Текст книги "Перекресток Старого профессора"
Автор книги: Александра Миронова
Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Ну вот мы и встретились, Мария. Я же просил тебя вести себя хорошо, но ты меня не послушалась. Теперь мне придется тебя наказать.
– Отвали от меня, извращенец! – заорала она, разворачиваясь и принимаясь бежать. Кирилл не двинулся с места, зато автомобиль, легко шурша шинами, последовал за девушкой. Кирилл с ухмылкой на лице, слегка покачивая головой, наблюдал, как машина нагнала худенькую фигурку, из нее выскочили два бравых парня и, легко скрутив, засунули ее на заднее сиденье автомобиля.
* * *
В этот раз комната напоминала больничную палату – яркий свет ослепил, едва она пришла в себя, и еще несколько минут пришлось лежать с закрытыми глазами. Потихоньку сознание возвращалось, а вместе с ним и саднящая боль где-то там, где голова соединяется с шеей. Неужели эти придурки как-то ее повредили? Она попробовала пошевелиться, но ей это не удалось. Руки и ноги не слушались. Вначале стало жутко, но затем она поняла, что привязана к столу ремнями. С трудом обвела взглядом комнату и чуть не заорала от ужаса. Стерильная белизна, кафельные стены, мощные лампы, а она сама лежит на операционном столе. Она была не в палате. Она была в операционной. Неужели над ней решили поставить опыты или вырезали какой-то орган?
Мона услышала, как открылась дверь. Она попыталась повернуть голову на звук, но у нее не получилось. Мягкие крадущиеся шаги – и над ней возникло лицо Кирилла:
– Здравствуй, Мария, как ты себя чувствуешь?
Мона сузила глаза и, напрягшись изо всех сил, плюнула ему в лицо. Тот не ожидал нового нападения и не смог увернуться. Нарочито медленно поднес к лицу руку, в которой держал нечто напоминающее пульт от телевизора, и вытер плевок. Немного помолчав, поинтересовался:
– Ты слышала об экспериментах с током и обезьянами?
– Пошел на…
– Обезьян помещают в специальный вольер, находящийся под небольшим напряжением. Очень скоро обезьяна понимает, что выбраться из него не может, потому что каждый раз, когда она пытается это сделать, ее бьет током. Так вот, Мария…
– Мона.
– Мария, я верю, что ты умнее обезьяны и больше не будешь меня заставлять применять насилие по отношению к тебе. Не думай, что оно доставляет мне удовольствие. Чтобы до тебя лучше дошло, в твою голову вшили небольшой механизм, вроде тех, что используют террористы, когда желают кого-нибудь взорвать. Пульт от этого механизма у меня в руках. И если ты не будешь делать то, что тебе говорят, я нажму на эту кнопочку, – он продемонстрировал Моне единственную кнопку на странном приспособлении, – и твоя хорошенькая головка разлетится на части, как спелая тыква. Кивни, если поняла.
Мона онемела от ужаса. Изо всех сил сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, медленно кивнула.
– Вот и умница, – ласково улыбнулся ей Кирилл, – сейчас тебе это кажется невероятным, но я уверен, что мы подружимся. Только веди себя хорошо, обещаешь?
Она снова кивнула. Улыбка Кирилла стала еще шире:
– Ну вот, совсем другое дело, ты меня просто радуешь. Ты голодна?
Мона моментально почувствовала, как скрутило внутренности. Она снова кивнула, чувствуя себя дурацким котиком, которых одно время лепили на торпеды автомобилей таксисты.
– Я решил, что не буду с тобой слишком суров и не стану морить тебя голодом целых три дня. Я приглашаю тебя на ужин. Сейчас я проведу тебя в комнату, которая будет в твоем распоряжении. Ты сможешь принять душ или даже ванную, смотря чего тебе больше хочется.
– А как же… – прошептала Мона.
– Штука у тебя в голове? – перебил ее Кирилл. – Не переживай, она водонепроницаема, плюс надежно заклеена пластырем. Так вот, после того как ты примешь ванну, ты переоденешься в тот наряд, который я для тебя приготовил, и спустишься к ужину. Времени у тебя час.
Кирилл отстегнул ремни, удерживающие девушку, и протянул ей руку, чтобы помочь встать. Мона проигнорировала его жест и попыталась сесть сама, но немедленно почувствовала, как кружится голова и что она почти теряет сознание.
– Ну что за упрямство, Машенька, – покачал головой Кирилл, – оно совсем не красит молоденькую девушку.
Он снова настойчиво протянул ей руку, и в этот раз Мона ее приняла. Кирилл помог ей встать на пол – девушка впервые обратила внимание на то, что она одета в длинную бесформенную белую рубашку, а на ногах ничего нет.
– Где моя одежда? – Зубы снова застучали, могильный холод в один момент пробрался от голых ступней до самого сердца.
– Я ее выбросил, она тебя уродует. Купил кое-что более подходящее. Взял самый маленький размер. Если тебе захочется чего-то другого, дай мне знать.
– Я хочу новый бомбер, – робко попробовала прощупать почву Мона.
– Никаких бомберов. Отныне ты будешь ходить в одежде по сезону, – равнодушно пожал плечами Кирилл, проигнорировав ее робкий демарш.
Он легонько подтолкнул Мону к выходу из операционной. По-прежнему невыносимо раскалывалась голова, думать было невозможно. Тупое оцепенение заставляло просто двигаться вперед, как механическую куклу, у которой закончился завод и которая всецело зависит от своего владельца. Она настолько устала, что потеряла всяческое желание сопротивляться.
За дверью операционной оказался длинный широкий коридор. Пол застелен зеленой ковровой дорожкой, как в гостинице, на стенах портреты. Они ничуть не заинтересовали Мону, ей хотелось упасть в горячую воду и отогреваться целую вечность.
Они миновали три комнаты, Кирилл открыл дверь в четвертую и остановился, пропуская девушку:
– Прошу, Мария, теперь это будет ваша комната.
– Я останусь здесь навсегда? – вяло поинтересовалась она, делая шаг вовнутрь.
– Это будет зависеть от вашего поведения и желания. – Кирилл сделал полупоклон – то ли шутя, то ли серьезно, и, закрывая дверь, напомнил: – Я зайду за вами через час. Время пошло.
– А если я не успею? Взорвешь мне голову? – равнодушно спросила Мона.
– Ну, на крайние меры я пойду только при попытке бегства, у меня в арсенале имеются и другие методы воспитания. Можете мне поверить.
Едва за Кириллом закрылась дверь, Мона огляделась. На секунду мелькнула мысль, что эта комната идеально подходит к обращению «вы», на которое неожиданно перешел Кирилл. Наверняка в ней когда-то жила девушка, которая привыкла, чтобы перед ней лебезили и отдавали должное уважение. Светлый пушистый ковер на полу – она пошевелила замерзшими пальцами, разгоняя кровь, и едва не застонала от наслаждения – ворс натуральной шерсти словно ласкал ноги, затрагивая эрогенные зоны.
Комната была оформлена в нежно-пастельных тонах и оказалась настолько теплой и уютной, что Моне захотелось присесть в одно из мягких кресел, обитых кремовым шелком, взять пяльцы, лежащие на небольшом деревянном столике рядом с ним, и начать вышивать. Она даже потрясла головой, отгоняя нелепую картину. Может, ей что-то еще вживили в мозг, о чем она не знает? Что за дикие желания? Какие пяльцы и вышивание? Она иголку в руках пару раз в жизни держала, и то по недоразумению. Ей нужен телефон и Интернет, а не дурацкие крестики. Скорее всего она кино какое-то смотрела, где умирающая со скуки девица, сидя в подобной комнате, вышивала и глазела из окна, когда там какой-никакой рыцарь до нее доскачет.
Слева от Моны окно было задрапировано плотными шторами. Она распахнула их и тут же с удивлением увидела, что это вовсе не окно, а что-то вроде ниши, в которой стоит кровать. Похожая на ту, что была в комнате, где ее запер Кирилл в самом начале, – такой же деревянный массив и полог с балдахином. Только в отличие от той она была застелена по всем правилам и прикрыта тонким нежно-голубым атласным покрывалом, поверх которого горкой лежали мягкие подушки. Девушка даже приподняла его немного, чтобы убедиться – кровать застелена белоснежной простыней и даже одеяло имеется. Она снова чуть не застонала, ощущая, как слипаются глаза и хочется спать. Но этот придурок сказал, что зайдет за ней через час, и еще раз проверять на себе его методы воспитания сегодня не хотелось. Она повертела головой в поисках одежды и заметила в другом конце комнаты массивный платяной шкаф из темного дерева. Подошла и распахнула дверцы – на вешалках висели несколько нарядов в стиле ретро. Из тех, что показывали в фильме с милашкой Ди Каприо, там, где он был влюблен в дурочку, жившую через пролив от него и выскочившую замуж за какого-то урода. Великий кто-то там. Они потом еще с друзьями тематическую вечеринку закатывали, но никто не пришел в костюмах. Все облачились в мини и чулки. Впервые воспоминания о той вечеринке не развеселили. Автоматически она касалась рукой платьев, висевших в шкафу. Натуральные ткани – шелк, лен, хлопок. Почему-то захотелось сразу примерить наряды, но она остановила себя – вначале ванна.
Рядом со шкафом была еще одна дверь. Приоткрыв ее, Мона обнаружила шикарную ванную комнату, отделанную мрамором. На полочке возле зеркала новая косметика – Герлен, Ив Сен Лоран, Шанель – гели для душа, шампуни, кремы для тела. Ну что же, во вкусе Кириллу не откажешь.
Она открутила до упора кран с горячей водой и пустила обжигающую струю в ванну. Ей хотелось облить себя кипятком, чтобы прогнать противную внутреннюю дрожь. Среди многочисленных блестящих флакончиков нашла пену для ванны, щедро плеснула ее под струю и, сбросив уродливую рубашку, упала в воду. Кожу обожгло, а затем наступило блаженное расслабление. Мона прикрыла глаза и почувствовала, как липкие лапы страха понемногу отпускают.
Она вспомнила слова папы, который учил ее, что все неприятности нужно воспринимать как игру. Просто отключиться от всего и представить, что играешь. Главное, придерживаться правил и сохранять спокойствие. И тогда из любой игры можно выйти победителем. Мона попыталась абстрагироваться и представить, что это просто новый квест такой – выживи в лапах у психа. Чего он хочет? Чтобы она вела себя послушно и одевалась в те одежки, которые ему нравятся? Ну что же, почему бы и нет. У нее все получится. Достаточно лишь вспомнить все то, что рассказывал отец о матери, – какой она была покорной и покладистой. Не то что Мона.
Ладно, глаза в пол и не отсвечивать.
Девушка не знала, сколько прошло времени, но решила не испытывать судьбу. Досчитав до ста, она задержала дыхание и нырнула в горячую воду с головой, смывая пыль с волос. Затем встала, дала каплям воды стечь с тела, взяла белое пушистое полотенце, греющееся на полотенцесушителе, и промокнула тело. Открыла один из кремов, с наслаждением вдохнула аромат и нанесла немного на тело. Бросив полотенце на край ванны, голой вышла в комнату и заорала от неожиданности.
Кирилл ожидал ее. Мона заметалась по комнате в безуспешной попытке спрятаться.
– Время почти вышло, у тебя одна минута. – В руках он держал одно из платьев, желтое. Мягкий шелк безжалостно сжат грубыми пальцами. Он швырнул платье в Мону, та поймала и чуть было не кинула ему обратно в лицо, заколебавшись лишь на долю секунды. Кирилл считал эту нерешительность и внимательно наблюдал за девушкой, нарочито вертя в руках пульт.
Сдержалась.
– Извините, я задержалась в ванной. Больше это не повториться, – тихо прошептала она.
– Ничего себе, а ты быстро обучаешься, – расплылся в улыбке Кирилл и отвернулся.
– Пожалуйста, переодевайтесь, – тон снова стал уважительным, – я стучал, но вы, наверное, не услышали моего стука.
Мона скользнула в платье – сидело как влитое, и она почувствовала себя еще более обнаженной, чем мгновение назад – на ней не было нижнего белья, а платье настолько плотно облегало все округлости, что стало неловко. Странное чувство. Сколько себя помнила, она все время «давила секс» – коротенькие шорты, маечки, открывающие живот, нижнее белье, демонстративно торчащее из-под одежды. Но ничто из этих дешевых уловок не давало такого эффекта, как шелковое платье, надетое на голое тело. Ей стало неловко и даже немного страшно – не хотелось наводить Кирилла на лишние мысли. И так непонятно, что у него на уме.
Она быстро подошла к шкафу и распахнула его в поисках кофты или пиджака, которые могла бы набросить сверху, но ничего подобного не обнаружила.
– Обувь в другом отделении, – подсказал обернувшийся Кирилл.
– Я ищу, что еще можно надеть, мне холодно, – не оборачиваясь, соврала Мона. Стоя спиной к Кириллу, она не видела его усмешку.
– Вовсе нет, – возразил он, – тебе просто неловко в таком виде. Ты вульгарна и сама осознаешь это.
– При… – Мона вовремя прикусила язык, – правы, да, вы правы. – Она распахнула соседнюю дверцу и уставилась на ряды обуви. С этим было попроще. Остановила выбор на бежевых лодочках. Ловко надела. И посмотрела вниз – платье облегало торчащие соски и выглядело это действительно вульгарно. Наконец-то Моне стал понятен смысл этого слова. До этого ей казалось, что вульгарность это нечто применимое только к вокзальным проституткам.
– Я бы хотела одеться. – Повернувшись, она решила настоять и отметила странную полуулыбку на лице у Кирилла, словно своей настойчивой просьбой она ему угодила, а не разозлила.
– Нет, – покачал он головой, – пусть это будет твоим наказанием за опоздание. Сегодня я добрый.
Он протянул ей руку, и Мона взяла его под локоть. На миг оказалась совсем близко и почувствовала горький запах туалетной воды. Быстро подняла глаза: а он ничего! Но тут же отогнала от себя эту мысль.
Молча они пошли по коридору. В какой-то момент Кирилл свернул направо в один из многочисленных рукавов, словно паутиной опутавших главный проход, и вскоре они приблизились к лестнице, ведущей вниз. Вот она действительно напоминала все те многочисленные лестницы, которые Мона видела в фильмах в детстве – по таким принцессы сбегали к своим принцам. Она вдруг вспомнила, что тоже мечтала о том, что настанет день, когда в длинном подвенечном платье она спустится по лестнице, папа будет держать ее за руку, а у подножия будет стоять прекрасный принц и смотреть на нее влюбленными глазами. Какой же дурой она была в детстве!
Вот она реальность – по красивой лестнице она идет в прикиде дешевой проститутки под руку с психом.
Они спустились в огромный мраморный холл, и Мона словно очутилась в другом доме. Возможно, другое крыло, кардинально отличающееся от того, где ей довелось побывать прежде.
Белые с розовыми прожилками мраморные полы, молочные стены, возле них мраморные постаменты в тон полу, на них – крупные вазы. В вазах свежие цветы. Розы. Метровые розы.
Огромная сияющая хрустальная люстра под потолком. Какое странное место. Как-будто некто вообразил себя арабским шейхом, а то и южанином-рабовладельцем, и отгрохал дворец, достойный киносъемки. Словно прочитав ее мысли, Кирилл поинтересовался:
– Мария, вам это помещение ничего не напоминает?
– А что мне это должно напоминать? – По коже побежали мурашки, но голос Кирилла обволакивал и увлекал в другое измерение.
– Ну как же?
– Да не знаю я, дом чей-то? – передернула плечами Мона, проклиная психа с его дурацкими наказаниями. Надо было вообще голой идти к ужину.
– Первый бал Наташи Ростовой.
– Наташи кого? – удивилась девушка, делая шаг в сторону и позволяя мужчине открыть ей дверь в столовую.
Огромный дубовый стол искусно декорирован свечами и живыми розами. На столе блюда, источающие божественный аромат, прикрыты металлическими колпаками. Живот у Моны скрутило окончательно, и она почувствовала, что если немедленно что-нибудь не съест, то просто умрет с голоду.
Кирилл отодвинул один из массивных дубовых стульев, в бесконечном количестве окружавших стол, давая девушке возможность присесть. Накрахмаленные белоснежные салфетки, столовое серебро. Роскошь и богатство на таком уровне, что даже папе с его возможностями было далеко. Кто же он такой, этот Кирилл? И тут Мону осенило:
– Слушай, а ты не…
– Слушайте, – изящно перебил ее Кирилл, присаживаясь на стул и кладя хрустящую салфетку на колено.
– Слушайте, а вы не вроде того извращенца, ну из этой книги, про пятьдесят оттенков, как его там звали? Актер еще такой симпотный его играл.
– Мистер Грей?
– Да, он!
– Нет, я не из тех извращенцев, – слегка улыбнулся он, поднимая одну из начищенных до блеска крышек и откладывая ее в сторону:
– Я не собираюсь вас насиловать, если вы об этом.
– Да? Тогда на фига это платье? Фу, спаржа, – скривилась Мона при виде зеленой закуски.
– Не «фу, спаржа», а «я, пожалуй, воздержусь», – поправил ее Кирилл и положил ей в тарелку несколько стебельков, – попробуйте. Повар готовит ее исключительно. Свежайшая, приготовленная аль денте.
– Аль чего?
– Ничего, попробуйте, – вздохнул Кирилл, накладывая себе в тарелку щедрую порцию, – Мария, что будете пить?
– Ершик.
– Есть белое или красное вино.
– А маргарита?
– Вам белое или красное?
– Белое.
Кирилл налил Моне в хрустальный бокал немного, после чего они молча приступили к трапезе. Девушка без энтузиазма жевала спаржу, не решаясь спорить с пленителем и злить его по пустякам. Исподтишка разглядывала обстановку. А чувак-то явно при деньгах. Все деревяшками обклеил, портреты нацепил на стены, типа это его родственники, витражи разноцветные в высоких окнах. Ничего так. Да и тарелки с бокалами у него красивые. Интересно, откуда бабло?
– Вы станете моей Галатеей, Мари, – Кирилл отвлек Мону от размышлений.
Она посмотрела на своего мучителя – в неверном свете свечей его лицо показалось даже красивым. Прямой крупный нос, чувственные губы, глаза цвета северного моря. Внезапно ей показалось обидным выглядеть дурой в его глазах. Она понятия не имела, кто такая эта Галатея, поэтому на всякий случай ответила обтекаемо:
– Как скажете.
Кирилл усмехнулся, и лицо снова исказилось, от красоты не осталось и намека. Редкий случай, когда улыбка только портит человека.
– Вы ведь понятия не имеете, кто такая Галатея, не так ли, Мария? Кто такой Пигмалион? Ну хотя бы имя Бернарда Шоу вам что-нибудь говорит?
– Говорит, – огрызнулась Мона, имевшая самое смутное представление о Бернарде Шоу, Пигмалионе и дурацкой Галатее. Никогда раньше ее это не беспокоило, а сейчас почему-то задело, – я, между прочим, в Англии училась, – с гордостью возвестила она. Судя по тому, как звучало имя, этот самый Бернард был англичанином.
– Я дам вам прочитать «Пигмалиона», чтобы вам было проще понять, о чем я толкую. А если будете хорошо себя вести, то разрешу ходить в библиотеку.
– Вот радости-то, – фыркнула она, ковыряя вилкой очередную веточку спаржи и разделяя ее на две части.
– Здесь нет телевизора и Интернета, в осеннее и зимнее время может быть очень тоскливо. Я, конечно, разрешу вам выходить из дома, прогуливаться в парке. Вы же помните, что ваша жизнь в моих руках, и я уверен, что не будете делать глупостей. Но вряд ли вам захочется бродить под проливным дождем по грязи. А осенью здесь, к сожалению, очень грязно. Редкая машина проедет и птица пролетит. Делать абсолютно нечего. А скука, знаете ли, одно из самых худших наказаний.
– Кроме библиотеки других вариантов нет? – вяло поинтересовалась Мона, отодвигая от себя тарелку. Спаржа оказалась вкусной, но она уже наелась. За годы голодовки желудок научился обходиться малым.
– Конечно же есть. Вы можете научиться шить, вязать или вышивать. Или все вместе.
– Что? – Девушка подскочила, – Что за… Извините, – тут же поправила она себя, – я хотела узнать, есть ли другие варианты – занятия спортом, например? Или там фотошоп изучать?
– Нет. Библиотека и рукоделие, – покачал головой Кирилл, – это то, что вас ожидает.
Она бросила нож и вилку на стол, приборы задели тарелку, и в тишине звон фарфора показался оглушительным. Кирилл приподнял бровь.
– Извините, – тут же спохватилась Мона, – но мне эта фигня неинтересна.
– Как скажешь, тогда у тебя вообще не будет занятий. – Кирилл пожал плечами и, отодвинув стол, поднялся. – Твой ужин окончен.
Она не стала спорить. Гордо поднявшись из-за стола и изо всех сил стараясь не обращать внимания на свое платье, прошла к двери столовой. Кирилл, аккуратно сложив приборы, последовал вслед за ней, открыл дверь, предложил ей руку, но Мона его проигнорировала.
Молча они поднялись по лестнице, он довел девушку до комнаты и остановился.
– На всякий случай предупреждаю – дом поставлен на сигнализацию и по всему периметру установлены камеры. Если вы решите сбежать, я об этом узнаю спустя приблизительно тридцать секунд. Будет очень жаль вашу хорошенькую головку. Спокойной ночи. – Кирилл развернулся, собираясь уйти.
– Я могу принять ванну? – уточнила Мона. Она снова почувствовала, что продрогла.
– Ни в чем себе не отказывайте, – с этими словами он удалился, а девушка зашла в комнату и захлопнула за собой дверь. Посмотрела на замок – засова не было. Ну и ладно! Все равно он видел ее голой.
Первым делом сбросила идиотское платье – никогда больше его не наденет! Затем прошла в ванную и пустила горячую воду. Кто-то уже успел заменить пену – на столике возле зеркала стояла новая упаковка. Мона щедро плеснула пахнущую фиалками жидкость под кран и залезла в воду. Значит, в доме есть прислуга – некто поставил сюда тюбик, пока они ужинали. Да и наверняка не сам Кирилл готовил спаржу. Почему-то одна мысль о нем, варящем зеленые ветки, настолько развеселила, что девушка хихикнула с легкостью молодости, забывая обо всех перипетиях сегодняшнего дня.
Погрузившись в ванну, она принялась размышлять. Этот чувак решил сделать из нее Галатею, или как там ее. Интересно, кто это? Внезапно она подумала, что зря, наверное, они с Кейт смеялись над стареньким профессором английской литературы, влюбленным в свой предмет. Им категорически не нравились чтения на свежем воздухе, которые тот устраивал прямо на траве. Моне все время казалось, что муравьи сейчас залезут ей в трусы, и это мешало сконцентрироваться на Шекспире и Байроне (этих товарищей она помнила, они были на редкость плодовиты, и ученики только и делали, что читали их). Но она в упор не видела ничего запрятанного в хитросплетении строк и местами не понимала, что хотел сказать автор. Из всех произведений, которые профессор пытался вбить в их головы, ей нравилось только «Ромео и Джульетта». Было что-то такое в этой любови… Жаль, что такое возможно только в книжках.
Девушка почувствовала, что вода остывает, открыла пробку и снова пустила горячую струю. Становилось скучно. Обычно она брала в ванную телефон и болтала с Кейт, листала ленты Фейсбука или Инстаграма, делала провокационные селфи в густой пене и постила их, собирая восторженные комментарии. Телефона не хватало настолько, что даже забыла про головную боль и про то, что у нее в голове сидит теперь какая-то фиговина, которая может взорваться в любой момент, если одному психу это будет угодно. Отсутствие телефона было для нее гораздо драматичнее. Зачем человеку голова, если у него нет телефона?
Навалявшись в ванне, Мона вылезла, растерлась полотенцем, укуталась в пушистый халат и вернулась в комнату. На улице завывал ветер и лил дождь, а в комнате было уютно. Особый шарм помещению придавало отсутствие верхнего света. Вместо него по углам были расставлены напольные лампы с темно-зелеными абажурами. Их рассеянный свет придавал помещению особое тепло, хотелось сесть в одно из кресел, стоявших возле высоких окон, открыть книжку, поставить на стоящий рядом столик большую чашку с горячим какао и погрузиться в чтение. Мона потрясла головой – у нее нет книжки и какао она не пьет, в нем сто тысяч калорий.
Прямо в халате она забралась в постель: матрас оказался очень удобным, а белье пахло свежестью. Голова утонула в мягкой подушке. Она закрыла глаза и попробовала уснуть, но сон не шел. Мона поворочалась с боку на бок, но и это не помогло. Она подумала над тем, чтобы сделать несколько асан из йоги или заняться правильным дыханием, но тут же отмела эту мысль – у нее непонятно что в башке, еще навредит йогой. Удивительно, как быстро она забыла о том, что сегодня ее прооперировали, видимо, эта штука действительно очень маленькая.
Девушка подняла руку и потрогала немного саднящее место у основания шеи – широкий пластырь не давал ничего прощупать кроме перевязки.
Мона закрыла глаза и принялась считать овечек. От оглушающего одиночества она чувствовала себя так же паршиво, как в клинике детоксикации, куда ее засунул папа пару лет тому назад. Пока организм не очистился от всех веществ, его просто ломало. И хотя с тех пор девушка избегала даже кокса, сейчас она поняла, что у нее снова зависимость – от телефона и телевизора, под которые любила засыпать. Уже много-много лет не делала этого сама. Или кто-то был рядом, или с ней разговаривал телевизор. Неважно, главное, не слышать собственные мысли.
Спустя полчаса встала с постели. Уснуть так и не смогла. Надо было отвлечься. Решила пойти и поискать Кирилла. Пусть уже дает свою дурацкую книгу.
Поплотнее запахнула халат и направилась к двери. Открыла ее и чуть не споткнулась о стопку книг, лежащую на пороге. Рядом на небольшом подносе стоял стакан молока и небольшое блюдце с печеньем. Мона прочитала название книги, лежащей сверху, – «Бернард Шоу «Пигмалион».
Вначале захотелось пнуть стопку, чтобы книги рассыпались, – похоже, Кирилл видит ее насквозь или же она настолько проста и предсказуема, что просчитать ее действия не составляет никакого труда. Но затем передумала – книги отберут, и тогда она окончательно заскучает. Все-таки чтение лучше бесцельного блуждания по комнате и острого желания биться об стену головой.
Она дочитала «Пигмалиона» до конца и заснула с первыми лучами солнца. Впервые за долгое время на протяжении короткого глубокого сна она не видела кошмаров.
* * *
К концу октября Мона прочла все книги, которые смогла отыскать в доме. Дни слились в монотонное полотно, вытканное желто-красными листьями. Оно неспешно сворачивалось, теряя цвета и погружаясь в хмурый ноябрь, плавно переходящий в холодный декабрь. Гулять стало невозможно – промозглый ветер рвал на части, проникал вовнутрь, загонял в дом, в тоску и безысходность.
Даже ежедневные ужины с Кириллом стали казаться девушке развлечением. Невероятно, но она начала их ждать. И уже с обеда тщательно продумывала, что наденет. Больше ошибок первого дня она не совершала – всегда собиралась заранее и старалась избегать нарядов, которые могут поставить ее в неловкое положение.
Конечно, вначале она думала о том, чтобы соблазнить этого психа, выведать у него, в какой дыре мира находится, и когда он уснет, измотанный, забрать у него пульт и сбежать. Наверняка у него должна быть где-то машина, а в ней есть навигатор.
Но Кирилл не поддавался на ее уловки. Игнорировал внешний вид и даже неизменно срабатывающие психологические приемы вроде «говорите с мужчиной о нем самом и он будет слушать вас часами». Он оказался совершенно невосприимчив к ее уловкам. Лишь один раз отвесил комплимент, сравнив с Дейзи, когда она нарядилась в стиле тридцатых годов. Имя показалось ей знакомым, где-то она его слышала, совершенно точно, но вот где? Переспрашивать у Кирилла не хотелось, ей не нравилось выглядеть дурой в его глазах. Хотя он наверняка и так считал ее клинической идиоткой.
Мона попыталась найти книгу про Дейзи в библиотеке, но ничего похожего не обнаружила. Мысль о том, что ей нужно узнать, кто такая эта самая Дейзи, настолько крепко засела в голове, что она решила все-таки воспользоваться предложением Кирилла и отправиться в библиотеку, о чем и объявила ему за ужином в начале декабря.
– Весьма похвально, – кивнул он, аккуратно нарезая мягчайшее филе-миньон на небольшие кусочки.
– А где здесь библиотека? – поинтересовалась она.
– Недалеко. Выйдя из дома, тебе всего лишь нужно идти не прямо в парк, а обойти дом, пройти через небольшой садик и выйти через калитку в заборе.
– Она открыта? – искренне поразилась Мона, в очередной раз чувствуя себя просто дурой. Ведь ей даже в голову не приходила мысль о том, что с придомовой территории можно выйти просто так.
За время своих многочисленных прогулок она обнаружила, что парк, в котором она гуляла до наступления холодов, окружен бескрайним полем, на котором не было ничего кроме линий электропередач. Она решила, что Кирилл купил небольшое вымершее село или старый санаторий в каком-то забытом богом месте. И теперь играет в странные игры и никто ему не указ. То, что кроме парка из заточения может быть еще какой-то выход, она и не думала.
В эту ночь Мона не сомкнула глаз, всю ночь снились странно реальные сны, в которых она выходит за пределы своей тюрьмы во внешний мир, такой прекрасный, светлый. Почему раньше она его не замечала? Тут же лирические мысли теснились под натиском рациональных вопросов – если есть библиотека, значит, в ней работают люди. Они как-то сюда попадают, выход существует. Не живет же библиотекарь там в конце концов! Может, у нее получится с ним подружиться и он согласится дать ей телефон, чтобы она позвонила папе?
При мысли об отце защемило в груди. Ей отчаянно, просто невыносимо его не хватало. Она даже во время самой первой ссылки в Лондон так по нему не скучала. Мона бы все на свете отдала, чтобы очутиться с ним в столовой рано утром, смотреть, как он пьет кофе, читает новости, ест кашу. Может быть, она тоже съела бы с ним кашу, в качестве поиска точки соприкосновения. Здесь неизвестная кухарка варила ей овсянку на завтрак, и она даже начала ей нравится. Если добавить орешки с изюмом. О количестве калорий она старалась не думать, ей постоянно хотелось есть, и она надеялась, что занятия йогой, которой она начала уделять от скуки несколько часов в день, все компенсируют.
Забылась она ближе к утру, но, к удивлению, проснулась сама до звонка будильника, наспех оделась и спустилась в столовую. Кирилла еще не было, но на ее месте стояла тарелка с традиционной овсянкой, свежезаваренный чай и фрукты.
Мона все быстро проглотила, направилась в прихожую, взяла с вешалки пуховик, который недавно презентовал ей Кирилл, сопроводив едким комментарием, что так она не отморозит себе свои прекрасные вторые девяносто, и вышла на улицу.
Все оказалось в точности, как и предсказывал ее мучитель. Задняя калитка легко открылась, Мона пересекла жидкую лесополосу и оказалась на небольшой улочке. Всего несколько домов. Ей показалось, что она ее уже где-то видела, но не могла вспомнить, где именно.
Невысокие двухэтажные дома с окнами, наглухо закрытыми ставнями. Ей почудилось, что за некоторыми из них она слышит стоны и крики. Девушка поплотнее закуталась в пуховик, стараясь отогнать наваждение. Она миновала три каменных двухэтажных домика, словно выпавших из другого столетия, как вдруг дверь одного из них распахнулась и из него вышла женщина, с которой она общалась осенью в парке. Единственная живая душа кроме Кирилла, из тех, что ей удалось здесь увидеть. Как же ее звали? Или она не представилась?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?