Текст книги "Мечты и реальность. Повесть"

4. Дембель неизбежен

Старослужащие маялись от безделья и вели неспешную беседу о неминуемой радостной встрече с родными и друзьями, когда подошёл дневальный:

– Сержант к нам пришёл из учебки.

– А ну, давай его сюда, – оживились деды.

Подошёл Джон в сопровождении дневального.

– Рассказывай, откуда, где в учебке был, что умеешь?

– Призвали из Питера, в учебке – там же, недалеко. На гитаре играю, ну на барабанах могу немного…

– А ну, – один из собеседников протянул гитару. Джон присел на край кровати, исполнил несколько куплетов из разных песен дембельской тематики.

– Ну ничё так, – констатировал тот, – пойдём-ка со мной.

Выйдя из казармы, они направились в сторону солдатского клуба – небольшого одноэтажного деревянного здания. По дороге Джон узнал, что нового знакомого зовут Вениамин, но можно просто Веня, лишь бы не Веник, за это и в глаз прилететь может. На днях уже ему на дембель идти, но не отпускают, потому что он заведующий клубом, нужно замену себе подготовить. А клубом наотрез никто не хочет заниматься – слишком уж там всё запущено. Да и лишняя нагрузка опять же. Веня долго возился с замком входной двери, попутно жалуясь на несознательных сослуживцев, наконец дверь поддалась и со скрипом открылась. Взору представилась разрушительная картина: мебель свалена в одну кучу, плакаты и наглядные пособия – в другую, освещения нет, окна разбиты. Завклубом прошёл к подсобке возле сцены, попутно распихивая мусор ногами по сторонам. Там было ненамного чище, чем в зале, но всё же хоть пройти можно без риска наступить на наглядное пособие, у стены стоит почти в полном сборе ударная установка, в сторонке лежат три гитары, более-менее аккуратно сложена в углу аппаратура.

– Давай, – Веня показал на барабаны, Джон немного постучал и показал на гитары:

– Можно?

– Да ради Бога, – Веня безразлично пожал плечами.

Саня осмотрел аппаратуру, гитары, кабеля, попутно отвечая на Вениаминовы вопросы по поводу его опыта музицирования и участия в различных ансамблях. Попытался подключить аппаратуру, но ничего не вышло. Он пытался ещё и ещё раз, пока Веня не заскучал окончательно:

– Пойдём-ка, сержант, к замполиту.

Через десять минут в кабинете замполита, пожилого капитана Советской Армии, Саня узнал новость из уст Вениамина:

– Вот. Подготовил заведующего. Разрешите убыть на дембель?

– Что-то я впервые вижу этого бойца. Представьтесь.

Джон представился, вкратце рассказал кто он и откуда, не забыв выразить недоумение предстоящим назначением.

– А когда ты его успел подготовить-то? Он только пару часов как в части появился, а ты говоришь – готов, на дембель хочу.

– Да товарищ капитан! Он вообще спец – музыкант, в ансамблях разных играл, на разных инструментах, в учебке концерты давал и группу там организовал, хозяйственный, опять же! Чему его учить-то?

– Ладно. Пошли в клуб.

Опять ржавый замок, скрипучая дверь, мусор по сторонам, барабаны, гитары. Джон показал на аппаратуру:

– Попробовал подключить – не работает. Разбираться нужно. Запчасти наверняка потребуются.

– Знаю, что не работает. Потребуются запчасти, наверное. Хочешь разбираться – разбирайся. Мешать не буду. Помощи не обещаю. Но сначала наведи здесь порядок, чтобы солдаты могли кино смотреть, и желательно не в шинелях, – приказным тоном отрезал капитан и посмотрел на Веню, – иди, оформляй дембель, скажешь, я разрешил.

Вениамин улетел в канцелярию на крыльях дембельского счастья, а связка ключей от клуба перекочевала к новому заведующему.

Заниматься порядком в клубе можно было только в своё личное время, поэтому и работа шла медленно, несмотря на помощь неравнодушных молодых солдат, которым деваться всё равно было некуда, если сержант прикажет. Только через месяц в зале стало достаточно тепло и уютно. Сделали освещение, расставили кресла, настроили кинопроектор. Доложили замполиту, который, на минутку заглянув в зал, помчался с докладом о выполненной работе к командиру части, за что получил благодарность и задание – найти к выходному несколько плёнок с патриотическими фильмами.

Фильмы привезли, устроили показ личному составу. Даже начальство части подошло, удостоверилось, что всё в порядке, всё работает и осталось весьма довольно, что уж говорить о личном составе! Куда приятнее в тепле и темноте киношку смотреть, или дремать, если она не нравится, чем на улице с лопатой танцевать.

Замполит выразил благодарность новому завклубом, выразившуюся в одобрительном кивке головой, но Джон на этом не успокоился. Всё пытался аппаратуру отремонтировать, инструменты настроить, искал специалистов и запчасти. Только к середине осени всё заработало. Конечно, не так как хотелось бы, но всё же заработало. Завклубом тут же помчался с докладом к замполиту, который с прохладцей отнёсся к этой новости, а на просьбу помочь музыкантами и вовсе замахал руками. И опять Саня бегал по части, искал кого в группу привлечь. Но всё бесполезно. Те, кто хотел – совершенно не устраивали Джона, а кто устраивал – тот не хотел. Казалось-бы тупик. Однако упёртости Джона в этом направлении мог бы позавидовать любой профессиональный музыкант – он решил играть сам на всех инструментах, чтобы подготовить хоть одну песню к празднику Великого Октября и представить её на суд широкой публики в лице замполита. Сначала на магнитофон записал партию барабанов. Потом наложил на неё партию бас гитары, потом ритм гитары. Получилась кустарная фонограмма, под которую он мог спеть и исполнить соло. Но вот никак не получалось замполита уговорить, чтобы пришёл послушать, тот только руками отмахивался от назойливого сержанта.

Седьмого ноября, после торжественного построения и марширования на плацу, личный состав развели на торжественные хозяйственные работы, а уже после торжественного ужина собрали в клубе на просмотр, естественно торжественный, патриотического фильма. Пройти мимо торжественного просмотра не получилось ни у кого, за исключением наряда, включая самое высокое начальство части. Фильм закончился, Саня включил свет, офицеры торжественно, но как-то вяловато, поаплодировали, а личный состав протёр заспанные глаза. Прозвучала команда выходить строиться. Тут Саня вышел на сцену:

– Попрошу минутку внимания. От имени коллектива солдатского клуба, то есть от себя лично, поздравляю вас с годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции и прошу принять небольшой музыкальный подарок.

Замполит замахал руками так интенсивно, что показалось – сейчас взлетит. Командир обернулся на замполита с вопросительным видом. Тот скорчил выражение лица, говорящее – а я что, я тут не при чём, это он сам… Саня, не дожидаясь реакции зала, взял в руки гитару, подошёл к микрофону и включил фонограмму. В течении трёх минут, что длилась песня, личный состав прихлопывал и приплясывал, а офицерский стоял с каменным лицом, посматривая на командира и пытаясь угадать его реакцию. Песня закончилась. Солдаты разразились громкими аплодисментами. А командир неожиданно расплылся в широкой улыбке и даже издал несколько жиденьких хлопков, после чего неспешно удалился. Офицеры наскоро похлопали, поулыбались, и заторопились вслед за начальником, выказывая руками Сане свои эмоции: кто помахал, кто большой палец показал, а замполит – кулак.

Следующим вечером Саня перекуривал после напряжённого солдатского дня в курилке возле казармы. Внезапно из ниоткуда появился замполит:

– А, вот ты где! Я тут, понимаешь, по всей части его ищу, а он тут. Курит, видите-ли! Что, все дела переделал? Нечем заняться? До Нового года всего ничего осталось, концерт не готов совершенно, а он курит тут!

– Какой концерт? Какой Новый год?

– Какой-какой. Хороший солдатский вокально-инструментальный концерт нашего ансамбля. Короче, ничего не знаю, чтоб к Новому году концерт был. Приказ сам знаешь кого, – замполит показал пальцем вверх, уверенный в том, что Саня знает чей приказ сейчас услышал.

Саня внимательно посмотрел вверх, туда, куда был направлен указующий перст замполита, и перевёл на него глаза:

– Так музыкантов-то нет. Я ж один.

– А что, одному никак? – и, не дожидаясь ответа, замполит исчез так же внезапно, как и появился.

Обескураженный такой реакцией начальства, Саня вздохнул и поплёлся записывать ещё одну песню. Однако замполит оказался не таким уж бесполезным, как показалось: через пару недель в части появились три музыканта. Разных воинских специальностей, разного призыва, но имеющие опыт работы в ансамблях. Как и где, какими уговорами и увещеваниями замполиту удалось добиться их перевода – осталось большой тайной, но, тем не менее, фактом.

Парни были довольно понятливые, музыкальные, опытные, и уже к середине декабря подготовили несколько песен с достойным звучанием. Правда, еще не до конца сыгрались, но ничего, время ещё есть. К сожалению, несколько дней отобрала штабная проверка, к которой готовилась вся часть с утра до вечера. Но готовились не зря. Проверяющие осмотрели казармы, гаражи, служебные помещения. Замечаний не высказали, оценки не дали. Но, отсутствие замечаний из уст штабного проверяющего – это и есть самая высокая оценка, потому замполит незаметно перекрестился и повёл комиссию на проверку самого важного объекта – столовой.

И тут комиссия увидела старенькое здание клуба. Вопросительно посмотрели на командира части. Тот на замполита. Замполит на командира Саниного взвода. Тому смотреть было не на кого, и он бегом рванул разыскивать заведующего. Да с такой скоростью, что комиссия ещё до дверей не успела дойти, а Джон уже ключами в замке гремел. Молча осмотрели зал, потыкали пальцем – это что? это зачем? Развернулись было к выходу, но тут на глаза попалась ударная установка на сцене. И опять – это что? это зачем? Краснея и заикаясь, замполит что-то лепетал по поводу эксперимента по организации досуга личного состава, музыка, мол, способствует поднятию боевого духа… Однако самый старший штабист его особо и не слушал. Ему больше хотелось послушать как раз вот эту самую музыку для поднятия боевого духа, чем замполита. Он уселся на первый ряд напротив сцены, а за ним и вся комиссия.

И опять пришлось командиру взвода совершить чемпионский забег. Пока Саня подключал и настраивал гитары, музыканты уже стояли на сцене, тяжело дыша.

– Я извиняюсь, недавно только организовались, толком не репетировали ещё, – сказал Джон в микрофон, чем вызвал сморщенную гримасу у штабистов. Поняв, что лучше петь, чем говорить, он кивнул барабанщику и начали.

Отзвучали все пять готовых композиций. Проверяющие посидели минутку в полной тишине. Поняв, что продолжения не будет, главный штабист грузно поднялся и несколько раз размеренно хлопнул в ладоши. А за ним и все остальные. Комиссия продолжила было путь к самому важному стратегическому объекту, и Саня громко выдохнул в микрофон. Проверяющий остановился.

– А своих песен у вас нет?

– Так точно, есть одна. Только она ещё не отрепетирована…

Под энергичные замполитовские взмахи руками, давай, мол, чего кобенишься, Саня вздохнул ещё раз и взял гитару.

 
Мы искренне мечтали вновь и вновь
Не думая, что это нереально…
 

Дослушав песню, главный проверяющий резюмировал:

– Песня хорошая. Но нам нужно что-то про нелёгкую солдатскую службу, например, или про то, как девчонка ждёт солдата домой. Ну, в общем вы поняли. Группа ваша как называется, – обратился он внезапно к замполиту.

– Ну, мы это вот думали, по номеру части – ВЧ номер…

– А что, – задумчиво проговорил штабист, – группа «ВЧ» это оригинально. Перед Новым годом в штабе конкурс солдатской самодеятельности. Группе «ВЧ» на конкурс прибыть с новой песней.

– Есть! – отчеканил замполит, развернулся и куда-то пошёл строевым шагом. Вероятно, на конкурс.

На время подготовки к конкурсу состав ансамбля освободили от всех занятий и нарядов. Никто им не мешал, кроме замполита, который заходил несколько раз в день, громко хлопая при этом дверью, а увидев, что идет репетиция, проделывал извиняющиеся жесты, поднимал сжатый кулак над головой и тихонько удалялся, осторожно прикрыв дверь. В очередной такой визит Джон остановил репетицию и сказал в микрофон:

– Товарищ капитан, разрешите обратиться!

– Говори… – настороженно произнёс капитан и подошёл ближе. Саня спрыгнул со сцены.

– Мне бы гитару новую…

– А чем эта-то не устраивает? Вон красивая какая, красная, с золотой накладочкой, загляденье просто!

– Да старенькая, замучился ремонтировать и настраивать. Да и качество паршивое. Я до последнего мгновения не знаю какой она звук воспроизведёт. На ней хорошо только панк-рок играть. Хотите, панк-рок на конкурсе сыграем?

– Нет уж, вот этого не нужно. А какая гитара-то нужна?

– Ну, я когда в «Зазеркалье» играл, гэдээровская «Музима» была у меня – классный аппарат, не то, что «Урал» вот этот. Я её в комиссионке за пятьсот рублей купил.

– Сколько? Пятьсот? – замполит отчаянно замахал руками, – нет уж, лучше, этот, как его ты сказал, рок!

Капитан так и вышел из клуба, не прекращая энергичного жестикулирования, а Джон горестно вздохнул и пошёл настраивать инструмент.

Прошло несколько дней после этого бесполезного разговора. Группа в полном составе направлялась на репетицию. Навстречу шёл, почти бежал, замполит.

– А, вот он где! Я его по всей части ищу, а он вот – идет, понимаешь. Как не нужен – так под ногами вечно болтается, а как нужен, так не найдёшь!

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– Вот увольнительная, вот деньги. Сейчас переодеваешься и дуешь в город, в универмаг. Подойдёшь к продавцу музыкального отдела, Семёну, скажешь от Ивана, он тебе гитару покажет. Если понравится – бери, вези в часть. Ясно?

– Так точно! – Джон засиял от счастья. – Разрешите вопрос? А кто этот Иван?

– Я! Идиот, что ли? – пожал плечами капитан.

Через пару часов Джон был в магазине. В отделе толкалось несколько человек и пришлось подождать, когда продавец, длинноволосый парень, освободится. Наконец Саня улучил момент:

– Здравствуйте, Вы Семён? Я от Ивана, по гитаре.

– А, да. Подожди.

Семён дождался, когда в отделе не осталось покупателей, открыл дверь подсобки и махнул Сане. Тот подошёл, и продавец указал ему на гитару с тёмной декой и белой накладкой, стоящую у стены:

– Музима Лид Стар. Один в один Фендер Стратокастер.

Саня схватил гитару, осмотрел, попробовал взять несколько аккордов.

– Класс!

– Забирай.

Джон схватил гитару и двинулся на выход.

– Чехол возьми, – остановил его Семён.

Саня упаковал гитару в чехол и снова пошёл к выходу.

– А деньги? – опять остановил его продавец.

– Извините, – Джон вытащил всё, что дал ему замполит, положил на прилавок и развернулся к выходу.

– Сдачу возьми! И чек.

Джон вернулся в третий раз.

Как только Саня добрался до части, он, даже не переодеваясь, помчался в клуб, вытащил гитару из чехла, подключил, взял несколько аккордов. В этот момент дверь открылась и вошёл замполит.

– Ну что? Как гитара? Забрал?

– Вообще класс! – Саня был на вершине счастья. – Вот, смотрите!

– Ну что это… Та, старая, такая красивая, красная, а эта что-то совсем не совсем, тёмная какая-то…

– Да Вы послушайте звук какой, товарищ капитан!

– А, – разочарованно махнул рукой товарищ капитан, – звук, звук…

Времени вполне хватило чтобы разучить и отрепетировать новую песню, соответствующую тематике конкурса, поэтому музыканты совершенно не волновались, в отличие от замполита. Прибыв в штаб, он развёл какую-то кипучую деятельность: то подбегал к своим бойцам, то исчезал в неизвестном направлении, хватался за инструменты, чтобы помочь, даже большой барабан попытался отнести, но не получилось – не дала тучная фигура. А перед выходом группы на сцену сложил молитвенно руки – не подведите, мол, родненькие! И Саньке кулак показал, видимо обычай такой у него появился. Группа «ВЧ» отыграла спокойно и даже с определённым куражом – впервые ведь выступали при таком большом скоплении военных людей, не хотелось бы в грязь, да лицом. Высокая конкурсная комиссия песню выслушала, сделала пометки у себя в блокнотиках и жиденько так похлопала. Чего не сказать о публике в зале. Она хлопала пока не вышел следующий конкурсант, а громче всех – замполит. Он и в течении всей песни притопывал не в такт, подпевал не в тему, а уж по окончании – первым подскочил, активно заплодировал и жестикулировал, обращаясь к залу: видали, мол, как мы можем? Моя школа!

Видимо исключительно благодаря усилиям замполита, главный приз заработала группа «ВЧ». Сане вручили почётную грамоту и весь состав ансамбля удостоился рукопожатия самого главного генерала. Грамота тут же перекочевала к замполиту, который с ней не расставался всю дорогу. Нёс её перед собой, как икону на крёстном ходе, только что не целовал. Так и зашёл к командиру части, сияя как солдатские пуговицы на дембельском кителе.

Первый концерт, как и было приказано, состоялся на Новый год. Солдаты приняли его на «ура» и несколько раз требовали повторить, лишь бы в казарму не идти. После концерта Джон подошёл к замполиту:

– Товарищ капитан! Может танцы организуем на двадцать третье февраля, девчонок пригласим?

– Да ты с ума никак сошёл? Какие девчонки на военном объекте? Забудь! – капитан по привычке интенсивно замахал руками.

Но всё же к восьмому марта сдался. Самостоятельно договорился со швейным училищем в городе и привёз в солдатском кунге человек двадцать третьекурсниц. Правда, проконтролировал, чтобы из машины – сразу в клуб, а из клуба – сразу в машину. И никуда больше ни ногой. Девчонкам всё очень понравилось, кроме путешествия в кунге. И клуб, и внимание нескольких десятков солдатиков, и песни группы «ВЧ», и солист. А так как танцы прошли без эксцессов, было получено разрешение проводить их почаще – не только один раз в год восьмого марта.

Два года службы пролетели как один день. Вот и дембель неизбежный подошёл. Как и все нормальные деды, Саня сделал дембельский альбом и подготовил дембельскую форму. Только с дембельским аккордом как-то не заладилось, командир сказал – не отпустит, пока Джон замену не найдет и в группе, и в клубе. Месяц искал, уговаривал, упрашивал. Не нашёл. Только бас-гитарист из группы и согласился – тому ещё год служить оставалось. Саня выдохнул, замполит тоже, доложили командиру, и началась гражданская жизнь.

Первым делом, конечно в форме, к родителям, друзьям детства, одноклассникам. А там посмотрим, что да как. Неделя пролетела в бесконечных встречах и тостах. Тут и Кирюха дембельнулся, только по гражданке прибыл почему-то. Собрались все вместе у Олега.

– Кирюх, а ты чего так поздно пришёл? На неделю же раньше меня призвали, а пришёл на неделю позже. Да и ни одного письма от тебя не было, где служил-то?

– Да вертушки не было долго, вот и задержали. А служил… Потом как-нибудь, при случае расскажу. Неохота вспоминать. Новую жизнь начинать нужно. А вы-то как? Олежка, ты чем занят?

– Да как… Школу закончил, на права сдал. На Газоне в магазине Центральном работаю. В область мотаюсь, привожу оттуда товары всякие, короче. Кстати, пацаны, если шмотки импортные нужны или там дефицит какой, или деньгами помочь – обращайтесь.

– Откуда дефициты-то?

– Да есть пара нужных людей, в загранку ходят, обеспечивают.

– А как менты, не наезжают?

– Да какие менты, всё давно схвачено, – усмехнулся Олег, – блатные только вот какие-то объявились недавно. Давай, говорят, процент, иначе работать не будешь. Ну, я послал их далеко-далеко…

– Вот и правильно. Если что – обращайся, – закончил этот разговор Кирилл.

– Давайте за тех, кто служит, – поднялся Джон.

– Давайте за тех, кого с нами нет, – поднялся вслед за ним Змей и плеснул из стопки на пол немного водки.

Застолье затянулось. Саня с Кириллом сидели в обнимку и невразумительно разговаривали о чём-то своём, о дембельском. А Олег всхлипывал, уронив голову на руки, сложенные на столе:

– А я чё, виноват? Не прошёл же медкомиссию, ну зрение же у меня, ну я-то виноват, что ли? Ну вот вы сидите, болтаете, вот, а я что, хуже вас, получается, да?

Змей насилу вырвался из цепких объятий Джона и повернулся:

– Да никто не виноват и ни в чём. Так судьба сложилась. Не вини себя, нормально всё. Мы же с детства и по жизни друзья, так и дальше будет. Короче, если что, не дай Бог… Руку давай, братан!

После работы Олег заскочил к Джону.

– Держи, кассету подогнали новую, может понравится музыка. А лучше бери магнитофон с собой, за Кирюхой зайдём, пивка возьмём да возле моего подъезда потусуемся, послушаем.

Идти было недалеко, да друзья и не спешили. Втроём они заняли почти весь неширокий тротуар так, что встречным прохожим приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просочиться через дюжих молодцев, которые на них не обращали ровным счётом никакого внимания. А прохожие в попутном направлении и вовсе образовали настоящую пробку, не в силах обойти неспешных пешеходов. Однако вслух возмущения не высказывали, может потому, что не против были неторопливо прогуляться. Только одна девушка высказалась:

– Алё, побыстрее нельзя? Или сдвинуться в сторонку, что ли?

Змей вздрогнул от знакомого голоса, но не обернулся, а Старый с Джоном аж подпрыгнули и развернулись:

– Маринка!

Вся компания остановилась, окончательно застопорив пешеходное движение. Обменявшись несколькими дежурными фразами на тему: «А ты откуда, а чем занимаешься, а что тут делаешь», Марина подошла к Кириллу, который в сторонке внимательно изучал носки своих ботинок.

– Привет.

Саня с Олегом двинулись потихоньку вперёд, пешеходы вздохнули с облегчением, обгоняя неторопливую компанию и вспомнив о своих неотложных делах. Змей с обречённым видом поплёлся вслед за друзьями рядом с Мариной.

– Обиделся, – констатировала она, глядя на него.

– Нет. Просто, когда мне говорят, «отстань», я обычно отстаю.

– Отслужил, значит. А я, знаешь, приехала обратно. Не сложилось в Питере как-то, – не обращая внимания на его настроение, начала рассказывать одноклассница, – отучилась, замуж выскочила. Но и года не прожили, развелись. Пришёл как-то, другую, говорит, полюбил. Видела я её потом – три подбородка, глазки поросячьи, талию втроём не обхватить… Зато дочка директора универмага. И квартира отдельная. А мы комнату снимали. Как-то так, короче.

Прошли ещё немного в полном молчании. Не дождавшись реакции собеседника, девушка тем не менее продолжила:

– Я часто вспоминаю тот год, что в училище провела. Иногда кажется, что это самое лучшее время в жизни было. И тебя вспоминаю, когда ты приехал, а я… Вообще, много всего интересного было, расскажу потом, как-нибудь. Вот, например, однажды сумочку украли. Мать денег прислала, чтобы я ниток шерстяных купила на рынке, что с училищем рядом, знаешь, наверное. Ну, я, дура такая, сумочку на прилавок поставила, сама нитки выбираю… Смотрю, а сумки-то на прилавке нет, и мужик какой-то с ней улепётывает. Ну, я за ним. Не догнала, конечно. А в сумке денег прилично было и документы все. Пошла в милицию, там показания записали, говорят, вряд ли найдём. Иду в общагу, плачу навзрыд. Захожу, а вахтёрша говорит: «Тут сумку твою принесли, нашли». Я сумку схватила, смотрю – всё на месте, и деньги, и документы. Кто принёс, спрашиваю. Не знаю, говорит, парень какой-то, мелкий такой, видела его возле общаги как-то, то ли Коля, то ли Толя или Саня…

– Моня, – усмехнулся Змей.

– Ну, может. Ты знаешь его, что ли?

– Нет, просто подумалось. Созвучно – Коля, Толя, Саня, Моня…

– Я поспрашивала местных, никто ничего не знает о парне том… А вообще среди парней местных придурков хватало. Двое дебилов постоянно приставали к девчонкам, прохода не давали. То по заднице похлопают, то за талию схватят. Ко всем приставали. Кроме меня.

– Обидно, да?

– Дурак, – девушка игриво ударила Кирилла ладошкой по плечу. – Ну вот, я и пришла. Если помнишь – здесь живу. Кир, ты прости меня, что отшила тебя. Дура была. Простишь?

– А здесь где-нибудь кафе есть поприличнее? – после непродолжительного молчания спросил парень.

– Ну конечно! И кафе, и ресторан.

– Ну, тогда завтра в семь зайду.

– Давай послезавтра – завтра вечерняя смена у меня, – девушка чмокнула Кирилла в щёку и убежала в подъезд.

Змей догнал друзей, подкрался сзади к Джону, на голове которого красовалась модная шапка-петушок с бубоном и надписью «спорт», и натянул её другу на глаза. Джон дёрнулся от неожиданности, стянул шапку, шумно выдохнул:

– Ё-моё, думал глаза выскочили. Или свет внезапно вырубили.

Широко улыбающийся Змей обнял друзей за плечи, а удивлённый Олег проговорил:

– Никогда Змея таким довольным не видел.

Друзья стояли возле подъезда, слушали музыку и пили пиво. Музыка и правда была классная. Как раз которую Джон обожал. Слушали пока магнитофон на морозе окончательно не отказался работать. Делать нечего, пора расходиться. За Олегом хлопнула дверь подъезда, друзья отправились по домам. Прошли пару шагов, дверь подъезда опять хлопнула. Змей обернулся – никого нет, наверное, в подъезд кто-то зашёл. Да ладно, мало ли кто это может быть. Прошли ещё пару шагов. И вдруг Змей, как будто что-то почувствовав, решительно развернулся и побежал к Олегову дому. Ничего не понимающий Саня двинулся вслед за ним. Как только заскочили в подъезд, сразу услышали звуки ударов. На площадке между первым и вторым этажом ничком лежал Олежка, прикрыв лицо руками, а двое незнакомцев его пинали, пытаясь попасть по голове. В следующую секунду Змей влетел на площадку, и уже эти двое лежали на ступеньках, а Кирилл их по очереди обрабатывал ногами. На шум выглянули соседи, хлопнула дверь подъезда. Саня обхватил Кирилла сзади за руки: «Всё уже, остановись, хватит!»

Спустился сосед Олега, Михаил Егорович, подполковник милиции. Вместе с Джоном они успокоили Кирилла, подняли и усадили Старого, у которого лицо было похоже на одно кровавое месиво. Соседи вызвали скорую, которая прибыла минут через десять и забрала всех троих пострадавших. Милиционер опросил ребят и соседей, сказал, что ему в принципе всё ясно, но на всякий случай попросил никого никуда не уезжать.

А через день друзей вызвали в милицию. Молодой следователь их допросиль и записал показания.

– Это всё? – друзья согласно закивали. – А у меня вот другие сведения. По показаниям двоих потерпевших, они мирно беседовали с третьим потерпевшим, а вы, молодые люди, набросились на них безо всякой причины, из хулиганских побуждений, находясь в нетрезвом состоянии. Что подтверждают и показания свидетелей происшествия.

– Опа. Неожиданный поворот. А Олега вы спрашивали? Он-то что рассказывает?

– Олег как раз сторонник вашей версии. Но к его показаниям я отношусь скептически – всё же ваш друг детства, покрывает, небось. В общем так, друзья. Срок вам грозит реальный и немалый, – на этих словах дверь кабинета открылась, и следователь как-то медленно начал привставать, почтительно здороваясь.

Друзья обернулись – перед ними стоял Михаил Егорович.

– Лейтенант, этих я забираю, и материалы, какие у тебя есть, тоже давай. А вы – за мной, – скомандовал вошедший.

В кабинете заместителя начальника городской милиции подполковник был несколько дружелюбнее.

– Ребят, я правду знаю, но от этого не легче. Пострадавшие из такого круга, что сложно будет вас отстоять. Поэтому, не мешкая, буквально завтра, вы исчезнете из города. Во всесоюзный розыск вас никто объявлять не будет, а там, глядишь, всё уляжется. Так что несколько лет посидите тихо и не высовывайтесь.

– Вот и погуляли после дембеля, – грустно констатировал Джон.

Перед отъездом парни зашли в больницу проведать друга. Травмы оказались не столь ужасными, как показалось на первый взгляд. Старый уже сидел на своей кровати и о чём-то беседовал с медсестрой.

– О, ребят! Как дела, – обрадовался он посетителям.

– Уезжаем, – ребята рассказали новости.

– Простите, пацаны, что встряли из-за меня. Судьбу себе поломали. Возьмите вот денег на дорогу, да на первое время.

– Судьба сама выбирает куда тебе идти, её поломать невозможно. Денег не возьмём, извини, не в наших принципах, – и, обнявшись на прощание, ребята пошли к выходу из палаты.

Возле двери Кирилл обернулся:

– Олежка, передай Маринке извинения, встретиться договаривались, да видно, не судьба.

Поезд в Питер прибывал днём. Друзья вышли на перрон точно так же, как и в тот знаменательный день, когда произошло их первое знакомство с этим городом. Никуда не торопясь, двинулись к вокзалу, тихо переговариваясь на ходу:

– Ну что, в совхоз? Трактора же обещали, и квартиры, если женимся, – спросил Змей.

– Да что-то нет желания опять в поле пахать. Да и не сезон сейчас, не заработаешь толком. Меня сослуживец к себе звал в Якутию, вот там заработки, я понимаю – за месяц тысячу получают! Я, наверное, к нему рвану. Может и ты со мной?

– В Якутию? Не, не хочу задницу морозить. Отвык уже от зимы и снега. Я лучше на юг подамся, там теплее.

– А чего мы тогда вообще сюда припёрлись? – и прямо с перрона друзья отправились в кассы.

Третий год службы начался для Петрухи с неприятностей: его списали на берег. Да и было бы за что! Просто молодёжь заставил бражку в огнетушителях поставить, и всё. Никто бы и не заметил, если бы не учебная пожарная тревога. Вскрыли один огнетушитель – не работает, второй – не работает, только мутная жижа вытекает с характерным запашком… Теперь вот на берегу, в части, куда одних залётчиков отправляют. И с начальником гаража, куда Петруху приписали, мичманом Зайцевым Василием Ивановичем, сразу же отношения не заладились. Невзлюбил его тот, почему-то. Короче, невезуха. Да ещё и личного состава не хватает, а в старшинском звании вообще только Петруха. Вот и приходится через день дежурным по команде в наряды ходить. Особо противного ничего, конечно, нет, но всё же, у всех бывает свободное время, а он – через день на ремень. Единственная радость – в субботу в баню сходить в соседнее село.

В очередной банный день толпа, а по-другому не скажешь, моряков, совершенно игнорирующих форму одежды, расслабленно двигалась в сторону своей части. За ними увязалась дворняжка, небольшой такой пёсик, но умный и миленький. Всё подбегал к каждому поочерёдно и подпрыгивал повыше, пытаясь лизнуть в руку.

– Ну чё ты прыгаешь, как заяц? Ты же пёс! – обратился к собаке Петруха. – О, точно, Заяц будешь. Мужики, давайте Зайца с собой в команду возьмём – вон какой прикольный!

Пёс, точно услышав, прыгать перестал и помчался впереди всех, как будто знал дорогу, периодически останавливаясь и поджидая отстающих. Так и прижился в команде пёс по кличке Заяц. Из столовой дежурные таскали ему объедки, так что он не только голода не знал, а и растолстел за пару недель до неприличия. Обожал он своих хозяев безумно. Никогда один не оставался, то с одним, то с другим куда-то бежит, а на вечерней поверке неизменно в конце строя садился.