Текст книги "Дары и гнев Ледяного короля"

Первая охота

Блэкуит, апрель 1864 года

14 апреля

Бреннон опустился в кресло и, довольно покряхтывая, вытянул ноги к камину. Середина апреля в Блэкуите выдалась промозглой и дождливой, а хуже всего – с озера постоянно дул пронизывающий ветер. Но в доме у Лонгсдейла было тепло – может, даже благодаря какой-нибудь магии. Камин жарко горел, освещая небольшую гостиную на втором этаже. Джен принесла комиссару обжигающий кофе и горячие булочки. Жизнь определенно налаживалась.

– Ну, что? – спросил Натан. Недавно он приволок консультанту увесистую пачку дел из архива – Бройд лелеял надежду, что Лонгсдейл сумеет что-нибудь сделать с глухарями, которые мертвым грузом висели на шее у полицейского департамента уже много лет.

– Пока что ничего по моей части я не обнаружил, – сказал консультант, почесывая носком туфли спину пса.

– Наверное, мне нужно этому радоваться, – проворчал комиссар. – По мне, чем меньше всей этой магической чертовщины, тем лучше.

Джен за его спиной громко фыркнула, и Лонгсдейл бросил на нее строгий взгляд. Пес лениво перекатился на другой бок и зевнул, продемонстрировав впечатляющую пасть, похожую на медвежий капкан.

– У меня еще осталось несколько папок, но не думаю, что там я найду улики, указывающее на вмешательство, – сказал консультант. – Все-таки чаще всего в нераскрытых делах виноваты не темная магия, нежить или нечисть, а обычные человеческие пороки.

– И слава богу, – хмыкнул Бреннон. – А то так и свихнуться недолго. А что вы делаете, когда не участвуете в полицейских расследованиях?

– Работаю.

– По частным заказам?

– Не всегда. Иногда я сам нахожу следы того или иного вмешательства и занимаюсь устранением проблемы.

– Благотворительность, значит, – заключил комиссар, сделал еще глоток кофе и посмаковал, зажмурившись от удовольствия.

– Это не благотворительность, – возразил Лонгсдейл. – Наш долг, обязанность всех консультантов – находить и ликвидировать нежить и нечисть всюду.

«Кто же, хотелось бы знать, возложил на вас эту обязанность и почему вы так беспрекословно подчиняетесь?» – подумал Натан. Но сегодня он был в слишком благодушном настроении, чтобы рыться в темном прошлом собеседника, а потому задал давно интересующий его вопрос:

– А что вы делаете, чтобы найти следы вмешательства? Ну, не в рамках полицейского расследования или заказа, а вот как вы сказали.

– Зависит от ситуации. Иногда я посылаю Джен патрулировать город…

Со стороны ведьмы донесся ехидный смешок.

– …а иногда буквально спотыкаюсь о следы присутствия нежити или нечисти, – закончил Лонгсдейл, возмущенно покосившись на девушку.

Все его педагогические поползновения, как понял Натан, завершались полным провалом – но консультант не сдавался и упорно надеялся научить ведьму чему-то хорошему, невзирая на сопротивление.

– Вот, например, – продолжал Лонгсдейл и протянул комиссару листочек, на котором был нацарапан карандашом какой-то план. – Недавно, когда я осматривал окрестности, мое внимание привлекли старые соляные шахты к северу от города.

– А, Скарсмолл, – обрадовался Бреннон. – Там одно время было логово шайки, которая грабила почтовые дилижансы и сбывала краденое в Блэкуите и Кориханте. Но мы его зачистили еще с год назад.

– Да нет же! – воскликнула Джен. – При чем тут ваши вороватые дегенераты? Мы нашли лежбище вурдалаков!

– Кого? – озадаченно переспросил Натан.

– Кровососущая нежить. Завтра мы с Джен поедем к шахтам и посмотрим, что можно сделать.

– Вы будете охотиться в соляных шахтах на кучу нежити вдвоем? – удивился Натан. Пес громко засопел, и комиссар тут же внес поправку: – Втроем с этим славным созданием?

Славное создание молча пробуравило его взглядом и щелкнуло клыками.

– Ну, это не настолько опасно, как кажется, – с улыбкой сказал консультант. – Мы отправимся днем, пока они спят.

– Я думал, там, где нежить, всегда опасно.

– Зависит от ее вида. В сущности, вурдалака можно зарубить даже топором, главное – отделить голову от тела и сжечь все останки. В общем-то, если бы не страх, с этим мог бы справиться даже обычный лесоруб.

– Э? – озадачился Бреннон, потер бородку и внес новое, неожиданное предложение: – Тогда почему бы мне не отправиться с вами?

Лонгсдейл поперхнулся чаем и вытаращил на него глаза, засветившиеся голубым огнем от изумления:

– Вам?! С нами?!

– Вы что, решили покончить с собой? – спросила ведьма. – Есть способы и попроще.

– Но вы же сами говорите, что это не очень опасно.

– Это не очень опасно для нас, а точнее – для меня, – подчеркнула Джен. – И вот для него. – Она ткнула пальцем в пса, который быстро закивал. – А вы там можете пригодиться только в качестве наживки!

– Ну, мне-то не привыкать, – философски заметил Бреннон. – Где я только не побывал в таком качестве! Да и топором я владею весьма недурно. Могу из дома свой принести.

– Но зачем вам это? – воскликнул Лонгсдейл. – Вы же полицейский, вы не сможете переквалифицироваться в охотника!

– Это я понимаю. Но раз уж мне приходиться по долгу службы то и дело натыкаться на всякую нежить, нечисть и чародеев с криминальными наклонностями, то я бы хотел получше разобраться в этих вопросах.

– Так я же дал вам книгу! Я могу дать другую, у меня много, – торопливо добавил Лонгсдейл.

– Книга и есть книга, – хмыкнул комиссар. – Пока своими руками не пощупаешь – до конца не поймешь.

– Вы хотите щупать вурдалаков? – заинтересовалась Джен. – А зачем?

Пес поднялся, сел перед Натаном и уставился ему в лицо пронизывающим взором, словно хотел внушить некую мысль. Бреннон потрепал пса по уху и добавил:

– Ну если вам станет легче, я могу расписку написать, что иду с вами по собственной воле, приняв сие решение в здравом уме и трезвой памяти.

– Лучше уж сразу завещание, – вздохнул Лонгсдейл. – Ладно, вурдалаки – это и впрямь не самые опасные твари из числа нежити.

– Но мы же не знаем, сколько их там! – вскричала Джен. – Вдруг их сотни?!

– Если их сотни, то и нам с ними не справиться. Мы идем на разведку, чтобы выяснить, сколько их и почему они там появились, ясно?

Ведьма печально сникла.

– Как только я пойму, что положение слишком опасно, мы вернемся в город и подумаем, что предпринять. Вам тоже ясно? – Консультант повернулся к Бреннону.

– Более чем. Так вот, насчет топора…

– Его нужно будет продезинфицировать после работы. Впрочем, я лучше выдам вам мой, из стали особой ковки и со специфической заточкой.

17 апреля

Они отправились к шахтам в Скарсмолл с утра, в воскресенье, когда у комиссара был выходной. Пес, как обычная собака, с интересом смотрел в окно и помахивал хвостом. Чтобы экипаж не кренился на сторону, Бреннон и Лонгсдейл сели у противоположной дверцы.

Натан расстегнул кожух и попробовал пальцем заточку топора. Эта штука больше напоминала ему секиру вроде тех, которые хранились в историческом музее: длинное древко с металлическими накладками, увесистый обух, лезвие, похожее на серп луны. Вдоль него тянулась сложная вязь – не то узор, не то знаки какого-то незнакомого языка. Цвет стали, если это, конечно, сталь, был бледно-серым с голубоватым отблеском.

«Очередная консультантская штучка», – подумал комиссар. Лонгсдейл сидел перед ним и листал заметки в записной книжке.

– У вас весьма неплохо сохранились архивы, – заметил он.

– Многое было утеряно во времена Революции и Гражданской войны, – сказал Бреннон. – Но наши историки постарались восстановить все что можно.

– Достойный труд. Насколько я понял из записей, найденных в архивах Блэкуита, в конце сорокового года в Скарсмолле укрывалась группа бунтовщиков, которую преследовали дейрские власти.

– Да, после расстрела на спичечном заводе в Каттелорне. Начало нашей славной Революции.

– Затем, как следует из записей, солдаты империи обрушили штрек соляной шахты, где прятались бунтовщики. – Лонгсдейл закрыл записную книжку. – Что ж, это вполне объясняет, откуда взялись вурдалаки.

– Но мне все еще непонятно, – не унимался Натан. – Вот вы говорите – кровососущая нежить. А из кого они кровь-то сосали, если за все это время – двадцать четыре года, заметьте! – никто на стаи нежити не жаловался?

– Вы их путаете с упырями, – ответил консультант. – Упыри едят плоть и охотятся стайно, причем не боятся открытых пространств, и даже солнечный свет только вводит их в спячку, не причиняя особого вреда. Вурдалаки же, как низшая кровососущая нежить, охотятся поодиночке, очень редко сбиваясь в малые группы. Солнечный свет для них смертелен, и они предпочитают жить в убежищах: норах под землей, пещерах, склепах, даже могила подойдет.

– А, так вот откуда легенды о том, что вампиры спят в гробах!

Лонгсдейл улыбнулся.

«Однако как глубоко они изучили всю эту дрянь, – подумал Бреннон с невольной тревогой. – Ходил, значит, кто-то, исследовал, чем упырь отличается от вурдалака, книжку написал про это все… неужто этих тварей так много?»

– А чеснок? – спросил комиссар. – Даже я слышал, что от них, в смысле кровососов, помогает чеснок. Это правда?

Пес громко фыркнул.

– Помогает, – согласился Лонгсдейл. – Только не головки чеснока, а его цветы или эссенция. О, кстати! Вот, возьмите. – Консультант порылся в своем саквояже, достал большой флакон с распылителем и сунул его Натану. – Чесночная эссенция. Отличная вещь!

Комиссар взял склянку, похожую на флакон для духов, и кое-как запихнул в карман сюртука.

– Что до вашего вопроса, – продолжал Лонгсдейл, – то я отправил Джен опросить жителей деревень вокруг Скарсмолла, и они действительно припомнили случаи исчезновения людей около соляных шахт. Сами жители избегают этих мест.

Бреннону стало не по себе. Иногда, в честь круглых дат бунта и расстрела на спичечном заводе Каттелорна в октябре 1840 года, около Скарсмолла устраивали всякие мемориальные мероприятия вроде почетных караулов. И порой отправляли экскурсии с детьми, дабы подрастающее поколение не забывало, чего стоила Риаде ее независимость, а им всем – жизнь, свободная от гнета империи Дейра.

– Жаль, что я не успел поднять наши архивы, – покачал головой комиссар. – Временами в Скарсмолл приезжают большие группы посетителей, надо бы выяснить, были ли жалобы на пропажу людей.

– Если дело было днем и в шахты никто не спускался, то они оставались в относительной безопасности.

– Но все равно проблему хорошо бы решить, – проворчал Бреннон.

Погода за последние пару дней вдруг стала совсем весенней: дожди прекратились, небо было нежно-голубым, без единого облачка, под легким ветерком шелестела яркая листва. Самое время устроить какую-нибудь экскурсию для детишек на тему мучеников режима.

Невольно Натан задумался над тем, что ему пятьдесят лет и половину жизни он прожил в свободной Риаде – хотя никто не мог поверить в то, что такие времена настанут, когда его, крепкого восемнадцатилетнего парня, вербовали в войска его величества короля Дейрской империи. Удивительно, как легко изгладились из его памяти десять лет, которые он провел в Мазандране. Ярче всего Бреннон помнил, как сержант-риадец, вскочив на стол, громко, на всю казарму, читал сообщения из газет о том, что в Риаде вспыхнуло восстание – а затем как они ночью тайно пробирались на зафрахтованный Айртоном Бройдом корабль, чтобы вернуться на родину.

«И никого не остановило то, что это дезертирство, за которое вешают без суда», – хмыкнул Бреннон. До сих пор ему нельзя было ступать на территорию Дейра или его колоний – Натана бы тут же повесили имперские власти, а ведь столько лет уже прошло.

– Знаете, это несправедливо и даже обидно, – сказал комиссар. – Люди, которые укрылись в шахтах, считаются героями, первыми павшими в борьбе с империей, – а теперь оказывается, что они стали нежитью.

Пес отвернулся от окна и сочувственно взглянул на Бреннона.

– Не расстраивайтесь, – ответил Лонгсдейл. – Вурдалаками становятся тела, а не личности. В силу сохранности головного мозга молодой вурдалак может припоминать что-то о прошлой жизни, но довольно быстро все это стирается из его памяти.

– Хорошо, коли так, – буркнул Натан. – Не хотелось бы убивать тех, кому мы обязаны свободой.

Бунт рабочих на заводе в Каттелорне стал буквально спичкой, брошенной в стог сена, облитый керосином. Риада в те годы ждала только повода, чтобы вспыхнуть, – и сначала ужесточение штрафов и режима труда, а затем жестокое подавление недовольства стали той искрой, из которой разгорелось неукротимое пламя. Натан гордился тем, что принял участие в разжигании этого костра.

Экипаж проехал мимо станции дилижансов, над которой плескался на ветру бело-зеленый государственный флаг, и свернул на проселочную дорогу. Бреннон выглянул в оконце и полной грудью вдохнул свежий воздух. Кругом ничто не намекало на присутствие нежити: по обе стороны дороги тянулись луга, на которых в отдалении паслись коровы, там и тут в купах деревьев и кустов чирикали птички, в зелени травы виднелись яркие узоры цветов. Вид был совершенно пасторальным, а погода – идеальной для пикника.

Но по мере того, как экипаж удалялся от станции дилижансов, луга редели, сменяясь каменистой почвой с редкими полосами травы и невысокими кустами, а впереди постепенно вырастали низкие бело-красные горы с округлыми вершинами. Они бросали глубокую тень на окружающую их плоскую, как тарелка, долину.

Еще через полтора часа пути всякие намеки на зелень исчезли. Теперь экипаж катил по пыльной дороге, которая тянулась по беловато-бурой долине. Чем ближе они подбирались к горам Скарсмолла, тем чаще по обочинам дороги попадались отвалы горной породы. Приятное тепло сменилось жаром, но вскоре экипаж нырнул в тень, что отбрасывал короткий горный хребет.

Вообще Натан был не уверен, что это можно было назвать горами – в Мазандране горы подпирали небо, да и Тиллтар на юге Риады тоже выглядел куда более впечатляющим. Тем не менее Скарсмолл на карте значился как горный хребет, где сотни лет добывали соль, пока к началу века месторождения не истощились. Впрочем, по ту сторону гор еще оставалось несколько мелких соленых озер. Там соль выпаривали местные, но уже в слишком малом количестве, чтобы она шла на продажу.

Бунты в шахтах Скарсмолла тоже случались регулярно, а Июньская резня 1723 года даже вошла в историю как самое кровавое подавление бунта со времен короля Ричарда.

Джен снаружи крикнула «Тпру!», экипаж остановился. Ведьма соскочила с козел, открыла дверцу и сказала:

– Прибыли. Подъем к шахте напротив.

Бреннон вылез из экипажа, закашлялся от поднявшейся в воздух пыли и прищурился на горный склон. По нему поднималась вырубленная в толще породы лестница с обвалившимися перилами. Вход в шахту был символически прикрыт деревянной оградкой с большой табличкой. Натан припомнил, что штрек, в котором завалило беглецов из Каттелорна, расчистили после войны – как раз с целью найти тела, достойно их захоронить, чтобы почтить память погибших, а место «облагородить». Из Блэкуита сюда даже ездили волонтеры-добровольцы, но никаких тел не обнаружили.

Интересно, не съели ли тут кого-нибудь из волонтеров? Жаль, Бреннон не успел навести справки.

Пес принюхался, порыл лапой землю на обочине и вопросительно посмотрел на консультанта. Тот изучал вход в шахту через маленький бинокль.

– Давайте я туда зайду и все сожгу! – предложила Джен. – Пара минут – и готово, поедем домой.

– К сожалению, планы шахт утеряны, – пробормотал Лонгсдейл. – Их разрабатывали так долго, что система должна быть очень разветвленной.

– Угу, зайдешь и не выйдешь. – Комиссар задрал голову, прикидывая высоту скал. Не обвалится ли там еще чего-нибудь, если все горы уже изрыты ходами?

– Не бойтесь, мы не дадим вам потеряться, – сказала ведьма. – Главное – не отходите от пса.

Пес, который явно не собирался работать нянькой, возмущенно запыхтел. Комиссар снял кожаный чехол с топора (хотя это все-таки скорее секира с укороченным древком) и сделал несколько пробных взмахов. Может, лучше было все же принести из дома свой топор? Хотя как его отмывать потом от плоти нежити? А выкидывать домашний топор жаль, хорошая же вещь.

– Идемте. – Лонгсдейл опустил бинокль, поправил ножны с трехгранным кинжалом и стал подниматься по вырубленным в скале ступеням. Никакого оружия, кроме кинжала, при нем не было. Ведьме и псу оружие, видимо, и вовсе не требовалось.

Горы, которые издали казались раскрашенными в белые и алые полосы, вблизи были скорее серовато-белыми и охряно-красными. Бреннон по дороге осматривался, но пока никаких следов волочения, крови или останков не видел.

– Вурдалаки не приносят жертв к себе в логово? – спросил он.

– Нет, – ответил Лонгсдейл. – В отличие от упырей разлагающиеся тела вурдалакам без надобности, они пьют только кровь.

– Упырям интересны разлагающиеся трупы?

– Упырям все интересно, – фыркнула ведьма. – Все сожрут, что ни дай. Я как-то раз видела упыря, грызущего колоду, на которой мясник разделывал мясо.

Натан поежился. Все эти байки, конечно, очень интересно звучат по вечерам у камина или под пиво – но стоит оказаться на месте действия, как они уже не кажутся такими увлекательными.

Оградка с табличкой оказалась еще более символичной, чем Бреннон подумал. Лонгсдейл попросту переставил ее к стене, и с этой задачей справился бы даже школьник. Внутри, в пяти ярдах от входа, имелась цепь, которая перегораживала спуск в штрек. Но поскольку она висела на уровне груди Натана и была в единственном экземпляре, то никакого серьезного препятствия собой не представляла.

Консультант, комиссар, ведьма и пес пролезли под цепью и очутились перед пологим спуском в недра горы. Здесь было даже красиво: белые и красные полосы разных оттенков тянулись вдоль стен, как тканый узор. Бреннон полюбовался с полминуты и спросил:

– У вас есть фонарь?

Вопрос привел его спутников в замешательство. Пес громко засопел и с намеком махнул хвостом в сторону выхода, Джен забормотала что-то насчет того, что свет отлично подходит для сервировки раннего обеда, а консультант принялся рыться в небольшой поясной сумке.

– Вот, – наконец сказал он и протянул Бреннону какую-то круглую брошку из белого камня. – Это светильник. Прикрепите на плечо, и я его зажгу.

– Может, лучше вернем комиссара обратно? – предложила ведьма. – Пусть покараулит у экипажа, а я тут быстренько, даже без вас обойдусь.

– Джен, – строго сказал консультант, и девушка сникла.

Светильник горел неярко, скорее мягко, как ночник, но этого хватало, чтобы Натан различал дорогу и узоры на стенах. По мере спуска становилось все более душно и жарко, к тому же их шаги поднимали солевую пыль, от которой свербела кожа и вскоре захотелось пить. Работа в этих шахтах, подумалось комиссару, была сущим адом на земле, и неудивительно, что бунты тут вспыхивали постоянно. Прорубленная в скале шахта была достаточно широка и высока, там и тут высились кучи мелкой породы, похожей на смесь каменной крошки и песка, кое-где виднелись остатки потолочных опор.

Окружающая обстановка произвела угнетающее впечатление даже на ведьму, и она прошептала еле слышно:

– Видимо, ваши герои были в большом отчаянии, раз решили спрятаться в таком месте.

– Когда за тобой гонятся полицейские и солдаты империи, выбирать не приходится.

– А результат все равно один, – пробормотала Джен. – Всех убили.

«И даже после смерти им нет покоя», – угрюмо подумал комиссар.

– Хорошо бы никому об этом не рассказывать, – вслух добавил он. – Все-таки эти люди заслужили другую память.

– Хорошо. – Лонгсдейл поднял глаза к потолку. – Мы никому не скажем. А теперь ведите себя потише. – Он указал Натану на длинные белесые полосы от когтей на потолке. – Мы на верном пути: логово внизу.

Шахта пологим уклоном уходила вниз. Бреннон не мог различить в свете фонарика, что там, но при слове «логово» ему почему-то представилась груда старых гробов, в которых спят кровососы, а рядом дрыхнет, опираясь на алебарду, стражник в средневековом доспехе.

«Но почему они лазят по потолку? – недоуменно подумал комиссар. – Может, дело в том, что там еще темнее?»

Пес придвинулся ближе к Натану, Лонгсдейл вытащил из ножен трехгранный клинок. Бреннон поудобнее перехватил топор. Одна лишь ведьма продолжала спускаться как ни в чем не бывало.

Они прошли еще ярдов двести, когда комиссар наконец заметил следы подрыва породы и указал на них Лонгсдейлу. Тот кивнул вперед, на высящуюся посреди шахты груду камней. Она намертво закупорила шахту, и поскольку дальше был тупик, то беглецы из Каттелорна оказались обречены.

«Страшная смерть», – подумал Натан и снял шляпу. Здесь и так было трудно дышать, он уже весь покрылся потом, пить хотелось все сильнее – и оказаться запертым без надежды спастись было худшим, что могло случиться.

– Видите щель у свода шахты? – шепнул Лонгсдейл. – Они разобрали камни и проделали выход.

Бреннон внимательно изучил длинную узкую щель от стены до стены. Впрочем, она была не настолько узкой, чтобы через нее не пролез мужчина средней комплекции, такой, как комиссар, например. На потолке и камнях белели следы когтей.

– Ни один человек не выбрался? – спросил Натан. Консультант покачал головой:

– Даже если они пытались разобрать завал, то умерли раньше, чем успели проделать выход. Судя по уцелевшим планам, этот штрек заканчивался тупиком, и там очень быстро не осталось воздуха.

– А вурдалакам дышать не нужно, – добавила Джен. – Так что у нежити времени было сколько угодно.

– Но почему они превратились в нежить?

– Кто знает. Может, один из умирающих как следует проклял тех, кто его сюда завел.

– Как Хильдур Линдквист?

– Да. А может, тут внизу под слоем породы пролегает магическая жила.

– Что пролегает? – заинтересовался Бреннон.

– Жила. Я потом дам вам справочник, почитаете. Сейчас пора заняться делом. – Консультант подошел к каменному завалу и принялся водить клинком над камнями.

– Каким делом? – подозрительно спросил комиссар. – Вы что же, собираетесь проломить тут дыру?

– Но нам же нужно как-то попасть внутрь.

– Зачем? Я думал, вы бросите туда что-нибудь этакое, ядовитое для вурдалаков, а мы просто покараулим здесь, отстреливая тех, кто попытается вылезти.

Джен коротко фыркнула от смеха, пес тоже издал клокочущий звук.

– Идея не лишена привлекательности, – улыбнулся Лонгсдейл. – Вероятно, кто-нибудь из моих коллег когда-нибудь сумеет ее реализовать. Пока же, увы, ядов, действующих на нежить, не существует. Так что приходится справляться по старинке, вручную.

– Как-то это расстраивает, – пробормотал Бреннон. – Вы хотя бы не слишком большую дырку делайте, чтоб они кучей на выход не поперли. Если они все обратились, то их там должно быть одиннадцать штук.

– Может, поменьше, – сказала Джен. – Первые обратившиеся могли выпить тех, кто замешкался. Опустошенные трупы в вурдалаков не обращаются.

Лонгсдейл несколько раз коснулся кончиком клинка плотной стены из камней, что-то бормоча себе под нос, а затем соединил точки и получил тонкую зеленую полосу, очерчивающую арку чуть выше роста комиссара. Консультант нарисовал кинжалом несколько знаков под аркой. Через несколько секунд они растаяли, а куча каменных глыб подернулась туманом.

– Прошу, – сказал Лонгсдейл, глядя на арку с таким видом, словно сделанное вызывало у него некие сомнения. – Проход готов.

– А нельзя ли как-нибудь выманить вурдалаков сюда и кончать их по паре штук? – спросил Бреннон, которого тоже как-то не прельщала мысль лезть в логово кровососов.

– Ну, если вы согласны пролить тут свою кровь, да побольше…

– Джен, – одернул девушку консультант. Его пес пристально смотрел в проем, словно видел что-то сквозь камни. – Я войду первым, комиссар следом, ты замыкающей.

– Да зачем столько сложностей, я же могу просто выжечь там все огнем!

– Тогда ты сожжешь весь кислород в замкнутом пространстве шахты. А дышать нужно не только комиссару.

– Ну ладно, ладно, – недовольно буркнула ведьма. – Вечно с вами, людьми, какие-то сложности.

Лонгсдейл ступил под арку и прошел сквозь камни, скрывшись из виду. Бреннон подождал несколько секунд, собрался с духом, зажмурился и нырнул в камни.

Ощущение оказалось не из приятных – словно проходишь сквозь каменный кисель. Но длилось это всего несколько секунд, после чего Натан оказался по ту сторону обвала в кромешной тьме.

– Тише, – прошелестел из непроглядного мрака голос Лонгсдейла. – Сделайте шаг вправо и замрите.

Бреннон шагнул вправо от входа и застыл, вцепившись обеими руками в топор. Сердце бурно колотилось, по спине стекал пот. Его шеи что-то коснулось, и Натан чуть из кожи не выпрыгнул.

– Без паники, это я, – шепнула Джен. Рядом раздалось негромкое сопение пса.

– Может, включите снова мой фонарь? – спросил Бреннон.

– Не сейчас.

– А смысл? – фыркнула ведьма. – Он так пыхтит, кряхтит и пахнет и у него так стучит сердце, что вурдалаки уже в курсе.

В ответ раздался вздох Лонгсдейла, и фонарь на плече комиссара снова засветился.

К удивлению Натана, вокруг никого не было. Ни один вурдалак не вышел встретить гостей или хотя бы полюбопытствовать, что происходит. Штрек ничем не отличался от того, что было перед завалом, но, осмотревшись, Бреннон заметил чьи-то останки у стены и указал на них консультанту.

– Одним меньше, – заключил Лонгсдейл. – Но вот точно ли их было одиннадцать…

– Так было указано в отчете имперской полиции.

– Ну так мы можем проверить, – сказала Джен. – Идем и посчитаем их сами!

Бреннон не разделял воодушевления ведьмы перед скорым побоищем с кровососами, и ему в целом все меньше нравилась эта идея, но он же сам напросился. Так что комиссар покрепче сжал топор и двинулся следом за Лонгсдейлом в глубь штрека. Пес ступал чуть впереди Натана. Как и Джен, и консультант, собака шла абсолютно бесшумно. На всякий случай комиссар достал из кармана флакон с чесночной эссенцией.

Несмотря на напряженное ожидание, появление вурдалака для Бреннона оказалось совершенно внезапным. Они шли по шахте уже минут десять, как вдруг из тьмы впереди вынырнула высокая тощая фигура. Она очень бодро перебирала руками и ногами по потолку, но застыла на месте, оказавшись лицом к лицу с охотниками.

Морда вурдалака очень крепко врезалась в память Натана, хоть он и видел эту харю секунды две. Она все еще напоминала человеческое лицо, но со странно искаженными пропорциями: вытянутые скулы, лоб и челюсти, неестественно широко раскрытые глаза – темно-алые, с очень светлыми белками, красные узкие губы, растянувшиеся в оскале, который обнажил заостренные зубы и длинные клыки.

Миг – и тварь прыгнула на Бреннона. Комиссар завопил и швырнул в нее флакон с эссенцией чеснока. Он разбился о лоб вурдалака, и тот заверещал от боли, когда эссенция принялась сжигать кожу у него на морде. Навстречу нежити рванулся пес и врезался в нее всем телом. Они кубарем покатились по полу, глухо рыча, и скрылись в темноте. Комиссар поднял топор, готовый дорого продать свою жизнь, – но ни одного кровопийцы больше не появилось. Спустя еще минуту из мрака выкатилась оторванная голова вурдалака, а следом за ней показался и пес, гордый своей победой.

– Господи боже, – просипел Натан. Сердце бурно колотилось где-то в горле. До него только сейчас начало доходить, на что же он подписался.

Лонгсдейл присел на корточки, положил руку на голову вурдалака и что-то забормотал. Кожа почти мгновенно свернулась, как подожженный пергамент, истлела и осыпалась хлопьями, а затем в прах превратились глаза, волосы, кости, и вскоре в горстке сероватой пыли остались лишь четыре белых, чуть изогнутых клыка. Консультант, как рачительный хозяин, припрятал их в мешочек на ремне, встал и кивнул на штрек:

– Остальные девять дальше.

«Еще целых девять!»

А может, и больше…

Хотя Бреннона несколько удивляло полное отсутствие у вурдалаков чувства коллективизма. Упыри нападали большой стаей и охотились весьма слаженно, почти как разумные существа. А тут – рык, вопли, шум, все это быстро разносится в замкнутых шахтах, и никакой реакции…

Вдруг Лонгсдейл остановился, подняв руку. Комиссар, ведьма и пес тоже замерли. Впереди, в кромешной тьме, мелькнули несколько красных огоньков – а затем стали стремительно приближаться.

– Назад! – гаркнула Джен в ухо Бреннону и с нечеловеческой силой отшвырнула его к стене. Пес встал перед комиссаром, вздыбив шерсть и глухо рыча.

Пять тварей вырвались из темноты и, не сбавляя скорости, ринулись на добычу. Они мчались по потолку, как и первый вурдалак, с такой легкостью, словно направление или высота не имели для них никакого значения.

Двух кровососов встретил Лонгсдейл: в одного метнул искрящийся зеленоватый шар, похожий на шаровую молнию, с другим схватился врукопашную, орудуя кинжалом. Ведьма бросилась на третьего вурдалака, пес сцепился с четвертым, а комиссар внезапно обнаружил перед собой бледную, красноглазую, высокую и тощую нежить, которая тянула к нему когтистые лапы.

Бреннон без колебаний напал первым и взмахом топора отсек вурдалаку правую лапу. Нежить взвизгнула и отпрянула, а Натан, обрадованный остротой секиры, перешел в наступление. Лезвие, светящееся, как месяц в ночи, несколько раз сверкнуло прямо перед носом у вурдалака, но нежить ловко уворачивалась, отступая вглубь шахты. Бреннон быстро сообразил, к чему идет дело, и шагнул к стене, чтобы никто не атаковал его с тыла.

Вурдалак зашипел, широко раззявив бледную пасть с длинными клыками и острыми зубами. Несколько секунд они стояли друг против друга, но затем голод взял верх, и тварь прыгнула на Натана. Он ударом обуха вбил ей зубы в горло. Вурдалак поперхнулся, схватился лапой за челюсти и горестно завыл, после чего развернулся и бросился наутек. Бреннон посмотрел ему вслед с некоторым недоумением (а столько было разговоров об опасности…) и обернулся к своим.

Пес догрызал слабо дергающегося кровососа, ведьма уже искромсала своего, Лонгсдейл выпотрошил одну нежить и добивал вторую. Помощь никому не требовалась, и комиссар вернулся к наблюдению за шахтой, в которой скрылся вурдалак. Издалека как будто доносилось слабое поскуливание, но Натан не был так уверен в своем слухе: эхо в шахтах могло творить странные вещи.

– Ну, с первой партией покончено! – бодро заявила Джен и подошла к комиссару, чуть сощурилась, глядя в темноту. – Пойдем за второй?

– Видишь, сколько их там?

– Шесть штук. Можете подождать тут, мы быстро.

– Нет уж, спасибо. Что они там делают?

– Совещаются.

– Они умеют разговаривать? – удивился Бреннон.

– Ну, не то чтобы это настоящая речь, но кое-как они друг друга понимают.

Комиссар оглянулся на Лонгсдейла и пса. Консультант провел над каждым вурдалаком тот же странный ритуал, что и над первой убитой нежитью, поманил за собой пса и, бросив короткий взгляд в глубь шахты, снова пошел первым.