Текст книги "Исток"

Праща. Вот тут, пожалуй, мне стоило остановиться и подумать более углубленно. Я мало что знаю о данном оружии. Знаю, что его активно использовали, знаю, что оно было, судя по всему, достаточно эффективно, одна только легенда о Давиде и Голиафе чего стоит. А главное, главное я могу её сделать очень легко. Веревку, примитивную пеньковую, думаю, её будет достаточно, сплету легко. А ложе для камня сделаю из кожи крокодила. А уж в снарядах у меня дефицита точно не будет, тут камней столько, что за век не перекидать. И если праща была достаточно эффективным оружием, чтобы её применяли в многочисленных войнах античности, то её убойной мощи должно хватить на такую цель как антилопа!

Вначале хотел пращу сделать полностью из кожи крокодила. Но меня ждало огромное разочарование. Шкура крокодила, даже снятая с самых нежных мест, была слишком грубая. Помяв её в руках, забраковал, если на ложе, там, где будет держаться камень, она еще подходила, то сплести из неё кожаную веревку было гиблым делом. Осмотрел другие части шкур. Вообще не понимаю, как из этого можно сумочки было делать в моем времени? Эту кожу на доспехи и боевые щиты пускать надо, настолько она прочная и грубая![17]17
  Крокодилья кожа, та, что идет на сумочки, обувь и аксессуары, её получают с 6–9 месячных крокодилов, потом их шкура становится слишком грубой.


[Закрыть]

Это усложняло задачу. Пришлось идти в кустарник и собирать лыко. В итоге через полтора часа у меня были две веревки длиной по метру каждая. Еще примерно пятнадцать минут ушло на вырезание каменным скребком куска кожи и пробивание в нем дырок для крепления веревки. Вот кажется: простая процедура, а нет, намучился я изрядно. Но вот еще солнце не вошло в зенит, как у меня в руках оказалась самая натуральная праща! Ну или я так думал, что это была праща, по крайней мере, внешний вид совпадал с тем, какой помнил по многочисленным кино и картинкам. Радостно что-то напевая, быстрым шагом отправился к порогам.

Долго подбирал подходящую для броска гальку. Сам не знаю почему, но вот хотелось, чтобы первый выпущенный моей рукой снаряд был красивым. Бзик? Возможно. Но на поиск красивого камешка, что удобно бы ложился в ложе пращи, ушло минут десять. Хотя если убрать требование к красивости, то подходящих снарядов под ногами у меня огромное количество. За сотни лет река намыла достаточно гальки различных форм и размеров, в том числе и идеально, на мой взгляд, подходящих под снаряды для моего нового оружия.

Осталось сущая малость. Вспомнить все, что видел и читал о том, как же метают камни с помощью того приспособления, что я сделал. Все, что вспомнилось, – это раскрутить над головой пращу и затем отпустить один из концов веревки, в результате приложения центробежной силы камень вылетит из ложа в направлении цели. И чем сильнее и быстрее раскрутишь, тем с большей скоростью камень полетит к цели. Вроде все просто, примитивную механику сего процесса предоставляю более чем отчетливо.

Приготовился, размял мышцы, вложил гальку в ложе. Только вот стоило мне отпустить кожаное ложе, как галька тут же из него выкатилась. Тьфу. Кожа крокодила оказалась слишком грубой и распрямлялась, вследствие чего неплотно держала камень, и тот вываливался, стоило эту кожу отпустить. Пришлось срочно перерабатывать конструкцию. Точнее, из простого куска кожи, в котором пробито две дырки, делать, что-то вроде ладошки из кожи, когда в центре ложа образуется выемка, что держит снаряд, не давая ему так легко выпасть. И вот эта тривиальная задача потребовала у меня почти три часа на свое решение и огромное количество нервов. Так как у меня не было ни иголки, ни ниток, чтобы просто прошить в нужных местах и легко получить приемлемый результат. Из-за этого столь простая задача оказалось очень трудно решаемой на практике. И в итоге я вырезал новое ложе, через которое по краям пропустил веревку так, что эта веревка стягивала кожу снаружи как гармошку, что и дало эффект «кармана», в котором камень лежал надежно, а не норовя выпрыгнуть от любого движения.

Вот теперь камень не выпадал. Наметил цель, небольшую скалу, что на метр возвышалась над водным потоком. И принялся раскручивать пращу над головой. Так как опыта у меня никакого не было, то положился на интуицию в решении вопроса, насколько сильно раскручивать. Когда почувствовал, что пора, отпустил зажатую между пальцев веревку, и галька пулей вылетела из пращи. Правда, в скалу камень не попал. Он даже в реку не попал, улетев куда-то мне за спину. Видимо снаряд в новом ложе задерживался чуть большее время, чем надо, кожаный карман оказался излишне глубоким, и камень не покидал его вовремя. Опять пришлось все переделывать! Но в этот раз было легче, я уже знал, что делать, и оставалось только воплотить изделие в коже.

Очередной бросок из пращи уже привел к попаданию в реку. То есть мне удалось добиться того, что я попал в область передо мной, а не сбоку или со спины. Воодушевленный результатом, продолжил свои эксперименты в бросках. Всего у меня получилось сделать их два десятка, а потом одна из сплетенных мной веревок порвалась. Меня вообще сильно удивило, что она выдержала столь долго. Все же лыко – не тот материал, из которого получаются прочные веревки. А никакого материала под рукой, который может это лыко заменить, у меня нет. Даже простейший и такой привычный материал как пенька – это шедевр технологического прогресса, до которого мне безмерно далеко. Ведь для неё надо замачивать стебли годами, да еще и в проточной воде. Как минимум, чтобы получить материал для нормальных веревок, мне нужно найти подходящее растение. Притом это растение должно быть дикорастущим и произрастать в больших количествах поблизости. Вот все кажется на первый взгляд таким простым, но стоит за это взяться, как непредвиденные трудности выскакивают как чертик из табакерки!

Вот незадача, канат я могу изготовить, и он прослужит достаточно долго, для этого мне хватит лиан и древесного лыка, а вот гибкую веревку, которая была бы еще достаточно прочна на разрыв, нет! Хотя я что-то слышал о пеньке из лыка бананового дерева. Надо будет пособирать образцы волокон из лиан и пальм, авось что-то найдется подходящее. Но опять: дело это далекой перспективы, и подобные эксперименты займут месяцы.

Но тут вспомнил, из чего смогу сделать нормальную пращу. Достаточно крепкую и гибкую. Для этого мне нужна была кожа. Но не грубая кожа крокодила и даже не кожа млекопитающих. Идеально для этой задачи подошла бы змеиная кожа. А змей в джунглях по соседству видимо-невидимо, начиная мелкими ужами и заканчивая гигантскими питонами. Правда, большинство змеюк ядовиты и как на них охотится я видел только по телевизору. Все ремешки, в том числе и тот, что я носил на поясе, а потом сделал из него псевдотетиву для лучкового сверла, были сделаны из змеиных шкурок. Но вот беда, местные не охотились на змей, а просто собирали скинутую змеями во время линьки кожу. То есть даже память Одыра мне не могла помочь в том, как же на них охотиться. Лезть на рожон не хотелось совершенно. Ведь одна ошибка, один укус и мне тут никто не предложит антидота. А помирать ради веревочки, как-то совсем такого желания не испытывал. Вот почему во всех книгах герои так не боятся рисковать, а у меня от одной мысли, что я могу погибнуть или стать калекой, душа буквально в пятки уходит? Впрочем, возможно дело не в моей трусости, а в том грузе ответственности, который мне без моего ведома взвалили на плечи.

Хоть я и не попал по своей цели, ни разу за двадцать бросков, моего энтузиазма это нисколько не убавило. Я был твердо уверен, что с реакцией и глазомером Одыра мне ничего не стоит стать отменным пращником, нужно только время и наличие качественно сделанной пращи.

А по поводу змеиной кожи, была у меня одна мысль, как её можно было достать. Да, для этого придется пройти по скальному броду обратно в джунгли, но я точно знал место, куда надо идти. Плюсом к походу в джунгли было еще и то, что запасы растительной пищи, очень хорошо пригодной для детей, подходили к концу. А это время года, когда только закончился сезон дождей, самое плодородное. Если бы весь год так все тут росло, то я думаю, человек никогда не стал бы разумным, по причине того, что ему этого бы не потребовалось при таком обилии еды. Правда, это изобилие в очень скором времени сменится сухим сезоном с его засухами, и легкодоступной еды станет чрезвычайно мало.

Если бы можно было как-то запасать собранные в это время года продукты! Эх, тогда было бы намного легче выжить в этих местах. И если бы этот сезон дождей не был бы столь обилен на осадки, и не затопились бы, превращаясь в болота, места, где привыкло кочевать одно из четырех пленен, то та бойня, что произошла двое суток назад, не случилась бы. Точнее, не случилась бы в это время, а произошла скорее всего на несколько месяцев позже, в разгар сухого сезона, когда найти еду растительного происхождения становится намного проблематичнее.

Но все равно, то, что запасать фрукты и прочее местные не умеют, это не повод отказываться от такого обильного в это время пищевого ресурса как джунгли. Только вот одна незадача: как уговорить людей пройти по скальному броду еще раз? Из-под палки? Выполнять что-то опасное не добровольно, это можно, конечно, когда у тебя под руками большой человеческий ресурс. А у меня такого нет, каждый более-менее взрослый человек, неважно какого он пола, в нынешней ситуации дороже золота и алмазов. Если все откажутся, это будет большой проблемой. Ведь даже завали я все племя мясом, случись такой исход событий, на такой диете все перемрут. Не приспособлен человек есть только мясные продукты. Нет, я слышал что-то об эскимосах, которые всю жизнь проводили на мясной диете, но это скорее исключение, чем возможное правило.

Безусловно, надо было решать проблему с витаминами и прочими недостающими в мясе полезными для человека углеводами. Но вот, что я еще со школы помню, саванны на растительную пищу, пригодную для питания человека, намного менее богаты, нежели джунгли. То есть если собирательством в джунглях человек может себя прокормить, то собирательство в саванне может носить только вариант поиска приправ и прочих витаминов. Получается, как ни крути, а периодические походы в джунгли, очень нужны, я бы даже сказал необходимы для выживания. Вот гадость какая, почему стоит мне только что-то придумать, как сейчас пращу, просчитать как добыть материал, как тут же всю мою радость от новинки убивает какая-то всплывшая проблема, которая требует быстрого решения!

Прикинул возможность навести мост поверх валунов и выходов скал на броду. Теоретически такой вариант вполне реален. Всего-то нужны доски, пила, топор, сотня гвоздей-двухсоток, да канат из пеньки общей длиной метров триста – триста пятьдесят. Тяжко вздохнул. Если еще без досок можно было обойтись, заменив их жердями или бревнами, то без всего остального, увы, но этот проект казался столь же недостижим, как полет на Луну. Хотя. Нет, это я сгоряча. Мне бы десяток помощников, и через полгода я даже в этих условиях сделал бы… нет не мост, но надежную переправу точно. С одним условием: если бы нашел надежные волокна для будущих канатов. Надо сделать себе зарубку в памяти. Если моё племя не угаснет в ближайшее время, если получится выжить и наладить быт, то такую переправу построить будет просто необходимо. А! Гадость, не время мечтать!

Эксперименты с пращей придется отложить. У меня появились более срочные дела. А именно – подготовка к завтрашнему выходу в джунгли. Даже если никто со мной не пойдет, то мне хоть и одному, но выходить в джунгли надо. И для этого мне надо сплести заплечный короб. Чем я и занялся.

Также при изготовлении этого прообраза ранца, я собирался опробовать одно новшество, которое мне показалось очень полезным в свете моих планов на будущее. Нарубив прутьев в достаточном количестве, собрал вокруг себя все племя, вместе с детьми. И принялся как можно подробнее объяснять и показывать все свои действия. Это может показаться, что если умеешь плести лукошко или большую корзину, то сплести заплечный короб труда не составит. На самом деле это не так, в этом деле есть ряд нюансов, которые если не учесть, то ношение такого короба станет сущей пыткой. Тут нужен был и каркас особой формы и ребра жесткости, не дающие гулять конструкции по спине и много иного. Поэтому, такой сложный с точки зрения детальной отработки предмет я и выбрал для своего первого всеобщего урока.

Мысль собрать всех, а самому проговаривать все свои действия, мне показалась очень перспективной. Ведь мало заучить какие-нибудь действия, намного больший эффект в работе получается тогда, когда работник понимает, почему он совершает те или иные действия. Да и само по себе понимание процесса уже дает тому, кто его понял, необходимую гибкость и вариативность в изготовлении предметов по той технологии, суть которой работник понимает. Воодушевленный такими размышлениями я принялся за первый наглядный урок с лекторским сопровождением. И буквально сразу наткнулся на ряд огромных проблем.

Во-первых, пришлось убрать детей, они вечно лезли под руки и пытались растащить прутья. К тому же они хотели играть и страшно галдели, из-за чего мне приходилось повышать голос, что, впрочем, не помогало совершенно. Так что пришлось выделить семерых нянек и удалить молодое поколении подальше от «лектория». Во-вторых, меня подвел словарный запас. Нарубая ветки я готовился к этому уроку, проговаривая про себя все детали будущей лекции. Но вот беда, делал я это на родном языке. На том языке, что привык, а не на местном! И сейчас я чувствовал себя полным идиотом за такой эпический провал. Нет, у меня даже получалось объяснять, что я делаю. «Беру толстый прут из кустов, срубленный из кустарника, что растет на холме. Сгибаю этот прут. Вот так сгибаю, как показал, сгибаю». Но вот почему я сгибаю именно так, а не иначе, вот тут без перехода на русский объяснение срывалось. А ведь весь смысл того, что я всех собрал тут и показывал все так подробно, и был в этих «почему»! Ну надо же было так облажаться. И чем больше я пытался объяснить, тем косноязычное становился. Думаю, будь моими слушателями обычные студенты, меня бы освистали, и никто никогда бы не пришел на иные мои уроки, захоти я провести хоть еще один.

Но тут мне повезло с аудиторией. Повезло в том плане, что меня честно и внимательно слушали. И как подсказала память Одыра, слушали даже не потому, что я «Тот, кто ведет», а просто потому, что так много и так долго говорить тут никто ранее не пытался. Да-да, местные часто общались между собой, но в основном коротким фразами, зачастую предпочитая звукам родной речи обычные жесты. И надо сказать, сие отсутствие словоблудия в местном общении, вызвано отнюдь не отсутствием желания, как и любые люди поболтать женщины любили. Но вот как уже упоминал, предпочитали жесты, разбавленные малым количеством слов. И было отчего. Язык четырех племен был чудовищен по своей фонетике. Половина звуков тут издавалась на вдохе! А сколько тут тональностей! Не будь у меня памяти Одра, несмотря на очень примитивную конструкцию этого протоязыка, у меня все равно бы не получилось на нем заговорить! Точнее, получилось бы, но только после многомесячных тренировок. Но нет худа без добра, это произношение очень хорошо развивало голосовые связки и мышцы языка, да и вообще все мышцы, что отвечали за речь. Именно благодаря этому у меня и получилось прочесть поэму Гумилева на русском, хотя Одыр конечного же никогда не тренировался в изучении этого языка. И тем не менее, из-за сложности произношения местного наречия, связки и языковой аппарат Одыра оказался достаточно развит, чтобы быть способным произвести на свет непривычные звуки того языка, что появятся только через многие тысячелетия. Подводя итог, могу сказать, что полчаса беспрерывного молочения языком все восприняли как подвиг, сравнимый с убийством крокодила голыми руками. Поэтому меня честно слушали все это время. Но вот беда, толку не было от этого никакого.

Я видел, что мои слова только бесполезная нагрузка к тому, что показывают мои руки. Да, я научил как сделать заплечный короб. Только с тем же успехом я мог просто показать, как его делать, а не утруждать себя речами, а всех остальных вынуждать слушать эти завывания, что по «ошибке» тут считаются за разумную речь! У местных очень хорошая визуальная память. Хотя это и немудрено, тут иначе не выжить. Так что мне достаточно был просто показывать свои действия и немного контролировать то, как эти действия пытаются повторить другие. Как у меня уже получилось с обучением плетению корзин. Но нет, я возжелал большего. И сел со всего размаха в лужу. Главной своей цели, ради чего все это затевалось, не достиг. Не смог донести, почему надо делать так, как делаю я. Не смог донести главного. Не смог повернуть обучение новому с «делай как я», в «делай так, потому что»! И это был неожиданный и очень болезненный удар по всем моим планам на будущее.

Зато тут же, не сходя с места, оправдалась поговорка: «нет худа без добра». Как только завершил, закончившуюся эпическим провалом, всей моей вынашиваемой с первого дня системе обучения, лекцию. Так, не надеясь на положительный отклик, озвучил свое желание завтра наведаться в джунгли. И был несказанно удивлен, со мной желали пойти все. Ну кроме детей, конечно, которые вообще не понимали, о чем идет речь. И никого не пугал переход над бурной рекой, перепрыгивая по скалам. Сперва этому сильно удивился, пока не обратился за ответом на столь не понятное мне поведение древних к памяти Одыра. И сложив его знания со своими, понял, почему именно так и в чем секрет их бесстрашия. Они считали, что раз один раз получилось, то все последующие разы тоже должно было получится. Хитрый выверт сознания, но на самом деле вполне логичный, если вспомнить, как они думают, а главное – как воспринимают мир. Точнее, не так: они верили, что раз получилось, то скорее всего получится и опять. И стоило мне вспомнить, что все меня окружающие люди на самом деле безмерно молоды, как все вставало на свои места. Ну вот кто в столь юном возрасте думает, что смертен? Так и они видели смерть, но еще не понимали, что эта смерть может прийти и к ним. Просто не верили, как мальчишки и девчонки из моего мира. «Смерть случается, но не со мной», вечный девиз молодых. И все это приводило к тому, что они знали, что переход даже днем по валунам может быть опасен, но не верили, что эта опасность грозит думающему о ней лично. Вот такой выверт сознания, который сейчас мне играет на руку, но в дальнейшем может принести очень много проблем. Но те проблемы когда еще будут, а сейчас мне нужен был повод порадоваться после провала моего наглядного урока с пояснениями и я просто порадовался тому, что пойду завтра не один.

К тому же появился отличный повод закрепить урок по плетению заплечных коробов. Ведь каждый, кого я намеревался взять с собой, должен был иметь такой короб, чтобы унести все, что сможет собрать. И это вселяло определенные надежды. Ведь раньше почти все съедалось там, где находилось, а брать с собой много мешало отсутствие тары. Теперь такая тара была создана. И судя по тому, как мои корзины и короба нравятся древним, исчезни я прямо сейчас, эта технология не погибнет, пока живо само племя. Я, конечно, понимал, что племя может в буквальном смысле поголовно вымереть чуть ли не завтра и, по сути, радоваться нечему, но тем не менее настроение от осознания этого момента приподнялось из той ямы, в которую его вогнал провал с уроком-объяснением.

А мне оставалось решить еще один технический вопрос до заката. А именно: мне кровь из носу требовалось завтра боевое копье. И желательно с нормальным, острым и прочным наконечником, а не кое-как заточенная и обожженная на огне деревяшка.

Глава 10

Я долго подбирал камни, искал кремень и почти отчаялся найти наконечники. Что в полной мере показывало, что после переноса сознания умом я не блещу. Хотя, возможно, и никогда умным и не был, но такая трактовка мне просто не нравилась. Поэтому с чистой совестью принял вариант, что мой разум немного затуманился в результате временного перехода. А как иначе? Если ответ на вопрос с наконечниками, всегда был у меня прямо перед самым носом! Как я мог забыть, что за многие тысячелетия до изобретения металлических орудий, человечество придумало, чем заменять каменный инструмент, если подходящего камня не было поблизости. А даже не знай я ничего из истории, все равно мог бы догадаться намного раньше. Ведь элементарна же для выходца из моего времени мысль, что каменный наконечник можно легко заменить наконечником костяным!

Причем я сам же заставил мальчишек выскребать кости до блеска. Сам же рассчитывал присмотреться к костным останкам крокодила и попытаться пустить их в дело. Вот и пришло время. Но сперва пришлось озаботиться поисками подходящего древка для моего копья. В завтрашнем походе мне нужно было длинное и тяжелое оружие, чтобы относительно безопасно осуществить свой замысел. Так как к намеченной цели без такого вооружения я близко подходить опасался.

С древком мне повезло. Нашел подходящую, уже высушенную, жердь в завале на восточном берегу. Причем на поиски ушло всего около часа. И это было на самом деле близко к чуду, так как потом я сколько ни искал, но второго такого же прямого и удовлетворяющего по жесткости и длине древка мне в этом завале не удалось больше найти вообще.

Найденная заготовка была чуть меньше четырех метров длины и имела незначительный переход по толщине из одного конца в другой. Диаметр с одного конца был около семи сантиметров, а у узкого окончания диаметр сужался до четырех. Для широкой ладони, доставшейся мне в наследство от Одыра, самое то. Конечно, это будущее древко не было идеально прямым, но его изгибы не сильно мешали попаданию в цель после имитации удара. В общем копье на его основе обещало получиться в меру кривым и достаточно убойным, если мне удастся осуществить свой замысел с наконечником.

Оглядев кучу костей, что отскребли мальчишки от мяса, сухожилий и прочего, обрадовался. На первый взгляд этот разобранный на «запчасти» крокодил был просто кладом. Отложил найденную палку и начал с упоением копаться в этой груде первобытных сокровищ. И первое, что привлекло мой взгляд, была относительно широкая и вытянутая кость, скорее всего лопаточная. Ей, наверное, очень удобно копать! И сразу пришло на ум, что слово «лопатка» по отношению к кости и слово «лопата» по отношению к известному инструменту, а нет ли в них одного корня? А ведь лопата – это то, о чем я мечтал! В принципе, большинство инструментов, которые мне необходимы, можно сделать из камня, кроме двух, которые мне очень бы пригодились, а именно пила и лопата. И вот! Неужели из этой кости получится то, чем я смогу без проблем вырыть яму-ловушку или погреб? Несмотря на то, что в ладони эта кость лежала не то, чтобы удобно, я за неё схватился и попробовал выкопать яму прямо там, где сидел. Увы, меня ждало огромное разочарование. Во-первых, кость, несмотря на все мои усилия, не смогла погрузится в землю больше, чем на пару сантиметров, так как тут на холме был очень прочный дерн из плотно переплетенных корней многочисленной травы. А когда я начал ударять костью по земле, в надежде все же пробить этот дерн, то кость сломалась после второго удара. Осмотрев разлом повнимательнее, увидел, что крокодилья лопатка состоит из очень легкой и немного пористой кости. Увы, но такой материал совершенно не годился на лопату. Максимум, на что хватило бы инструмента, в основе которого лежит подобная кость, – это детский совочек для песка, не более.

Начал более усердно копаться в костных останках, на этот раз каменным рубилом проверяя прочность тех или иных костей. Я по жизни в прошлом теле помнил, что кости все же достаточно крепкий материал. Но увиденное сейчас опровергало это утверждение. Кости крокодила оказались удивительно ломкими. И в основной своей массе совершенно непригодными для какого-либо инструмента. По крайней мере, мне так показалось. Чем больше я возился с костяком, тем больше мне кости крокодила напоминали хрупкие куриные кости!

Правда был и светлый проблеск в этом разочаровывающем открытии. А именно зубы крокодила. Вот они были просто драгоценной находкой. Аккуратно рубилом выбил самые большие зубы и сложил их на лист «лопуха» рядом с собой. Двенадцать зубов были просто великолепны! Длинной около пяти сантиметров и невероятно прочные. Правда, они не подходили на наконечники, по причине того, что были недостаточно остры для этой цели. А как их заточить, я пока не представлял. Но во мне зрела уверенность, что эту проблему я придумаю, как решить. Также, внимательнее рассмотрев крокодилий череп с массивной верхней челюстью, с радостью обнаружил, что из него после дополнительной обработки вполне получится эдакая примитивная совковая лопата, которой можно будет копать мягкий грунт, а именно песок.

Но мне было нужно сегодня иное, наконечник. И вот с этим у меня возникли огромные проблемы. Фактически, после часа поисков и отбраковки костей, мне удалось найти всего две более-менее пригодные кости для большого копья. Это оказались тяжелые и массивные бедренные трубчатые кости задних лап. Их прочность мне показалась достаточной. Точнее я был полностью уверен, что при сильном ударе наконечник даже из этой кости сломается, но перед этой поломкой он нанесет необходимые для моего плана повреждения. Ведь оружие я делаю не на толстокожих крокодилов или бегемотов, против которых такое костяное копье будет совершенно непригодно, а против существа с гораздо более тонкой шкурой. В общем, за три часа до заката в моем распоряжении оказались все необходимые для работы ресурсы. Осталось только все это соединить, чтобы получить копье.

Сперва мне это соединение кости и дерева показалось примитивной и простой задачей. Если уже в каменном веке люди додумались до того, как это делать, то уж я, обладающий знаниями человека века двадцать первого, несомненно справлюсь с этой задачей. Да что справлюсь, я способен создать намного более совершенное оружие, чем все что было создано человеческими руками даже в верхнем палеолите! В отличие от людей каменных веков, я знал, что такое паз, что такое крепление, я знал простейшие законы физики и геометрии! А это ой как немало.

Через час мои бравурные мысли уступили пьедестал совсем иному, а именно – тихой панике! По причине того, что у меня ничего не получалось! Это только казалось, что соединить кость и дерево просто, а на деле… На деле – да, просто, но такое простое соединение не способно было выдержать не то что удара, но даже если помахать получившимся копьем просто в воздухе, то наконечник если не слетал, то в лучшем случае просто держался почти на соплях в результате этих взмахов.

Нет, будь у меня хорошая, тонкая и прочная веревка, будь у меня надежный клей, да хотя бы просто стальной, остро заточенный нож, я бы справился! Потому как в голове у меня вертелось чуть ли не с десяток возможных крепежей. Но ни один из них из-за отсутствия нормального инструмента или клея было не реализовать. Принцип просто примотать кость к дереву лыковой веревкой не сработал. Также не сработало и создание нормального паза с помощью тех рубил и скребков, что были в моем распоряжении. В попытках такой паз создать я загубил одну из двух пригодных костей. Сперва та расщепилась пополам, потом в дальнейших экспериментах вообще разлетелась на мелкие, ни на что не пригодные кусочки.

Не знаю, о чем думали соплеменники, видя, как их «вождь» лупит себя палкой по голове и кричит что-то непонятное. Криком этим был вопль отчаяния на русском языке, где вперемешку с матом проскальзывал речитатив: «Думай голова, думай!»

Такой простой вопрос как крепление одного материала к другому оказался при поверке практикой сложнейшей инженерной задачей. А все из-за ограничения инструментальной и ресурсной базы. Нет, в итоге я, конечно, справился. И получилось даже что-то вполне приличное. Только вот я думаю, что любой кроманьонец, если бы увидел творение моих рук, обозвал бы меня полным неумехой. И мне пришлось бы долго выкручиваться, объясняя этому кроманьонцу, что такая «кака» у меня получилась потому, что у меня нет кремнёвых ножей, что у меня нет гибких и прочных веревок, так как нет доступа к сухожилиям копытных и к их гриве, а также у меня нет даже примитивного клея под рукой!

В конце концов, во мне вспыхнуло даже что-то вроде гордости, за то, что у меня хоть что-то получилось! И пусть это «что-то» было явно одноразовым орудием, так как получившееся крепление точно развалилось бы после мощного удара в любое препятствие, все равно, я справился! Уверен, в моих руках сейчас находится самое смертоносное оружие, созданное человеческими руками в этом времени. И пусть оно кривое и неказистое, пусть выглядит как плод работы криворукого неумехи, все равно, до такого оружия местный прогресс без моей помощи дойдет не ранее, чем через двадцать тысячелетий! Если честно, я не представляю, как какой-то гений каменного века смог придумать копья с наконечниками из камня или кости. Казавшееся простым объяснение «воткнул кость в дерево – вот и копье» на поверку оказалось ложным. Все было намного сложнее, и такая простая на вид задача получилась на самом деле чрезвычайно сложной в своем решении. Если бы я точно не знал, что такие копья возможны и что их делали в каменном веке чуть ли не дети, я бы, наверное, сдался намного раньше, чем достиг бы приемлемого результата!

Но если отойти от пессимизма, то и вправду мог собой гордиться. Я не мог просто примотать кость к палке. Мои самые тонкие веревки были толщиной с два пальца и не годились для этого. А кожаный шнурок, что висел на поясе, тянулся и грозил порваться, стоило мне увеличить натяжение. Нормальный паз, чтобы основную нагрузку взяла на себя не веревка, а надежное скрепление частей дерева и кости, также не получался, потому как рубила не позволяли хорошо обработать дерево против волокон. Да и для кости они оказались слишком грубы, о чем ясно говорила одна загубленная заготовка. Также у меня не было клея, чтобы компенсировать эти промахи. Даже попробовал полую кость насадить на дерево, но она подозрительно затрещала, норовя лопнуть, пришлось проститься и с такой, на первый взгляд, гениальной идеей, рисковать последней пригодной костью я не решился. Но несмотря на все эти трудности, я сделал первое в этом мире костяное копье! Да, пришлось приспособить к делу такой дарованный природой инструмент как зубы, которыми я всё же умудрился сделать что-то вроде подходящего паза на дереве.