удается.

Одна моя знакомая после неудачных опытов с кинотеатром, Макдоналдсом и коллективным посещением игрового центра нашла-таки интересный вариант. Она заставила нас готовить. За столом-полумесяцем стоял настоящий шеф-повар. Сочно рассказывал, лихо нарезал, ловко подкидывал и красиво выкладывал. Мы отвечали ему, как могли: перчили, ляпали, резали пальцы, мазались в соусах и плюхали на тарелки.

В итоге выиграли все. Потому что приготовление пищи всегда заканчивается трапезой.

А сегодня нас пригласили справлять день рождения на природу. «Там будет домик», – сказала Танюшка. И еще уточнила, готов ли я стоять за честь семьи на лыжах.

Мы долго и суматошно собирались. За сборы отвечает супруга. Я – простой исполнитель. Но многое удивляло. Зачем на день рождения двенадцать комплектов белья, четыре пары варежек, три свитера и восемь маек на человека? Поэтому я взял себе только запасные штаны, хотя и не собирался валяться в снегу. Скорее для того, чтобы был мир в семье.

Мы опоздали на полчаса. То есть приехали к месту сбора на две минуты позже всех остальных. Потом все гуськом уехали в лес.

В бывшем пионерлагере организовали базу отдыха. В основном активного.

Быстро справившись с завтраком, приступили к матрасам.

Если бы в соревнованиях по бобслею побеждали не самые быстрые, а те, кто больше всех орет, обильно засыпая себя снегом, совершенной формой снаряда для этого вида спорта стал бы матрас.

Стар и млад предавались наматрасному фристайлу от всей души. Особенно безумствовали отцы. Именно они больше всех импровизировали: гоняли на пузе, задом наперед, ставили рекорды скорости.

Мне досталась дополнительная радость – подъем матраса обратно на гору с бесконечно счастливым трехлетним утяжелением на борту. Пока я тянул сына к старту, он, по примеру старших товарищей, тоже крутился на матрасе ужом, прыгал, плюхался на пузо. Видимо, искал способ улучшить аэродинамику и облегчить, таким образом, мне работу.

Потом местный работник Иваныч катал нас на санях. Настоящих. На лошадином ходу. Видимо, Иваныч считает себя балагуром не хуже Урганта. Всю дорогу по зимнему лесу он сыплет заготовленными шутками. Мы весело смеемся, потому что лошадь пукает.

– Видишь попу? – спрашивает сын Мишка. – Она там, за хвостом!

Кульминацией дня стали лыжи. Если жизнь кажется вам унылой, смело бегите на них в лес.

Надо оговориться, что, когда я стоял на лыжах в последний раз, Советский Союз еще существовал и неплохо себя чувствовал. Причем это были горные лыжи. Но мне сказали: раз я умею играть в баскетбол, лыжи – не проблема. Еще один из гостей тренировался на икс-боксе. Резюмировал так: «Раз плюнуть!»

Компетентно хочу заявить, что ходьба на лыжах и баскетбол оказались удивительно мало похожи.

По-моему, это развлечение совсем не эргономично. Лыжи и палки не ощущаются как продолжение тебя самого. Постоянно хочется сбросить с себя этот глупый антураж и пойти пешком.

Я слышал, спортсмены натирают лыжи медвежьим салом, чтобы они лучше скользили. Мои тоже кто-то натирал, но ошибся в направлении. Они прекрасно скользили врозь и как-то нехотя вперед. Постоянно приходилось собирать ноги. А палки только усложняли дело, стараясь если не порвать штаны, то хоть лыжину поцарапать.

Из двух женщин, непринужденно бежавших по лыжне впереди меня, успевая наслаждаться видом заснеженных лап пролетающих елей, я за час смог опередить только одну.

Это стоило мне восьми литров живого веса.

В перерывах между судорожными вдохами и выдохами я тихо матерился.

Ближе к финишу вспотели трусы. Потом майка, кофта, шапка и перчатки. Пуховик и непромокаемые лыжные ботинки лоснились от пота, как бока загнанной лошади. Видимо, точно также со стороны выглядели и мои бока.

Вы знаете, все когда-нибудь кончается. Даже бесконечные лыжные трассы.

Если вы видели спортсменов на финише сорокакилометровой дистанции – как они падают за чертой, как им не хватает сил стереть соплю, рот хватает воздух, глаза огромные и пустые – то можете представить мой эффектный въезд на базу.

Я заметил интересное свойство вещей.

Щи со сметаной, плов и горячий чай совершают качественный скачок по всем вкусовым свойствам, если предварительно как следует заколебаться.

Но прежде чем я вкусил эти яства, безусловно достойнейшие из когда-либо приготовленных, мне пришлось переодеться во все сухое. То есть в свои дубль-штаны, чужой гольф и розовую кофточку жены. Шапка и перчатки пришли в негодность, как любая продукция легкой промышленности, дрейфующая неделю в Северном море.

Когда стемнело, мы запускали китайские фонарики. Как положено, с загадыванием желаний.

Они так красиво летают в ночном зимнем небе! А желания обязательно сбываются. Если фонарик порвался, пока его запускали, – это к прорыву в отношениях. Если сел на дороге – это к турпоездке. Если запутался в елках – к стабильности обменного курса. А если ушел в стратосферу – вас ждет неземная любовь и настоящее счастье. Такое, какое дает чашка крепкого горячего травяного чая после катания на лыжах.

За всеми этими делами чуть не забыли поздравить именинницу. Наташа, с днем рождения!

Весна

Вообще говоря, утро рабочего дня считается тяжелым. Тем более утро понедельника. Но у меня сегодня все иначе.

Меня распирает от радости.

Над головой – кристально чистое небо. Такого оттенка голубого, который бывает только весной. Может быть, потому, что его оттеняет свежая, хрустящая зелень.

Солнце, вместо того чтобы привычно отсиживаться за облаками, задорно слепит автолюбителей. И те жмурятся, как коты на подоконниках, проклиная «долгожданную» радость.

Эта зима была долгой. Огромные, словно холмы, сугробы растаяли в считаные дни, и веселые ручьи напоили землю влагой. Там, где обыкновенно бывали поля, сейчас образовалась прелестная Гримпенская трясина. В такую погоду собака Баскервилей наверняка резвится и скачет по лужам и мотает огромной головой, разбрызгивая бурые капли.

На Первомайскую демонстрацию народ вышел хоть и не совсем добровольно, но с желанием. Махали одинаковыми голубыми шариками, что-то кричали, прошли строем по означенному маршруту. И не захотели расходиться. Слишком ярко светит солнце! Слишком тепло! Слишком хорошо! И уже все равно собрались…

Что на Первомай, что на Пасху весь город был счастлив и пьян.

Зима была долгой, и авитаминоз снизил сопротивляемость алкоголю. Город шатается и пытается петь. Город глупо улыбается весне, мигая через раз нетрезвыми глазами.

Наконец-то можно избавиться от дополнительных одежных слоев. Можно выйти, просто накинув пиджак. Можно комфортно курить и «разруливать рабочие вопросы по мобиле» прямо на улице.

Люди сняли с гвоздей беговые кроссовки, расчехлили велосипеды и ролики. Возле банка опять дефилирует забавный дедушка. Он бегает трусцой. В том смысле, что в одних трусах. Зимой его не было…

Скоро и я достану потрепанные джорданы и резиновый мяч.

Перед выходными в гипермаркетах не продохнуть. Средний класс закупает шашлыки, пиво, лаваши и помидоры. Люди начинают засиживать леса и водоемы.

Пташки перестали петь. Не до того. Сидят на яйцах, размышляя, в какой садик отдать и в какую школу устроить.

И юбки. Наконец-то появились на улицах юбки. Зима была долгой. Эти коленки стали так непривычны после теплых брюк, что их хозяйки все кажутся молодыми, стройными и привлекательными. Мужики стали активны и беспокойны, иные лезут на турники, оголяясь до пояса в общественных местах.

Природа буйствует, пробуждаясь резко и сразу, как голодный после спячки медведь. Жизнь расталкивает себе место локтями, в который раз утверждая бескомпромиссную свою победу над белой холодной смертью.

Доставшийся нам бесплатно аттракцион смены времен года вновь радует предсказуемым поворотом сюжета. Как в добротном кассовом голливудском кино: хеппи-энд ожидаем, но от него всегда слезится и хлопает в ладоши зритель.

И самое прекрасное во всей этой истории, что впереди – целое лето. И станет еще теплее. И будет даже жарко. И привыкшие ныть по любому поводу белорусы будут костерить этот зной и эту сушь, как ругали всю зиму снег и мороз. И будут крепкие добротные грозы. И свежая радуга. И будет роса на рассвете. И будут до одури желтые поля рапса на фоне бесконечно голубого неба. И будет цельно краденная молочная кукуруза. И будут загар и рыбалка. И мы опять будем без рыбы, но очень довольны.

Весна хороша тем, что это всего лишь начало.