Текст книги "Дорога домой"

Глава 8
Провалы в памяти

Проснулась я с диким похмельем. Голова раскалывалась, во рту открыла свой мини-филиал пустыня Сахара, да и тело почему-то ныло так, словно я вчера в марафонском забеге успела поучаствовать.

С протяжным стоном села на кровати и обхватила руками многострадальную голову.

– Доброе утро! Как самочувствие? – раздалось сзади, и, медленно повернувшись, я узрела опирающегося о подоконник Фауста. Окно было не зашторено, а потому солнечный свет болезненно ударил по непривыкшим глазам, и я тут же прикрыла их ладошкой.

– Отвратительно…

– Стыдно? – почему-то вдруг спросил Фауст.

Вновь подняла на него взгляд.

Блондин стоял, прищурившись, скрестив руки на груди, и выжидательно на меня пялился. И по этому его взгляду я поняла – да, мне точно должно быть стыдно!

Вот только за что? Ни черта не помню!

– Наверно… А что вчера было? – попыталась прояснить ситуацию и, поднявшись с кровати, направилась к низенькой тумбочке, на которой очень кстати стоял графин с водой.

Из одежды на мне была лишь тонкая хлопковая сорочка, но феникса этот факт ничуть не смутил. Более того, увидев, что меня нехило штормит, мужчина подошел и помог наполнить стакан.

– Не помнишь, значит, ничего?

– Неа, – мотнула головой и сделала большой глоток.

Сахара во рту оросилась живительной влагой, и мне заметно полегчало. И водичка такая вкусненькая оказалась, сладковатая, холодная до ломоты в зубах. То, что нужно.

– И как напилась вчера, не помнишь? И как частушки похабные пела? И как домогалась меня полночи, тоже не помнишь?

Вот зря я глоток в этот момент сделала. Вода фонтаном выплеснулась наружу, а я судорожно закашлялась.

– Я… Что?! – не поверила своим ушам. Сидр и частушки вчера точно были, правда, я бы не сказала, что похабные, так с намеком, да и только. Но вот последнее…

– Домогалась меня, – услужливо повторил феникс.

– И что конкретно я… делала?

Нет, ну мало ли, у нас понятия о домогательстве разные, и на самом деле все ограничилось невинными дружескими обнимашками и поцелуйчиками в носик.

– Тебе в подробностях рассказать или так… в общих чертах? – вопросительно выгнул бровь Фауст.

– В общих, – проблеяла я, решив поберечь собственные нервы.

– Сначала ты мне на шею вешалась, потом целоваться полезла, – стал методично перечислять объект моих якобы домогательств, – потом стащила рубашку, следом взялась за штаны… И у тебя почти получилось! – с каким-то странным выражением на лице усмехнулся мужчина.

– И что, ты не мог меня остановить?! – всерьез возмутилась я.

– Ну, ты вообще-то сильная! – как-то обвинительно кинул Фауст. – По заду вчера меня так шлепнула, что до сих пор отпечаток пятерни виден.

От такого заявления у меня натурально отвисла челюсть, а блондин предложил:

– Показать?

– Нет, не надо. Я тебе на слово верю, – тяжко вздохнула я и обвела взглядом свой неподобающий костюм. – А меня кто раздел?

– Сама, – последовал ожидаемый ответ. – А сорочку я на тебя уже под утро напялил.

Челюсть повторно повстречалась с полом. Погодите… То есть… Я что, совсем-совсем разделась?

Феникс на мой красноречивый взгляд несколько раз кивнул. И улыбочка у него такая пошленькая вышла, что мне инстинктивно захотелось прикрыться. А лучше одеться. Но сначала надо было выяснить главный вопрос, особенно в свете того, что у меня ныло все тело.

– И что… эммм… между нами было? – запинаясь, спросила я, уже заблаговременно страшась ответа.

– Ничего.

Нда… Коротко и очень информативно

– Совсем-совсем ничего? – решила уточнить я.

– Я тебя не тронул, если ты об этом, – хмыкнул Фауст и вновь вернулся к окну. – Я вчера, в отличие от некоторых, был в своем уме, во вполне вменяемом и даже трезвом состоянии, – похвастался блондин. – Хотя ты просила… Нет, ты просто умоляла взять тебя! На кровати, на полу и даже на подоконнике предлагала.

– Неправда… – смутилась я.

– Правда-правда! – и не думал щадить меня этот безжалостный тип.

– И чего ж ты не взял?!

На смену смущению как-то быстро пришло негодование. Причем злое такое. Я ничего не помню. А он сидит тут, ухмыляется и небылицы мне какие-то рассказывает. А сам такой весь благородный, воспитанный и вообще – сама сдержанность.

– Я же сказал! У меня, в отличие от некоторых, голова была на месте! – только укрепил мое мнение этот мистер Порядочность.

Я обдумала ситуацию, взвесила все в своей больной головушке, вспомнила, как обычно блондин реагировал на мои даже совсем невинные прикосновения, и предложения его неприличные тоже вспомнила и исходя из всего этого сделала весьма неутешительные выводы…

– Погоди… то есть я совсем разделась, почти раздела тебя, умоляла меня… того… взять, а ты не стал? – на всякий случай еще раз уточнила я.

– Ну да…

Кажется, Фауст не понимал, куда я клоню. А вот я окончательно уверилась в своих догадках.

– Фауст… Ты не обижайся только. Я тебя задеть не хочу… – старалась говорить как можно мягче и сочувствия в голос добавила неподдельного. Все-таки узнавать о себе такие вещи всегда тяжело. – Но ты и правда фригидный… Или того… импотент, – прошептала страшное слово, уже заранее опасаясь последствий.

Реакция у блондина была предсказуемой. Он тут же ощерился, весь напрягся, кулаки сжал. На скулах проступили желваки, а глаза потемнели от гнева.

– Чего? – угрожающе прорычал феникс.

– Ну не злись… – все так же мягко продолжала я. – Ты сам посуди: раньше у тебя от одной только моей близости дыхание учащалось. Да ты и сам говорил, что хочешь. – Да, пусть знает, что я все-все подмечаю и, что примечательно, запоминаю. – А сейчас я голая на тебя вешалась, и хоть бы хны! Никакой реакции!

– То есть я, по-твоему, должен был воспользоваться ситуацией? – все так же рычал Фауст, сверкая молниями из глаз. – И ты была бы счастлива?

– Ну, не то чтобы счастлива… – честно призналась я. – Но любой нормальный мужик бы так и поступил.

Ну, серьезно ведь. Добрая половина моих подружек невинности именно так и лишились. Все-таки алкоголь раскрепощает. Да и страхи уходят, а первый раз это всегда хоть немного, но страшно.

Я, конечно, не одобряю таких методов. Хотя… может, оно было бы и к лучшему, если бы все уже случилось. Вот только… воспоминания я бы предпочла оставить.

– А я, значит, ненормальный?

– Не знаю… – решила не быть столь категоричной. Он и так злой, еще чуть-чуть, и взорвется. – Может, тебе к врачу какому обратиться…

– Сядь, – приблизившись ко мне вплотную, приказным тоном велел феникс. Я вздрогнула и повиновалась. Примостилась на краешек кровати, в любой момент готовая сорваться с места. – А теперь послушай меня внимательно, – очень серьезно начал Фауст, расхаживая по комнате, словно загнанный в клетку зверь. – Во-первых, меня не привлекают пьяные девицы! Это омерзительно. И пользоваться ситуацией в таком случае я бы никогда не стал. Правда, насчет твоего случая точно уверенным быть не могу, – тут же сделал поправку Фауст. Типа мой случай особый. Уже приятно. – Но не в этом дело. Ты вот что вчера пила? – Блондин резко тормознул и вопросительно на меня уставился.

– Нууу, сидр, глинтвейн, настойку клюквенную, гномий самогон, кажется, тоже продегустировала… – честно перечислила я. Оказывается, я еще что-то помню!

– Вот! – ткнул в меня пальцем Фауст. – А я что пил?

– Эммм. Не знаю… Бурду какую-то.

– Эта, как ты выразилась, бурда – было не что иное, как настойка «Неприступная крепость»! – просветил меня мужчина.

Н-да… название весьма… колоритное. Только я все равно ничего не поняла.

– Люба, – с тяжким вздохом продолжил феникс, – эта настойка подавляет сексуальное влечение. А при том, сколько я ее вчера выпил, у меня попросту на тебя не стоя… не в состоянии я был! – скомканно закончил пернатый, и, хоть он кое-чего не договорил, я все преотлично поняла.

– Значит, ты не фригидный? – пропищала тихонько.

– Ну, конечно, нет! – заверил меня Фауст, и я этому факту несомненно обрадовалась, но еще и немного испугалась.

Я тут, понимаешь ли, в одной сорочке сижу. Фауст взбудоражен, если и вовсе не возбужден. И есть у меня одно нехорошее предчувствие…

– Фауст, а настойка все еще действует? – поинтересовалась вроде так, между делом, попутно подтягивая к себе одеяло.

– На что ты намекаешь? – тут же просек фишку пернатый и лукаво улыбнулся.

– Да я не намекаю. Я прямо спрашиваю, – просветила его, кутаясь в мягкую ткань.

– Не действует… – очень многозначительно протянул мужчина, а я, не теряя времени, кинулась к двери. Лишь бы успеть.

Не успела.

Сильная рука обхватила талию, дернула назад, и меня прижали спиной к крепкому горячему торсу.

– Знаешь, я бы с удовольствием прямо сейчас тобой занялся, – склонившись к самому уху, вкрадчивым голосом зашептал Фауст. – Но, к сожалению, у меня на десять утра назначено прохождение через Огненные врата, и опаздывать будет некрасиво. Но после того как добуду гремлина, я вернусь. Мы запремся с тобой в этом самом номере, и я с удовольствием выполню все, о чем ты меня так просила ночью. Хотя нет, не так. Все, о чем ты меня умоляла ночью! Поняла?

Я автоматически кивнула. Решила, что лучше уж сейчас соглашусь, а там дальше видно будет, как выкручиваться. Да и вообще, может, после испытания и выкручиваться не придется… Кто там про риск говорил да про запас жизней феникса спрашивал? Дор, кажется. Кстати, о наших младшеньких… А где Стаську носит?!

Сия здравая мысль отбойным молотом ударила в голову, и я начала судорожно оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать признаки присутствия сестрички. Оных обнаружено не было, а потому я резко развернулась в кольце мужских рук и вопросительно глянула на Фауста.

– А где Стася?

– Не знаю, – спокойно ответил блондин, чем заставил меня еще больше нервничать. – Не вернулась еще, наверное.

– Откуда не вернулась? – Волнение переросло в самую натуральную панику. А вместе с ней внутри проснулись безжалостные угрызения совести.

Что ж я за сестра такая? Сама вчера наклюкалась, а про младшенькую совсем забыла. Без присмотра оставила.

– Ну, она вроде у Дора ночевала…

– Что?!!!

Блондин был жестко отброшен назад, а я начала ураганом носиться по номеру, собирая свои разбросанные вещи. В голове вертелась одна-единственная мысль: «Родители меня убьют». Нет, я скорее сама себя убью. Как так, сестрицу не уберегла?! Уууу.

Захотелось завыть в голос и схватиться за голову, кляня себя на чем свет стоит.

– Люб, да успокойся ты. – Фауст попробовал подойти и дотронуться до моего плеча, за что с ходу получил по протянутой конечности. – Люб…

– Да как ты вообще мог ее с ним оставить? – набросилась я на блондина с обвинениями. Ладно, я была невменяема, но трезвый Фауст-то где был?! Куда смотрел?

– Слушай, Дор хоть и выглядит раздолбаем, но парень он нормальный. Толковый. Ничего он твоей сестре не сделает.

– Ага, потому что все, что мог, он наверняка УЖЕ сделал! – никак не успокаивалась я.

Взвинчена я была просто до предела. Даже брюки чуть не порвала, пытаясь наскоком в них впрыгнуть. О рубашке вообще молчу. Дважды не получалось ровно соединить пуговицы с отверстиями. Я даже уже плюнуть хотела, что рубашка будет наперекосяк, как феникс вновь подошел и принялся сам ее застегивать.

– Не спеши, – мягко произнес Фауст. Он, в отличие от меня, был спокоен, как удав.

Сдула с лица упавшую прядь волос и попыталась взять себя в руки. Вдох-выдох.

– Во-первых, колечко Дора, что прибавляет возраст, у меня. – Фауст продемонстрировал мне растопыренную ладонь. – Во-вторых, дом у парня хоть и находится на втором уровне города, не настолько велик, чтобы гремлин мог комфортно там себя чувствовать, находясь в человеческом размере. Так что ему по-любому пришлось уменьшиться. Кстати, Стася твоя вчера ну ооочень просилась на экскурсию. Как было ей отказать? – хмыкнул феникс. – А в-третьих, – улыбка блондина стала еще шире, а в синих глазах промелькнула задорная искорка, – я отправил с ними вашу бабушку. Чтоб приглядела, так сказать.

– Графиню? – изумилась я. И мне сразу вспомнилось, как вчера, войдя в номер, мы застали здесь полупрозрачного духа усопшей родственницы. А я еще думала, куда он потом подевался…

– Ее самую, – лукаво подмигнул пернатый.

– Фух. – У меня как груз с плеч упал. Если со Стаськой вчера была госпожа Орлова, то за моральный облик младшенькой я могу быть спокойна.

Расслабленно выдохнула и благодарно глянула на феникса:

– Какой же ты молодец! – И, не удержавшись, чмокнула его в щеку.

И правда ведь, молодец! И выходки мои стерпел, и ситуацией пользоваться не стал, прямо благородный рыцарь какой-то, и даже Стаську пристроил. Сам только, небось, не выспался.

– И это все? – обиженно протянул мужчина, тем самым разрушая только что выстроенный мной ангельский образ. И бровку вопросительно задрал, явно намереваясь стребовать с меня больше.

Поцелуя в щечку, значит, ему недостаточно?

Нет, ну мне бы тоже было мало. Но на большее я пока просто не способна. И боюсь, что от меня сейчас разит перегаром, как от заправского алкаша. Да и опохмелиться не мешало бы.

– Остальное получишь вечером! – произнесла я твердо и, резко развернувшись на пятках, потопала на выход.

И уже выходя за дверь, услышала:

– Боюсь, до вечера я не дотерплю…

Ох уж эти мужчины…

Стаська с Дором, к моей радости, обнаружились внизу. Эти двое о чем-то весело болтали и смеялись, одновременно за обе щеки уплетая завтрак. Живот тут же скрутило от проснувшегося голода, и я, не удержавшись, цапанула кусочек омлета из Стаськиной тарелки. Причем прямо руками, а потом еще и хлебушка отломала. Мягкого, свежего, с хрустящей корочкой. Просто объедение.

– Эй! Это мой завтрак, – тут же возмутилась сестричка.

– Не ворчи. Я голодная, как волк! – И попробовала вновь влезть в Стаськину тарелку. И мне даже позволили, да еще и вилочку свою одолжили.

– На! Угощайся, – великодушно позволила мелкая, а предусмотрительный Дор тут же подозвал подавальщика и заказал еще два блюда.

Я сначала удивилась, почему два. А потом на соседний стул опустился феникс, и все встало на свои места.

– Ну, как прошла ночка? – поинтересовалась Стаська, стоило блондину устроиться на своем стуле. В карих глазах промелькнули озорные смешинки, а сама девчонка еле сдерживала лезущую на губы хитрющую улыбку.

– Лучше и не спрашивай, – за нас двоих ответил блондин. Да еще тоном таким, похоронным прямо. Короче, всем сразу стало понятно, что ночка выдалась тяжелая.

Однако Стаське такого ответа показалось недостаточно, и она перевела испытующий взгляд на меня.

– Меня тоже не спрашивай, – обломала сестричку. – Я ни черта не помню!

– Значит, вечер удался! – сделала заключение мелкая и улыбнулась во все тридцать два зуба. – Кстати, – младшенькая потянулась к поясу и отвязала оттуда смутно знакомый мешочек, – принимай эстафету.

– В смысле? – С бодуна мысли еле-еле ворочались в голове, а потому доходило до меня туго.

– В прямом. Эту ночь мы развлекали госпожу графиню. Так что в следующую – твоя вахта.

– Ох! – протянула я страдальчески.

Только этого мне не хватало. Но мешочек пришлось взять. Сестрица, как-никак, права.

Почти сразу нам с Фаустом принесли завтрак, и следующие минут двадцать мы были всецело заняты его поглощением. И хоть я была голодна как зверь, мужчина все же закончил трапезу первым и, поднявшись со стула, оповестил:

– Пожалуй, мне пора.

– Куда? – тут же заинтересованно вскинулась сестрица.

– Туда, – хмыкнул феникс и поправил широкий пояс.

А я только сейчас заметила, что на этом самом поясе болтается пара оголенных изогнутых мечей. Безумно красивых и безумно опасных. Одного взгляда на блестящее лезвие было достаточно, чтобы понять – такой клинок с легкостью перережет даже стальной лом.

Получается, пернатый у нас уже во всеоружии. Неужели на испытаниях ему и впрямь могут понадобиться мечи? Всего-то ведь и нужно, что дойти до какого-то булыжника в центре площади. Ох, не к добру это все…

– А может, ты все-таки передумаешь? – жалобно протянула я и впихнула в себя последний кусочек омлета с ветчиной.

– Не передумаю, – уверенно отчеканил феникс.

– А с тобой можно? – в свою очередь поинтересовалась сестричка и на недоуменный взгляд блондина пояснила: – Ну, посмотреть… как тебя по брусчатке размажет! – И улыбнулась. Так радостно, так солнечно. Предвкушающе прямо.

– Стася! – тут же шикнула я на мелкую. Та же лишь пожала плечами и кивнула на сидевшего рядом гремлина, этим самым жестом переводя все стрелки на него. Понятно теперь, кто ее надоумил.

– Посмотреть можно. И при желании даже сделать ставки. – Фауст красноречиво глянул на друга, и, обменявшись только им одним понятными взглядами, мальчики дружно направились на выход.

– Ну как, вы с нами? – через плечо бросил Дор, и мы с сестричкой, разом подскочив со своих мест, бросились вдогонку.

Глава 9
Долетался

Огненные врата и впрямь оказались огненными. По крученым кованым прутьям в палец толщиной змеились язычки пламени, обволакивали, облизывали почерневший от времени металл и опасно тянулись к любому, кто рискнул подойти на расстояние вытянутой руки.

Фауст рискнул. Огненный поток метнулся к нему, заключил в свои жаркие объятия и схлынул, оставив блондина целым и невредимым. Врата же бесшумно распахнулись, и феникс уверенно ступил на другую сторону.

Мы со Стаськой, Дор и остальные зрители наблюдали за испытаниями с возвышения. Примерно такого же, с какого смотрели салют этой ночью. И так же, как и в прошлый раз, сверху нам открывался вид на площадь, заключенную в кольцо домов, и находящийся в центре Черный Обсидиан. Гладкий, глянцевый, с огненными прожилками, тянущимися от основания к вершине. Он казался живым, мягко пульсировал, перегоняя по прожилкам-сосудам огненную лаву. И стоило только Фаусту переступить невидимую черту, как поток огня от камня устремился вниз, ринулся во все стороны, растекся замысловатыми узорами и целыми лавовыми ручейками по поверхности площади.

– Это что, лабиринт? – предположила я, завороженно глядя на вырывающиеся из-под земли клубы пара и наливающиеся багрянцем плиты мостовой.

– Он самый, – подтвердил гремлин, и вслед за огненными ручейками лабиринт стал обзаводиться стенами.

Они вырастали прямо на глазах. Какие-то совсем низкие, настолько, что их можно было запросто перепрыгнуть. Какие-то высокие, в два человеческих роста. И вот уже Черный Обсидиан скрылся, отгороженный алыми переходами. Фауст не стал дожидаться, пока все «стеночки» встанут на свои места, и рванул вперед.

Я и ахнуть не успела, как он с легкостью перепрыгнул первый лавовый поток. Затем в два счета взбежал вверх по отвесной каменной стене и, махнув пшеничной косой, скрылся по ту сторону.

– А как же… – начала было я, собираясь спросить гремлина, как нам наблюдать за дальнейшими испытаниями, если ничего не видно. Но тут же на мой невысказанный вопрос стенка, за которой скрылся блондин, опустилась вниз, открывая обзор.

Удобно, однако.

– Пройденные препятствия сами убираются, чтобы ничто не мешало зрителям, – тут же похвастал Дор и довольно улыбнулся, явно гордясь таким изобретением сородичей.

И я почти сразу поняла, зачем предусмотрительные гремлины это выдумали. Нас окликнул мелкий вихрастый старичок, ростом еле-еле достающий мне до талии, и поинтересовался, будем ли мы делать ставки.

– Ага, – тут же откликнулся Дор и, взвесив в руке тяжелый мешочек, звякнувший монетами, кинул его распорядителю. – Ставлю все на то, что он подохнет! – радостно выдал наш спутник, и улыбка от уха до уха озарила веснушчатое лицо.

– Эй! Ты что это, серьезно? – тут же возмутилась я и недоуменно глянула на рыжего.

– Серьезно, серьезно… – кивнул Дор, а коротышка-распорядитель ловко упрятал мешочек в недра одежды и пометил что-то остро заточенным грифелем в блокноте.

– Благодарю за ставку.

Гремлин скрылся. А я хмуро глянула на нашего веснушчатого знакомого.

– Ты что, и правда считаешь, что Фауст… погибнет? – На последнем слове голос дрогнул, и меня вновь начало колотить от волнения.

– Конечно, я ведь знаю, какие будут ловушки. Уверен, он их не пройдет, – радостно сообщил племянничек Тревура.

Я же краем глаза глянула на импровизированную арену, где Фауст с легкостью преодолевал препятствие за препятствием. Вот он перескочил через шипы, в беспорядке вылезающие из-под земли. Забрался на стеночку, из которой с бешеной скоростью высовывалось что-то колюще-режущее. Его только раз зацепило, и то лишь рукав рубашки порвался, сам же феникс остался невредим и уверенно шел дальше.

Но несмотря на кажущуюся простоту испытаний, изначальной железной уверенности в победе пернатого уже не было. Не мог же Дор сглупить, поставив нехилую, по моим прикидкам, сумму на заведомо проигрышный вариант? А значит, дальше все будет не так уж и легко.

А что мы станем делать, если Фауст и вправду лишится жизни, даже думать не хотелось…

– Так чего ж ты его не отговорил?! – накинулась я на гремлина, полная праведного гнева, перед которым отступило даже волнение. – Друг называется!

– А то ты Фауста не знаешь… – хмыкнул рыжий. – Этот индюк недощипанный, если что себе в голову вобьет, так никакие уговоры не помогут. Фениксы они все такие… слишком самоуверенные.

Да, потому-то они по молодости и лишаются почти всех жизней. Помню, Альберт говорил. А еще запретил сыну лезть в эту авантюру. А он все равно полез…

– Ох, – только и смогла выдать я и в отчаянии схватилась за голову.

На площадь, полную коварных ловушек, я теперь смотрела, не отрываясь. И сердце от переживаний чуть ли не выпрыгивало из груди.

Когда же в моего ненаглядного градом посыпались стрелы, я вообще от испуга глаза зажмурила. Так и казалось, что его сейчас прошьет насквозь, и будет у нас вместо пернатого феникса колючий ежик, утыканный древками.

– Во дает! – воскликнул рядом сидящий Дор, и я рискнула открыть один глаз.

Фауст вновь плясал с мечами. Как тогда, на тренировке, только в несколько раз быстрее. Крутился, ни на мгновение не останавливаясь, и длинными стальными клинками, по которым скользили багровые отблески огня, отбивал летящие со всех сторон стрелы.

– Кажется, я его недооценил… – шокированно протянул гремлин и, подавшись вперед, задумчиво потер подбородок. Кажись, прикидывал в уме, сколько денег потеряет на своей идиотской ставке.

Я же вздохнула с облегчением и продолжила наблюдать за танцем феникса уже с меньшей опаской.

Как же он был хорош. Не мужчина – мечта! Ловкий, гибкий, верткий, быстрый как ветер. Каждый выброс клинка со свистом прошивает воздух. Каждое движение наполнено грацией и силой, заставляет любоваться, восхищаться пластикой и отточенными движениями. Растрепавшаяся коса и та, казалось, выполняет свою особую роль. Подобно смертоносной плети молниеносно рассекает пространство. То взмывает вверх, описывая правильный полукруг, то опадает вниз, скользя по шелковой рубашке.

А я подумала, что будь перед Фаустом реальный противник, от него бы и мокрого места не осталось. Искромсал бы на мелкие кусочки. И… лучшего защитника, чем он, и желать было нельзя. А уж просто желать…

Ушедшие было не в ту сторону мысли вернулись на место, стоило стрелам смениться огненными шарами. Теперь клинки блондину помочь не могли, и ему оставалось лишь стремительно уворачиваться.

Прыжок, кувырок, кульбит в воздухе, во время которого он чудом не потерял мешающее сейчас оружие. Вот только бросать мечи Фауст был не намерен. Лишь удобнее перехватил, а потом зашвырнул куда-то вперед и вверх, в кувырке отправившись следом за ними. И вновь его пальцы сомкнулись на рукоятях, перехватив те в воздухе.

Прямо соревнования по художественной гимнастике, не меньше! Только вместо лент и шаров острые как бритва клинки.

Зрители, кстати, тоже заметно оживились. Ставки не прекращались и все возрастали. Причем по доносившимся сзади возбужденным голосам я понимала, что ставки в пользу феникса сейчас перевешивали числом. Мысленно порадовалась и не смогла сдержать улыбки – откуда-то изнутри поднималась странная гордость за моего блондинистого птенчика.

Да-да, моего. Теперь-то я своего точно не упущу. И даже знаю, что станет наградой за сегодняшнюю победу…

Дор же все больше хмурился. Вот только удержать надолго это выражение на физиономии не мог. Нет-нет да на лице рыжика вспыхивал азарт, а потом восторг, а потом…

– Фауст меня убьет… – загробным голосом проговорил парень и шлепнул себя ладошкой по лбу.

– За что? – изумилась сестра.

– Я его деньги поставил… – покаянно признался рыжий и тяжко вздохнул.

Но сочувствием мы ничуть не прониклись. Убьет, и поделом будет! Если это были все деньги Фауста, то на что нам теперь жить?! В смысле, путешествовать… Н-да…

Меж тем феникс вплотную подошел к новому испытанию. Теперь на его пути встали живые и крайне подвижные лианы. Они шевелились на земле, сползали с каменной кладки одной из стен и тянули к храбрецу свои упругие зеленые побеги, стараясь ухватить того то за ногу, то за руку. Фауст же сплеча рубил подползающие стебли, и в какой-то момент мне даже стало жаль бедные растения. Но когда одному стебельку, вынырнувшему прямо из-под ноги пернатого, все же удалось ухватить Фауста, жалость как-то сразу улетучилась.

Лиана обвилась вокруг щиколотки и дернула блондина в сторону, отчего он рухнул на землю. И в тот же момент несколько других побегов метнулись к его запястьям, обвивая, не позволяя дотянуться до пут, сковавших ноги. Хищные лианы наползли на тело, сдавили грудную клетку, а один побег обхватил горло, грозясь задушить тщетно извивающегося на земле мужчину.

Я всерьез запаниковала и вцепилась в бортик невысокого ограждения, отделявшего зрителей от арены. Кинула вопросительный взгляд на Дора. Неужели они не прекратят испытания? Он ведь всерьез может погибнуть!

Рыжий гремлин же, кажется, ничуть не сопереживал другу. Напротив, лыбился и потирал ручки в предвкушении выигрыша. Вот ведь! Слов нет!

Еще один обеспокоенный взгляд устремился на арену, и я была уже готова сорваться с места, перемахнуть на ту сторону и ринуться на выручку Фаусту, как вдруг раздался гром, и яркая вспышка молнии ослепила глаза, заставив зажмуриться. А когда цветные круги перед глазами померкли и я вновь была способна нормально видеть, феникс уже поднимался с земли, остервенело скидывая с себя подгоревшие побеги.

Уууу! Так это он так шарахнул?! Ничего себе птенчик…

Нет, то, что Фауст умеет биться током, я и раньше предполагала, но чтобы такой разряд дать… Сколько ж там вольт было?

Короче, чем дальше, тем блондин все больше меня удивлял. И он уже почти добрался до центра площади, где высился Черный Обсидиан, как перед ним встала дымовая завеса. Ветер донес запах чего-то пряного, восточного, напомнившего мне популярные китайские благовония.

И тут что-то пошло не так. Блондин вдруг сбился, потерял концентрацию, то и дело жмурясь, отворачиваясь и потирая слезившиеся глаза.

О нет! Только не это… Мне вспомнилась реакция Фрайо на благовония в Стаськиной комнате, а раз они близнецы, то и у Фауста наверняка аллергия!

Убиться ржавым тазиком! Это ж надо было так попасть…

Дымовая завеса все уплотнялась, кольцом окружая блондина, и со всех сторон вновь полетели стрелы. Хотя нет, не стрелы. Это было нечто помассивнее – арбалетные болты в палец толщиной. И Фауст вдруг пропустил один. Тот полоснул по предплечью и оставил красную полоску на рукаве белоснежной рубахи.

Я испуганно ахнула и до боли сжала пальцы на перилах, впиваясь в мягкое дерево ногтями. Когда же второй пропущенный болт насквозь прошил плечо, и вовсе не сдержала вырвавшегося из горла крика.

– Люба, успокойся… Не глупи… – Кто-то положил тяжелую ладонь мне на плечо, но я тотчас ее стряхнула.

Успокоиться?! Да как тут можно успокоиться?!

От удара Фауст потерял равновесие, нелепо споткнулся и упал, растянувшись на неотесанных камнях мостовой, в кровь сдирая руки и лицо о неровную шершавую поверхность. Даже со своего места я слышала, как он шипит, видела, как стискивает рукой торчащее древко, пытаясь зажать рану. И, несмотря на боль и разрастающееся красное пятно на рубашке, пересиливает себя и упрямо поднимается на ноги. Чтобы в следующее же мгновение быть пронзенным еще одним болтом и, вновь не удержавшись на ногах, упасть на колени.

Что-то мешало смотреть, и я машинально вытерла рукавом глаза. Оказалось, в них стоят слезы. Соленые, жгучие, затянувшие глаза мутной пеленой. И я с остервенением провела по ним рукавом, стараясь насухо стереть влагу, но лишь царапая, лишь раздражая и без того воспаленную кожу.

А когда в воздухе вновь раздался знакомый треск тетивы, а вслед за ним ошарашенный выдох феникса, у которого разом вышибло весь воздух из легких, я и вовсе не удержалась на месте. Забыв про все предостережения, рванула к нему. С легкостью перемахнула через низкую оградку и сиганула вниз, ничуть не заботясь, что спрыгиваю ни много ни мало с крыши дома, пусть и невысокого.

Когда я приземлилась, ноги прострелило от боли, но она тотчас исчезла, а я с силой оттолкнулась от земли и понеслась к фениксу. Деактивированные Фаустом ловушки тотчас отреагировали на мое появление. Земля под ногами задрожала, выпуская наружу все те же стеночки и разливая под ногами ручейки обжигающей лавы. Вот только бежала я быстрее, чем они успевали до меня дотянуться. Через поднимающиеся стены и вовсе перепрыгивала на ходу, только с последней пришлось поднатужиться – ее я преодолела, подтянувшись на руках.

А в спину неслись крики. Громкие, истошные.

– Люба! Куда? Стой!

Кажется, кто-то погнался следом. Наверное, Дор. Но мне не было до того дела.

Короче, бежала я сломя голову, и даже свистящие мимо стрелы меня не пугали. Одна, кажется, пронеслась совсем близко, коснувшись растрепавшихся волос и чудом не задев уха. А живая лоза и вовсе расступилась передо мной, не осмелившись преградить путь. Да и не осталось той лозы толком после электрического удара феникса. Выгоревшая лужайка да несколько тонких, опасливо держащихся в стороне стебельков.

А я не видела перед собой ничего, кроме распростертого на земле феникса. Только бы успеть. Только бы успеть. Пока еще не поздно.

И ведь никто даже не пытался помочь. Где врачи? Где носилки? И почему ловушки не отключили? Что вообще здесь происходит? Да я им всем… Да я… Не знаю, что я сделаю, но этим рыжим бессердечным маломеркам придется несладко! Но это все потом. А сейчас…

Сейчас я упала на колени рядом с телом феникса. Аккуратно приподняла его голову, устраивая у себя на коленях.

– Фауст… – Я заглянула в бледное бескровное лицо, надеясь и одновременно страшась худшего. – Фауст! – Откинула с его лба грязные спутанные пряди, напоминающие цветом придорожную пыль, и была готова разреветься прямо тут, на его груди.

Но светлые ресницы вдруг дрогнули, и Фауст приоткрыл глаза.