Текст книги "(Не) верю тебе!"

глава7

УЛЬЯНА

– Доброе утро, Ульяна Алексеевна, – вежливо здоровается охранник на входе в здание компании.

– Доброе утро, – отвечаю, посмотрев в его сторону и продолжив путь к большим, хромированным створкам лифта.

В холле пусто, нет привычного потока спешащих на работу сотрудников. Они, конечно, прибудут, но только позже, минут за двадцать до начало рабочего дня. Это я сегодня отправила Еву раньше обычного в садик, и сама поспешила на своё рабочее место. Нужно приготовиться к встрече с новым начальством.

Захожу в пустую кабинку, протягиваю руку к панели управления, жму на кнопку нужного этажа, смотрю как створки закрываются, и лифт плавно приходит в действие, мягко поднимая меня на мой этаж. Не проходит и полминуты, как из моей сумочки разносится громкий сигнал входящего звонка.

Достав телефон и посмотрев на экран, вжала голову в плечи, словно провинившийся ребёнок.

– Да, Вик, – отвечаю на звонок.

– Ты почему меня не разбудила? – недовольное сопение в ухо, – мы же договаривались! – обвиняющий тон.

– Вик, это глупо! И мы не договаривались! Ты сама придумала и решила, но моего положительного ответа ты не получала, – говорю подруге и выхожу из открытых створок лифта.

Вика как и обещала, вчера в девять вечера была на пороге предоставленной мне компанией квартиры, с улыбкой на лице и чемоданом в руке. Первые полчаса она вела себя как обычно, нянчилась с Евой, бухтела на своего отца, а вот как только моя малышка уснула, и мы вдвоём переместились на кухню, где принялись пить чай, подругу понесло.

Моя жалоба, что я боюсь нового начальника, подействовала на подругу странным образом.

– Завтра на твою работу я иду с тобой, – заявила Вика, делая глоток чая.

– Зачем? – задала вопрос, удивлённая таким заявлением.

– Поддерживать тебя буду, – закидывая в рот мармеладку в виде дольки лимона, ответила девушка, – ты же из-за своего страха можешь сдуру и уволиться, – поднося кружку с чаем к губам, договорила Вика.

– Ты хоть представляешь, КАК это будет выглядеть? – сложила руки на столе, склонила голову на бок, пытаясь понять, шутит гостья или же действительно собралась идти со мной в компанию.

– Нормально это будет выглядеть, – отмахнулась, продолжая пить чай, и с удовольствием поедать мармелад, – к тому же я знакома с Никанором Назаровичем, думаю он не выгонит меня, – улыбнувшись, сообщила новость.

Я ничего не ответила на её слова, потому как знаю, что переубедить подругу, что гору сдвинуть с места.

– Полчаса и я буду у тебя, – словно не слыша моих слов, говорит Вика.

– Нет! Не надо сюда приходить! Я не собираюсь увольняться, и поддерживать меня не надо. Спасибо, Вик, но я сама справлюсь, – возражаю подруге, быстрым шагом захожу в приёмную, и включив свет, прохожу к своему рабочему столу.

Вика молчит, явно обдумывая мои слова, и я надеюсь она примет их и не ворвётся в компанию ураганом, снося всё на своём пути.

– Хорошо, Уль, – говорит Вика, а я выдыхаю, – но если вдруг…

– Никаких «вдруг», Вика! – перебиваю подругу, – да, я боюсь нового начальника, но это не значит, что я брошу работу и останусь на улице с ребёнком на руках! – включая компьютер, продолжаю говорить.

В моём страхе виноват Александр, это он со своим предупреждением разжёг во мне это чувство. Конечно, после того как Никанор Назарович сообщил мне про смену начальства я бы волновалась, переживала, как все сотрудники, но явно не боялась бы его пасынка.

– Всё, Вика, мне нужно подготовиться к рабочему дню, вечером увидимся, – скинув с плеч манто и повесив его на вешалку в шкаф, стала расстёгивать сапоги, чтобы переобуться в туфли.

– Удачи тебе, Ульянка, – с волнением в голосе, произнесла подруга и отключилась, не дождавшись от меня слов благодарности за её пожелания.

– Спасибо, – произношу в никуда, спешу сменить обувь и подготовить расписание на день.

До начала рабочего дня оставалось ещё полчаса. Присев за свой рабочий стол, принялась составлять расписание встреч, которые ещё вчера выписала из ежедневника, но так и не успела сделать, хоть и был выходной. Пробежавшись по списку глазами, поняла, что новому начальнику не придётся отсиживаться в кабинете в первый его рабочий день, четыре встречи вне стен компании были назначены именно на сегодняшнюю дату.

И уже было порадовалась тому, что мужчины не будет на рабочем месте практически весь день, как в голове всплыли слова Никанора Назаровича «…и выезжать на встречи, среди рабочего дня…». От осознания, что мне предстоит больше шести часов пробыть рядом с пасынком моего уже бывшего начальника, вскочила из кресла, готовая бежать куда угодно, но вовремя одумалась и без сил рухнула обратно.

– Да, что ты его боишься так? – стала ругать саму себя, – ты его даже не видела, не знаешь, а уже боишься! Глупо это, Ульяна Алексеевна! Глупо! – пробормотала тихо, и подтянув к себе ежедневник, принялась за работу.

Пока делала подготовку, время пролетело так быстро, что я не заметила, как стрелки часов остановились на восьми часах пятидесяти минутах утра, и дверь приёмной открылась.

Оторвав взгляд от монитора компьютера, перевела его на дверной проём, в котором стоял Никанор Назарович, и приветливо мне улыбался.

Неужели он вернулся? Неужели его пасынок передумал и не встанет у руля компании? Понеслись мысли, и я, улыбнувшись мужчине радостной улыбкой, поднялась из кресла, встречая начальство.

– Доброе утро, Ульяночка, – как обычно приветливо, с нежностью в голосе произносит мужчина.

И не успеваю я поздороваться в ответ, как позади Никанора Назаровича появляется крупная фигура мужчины.

– Я решил вас лично познакомить, так сказать, передать тебя самолично в руки новому начальству, – говорит, уже точно, бывший шеф.

Я слушаю Никанора Назаровича, смотрю в его теплые глаза и вздрагиваю всем телом от прозвучавшего голоса. Голос, от которого сердце сжалось болезненно, пропуская удар.

– Доброе утро.

– Доброе, – всё, что могу произнести в ответ одними губами, во все глаза смотрю на мужчину, который стоит позади Никанора Назаровича, возвышаясь над ним на целую голову.

Это ОН! Кричит внутренний голос, содрогая всё внутри.

ОН! Тот, кого я ждала! Ждала глубоко в душе. Любила! Всё это время любила глубоко в сердце и, как маленькая девочка, надеялась на чудо, что однажды он вернётся! Вернётся и заберёт меня в свои объятия, поцелует нежно, страстно, прижмёт к себе крепко, попросит прощения, скажет, что совершил ошибку и, что больше никогда меня не отпустит.

И вот он стоит передо мной, смотрит… безразлично, словно не узнаёт, а в моей памяти проносится сцена моего пробуждения в том номере гостиницы после нашей первой, единственной ночи. Гостиницы, в которой проживал Клим, в которой я стала женщиной, испытала мимолётное счастье и следом адскую боль в разбитом сердце, и жёсткие, но такие правдивые слова матери.

 «Не нужна ты ему была, поигрался и выбросил, скучно ему было в нашем городе, скучно, вот и нашёл он себе развлечение».

 Стою, как вкопанная, не могу глаз отвести, в груди сердце бьется, сумасшедше.

– Ульяна, лапушка, – раздаётся голос Никанора Назаровича, – сделай нам всем чаю и приходи в кабинет, я вас познакомлю и со спокойной душой поеду домой, – забирает моё внимание себе Никанор Назарович.

Перевожу взгляд с родного отца Евы на бывшего начальника, замечаю грустную улыбку и, не придав этому значения, прокручиваю его слова в своей голове, и, поняв, что от меня хотят, спешу ответить, но не могу сказать ни слова. Рот будто онемел, кажется, что язык прилип к нёбу, только губы дёрнулись и, осознав, что говорить не могу, киваю головой.

– Вот и славно, – хлопает в ладоши старший из мужчин, – пойдём, Клим, – произнесённое Никанором Назаровичем имя его пасынка оглушает, – познакомишься с кабинетом, а я с ним попрощаюсь, – развернувшись к дверям кабинета, говорит бывший шеф и уводит за собой того, кто снится мне по ночам, выворачивая меня наизнанку.

Упираюсь неподвижным взглядом в спину удаляющихся мужчин, чувствую, как впиваются ногти в кожу ладоней, сжимая руки в кулаки, желая хоть как-то унять вспыхнувшую бурю эмоций. Как только дверь кабинета закрывается за спиной Клима, мои ноги теряют под собой опору, подкашиваются, чудом успеваю выставить руки вперёд зацепиться за край рабочего стола и не свалится под него.

С губ срывается еле слышимый полу-стон, полу-всхлип, горло сдавливает болезненный спазм, грудную клетку пронзает острой болью, отрываю одну руку от края стола, прижимаю её к больному месту и тру со всей силы, желая унять её, в это время жгучие слёзы скатываются из глаз, обжигая кожу лица.

Стою так примерно минуту, а после скольжу держащейся за стол рукой по его поверхности, делаю первый нетвёрдый шаг в сторону маленькой комнатки, в которой расположилась кухня, если её так можно назвать. По крайней мере, там есть всё необходимое для приготовления чая, или же других напитков.

Но не дойдя до нужной двери, прячусь за другой. Отдельный туалет на этаже с очень хороший шумоизоляцией оказывается моим спасением. Заперевшись на замок, опираюсь о полотно двери спиной, закрываю лицо руками и позволяю вырваться на свободу разрывающему горло крику, сгибаюсь пополам.

Позволяю себе выплеснуть скопившуюся за четыре года боль и, опираясь рукой о стену, подхожу к раковине, включаю холодную воду и, подставив под струю сомкнутые ладони, плескаю её себе в лицо. Повторяю, так несчитанное количество раз и, только когда чувствую покалывание на коже от ледяной воды, выключаю воду, выпрямляюсь и смотрю на своё отражение в большом зеркале, и радуюсь тому, что только блеск в глазах и слабый румянец на лице выдаёт, что я пролила слёзы.

Судорожно набрала полные лёгкие кислорода, задержала его в себе сколько смогла и выпустив его через слегка заложенный нос, сделала новый вдох, поспешила на выход. Я на работе, и меня ждёт… новое начальство.

Скорее старое, – раздаётся надломленный голос в голове.

Выйдя из туалета, осторожно смотрю на дверь кабинета и, увидев, что она закрыта, захожу на кухню. Недолго думая, беру стакан, наливаю в него из бутылки воды, залпом выпиваю, а после берусь за приготовление чая на две персоны. Себе не готовлю, не смогу я и глотка сделать в присутствии Клима.

– Я не смогу с ним работать, – шепчу в пустоту комнатушки.

Когда чай готов, разливаю его по двум чашкам, подхватываю поднос трясущимися руками, отправляюсь к той двери, за которой скрылись мужчины. Не постучавшись, открываю дверь, захожу в просторный кабинет, прохожу к столу Никанора Назаровича, опускаю на него поднос с чаем и всё время смотрю на мужчину, что старше.

Что-то обсуждающие мужчины замолкают, оба устремляют на меня взгляд.

– Спасибо, Ульян, – благодарит меня Никанор Назарович, – присаживайся, – показывает рукой на место с левой стороны от себя, ровно напротив своего пасынка.

Делаю, как и сказал мужчина, отодвигаю стул, присаживаюсь, устремляю взгляд на старшее поколение. В ответ Никанор Назарович смотрит на меня пару секунд слегка встревоженным взглядом. Неужели он видит, что я плакала? Но вопросов не задаёт, переводит взгляд на своего пасынка, а я вторю ему.

Смотрю на Клима, жадно разглядываю повзрослевшее за эти годы лицо, на котором нет ни одной эмоции, только глаза, глубокие, пугающие, прожигающие насквозь, от такого взгляда бегут мурашки по коже и перехватывает дыхание.

– Клим, – заговорил Никанор Назарович, – как ты уже понял, это твоя личная помощница Ульяна Алексеевна….

Называет моё имя, и, дальше его слова становятся гулом в моих ушах, а виной тому, безразлично переведённый взгляд Клима от меня на отчима.

Он не помнит меня! Да и с чего бы? Я была двухмесячным развлечением.

глава8

УЛЬЯНА

– У вас десять минут, Ульяна Алексеевна, – слегка хрипловатый баритон разносится по всему кабинету, догоняя меня на его пороге.

– Как скажете, Клим Борисович, – отвечаю новому начальнику, слегка повернувшись в его сторону.

Он смотрит холодным взглядом, пронзая моё тело тысячью льдинок.

Отворачиваюсь, переступаю порог кабинета, оказываюсь в приёмной, прикрываю за собой дверь и приваливаюсь к ней спиной. Руки и ноги трясутся, внутри всё дрожит. Знакомство заняло ровно пять минут, новое начальство поспешило приступить к работе, и, как только нас представили друг другу, Клим потребовал огласить список встреч и возможных собраний на сегодня.

И стоило мне с трудом отлепить язык от нёба, и огласить время и место встреч с клиентами, как была выпровожена на своё рабочее место, и, к сожалению, не работать за своим столом, а собраться для сопровождения начальника.

Оттолкнувшись от дверного полотна, спешу к рабочему столу, не присаживаясь в кресло, выключаю компьютер, закрываю на ключ верхний ящик стола, где хранятся доверенные мне печати, прячу ключик в свою сумочку, спешу к шкафу с верхней одеждой, прокручивая в голове варианты того куда можно податься в случае увольнения из этой компании.

Нужно всё обдумать, взвесить и только тогда принимать решение.

Успеваю переобуться и покрыть на голову шарф, как дверь кабинета открылась, и два мужских голоса наполнили своими баритонами приёмную.

– Клим, я на тебя рассчитываю. Не подведи меня, мальчик мой, – говорит Никанор Назарович пасынку, – Ульяночку мне не обижай, она хорошая девочка, работу свою знает, – произносит похвалу, от которой мои уши и шея, и щёки вмиг начинают гореть, и я радуюсь тому, что успела покрыть шарф.

– Не волнуйся, пап, – отвечает мой новый начальник, – я тебя не подведу, будь уверен, компания ещё больше расправит крылья, есть у меня пару американцев готовых подписать с нами долгосрочный контракт, – успокаивает отчима пасынок, в то время как я уже завязываю пояс манто, – вы готовы, Ульяна Алексеевна? – летит вопрос в спину.

Разворачиваюсь к мужчинам и, мельком взглянув на каменное выражение лица Клима, киваю головой. Понимаю, что нельзя так отвечать начальству, но по-другому ответить не получается, снова ком в горле, а во рту пустыня.

– Тогда идёмте, Ульяна Алексеевна, я не люблю задерживаться и заставлять людей ждать себя, – говорить Клим, и разворачивается на выход из приёмной.

«Заставлять людей ждать». Прекрасно понимаю, что эти слова не предназначены для меня, но… в груди больно колет. И ещё замечаю то, что мужчина не сказал и слова отчиму в ответ про меня, он ответил только про компанию.

Выходим из приёмной и направляемся к лифту, около широких створок оказываюсь первой, и это не потому, что я шла быстро и обогнала мужчин, нет, просто они, как и полагается этикету, дождались меня, и пропустили вперёд.

Смотрю как меняются цифры на дисплее, мысленно произношу номера этажей, которые проезжает лифт, и стараюсь не обращать внимание на то, что меж лопаток жжёт. Я знаю такое ощущение, оно появляется, когда на тебя смотрят неотрывно, словно пытаются испепелить.

Неужели он меня узнал? Но при Никаноре Назаровиче не решился признаться? Но почему тогда его взгляд такой холодный?

«А какой он должен быть?»– истерично хохочет внутренний голос, – «ты для него была развлечением от скуки, временной утехой, от которой он легко откупился!».

Громкий сигнал прибытия лифта пугает своей неожиданностью, и я вздрагиваю.

– Ульян, с тобой всё хорошо, – задаёт вопрос Никанор Назарович.

– Всё хорошо, извините, я просто задумалась, – отвечаю мужчине и, повернув в его сторону голову, улыбаюсь, и следом захожу в распахнутые створки лифта.

Следом за мной заходят и мужчины, вновь становятся позади меня, и между лопаток снова начинает жечь.

– Эх, вот и пришло моё время, – горестно вздыхает Никанор Назарович, – не думал, что так скоро окажусь на пенсии, – продолжает мужчина, он словно пытается разбить гнетущую тишину, – вот на пенсию вышел, а толку? Внуков-то нет, некого нам с твоей матерью, Клим, нянькать, ты бы уж поторопился что ли, мы с матерью не вечные, а знаешь, как хочется крошку твою подержать, побаловать, – наступает отчим на пасынка, в то время как я полностью обратилась в слух, даже дышать перестала.

У него ещё нет детей? Неужели Милена отказалась ему рожать? Или же они пока не хотят этого оба?

– Всему своё время, – отвечает Клим, – не переживай, успеешь нанянчиться, – в голосе слышится усмешка, а меня его слова ранят, очень.

– Ну, пока это время настанет, – не вижу, но знаю, что Никанор Назарович махнул рукой в сторону пасынка, привычка у него есть такая, – я, пожалуй, тогда к Ульяночке набьюсь в няньки, – парализует своими словами моё тело, – у неё такая прелестная дочурка, копия ангелочек, Евочкой зовут…

Дальнейшие слова мужчины я не слышу, меня словно толщей воды накрывает, по телу прокатывает волна дикого страха. Клим не должен знать, что Ева его дочь! Появляется неожиданная мысль, но она такая правильная, я чувствую это всеми фибрами своей души. Ему нельзя знать, нельзя!

Я только сейчас осознала всю сложившуюся ситуацию. Обида и боль, которые шинковали мои внутренности, что заправские шеф-повара, неожиданно исчезли, но на их место пришёл страх за свою малышку. Страх, что узнав про дочь, Клим заберёт её у меня.

– Нет, – шевелю одними губами, – нет, не отдам, – встряхиваю головой, скидываю оцепенение.

– Ульяна Алексеевна, – раздаётся холодное над головой, – вы долго ещё собираетесь здесь стоять? – задаёт вопрос Клим, а я только сейчас замечаю раскрытые створки лифта, и бывшего шефа что стоит уже в холле и, с непонятной для меня болью во взгляде, смотрит на меня.

– Извините, – говорю, не поворачиваясь, и в два шага покидаю кабинку.

Нужно взять себя в руки, нужно успокоится и искать выход.

– Ульян, – зовёт меня Никанор Назарович, – ты помнишь, чему я тебя учил, когда ты только пришла сюда? –  отводит меня чуть в сторону под недовольный взгляд своего пасынка, задаёт вопрос.

– Конечно, помню, – шепчу в ответ, говорить трудно, не хочу я прощаться с этим человеком, он отцом мне стал за эти месяцы.

– А ну, не плакать, девонька! – тихо командует мужчина, – это что за сырость всё утро на твоём лице? А ну, немедленно прекрати! И не смей показывать слабину перед Климом! Поняла меня?! – заглядывает мне в глаза.

– Д-да, – чуть заикаясь от нахлынувших чувств, отвечаю мужчине.

– Вот и умница, а теперь иди к своему новом шефу и не смей опускать голову, – слегка подталкивает меня в сторону своего пасынка, который стоит у выхода компании и разговаривает по телефону.

– …Милен, мы обязательно обсудим этот вопрос, как только ты прилетишь, – слышу слова Клима, стоит мне подойти к нему, – всё, Мил, позже созвонимся, у меня важная встреча, целую, – произносит мужчина и отключает вызов.

Он разговаривал с женой. Понимаю я и сильно удивляюсь, не ощутив боли, вместо неё из глубины появляется глухое раздражение.

– Я хочу предупредить вас, Ульяна Алексеевна, – переведя с телефона взгляд на меня, заговорил Клим, – если вы и дальше продолжите зависать в рабочее время, мне придётся распрощаться с вами, и заодно нарушить данное мною обещание Никанору Назаровичу, оставить вас в лице моего помощника, – грубо произносит Клим.

– Такого больше не повториться, Клим Борисович, – отвечаю мужчине, сталкиваюсь с его потемневшими глазами.

С глазами, смотря в которые четыре года назад, я призналась ему в любви.

Клим первый отводит взгляд и, развернувшись, покидает здание компании, а я следую за ним, даже не представляя, что ждёт меня впереди.

Принесённый официантом, кофе давно остыл, я единственная из сидящих за столиком не смогла и глотка сделать, и всему виной мысли, что роем пчёл кружат в моей голове.

Пока Клим и трое мужчин со стороны клиента ведут беседу о строительстве спортивного комплекса, я сижу мышкой, и пытаюсь понять, как мне быть дальше? Бросить заявление об уходе – это точно не вариант, по крайней мере сейчас, нужно подкопить денег на новое жильё и, если считать сколько здесь стоит аренда квартиры, мне придётся работать не меньше полугода. И самое главное найти новую, хорошо оплачиваемую работу. Вот только как на неё устроишься без образования? Институт я так и не закончила.

– Ульяна Алексеевна, – доносится до моих ушей голос нового шефа, выдёргивая меня из раздумий, – необходимо связаться с Боевым и сориентироваться, в какой день он может выехать на участок, – произносит имя главного инженера, даёт первое поручение за всё время, что мы здесь находимся.

Как только услышала своё имя сразу подняла на него взгляд и, не заметив в его глазах надписи: «ТЫ УВОЛЕНА», поняла, что моё имя произнесено первый раз, незаметно выдохнув, дала себе мысленный подзатыльник. Нельзя погружаться в мысли так глубоко!

Не говоря ни слова в ответ, делаю пометку в ежедневнике и поднимаю взгляд на Клима, чтобы понять, есть ли ещё поручения. Но Клим уже не смотрит на меня, он активно общается с мужчинами. Вот только взгляд мой прикипает. Широкие плечи и мускулистая подтянутая грудь, обтянутая тканью рубашки, плотно облегающей его накачанную фигуру. Его зелёные глаза отдают холодом, мой взгляд скользит дальше.

Через несколько минут невольно понимаю, что неотрывно смотрю на чужие, чуть полноватые губы, которые, когда-то давно целовали меня, дарили улыбку, ласкали тело…

Сглотнув, быстро отвожу взгляд в сторону, обвожу им троих клиентов и отмечаю, что на фоне этих мужчин, Клим выглядит… куда более привлекательным и очень опасным. Он похож на волка, который в любой момент может бросится в атаку и перегрызть горло противнику.

Я вновь потеряла нить их разговора и ругаю себя за это. Дальше я внимательно слушаю разговор мужчин, записываю поручения, что отдаёт Клим, но глаз на него больше не поднимаю, выполняю всё быстро и молча.

После этой встречи мы спешим на следующую и понимаю, что совершила ошибку договариваясь с клиентами. Нужно было назначать их в одном месте, а не по всему городу, где удобнее второй стороне.

Передвижения из ресторана в ресторан происходят в полной тишине, Клим сам управляет автомобилем, я же сижу на заднем сиденье, постоянно смотрю в окно, словно мне интересен городской пейзаж, только бы не смотреть на мужчину.

Последняя встреча затягивается, моя голова уже болит от чужих разговоров, я плохо соображаю, продолжаю пополнять ежедневник поручениями, просто пишу, не вникая в суть. Но это не страшно, завтра всё внимательно прочту.

Как только последняя встреча завершается, смотрю на дисплей телефона и понимаю, что у нас есть ещё сорок пять минут на то, чтобы собраться и вернуться в офис и доработать оставшийся час, мой рабочий день ещё не завершён. Поднимаюсь из-за стола вслед за мужчинами, покидаем зал ресторана, останавливаемся у гардеробной, и, пока жду своё манто, слышу позади себя голос.

–Не забудь документы, – говорит мне Клим, – в компанию я сегодня больше не вернусь.

Поворачиваюсь к нему лицом, Клим протягивает руку, с зажатой в ней белой папкой, которую я спешу забрать, взявшись за её край, вздрагиваю всем телом, так как наши пальцы соприкасаются. Меня словно током бьёт, вскидываю взгляд на мужчину и нарываюсь на абсолютное равнодушие в его глазах.

Он отпускает папку, подходит к гардеробной, забирает своё пальто, делает шаг в сторону выхода.

– Завтра утром я должен видеть на своём столе полный отчёт по сегодняшним встречам, – останавливается буквально на пару секунд, не поворачиваясь в мою сторону, а после не прощаясь покидает здание ресторана.

А я застываю на месте, пришибленно смотрю через стеклянные двери, как мужчина быстро направляется к своей припаркованной недалеко от выхода машине. Не ожидала я того, что меня бросят, становится очень обидно. Огромный внедорожник покидает парковку ресторана и, как только он теряется из виду, чертыхаюсь и достаю телефон, чтобы позвонить подруге и попросить забрать Евку из садика. Сегодня мне впервые за три месяца предстоит задержаться на работе.

Набираю номер Вики и пока жду ответа, думаю о том, как мне быть дальше. Если я буду постоянно задерживаться на работе, кто будет забирать мою малышку из садика?

– Да, – раздаётся голос подруги.

– Вик, – голос хрипит, – у меня к тебе просьба…

Пока объясняю, что от неё требуется, спешу выйти на улицу и поймать такси, дорого, но другого выхода нет, я не знаю города и уж тем более расположения станций метро.