Текст книги "Три эссе на одну тему"

– Что: «серьёзно»? – спросил Гаранин.

– В нашей стране психологи либо не нужны, либо их услугами пользуются очень серьёзные организации… В весьма корыстных целях.

– Не будем о печальном, – заговорил Александр, – Максим Викторович приглашает нас в «Арагви».

– Куда угодно, только бы потише, – сказала Ольга.

– Я сейчас! Я сдам только ведомость в учебную часть, – прикрывая дверь за собой, объявил Савельев, наконец выскочив из аудитории.

– Ладно. Главное, чтобы лабух был хорошим! – согласилась Ольга.

Поехав вдоль реки по улице Косыгина, припомнили хорошее местечко рядом с Киевской. Во дворе удалось оставить машину.

Заведенье почти было пусто. В столь ранний час в зале был лишь один музыкант. Наверно, он только сейчас пришел с мороза и разогревал свои пальцы, то дуя на них, то растирая, то быстро перебирая ими пальцы другой руки. Вот он присел на табурет и пробежал по клавишам. Вот ещё один миг, он увлёкся, уловил композицию нот и блаженно повел рождающуюся тут же мелодию. Максим слушал музыку и ничего не узнавал. Мелодия рождалась и тут же исчезала. И музыкант рождал её опять, но с более новым звучанием.

И как это так получалось, что музыка вся уже вроде написана, но вот пример: не узнавалось ничего. И музыкант, как композитор, который словно Бог, за шагом шаг всё улучшал и улучшал своё творенье.

И какова же была его память? Ведь он ничего не писал, но в абсолюте точно мог повторить с десяток (примерно столько насчитал Гаранин) тактов, а потом повторить их ещё и ещё, каждый раз улучшая свое и без того совершенное совершенство.

Вот он остановился. Остановился оттого, что сделал, что хотел. У Максима один лишь при этом остался вопрос: «А запомнил ли он то, что сделал?». Или, может, всё это неважно ему? Может, кажется это ему совсем несерьезным?..

Вот вдруг музыкант взял аккорд, вскинул руки, и началось… Никто не понимал, что происходит. А он соревновался сам с собой, беря по нескольку нот то из одного произведения, то из другого, третьего… пятого… десятого… сорокового. Наверно, он не повторился за эти две минуты! Вот, наконец, ещё аккорд – и остановка.

Вот раздались аплодисменты. Лабух повернулся к столику с компанией Максима, приветственно кивнул, сообразив, чего б сыграть, и через секунду полилась ещё одна, рождаемая под тонкими пальцами и тут же забываемая необычайно лёгкая мелодия.

Максим ещё раз находил подтверждение теории своей о передаче информации. Странно, что информация идёт без языка. Ведь принято считать, что носителем информации являются слова. Слова и их взаимодействие друг с другом образуют язык. Так как же без слов этот лабух проник прям сейчас в суть людей? Как он узнаёт, что им нужно?

Пришел официант принять заказ. Компания назаказала много, но из напитков пока взяли сок и водку. Официант ушел.

– Композитор… Раньше его здесь не было. Сколько же лет прошло… – задумался Максим.

– Четыре года, – отстранённо сказала Ольга.

– Точно! – сказал Гаранин, – О чем это я…? – спросил он.

– Всё о том же, о семье…, – ответила Ольга.

– Да, мысль, рождённая, никуда не исчезает… Оля, вы легко её ловите? – спросил Максим.

– Не знаю…

– Ребята! – запротестовал Сашка, – Надоело! Чтоб о работе ещё в кабаке!

– Счастливый…, – сказал Гаранин, – а о чём ты, Саш, сейчас думаешь? Только прямо, не ври!

– Прямо не получится, – предупредила Ольга, – подождём, пока он напьётся.

– Опять…! – сказал Савельев и отпил немного сока, что подали занять ожиданье клиентов, – Ну, давайте лезть друг другу в душу!..

– Считайте, что я подписал свой протокол, – кинул Максим, посмотрев в глаза собеседнице.

– Я тоже подписалась, – заявила Ольга, и Александр поперхнулся.

Максим встал, подошёл к музыканту, положив сто долларов, одобрительно кивнул.

– О, вот и моё горяченькое приехало, – обрадовался Сашка, чуть не пуская слюнки, наблюдая как ставят приборы и блюда.

Наконец, на столе было всё, что только заказали. Сашка взял свою стопку и встал:

– Друзья. Как часто мы забываем, что мы друзья, годами не появляясь в поле зрения друг друга. Одним словом, за встречу!

– Ладно, препод, поехали, – сказал Максим и выпил своё.

Проголодавшийся Александр резал бифштекс не очень ровными большими кусками и мысленно как бы сказал то, что ушами никто не услышал. Да, произнести он не мог, потому что быстро пережевывал очень вкусное с голодухи мясо:

– Ну, что замолчали? Такие же как я, голодные? Вообще-то, здорово я предложил поговорить, не раскрывая рта.

– Поросёнок! – донеслась к нему мысль ассистентки.

– Сама – свинья! Ещё неизвестно, о чем ещё ты сейчас думаешь? – парировал претензии Савельев.

Во время разговора «собеседники» беззвучно переглядывались.

– Кажется, здесь назревает сора, – вмешался Гаранин.

– О, не беспокойтесь, сир, – взглянула Ольга на Максима, – Когда-то в школе я учила и французский язык… Ой, о чём это я?

– О том, чтобы свободно говорить то, что хочешь сказать, – подправил её Макс, – только, что вы смутились?

– Я?! Я редко смущаюсь, смущаетесь, боитесь и избегаете чего-то, как правило, вы!

– «Вы» – это собирательный образ?

– Да нет! Вы и сами понимаете, что это и вас касается, постоянно вспоминая, как всё получилось в Вашей семье. Ну вот, а сейчас вы покопались в себе ещё глубже. И к выводу пришли: «какой же Вы несчастный!»

– Это почему? – насторожился «копающийся в себе» Максим.

– Маловато что-то у вас там женщин, в загашнике было, и вас это гнетёт.

– Какой же я дурак, лучше бы просто поговорили, – вздохнул Гаранин.

– И соблюли бы этикет! – добавила Ольга.

– Давайте о работе! – предложил вслух Александр, почувствовав, что надо разрядить обстановку. – Налей ещё, Максим!

Стопки снова были наполнены.

– О работе? – спросила дама, – О передаче информации?..

– Хотя бы и о ней, – Александр шмыгнул носом, – Человек всё равно ничего не поймёт. Да это и не нужно, можно не понимать, но этим надо уметь пользоваться. Волку, бегущему за добычей, и не придет в голову изучать, как работают его ноги. Пытаясь познать, человек может только разрушить.

– Браво, профессор! – сказал Максим.

Ольга допила свой стакан сока и отстраненно слушала друзей.

– Всё просто, Максимушка, всё просто! Что сейчас изучает наука, чем она ворочает? Массой и энергией!? Масса превращается в энергию и обратно! Забыла, забыла она или ещё ничего не знает по-настоящему об информации! «В начале было слово» – вот с чего всё началось! Слово и есть информация, которая, однажды появившись, никуда не исчезает. Информация и мысль становятся массой и энергией, взаимопревращаясь друг в друга. Материя и информация – одно и то же! И та и другая не исчезают бесследно и могут быть востребованы в любую минуту!

– Н-да, Александр, – Максим машинально оглянулся по сторонам, – Наши опыты с обезьянами многих кое к чему подвинули. Ты тут сидишь, а мир-то вертится!

– Что ты имеешь в виду! – нахмурился Савельев.

– Да тот американец, который тогда заинтересовался нашей работой, сейчас такими делами крутит! А началось всё с макак… нерезаных!.. Ты начинал, ты – здесь! А он теперь уж – мировой светила!

– Поподробнее…, – вмешалась красивая женщина.

– Ох! И хорошее, Олечка, время было! – вспоминая о чём-то, потянулся Макс.

– Информация… – задумался Александр, – Мысль, слово… Что это? Мы работали с этим…, профессором Смитом из мичиганского университета и хотели узнать, способна ли информация передаваться на расстояние без непосредственного контакта или привычных для человека носителей. Наша лаборатория изучала поведение обезьян на двух соседних островах, расстояние между которыми не позволяло двум этим семьям ни видеть, ни слышать друг друга.

Каждую из стай мы подкармливали фруктами. Макс – на одном острове, я – на другом! Неважно, что это был за вид обезьян, но их умственные способности были явно недостаточны для того, чтобы самостоятельно решить ни одну из тех задач, которые перед ними ставили.

– Интересно, – промолвила Ольга, – Острова, тёплое море…

– Всё было очень просто, – продолжил Александр, – обезьянам на двух островах мы одновременно стали давать испачканные в песке ломтики фруктов. Ни одна из них не догадалась помыть кусочки в находящейся рядом воде, и испачканный корм они, как правило, не ели.

Через некоторое время на одном из островов одну из обезьянок научили мыть фрукты. Спустя несколько дней её примеру стали следовать все обезьяны острова. А ещё через месяц обезьяны мыли фрукты и на соседнем острове, хотя им никто этого не показывал. Вот так-то, Оля, – закончил Александр.

– Эксперимент подтвердил возможность обмена информацией между животными без непосредственного контакта, – сделал вывод Максим.

– Значит, передача информации. На большие расстояния.

– Очень большие, – подтвердил Максим выводы Ольги, – Это и есть то, чем я Вам предлагаю заняться.

– Эти проблемы кому-то кажутся серьёзными, и именно поэтому Вы и я встретились?

Тем временем из рояля лилась и лилась музыка, тихая, для делового разговора.

– Да, – кивнул головой Максим, смотря в её большие серые глаза. До него стало доходить то, что вслух обычно не произносят.

– Мгновения достаточно, чтобы понять, как далеко мы ушли от природы и от себя. Смотреть друг другу в глаза… Почему кое с кем мы не хотим даже встретиться взглядом? Чего мы при этом боимся?.. Неужели мы боимся выдать свои мысли, черт с ним, «информацию», о которой мы с вами здесь так «научно» рассуждаем. Всю, в том числе и ту, которую от другого хотели бы утаить? – Ольга вздохнула и продолжила, – Если задуматься, что всё передаётся через взгляд, то летит к чёртовой матери наша с вами наука, где всё поделено на слова, а здесь – выдаётся мгновенно и как единое целое…

– И ни один врач не сможет сказать про глаз, как работает этот передатчик… – как бы завершил её мысль Гаранин.

– Передатчик… Вы к тому же ещё и технарь. Как это вас угораздило?

– Горе от ума…

– И что теперь?

– Сама знаешь.

– Понятно. Сначала тебе было не до ребёнка, теперь – не разрешают с ним даже видеться, и ты ушёл в работу.

– Закопался, как жук в навозе, и не могу остановиться.

– Жук в навозе… Потанцуем? – предложила Она.

Максим встал из-за стола.

Сашок сидел, поняв, что остаётся лишним.

– Ладно, – решил он, – скажу Гальке, что студенты угостили, – и щёлкнув пальцами, устремил свой взгляд на официанта, который, удивляясь самому себе, помчался не к клиенту, а сразу за графином и без единой тени сомнения налил туда триста граммов «Мягкова».

В зал вошла ещё одна пара.

Максим с Ольгой медленно кружили перед рампой, где стоял рояль.

– Жук навозный…

– Ты знаешь, о чем мы с Савельевым говорили тогда за дверью?! – удивился Макс.

– Если это секрет, я выброшу из головы.

– Как и куда выбросишь? – спросил Гаранин.

– Выброшу и забуду. Куда?.. Не знаю. Придумайте название и станете знаменитым.

– Знаменитым я не стану никогда! Сумасшедшим – может быть.

– В лесу о бабах, с бабами – о лесе…

– Не буду, – подумал Максим, запустив ладонь в молочно-серые волосы Ольги.

Савельев закусывал уже пятую рюмку водки. В мозгу она творила своё дело, никак не смотря на закуску с обилием горячей пищи. Савельев поднялся пойти в туалет и почувствовал, что ещё немного – и он станет терять равновесие. Проходя мимо арки, под которой курил официант, Сашка остановился, опёрся на стену и сказал, опять пытаясь щёлкнуть пальцами:

– Л-лимон, пожалуйста!

В туалете Савельев умылся. Затем вернулся в зал, сел за столик и обнаружил перед собой на тарелочке нарезанный кружочками лимон. Из-под арки на него смотрел официант. Ему Александр благодарно кивнул.

Импровизация лабуха продолжалась, приобретая новые оттенки.

– Странно…. Никаких мыслей. Максим, что вы «замолчали»?

– Не дождёшься, не скажу!

– Знаю, – как бы сказала она, – с такой умной женщиной рядом сможет быть только очень глупый болван.

– Ты – страшная женщина, – выронил в окружающее пространство Гаранин.

– Я знала, что все вы – трусы, даже гении, и даже такие, как вон тот дурак, – Ольга посмотрела на Савельева, – или Ты, которые просрали всю свою научную карьеру…

– Мы всего лишь не защитились…

– Как это просто!.. Но уже не вернёшь. И на коне – не ты, а Смит из Мичигана.

– У тебя такие волосы! – Максим снова сделал пробор в её шевелюре, стараясь рассмотреть корни волос, – Натуральная блондинка! Такую… я уже упустил однажды…

– Сволочь…! – всхлипнула было девушка, смотря ему прямо в глаза, и они поцеловались.

Глава 8

Рано или поздно это должно было случиться.

Наработки «Биосферы» тщательно изучались. Микроэлементы и витамины, природные стимуляторы и транквилизаторы… Нескольких сотрудников, работавших в этом проекте много лет назад, нашли и достали даже из дома престарелых. И это дало результат, так как запись в архиве – одно, а живой человеческий опыт – другое.

Идея многолетнего запаса продовольствия была окончательно потеснена, превратившись в вариант небольшого неприкосновенного запаса. Основной упор был сделан на производстве еды в космических условиях. Проект получил название «Ковчег». Естественно, помимо растительной пищи, планировалось выращивание животных. Главное, что в отличие от предыдущей эры космических полётов, уже была почти исключена невесомость.

Корабль создавался на орбите. Для этого пришлось построить космический док. Ракетами туда забрасывались модули, детали. Сборка и сварка, проверка и оживление станции. Год работ, не считая лет на земле по подготовке проекта.

Корабль чем-то он напоминал фрагмент кристаллической решётки алмаза: он состоял из четырёх сфер, расположенных тетраэдром и соединённых каждая между собой отдельным шлюзом. По замыслу, это позволяло сделать минимальными потери в случае разгерметизации какой-нибудь из оболочек. Экипаж также планировалось размещать по два человека в сфере. Диаметр каждой из оболочек был около десяти метров, что позволяло конструкции быть ещё и достаточно жесткой.

Фактически, все сферы имели одинаковую начинку с одинаковыми системами жизнеобеспечения.

…Шеф отодвинул ноутбук, подсоединённый к проектору.

– Впечатляет?

Игорь пожал плечами.

– На нашей базе есть тренировочный макет.

– Здесь?

– В Штатах.

– Понятно…

– Завтра, или послезавтра сюда прибудут ещё люди – из вашей команды. Я думаю, вы – подойдёте друг к другу.

– Бедолаги…

– Что?

– Да нет, это я так….

– Так – не так… На сегодня хватит. Отдыхайте!..

Игорь встал и пошёл в свой коттедж.

Шеф остался в кресле. – Будет трудный день… Этого решено оставить в работе. Удастся ли других приладить к этому? Предварительные тесты показывают совместимость, но грозящая перспектива как минимум 10 лет совместной жизни этой братии в общих «кельях»!?. Рогожин выключил проектор. Пройдя взад-вперёд по комнате, он набрал номер Максима.

– Слушаю Вас, шеф.

– Как дела?

– В работе. У нас тут опять мозги пухнут. Нарыли почти взвод претендентов.

– Взвод – это много.

– Вот-вот, для меня и трёх человек – выше крыши.

– Ладно. Завтра нужны первые семь. Жду в одиннадцать. – взгляд шефа застыл в какой-то ведомой ему лишь точке, и он медленно положил трубку.

Прошло несколько секунд. Он встрепенулся: Что же сейчас думает Максим? Кто оценит их труд, когда вся эта команда улетит к чёртовой матери в полную неизвестность. Может быть, ещё год какая-то информация будет доходить от них на Землю. Но срок экспедиции – десять лет, и какова вероятность успеха? Да и кто потом сможет упрекнуть его в каких-то недостатках работы? Кто и что сможет доказать через столько лет?! Формально они всё делают правильно… Для кого правильно? Даже если что и не так, кто сделает эту работу лучше?

Через столько лет?.. Лучше явно не будет. – Он сел и, отодвинув ящик стола, достал Евангелие.

Так, где же это? А, вот! – он ткнул в когда-то отмеченные строчки – «Не беспокойтесь…» – вот что сказано, урод! О Боге вспомнил. Ну, давай-давай! Всех простит. И очень скоро.

Скоро…?! Почему я подумал, что скоро? – спросил себя Рогожин, – Кажется, здесь стоит подумать.

Господи, что я делаю! Почему мы так грешим? Неужели и в наших грехах есть твой промысел?

Николаю Ивановичу чего-то не хватало. Как христианину (он окрестился десять лет назад) было понятно, что он грешит. Но грешить с любовницей или мелко воровать – это одно. То, что он делает – совсем другое. И он всё делает за деньги?! О, Боже! Опять – Нет! Он не только за деньги всё это делает! Он – увлечен!.. Он – ученый!.. Он – организатор! Он реализует себя, свои накопившиеся за годы бездействий амбиции.

Мысль перескочила на Максима. Почему они уже столько лет работают вместе? Порою кажется, что без слов они понимают друг друга. А может быть, и прав Макс в рассуждениях об общем информационном поле?..

Но, кажется, трещит оно, и всё больше и больше людей пытаются влезть в него, причём только в один, как говорится в математике – домен. Рогожину казалось, что не только его обуревают сейчас беспокойные мысли о будущем, но и весь мир как-то уж очень жадно ловит любую весть о том, что может произойти дальше. Неужели работает какое-то необъяснимое чутьё? Чутьё чего? Что творится сейчас с людьми? Или это – всеобщее предчувствие?..

Рогожин задумался, вспомнив слова одного знакомого, что человечество и, в частности, молодежь всё меньше и меньше беспокоится об отдалённом на двадцать-тридцать лет будущем, как будто его – этого будущего… нет. Жить сейчас, а не когда-нибудь! Такое впечатление, что все начинают куда-то спешить… А может быть – это рефлекс, и во всём виновато, опять же, информационное поле? Только эти рефлекс и чувствительность настолько сильны, что никакое воспитание не смогло и не сможет их преодолеть?..

А экспедиция…? Попытка перехитрить Бога. Почему бы и нет?! Если у одних есть деньги, другие хотят высокооплачиваемой работы, а третьих – выхватывают, фактически, из лап небытия. Что в этом плохого?..

Что плохого в том, что Первую группу отобранных Гараниным людей отправили на подготовку в секретный центр?

Самолёт совершил посадку и, не выключая двигателей, остановился на рулёжке, завернув туда с ВПП. Подъехали трап и автобус.

Открылась дверь, и мощный дядька в камуфляжной форме с рацией, встав в проходе, скомандовал: «По одному на выход. Марш!». Быстрым шагом мимо него из салона прошло несколько человек и проследовало в автобус. Трап отъехал, а самолёт, взревев двигателями, покатил на стоянку.

Через несколько минут автобус проехал шлагбаум и остановился перед каким-то, в цвет пустыни, ангаром. Все ждали, что будет дальше. В тишине тарахтел дизелёк. У ангара открылась маленькая дверь, а из неё вышел к автобусу человек в светло-жёлтом комбинезоне. Поднявшись в салон, он улыбнулся:

– Меня зовут Майкл. Михаил Лемешев – для здешних мест слишком длинно: так что просто: Майкл! С сегодняшнего дня я являюсь куратором Вашей группы. Прошу внимательно меня слушать и точно выполнять все мои команды. Итак, прошу всех покинуть автобус! Следуйте за мной!

В десяти шагах от автобуса стояло несколько крупных спортивного вида вооружённых парней. Как и в самолёте, процедура повторилась, и, пройдя сотню метров под ярким солнцем, команда скрылась за неприметной жёлтой дверью слившегося с пустыней ангара.

Внутри помещения было прохладно. Здесь в середине вверх под крышу уходил купол ещё одного строения. Чем-то оно напоминало обсерваторию. Группа заворожено остановилась.

– Но и это ещё не всё! – раздался голос Майкла. – Пройдемте внутрь!

Перед группой автоматически раскрылись ворота шлюза. Первым туда вошёл Лемешев. Остальные – за ним.

Внутри было помещение сферической формы, в котором в кардановом подвесе покоилась знакомая всем участникам по рисункам и фотографиям конструкция.

– В общем-то так, коллеги, перед вами, исключая некоторые условности, представлен макет, нет, лучше сказать, опытный образец вашего дома.

Майкл производил впечатление энергичного молодого человека, несмотря на то, что его голову уже посеребрила седина.

– Пройдёмте, я покажу Вам ваши апартаменты, так как жить вы теперь будете именно здесь.

– Твой дом – тюрьма!.. – вырвалось у Анастасии. Она проходила по делу с наркотиками.

– Не совсем так! – возразил Майкл. – Но вы будете жить именно так, как научитесь здесь. Проходите и располагайтесь! Пусть каждый выберет себе место сам. Они – одинаковы!

Четыре сферических помещения, где уже всё было подготовлено для восьми человек. Кропотливый труд флористов, дизайнеров, психологов. Это была настоящая модель корабля, второй экземпляр которого уже был собран на орбите. Конструкция могла вращаться во всех плоскостях. Внутреннее содержимое каждой из оболочек чутко ориентировалось по направлению изменчивого вектора силы тяжести.

– Предвижу Ваши ненужные вопросы: сбежать отсюда абсолютно невозможно!

– Почему? – опять спросила Анастасия.

– Очень просто! Вы зашли сюда, но когда я выйду, снаружи просто откачают воздух. Даже мухи в вакууме… – Майкл подбирал слово, – умирают.

– Вы хотели сказать: «Дохнут»?

– Спасибо за откровенность! – сказал ещё чей-то голос.

– И что мы здесь будем делать? – поинтересовался третий.

– Учиться! – ответил Майкл.

– Чему?

– Жить и выживать!

«И делать Вы это будете, как ни одни другие ученики в мире», – чуть было не вырвалось с губ Лемешева.

– Здесь везде стоят камеры, есть пульты внешней связи. Каждому выдан картридж индивидуальной информации, и безразлично, с какого пульта вы будете с нами общаться. Вы – грамотные люди, знаете, что делать с компьютером! Так что вопросы потом!

– Сколько мы здесь пробудем? – спросил всю дорогу молчавший Валентин.

– Всё зависит от Вас, – ответил Майкл.

– То есть как?

– Просто. Скоро ли вы освоите эту технику и сумеете ли вы выйти на тот уровень, чтобы самим себя прокормить. Да, мои друзья, что потопаешь, то и… поешь!

– И покакаешь тоже?! – поддакнула Ирен.

– Вот и наш, простите, Ваш главный специалист по биологии! – резюмировал Лемешев, который предварительно ознакомился с досье каждого из поступивших к нему подопечных.

Ирина, например, окончила Биофак МГУ, но её дорога пошла по пути не очень хороших открытий. В команде было ещё три человека, так или иначе связанных с биологией и медициной. Но из всех их ближе к земле была именно она. И характер у неё был настойчивый: из деревни приехать в Москву, преодолеть большой конкурс, а по окончании без всяких вопросов сразу же поступить в аспирантуру.

– А это – что? – указала на прозрачную клетку Ирен.

– Это…? назовём это «скотный двор». Сюда ещё не доставили животных.

– Зачем?!

– Это – ваша белковая пища.

До сих пор почти никто из бывших горожан не верил, что будет жить, как раньше крестьянин – почти что на скотном дворе.

– Не беспокойтесь, – предвидя возражения, сказал Майкл, – система воздухоочистки справляется с запахами. Кроме того, на всякий пожарный случай Вы все уже проверены на предмет аллергии к ним.

– Да что там, от параши был не лучше запах! – как с заднего плана, пробурчал Сергей.

– Значит так, ребята, девочки, мальчики! Вы и всё, что Вы видите – огромная биофабрика, тщательно спланированный почти живой организм. Наша задача – научить его жить. Ваша задача – выжить. Здесь, в каждой сфере, имеются запасы обычной земной пищи, включая вино и даже водку. Через некоторое время они кончатся, и Вы перейдёте на продовольствие, созданное и создаваемое вашим трудом. Тогда же начнутся занятия по борьбе за живучесть корабля. Он будет получать пробоины (точнее, их будут делать снаружи), а Вы будете их латать. Всё это время воздух снаружи будет откачан. Ну… вот и всё, ребята!

Остаток дня ушёл на подробный инструктаж по пользованию интерфейсом, осмотр устройства корабля. Была проверена система адаптации к изменению направления вектора силы тяжести, когда вся конструкция поворачивалась в кардановом подвесе, а внутреннее содержимое каждой оболочки перемещалось, как вода в круглом аквариуме при наклонах.

Всё было хорошо продумано. Какие бы эволюции ни совершал макет, пол всегда оставался внизу, а пути к шлюзам, соединяющим сферы – свободными.

Наконец, люк, через который покинул станцию Майкл, был задраен.

Вторая жизнь «Биосферы» началась.