Текст книги "Мне тревожно. Но теперь я знаю, как с этим справляться"

Но может быть лучше

А сейчас я расскажу сказку про бабушку. Без Красной Шапочки. Зато со мной. Так же, как сделала в тот день, когда Дима признался мне в любви…

Маленькое лирическое отступление. С детства в абсолютном большинстве споров я была на стороне мужчин. Потому что их заставляют уступать места (и неважно, болит ли у парня спина или раскалывается голова, или давление решило прыгнуть выше своей головы), они ждут под дождем нас, опаздывающих на свидания, и платят в кафе. Борцы за равноправие могут сказать: это унизительно, я сама могу купить себе блюдо со сложным названием. Я предпочитала позволить мужчине почувствовать себя чуть большим кавалером. «При чем тут тревожность?» – спросите вы.

При том, что какой бы гибкой ты ни была, часть стереотипов впивается в тебя, как клещи в лесу. Бессмысленно и беспощадно. В моем случае – это необходимость признаний. Какой-то таракан в голове Александры Николаевны решил, что о чувствах стоит говорить, как только ты понял, что они – это они. Любовь – это любовь. Симпатия – это симпатия. Безразличие – это печалька, но что уж тут поделать… В общем, переводя на язык кофе, если вы еще не определились с сортом, – это одно. Но если вас просто разрывает от желания схватить в объятия пакет обжаренной арабики и вдыхать ее запах через клапан по дороге на кассу, что уж тут скрывать! Хватайте, несите домой, заворачивайте в плед и нежно целуйте… Что-то я отвлеклась от образа. Суть в том, что если ты ТОЧНО решил(а) для себя: «Я ЛЮБЛЮ ЭТУ НЕНОРМАЛЬНУЮ(ОГО)», – можно намекнуть, а лучше сказать правду. Потому что пока вы готовитесь к романтическому или не очень саморазоблачению, кто-то уже накручивает себя и рисует картины личного апокалипсиса. Говорят же: нет хуже, чем ждать и догонять. Но по мне, так ждать страшнее. Потому что в моей голове все тараканы пришли к единению и устроили революцию против здравого смысла. «Скажи! Скажи! Скажи!» – кричали они. Но кричали внутри меня, а вовсе не тому, от кого я ждала слов о чувствах и хоть какой-то определенности.

Через сутки после чудесного кофеварения под стелой Димка уехал в Питер. Потому что работа – это такая штука, за которую платят деньги. А без них в нашем мире никак. Коммунизм еще не наступил. Но через две недели неожиданно для меня, а еще больше – для своих друзей Дима взял отпуск.

Я не полная дура, поэтому поняла: значит, приедет. Тем более он сказал об этом⁹. Казалось бы, надо радоваться, но я погружалась в раздумья, сомнения, не могла сконцентрироваться ни на чем. Часами нарезала круги по парку, по центру города и постоянно сомневалась. А вот зачем он приедет? Ни разу в любви не признавался. И до сих пор упрямо молчит. По телефону разговаривает, значит, не онемел. Но ничего о конкретных чувствах. Может, приедет, чтобы побродить по экскурсиям и распрощаться¹⁰.

⁹ Вот здесь есть четкий посыл: «Я приеду». Человек говорит словами через рот, другой человек слышит звуками через ухо. Но есть такая штука, которая называется «чтение мыслей». Мысли очень любят читать те, кто не очень-то хочет спрашивать словами, то ли из-за того, что боится получить ответ, то ли из-за того, что просто не любит говорить. И мы получаем такое когнитивное искажение: я знаю, что человек имеет в виду, по его взгляду, поступкам, фразам между строк, а значит, это правда. Хочу сказать, что мы все домысливаем реальность, но иногда это искажение может подпортить нам жить. И кусочек психотерапевтической интервенции: подумайте, часто ли вы читаете мысли других? Посчитайте за день. У меня набирается от 5 до 7 раз, и это гораздо меньше, чем было до моей психотерапии.

¹⁰ Как часто вы слышите от подруги: «Он меня не любит». Человек не отвечает день: «Не любит»; с собеседования не перезвонили: «Я тупая»; не получили повышение: «Это потому, что я не заслуживаю». В когнитивноповеденческой психотерапии, моей любимой психотерапии (и да, мое мнение может быть предвзято), психотерапии, которая спасла миллионы жизней и которую дилетанты называют «неглубокой», это отношение к себе называется «глубинное убеждение» – емко, кратко, оценочно, максимально точно, хотя и абстрактно, описывающее отношение человека к самому себе. Здесь мы видим: «Меня невозможно любить». А когда человек так думает, ему автоматически становится грустно. И это грустно.

Июль 2021 года и без того был нервным, полным не самых приятных событий. Каждый день я ждала, что не случится встреч с одними людьми, боялась, что мне позвонят с определенных номеров и не позвонит Димка. Очень быстро я пришла к выводу, что во мне живет небывалая сила. И это не тот случай, когда сила есть – ума не надо. Ее нужно было куда-то применить с умом. Я искренне попыталась. Тогда мне казалось, что удачно. Я работала ежедневно по 14 часов на ногах, потом еще пару часов – сидя за компьютером. И не два через два. А постоянно. Занималась домом, общением с сыном и спала один час. После сна снова шла на работу. И мониторила сообщения, социальные сети, пропущенные звонки. В часы труда было проще: тебе некогда отвлекаться на телефон. Можно просто гонять дурацкие мысли из извилины в извилину, пока они не распрямятся от таких приколов, и ждать, что после работы ты снова прочитаешь сообщения от всех желательных и нежелательных людей. А он, быть может, признается. Скажет, что любит. Ведь Димины друзья утверждали, что вообще-то он обычно в отпуск не ходит. Значит, я для него не разочарование под «Славой Комсомолу!».

Я не только пыталась строить оптимистические логические цепочки, в которые верила через раз, но и больше не ела. Если раньше полноценным обедом считала кофе, то сейчас для меня он стал и вожделенным ужином. Однажды я поймала себя на мысли, что не могу съесть даже кусочка сыра. При этом бешеная энергия из меня била с такой силой, что могла бы справиться с наполеоновской армией. Слово «усталость» ушло из моего лексикона. Мне было легко. Еще бы! Когда ребра мешают тебе лежать, потому что больно, это значит, ты чрезвычайно легкая.

Я была крылата! Подозрительно крылата¹¹. Все время слушала жизнеутверждающую музыку. Привычная картина мира рушилась, но не загоняла в депрессию. Так мне казалось. Я часто была в панике, но ведь это, в сущности, ерунда. Чтобы организм не пришел к выводу, что он переутомился, и не устроил представление без переодевания, я просто принимала успокоительное и дальше себя гробила. Не подозревая, что истощена физически и эмоционально. Нервная система не говорила мне спасибо, но и не предупреждала об опасности. Именно тогда у меня совершенно отключился инстинкт самосохранения. Я даже разнимала драки между людьми разной национальности. Ставила на место парня шириной в шкаф, который ударил свою девушку. И словно бы ничего не ждала. Кроме одного: сообщения, в котором Он напишет, что любит меня. Но не получала.

¹¹ У человека сохраняется критичность, но появляется «крылатость». Это некий осознанный уровень, когда он понимает, что «крылатость» и жизнеутверждающий плэйлист с отсутствием аппетита и сна – нечто странное и мешающее. Сейчас могут появиться эксперты, которые сразу скажут: «Саша, у тебя маниакальный эпизод биполярного аффективного расстройства первого типа. Ты уж, пожалуйста, обратись к психиатру, иначе тебе хана». Но мы не спешим с выводами, а пытаемся следовать протоколам постановки диагноза, не вешаем ярлыки, потому что ярлыки помогают только тем, кто их повесил, систематизировать мир, но не тем, на чьем лбу красуется гордое звание «маниакалочка». А у Саши здесь может быть совсем другое: «Мне слишком грустно и невыносимо жить, надо сделать себя счастливой».

Несмотря на весь не кайф ситуации, мозг говорил: «Да смотри, как кругом здорово! Все будет отлично, главное – постоянно что-то делай и не останавливайся». Родители затаскивали меня на ужин и уговорами впихивали хоть что-то.

Всем вокруг я казалась счастливой. Некоторым – подозрительно счастливой. Себе – тоже. Каждый день приближал нашу встречу. Но не сообщение в мессенджере, черт возьми!

Только потом я узнала, что мой жизнеутверждающий плейлист почти сплошняком состоит из не жизнеутверждающих песен. И что если сжигать себя, можно сгореть, а блеск в глазах – не всегда показатель счастья. Спустя время я поняла, что песнями, которые включала по кругу, оказались те, которые я узнала в дни нашего знакомства и слушала в Петербургском метро. Когда они звучали, я снова будто оказывалась там. И верила, что так будет… И метро, и мы, и счастье.

В день отъезда из Питера ко мне Дима отправил голосовое (а надо отметить, что он не приемлет голосовые сообщения), где назвал меня Солнцем. Это было неожиданно. Но по тональности и теплоте я поняла многое…

А на следующий день на кухне он признался мне в любви. Я зависла, как ролик в отличном качестве при очень плохом интернете. Он сказал то, что сказал? Тараканы в голове вышли на праздничную демонстрацию с бенгальскими огнями и плакатами: «Сказал! Сказал! Сказал!» Мы обнялись с Димкой и тараканами, и я спросила:

– Почему ты не говорил раньше?

– Просто я хотел сказать это, глядя в глаза.

Я понимала его. Конечно, это непросто. Особенно, если ты не разбрасываешься словами. Но черт возьми! Если бы я узнала об этом неделю назад, автодестрой закончился бы в тот же день. Все попытки лезть на рожон отменились бы. Осознание этого пришло в одну секунду, но мозг подсказал языку, что надо промолчать.

– А теперь я буду кормить тебя и заставлять высыпаться, – добавил Дима.

Функция самоуничтожения была отключена. Я как будто прозрела. Посмотрела на себя в зеркало. Н-да, даже школьные вещи мне велики. Мешки под глазами от ночей без сна. Так больше нельзя. Меня любят. И я действительно хочу спать и есть. Дима защитит меня от любых неприятностей и от меня самой.

Это было похоже на выход из-под гипноза.

– Странно, мне казалось, что я счастлива и верю в будущее, а сама добровольно искала край пропасти изо дня в день. Испытывала судьбу. А счастлива только теперь. Поэтому снова хочу жить. Впервые за долгие годы хочу всем сердцем. Но мне страшно. Знаешь, на меня столько всего навалилось. Я не уверена, что смогу есть, хоть и хочу. И спать тоже. Я боюсь кучи бюрократических дел, которые предстоят в ближайшие дни. Еще эти гонорары. Закончились.

Он обнял меня и назвал глупым чудом. Попросил уйти с работы, которая отнимала у меня все силы, и заняться книгами. А еще попросил ничего не бояться, даже гонораров, которые закончились, потому что теперь мы вместе.

Я тут подумала… Сказку про бабушку расскажу чуть позже. Еще не время!

Но надо искать выход

2023 год

Я с надеждой вглядывалась в экран телефона. Обычно так ждут сообщения от банка: «Дорогой наш Вася Пупкин, вам перевели сто тыщ рублей за то, что вы такой котенька». Но моей мечтой в эту минуту были не сто тыщ, а запись к врачу. Итак, терапевт сказала, что мне нужно к другому терапевту. Тому, который психо-, и дала талон-направление. На нем – телефон. Сейчас мы его пробьем. Телефон, а не врача.

Стоп, это же местная психушка¹².

¹² Человек тревожный найдет, о чем беспокоиться. Если долго не отвечает на сообщение ваш партнер или в магазине на кассе небольшая очередь, а вы опаздываете на встречу; если не приехало такси, которое вы заказали аж тридцать минут назад или если на часах 23:55, а обещанная в пятницу зарплата не пришла… Мысли путаются, вы зацикливаетесь на источнике тревоги, от одного источника перескакиваете на другой, и все: цикл запущен, шестеренки крутятся. «Я начал сходить с ума», – думаете вы. Но нет! На самом деле не бывает так, чтобы вы вот так сидели-сидели дома и сошли со здоровых рельс ума на кривую дорожку безумства. Хотя такие состояния и могут изрядно подпортить вам жизнь, с ума так не сходят. Если заземлиться не получается или нет возможности, то лучше останавливать себя переключением на более полезное поведение. Сходить на массаж или йогу, помедитировать на уточек у пруда, освоить китайскую чайную церемонию, в общем, увести ваш мозг из мыслей в ощущения. Это будет мало того, что полезно, но еще и приятно, ведь кто не любит уточек?

Я задумалась. А разве мне не к психотерапевту? Может, в этом чудесном заведении работают не только психиатры, командующие сестрам с огромными шприцами: «Вколи ей литр антидепрессантов и дай килограмм успокоительного, мва-ха-ха!» Это я утрирую. Зачем? Мне нравится утрировать. В общем, было понятно, что не каждого хватают и тащат в палату.

В регистратуру этого учреждения проложена незарастающая тропа для желающих сесть за руль. Их никто не обижает. Там безопасно.

Я задумалась: а можно психиатров хотя бы в быту называть психотерапевтами? Чтобы это звучало не так страшно для окружающих. Сразу представляется терапевт, только психо– (псюхе). То есть души. Доктор души. Нет, душевный доктор. Он взглянет на вашу историю болезни и скажет: «Ой, да разве же это болезнь… Вот кофемания… Кстати, хотите кофейку? А с вашими проблемами мы справимся. Рассказывайте, не торопитесь. Для нас главное – найти корень зла и подобрать лечение. Вместе мы сможем».

Нет, это слишком душевный доктор.

Просто слишком большая разница в восприятии слов «психолог», «психиатр» и «психотерапевт». Вот пример. Что будет, если сказать приятелям: «Я иду к психологу». Кто-то облегченно вздохнет и, откинувшись на спинку дивана, одобрительно кивнет, мол, и правильно, давно пора. Жизнь – она такая. Другой спросит:

– Тебе больше деньги некуда девать?

Третий вкрадчиво добавит:

– Сходишь, скажи, если нормальный специалист, я тоже запишусь. У меня в последнее время состояние нестояния.

А что будет, если я скажу приятелям: «Я иду к психиатру»?

– Тебя там залечат.

– Ты станешь овощем.

– Считай, сама себя на растерзание отдаешь.

– Ты что, больная?

И мы вместе будем представлять белые одежды с длинными рукавами.

Я решила, что на всякий случай просто схожу в больницу, не сообщая об этом всему миру. И никто не испугается. Кроме меня. Мобильная версия сайта «желтого дома» превзошла все мои ожидания.

В меню предлагалось аж несколько разделов, среди которых – запись. Мне открылась страница с интригующим содержанием:

«Популярные специальности. Психиатр.

Все специальности. Психиатр».

Какой ассортимент! Ах, что бы такое выбрать? Мне, пожалуйста, вот этого психиатра под соусом терияки.

Я поборола в себе желание записаться на шоферскую комиссию или на осмотр, после которого мне разрешат владеть оружием. Хм, интересно, а если ты весь такой тревожный-растревожный, за руль вообще пускают?¹³

¹³ «А-а-в-то-мо-би-ил-ль!» – могли вы слышать все детство по телевизору от уважаемого и очень усатого человека. Или от очень уважаемого и усатого. Неважно. Вы могли это слышать и мечтать о водительских правах, планировать пойти в автошколу, учить правила, но так и не дойти до… Шоферской комиссии. А все знают, что шоферская – это психиатр. Ходят легенды, что этот «страшный врач вас упечет в дурку». И да, в современном мире именно психиатр решает, достаточно ли вы адекватны, чтобы управлять транспортным средством, чтобы сесть за руль железного коня и поехать загорать на Черное море или перевозить бабушке помидоры в деревню. К счастью, это так, потому что есть звоночки, которые из помощника по хозяйству превратят вас в убийцу за рулем. Поэтому при некоторых заболеваниях за руль категорически нельзя. Например, при эпилепсии или болезни Паркинсона, а еще с деменцией, галлюцинациями, болезнью Альцгеймера, амнезией или (самое страшное, как казалось бы) с шизофренией. Как вы думаете, почему? Ну, вот представьте, что вы увидели лося на дороге, вывернули на встречку, а лося-то не было, он только у вас в голове! Или вы забыли, что нужно ездить только по одной полосе, не заезжая на соседнюю. Вот и получается, что психиатр в комиссии не просто так. Для вашей же безопасности, безопасности пассажиров и всех, кто оказывается с вами на дороге. Но вы же тревожные люди, правда? Тревожным водить машину можно, даже нужно, если они не лихачат или не забывают, что встречка – для другого потока. Они, наоборот, очень внимательные и ответственные. С тревожностью вам психиатр руку пожмет, что вы проявляете инициативу и являйтесь гордым обладателем категории В. А вообще, все дело в ситуативном поведении. К сожалению, даже психиатр не сможет дать стопроцентную гарантию адекватности водителя, ведь существует только вероятный прогноз.

Порылась в информации и нашла фамилию участкового. Фух, готово.

– Дорогой, через неделю иду к мозгоправу. Пусть придумает, что делать с моей тревожностью, – отрапортовала я.

За следующий час плавания в интернете не без удовольствия отметила для себя, что специалисты больницы с успехом принимают в частных клиниках. Это облегчало задачу. Одно дело, когда ты пришел и отнимаешь у людей их жизненное время своим никому не нужным пятнадцатиминутным визитом. Другое – заплатить пару-тройку тысяч за тридцать минут и быть уверенным, что тебя слушают.

Если верить всемирной паутине (это не та, что в комнате одной моей знакомой, хотя та паутина тоже имеет все шансы стать всемирной и даже всегалактической), мой доктор специализируется на булимии и анорексии, маниакально-депрессивном психозе, панических расстройствах, фобиях и шизофрении. Ну, последнее – точно не про меня. Я так думаю. В кино шизофреники другие. Но кино ведь не жизнь¹⁴. А вот фобии и паника – это мое… Я решила положиться на положительные отзывы и рискнуть.

¹⁴ Тревожники ОЧЕНЬ ЧАСТО (в 99 %) думают, что у них шизофрения. «Я схожу с ума, – говорят они, когда приходят к врачу. – Я ненормальный, заберите меня и уже отгородите от общества!» Когда им объясняешь, что это тревожность, а не то, что они думают, то с ноткой разочарования, граничащего с надеждой, они принимают эту информацию. Остается дело за малым: начать пить таблетки. И вот тут начинаются проблемы… Но это уже совсем другая история.

Но на пути нашего с доктором счастливого воссоединения встал ее отпуск. Пришлось отправиться к врачу, которая выполняла ее обязанности по выслушиванию меня.

– Не забудь заранее записать все свои жалобы, – предупредила подруга.

Я не забыла. Скажу больше, взяла с собой толстую карточку, кучу исследований, которые ничего не определили, и подготовила пламенную речь. Если тебе за десять минут нужно описать историю всей жизни, без плана не обойтись¹⁵.

¹⁵ Тут сами смотрите, готовиться вам к приему или нет. Можно карту с собой и всеми анализами принести, а можно вообще не готовиться, потому что профессионал у тебя должен все это выспросить, поинтересоваться, как же ты, бедняга, докатился до такой жизни. А все исследования (особенно 10-дневные) обычно тревожные и приносят, такова уж их доля.

• Какие проблемы есть сейчас?

• Какие проявились первыми?

• Что я делала, дабы стало лучше?

• Когда все усугубилось?

• Когда появились новые заскоки и первые фобии?

• Исследования. Нулевые результаты. Варианты диагнозов, последним из которых был: «Вашей болезни нет. Мы не знаем, как ее классифицировать. Но таблеточки пить надо».

• Когда появились следующие фобии?

• Что мне помогает?

• Чего я хочу?

Полная решимости и веры в медицину я отправилась в больничный городок. Там так много серых, повергающих в желание заплакать от одного их вида зданий, что я включила навигатор. Иду, слушаю музыку в наушниках, улыбаюсь, как дурочка. Тут вижу: охранник стоит на газоне, машет мне, открывает рот и ничего не говорит. Я прикинула, может ли передо мной стоять неисправный киборг, вспомнила, что заткнула уши наушниками, и вытащила их, дабы засвидетельствовать свое почтение.

– Вы на шоферскую комиссию? – наверное, в десятый раз крикнул охранник.

Я неуверенно кивнула. И добавила:

– Навигатор показывает, что регистратура здесь.

– Врет! – уверенно отрезал охранник. – Вам нужно выйти за ворота и вернуться на один поворот назад.

– Не дадут мне права с таким умением пользоваться картами, – горько хмыкнула я.

– Ну, что вы! Девушка ж, она какая? Ей карта местности не нужна. Я вот своей одну карту доверяю – зарплатную. Так она не путается. А у вас будет голосовой подсказыватель в машине. Справитесь! Приятного дня.

– И вам.

Внимание!

То, что вы прочитаете сейчас, не является дословным пересказом разговора с доктором. Он основан только на моих личных воспоминаниях и может быть искажен злой игрой памяти. Это будет рассказ о том, какой встреча запомнилась именно мне. Как я ее ощутила сквозь стресс. Сразу оговорюсь, что не имею претензий к доктору. Но промолчать о том, что творится внутри у человека, который ждет помощи и доносит это коряво, получая в ответ непонимание, не могу. Возможно, доктор проявила гораздо больше сочувствия и заботы, чем я почувствовала, но важно не это. Важен результат. Или его отсутствие.

Вообще, сначала все шло хорошо. Регистратура оказалась подозрительно милой и вежливой. А я читала, что там работает тетя, доводящая всех до слез. Хотя… Сегодня они тети из окошка, повелители твоего ОМСа, а завтра – пенсионеры. Может, ту злую «ушли»? В общем, все начиналось хорошо.

Врач приняла меня очень быстро, но потом вспомнила, что прошлый пациент не расписался в какой-то бумажке и мужественно его искала. «Надо же, а здесь заботятся о людях!» – обрадовалась какая-то часть меня. Если во мне просыпается оптимист, непременно находится тот, кто покажет ему либо новости, либо зеркало: «Посмотри на себя, как ты можешь быть таким не впавшим в древнерусскую тоску, и устыдись!» Но что-то мне подсказывало, что на этот раз все будет прекрасно!

Имя доктора я не помню, но точно не Доктор Кто и не Доктор Зло. Назовем ее Доктор И. Она вручила прошлому пациенту вожделенные бумажки и обратилась ко мне.

– На что жалуетесь? С чем пришли? – разговор явно клеился. Метафорическая синяя изолента решила связать нас узами брака… Нет. Узами врача и пациента. Берешь ли ты, Доктор И., Александру Калинину в свои…

– Вот, – я положила на стол папку с моей богатой медицинской биографией. – Жалоб у меня много… Я не могу нормально спать, иногда месяцами. У меня часто болит голова по несколько дней подряд. Я нахожусь в постоянном страхе, что что-то случится, если я не перемножу числа, напечатанные на знаках автомобилей, на которые смотрю. И считаю буквы во фразах собеседников, а потом перемножаю их на два. С десяти лет. Вот уже 28 лет я практически постоянно считаю. Ненавижу математику. И я боюсь то открытых пространств, то закрытых. Приступы паники эти… Все было гораздо лучше, пока однажды я не сгорела на работе¹⁶.

¹⁶ Вы любите миндаль так, как люблю его я? Да, сейчас речь пойдет о миндалевидном теле, или амигдале, которая находится в обоих полушариях мозга, где-то в глубине нашего подсознания. Вам страшно? Это амигдала. Вам кажется, что случится что-то невероятно ужасное? Передаем привет амигдале. У вас накопилась целая кастрюля фобий? Во всем виновата она – «амигдала» или оно – «миндалевидное тело», как вам больше нравится. Потому что и в том, и в другом случае функции у этой штуки одинаковые, хотя некоторые шутники и называют её амигдалиной. Но ещё правильнее будет сказать «они», потому что в каждом полушарии находится по такой маленькой козявке, и от размера и функций этого органа зависит то, находитесь ли вы в группе риска посттравматического стрессового расстройства или всё же эта неприятность вас обойдет. В общем, наш страх – это миндаль в вашей голове. И, например, при фобиях страх – условный, а стимулы, на которые реагирует ваш миндаль, не несут реальной опасности. Вас никто не съест, но нервишки будут работать, как будто это неотвратимое будущее. И ещё: если этой части мозга не существует или она не будет выполнять свою функцию, то отсутствие страха вам обеспечено. Но это совсем другая история.

Тетя продолжала слушать, записывать. Задавать вопросы. Я рассказала все последовательно. По крайней мере, мне так казалось. И, сглотнув ком, максимально бодро добавила:

– А еще я часто плачу без причины. Не хочу, но плачу. А потом резко веселюсь и снова плачу. Даже от трогательной рекламы, даже от воспоминания о ней.

– Опишите панические атаки, – попросила Доктор И. – Они же все одинаково происходят?

– Наверное. Я не знаю.

После красочных описаний доктор поинтересовалась, как сложилась моя жизнь.

– Вы учились в обычной школе?

Наверное, таких огромных глаз глубоководного краба врач еще не встречала:

– Конечно, в обычной. Я была одной из лучших. Врачи предупреждали родителей, что от лекарств я могу быть тупенькой. А в 27 меня усадили за компьютер и проверяли интеллект, память и все такое. Я их приятно удивила. Не хвастаюсь. Это просто, чтобы картина была яснее.

Доктор И. вздохнула. Кажется, я разочаровала ее.

– Вы замужем? Работаете?

– Замужем. Есть сын. Работа… Ну, как работа. Я детский писатель. Не в плане хобби. Это мое призвание и хлеб. – Сдержала в себе комментарий: «Я ем свое призвание», – или лучше: «Я ем свою судьбу».

Время приема заканчивалось, как и интерес врача ко мне.

– Ну, а чего вы от нас хотите?

– Понять, что мне делать. Меня… Мне страшно от того, что происходит, и от того, что я регулярно представляю, как выхожу в окно. Сажусь к кухонному шкафу и представляю снова и снова. Пару десятков раз вышла в фантазиях, зато осталась сидеть на месте в реальной жизни. У меня много людей, которые держат здесь, как якоря. Но знаете, кроме этих вот фобий, у меня нет страхов. То есть не так. Единственное, чего у меня нет, – инстинкта самосохранения. Он вроде предусмотрен, но сбоит¹⁷.

¹⁷Итак, видно же, что человек переживает. И, на первый взгляд, прослеживается, исходя из поведения в кабинете, аутистические штучки, повышенная тревожность, обсессивное и компульсивное поведение, можно действительно заподозрить БАР, но, коллеги, это нужно засечь манию и депрессию, а как это сделать, если только со слов, причем должен быть четкий период + иногда (иногда!!! ребят) триггеры – запускающие механизмы, предшествующие одному из эпизодов. Либо панические атаки могут быть вызваны и страхом показаться ненормальной, и неправильно подобранным лечением. Поэтому ничего не понятно, но очень интересно. Иногда мы говорим про таких: «Человек просто зае…лся соответствовать этому миру и хочет спокойно пожить». Мне кажется, самое емкое объяснение.

Доктор И. улыбнулась:

– Сходите к неврологу, возьмите выписки, сделайте свежие обследования, нам нужно понять, наш ли вы пациент. А потом придете к своему участковому. Через две недели.

– Моего невролога сократили несколько лет назад. Я три десятилетия постоянно прохожу обследования, результат один и тот же. По всем картинкам и графикам – здорова. На органическом уровне.

Черт, зачем сказала про органический уровень? Врачи не любят, когда хоть одно умное слово знаешь. Сразу думают, что ты сам себе диагноз ставишь¹⁸. Это мне уже позже объяснили.

¹⁸ Да! Лично знаю врачей, которые ненавидят, когда пациенты приходят со своим диагнозом в чужой кабинет. Обычно такие врачи говорят: «Вам интернет поставил диагноз? Вот у него и лечитесь». Могу сказать, что доля правды в этом есть, в интернете ставить себе диагноз очень нерационально, но ожидаемо, учитывая специфику мышления тревожных, а с другой стороны, в конце-то концов, перед вами сидит живой человек, который не учился 6 лет в вузе, как вы, а потом не работал на скорой несколько смен подряд, параллельно выхватывая опыт ординатора у сотен других таких же, как он. Человек, который сидит у вас в кабинете, понятия не имеет, почему у него сердце колошматит так, будто вот-вот выпрыгнет; почему он думает, что сейчас умрет, но каждый раз не умирает, и почему все ему крутят у виска, когда он внезапно потеет на совещании. Помягче надо с ними, коллеги, помягче. Им страшно, а у вас вполне есть средства на психотерапевта, который разберется с вашим уязвленным эго и погладит по голове, приговаривая: «Не переживай, ты умный, ты не самозванец, это они дураки, потому что в своих интернетах лечатся».

– И все же возьмите выписку у невролога. И приходите через две недели.

– Но мне плохо уже сейчас. Я пришла за помощью. Подскажите хоть что-нибудь. – Я это точно озвучила?

Не подсказали. Доктор И. так и не объяснила, приходить ли мне к участковому через дверь или через окно? Как включить режим самосохранения? И следует ли его вообще включать? Я пришла за помощью в момент, когда осознала, что откладывать не стоит. Но видимо, только слишком здоровые люди понимают, что психиатр – не тот, кто связывает руки. Может быть, мне надо было блеять, а не говорит уверенно. Опять же, кто покажет мое страдальческое лицо, кроме меня? Зачем я старалась держаться бодро? В какой-то момент почувствовала, что еще немного – и можно на сцену «Камеди-Клаб».

Наверняка я чего-то не запомнила из общения с доктором. Может быть, часть из того, что считаю озвученным, не озвучила. Меня довольно неожиданно прервали… Но главное, что поняла для себя, – здесь решили, что у меня все хорошо. Я осознаю свою проблему, значит, вполне могу подождать с ее решением. Ведь я уже на полпути к успеху. Такая логика? Вполне возможно.

Я шла на остановку с главной мыслью: ты не опасна для общества, ты не ходишь с порезанными венами, ты не… Чего еще от тебя могли ожидать? Короче, ты пациент «не». Получается, для психиатров ты здорова?¹⁹

¹⁹Как когда-то сказали одной очень хорошей моей знакомой: «Да кому вы там нужны!» И это, к сожалению, горькая правда. Никому. Никому, пока не причинил себе или другим вреда, пока твоей или чужой жизни ничего не угрожает. И как потом мне сказала эта знакомая: «Потому что психотерапия – это качество жизни. А у нас на качество с психиатром были совершенно разные взгляды».

Может, стоило сказать врачу, что один профессор уже ставил мне тревожно-депрессивное расстройство?

Зазвонил телефон.

– Малыш, ты как? – Димкин голос вывел меня из дурацких мыслей. – К нам приехала иллюминация для лоджии!

– Отлично, значит, будем сверкать всеми огнями! А меня отправили домой ни с чем. Я излишне здорова для больной, но излишне больна для здоровой.

– Просто человек не идентифицирует себя, как твой психиатр, Солнце.

– Видимо! Скоро приеду, дорогой!

Солнце и жара упрямо напоминали, что на улице – лето. А лето – время для счастья. Надо просто взять себя в руки и наслаждаться каждым моментом отныне и присно.

«Тебе не хочется плакать. Тебе просто зашибись, как хорошо», – проговорила я про себя, включила в наушниках музыку и отправилась навстречу светлому будущему и обеду, решив, что больше не вернусь в эту больницу. Может, она помогает в тяжелым случаях чего-то более очевидного, но не в моем. Пойду к частному врачу. Может быть, он меня услышит. Но это позже. Я пока снова не готова обратиться к специалисту.