Текст книги "(Не) верю тебе!"

– Мы, между прочим, с шести часов на ногах, приготовили полезную и вкусную кашу, сделали зарядку, умылись, убрали за собой кухню, и ждём за это вознаграждение, – заявляет подруга, загибая пальцы на руке, и завершив перечислять, что они успели сделать, круто развернувшись на пятках, делает шаг на выход из комнаты.

А мне ей и возразить нечем. Она у меня умничка, и моё возмущение чисто для проформы.

Смотрю на свою кроху, и еле сдерживаю улыбку, моя малышка делает вид, что тоже не причём.

– Пошли готовить блинчики? – со вздохом задаю вопрос.

– Ага, – радостно кивает головой.

Через полчаса блинчики готовы, мои девочки накормлены, и дружной компанией отправляемся в торговый центр за покупками. День проходит плодотворно, и весело, домой возвращаемся довольные и уставшие, но эта усталость приятная, она теплом разливается по всем мышцам тела. Я настолько была погружена в Еву, что перестаю думать о Климе. Но длится это ровно до утра следующего дня.

– Доброе утро Ульяна Алексеевна, – с дежурной улыбкой произносит охранник на входе в компанию.

– Доброе утро, – улыбаюсь также дежурно, но по имени не обращаюсь.

Волнение, и страх внутри стали подниматься ещё дома, я стараюсь подавить эти чувства, но выходит плохо. Я боюсь, боюсь того, что Никанор Назарович расскажет своему пасынку про Еву, точнее про то, что Клим является её отцом.

Я не осмелилась позвонить Никанору Назаровичу, и поговорить с ним на эту тему, и теперь трясусь из-за своей не трусости.

Выйдя из лифта, останавливаюсь перед дверью приёмной, делаю пару глубоких вдохов и выдохов, и после вхожу в приёмную.

Тишина. Дверь в кабинет Клима закрыта, поэтому не знаю, здесь он или нет. Прохожу к своему столу и понимаю, что вчера за ним работали, так как всё лежит по-другому. Внутри появляется лёгкая паника. Он взял другого человека на моё место? Меня уволили? Почему не предупредили? Или же это был сотрудник компании, заменивший меня на один день?

Смотрю на свой стол, и думаю, что мне делать? Приступать к работе? Или же дождаться начальника и выяснить о своём положении? Если меня не уволили, то сегодня же подам заявление на перевод к Суркову, у него вечно проблема с личными помощниками, сильно он придирчивый, но с этим я думаю справлюсь, уж это лучше, чем быть рядом с…

– Ульяна Алексеевна, зайдите ко мне, – неожиданно раздаётся голос Клима по селектору.

Вздрагиваю всем телом, и кое-как сдерживаю крик испуга.

Откуда он знает, что я уже пришла? В кабинете хорошая звукоизоляция, да там не слышно, что происходит в приёмной!

– Иду Клим Борисович, – быстро отвечаю начальнику, и достав из сумочки сложенный вдвое лист с подготовленным дома заявление о переводе, на деревянных ногах отправляюсь в кабинет.

Вот сейчас я и получу ответ на свои вопросы.

Стоит только открыть дверь, как меня окутывает витающий в кабинете аромат кофе и пряностей, где корица выделяется больше всего, на втором плане ощущаю нотки мандарина. На секунду чувствовала себя так, словно очутилась в магазине кондитерских изделий. Рот мгновенно наполняется слюной, до ужаса захотелось кусочек бисквитного рулета с мандариновой прослойкой, и чашку кофе с молотой корицей. На секунду даже глаза зажмурила, от божественного ведения.

Но стоило мне их открыть, и наткнутся на чёрные глаза хозяина кабинета, как ведение мгновенно исчезает, а вместе с ним и божественный аромат, я просто перестаю его ощущать.

– Проходите Ульяна Алексеевна, – произносит Клим, показывая рукой на самый дальний от него, но самый близкий от меня стул.

– Доброе утро, – запоздал вспоминаю, что не поздоровалась с начальником, и это не очень красит меня как подчинённого.

Присаживаюсь на указанное место, прячу руки под стол, нервно сжимаю кулачки. Клим приподнимается из своего кресла, и кинув на меня странный взгляд отходит к панорамному окну, засунув руки в карманы брюк. Он смотрит на город с высоты примерно с минуту, я же жду, когда мужчина скажет зачем вызвал меня.

– Я хотел бы в первую очередь извиниться перед вами за ту картину, что вам пришлось лицезреть, Ульяна Алексеевна, – не поворачиваясь ко мне лицом, начал говорить Клим, сильно удивляя меня своими словами, – я повёл себя не подобающим для начальника образом, поэтому прошу прощение, – сказав слова извинения, мужчина повернулся, и кинув на меня безразличный взгляд занял свое место за столом.

Так передо мной извинялись впервые. Сухо, неискренне, да ещё стоя ко мне спиной.

– Вы заменили тот ужасный суррогат, что называется «кофе» на настоящий? – задаёт вопрос не смотря в мою сторону.

– Нет, я…

– В принципе я так и думал, – перебивает, меня мужчина, – заберите это к себе на кухню, – указывает на край стола.

Зайдя в кабинет, даже не увидела несколько пачек дорогого кофе и пару стеклянных баночек, которые были наполнены пряностями. В одной – сложены палочки корицы и сушёный нарезанный на кружочки мандарин, во второй – мускатный орех и кардамон.

– Я люблю кофе с кардамоном и мускатным орехом, – начинает рассказывать о своих вкусовых предпочтения, – моя жена любит с корицей и мандарином, но без сахара, также как и я, прошу запомнить это, – строго говорит Клим, – если всё запомнили, то можете возвращаться на своё рабочее место, – говоря эти слова, мужчина всё же посмотрел на меня, но лучше бы он этого не делал.

В его взгляде читалось открытое призрение.

глава15

КЛИМ

В компанию прибыл ни свет ни заря с пакетом кофейной провизии, которую вчера вечером закупал сам лично. То, чем напоила помощница нас с Миленой, пить невозможно. Вчера пришлось забрать секретаря у одного из директоров на временное пользование, и трижды посылать его за бодрящим напитком в кофейню, что находится напротив нашего здания.

Конечно, в кофейню можно было посылать и Ульяну, кофе там отменный, но делают его там довольно долго, сорок минут потребовалось временному помощнику, чтобы сходить мне за одной порцией.

Как и в первый день, ещё не видя, почувствовал её появления. Дверь кабинета была закрыта, но словно сквозь стену я видел, как она заходит в приёмную, как подходит к своему столу, ставит на кресло свою сумочку, расстёгивает свою короткую шубку, проходит к шкафу…

– Чёрт! – цежу сквозь зубы, – держись Клим, это всего лишь баба!

Алчная баба! Сука! Как только ей удаётся подсаживать мужиков на своё враньё? В её сети попал ни только я, но и мой отчим. Радует только одно! Между ними нет сексуального подтекста, в этом я убедился позавчера, но она его переманила на свою сторону.

– Почему Ульяна так поздно на рабочем месте? – скрестив пальцы в замок на столе, строго задал вопрос отчим.

– Она дорабатывает свою работу, – отвечаю на вопрос.

– А ты в это время за этой дверью, – тычет пальцем на вход в кабинет, – трахаешь свою жену?! – не стесняясь в выражениях, рубит отец, – Милена, я сказал выходи! – не сбавляя тона, второй раз зовёт мою жену.

– Поаккуратнее, – прошу отчима, грубить ему язык не поворачивается, и так сболтнул лишнего.

– Ты ещё указывать мне будешь, как себя вести?! – прорычал мужчина, поддавшись вперёд.

– В отношении Милены, да, – повторяю его тон.

Я не люблю жену, чувств к ней нет, но кричать на неё не позволю, даже отцу.

В это время открылась дверь душевой, и в кабинет вышла совершенно невозмутимая Мила, словно это не её со мной застал свёкр и моя помощница. Заметив это, отчим подскочил с места.

– Безобразие! Да у вас ни стыда, ни совести! С этой всё понятно, там в голове мозгов нет! Но ты! Ты! – захлёбывается своими словами, а я сжимаю кулаки, – Скажи! – выходит из-за стола и подойдя ко мне, заглядывает в глаза, – где мы с матерь упустили тебя? Где сын? Разве так мы учили тебя относится к девушкам? Разве так учили любить? Или ты решил пойти по стопам своего отца?…

Выкрикнув последний вопрос, мужчина замолчал, словно лишнего сказал. Смотрю на отчима и пытаюсь понять, причём здесь мой биологический отец, что так трусливо бросил мать и меня, когда я ещё был младенцем? Уже собираюсь задать вопрос касаемо его слов, как мужчина выпрямляется, проводит ладонью по лицу.

– Значит так! – тон командный, – если ты Клим продолжишь такое правление, – кидает взгляд на стол, – я вернусь на своё место, и твоей ноги в этой компании не будет, – и это не угроза, он сделает, по глазам видно, – и ещё, Ульяну не обижать, её рабочей день до шести вечера, в договоре всё прописано, – даёт понять, что я конкретно оплошал, – а тебе Милена, я запрещаю появляется в этом здании, – переводит взгляд на мою жену.

– Это ещё почему?! – скрестив руки на груди, и вздёрнув вверх подбородок, воинственно задала вопрос.

– Милена! – одёргиваю жену.

– Таким как ты – бесстыжим, здесь не место, – отвечает ей отчим, а я роняю лицо в ладони буквально на секунду, – если вы оба так слабы на передок, то ступайте в отель напротив, – чеканит отчим, рукой бросает в сторону панорамного окна.

– А я смотрю вы там частый гость, раз знаете…

– Закрой свой рот Милена! – подрываюсь с места, в шаг оказываюсь рядом, – и не смей говорить такие гадости в сторону моих родителей! Ты поняла меня?! – вижу страх в её взгляде, понимаю, что больше не скажет подобного.

– Надеюсь сын, ключи от твоей городской квартиры у тебя, видеть эту девицу в своём доме я не желаю, – холодно произносит отчим, и развернувшись, покидает кабинет.

Зову помощницу к себе в кабинет, и не грамма не удивляюсь, услышав отрицательный ответ на свой вопрос. Рассказываю какой кофе люблю я, и какой Милена и неважно, что она больше не переступит порог этой компании.

– Если всё запомнили, то можете возвращаться на своё рабочее место, – произношу и поднимаю на девушку взгляд.

В груди, что-то царапает от вида этой меркантильной девицы, её взгляд и поджатые губы заставляют напрячься.

– Клим Борисович, – подают голос вместо того, чтобы подняться и наконец скрыться с моих глаз, – я хочу перевестись в другой отдел, вот заявление, – встаёт со своего места, делает несколько шагов, и на угол стола рядом с моим локтем ложится лист бумаги, и как я понимаю, это и есть заявление.

Смотрю на исписанный каллиграфическим почерком лист и чувствую, как внутри поднимается протест.

– Причина? – перевожу на неё взгляд, стараясь говорить ровным голосом.

– Я не могу задерживать так долго на работе, у меня ребёнок, в половине седьмого я должна забирать его из садика, – отвечает на вопрос, и глаза свои бесстыжие отводит.

– У ребёнка же и отец есть, – склоняю голову набок, – он такой же родитель, как и вы, почему он не может встречать дочь, когда вы задерживаетесь? – задаю вопрос, в надежде услышать ответ, и понять почему она одна проживает с ребёнком, так ещё в квартире от компании.

Резко вскидывает голову, упирается в меня своим взглядом, за секунду в её глазах закручивается хоровод эмоций, практически не успеваю их считывать, но две улавливаю очень хорошо: страх и боль.

– Подпишите заявления, – вместо ответа, произносит помощница, при этом пытается скрыть всё то, что продолжает бушевать в её глазах.

По сжатым кулачкам понимаю, ответа мне не услышать, а значит и перевода она не получит, да если и получу, всё равно не отпущу, по крайней мере в ближайшее время.

– Это не причина для перевода Ульяна Алексеевна, к тому же у Суркова помощники пашут до глубокой ночи, – демонстративно отодвигаю пальцами лист бумаги, – я отказываю вам в вашем заявлении, – откидываюсь на спинку кресла, – у меня нет другого работника на ваше место, мой отец просил меня оставить вас на должности личного помощника, я выполнил его просьбу, – вижу как начинает метаться её взгляд, – отправляйтесь на своё рабочее место Ульяна Алексеевна, и больше ко мне с таким заявлением не приходите, – раздражение берёт вверх, отчего отвечаю более грубым тоном, чем собирался.

Стоит, не уходит, смотрит на меня растерянным взглядом.

– Если, – нервно заламывает свои тоненькие пальчики с коротким маникюром, – если вы отказываете мне в переводе…, – её голос дрожит.

– Никаких «ЕСЛИ», – перебиваю, – я уже отказал вам в переводе, как глава компании, имею на это полное право, – скрещиваю руки на столе.

– Я увольняюсь, и препятствовать мне в этом, вы не можете, – выпаливает на одном дыхании.

Такого поворота я точно не ожидал, уволиться я точно не могу ей позволить, отец обидится ещё больше, но дело не только в отце…

– Ульяна Алексеевна, вы уверены в своём решении? – смягчаю тон, врублю агрессию, и тогда точно не смогу удержать, – подумайте хорошо, ведь как только вы перестанете быть сотрудником компании, вам придётся покинуть предоставленную вам жилплощадь, да и к тому же, не имея оконченного образования, вы вряд ли устроитесь на нормальную работу, –  говорю и понимаю что попал в нужную цель.

Помощница подбирается, прикусывает свою пухленькую, нижнюю губку, опускает взгляд в пол, а лицо становится слегка бледноватым.

– Я готов пойти вам на уступки, если уж вашего ребёнка некому забирать кроме вас одной, то я не стану вас больше задерживать допоздна.

Отрывает взгляд от пола, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в котором плещется море удивление. Она явно не ожидала услышать от меня таких слов, да я бы и не сказал, но ситуация заставляет.

– Думаю теперь у вас нет причин для увольнения? – неуверенно кивает, уже хорошо, – в таком случае, давайте приступим к работе Ульяна Алексеевна, – пальцами подхватываю её чёртово заявление о переводе, рву его пополам, а следом сжав крепко в кулаке, броском отправляю в мусорное ведро что стоит в углу кабинета.

Ульяна молча покидает кабинет, вот только радости на её лице я не заметил, и это плохо, может взбунтоваться и кинуть мне на стол новое заявление. Замечаю купленный кофе, который так и остался стоять на краю стола, закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла.

– Нельзя подпускать её близко, нельзя, – рычу приглушённо, так как перед глазами мелькают картинки прошлого.

глава16

УЛЬЯНА

Покидаю кабинет Кирилла выжатой, как лимон, небольшое противостояние далось с большим трудом, сил нет, они остались в кабинете начальника. В груди плещется злость на отца моей крохе. Он прошёлся по всем болевым точкам моего ноющего сердца, затронул рваные края души, совершенно не осознавая этого. «…У ребёнка же и отец есть… он такой же родитель…», набатом бьются слова Кирилла в моей голове.

Когда Клим стал говорит про отца Евы, у меня внутри всё буквально за секунду льдом покрылось. Уже думала, что он знает правду, которой с ним поделился Никанор Назарович, меня отпустило сразу, как только я поняла, что мой начальник не знает о существовании у него ребёнка.

– Он не должен узнать про Еву, – шепчу и тяну руку к сумочке, – он не достоин даже её мизинчика на ноге.

Ева только моя дочка, моя и больше ничья! Достаю телефон, кошу взгляд на дверь кабинета Клима, и найдя нужный номер в телефонной книге, спешу выйти из приёмной. Этот разговор никто не должен слышать.

Всё остальное стало неважным, даже то, что мне не удалось не перевестись, не уволиться.

Покидаю приёмную, тихо закрываю за собой дверь, быстрым шагом иду к лестнице, спускаюсь на один пролёт вниз, и нажав кнопку вызова, прикладываю телефон к уху.

– Да, Ульяночка, – раздаётся мужской голос после третьего гудка.

– Добрый день Никанор Назарович, – произношу дрожащим голосом приветствие, – я не отвлекаю вас?

– Здравствуй Ульян. Нет девочка, я теперь полностью свободен, – голос бывшего начальника стал наигранно печальным.

– Никанор Назарович, я не просто так вам звоню, я хочу с вами встретиться, мне нужно с вами поговорить, – чувствую, как внутренний мандраж прорывается наружу.

– Что-то случилось, Ульян? – голос мужчины стал серьёзным, вся печаль разом пропала.

– Нет… точнее…, – мысли путаются, язык не поворачивается сказать мужчине прямо, – пока не случилось, но может, – голос стал совсем тихим.

По ту сторону образовалась тишина, мне даже показалось, что мужчина отключился.

– Уля, скажи мне, это связанно как-то с моим сыном? Причиной нашего разговора является Клим? – задаёт вопросы, ударяя в цель.

– И не только, – отвечаю с надеждой, что мужчина поймёт о ком я говорю.

– Хорошо Уля, когда можем встретиться?

– Никанор Назарович, если можно сегодня, во время обеда, мы можем встретиться в кофейни напротив, – я знала, что мужчина мне не откажет, но всё равно переживала.

– Я позвоню, как подъеду, – обещает Никанор Назарович, – до встречи Ульяна, – мягко прощается бывший начальник.

– До встречи, – выдыхаю в ответ.

Кто первый из нас закончил звонок я так и не поняла.

Вернувшись обратно на своё рабочее место, я углубилась в работу, и вырвалась из неё, услышав трель мобильного.

Приняв вызов и услышав, что Никанор Назарович уже дожидается меня в кофейне, спешу навстречу. Я хочу попросить мужчину о неразглашении моей тайны про Еву. Надеюсь, меня поймут, и поддержат.

Пока спускаюсь на лифте вниз, прокручиваю мысленно, как именно буду просить мужчину не рассказывать Климу про дочь. Покидаю лифт, и стараюсь идти спокойным шагом, дабы не привлечь к себе внимания других сотрудников.

– Уля! – из мыслей меня вырывает мужской голос, от которого мороз скользит по спине.

Всё тело деревенеет, пошевелится не могу, не то, чтобы с места сдвинуться. Ко мне стремительно, широким шагом приближается мой муж. С каждым глухим ударом сердца, мужчина становится всё ближе.

– Милая, – ещё пару шагов и он будет рядом со мной.

– Нет, – словно в бреду шепчу и хочу руки выставить вперёд, но они плетью повисли вдоль тела.

– Уля я прошу тебя, вернись домой, – с ходу начинает муж, – вернись милая, – хватает меня за руку, дёргает на себя, и заключает в крепкие объятия.

Боже откуда он здесь? Как он узнал, где я работаю? Что теперь делать, как от него избавится?

– Уль, – словно не замечает моего состояния, – я по вам соскучился, по Еве, по моей маленькой крошки, по тебе любимая, – стал нашёптывать мужчина, лихорадочно прижимая к своей груди.

  Возникшее оцепенение от неожиданной встречи стало стремительно спадать, стоило услышать имя дочери.

– Отпусти, – прошу мужчину и испытываю чувство дежа-вю, – убери от меня руки Олег.

Мой голос уже не звучит тихо, как несколько секунд ранее, и не так жалко, как три месяца назад, он твердый и… в нём звучит уверенность. И сейчас я должна сказать спасибо за это Никанору Назаровичу и… его сыну. Просто после «общения» с Климом, Олег кажется совсем не страшным.

Руки Олега замерли, мужчина напрягся, и следом отстранился от меня на полметра, нахмурил брови, стал рассматривать меня словно впервые увидел.

– А ты изменилась Уль, – тихо произносит Олег с какой-то грустной улыбкой, – что они здесь сделали с тобой малыш? – его глаза бегают по моему лицу, – откуда этот холод в твоём взгляде Уля? – стал задавать вопрос за вопросом.

И пока эти вопросы летели в мой адрес, я краем глаза уловила до боли знакомую фигуру мужчины, от которого внутри всё сворачивается в болевой комок.

– Тебе лучше уйти Олег, – игнорирую вопросы пока ещё мужа, и внутренне вздрагиваю, когда вижу, как Клим меняет своё направление, а его выражения лица меняется.

– Я не уйду Ульян, – качает головой муж, – не уйду без вас, я дочку хочу увидеть, жить без вас не могу Уль, – наклоняет своё лицо ближе к моему.

– Олег, Ева не твоя дочь, и ты это прекрасно знаешь, – тихо говорю и кошу взгляд на приближающегося к нам начальника, и пропуская тот момент, когда глаза Олега наполняются яростью.

– Моя! – взрывается муж, чем сильно пугает меня, – Ева моя дочь! – продолжает практически кричать мужчина, крепко удерживая меня за плечи.

Я пытаюсь сбросить руки мужа со своего тела, и выбраться на свободу в то время, как Клим затормаживает свои шаги, прячет руки в карманах брюк, и прищурив глаза, внимательно следит за нашим с Олегом разговором. И всё это я вижу, скосив на него взгляд, лучше смотреть на него, чем на перекошённое лицо мужчины.

– Неродная, – бросаю мужу не успев прикусить язык, о чём мгновенно жалею.

– Да мне плевать, что в Еве нет и капли моей крови! – грубо рявкает Олег, – я её воспитывал с самого рождения! Я! Она меня ПАПОЙ зовёт! Меня, а не того, кто воспользовался тобой и смылся! Как там тёща говорила? «Скучно ему было! По развлекался два месяца и бросил!» да он даже не знает, что у него дочь есть, между прочим самая прекрасная девочка на свете! – слова Олега стали одним громким звуком.

Словно громом поражённая такими громкими словами вижу, как Олег устремил взгляд куда-то поверх моей головы. Его выражения лица изменилось за секунду, стало каменным, следом его глаза нехорошо сощурились, и с появившимся оскалом на губах, рывком утянул к себе за спину.

– Ну теперь всё ясно! Это ты мразь во всё виноват! – не успела и глазом моргнуть, как Олег оказался рядом с Климом, – это ты разрушил мою семью! Приведение, что вечно преследует её, не даёт нормально жить, и любить в ответ! Но запомни, ты всего лишь ПРИВЕДЕНИЕ, и донор для Евы! Её отец я! Я её воспитал! А ты бросил! – орёт Олег на весь холл, собирая вокруг себя толпу народу.

Воздух. Его стало не хватать. Невидимая рука сжало горло не позволяя сделать и глотка кислорода. Страх. Он кольцами стал сдавливать всё тело.

– Ты из-за него сюда приехала?! – развернувшись в мою сторону и сделав угрожающий шаг вперёд, прошипел Олег, – разрушила нашу семью ради этого, – указал на Клима.

Медленно проследила за рукой супруга и наткнулась на чёрные, как сама тьма глаза, глаза, которые прожигали меня насквозь.

– Я не отдам вам Еву, и развода я тебе не дам, – продолжает Олег.

В голове проносятся все возможные и невозможные варианты действий. Напрягаюсь, задействую все свои силы. Нужно что-то придумать.

– Олег! Остановись! Что ты делаешь! – кричу я, пытаясь достучаться до мужа, но он не слышал.

Он просто не понимает, что творит. Не понимает, что сам выдаёт всё козыри. Но меня уже не волнует, что будет дальше. Всё, что я хочу сейчас, это забрать дочь из сада, и сбежать с ней на край света, подальше от этих обоих.

Но всё бесполезно! Уже поздно! Клим всё понял. Он не дурак. Мой секрет раскрыт.

Он меня узнал! Узнал сразу при первой встречи! Он только делал вид, что не знает, и делал это качественно.

– ОНА МОЯ! – зверем ревёт муж, поймав мой взгляд, направленный на отца Евы, и тут же бросается на него.

Олег так быстро оказывается около моего начальника, что я не успеваю и среагировать, поймать, попытаться удержать, он заносит руку с сжатым кулаком, наносит удар. Но Клим успевает среагировать и уворачивается от летящего в него кулака, и молниеносно схватив Олега за шею, наносит ему удар в живот.

Но это не успокаивает Олега, он словно не чувствуя боли, вновь кидается на Клима, и в этот раз ему получается достатся до противника. Два удара моего сердца, и два мужчины начинают наносить удары друг по другу.

– Хватит! – кричу обоим, – пожалуйста прекратите, – мне страшно от их вида, оба злые, в глазах лютая ненависть и жажда… жажда уничтожить друг друга.

Меня не слышать, даже нам миг не прекращают драку.

– Клим! Олег! – выкрикиваю по-очереде имена мужчин, – пожалуйста перестаньте! – я мечусь вокруг них, сдерживая порыв вклиниться между ними и прекратить этот жуткий бой.

Всё это длится буквально секунды, но для меня они превратились в бесконечность.

Неожиданно вокруг всё изменяется, меня крепко, но бережно обнимают за плечи, метров на пять оттаскивают от двух драчунов, к которым подбежали три охранника кампании, разнимая их подальше друг от друга. Не знаю, специально или нет, но сопротивляющегося Клима охранник подтащил ко мне и тому, кто держал меня со спины.

– Нашёл всё-таки, – раздался над головой голос моего бывшего начальника, – и какая же падла тебе помогла? – задал он вопрос обездвиженному Олегу.

 Моего мужа скрутили двое охранников, и уложили лицом в пол, крепко удерживая его. Но вместо ответа Олег с трудом приподнял голову, в тот момент, когда на мою талию легла ещё одна рука, и моё тело дёрнули в сторону.

– Не тронь! Не тронь её! – заорал Олег, – убери от неё свои лапы! Это моя жена! Ева мой ребёнок! Уля моя женщина! Я не отдам их тебе!

А меня будто назло Олегу крепко притянули к широкой груди, словно куклу безвольную, в лёгкие вмиг пробрался запах, дурманящий голову, и заставляющий сердце сжиматься до болезненный спазмов.

– Уля! Уля вспомни, как он поступил с тобой! Вспомни девочка моя, как он бросил тебя после того, как развлёкся с тобой! Да он следом на другой женился! Он не любил тебя никогда и не любит! У него жена есть!

Слова Олега настолько острые и болезненные, они впиваются в кожу, проникая глубоко в меня, безжалостно прокалывают во мне дыры. Он прав. Он говорит правду, горькую правду. Мужчина, что крепко обнимает меня сейчас, в прошлом растоптал, поиграл и бросил. Но и сейчас оказавшись в одной компании он уже причинил боль всего за пару дней.

Упираюсь ладонями в грудь Клима, надавливаю, веду плечами, пытаясь высвободится.

– Пусти, – голос тихий, но твёрдый.

– Даже не надейся, – раздаётся ровным голосов над моей головой.

Дыхание мужчины после драки совершенно не сбито.

– Отпусти, – ещё сильнее упираюсь в его широкую грудь ладонями.

– Нет, – звучит ответ, – у нас впереди долгий разговор…

– Уля не поддавайся! – перебивает Кима голос Олега, – родная! Он лжец! Ты не нужна ему, и Евка не нужна, он не разу не приехал к родной дочери…

– Замолч-и-и-и! – кричу на весь холл, и яростно начинаю биться в руках начальника, отбивая себе свободу.

Боже! Неужели он действительно не понимает, что делает ещё хуже! Для меня хуже!

– Молодец Олежа, – раздаётся голос Никанора Назаровича, – ускорил процесс.