Текст книги "Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему"

Не трудно заметить, что эта выдержка полностью совпадает с тем, что было сказано в ранее оглашенном документе ПС-081. Мы имеем лишь дополнение его фактическими сведениями: «Немецкие военные власти истязали военнопленных. По пути в Смоленск, и особенно в лагере, военнопленные погибали десятками и сотнями. В лагере военнопленных № 126 советские люди подвергались истязаниям, больных посылали на тяжелые работы, не оказывали медицинской помощи. Пленные в лагере подвергались истязаниям, посылались на непосильную работу, расстреливались. От истощения на почве голода, от эпидемий тифа и дизентерии, замерзания, изнурительных работ и кровавого террора ежедневно погибали 150–200 человек. Немецко-фашистские захватчики истребили в лагере свыше 60 тысяч мирных граждан и военнопленных. Факты истребления пленных бойцов и командиров Красной Армии, а также мирных граждан подтверждены показаниями пленных врачей, содержавшихся в этом лагере: Смирнова А. Н., Хмырова В. А., Погребнова А. С., Ерпылова П. П., Демидова А. М., медицинскими сестрами Шубиной Т. С., Ленковской А. Г., а также красноармейцами и жителями города Смоленска.

Под руководством зондерфюрера Эдуарда Гисса в лагере были расстреляны тысячи военнопленных.

Унтер-офицер Гатлин зверски расправлялся с пленными. Зная об этом, они старались не попадаться ему на глаза. Гатлин же переодевался в костюм красноармейца, замешивался в толпу и, избрав себе жертву, избивал ее до полусмерти.

Рядовой Рудольф Радтке, бывший борец одного из цирков Германии, специально изготовил себе плетку из алюминиевой проволоки, которой избивал содержавшихся в лагере. По воскресным дням он приходил в лагерь пьяным, набрасывался на первого попавшегося пленного, мучил его и убивал.

На Смоленской городской электростанции фашисты заставляли работать истощенных и выбившихся из сил больных советских людей. Нередко наблюдались случаи, когда пленные, изнуренные голодом, падали от непосильной работы и тут же расстреливались зондерфюрером Сцепальским, зондерфюрером Брамом, Гофманом Маузером, зондерфюрером Вагнером.

В Смоленске существовал госпиталь для военнопленных; советские врачи, работавшие в этом госпитале, сообщили: «До июля 1942 года больные лежали на полу, без перевязок. Одежда и подстилка у них были покрыты не только грязью, но и гноем. Помещение не отапливалось, в коридорах пол покрывался ледяной коркой».

К Сообщению Чрезвычайной Комиссии, которое я только что Вам цитировал, господа судьи, приложен акт судебно-медицинской экспертизы. Эксперты в лице члена Чрезвычайной Комиссии академика Бурденко, главного судебно-медицинского эксперта Народного комиссариата здравоохранения Союза Советских Социалистических Республик доктора Прозоровского, профессора судебной медицины 2-го Московского медицинского института доктора медицинских наук Смольянинова и других специалистов с 1 по 16 октября 1943 г. произвели многочисленные эксгумации и судебно-медицинские исследования трупов в городе Смоленске и его окрестностях. Были вскрыты многочисленные ямы-могилы, в которых были зарыты умерщвленные в период немецко-фашистской оккупации. Количество трупов, обнаруженных в этих ямах-могилах, колеблется от 500 до 4500 в каждом из мест, где происходили массовые казни.

Я оглашу лишь те выдержки из заключения экспертизы, которые прямо относятся к моей теме (документ под № СССР-56):

«Трупы в ямах большей частью были или вовсе без одежды или в поношенном нижнем белье, в меньшей части – трупы обнаружены в одежде или воинском обмундировании….

…Документы, удостоверяющие личность, были найдены лишь в 16 случаях (три паспорта, одна красноармейская книжка и 12 воинских медальонов)».

Имеется в виду медальон, которым был снабжен каждый воин Красной Армии. Это нечто вроде приспособления для хранения иголок; в такую капсюлю вкладывается документ с именем, отчеством и фамилией военнослужащего и его домашний адрес.

«В некоторых случаях в качестве материала для опознавания личности покойного могли быть использованы только частично сохранившиеся предметы одежды и татуировки».

Это обстоятельство подтверждает, что немцы стремились сделать невозможным опознавание личности своих жертв, как это и требовалось специальными немецкими директивами.

«Исследование трупов, извлеченных из могил на территории большого и малого концентрационных лагерей, завода № 35, бывшего немецкого госпиталя для военнопленных, лесопильного завода, концентрационного лагеря у деревни Печорская и деревни Ракитня, показало, что в подавляющем большинстве случаев в качестве причины смерти, при учете следственных данных, могут быть признаны голодание или острые инфекционные болезни. Объективным доказательством смерти от голодания является, помимо установленного при исследовании трупов полного отсутствия подкожно-жировой клетчатки, обнаружение в ряде случаев в полости желудка травянистых масс, кусков грубых листьев и стеблей растений».

Несколько ниже Вы найдете следующее место в четвертом абзаце:

«Значительное количество раскрытых ям-могил (87) с массами трупов в них, при учете установления разновременности погребения, относящегося ко второй половине 1941 года, 1942 году и 1943 году, свидетельствует о систематическом уничтожении советских граждан.

Этому уничтожению подвергались в подавляющем большинстве случаев мужчины, и главным образом в наиболее цветущем возрасте – от 20 до 40 лет».

Еще несколько ниже на той же странице сказано:

«Обращает на себя особое внимание регулярно отмечаемое обстоятельство, что на эксгумированных трупах обувь отсутствует (за крайне редкими исключениями), одежда также, как правило, отсутствует или состоит из поношенного нижнего белья или из отдельных предметов ветхого верхнего платья. Отсюда естественным является вывод, что снятие обуви и одежды, представляющей ценность, постоянно, в обязательном, узаконенном порядке предшествовало уничтожению советского населения».

Далее в заключении Комиссии говорится о способах уничтожения людей, в том числе о расстрелах, удушении газом и т. д. Все это не является новым, и нет необходимости эту часть заключения зачитывать здесь.

В нашем документе под № СССР-60 приведены протоколы судебно-медицинских экспертиз и заключение экспертизы. Мы находим их на страницах 9, 10, 11 и 12 документа. Я позволю себе кратко изложить содержание протоколов и процитировать несколько слов из заключения. В протоколах сказано, что в городе Рава-Русская (это в 62 километрах на северо-восток от города Львова) гитлеровцы организовали большой лагерь для военнопленных. В лагере содержалось и погибло большое количество советских и французских военнопленных. Их расстреливали, они умирали от инфекционных болезней и голода. Судебно-медицинская экспертиза вскрыла ряд могил большого размера. Часть этих могил была замаскирована с помощью зеленых насаждений и травы. В могилах обнаружено значительное количество трупов в военной или полувоенной одежде. У некоторых обнаружены в одежде медальоны военнослужащих Красной Армии. Возраст военнопленных, трупы которых извлечены из могил, от 20 до 40 лет.

В заключении сказано:

«…Данные исследования извлеченных из могил трупов дают право прийти к заключению, что в указанных могилах действительно погребены трупы советских военнопленных. Погребение носило массовый характер. Трупы укладывались по 350–400 трупов в могилу (в могилах размером 7х4 м) слоями один на другой. Хоронились трупы в той же одежде, в которой они были в момент смерти. Отсутствие обуви на всех трупах указывает, что советские военнопленные при жизни содержались без обуви либо что обувь после смерти снималась. Содержались военнопленные в ужасных антисанитарных условиях: одежда у всех до крайности завшивлена.

Судя по одежде, смерть большинства умерших наступила в холодное время года. Несмотря на это, почти на всех трупах отсутствует какая-либо теплая одежда. Спасаясь от холода, военнопленные надевали на себя по 2–3 комплекта летнего обмундирования, обертывались мешковиной, полотенцами и т. п.».

Я пропускаю несколько фраз из этого сообщения и хочу огласить то место, где говорится об общем количестве трупов:

«Количество (36) и размеры могил, количество трупов, обнаруженных в раскрытых могилах, дают основания считать, что во всех могилах на этой площади похоронено 10–12 тысяч трупов советских военнопленных.

Степень разложения трупов указывает, что трупы пробыли в земле около трех лет, то есть срок захоронения трупов следует отнести к поздней осени или к зиме 1941–1942 г.».

Сообщение Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в городе Орле и Орловской области (я представляю Суду этот документ под № СССР-46) специальным разделом отмечает массовое истребление военнопленных, которое происходило на протяжении длительного времени.

Лагерь для военнопленных был организован в Орловской городской тюрьме. Чрезвычайная Комиссия после изгнания из города Орла гитлеровских захватчиков имела возможность получить свидетельские показания случайно уцелевших военнопленных врачей, находившихся в этом лагере. В Сообщение вошли личные наблюдения члена Чрезвычайной Государственной Комиссии академика Бурденко, который сам осматривал людей, освобожденных Красной Армией из этого лагеря, помещение лагеря и так называемый лагерный лазарет. Общий вывод, который может быть сделан, сводится к тому, что в Орловском лагере, так же, впрочем, как и в других, гитлеровцы с немецкой методичностью осуществляли физическое уничтожение советских людей.

Пленные получали по 200 граммов хлеба и по литру супа из гнилой сои и прелой муки. Хлеб выпекался с примесью древесных опилок. Администрация лагеря, включая сюда и врачей, зверски обращалась с военнопленными.

Я хочу процитировать несколько выдержек из Сообщения Комиссии и начинаю с пятого абзаца второй страницы документа:

«Начальник лагеря майор Гофман избивал военнопленных и заставлял истощенных от голода выполнять тяжелые физические работы в каменных карьерах и по разгрузке снарядов. У военнопленных были отобраны сапоги и ботинки и выданы взамен этого деревянные колодки. В зимнее время колодки делались скользкими, и при ходьбе, в особенности при подъеме на второй или третий этажи, пленные падали на лестницах и получали увечья.

Врач Цветков X.И., находившийся в лагере военнопленных, дал следующие показания:

«За время своего пребывания в Орловском лагере отношение к военнопленным со стороны немецкого командования могу охарактеризовать, как сознательное истребление живой силы в лице военнопленных. Питание, содержащее максимум 700 калорий, при тяжелой, непосильной работе приводило к полному истощению организма (кахексии) и вело к смерти… Немецкие врачи лагеря Купер и Бекель, несмотря на наши категорические протесты и борьбу с этим массовым убийством советских людей, утверждали, что питание вполне удовлетворительно. Мало того, они отрицали происхождение отеков у пленных на почве голода и с полнейшим хладнокровием относили их за счет сердечных или почечных явлений. В диагнозах запрещалось отмечать: „голодный отек“. В лагере была массовая смертность. Из общего числа умерщвленных три тысячи человек погибли в результате голодания и осложнений на почве недоедания. Военнопленные жили в ужасных, не поддающихся описанию условиях: полное отсутствие топлива, воды, огромная вшивость, невероятная скученность в камерах тюрьмы – в помещении площадью в 15–20 квадратных метров размещалось от 50 до 80 человек. Военнопленные умирали по 5–6 человек в камере, и живые спали на мертвых».

Далее говорится, что особенно ужасный режим существовал для тех, кто относился к категории «непокорных». Их помещали в особый корпус, прозванный «блоком смерти». Оттуда по расписанию по вторникам и пятницам брали по 5–6 человек на расстрел. При расстрелах среди других лиц присутствовал и немецкий врач Купер.

Академик Бурденко установил, что в так называемом лазарете люди истреблялись так же, как и во всем лагере.

В предпоследнем абзаце третьей страницы мы читаем:

«Картины, которые мне пришлось видеть, превосходят всякое воображение. Радость при виде освобожденных людей омрачалась тем, что на их лицах было оцепенение. Это обстоятельство заставило меня задуматься, – в чем тут дело? Очевидно, пережитые страдания поставили знак равенства между жизнью и смертью.

Я наблюдал три дня этих людей, перевязывал их, эвакуировал – психический ступор не менялся. Нечто подобное в первые дни лежало и на лицах врачей. Гибли в лагере от болезней, от голода, от побоев. Гибли в «лазарете»-тюрьме от заражения ран, от сепсиса, от голода».

2 мая 1945 г. в Берлине был взят в плен эсэсовец Пауль-Людвиг-Готлиб Вальдман. Он родился 17 октября 1914 г. в Берлине в семье торговца Людвига Вальдмана.

Он дал показания об известных ему фактах массового истребления советских военнопленных. Он наблюдал эти истребления, работая шофером в разных лагерях, и участвовал сам в массовых убийствах. Его показания имеются на странице девятой документа под № СССР-52, который озаглавлен «Лагерь Освенцим». Наиболее подробные сведения он дает об убийстве в лагере Саксенхаузен.

В конце лета 1941 года зондеркоманда полиции безопасности, находившаяся в этом лагере, ежедневно на протяжении месяца истребляла русских военнопленных, поступавших в этот лагерь.

Пауль-Людвиг-Готлиб Вальдман показал:

«От вокзала до лагеря[12]12
  Описывается лагерь смерти в Заксенхаузене. – Прим. авт.


[Закрыть] русские военнопленные шли около одного километра. В лагере они оставлялись на одну ночь без питания. На следующий вечер их увозили на экзекуцию[13]13
  Экзекуцией нацисты называли смертную казнь. – Прим. авт.


[Закрыть]. Заключенных беспрерывно возили из внутреннего лагеря на трех грузовых машинах, одну из которых водил я. Внутренний лагерь от двора экзекуции был удален приблизительно на 3–4 километра. Сама экзекуция происходила в бараке, который незадолго до этого был оборудован для данной цели.

Одно помещение предназначалось для раздевания, а другое – для ожидания. В помещении играло радио и довольно громко. Это делалось для того, чтобы заключенные не могли заранее догадаться, что их ожидает смерть. Из второго помещения они поодиночке шли через проход в маленькое, отгороженное помещение, на полу которого была железная решетка, под решеткой был сделан сток. Как только военнопленного убивали, труп уносили два немецких заключенных, а решетка очищалась от крови.

Каунасское гетто. Перед отступлением нацисты сжигали здания вместе с людьми. 1944 г.

В этом небольшом помещении имелся прорез приблизительно в 50 сантиметров. Военнопленный становился затылком к щели, и стрелок, находящийся за щелью, стрелял в него. Такое устройство практически не удовлетворяло, так как часто стрелок не попадал в пленного. Через восемь дней было оборудовано новое устройство. Военнопленного, так же как и раньше, ставили к стене, потом на его голову медленно спускали железную плиту. У военнопленного создавалось впечатление, будто хотят измерить его рост. В железной плите имелся ударник, который опускался и бил заключенного в затылок. Он падал замертво. Железная плита управлялась при помощи ножного рычага, который находился в углу этого помещения. Обслуживающий персонал был из упомянутой зондеркоманды.

По просьбе чиновников экзекуционной команды мне также приходилось обслуживать этот аппарат. Об этом я буду говорить ниже. Умерщвленные таким образом военнопленные сжигались в четырех передвижных крематориях, которые перевозились на прицепе автомашины. Мне приходилось беспрерывно ездить из внутреннего лагеря в экзекуционный двор. За ночь я должен был сделать десять поездок с перерывом минут на десять. В этот перерыв я и был свидетелем исполнения экзекуций…»

От убийств поодиночке гитлеровцы в дальнейшем перешли к организации фабрик смерти в Треблинке, Дахау и Освенциме.

Методы и масштабы убийства менялись. Гитлеровцы стремились найти способы для быстрого истребления больших человеческих масс. Над решением этой задачи они работали долго. К реализации ее они приступили еще до нападения на Советский Союз, изобретая разнообразные способы и инструменты для умерщвления, причем жертвами гитлеровских палачей оказались и мирные жители и военнопленные.

Я предъявляю Трибуналу Сообщение Чрезвычайной Комиссии о зверствах немцев в Литовской Советской Социалистической Республике, это документ СССР-7. И здесь, как и в других местах, массовое истребление советских военнопленных являлось частью людоедского плана фашистских захватчиков.

Я процитирую несколько фраз на странице 6 этого документа:

«В Каунасе, в форте № 6, находился лагерь № 336 для советских военнопленных. В лагере к военнопленным применялись жестокие пытки и издевательства в строгом соответствии с найденным там „Указанием для руководителей и конвоиров при рабочих командах“… Военнопленные в форте № 6 были обречены на истощение и голодную смерть».

Свидетельница Медишевская сообщила Комиссии:

«Военнопленные ужасно голодали, я видела, как они рвали траву и ели ее».

Я пропускаю несколько фраз и читаю дальше:

«При входе в лагерь № 336 сохранилась доска со следующим объявлением на немецком, литовском и русском языках: „Кто с военнопленными будет поддерживать связь, особенно кто будет им давать съестные припасы, папиросы, штатскую одежду, сейчас же будет арестован. В случае бегства будет расстрелян“.

В лагере форта № 6 был «лазарет» для военнопленных, который в действительности служил как бы пересыльным пунктом из лагеря в могилу. Военнопленные, брошенные в этот лазарет, были обречены на смерть».

Из месячных сводок о заболеваниях среди военнопленных в форте № 6 видно, что только с сентября 1941 г. по июль 1942 г., то есть за 11 месяцев, в «лазарете» умерло 13 936 советских военнопленных.

Я пропускаю перечень вскрытых могил и цитирую строчку, говорящую об общем итоге:

«…Всего же, как свидетельствуют лагерные документы, здесь похоронено около 35 тысяч военнопленных».

Кроме лагеря № 336, в том же городе Каунасе на юго-западной окраине аэродрома был еще один лагерь без номера. В сообщении по этому поводу говорится:

«Так же как и в форте № 6, здесь свирепствовали голод, плети и палки. Истощенных военнопленных, которые не были в состоянии двигаться, ежедневно выносили за лагерь, живыми складывали в заранее вырытые ямы и засыпали землей».

В последних трех строчках левого абзаца шестой страницы документа СССР-7 сказано:

«На основании раскопок, документов и показаний свидетелей Комиссия установила, что здесь, в районе аэродрома, замучено и погребено около 10 тысяч советских военнопленных».

В Сообщении упоминается еще один лагерь – № 133 близ города Алитус и некоторые другие лагери, которые были организованы в июле 1941 г. и просуществовали до начала апреля 1943 г. В этих лагерях люди замерзали. При выгрузке из вагонов немцы расстреливали тех, кто не мог идти дальше. Пленных пытали до потери сознания, подвешивали на цепях за ноги, снимали, отливали водой и снова повторяли то же самое.

Подводя общий итог количеству истребленных, Комиссия пишет:

«Установлено, что во всех перечисленных лагерях на территории Литовской ССР немцы уничтожили не менее 165 тысяч советских военнопленных».

Истребление советских военнопленных происходило буквально во всех лагерях. Тысячи советских воинов погибли и в лагере уничтожения на Майданеке. В совместном Коммюнике Польско-Советской Чрезвычайной Комиссии, которое предъявлено вам под № СССР-29, во втором абзаце пятой страницы отмечается, что вся «кровавая история этого лагеря начинается с массового расстрела советских военнопленных, организованного эсэсовцами в ноябре-декабре 1941 г. Из партии больше чем в 2 тысячи человек советских военнопленных осталось всего лишь 80 человек, – все остальные были расстреляны, и небольшая часть замучена пытками и истязаниями.

В период с января по апрель 1942 г. в лагерь привозили новые партии советских военнопленных, которые расстреливались.

Работавший в лагере по найму грузовым возчиком свидетель поляк Недзялек Ян показал:

«Около 5 тысяч русских военнопленных немцы зимой 1942 года уничтожили таким образом: грузовыми автомобилями вывозили из бараков к ямам на бывшую каменоломню и в этих ямах их расстреливали».

Военнопленные бывшей польской армии, плененные еще в 1939 году и содержавшиеся в различных лагерях Германии, были уже в 1940 году собраны в Люблинском лагере на Липовой улице, а затем вскоре по частям перевозились в «лагерь уничтожения» на Майданеке и подвергались той же участи: систематическим истязаниям, убийствам, массовым расстрелам, повешению и т. д.

Свидетель Резник показал следующее:

«В январе 1941 года нас – около 4 тысяч евреев-военнопленных – погрузили в вагоны и отправили на Восток… Нас привезли в Люблин, здесь выгрузили из эшелонов и сдали эсэсовцам. Примерно в сентябре или октябре 1942 года в лагере на Липовой улице № 7 было решено оставить только людей, имеющих фабрично-заводскую квалификацию и нужных в городе, а все остальные, и я в том числе, были отправлены в лагерь „Майданек“. О том, что направление в лагерь „Майданек“ означает смерть, мы все уже хорошо знали».

Из этой партии в 4 тысячи человек военнопленных сохранились лишь отдельные лица, бежавшие с внелагерных работ.

Летом 1943 года в лагерь на «Майданек» было привезено 300 советских офицеров, из них 2 полковника, 4 майора, все остальные в чине капитанов и старших лейтенантов. Все указанные офицеры были расстреляны в лагере».

Огромные лагеря уничтожения советских военнопленных были организованы немецкими фашистами на территории Латвийской Советской Социалистической Республики. В Сообщении Чрезвычайной Государственной комиссии, расследовавшей преступления немецких захватчиков, совершенные ими на территории этой республики (мы предъявляем Суду этот документ под № СССР-41), содержатся следующие данные об уничтожении 327 тысяч советских военнопленных.

Я цитирую выдержки из раздела на правой стороне седьмой страницы названного мной Сообщения:

«Для советских военнопленных немецкие захватчики организовали в Риге, в помещениях бывших казарм, расположенных по улицам Пернавской и Рудольфа, „Шталаг 350“, который просуществовал с июля 1941 года до октября 1944 года. Советские военнопленные содержались в нечеловеческих условиях. Здания, где они помещались, были без окон и не отапливались. Несмотря на тяжелую каторжную работу по 12–14 часов в сутки, паек военнопленных состоял из 150–200 граммов хлеба и так называемого супа из травы, порченого картофеля, листьев деревьев и разных отбросов».

Мне кажется, следует подчеркнуть единообразие пайка, получаемого военнопленными. Показания свидетелей полностью совпадают с той официальной директивой о нормах снабжения военнопленных, которую я уже оглашал здесь сегодня в судебном заседании.

Бывший военнопленный Яковенко П. Ф., содержавшийся в «Шталаге 350», показал: «Нам давали 180 граммов хлеба, наполовину из опилок и соломы, и один литр супа без соли, сваренного из нечищеного гнилого картофеля. Спали прямо на земле; нас заедали вши. От голода, холода, избиений, сыпного тифа и расстрелов с декабря 1941 года по май 1942 года в лагере погибли 30 тысяч военнопленных.

Немцы ежедневно расстреливали военнопленных, которые не могли по слабости или болезни отправиться на работу, издевались над ними, избивали без всякого повода».

Новицкис Г. Б., работавшая старшей сестрой в госпитале для советских военнопленных по Гимнастической улице, дом 1, сообщила, что она постоянно видела, как больные, чтобы ослабить мучения голода, ели траву и листья деревьев.

В отделениях «Шталага 350» на территории бывшего пивоваренного завода и в Панцерских казармах от голода, истязаний и эпидемических заболеваний только с сентября месяца 1941 года по апрель 1942 года погибло более 19 тысяч человек. Немцы расстреливали и раненых военнопленных…

Советские военнопленные погибали и в пути следования в лагерь, так как их немцы оставляли без пищи и воды. Свидетельница Таукулис А. В. показала: «Осенью 1941 года на станцию Саласпилс прибыл эшелон с советскими военнопленными в составе 50–60 вагонов. Когда открыли вагоны, на далекое расстояние разнесся трупный запах. Половина людей были мертвы; многие были при смерти. Люди, которые могли вылезти из вагонов, бросились к воде, но охрана открыла по ним огонь и расстреляла несколько десятков человек».

Я не буду перечислять других фактов, имевших место в «Шталаге 350», и оглашу только заключительную фразу, относящуюся к этому лагерю:

«В „Шталаге 350“ и в его отделениях немцы замучили и расстреляли более 130 тысяч советских военнопленных…

В Даугавпилсе (Двинске) существовал лагерь для советских военнопленных – «Шталаг 340», который среди узников лагеря и жителей города был известен под именем «лагеря смерти» и в котором за три года погибло от голода, истязаний и расстрелов свыше 124 тысяч советских военнопленных.

Расправу с военнопленными немецкие палачи обычно начинали по пути следования в лагерь. Летом пленных отправляли в наглухо закрытых вагонах, зимой – в полувагонах и на открытых площадках. Люди массами погибали от жажды и голода. Летом задыхались от духоты, зимой замерзали». Свидетель Усенко Т. К. показал:

«В ноябре 1941 года я дежурил на станции Мост в качестве стрелочника и видел, как на „217 километр“ (имеется в виду название участка пути) подали эшелон, в котором было более 30 вагонов. В вагонах ни одного живого человека не оказалось. Не менее 1500 мертвых были выгружены из этого эшелона. Все они были в одном нижнем белье. Трупы пролежали у железнодорожного полотна около недели».

Существовавший при лагере госпиталь также был подчинен задачам уничтожения военнопленных. Работавшая в госпитале учительница Ефимова В. А. рассказала Комиссии:

«Редко кто выходил живым из этого госпиталя. При госпитале работало пять групп могильщиков из военнопленных, которые на тележках вывозили умерших на кладбище. Бывали часто случаи, когда на тележку бросали еще живого человека, сверху накладывали еще 6–7 трупов умерших или расстрелянных. Живых закапывали вместе с мертвыми; больных, которые метались в бреду, убивали в госпитале палками».

Когда в лагере вспыхивала эпидемия, гитлеровцы из того барака, где обнаруживались тифозные больные, вывозили на аэродром всех помещавшихся в бараке и расстреливали. Так было уничтожено около 45 тысяч советских военнопленных.

Потрясающие факты приведены в документах Чрезвычайной Государственной комиссии, расследовавшей злодеяния немецко-фашистских захватчиков в окрестностях городов: Севастополя, Керчи, на курорте Теберда. Я оглашаю из нашего документа СССР-63/5 отдельные данные. При севастопольской тюрьме немецкое фашистское командование организовало лазарет для больных и раненых военнопленных. В нем массами погибали советские воины.

«При организации лазарета больным и раненым в течение 5–6 дней немцы не давали ни воды, ни хлеба, цинично заявляя при этом: „Это наказание за то, что русские с особым упорством защищали Севастополь“.

Раненым, доставленным с поля боя, не было оказано никакой медицинской помощи. Бойцов и командиров швыряли на цементный пол, где они и лежали, истекая кровью, по 7–8 суток.

В период обороны Севастополя в Инкермане в штольнях завода шампанских вин находился военный госпиталь и медсанбат № 47. После отступления Красной Армии в штольнях № 10, 11, 12 и 13 осталось большое число раненых бойцов и командиров, не успевших эвакуироваться… Немецкие изверги, захватив завод, перепились, а затем подожгли штольню».

Я пропускаю целый ряд фактов, из которых, строго говоря, большинство должно было быть специально доложено Суду. Я перехожу к описанию последнего преступления, указанного в Сообщении Комиссии. Выделяю его потому, что здесь описан факт зверского истребления очень большого количества раненых воинов Красной Армии.

«4 декабря 1943 г. на станцию Севастополь прибыли из города Керчи три эшелона раненых военнопленных из керченского десанта. Загрузив ими баржу, водоизмещением в 2,5 тысячи тонн, стоявшую в Южной бухте, у пристани подплава, немцы подожгли ее. Раздались душераздирающие крики военнопленных. Находившиеся недалеко от баржи женщины не могли оказать раненым никакой помощи, так как были отогнаны жандармерией от места пожара. Спаслось не более 15 человек. Тысячи человек погибли в огне.

На другой день в такую же баржу погрузили 2 тысячи человек из числа раненых, привезенных из Керчи. Баржа ушла из Севастополя в неизвестном направлении, находившиеся в ней раненые были потоплены в море».

Повторяю, что я оставляю без оглашения еще значительное количество фактов, установленных Комиссией.

Мало чем отличаются от оглашенных уже материалов по своему характеру те данные, которые мы находим о зверствах, совершенных немецко-фашистскими захватчиками по отношению к советским военнопленным в Сталинской области. В документе под № СССР-2а среди ряда актов мы находим два акта об уничтожении советских военнопленных. Первый составлен 22 сентября 1943 г. в городе Сталино специальной комиссией во главе с председателем Сталинозаводского районного Совета депутатов трудящихся. Я оглашу ту часть этого акта, в которой имеются интересующие нас сведения; Акт начинается на левой колонке третьей страницы документа 2а.

«Обстоятельства дела: в Сталинозаводском районе города Сталино, в клубе имени Ленина, немецко-фашистские захватчики организовали лагерь для советских военнопленных; в этом лагере находилось временами до 20 тысяч человек. Начальник лагеря, немецкий офицер Гарбель, установил невыносимый режим для советских военнопленных.

Опрошенные в качестве свидетелей бывшие военнопленные. содержавшиеся в этом же лагере и бежавшие из него, – Плахов Иван Васильевич и Шацкий Константин Семенович – показали, что военнопленных морили голодом: давалась буханка хлеба весом в 1200 граммов на восемь человек, приготовленного из некачественной горелой муки, и один раз в день жидкая горячая пища, состоящая из небольшого количества горелых отрубей, иногда с добавлением древесных опилок; этой пищи в день выдавалось до одного литра. Помещения, в которых находились военнопленные, были не застеклены, и зимой, даже в сильные холода, для отопления выдавалось пять килограммов угля, что не могло обогреть большого помещения, где находилось до тысячи человек, при сквозном ветре. Были массовые случаи обмораживания. Бани не было. Люди вообще не мылись в течение полугода и страдали от огромного количества паразитов. В жаркие летние месяцы страдали от жары, в течение 3–5 суток они не получали питьевой воды».