Текст книги "Мечты и реальность. Повесть"

– Так что там насчёт ботинок?

– Не, ничё, извиняюся…

Змей подошёл вплотную к парню, так, чтобы девица не слышала, и прошипел:

– Скажешь своей девушке спасибо, не хочу тебя при ней унижать. А то ты бы уже давно нам обоим ботинки почистил, причём языком. Веришь?

– Да, да, – энергично закивал парень.

Ребята оставили пару на задней площадке и подошли к водителю:

– Спасибо, друг! Предупредишь, когда остановка ДК будет?

Водитель в ответ коротко кивнул головой и поднял вверх сжатый кулак. Остановил он автобус прямо напротив входа в ДК, где и остановки-то не было никакой. Ребята вышли и подняли над головой в знак благодарности руки, сцепленные ладонями между собой. Водитель коротко просигналил и автобус двинулся дальше.

ДК трудно было не узнать среди одноликих пятиэтажных хрущёвок. Тем более, что на здании сияла надпись «Дворец Культуры Строитель».

Танцевальный вечер был в разгаре. Это чувствовалось по доносящейся музыке и группе молодых людей в тени сосен неподалёку от входа, которые усиленно готовились поразить слабый пол своим танцевальным умением.

Друзья и до входа не дошли, как их окликнули из этой группы местных танцоров, безошибочно определив чужаков:

– Алё! Сюда подошли!

Джон сделал вид, что не обратил внимания, но Змея покоробило такое обращение. Он остановился и внимательно посмотрел на «алёкавшего»:

– Чё хошь?

– Курить есть? Мелочи дай в долг!

– Да пошёл ты…

В следующую секунду перед друзьями образовалась толпа человек в пять. Не говоря ни слова один из них засветил Джону прямо в глаз, получив ответный удар в челюсть от Змея. В этот момент из ДК выскочили дружинники и толпа как-то внезапно рассосалась, напоследок пообещав встретиться и поговорить по душам.

Нисколько не сомневаясь в перспективности этой встречи по окончании танцевального вечера, ребята вошли внутрь. В полутемном зале было довольно многолюдно и друзьям пришлось пробираться к сцене, обходя танцующих и праздно стоящих посетителей, стараясь двигаться как можно аккуратнее и уворачиваясь от слишком активных танцоров. Но, как бы они не старались, аккуратно не получалось. Почти достигнув сцены, Джон, размахивая руками чтобы привлечь внимание Кости, не увидел вовремя грозящую опасность и состоялась его стыковка с девушкой, которая танцевала, зачем-то двигаясь назад. Столкновение было настолько ощутимо, что они разлетелись в разные стороны, с трудом устояв на ногах, при этом одновременно воскликнув: «Э, осторожней нельзя?» Саня взглянул на девушку и застыл:

– Извините, мы, по-моему, с Вами встречались…

– Оригинально! Чего-нибудь поинтереснее придумай, – девушка отвернулась к подругам.

– Да нет, я серьёзно… – не отставал Саня. В этот момент Костя закончил петь и в зале прибавили освещение.

– Вика! – Саня обалдел от неожиданности. Чуть внимательнее посмотрев на собеседника Вика удивленно проговорила:

– Саша? Ты откуда здесь?

– Учусь недалеко, к друзьям вот приехали… Да-а-а, не ожидал, года три, наверное, не виделись,

Только сейчас Саша обратил внимание на Костика, который объявил перерыв и маячил ему, стоя рядом со сценой.

– Вик, извини, я сейчас… Дождись обязательно.

Пацаны вслед за Костей прошли в подсобку возле сцены. Вся группа уже сидела там, перекуривая.

– Вот. Саня из «Зазеркалья», я вам рассказывал, – Костя представил Джона.

Перезнакомившись и обменявшись парой дежурных вопросов на тему «Как дела?», музыканты стали собираться на сцену, перерыв заканчивался. Состав «Листопада» был явно старше, чем ребята в «Зазеркалье» – состоявшиеся, взрослые мужчины лет около тридцати, с большим опытом выступлений на танцах, свадьбах и других подобных мероприятиях. Играли они в основном популярную молодёжную музыку. Но при каждом удобном случае вставляли туда рок-н-рольные мотивы. Да и знаменитые композиции зарубежных рок-исполнителей стороной не обходили, правда играли их, когда это было возможно по политическим соображениям. Свои песни у них тоже были, Костиного авторства, непременно в роковой манере, поэтому исполнялись они тоже редко и по тем же причинам.

– Сань! А может сыграешь с нами? – неожиданно спросил Костя.

– Да перестань, ты о чём, я-ж ни одной вашей песни не знаю…

– Да неважно. Соло сделаешь в конце песни, что мне показывал, когда я у вас был? Когда петь будем – играй что-нибудь, звук отключим, подсматривай вон аккорды у Юрика, заканчивать будем – кивну. Миша! Санину гитарку вруби как кивну, о-кей?

Через минуту весь состав ансамбля, включая Джона, был на сцене. Змей встал недалеко от Сани в роли группы поддержки.

– Друзья! – объявил Костя в микрофон. – А сейчас – сюрприз! У нас в гостях музыканты популярной группы «Зазеркалье»! И следующая композиция – наш совместный подарок специально для вас!

Джон старался вовсю, воодушевлённо молотя по струнам отключенной гитары, подсматривая аккорды у Юрика. Змей, как мог, поддерживал друга то воспроизводя его движения, то обращаясь к толпе, показывая – хлопать нужно! Руки выше! То приседая, то подпрыгивая. Песня подошла к концу, Костя кивнул и тут уж Джон не оплошал. Это соло было у него настолько отрепетировано, что сыграть его он мог даже в полусонном виде, не глядя на струны. Выложился по полной. А с последним аккордом протянул правую руку с вытянутым указательным пальцем в Викину сторону со словами: «Это для тебя!» Правда, слова его потонули в шквале аплодисментов и восторженных криков. Но Вика и по движению губ поняла о чём разговор, сделала изумлённое лицо и прижала руки к груди, изобразив благодарность. Почти все присутствующие обратили внимание на этот финальный жест и с глубоким интересом стали выискивать взглядом – кто же эта счастливица? А Викина подруга, стоявшая рядом с ней, даже запрыгала, не в силах сдержать эмоции и бросилась в обнимку.

В этот момент директор ДК обнаружила, что время-то уже перевалило за одиннадцать, немедленно пробралась на сцену и объявила о конце танцевального вечера. Несмотря на то, что её слова потонули в возмущённом гуле посетителей, музыканты спустились со сцены, а дружинники приступили к очистке зала от танцоров.

– Дождитесь нас, – помахал Костя Джону и скрылся в подсобке.

– Ну, привет ещё раз, – Саня подошёл к Вике.

С момента последней встречи она почти не изменилась: всё такая же самая красивая. Только красота её стала более женственной и даже сексуальной. Стройные ноги, тонкая талия, немного вытянутое лицо с глазами зелёного цвета, ослепительной улыбкой и ямочками на щеках.

– Ты как тут оказалась?

– Родители переехали, ну и я сними, конечно…

Парочка, а за ними и Кирилл с Викиной подружкой, вышла из Дворца Культуры.

– Опа-на! А мы уж заждались! – парней встречала компания местных хулиганов. – Ну пошли, поговорим.

Видимо Змею разговаривать особо не хотелось, поэтому он повторно показал свой коронный удар в челюсть, от которого любитель разговоров грохнулся на землю со звуком мешка с дерьмом. Всё тут же смешалось в странную какофонию из матерной ругани, ударов, криков и женских визгов. И несдобровать бы друзьям, если бы в это время из здания не вышли музыканты, которые в считанные секунды всех успокоили. Местные, увидев кто им противостоит, прекратили всякое сопротивление и только повторяли:

– Костя, да мы того, ну, этого…

– Не дай бог ещё раз услышу, что на моих друзей прыгаете – попадёте по-взрослому!

– Ну, Костя, мы-ж не знали…

– Теперь знаете.

С этими словами большая компания направилась в ближайший сквер, отметить удачное выступление.

Однако на морозе особо долго не поотмечаешь. Уже через полчаса девчонки начали замерзать, несмотря на согревающие напитки. Разговор всё время крутился вокруг выступления группы и соло Джона. Девушки его тоже поддерживали поначалу, но это им быстро наскучило. Они начали откровенно зевать, перешёптываться о чём-то своём, о женском, наконец Вика тронула Саню за рукав: «Проводишь?» Наскоро попрощавшись с музыкантами и пообещав приезжать почаще, друзья направились к Викиному дому. Вика с Джоном шли впереди, болтая без остановки, а Кирилл с Викиной подружкой, у которой он до сих пор не удосужился спросить, как её зовут, позади, в полном молчании, пиная по дороге комки снега.

– Мой подъезд. Вон окна мои на третьем этаже. Теперь знаешь, где я живу, можешь приезжать.

– Обязательно!

Саня посмотрел на девушку и взял её за руки. А Вика, поцеловав Саню в щёку и махнув подруге на прощание, вытирая глаза, скрылась за дверью подъезда. Подруга тоже, загадочно улыбнувшись Кириллу, исчезла в ночи. Саня проводил взглядом Вику через окна подъезда и глубоко вздохнул:

– Ну, теперь и до дома можно.

От платформы друзья шли в полном молчании, пока не увидели рядом с общежитием ребят из параллельной группы.

– Здорово, мужики! Вы чё тут?

– Да так, стоим, болтаем, музон, вот слушаем, – один из них показал на старенький кассетник.

– Классная музыка, – рассеянно оценил Джон, – кто играет?

– Как кто? Ты… – почти хором и с неподдельным изумлением ответили сокурсники.

– Ух, ты. Как записать-то сумели? А со стороны ничего так, звучит…

– А вы откуда? И что за отметина под глазом?

Саня потрогал вспухший привет от сосновоборских:

– На танцах были…

– А я вот на той неделе тоже на танцах был – подрался. На этой неделе пошёл – опять подрался. На следующей неделе опять пойду, – под громогласный хохот рассказал свою историю один из собеседников.

Вика

В пионерском лагере Вика была самой красивой. Не только среди сверстниц из старшего отряда, а вообще среди всех девчонок, включая пионервожатых комсомольского возраста. Такой красивой, что сверстники стеснялись не то, что предложить дружбу, а просто подойти поближе, резонно, как им казалось, рассуждая: «Да куда уж мне-то, я-то уж точно ей не пара». А ребята из младших отрядов, в том числе и Саня, даже не помышляли взглянуть в её сторону. Такое странное поведение мальчишек совершенно разочаровывало Вику. Все девчонки с пацанами, только она одна. Всех на танцах приглашают, а её нет, приходится с подружкой танцевать. Ни одного мальчика рядом, кроме, разве что Саши, который самым удивительным образом довольно часто почему-то оказывался возле неё. Случайно, естественно. То на пляже неподалёку загорает, то в автобусе его рядом с ней посадят, то в столовой за одним столом. Даже когда на футбольном матче ему попали в глаз ногой, он, зажав рану, отошёл в сторону и, опять же, оказался рядом с Викой, которой пришлось оказывать ему первую помощь. А в автобусе, когда подъезжали к лагерю после победы на футболе, Саня запел песню «День Победы», и ей пришлось подпевать, ведь она рядом сидела, поддержать же нужно раненого.

Все эти случайности не остались незамеченными среди ребят, которые теперь окончательно потеряли крошечную надежду хоть когда-нибудь познакомиться с Викой. Да и девчонки тоже начали похихикивать, перешёптываться, глядя на странную пару, где девочка старше мальчика на пару лет, и при этом они за всё время ни единым словом не обмолвились. А воспитатели с пионервожатыми, видимо почувствовав какую-то связь между ними, старались держать их вместе на построениях, мероприятиях, экскурсиях.

За пару недель до конца смены в пионерлагере решили провести День девочек. Заключался он в том, что все дела по лагерю возложили на мальчишек. А девчонки только отдыхали и принимали ухаживания противоположного пола. День заканчивался конкурсом букетов и танцами. Для победы нужно было собрать самый красивый букет из полевых цветов, растущих в окрестностях пионерлагеря и предоставить его сначала комиссии, а потом подарить любой понравившейся девочке. Саша сначала не собирался принимать участие в этом, по его мнению, девчачьем, конкурсе. Однако, глядя на энтузиазм остальных мальчишек, всё же решился. Но пока он раздумывал все полевые цветы уже были вырваны или вытоптаны конкурентами. Пришлось углубиться в курортную зону и обследовать клумбы ближайшего санатория.

Естественно, Сашкин букет произвёл фурор среди членов комиссии и занял бы первое место, если бы не завхоз этого самого санатория, который испортил весь праздник, ворвавшись в пик Санькиного триумфа, размахивая рукам и вопя о каких-то хулиганах, оборвавших все цветы. Несмотря на искренне недоумённое выражение лица подростка, первого места его всё же лишили. Но букет отбирать не стали, предупредив, что, не дай Бог, хотя бы ещё раз… Однако Сашка не особо расстроился и торжественно, на глазах всего лагеря, подарил его Вике, которая присела в старомодном реверансе, кротко улыбнулась и скромно опустила глаза.

А потом были танцы. Как обычно, уже сложившиеся пары, танцевали под медленные мелодии, а те, кто пары не удостоился, стояли, скучая, под деревьями, в том числе Саша и Вика. Но, когда вечер почти закончился, Сашка поднялся в радиорубку и попросил поставить «Белые крылья» в исполнении Ободзинского, объявив при этом белый танец, несмотря на День девочек. А сам – бегом на танцплощадку. И не ошибся в своих ожиданиях. Как только зазвучала музыка, после объявления белого танца несмотря на активные возражения слабой половины, Вика, которая, казалось, только этого и ждала, направилась к Саше. Подойдя, она молча взяла его за руку и увлекла в круг танцующих, которые немедленно расступились, давая место новой паре. А потом и вовсе постепенно разошлись. На площадке остались только Саша с Викой, которые увлечённо кружились, прижавшись друг к другу, под завистливыми взглядами всего пионерлагеря, не исключая пионервожатых. Оставшиеся дни Вика с Сашей провели, расставаясь только на время сна.

Выезжал лагерь организованно, в одном поезде. Вика жила в другом городе, ей ещё пару часов ехать от Дальнегорска, но и она стояла в тамбуре, когда поезд прибыл на станцию. Саша был последним в очереди на выход. Поравнявшись с девочкой, он остановился. Вика протянула листочек, на котором был написан её адрес: «Теперь ты знаешь, где я живу. Можешь приезжать» – «Обязательно!»

Саша посмотрел на подругу и взял её за руку. А Вика внезапно поцеловала его в щёку и скрылась за дверью вагона, вытирая глаза. Паренёк вышел и ещё несколько минут выискивал Вику глазами в вагонных окнах, а когда наконец нашёл, вздохнул: «Ну, теперь и до дома можно».

На зимних каникулах областная комсомольская организация организовала экскурсионную поездку в Москву. Конечно, взяли самых передовых комсомольцев из девятых и десятых классов. Только Джон был из восьмого. Но без него никак: всё же председатель городского комсомольского штаба. До Москвы добирались поездом, в одном вагоне. Когда дальнегорцы зашли в него, он был почти полон активистами из других городов. Разместились, собрались в одном купе, раздали карты, разложили домашние припасы, путешествие началось. Пропутешествовав часа два, Сане несколько наскучило оставаться в дураках, и он вышел в тамбур.

У окна стояла высокая стройная девушка, которая даже не обернулась на звук хлопнувшей двери. Саня закурил и отошёл в сторонку, чтобы не мешать ей созерцать одноликий заснеженный пейзаж. Девушка докурила и направилась к выходу. И тут их взгляды встретились.

– Девушка, извините, мы, по-моему, с Вами встречались…

– Оригинально! Чего-нибудь поинтереснее придумай, – девушка взялась за ручку двери.

– Да нет, я серьёзно…

Девушка открыла дверь и свет из вагона залил тамбур.

– Вика?

Девушка повернула голову:

– Сашка… – чуть слышно прошептала она.

Вика однозначно была самой красивой. И не только среди комсомольцев – экскурсантов, а вообще во всём поезде. Уже не девочка – подросток, а вполне сформировавшаяся девушка со стройными ногами, тонкой талией, глазами зелёного цвета, ослепительной улыбкой и ямочками на щеках.

Они проторчали в тамбуре практически весь вечер. Благо, что остальные комсомольцы были не настолько испорчены и парочке никто не мешал. Санины попутчики особого внимания не обращали на своего младшего соседа, тем более что он и в карты-то толком играть не умел, да и Вика как-то не сошлась с соседками, которые болтали только о парнях и макияже, поэтому практически всю дорогу они так и провели вдвоём в тамбуре.

Каким-то невероятным образом они опять всегда оказывались рядом: в столовой, в автобусе, на экскурсиях и в музеях, даже номера в гостинице по соседству. Конечно, все парни обратили внимание на свою прекрасную попутчицу, однако, как и в пионерском лагере, не нашлось ни одного смелого, чтобы подойти к ней и заговорить. Все посчитали себя совершенно недостойными такой красоты.

По вечерам в Санином номере собиралась добрая половина комсомольцев, чтобы в карты поиграть. Они были настолько этим увлечены, что совершенно не заметили тихо открывшейся двери. Это была Вика. Махнув рукой скучавшему Сашке, она показала на санузел. Зашли вместе, закурили, на всякий случай закрывшись изнутри. Просидели и проболтали довольно долго, пока разговор не стал заглушать настойчивый стук в дверь. Пришлось выходить. Сначала Вика. В номере озадаченно притихли. Затем Саша. В номере стало совсем тихо. Вика усмехнулась, чмокнула Сашку в щёку и исчезла за дверью. В полной тишине Саня прошёл к своей кровати и уселся на неё с невозмутимым видом, а комсомольцы, вздохнув, вернулись к своему увлекательному занятию. Казалось, что особого внимания на инцидент никто и не обратил, мало-ли кто в туалетах зависает. Однако далее отношение к Сане со стороны старших товарищей изменилось кардинально. Каждый пытался с ним заговорить о том, о сём, уговаривали поучаствовать в совместных играх, места предлагали получше в автобусе или кафе.

Где только не были путешественники: в музеях, театрах, на экскурсиях… Даже на Кремлёвскую ёлку попали. Конечно, хоровод вокруг ёлки с Дедом Морозом и Снегурочкой несколько не молодёжный формат, но всё же… Хоть дискотеку в конце вечера организовали, и то хорошо. С настоящим диск жокеем, к которому Саня не преминул подойти с просьбой поставить «Белые крылья» в исполнении Ободзинского. Под такую старинную песню ни один комсомолец даже и не собирался выходить танцевать. Кружилась только одна пара – Саня с Викой.

Когда поезд прибывал на станцию в Дальнегорск Вика стояла в тамбуре. Саня выходил последним. Поравнявшись с девушкой, он остановился. Вика посмотрела на него и сказала: «Ты же знаешь, где я живу. Может приедешь?» – «Обязательно!»

Саня посмотрел на неё и взял за руку. А Вика внезапно поцеловала его в щёку и скрылась за дверью, вытирая глаза. Санька, выйдя из вагона, ещё несколько минут выискивал Вику глазами в окнах, наконец увидев, вздохнул: «Ну, теперь и до дома можно».

Письма Джону приходили редко. Наверное потому, что он сам не очень-то любил писать. Бывало, родители напишут, надо бы ответить, а он пару недель с мыслями собирается.

Письма приходили на вахту общежития, где их раскладывали так, чтобы проживающие видели, когда мимо проходят. Джон обычно там не задерживался. Так, взглядом скользнёт, и дальше по своим делам, а тут дежурный остановил: «Ты чего письмо не забираешь? Уже неделю лежит». Саша подошёл и несказанно удивился – письмо от Старого. Никогда он не писал, а тут – пожалуйста. Уж не случилось ли чего? На ходу распечатал и вошёл в комнату уже с листком в руке:

– Мужики! Старый написал!

– Ни чего себе! – в один голос воскликнули Змей с Петрухой. – Давай, читай!

– Да я по дороге прочитал половину. Ну, короче, ничего нового, приветы там всем и тому подобное, погода – дрянь, как обычно. В общем, вот здесь остановился: «А помнишь Маринку, одноклассницу? Ну, Змей с которой гулял? Так она после десятого поехала в Питер, в училище учится. Не знаю, Змею сообщать или нет? Сам реши». Ну вот и решил… – обескураженно закончил читать Джон.

– Чего это гулял? Ничего не гулял! – деланно возмутился Змей. – Да и вообще она мне по барабану.

– Ну, по барабану, так по барабану, – сказал Джон, убирая листок в конверт.

– И адрес написал? – равнодушно спросил Кирилл.

Джон молча протянул ему письмо.

В субботу после обеда Кирюха не находил себе места. То посидит, то полежит, то походит в раздумьях из угла в угол.

– Да не мельтеши, что случилось-то? – посмотрел на него Петруха.

– Да так… Слушай, смотаемся в одно место? Тут недалеко…

– К Маринке? – догадался Петр. – Не, не могу, Светке обещал встретиться. Может Саня компанию составит?

– Ну мужики! Ну никак! Репетиция же, сами знаете!

– Ладно. Я и один съезжу, – проворчал Змей, одеваясь на ходу.

Он ещё и сам-то толком не решил, стоит ли вообще ехать? С Маринкой они не виделись с самого окончания восьмого класса… Есть ли смысл встречаться? Пока раздумывал, дошёл до автобусной станции. Ехать с пересадкой: на одном автобусе с полчаса, а потом на другом ещё несколько остановок. Возле станции был буфет, знаменитый тем, что там, кроме пирожков и кофе, ещё и вино на разлив продавали. Змей зашёл и взял один стакан для того, чтобы разобраться в себе – ехать или нет. Разобрался только после третьего, и поехал. А перед тем, как пересесть на другой маршрут, опять засомневался. Там пивную увидел, и для храбрости ещё пару пива принял. Только тогда и отпали последние сомнения. Правда в автобус вошёл не очень уверенно. Скорее – наоборот. Пассажиров было немного, кроме него в автобус на остановке никто и не входил, поэтому всё внимание было приковано к тому, как Змей с третьей попытки одолел ступеньку и тяжело грохнулся на сиденье.

– Во-о-т. Молодёжь пошла. Совести нет. В таком виде в общественный транспорт лезут. Сидели бы дома, так нет, шляются и шляются. Добрым людям не пройти… – завела нотацию одна из пассажирок.

Змей уставился в окно, внимательно разглядывая его замерзшие узоры и делая вид, что к нему это не относится, а она продолжала:

– А за проезд платить – нет! Всё на халяву! На бормотуху-то небось свою денег нашёл! А пять копеек жалко!

Змей порылся в карманах, отыскал пятачок, который тут же выскользнул из пальцев и покатился по проходу. Он попытался его нагнать, но тут автобус покачнуло и Кирюха увалился как раз на колени блюстительнице нравственности, которая громко взвизгнула и начала колотить его сумкой по голове. С горем пополам Змей от неё отклеился, пробормотав что-то типа: «Пардонте, мадам», и продолжил поиски своей монеты. Женщина же разошлась пуще прежнего:

– Нет, ну вы посмотрите, нахал какой! Ещё и матерится! Водитель, высадите этого… И вообще, милицию нужно вызвать! И главное, все сидят, смотрят, как хулиган на девушку нападает, а помочь некому! Нет мужиков, что ли, здесь совсем?

Видимо, эти её причитания задели за живое солдата срочной службы, который решил вступиться за обиженную. Поднялся и встал в проходе. Кирилл наконец-то справился с неуловимым пятаком и с видом победителя, крепко зажав его в кулаке, чтобы не смел больше сбегать, выпрямился и увидел прямо перед собой лицо солдата в очках. Тот начал нравоучительную речь на тему: «Извиниться нужно перед женщиной, молодой человек, и выйти на следующей остановке подобру-поздорову», которая крайне негативно была воспринята воспитуемым. Он левой рукой стащил очки с лица солдатика, а правой, в которой был зажат злополучный пятак, вмазал ему между глаз, так, несильно, но ощутимо, и водрузил очки на место. Солдат до такой степени опешил от этой наглости, что остался стоять молча, вцепившись в спинки кресел обеими руками и ошеломлённо хлопая глазами. Да и все остальные пассажиры растерянно молчали, даже потерпевшая. В этот момент автобус подошёл к остановке, и водитель открыл двери. Разумно рассудив, что это молчание ненадолго, Змей развернулся и решительно вышел.

Двери закрылись, автобус тронулся. Кирилл остался стоять в полном одиночестве. Огляделся – всего одну остановку не доехал. Ничего, и пешком можно дойти. Перекурил и двинулся вперёд по скользкому тротуару. Но не прошёл и половины пути как откуда-то сбоку послышался громкий топот нескольких пар ног. Посмотрел – по прилегающей к тротуару тропинке мчатся трое солдат-срочников, да прямо на него. «Ничего себе, быстро очкарик отреагировал», – подумал Змей, подставляя подножку самому первому. Тот споткнулся и растянулся. А за ним и остальные, не успев затормозить. Пока они поднимались, Змей нырнул в ближайшую тёмную подворотню. Отдышавшись, он с упорством, достойным подражания, продолжил свой путь, предусмотрительно не выходя на освещённые места.

Возле общежития солдат не было. Зато стояли три местных парня. Двое высокие, довольно крепкого телосложения, а один пониже, видимо и помладше. Змей подошёл, взялся за ручку двери.

– Алё, а мы кто такие? Курить есть? – полетели в его сторону вопросы, но Змей твёрдо решил, что на сегодня с него уже достаточно приключений, и, сделав вид, что к нему это не относится, вошёл внутрь.

Пройти в комнату к Марине не могло быть и речи: вахтёрша пристально следила за посетителем, демонстративно положив руку на телефон, всем своим видом показывая, что её палец уже готов набрать 02. Ну, хоть номер комнаты сказала. Кирилл попросил вошедших девчонок позвать свою знакомую, и плюхнулся на стул возле вахты. Через пару минут, вызвав бурное негодование вахтёрши и совершенно на него не реагируя, вошёл тот, что помладше, который стоял возле входа со своими спутниками, и подошёл к Кириллу.

– Слышь, выйди на минутку, там пацаны тебя зовут.

– Зачем?

– Поговорить.

– А их сколько?

– Ну-у, двое…

– Так пусть сами и разговаривают.

Не добившись результата, и уступив увещеваниям вахтёрши, паренёк исчез.

Марина вышла минут через десять. Кирилл её узнал не сразу. Да и не мудрено, была ведь ещё совсем девчонкой, а сейчас – статная, красивая девушка. А он-то таким и остался, каким был. По крайней мере ему так казалось. Марина широко улыбнулась и присела на стул рядом. Кирилл предложил пойти погулять – отказалась, давай, говорит, здесь посидим, поболтаем. Поговорили ни о чём с полчаса, в течении которых Маринка всё время посматривала то на вход, то на часы, отчего Змей чувствовал себя не в своей тарелке, да и темы для разговора быстро закончились. После пятиминутного молчания и безуспешного придумывания, чего бы такого сказать, он поднялся.

– Может, на следующей неделе приеду, в кино или кафешку сходим?

– Знаешь, я рада была тебя увидеть, поболтать, только, это, не нужно больше приезжать, ладно? Не обижайся, хорошо? – Марина тут же испарилась, а обескураженный Кирилл вышел на улицу.

На улице стояли человек пять солдат, которые обернулись на звук хлопнувшей двери. «Опять! – подумалось Кириллу. – На этот раз без драки не обойтись, похоже». В два шага он подскочил к ним и замолотил руками без разбору, как мельница. Военные, видимо, оказались не такими боевитыми, как им раньше это представлялось, и поспешили ретироваться. Пнув вдогонку последнего в пятую точку, Змей устало присел на корточки, взял пригоршню снега, вытер лицо, а затем руки. Услышав шаги, он поднял голову: перед ним стояли те трое местных, которые хотели поговорить.

Змей находился в совершенно невыгодном положении: мало того, что их в три раза больше, так ещё и стоят, а он сидит. «Ну, вот и всё, – пронеслось в голове, – приехали, наконец-то». Кирилл достал сигарету и начал было рыться в карманах куртки в поисках спичек, как перед его лицом зажегся огонёк. Прикурив, Змей увидел, что все трое присели рядом на корточки.

– Слышь, а ты чё на них налетел-то? Ну, ладно, мы. У нас каждую неделю тёрки с ними. Правда, сегодня чуть не попали – их в два раза больше было. Но повезло – только махалово понеслось, смотрим, ты летишь, как тигр.

– Змей.

– Ну, змей. Так чё на солдат-то полез?

– Я – Змей.

– А-а. Я – Кот, это – Митич, а малой – Моня.

– Слышь, Моня, без обид, по-братски, сгоняй за бормотухой, а? – Змей вытащил из кармана купюру и протянул парню.

– Я тебе что – шестёрка? Сам и иди… – попытался возразить Моня, но, встретив жизнеутверждающий взгляд Кота, взял деньги и умотал.

– Давай хоть в сторонку отойдём, а то стоим тут как три тополя… Ну так что?

– Да я думал – по мою душу они. Пока сюда ехал – два раза столкнулся. Одному очкарику в автобусе в глаз заехал, а ещё троих завалил подножкой, бежали вон оттуда, – показал рукой Змей. – Не знаю, может и не они, некогда разбираться было. Шинели вроде такие же.

– Ну скорее всего эти трое сюда мчались. А насчёт очкарика сомневаюсь, не наш, наверное. А здесь-то ты чего забыл? – продолжил разговор Кот.

– А, к девчонке приехал, – Кирилл разочарованно махнул рукой.

– А она бортанула, так? Может, другой у неё?

Подошёл Моня с горючим, и беседа разгорелась по-настоящему.

– Ну да, честно сказать – бортанула. А я думал… Дурак. Надеялся, в общем. Нафига припёрся? Сам не пойму, – изливал душу Змей новым знакомым.

– Да успокойся. Бывает, что всё не так, как хочется. Может, образуется ещё. Приезжай, короче, в любое время. Тебя здесь никто не тронет. Если что, говори – Кота знаешь, отвалят сразу.

– Да не. Я сюда больше ни ногой. Нечего делать мне у неё. А может, вы к нам? На танцы приезжайте. У нас группа своя, «Зазеркалье», может слышали? У меня друг в ней играет, послушаете.

– Не, не поедем. Мы что, танцоры, что ли? Уж лучше ты к нам! – рассмеялись пацаны.

– Нет, спасибо, но не приеду. Мужики, просьба есть к вам. Посматривайте за Маринкой. Ну там, чтобы не обижали, то да сё. Если сама с кем познакомится – ради Бога. Лишь бы не приставал никто, не обижал. Лады?

– Да без базара, братуха! Будь спок, никто её не тронет.

Разошлись не скоро, но всё же разошлись. Причём Змей убыл с гордым видом брошенного мужика, выполнившего свою миссию по обеспечению будущего своей бывшей.

В училище царило предновогоднее настроение. Некоторые иногородние учащиеся разъехались по домам, отпросившись на пару дней пораньше, некоторые ещё собирали чемоданы. Змей с Петрухой и Джоном направлялись в сторону общежития, уточняя планы:

– Сегодня едем?

– Ну да, давай, собираемся, и на вокзал. На ночной поезд нормально успеваем.

– А насчёт билетов?

– Да на ночной никогда проблем не было. Денег хватает, вроде. Впритык, правда, но ничего, не впервой.

За этими разговорами они заметили знакомого первокурсника, Жеку. Тот сидел на скамеечке с каким-то отрешённым видом.

– Жека, что случилось? Наехал кто? Рассказывай, разберёмся!

– Не, никто не наезжал. Просто деньги потерял, на билет домой не хватает… Не знаю, что делать, – всхлипывал Жека.

Глядя на расстроенного пацана, ребята вспомнили себя два года назад, когда они дождаться не могли начала каникул и встречи с родными.

– Короче. Чемодан собирай, едем на вокзал, – тоном, не допускающим возражений, приказал Змей.

– И чё? Денег-то нет! – возразил Джон.

– Денег нет, часы есть, – Кирюха показал свои электронные часы на запястье, – там продадим, должно хватить.

Через пару часов вся компания была на вокзале. Поезд Женьки отправлялся через час. Змей отдал парню деньги, мол, часы продам, тогда билет себе куплю, наш поезд только ночью идет, успеем. Жека от кассы вернулся совсем удручённым: