Текст книги "Триединство. Из цикла «Вспомнить себя»"

Пятнадцатая сцена

Айк. Мы начинаем чувствовать в единой системе координат.

Именно сейчас, впервые, показываем себе, способны ли мы поступить так, как считаем нужным. Верим ли в свою способность выжить, верим ли в свою безопасность или живём в постоянном страхе потери друг друга и нарушения баланса… Мы рождаемся и учимся чувствовать и изначально не понимаем, почему именно так, что со мной происходит, из-за чего это, с чем это связано. Потом кто-то из подобных нам говорит, что это называется так-то и так-то. Говорит, это нормально или не нормально, что ты это чувствуешь. Ты просто это чувствуешь. «Ключ на старт». Твоя система включилась. Внешняя система начинает посылать разные сигналы, отличающиеся друг от друга и по окраске, и по интенсивности. «Есть старт». Как только ты что-то начинаешь выделять из общей системы, из общего потока, твой разум просыпается. И как только ты что-то называешь, твой разум просыпается. «Пуск». Внутри происходят химические извержения, накатывают гигантские волны возмущения, формируются вселенные. Всё это уже заложено в теле, всё это уже происходит. Кто-то построил для тебя целый ракетный комплекс и поместил в капсулу в большом корабле. Тебя ослепляет яркое что-то, а потом перед тобой появляется что-то притягательное другого цвета. Всё это вызывает уйму чего-то или непонятных реакций и ощущений внутри. Внешняя система наполняет тебя огромным количеством чего-то или сигналов, раздражающих твою внутреннюю систему, вынуждая реагировать, испытывать все эти ощущения. Ты делаешь что-то или движение этому навстречу, происходит нажатие, всё вокруг мигает, мерцает, оглушает, тебя резко выкидывает прочь из твоего корабля, вы стремитесь с ним в разные стороны. Запускается большой жизненный процесс. Ты произносишь что-то, что кто-то позже назовёт словом, или криком, или звуком, и появится знание чего-то. Знание, которое у другого проснувшегося может называться по-другому. Знание, которое лишь реакция на какое-то повторение сигналов или на отличие сигналов. Мы только реагируем на внешнюю систему, на уже существующую систему, в которой мы пробудились. Мы ничего не изобрели, нас такими создали. Кто они, первые назвавшие? Кто они, первые, отреагировавшие на раздражение? Кто они, первые, которых готовили существовать в той среде, которая им предназначена? Их было трое, а выжил только он… Поэтому он разорвал с тобой связь… Это твоих рук дело?

Кит (голос). Нет. Но я и не позволил ему расстаться с жизнью… его жизнью, чтобы жили они.

Айк. Наконец-то осознанно слышу твой голос. Восприятие изменилось. Кто он, тот, кто выжил?

Кит (голос). Он – это я, а я – это он. Мы оба родились в момент большого разрушающего грязного взрыва. В наших нитях протекает его мощь, но сами по себе мы слишком разрушительны и нестабильны. Мы баланс друг для друга. Мы, как две галактики, которые выстроились не в пожирании друг друга, а в форме знака бесконечности. А сейчас он отсёк меня, но не закрыл связь. Это как перерезать связь между двумя половинками мозга и считать, что это ни на что не повлияет. Уже совсем скоро тебе придётся восстановить эту связь, иначе к ней присосётся паразит.

Айк. А если не хочу этого делать? Почему я должен это делать?

Кит. Я найду способ полностью раскрыть тебя. Я прибыл сюда, зная, что это пространство всё ещё примитивно касательно эмоциональной энергии. Но твоя аномалия заинтриговала исследователя во мне. Она напоминала отражающую и при этом впитывающую, как губка, сферу. Я попытался на тебя настроиться, но вместо этого меня начало перебрасывать на другие опорные сигналы, совершенно разных и не связанных между собой мужчин и женщин и других видов существ, но основной источник, сигнал ядра, мне было не уловить. И тогда я решил вступить в диалог и попробовать настроить тебя на себя и стал зациклено пускать тебе первую опорную эмоциональную точку для начала синхронизации. И когда ты её уловил, и я ощутил, что ты считал часть моего сигнала с появлением в этом пространстве, я осознал, что кто-то наконец-то здесь настолько расширил свой диапазон восприятия эмоционального сигнала, что смог за ним скрыть свой собственный генератор несущей частоты ядра и заглушить от остальных свой опорный эмоциональный сигнал. Присущая нам с рождения блуждающая связь. И всё это у тебя на подсознательном интуитивном уровне. Потом меня удивило, что я смог увидеть в опорных сигналах твоих партнёров, на которые ты уже давно настроен, элементы твоего сигнала… И, наблюдая за вами, я понял, что ты начал выстраивать для вас троих необычную замкнутую систему сонастройки, свой собственный эфир, где каждый участник одновременно и генератор, и принимающий. И что через своё творчество ты также неосознанно выдал им первый ключ для синхронизации с тобой. И когда ты завершишь этот процесс, то вы перейдёте к этапу вашей взаимной сонастройки, для входа в единое пространство сразу трёх несущих частот и трёх опорных сигналов. Тебе необходимо закончить этот процесс. И тогда ты аналогично сможешь помочь мне и Гэвину.

Самое главное, из всего сказанного, что для них важно принять твой эмоциональный сигнал, а для тебя важно быть ими принятым буквально. Но пока они не умеют полностью синхронизироваться с ним. Тебе необходимо создать для них больше опорных эмоциональных точек внутри твоего сигнала для их синхронизации.

Айк. Это понятно. Ты только что сказал, что сам не знаешь до конца, что на самом деле происходит.

Кит. Они смогут. Они готовы.

Айк. Не тебе решать. И не мне.

Шестнадцатая сцена

Утро. Айк в помятой рубашке и брюках, напряжённый, входит на кухню, где на столе уже накрыт завтрак, а Костя сидит с кружкой свежесваренного кофе и читает что-то на планшете.

Айк. Вижу, ты совсем освоился.

Константин. И тебе доброе. (Отвлекается от чтения и переводит взгляд на Айка.) Я просто решил в знак благодарности приготовить на всех завтрак.

Айк берёт кружку и заваривает себе чай.

Константин. Спал в одежде?

Айк. Капитан Очевидность.

Айк садится за стол напротив Кости и начинает что-то записывать на листке бумаги.

Константин. Новый материал?

Айк. Да.

Константин. Уже есть черновое название?

Айк. Есть.

Константин. И какое?

Айк. У тебя всегда с утра такое болтливое настроение?

Константин. Мне только что прислали очередной дерьмовый сценарий… (Смотрит на Айка, ожидая его ответа.)

Айк. «Дневники космонавта на Земле» называется. Он собирался отправиться с исследовательской миссией в далёкий космос, но после старта произошла нештатная ситуация – одна из ступеней ракетоносителя не отделилась… Из всей команды выжил только он… и теперь вынужден остаться здесь.

Константин. Взял за основу аварию, что случилась в этом году?

Айк. Знаешь про аварию?

Константин. О ней во всех новостях трубили, и про единственного выжившего Гэвина Мэйбла.

Айк. Да… А ещё есть Нечто, от чего он бежит, и к чему стремится, без чего он не может, и чего боится. Нечто, что отказывается его отпустить, желая вновь потерянный с ним баланс обрести… Разрыв прежней цельности – надежда на возрождение. (Записывает.)

Константин. Прямо как твой автор с Майком и Вирджинией.

Входят Ингрид и Манн.

Ингрид. Доброе утро.

Константин. Доброе.

Манн. Вы тут уже во всю завтракаете без нас.

Константин. Не знал, как пользоваться вашей кофеваркой, и сварил кофе в кастрюльке.

Манн. Сейчас попробуем.

Ингрид и Манн идут налить кофе. Айк рад их появлению и провожает их расслабленным спокойным взглядом, продолжая наблюдать за ними, пока они стоят спиной.

Константин (тихо Айку). Так мы друг на друга точно не смотрели.

Айк качает головой и встаёт из-за стола, беря блокнот с ручкой и направляясь к выходу.

Айк (осаживая Константина). Испортил такой момент. (Манну и Ингрид.) Я ушёл работать в другое место.

Семнадцатая сцена

Айк сидит в задумчивом состоянии в баре при отеле. Блокнот с ручкой где-то в стороне. Бутылка виски наполовину пуста, но на Айке это никак не отразилось. Он словно застыл, взгляд расплывчат, он где-то внутри себя, пытается уловить какой-то ответ или найти какое-то решение…

Входят Ингрид и Манн и подсаживаются к нему за столик. Какое-то время молчат, ожидая реакции от Айка.

Манн (начиная первым). Что случилось?

Айк. Моросящий дождь снаружи, промозглое состояние внутри, бар, который в утреннее время вдруг оказывается набитый народом, чей-то резкий раздражающий запах духов, громкий смех и громкие глупые шутки, звук бьющихся друг о друга стеклянных пивных бокалов, лязганье вилок и ножей о тарелки, запах приготовленного для кого-то чесночного блюда… Когда заходишь в пространство, но всем нутром (подсознательно) чувствуешь, что стоит уйти или перейти в другой зал и не садиться в этот раз на привычное место, так как в него на данный момент вбрасывается много стороннего, превалирующего, раздражающего сигнала, который начинает напирать и бросаться, пытаться заполнить собой твой эфир и вывести тебя из равновесия окончательно. И сопротивление или игнорирование его начинает подводить тебя к опустошению и ещё большему раздражению… (Кивая в сторону бутылки с алкоголем.) Я вступал только так в отношения.

Манн. Хочешь, мы…

Айк (не давая договорить). Вот он этот вопрос: че-го ты хо-чешь? Подразумевающий, хочешь ли ты того, чего хотим мы, или, ещё хуже, чего ты сам на самом деле хочешь?.. Ничего не хочу… ничего не хочу касательно других людей и касательно себя.

Манн. Ага…

Рик (голос). Манн! Какие люди!

Манн. Рик…

Айк (внезапно впадает в ярость). Тебе чего надо?!

Рик. А ты кто такой?

Айк (ещё агрессивнее). Не местный.

Рик. Сразу видно. (Манну.) Утихомирь своего…

Айк (угрожающе). Ты ещё здесь?!

Рик. Если б не…

Айк резко встаёт, готовый ввязаться в драку.

Айк (словно рыча). Ну так давай…

Манн. Айк! На улицу!

Айк резко направляется к выходу.

Рик (возмущённо Манну). Что с ним не так?!

Манн и Ингрид подскакивают, пытаясь успеть за Айком.

Манну удаётся догнать Айка на улице и ухватить его за руку. Но Айк выкручивается.

Манн. Что, и со мной драться собираешься?

Айк молчит, но взгляд его помутнён от гнева, а общий вид больше напоминает животное, чем человека. Манн хочет приблизиться.

Ингрид. Манн, не надо. Он ощущает себя загнанным.

Манн (Ингрид). Из-за нас?! (Айку.) Ты из-за нас чувствуешь себя загнанным?!

Айк никак не реагирует, но весь в напряжении, и готов защищаться.

Ингрид. Там после пирса большая глубина?

Манн. Да.

Ингрид. Тогда пока стой на месте здесь с Айком.

Ингрид резко стартует в сторону озера. Айк мгновенно поворачивает голову туда, куда она побежала. Манн стоит на месте, как она и просила, и наблюдает за происходящим.

Ингрид добегает до конца пирса и прыгает в воду.

Айк (не отрывая взгляда от пирса). Манн, она не умеет плавать.

Оба мгновенно срываются с места.

Добегают до пирса.

Пробегают до конца пирса и прыгают в воду в одежде.

Ингрид всё это время, барахтаясь руками, пытается удержаться на воде.

Манн и Айк подхватывают Ингрид и плывут с ней к берегу.

Манн (выходя на берег на адреналине). Идиоты! Адреналинщики хреновы! Быстро домой переодеваться.

Восемнадцатая сцена

Манн, Ингрид и Айк заходят в дом. Айк и Ингрид снимают мокрую обувь. Манн, не снимая обуви, направляется в гостиную.

Ингрид (Манну). Манн, ты куда?

Манн (спокойно). За полотенцами. (Достаёт из комода полотенца.)

Приносит им полотенца и сам начинает промакивать лицо и голову.

Айк. Пойду переоде-…

Ингрид и Манн (одновременно). Нет!

Манн. Стой на месте. Ты уже сходил. (Накидывает Айку на голову своё полотенце и быстрыми движениями начинает сушить его короткие волосы.)

Ингрид улыбается, наблюдая за ними.

Манн (Ингрид). Чего улыбаешься? Ты следующая.

Манн прекращает и убирает полотенце, Айк смотрит на него изучающим взглядом.

Манн (Ингрид). Твоя очередь.

Ингрид. Сперва всю мокрую одежду оставляем здесь. (Начинает расстёгивать пуговицы блузки.)

Манн ухмыляется и не торопясь стягивает мокрую футболку, кидая её на пол… Айк расстёгивает пуговицы на рубашке, приступает к брюкам… Манн снимает обувь и носки, Ингрид снимает блузку и тоже кидает её на пол, приступает к брюкам…

Манн (смеясь). Я за сухой тёплой одеждой. (Быстро направляется к себе в комнату.)

Айк. Тоже считаешь драматурга сволочью и хочешь поговорить об этом?

Манн (смеясь). Да.

Ингрид. Но дело-то в честном и открытом проживании этой сцены. Хоть это и тонкая грань. Без стеснения. Иначе это может стать тем же враньём…

Манн, стоявший вполоборота, поворачивается к ним, стягивает с себя штаны, кидая их к остальным мокрым вещам, оставаясь в одних чёрных боксерах и открыто демонстрируя свою реакцию на происходящее. А после спокойно направляется в свою комнату за одеждой.

Ингрид (Айку, но смотря в сторону комнаты Манна). Я переборщила?

Айк. Нет. (Смотря на Ингрид.) Ты ведь любишь наблюдать, как раздеваются мужчины, и особенно – сама раздевать их.

Ингрид (переводя взгляд на Айка). А ты по-прежнему считаешь, что в ответе за нас. (Ингрид снимает свои брюки, оставляя их на полу.) Когда позволишь себе откликаться?

Подходит к Айку, но при этом игнорируя его пристальный взгляд. Снимает с его плеч рубашку, ведя вниз по рукам, сбрасывает её вниз.

Ингрид. Ты позволяешь мне это делать, потому что мне нравится, или тебе нравится позволять мне это делать?

Ингрид спускает по бёдрам Айка вниз его расстёгнутые брюки и дальше продолжает их спускать по ногам. Айк переступает через них, продолжая молча смотреть на Ингрид. Ингрид откидывает брюки к остальным мокрым вещам, потом стягивает правый носок Айка, а за ним – левый, и выпрямляется, уже смотря на Айка.

Ингрид (Айку). Хоть ты с нами уже больше трёх лет, а мы с тобой только четвёртый день, но только сейчас, здесь, мы одновременно вместе, в едином месте и пространстве. Трое. По своей воле. И мы понимаем, что ты ещё не доверяешь нашим чувствам к тебе. Что для тебя они ещё выглядят очень хрупкими и экспериментальными с нашей стороны. Что ты ещё не готов в них поверить. Что степень их осознанности и густоты ещё отличается от твоей. И ты прилагаешь неимоверное количество усилий, замедляя свой отклик на нас, но и позволяя нам продолжать двигаться тебе навстречу.

Подходит Манн, переодевшийся в серую футболку и пижамного вида штаны, с тёплой одеждой для них в руках.

Манн. Кому тёплую рубашку, а кому толстовку с капюшоном?

Ингрид. Мне рубашку.

Ингрид расстёгивает застёжку бюстгальтера. Манн нежно накидывает на её плечи рубашку.

Манн (Айку). Давай. Надень тёплую толстовку. Я хочу, чтобы эта история сложилась с тёплым комфортным ощущением. Заряжающим ощущением.

Айк ухмыляется его фразе, не ожидав её услышать.

Манн. Вот и улыбка твоя показалась. (Подходит ближе к Айку.) Спасибо, что показал нам, как твой передержанный гнев превращает всё твоё тело в один сплошной оголённый нерв. (Начинает помогать Айку надеть толстовку.) И каждое прикосновение провоцирует мощный бросок или удар. Необходимо вовремя сгруппироваться, перераспределить тяжесть твоего тела, заставшего врасплох, стать обтекаемым для всех твоих выпадов. Наблюдая и выжидая, когда твоё тело вновь начнёт поддаваться высвобождающемуся спокойствию, постепенно становясь приятно вязким, наполняя лицо улыбкой, которая постепенно растекается по всем твоим движениям… и твой взгляд смягчается, наполняясь нежностью.

Ингрид. Чтобы стать тремя – нужно быть тремя.

Ещё одна фраза, которую Айк не ожидал услышать.

Ингрид (продолжая). Позволь себе и нам оказаться в месте незащищенности, где нет абсолютно никаких опор, где всё может случиться иначе, чем ты привык или предполагал.

Манн. Всё так. Чтобы стать тремя – нужно быть тремя.

Внезапно стены и крыша дома начинают становиться прозрачными, врывается резкий надрывающийся звук сирены.

Вокруг проявляются невероятные разного размера и высоты постройки с колоннами, арками, разноуровневыми крышами, куполами, где-то – с высокими закрученными шпилями. Их архитектура знакома, но словно имеет совершенно другое предназначение.

Воздух вокруг искрит, и в дополнение всё небо испещрено разноцветными сияниями, в центре которых какой-то человек, и эти сияния исходят именно из него.

Вдалеке начинает виднеться что-то гигантское, стремительно и угрожающе приближающееся и ещё больше увеличивающееся в размере.

Внезапно возникает яркий мощный луч или поток из человека в небе, стремящийся вверх и вниз, начинающий раздирать пространство на две части и загибать их по окружности, запирая в сферы, всё ещё соединённые на человеке в центре.

Айк. Надеюсь, я выдержу столько боли… (Резко хлопает в ладоши.)

Девятнадцатая сцена

Айк просыпается в гостиной на диване, головой на высокой подушке и укрытый одеялом. В горле пересохло. Замечает Манна, который заснул лёжа головой у него на животе. Айк пробует пошевелиться, но тело Манна блокирует движение ног Айка, а руки Манна лежат поверх рук Айка, тем самым удерживая их вдоль тела… Айк аккуратно, без резких движений высвобождает руку и проводит ей нежно по лысой голове Манна. Замечает Ингрид, заснувшую в кресле возле догорающего камина, и с нежностью рассматривает её.

Внезапно Ингрид просыпается и, спустя какое-то мгновение, замечает очнувшегося Айка.

Ингрид (тихо). Айк… Тебе надо попить воды. (Быстро встаёт и направляется к кувшину с водой.)

Ингрид садится на диван рядом с Айком. Он видит, что она измождена.

Айк. Ты как?

Ингрид. Только мелкими глотками. (Подносит к его губам стакан с водой, помогая ему пить.)

Айк допивает воду, и Ингрид ставит стакан на столик, пытаясь сдержать дрожь в руке.

Айк (успокаивающе). Тихо. (Берёт руку Ингрид в свою.)

Ингрид. После видения на кухне ты ушёл в себя, а точнее целиком погрузился в то видение, из которого нас выдернул на фразе «Надеюсь, я выдержу столько боли…». А после твоё тело словно целиком свело, превратилось в единый напряжённый нерв с открытыми глазами и отсутствующим взглядом… И у тебя, не переставая, множество часов текли слёзы. Манн от бессилия как-то помочь удерживал тебя в объятиях, чтобы ты вновь почувствовал себя в безопасности, и настала бы фаза расслабления. Мне очень хотелось, чтобы это сработало, и я почему-то стала повторять и повторять эту фразу, как мантру или зов для тебя, в своей голове: «Чтобы стать тремя – нужно быть тремя»… «Чтобы стать тремя – нужно быть тремя»… «Чтобы стать тремя – нужно быть тремя»…

Айк подносит руки Ингрид к своим губам и успокаивающе её целует.

Ингрид. …И в какой-то момент Манн повернулся ко мне и устало улыбнулся, так как почувствовал, что твоё тело отпускает, и слёзы прекратились. И он перенёс тебя на диван и так и заснул. А мне так хотелось дождаться твоего пробуждения. (Смотрит на Айка со слезами на глазах.)

Айк. Давай. Ложись рядом. Тебе надо поспать.

Ингрид. Самое ужасное, что и я, и Манн в момент, когда ты вывел нас из видения, почувствовали, что ты словно отключил нас от себя. Словно этот эфир присутствовал всегда, но мы узнали о нём, только когда ты его прервал. И это очень тяжёлая густая концентрированная пустота где-то внутри не уходит до сих пор… И даже твоё пробуждение её не заглушило. Ты можешь подключиться обратно?

Айк. Только когда утихнет испытанная боль, иначе она выжжет всё. А сейчас закрывай глаза. Тебе надо поспать и восполнить силы.

Ингрид закрывает глаза и мгновенно засыпает.

Айк с нежностью наблюдает за спящими Ингрид и Манном. Айк нежно целует в лоб Ингрид, а потом Манна.

Айк. Сегодня вам приснится единый сон.

Двадцатая сцена

Айк. Это произошло в день ритуального отсечения Искателя Пути от мира, для которого он этот путь открыл и выстроил. В день, когда мир начинает существовать и развиваться независимо от Искателя. В этом ритуале добровольного отсечения поддерживаю и курирую Искателя Я, Наблюдатель, проявленный в триедином ключе существ этого мира. Три существа (два Детектора и Анализатор), объединённые тонкой сонастройкой, одновременно ощущающие себя отдельной самостоятельной единицей и единым союзом. Союз, выполняющий функцию анализа и синтеза раздражителей, исходящих из внешней и внутренней среды открытого Искателем Пути для мира.

В момент ритуала отсечения Искатель на мгновение становится уязвим. Связь должна быть закрыта. В этот момент удар и произошёл. Мощный удар психической энергии, который, в свою очередь, привёл к ещё более мощному выбросу огромного количества психической энергии Искателя. Это был очень выверенный удар очень мощного существа. Скорее всего, даже его вида, его редкой второй паразитической вариации. Не все искатели когда-то могли отпустить свои миры, но этот этап их развития давно был пройден…

Действовать пришлось очень быстро и крайне жестоко. И разрезать Искателя на две параллельные изолированные вакуумные реальности, чтобы уменьшить причинённый урон Пути, запечатлеть его и дать возможность вновь на него выйти. То, что пришлось пережить существам этих двух миров… много боли… очень много боли. Из-за разрезания оба мира лишились определённого функционала… Один мир стал очень сжатым и плотным по вибрациям энергии, а второй более разряженным. И между этими реальностями пришлось заключить вакуумную сцену с огромным количеством психической энергии…

Постапокалиптическое общество с принудительными трансформациями, деградациями, бешенными мутациями, слитыми, спаянными вибрациями. Для них это была не борьба за выживание… это было насильственное выживание.

В какой-то момент я вас почти лишился, когда для вашего восприятия стало слишком много боли от трансформаций, мне пришлось отсечь вас от себя. Переместить вас во второй, более разряженный мир для возможности восстановиться. Я исключил себя из ваших воспоминаний. Изредка наблюдая за вашей совместной жизнью, когда боль от трансформаций начинала зашкаливать уже для меня. И эти мгновения восполняли мои силы, необходимые для завершения начатого.

Нужно было в сжатые сроки «восстановить» вакуумные реальности от последствий удара и разделения. И вывести на некое подобие внутреннего баланса, застабилизировать. По сути, я опустошил эти миры. Превратил их в карго-культ некого былого Пути, выстроенного Искателем, отпечаток Пути. Разработал практики для их тел для общей сонастройки, разработал их социум, разработал единую физическую архитектуру двух вакуумных реальностей, сути которой они больше не знают – превратил их миры в пустышки из различных форм их прошлого для дальнейшего правильного распределения психической энергии от взрыва из вакуумной сцены. Всё только ради Искателя и открытого им Пути. Это предназначение моего вида.

Я адаптировал науку и технологии под разность этих миров. Подготовил определённые группы существ для большего восприятия, чтобы сделать дальнейшие переходы и происходящие трансформации осознанней. И уже на более поздних этапах транслировал конкретное знание для более личной проработки и более комфортного прохождения калибровки.

Самым сложным было запустить процесс возрождения Искателя, начав синхронизацию вакуумных реальностей. Первыми точками синхронизации стали одновременные грязные атомные взрывы. Они же стали одновременным моментом рождения Кита и Гэвина в своих реальностях. И далее с их рождения выверенная цепочка событий и множество вакуумных сцен, приведших к первому важному знакомству в месте тесного соприкосновения стенок их вакуумных реальностей…

Процесс запустился: теперь Искатель в двух проявлениях стремится к объединению и воссоединению с собой. Стенки вакуумной сцены с заточённой психической энергией начинают истончаться, и энергия начинает проникать в миры с подготовленной единой архитектурой, Кит и Гэвин становятся сильнее, а значит, и атаковавшее существо тоже. Его вмешательство ощутимо, но по-прежнему сложно для отслеживания.

Я проиграл с Китом множество вариантов необходимого прихода в реальность Гэвина для синхронизации, но каждый раз происходил откат, и вновь приходилось зачищать психическую энергию и обволакивать её завесой вместе с воспоминаниями, действиями и последствиями, превращая в вакуумную сцену.

И наконец пришёл единственно возможный вариант зацепить в Ките исследователя. Мне пришлось написать историю для себя в этом мире и переродиться в нём и связать её с вашими, заложив в вас части общего пазла для сонастройки и осознания всей картины целиком в нужный момент финальной стадии синхронизации миров и объединения Искателя воедино, высвобождения в него всей накопленной психической энергии для его перерождения и восстановления связи и возможности сбалансирования двух миров и последующее их отсоединение от Искателя… Раздал всем функции, создал из всех узоры связей, сеть ёмкостей и резервуаров… И всё с единой целью. Всё во имя Искателя и открытого им Пути… Скоро запустятся последние точки синхронизации вакуумных реальностей в виде сети из супервулканов.

И, возможно, я наконец-то выполню заложенную с рождения функцию своего вида. В последний раз. Пора прорастать сквозь свой вид.

Айк с нежностью наблюдает за спящими Ингрид и Манном.

Фигура Айка начинает постепенно растворяться в пространстве.

Манн и Ингрид внезапно просыпаются.