Текст книги "Снежная почта"

 
… Всю ночь на полке боковой
Болтался я полуживой.
Какой-то пьяный мужичок
Кричал про сельское хозяйство,
Где «произвол и разгильдяйство»
А я никак заснуть не мог.
Как будто заново родившись,
Два века повернув назад,
В Москву я ехал, как Радищев,
Глубокой думою объят.
 
 
Москва меня встречала солью
Без хлеба. Соль – на мостовой.
Я удовольствовался ролью
Смешаться с уличной толпой
По улицам и переходам,
По эскалаторам метро,
Несомый бережно народом,
Как по течению – перо.
 
 
Вокруг дышала и рвалась,
Теснилась, путалась, дралась,
Стонала, дергалась, текла
Среди бетона и стекла
По Пушкинской и по Неглинной,
Кузнецкий вверх, Петровка – вбок,
Потоком, саранчой, лавиной,
Мильоном рук, мильоном ног,
Как твой мотыль в стеклянной плошке,
Который рыбам – для кормежки,
Передо мной, во мне, слепа
Плыла толпа, толпа, толпа!..
 
 
Валерка, я не видел глаз!
Их блеск божественный угас,
Подернутые мглой тумана,
Как птичьей пленкой, как белком,
Без мысли, даже без обмана,
Глаза брели себе пешком
И взгляды мертвые свои
Тащили сзади, как шлеи.
 
 
… И вправду, было очень сыро.
Снег навалил до самых плеч
А после, вроде дезертира,
Смываться начал, таять, течь.
Месил я жирные дороги
И в «Юность» обивал пороги.
 
 
Сказали (пара реверансов,
Чтоб мне пилюлю подсластить),
Что, мол, в чести у ленинградцев
Манера – отчужденным быть
И прятаться за ширмой слов,
Когда хоть в петлю ты готов,
Что это грамотно, но скушно…
А впрочем, встретили радушно.
 
 
Какой-то юноша с тетрадкой
Ждал очереди на разнос
И думал, видимо, украдкой,
Что он бессмертное принес.
Тут некогда сидел и я,
Но вреден возраст для меня.
 
 
Все строки – вольные, святые,
Простые, сложные, худые
Уже написаны давно.
Мы повторим их, если сможем,
И аккуратно в стол положим,
Где им уютно и темно.
 
 
Вот комментарий мой к письму:
Москва, мещанская столица,
Блестит, ласкает, веселится
В своем стоглавом терему.
Советский труженик – в порядке,
Как ангел. Крылышки торчат.
И только юноши в тетрадки,
Строчат. О чем они строчат?
 
 
О чем строчат они ночами,
Обуреваемы речами?
О чем строчим и мы с тобой,
Поэт необходимый мой?
 
 
Необъяснимая тревога,
Как чернила, разлита.
Война ли, дальняя дорога,
Полосатая верста?
 
 
И волосатый страх на теле
Родной, незнаемой страны,
А ты еще – про Вигорелли!
Смотри, как бы тебя не съели
На масленицу, под блины.
 
 
И каждая статья – как рана,
И каждый слух долбит висок.
Как летчик, выйдя из тарана,
От смерти мы на волосок.
А наши четверо детей
Еще не знают новостей
Других, – как мир устроен честно,
В нем ни войны, ни страха нет.
Повсеместно и прелестно:
Ночью – темень, днем – свет
 
 
И эта строчка в феврале
Погасла угольком в золе…
 
 
Февраль 1970 г.
 

Свет сентября
(1970-71)

«Друг осенний, драгоценный!…»

 
Друг осенний, драгоценный!
Лист кленовый – ломок, сух.
Мы одни во всей Вселенной
На ветру, осенний друг.
 
 
Крови нет в твоих прожилках,
Мой осенний верхолаз.
Ветки тонкая развилка
Ненадежно держит нас.
 
 
Сведены одной судьбою,
Если только захотим,
Мы продержимся с тобою,
А сорвемся – полетим
 
 
Над землей, над едким дымом,
Сизым вьющимся кольцом, —
Ты с лицом неуловимым,
Я с доверчивым лицом.
 

«Тихая осень случится…»

 
Тихая осень случится.
Нам, наконец, повезет.
Слышишь? Какая-то птица
Мягкими крыльями бьет.
 
 
Не называя причины
Летних страстей и обид,
Осень, как нож перочинный,
Лезвием тонким блестит.
 
 
Кажется, тронь паутины,
И ощутишь на руке
Тени неясной картины,
Видимой там, вдалеке.
 
 
Словно штрихи на ладони,
Эти приметы судьбы,
Расположились на склоне
Клены, березы, дубы.
 
 
Что ж, загадаем до встречи
Время осенних смотрин
Листьев, упавших на плечи
В легком кругу паутин.
 

Роща

 
Вот роща виновато
Открылась, всем видна.
Словами небогата
И мыслями бедна.
 
 
Не пробегают звери,
И птицы не свистят.
Деревья, точно двери,
Ворочаясь, скрипят.
 
 
Из норки только мышка
Блестит глазком на мир.
Вся роща, точно книжка,
Зачитана до дыр.
 

Осенние маневры

 
В природе своя дисциплина.
Огнем по команде горит
В лесу строевая осина,
А гриб от разведки укрыт.
 
 
Рябина, взметнувшая круто
Свой горький и праздничный цвет,
Раскинула гроздья салюта
Из красных и желтых ракет.
 
 
Вот дуб, поржавевший без смазки,
Готовит десант желудей.
Сейчас они в пробковых касках
Попрыгают в руки детей.
 
 
И клюква во мху, как пехота,
Рассыпана перед броском.
Форсировать это болото
Приказано клюкве ползком.
 
 
Под елкой, командуя боем,
Кружком мухоморы стоят,
А сзади неправильным строем
Ряды новобранцев-маслят.
 
 
Летучих семян самолеты
Расправили крылья свои,
И выстрелы дальней охоты
Звучат, дополняя бои.
 

Прощальное

 
Никакого просвета,
Все дожди да дожди.
Вот и кончилось лето,
А другого не жди.
 
 
Красный лист на осине,
Как флажок на пути.
Это стрелочник синий
Не дает мне пройти.
 
 
Оглянись и запомни
Все живое вокруг.
А казалось бы, чту мне
Эта речка и луг?
 
 
Это хлебное поле
И соломенный стог?
Я прощаюсь без боли,
Слава Богу, что смог.
 
 
То ли зрелость рассудка,
То ли счастье души?
Задержись на минутку
И слезу задержи.
 

Крик

 
В тиши первобытной природы,
У целой Земли на виду
Пронзительным криком свободы
Я душу себе отведу.
 
 
Я вспомню не слухом, а кожей
Призывный охотничий крик,
Шальной, ни на что не похожий,
Что сам в моем горле возник.
 
 
Я крикну, как в черную бездну,
И буду ответа я ждать,
Покуда с земли не исчезну,
Не стану Природой опять.
 

На скамейке

 
Сидим и курим на скамейке,
А дождик сыплет, как из лейки.
Старушки толстые, как Швейки,
Поспешно семенят в подъезд.
Мне дела нет, что сигарета
Легчайшей капелькой задета,
Что где-то ждут тебя, а лето
Ушло из наших мест.
 
 
Нас разделяют только годы,
Но годы хуже непогоды.
Еще не пробил час свободы,
Чужой петух не прокричал.
Заигрывает дождь с рябиной
И шепчет ей с серьезной миной,
Что в нашей песне лебединой
Начало всех начал.
 
 
Так что же? Будем веселиться!
Смотри, как резво серебрится
Дождя отточенная спица
И протыкает наш клубок
Семейных драм, пустых запретов,
Прощаний, проводов, приветов…
Продлить бы надо это лето,
Но я совсем не бог!
 
 
Скажи: до встречи! Я отвечу,
Что нам остались только речи.
Замечу с грустью я, что плечи
Твои – уже не для меня.
Так будь же счастлива с другими,
С недорогими, с дорогими.
Мы выйдем из воды сухими,
Не выйдя из огня.
 

Прощание с летом

 
Что еще нам с тобою осталось?
Разве только сегодняшний день.
Потому все длиннее казалась
Уходящего времени тень.
 
 
В холодеющих сумерках лета
Различаю тебя все слабей.
Желтый лист, как дурная примета,
Светлой пряди коснулся твоей.
 
 
На ресницах твоих, как росинки
Подступивших туманов с реки,
Две слезы, две прозрачных слезинки
Задрожали, по-детски легки.
 
 
И когда на созданья природы
Тишина опустилась всерьез,
Лишь кукушка считала нам годы,
Но теперь уже каждому врозь.
 

Хандра
(Из Поля Верлена)

 
В тиши плач души
Под шорох дождя.
Что за странность, скажи,
Вдруг коснулась души?
 
 
О песня дождя
По земле, над землей
И в душе, что грустя
Слышит песню дождя.
 
 
В тиши этих стен
Заглуши плач души.
Что? Нет измен?
О, грусть этих стен!
 
 
Какая печаль!
Не узнать, почему
Любви мне не жаль,
И в душе лишь печаль.
Перевод с французского
 

«Я вдруг почувствовал, что старость…»

 
Я вдруг почувствовал, что старость
Уже совсем недалеко.
С утра какая-то усталость,
И жить, и думать нелегко.
 
 
В душе планируешь поступки
И, заполняя делом дни,
Вполне согласен на уступки,
Когда к спокойствию они.
 
 
Отбросив риск, забыв про смелость,
Ты, кажется, уверен в том,
Что наконец пришла, мол, зрелость,
Но зрелость вовсе не при чем.
 
 
Ты просто душу защищаешь,
Но пригодится ли она,
Когда страдания не знаешь
И страсти не испил до дна?
 

«Приснится серебряный иней…»

 
Приснится серебряный иней
На легкой, летучей траве.
Утерянный, утренний, синий
Следок на соленой тропе.
 
 
Холодные, гладкие сучья,
Как груда костей под кустом,
Ручья паутина паучья,
Покинутый беличий дом.
 
 
Случайное солнца в просвете,
На время, на веру, на час,
И памятью зоркой о лете
Рябины разбойничий глаз.
 

«Сентябрь, осенний брат!…»

 
Сентябрь, осенний брат!
Неужто нам за тридцать?
В тебе я снова рад
Душою раствориться.
 
 
Тебе лишь одному
Скажу без сожаленья,
Что сердцу моему
Не нужно вдохновенья.
 
 
Не нэжны мне стихи.
Слова бедны и стерты.
Леса твои тихи,
Они ко мне простерты.
 
 
У них такая стать,
Что невозможно словом
И звуком описать
Цвет золота в багровом.
 
 
И перекрест ветвей,
Сухих листов скольженье,
Скорей, души моей
Немое продолженье.
 

«Гордись, что родился не зря…»

 
Гордись, что родился не зря
И в ясной сени сентября
Увидел новые приметы.
Гордись, что твой скупой словарь
Был так же беден, как и встарь,
А песни до конца не спеты.
 
 
Гордись, что помыслы лесов
Пружинкой тайною часов
Ритмично подвигали время.
Гордись, что радость и печаль,
И ту, неведомую даль
Делил ты поровну со всеми.
 
 
Гордись и тем, что беден был,
Как лист, летящий вдаль без крыл,—
Багровый след по золотому,
Как медный отсвет сентября,
Как эта блёклая заря,
Без слов понятная любому.
 

«За окном дожди грибные…»

 
За окном дожди грибные
Утром, вечером и днем.
Если б не жил я в России,
Я бы тоже стал дождем.
 
 
Я бы тучкой синеватой
Проплывал над той страной,
Где родился я когда-то
Перед прошлою войной.
 
 
Я смотрел бы долгим взглядом
На Россию с высоты.
Все деревни были б рядом,
Все дороги и мосты,
 
 
Все леса, поля и нивы…
И повсюду на Земле
Люди жили бы счастливо,
Улыбаясь снизу мне.
 
 
Плыл бы я дождем желанным,
А потом когда-нибудь
Я упал бы безымянным
Тихой родине на грудь.
 

Геометр

 
Какой жестокий свет,
Осенний свет разлуки!
Любви в природе нет,
Есть точные науки.
 
 
Просвеченный насквозь
И видный отовсюду,
Живу с душою врозь,
Не доверяю чуду.
 
 
Сентябрь как мой судья
И строгий аналитик
Мне доказал, что я
Не более, чем нытик.
 
 
Теперь, как геометр
С блестящими глазами,
Тяну портновский метр
Над полем, над лесами,
 
 
Над осенью самой,
Измеренной так ловко…
Стих кажется судьбой,
На деле – лишь сноровка.
 

Верность

 
На меня предъявляют права
Две-три женщины, дети, Марина,
Листопад, мелкий дождик, рябина,
Летний сад, Медный Всадник, Нева.
 
 
Перед ними я в равном долгу.
Потому-то, наверно, бесправен,
Что живу как придется, без правил,
Но иначе я жить не могу.
 
 
Сохраняющий верность себе,
Ты меня непременно осудишь!
Я на редкость покорен судьбе,
Ты вовеки покорным не будешь.
 
 
Находя удовольствие в том,
Что случилось как будто случайно,
Я доволен судьбой чрезвычайно,
Но меня понимают с трудом.
 
 
Разве плохо опять и опять
Воздавать всем грехам понемногу,
А потом уже, кончив дорогу,
Только верность земле сохранять?
 

В летнем саду

 
Летний сад. Пиковая дама.
Листопад. Маленькая драма.
Он, она. Объясненье, скука.
Муж? Жена? Близкая разлука?
 
 
Голос был, женщина сказала:
«Нету сил. Если бы я знала!»
Лист упал, медленно вращаясь.
Муж сказал: «Я с тобой прощаюсь».
 
 
Дуб и клен. Статуи, аллеи.
«Я влюблен. Мучаюсь, болею».
«Ну, а я? Что со мною станет?»
«Слезы зря. Это очень старит».
 
 
Листопад. Аполлон, кифара…
«Говорят: мы такая пара!»
«Это так. Уваженье, дружба…»
«Ты чудак! Мне не это нужно!»
 
 
«Может быть, мне удастся все же
Позабыть?..» – «Это не поможет».
«Подождем?..» Мраморные люди
Под дождем думают о чуде.
 
 
Летний сад. Маленькая повесть.
Листопад и больная совесть.
Он, она. Ревность и измена.
Муж. Жена. Все обыкновенно.
 

Из Жака Превера

 
Он налил в чашку черного кофе,
Он налил молока в чашку с кофе,
А потом два кусочка сахару
В кофе он положил с молоком.
 
 
Он мешал кофе маленькой ложкой,
Он потягивал кофе из чашки,
А потом отодвинул чашку,
Мне ни слова не говоря.
 
 
На меня не взглянув ни разу,
Он зажег свою сигарету
И, пуская кольца из дыма,
Осторожно стряхивал пепел.
 
 
А потом он поднялся со стула,
Он надел не спеша свою шляпу,
Он накинул свой плащ и вышел.
Он ушел от меня под дождем.
 
 
На меня не взглянул ни разу,
Не сказал на прощанье ни слова…
 
 
Я, упрятав лицо в ладони,
Тихо плакала по нему.
Перевод с французского
 

Прощение

 
Искусство прощать позабыто.
Мы к жалости стали глухи.
И цедим сквозь мелкое сито
Свои и чужие грехи.
 
 
Когда все нужнее прощенье
И все виноватее взгляд,
Напрасно ты жаждешь отмщенья.
Подумай, что годы летят.
 
 
Хотя бы в минуту прощанья
Прощение мне обещай.
Ведь я не сказал: до свиданья!
– Прощай! – попросил я.
– Прощай!
 

«Другими глазами гляжу…»

 
Другими глазами гляжу
На поле, на лес за рекою.
Кому я шепчу: – Ухожу!..
Кто хочет проститься со мною?
 
 
Еще раз вернуться сюда,
Кто знает, когда доведется?
Осока блестит, как слюда,
И к берегу темному жмется.
 
 
По заводи, как по стеклу,
Бесшумно скользят водомерки
И усики тычут в иглу
Сосновую – так, для проверки.
 
 
Как странно! Неделю прожить
И этих чудес не увидеть!
И в спешке (куда нам спешить?),
И поле, и реку обидеть.
 
 
Скажи, у кого мы крадем?
Природе, поди, безразлично,
Что мы, не увидев, уйдем
Степенно, спокойно, привычно.
 
 
Она для других сохранит,
Умножив на новых примерах,
Осоки загадочный вид,
Таинственный мах водомерок.
 

«Не знаю, что может быть проще…»

 
Не знаю, что может быть проще
Осенней щемящей земли,
Когда осыпаются рощи
А в небе скользят журавли.
 
 
Какая иная картина
Могла бы собой заменить
Поля, где плывет паутина
И осень прядется, как нить.
 
 
И счастье какое способно
Встать с этим хотя б наравне,
Чтоб родину видеть подробно,
До зернышка в колкой стерне?
 

Семейные узы

 
Не подвластен я факту рожденья
И сплетению родственных уз.
Среди вас я подобен растенью:
Я ветвями за небо держусь.
 
 
Вы не знали меня, но любили.
Посвящу благодарственный стих
Вам за то, что меня не пилили
И корней не рубили моих.
 
 
Справедливости ради, замечу,
Что почтенный родительский дом
Не всегда понимал мои речи,
А когда понимал, то с трудом.
 
 
За меня заступалась природа,
И звезда охраняла меня.
Не печальтесь! Семья без урода —
Ну, какая же это семья?
 
 
Вот я вырос, как дерево, беден.
Листья шепчутся, ветви шумят.
Я для вас совершенно безвреден,
Бесполезен мой жалкий наряд.
 
 
Вы простите, но деньги и славу
В мир растений никак не внести.
У деревьев есть лучшее право:
Каждый год, как впервые, цвести!
 

Слова

 
Мой друг, не верь словам случайным!
Их смысла явного стыжусь.
Каким бы ни был я печальным,
Тебе веселым покажусь.
Каким бы ни был я серьезным,—
Я легкомыслен на словах.
Так дождик не бывает грозным,
Когда он зашумит в ветвях.
И, лишь прислушиваясь к звуку
Отдельных капель над собой,
Ты все поймешь: и стыд, и муку,
И грех необходимый мой.
 

 
Не верь словам случайным,
Увядшим на губах.
Поверь звучаньям тайным,
Сокрытым в тех словах.
 
 
Не обращай вниманья
На разум суетной.
Не в нем мое призванье,
А в музыке одной,
 
 
Когда струны коснется
Неясная вина,
И робко отзовется
На звук твоя струна.
 

Спокойствие

 
Я спокоен, поверьте!
Я, как слон, толстокож.
А раздумья о смерти —
Это явная ложь.
 
 
Я скажу по секрету
Пару ласковых фраз:
Мне решительно нету,
Нету дела до вас.
 
 
Я доволен минутой
И доволен судьбой.
Если плохо кому-то,—
Пусть! Я занят собой.
 
 
Я в бирюльки играю
И смеюсь, как дитя.
Я бумагу мараю,
Непременно шутя.
 
 
И строка, что печальна
Получилась на взгляд,
Получилась случайно,
Без душевных затрат.
 
 
И слеза, что блеснула,—
Не от ветра ли? Нет?
Я спокоен как дуло.
У виска – пистолет.
 

Ночной автобус
Маленькая поэма

Глебу Семенову

 
Автобус вздрогнул и пошел,
Угрюмый, как таран.
Он разрезал ночной туман
Ножами острых фар.
Вот вдалеке возник пожар:
Медлительный закат
Бросал насторожённый взгляд
На дальние поля.
 
 
Лежала стылая земля,
Продутая насквозь.
Мы с ней так долго были врозь,
Что я забыл язык.
И голос сник, и глаз отвык
От серых деревень,
Бросающих косую тень
Почти за край небес.
 
 
Невидимый и мрачный лес,
Клонящий в сон мотор
Меня втянули в разговор,
Намеченный едва.
Блестела редкая трава
За световой стеной,
Посапывал сосед ночной
На жалобный манер.
 
 
Откуда взялся тот размер,
Которым говорю?
Губить вечернюю зарю
Поможет странный ямб,
Хромающий при свете ламп,
Как пьяный инвалид, —
Кривая тень его летит,
Перемещаясь вбок.
 
 
Печален родины урок,
Ночной тревожный гул.
И ты, покуда не уснул,
Все голову ломай.
Автобус мчится на Валдай,
Ямщик припал к рулю,
И те, которых я люблю,
Покинули меня.
 
 
Что было ясным в свете дня,
Обманчиво-простым,
Тяжелым воздухом густым
Мне сдавливает грудь.
Куда лежит незримый путь?
Кто караулит нас?
Еще один огонь погас,
Последний, может быть.
 
 
Но надо жить, и надо плыть
Среди кромешной тьмы,
Спешить от лета до зимы,
До старости – туда,
Где светит дикая звезда
Над родиной моей…
Нет, не туда, еще левей,
Еще больней, еще…
 
 
Соседа вечное плечо,
Его могучий сон
Напоминают: есть резон
Послушать голоса.
Когда слипаются глаза,
Когда покой и тишь,
Не спать, не спать, а слушать лишь
Души неясный звук.
 
 
И я не знал душевный мук
И спал беспечным сном…
Вот промелькнул аэродром:
Огромный бензовоз
В огнях посадочных полос,
Тревожащих лицо,
Как мамонт, загнанный в кольцо,
От ярости дрожал…
 
 
И я не жил еще – бежал,
Блистательный спортсмен,
Еще готов был на размен
И сердца, и ума,
Еще как будто ждал письма,
В котором некий бог
Уведомить меня бы мог,
Что вот я – победил.
 
 
Но триста лошадиных сил
Хрипели в глубине,
Деревни спали в стороне
И ночь была сильна.
Лежала целая страна,
Храня слепой покой,
Но не дотронуться рукой
И не остановить.
 
 
Летим, плывем… «Куда ж нам плыть?»
Неслышимы никем.
В нагроможденье вечных тем
И вечных неустройств.
Душа полна ненужных свойств,
Сосед мой крепко спит,
Но тот, кто Богом не забыт,
Не должен век смежать…
 
 
Еще не утро, но дышать
Приятно самому.
Прилежно рассекая тьму,
Увидеть робкий свет.
Автобус встречный сотню лет
Оставил позади,
А ты оставил боль в груди,
И значит, – уцелел..
 
 
Встречай рассвет! Немного дел
Достойных, чтобы жить,
Спешить, и память ворошить,
И выживать с трудом.
Но если пересохшим ртом
Не повторять слова,
То потеряешь все права
На завтра, на потом.
Август 1970 г.
 

«Расскажи мне что-нибудь такое…»

 
Расскажи мне что-нибудь такое,
Чтобы все кончалось хорошо.
Хочется душевного покоя,
Хочется покоя за душой.
 
 
Не к тому, что страсти надоели
И переживанья не с руки.
Хочется покоя, в самом деле,
Чтобы мысли были высоки.
 
 
В сущности, устойчивое что-то
Надобно для отдыха души.
Говори: семья, жена, работа…
Главное, о детях расскажи.
 

«Положи мне руку на висок…»

 
Положи мне руку на висок.
Слышишь, жилка синяя трепещет?
Мой удел, и вправду, невысок.
Поважнее есть на свете вещи.
 
 
Положи мне руку на глаза.
У меня под веками зарницы.
Отшумела, отошла гроза.
Почему же мне никак не спится?
 
 
Я еще живой, и ты жива.
Улыбнемся радостно друг другу!
Мы вдвоем, и не нужны слова,
Только кровь стучит как бы с испугу.
 
 
Кто придумал, будто смерти нет?
Быть бессмертным – это некрасиво.
На твоих ресницах мягкий свет,
И рука горячая на диво.
 

Будущему археологу

 
Мы будем длиться лишь мгновенье
Среди бесчувственного сна.
Придут другие поколенья,
Забудут наши имена.
 
 
Когда внимательный потомок
Увидеть пожелает нас,
Что он найдет среди потемок
Без наших лиц и наших глаз?
 
 
Набор случайнейших предметов,
Обрывки писем и бумаг
Он соберет, и будет это
Похоже на универмаг.
 
 
Там будет все: тарелки, ложки,
Носки, ботинки, стопки книг,
Электробритвы, кольца, брошки…
Не будет только нас самих.
 
 
Не будет радости и горя,
Рассудка, совести и лжи,
Души, что век с собою в споре.
А что мы значим без души?
 

Трамвай на мосту

 
Трамвайной молнии свет
на миг озарил меня.
Увидел: за много лет
не прожил и дня.
 
 
Увидел, как видит блиц,
мерцание мертвых лиц,
недвижный, как тень, листок
и мост, уходящий вбок.
 
 
Трамвайной молнии свет
короток – памяти нет.
Печать на мосту, как след, —
поэт, пешеход, скелет.
 
 
Мы празднуем только миг,
мгновенный, как тень листа.
Трамвайной молнии крик
уже улетел с моста.
 

Демон

 
Уже оторвавшись от грешной Земли,
Я всю свою жизнь обозрел наудачу.
Я слезы берег, но теперь не заплачу.
Как счастлив я был! Что за годы прошли!
 
 
Я вспомнил, как небо манило меня
Сверкающей бездной, как черные крылья
Легко прорастали во мне без усилья
Губящими свет языками огня.
 
 
В том черном огне, что горит за спиной,
Сгорели любовь моя, ненависть, сила,
И небо висит надо мной, как могила,
И нет в нем огня, и звезды ни одной.
 
 
Теперь в небесах только воля да ночь,
Да теплой Земли восходящие токи.
Заря розовеет на Дальнем Востоке,
Но так далеко, что не сможет помочь.
 

Мое завещание

 
Умру я – соберитесь
Все вместе за столом,
Но пить не торопитесь,
Оставьте на потом.
 
 
Окиньте трезвым взглядом
Весь мир, что я любил,
Людей, что были рядом,
Пока я с вами жил.
 
 
Пускай теперь могила
Меня погрузит в мрак.
Простите, если было
Меж нами что не так!
 
 
Мы жили, как умели,
Но черт меня возьми,
Мы главное успели —
Живыми стать людьми.
 
 
И если смерть украдкой
Взяла кого из нас,
Дружище, все в порядке!
Не надо прятать глаз.
 
 
Я не оставлю детям
В наследство ни гроша.
Останется на свете
Одна моя душа.
 
 
Она придет к вам снова
В дни счастья и беды.
Придет, как это слово
Пришло из темноты.
 
 
Меня вы не жалейте,
Жалеть меня нельзя.
Ну, а теперь налейте,
Налейте всем, друзья!
 

«Свет сентября, прозрачный свет осенний…»

 
Свет сентября, прозрачный свет осенний
Освободил мне душу от трудов,
Хотя что может быть обыкновенней
Начала осени и первых холодов?
 
 
Вот облако проходит утомленно
Над рощей, порыжевшей на краю,
А я легко и умиротворенно
Смотрю на жизнь прошедшую свою.
 
 
Кружится лист, тревога опадает,
Как роща, обнажается душа.
Над полем птица сонная летает,
И молодость уходит не спеша.
 
 
Что прошлое? Его уж не поправить.
Свет сентября прозрачен и жесток.
С самим собою незачем лукавить, —
И в этом главный, может быть, итог.
 
 
Поэтому, легко и беспристрастно
Обозревая свой недолгий путь,
Я говорю: жизнь все-таки прекрасна!
И думаю: зависит, как взглянуть…