Текст книги "В заколдованном Тринидаде"

– А в Испании у него нет знакомых, там можно будет скопить деньги, и при желании вы вернетесь на поиски сокровищ, – заключил он.

– Ага, а пока мы будем с Дроном в отлучке, наши сокровища того… раскопают, – ухмыльнулся я.

– Во-первых, сокровища не ваши, они принадлежат государству Италия, а во-вторых, обещаю, без вас мы про клад забудем.

– Надо и с поляками поговорить об этом.

– Поговорим.

Я стал понемногу продвигать идею о переезде в Испанию Андрею, и уже на второй день он, к моему удивлению, неожиданно согласился. Как только было принято решение, на работу мы больше не выходили. Деньги за два отработанных дня мы, кажется, так и не получили. Я тут же отправился в туристический офис, где договорился с менеджерами о покупке самых дешевых железнодорожных билетов. Они обошлись мне каждый по сто евро. Правда, поезда оказались стыковочные. Чтобы добраться до Барселоны, нужно было делать пересадки в Риме, Генуе, Ницце и Марселе. С друзьями мы попрощались накоротке, без всяких посиделок, обещали созваниваться (у Арека, как и у Андрона, был мобильный). До парома нас провожали Арек и Прапорщик. В Неаполе сели на поезд до Рима. За окном поплыли городские дома, потом поля, горы, замки и прочая красота итальянских пейзажей. Андрей выставил на стол бутылку «Торрес 5» и предложил выпить за красоту, от чего, конечно, я не мог отказаться. Тост, дорога и аутентичная выпивка располагали к этому. Выпив и подкрепившись нарезанной колбаской, мы задремали, а проснувшись, ощутили, что поезд стоит и кругом кромешная тьма.

Вагон был пустой, а те немногие люди, которые в нем находились, куда-то исчезли. Постепенно придя в себя, мы обнаружили, что стоим в каком-то тупике, кругом промышленная зона. Я побрел по вагонам искать проводника и вскоре нашел одного. Этот человек в фуражке объяснил мне, что мы уехали на станцию Рим-товарная и поезд дальше не пойдет. Чтобы пересесть на другой поезд, нам нужно было выйти на станцию раньше. Открыв двери вагона и спрыгнув на землю, мы побрели по рельсам в обратном направлении, в город.

Вечный Рим

Я оказался в этом городе в четвертый раз. Какими классиками он только не воспет! Здесь правда есть что посмотреть, но больше всего меня притягивает в Риме его особая аура. Мне кажется и всегда казалось, что в прошлой жизни я был его жителем.

Дойдя по рельсам до железнодорожного вокзала Тер-мини, мы сдали вещи в камеру хранения и пошли бродить по малолюдным в столь поздний час улицам. Мне они казались таинственными, словно вернулись времена древности. Обширные площади, фонтаны с изваяниями скульптур, развалины древних сооружений, храмы, башни и дворцы – все ночью виделось по-другому, и малейшие усилия воображения создавали иллюзии, знакомые мне по прошлой, римской жизни.

Андрей оказался несколько ленивым на долгую пешую прогулку. У первого же открытого ресторана он плюхнулся за уличный столик и сказал, что никуда не пойдет, пока не выпьет чашечку кофе и рюмку коньяку.

Раскрыв лежавшую на столе книжечку меню, я воскликнул:

– Ого! Кофе 10 евро, стопка «Веки Романа» – 25 евро! Андрон, не по нашему карману это заведение! Пойдем поищем что нам доступнее.

– Нам все доступно! Весь Рим у наших ног! Брось мелочиться! В карманах достаточно лавэ, можем себе позволить свободно дышать, есть и пить! Заказывай, что желаешь!

Я оценил ситуацию. Все это значило, что Андрей отпустил тормоза и собирается кутить, как на Капри. Но на Капри была денежная подпитка, а теперь приходилось рассчитывать только на то, что в кармане. И нам предстоял еще долгий путь до Барселоны. А в Барселоне еще неизвестно, как с гостиницами, с работой… Андрей настаивал, я пытался сдерживать его.

– Ну, хорошо, – сдался я, – как знаешь.

Действительно, не хотелось казаться мелочным в любимом городе.

Почувствовав мою податливость, Андрей смягчился:

– И вообще, что бродить, лучше сидеть здесь и потихонечку ждать утреннего поезда.

– Может быть, но только не в этом ресторане. В этом от наших денег к полночи ничего не останется.

Наконец он согласился пойти дальше, но на другой улице снова уселся в дорогом ресторане.

В целях экономии я отказался от еды и выпивки, интуиция путешественника подсказывала, что все-таки деньги экономить надо. Наблюдая, как Андрей потягивает коньяк и запивает его кофе, я старался его чем-то заинтересовать: ставил ему в пример художников-передвижников – поклонников римских пейзажей, говорил о красотах и достопримечательностях Рима – нет, закутивший Дрон был ко всему равнодушен. С трудом удалось его вытащить из ресторана и провести через мост Святого Ангела, а потом поводить по центру города, по его тенистым улочкам; даже каким-то чудом мы оказались перед ночным Ватиканом и величественным собором Святого Петра. Остаток времени провели в красивейшем парке, с его запахами цветов, субтропических деревьев и хвои.

Генуя, Ницца, Марсель, Барселона

В восемь утра мы уже были на перроне. Поезд отправился в сторону Генуи. Снова за окнами замелькали красивые поля, леса, горы, замки. В Генуе прошлись по старой части города, не удалось вытащить Андрея на набережную, казавшуюся ему слишком далекой. Опять большую часть времени просиживали в ресторанах и кафешках, при этом в целях экономии я питался хот-догами из палаток. Конечно, дело утомительное – стеречь загулявшего друга, но что поделаешь! Много позднее я понял, что когда чем-то жертвуешь, то потом и выигрываешь, и тебе открывается многое. Другими словами, не пострадаешь – не осознаешь радость бытия.

Следующая остановка была в Ницце – городе богатых. Остановившись возле какой-то кофейни на набережной и пошарив в карманах, Андрей наконец осознал, что денег нам не хватит, даже чтобы попить кофе с круассанами. Тогда он предложил купить в складчину продуктов и выпивки в магазине. Мы взяли в супермаркете какой-то недорогой еды и литровую бутылку «Рамазотти» и с этим чудеснейшим ликером прекрасно отобедали под шум волн на общественном пляже. Никуда не торопились, наблюдали, как местные пацаны ловят кефаль с волнорезов, загорали, потом прогулялись по набережной и немного углубились в город, но ничего особенного в красотах его не нашли даже в состоянии расширенного сознания.

Вечером выехали стыковочным поездом в Марсель. В Марселе Андрон закутил на последние и требовал, чтобы я пускал свою заначку на общественные нужды, то есть на веселуху, как он выражался.

– Да не жалей ты денег, – говорил он, – что деньги – бумага! Приедем в Барселону, я начну зарабатывать столько, сколько надо! На все хватит! Отобью тебе тобой потраченные монеты!

Во мне заговорило чувство вины. Как же, сколько раз выручал меня мой друг, а я жмотиться! Только по прошествии многих лет я реально осознал, что с чувством вины всегда надо работать, что оно есть иллюзорное заблуждение. А тогда…

– Ладно, – сказал я, вздохнув, – гуляем на мои.

Когда приехали в Барселону, в кармане у меня, не говоря уже об Андрее, было совсем негусто. Первое время снимали дешевенький хостел, но потом и оттуда съехали. А работать между тем в Барселоне Андрей не мог: каждый день лили проливные дожди, на улицу не выйдешь. Хорошо, нас поддержал беглый русский офицер, предоставив нам на время в кредит проживание в густонаселенной квартире с такими же как мы, мытарями. Потом этот же офицер через месяц отправил меня по чужому авиабилету в Киев (в те времена это еще можно было сделать). Оттуда я уже добирался до Москвы поездом.

А Андрон так и не поднялся в Барселоне, не везло ему по разным причинам. Намного позже моего отъезда он познакомился с уличными музыкантами. Они были из Белоруссии. Как-то после работы на Рамбле, где всегда много зевак и желающих нарисоваться, он с этими тремя парнями решил устроить пикник на городском пляже. Я помню это место: песочек между средиземноморских сосен, просторные поляны, бирюзовая морская вода. Они там гуляли, веселились, а потом заснули. А утром пробудились, а гитары нет. Украли. Это был основной инструмент. Видя, как опечалились друзья, Андрон сразу же раскошелился, купил им приличную гитару.

Белорусы собирались гастролировать дальше по испанским городам. У них был старый, раздолбанный микроавтобус. Пригласили художника с собой, мол, ты будешь рисовать, а мы играть, и деньги в общий котел. В общем, он с ними доехал до Сантандера на севере Испании, а там познакомился с миллионершей, владелицей салонов тату. Звал он эту женщину Марой. У них возникли обоюдные чувства. Дело шло к свадьбе, а пока она устроила его на курсы тату, чтобы у них был совместный бизнес. Но в тот период у него заканчивался срок действия загранпаспорта. Вскоре нужно было отправляться в Москву. Ну, Мара, как будущая жена, снарядила его в дорогу, дала ему денег с условием, чтобы он в Москве не кутил, а писал бы для нее большую картину, точнее, копию картины Семирадского «Нимфы у водопада» в натуральную величину. Условились, что, когда копия будет доставлена в Испанию, она выдаст ему за нее гонорар в размере 10 000 евро.

Андрей улетел. Поселился он в ближайшем Подмосковье, на берегу Клязьминского водохранилища, на роскошной даче у друга-нарколога, занимавшегося частной практикой, надеясь там заняться написанием картины, пока будут решаться вопросы с новым паспортом. Однако жизнь у нарколога не пошла на пользу. Они с этим врачом от алкоголя стали употреблять вообще каждый день. Работа над картиной началась, но затягивалась. Да и привезенные деньги быстро таяли. Однако звонок Маре и присланный ею добавок к авансу помог закончить грандиозное полотно.

Тем временем новенький паспорт с визой был получен, и даже в Министерстве культуры была получена справка, разрешающая вывоз картины художника Румянцева за рубеж.

Андрей возвращался в Испанию Аэрофлотом. В самолет, провожаемый наркологом, садился бухой, а там, в полете, добавил еще с каким-то попутчиком – в общем, принял на грудь неслабо и напрочь забыл о картине. Мара его встречала в аэропорту Барселоны на личном автомобиле. Встреча после долгой разлуки была радостная. Далее им предстояло ехать через всю Испанию до Сантандера.

Когда они уже порядком отъехали от аэропорта, разговор зашел о картине. Тут Андрей ахнул:

– Ма-а-ра, да я картину-то в самолете забыл! Она у меня в тубусе там на полках лежала.

Мара тоже ахнула, повернула назад, пришли в офис Аэрофлота, подняли всех на уши, но картины так и не нашли.

Вот так мой друг легко профукал картину стоимостью в 10 000 евро! Потом еще несколько лет он отдавал Маре долг. Замуж она за него выходить не стала, да и Андрею эта женитьба не нужна была, во всяком случае, он так говорил.

Но он ни о чем не жалеет и ему есть что рассказать…

Что ж, и мне за границей не удалось разбогатеть. Вспоминаю, как, собираясь улетать из Барселоны, я, к стыду своему, не мог наскрести даже на самый недорогой подарок для Марианны. В итоге Андрей подарил мне какую-то глиняную фреску на тему моря, и я повез ее своей архитекторше. Конечно же моя ненаглядная была крайне недовольна таким подарком, но ведь женщины часто даже не догадываются, каким испытаниям подвергаются мужчины, находясь в разлуке с ними. А я вспоминаю с благодарностью все, особенно наши приключения с поиском клада. И не важно, что клад итальянского полковника мы не нашли, для меня самый дорогой клад кроется в сердцах друзей.

Куба – любовь моя, остров зари багровой

Ночь в заколдованном Тринидаде

Не люблю пассивного пляжного отдыха, за рубежом предпочитаю движение. Когда мы с Юрасом, довольно известным режиссером, раньше всегда казавшимся мне вполне приличным человеком, прилетели отдыхать в Варадеро и тот на халяве пятизвездочного отеля ушел в запой, я предпочел больше гулять по окрестностям полуострова, а потом вообще оплатил и записался на двухдневную экскурсию в Тринидад, только чтобы меньше оставаться с безбашенным другом в одном номере. А в Тринидаде я попал еще в одну историю. Впрочем, все по порядку.

Знакомство у водопада

Поездка из Варадеро в Тринидад включала три места осмотра: находящийся в горах водопад Эль Ничо, сам город Тринидад, расположенный на восточном побережье Кубы, и на обратном пути экскурсия по Санта Клер.

Группа несколько часов ехала на автобусе в сторону восточного побережья. Остановились мы в каком-то довольно людном поселке. Здесь нас из автобуса пересадили на два зеленых грузовика далекого советского производства. В их кузовах в несколько рядов были установлены кресла. И конечно же силуэт Че Гевары в берете мы обнаружили и тут – он контрастно выделялся черным фоном на задней стороне кабины. Вначале мелькали дома деревенек с рядами пальм вдоль дороги. Нас приветствовали сотни кубинских тружеников, отдыхающих в полуденную фиесту в тени покрытых соломой сараев и домов с черепичными крышами. Потом потянулся тропический лес. Там, где были крутые подъемы, грузовики, натужно ревя моторами, ползли вверх, а на крутых спусках, наподобие парящих над долинами хищников, вдруг срывались в пике, и тогда туристы захватывающе-восторженно визжали. Высадили нас на площадке перед одноэтажным рестораном-ранчо у подножия горы.

От тропической жары и высокий лес не слишком хорошо помогает; группа торопливо поднималась по выщербленной каменистой тропе к обещающему быть красивым водопаду. Мы шли среди толстых гуаяковых, кампешевых и красных деревьев. Их стволы оплетали сети лиан, под ногами шуршала и коробила слух сухая листва, повсюду сновали юркие ящерицы. Вспомнился примерно такой же пейзаж тайского Ко Таратау, где мне приходилось пожить Робинзоном, правда, ящерицы, а точнее, ящеры выбегали там на единственную дорогу острова совсем других размеров – это были настоящие динозавры…

Толпа отдалялась, я наслаждался одиночеством в соединении с природой, иногда уходил на боковые тропки, чтобы посмотреть, что скрывается в джунглях. Вдруг, в очередной раз выйдя на большую тропу, увидел отставшую девушку. Рослая и успевшая загореть, в легком светлом платьице с открытыми плечами, она выглядела привлекательно. Я подумал, что где-то рядом должен находиться ее друг – не могут же такие чики бродить одни по джунглям.

– Как вас зовут?

Она тревожно вскинула на меня большие карие глаза и, видимо узнав своего из группы, улыбнулась. Однако мы были не знакомы.

– Наташа.

– Вы одна?

– Да.

– Обычно на Кубу прилетают парами…

– Так получилось…

– Москва?

– Нет, Камчатка.

– О-о!

– А вы, конечно, из Москвы?

– Да. Может быть, будем держаться вместе? – Я замялся, сравнивая ее возраст и свой. – Во всяком случае, в джунглях так будет безопаснее…

Наташа с веселым прищуром посмотрела на меня, гораздо более старшего, чем она, улыбнулась и сказала:

– О’́кей.

Неловкость сразу растворилась.

– Сфотографируйте меня, пожалуйста, на фоне этой красивой долины!

– Конечно! Только давай на «ты», так проще.

Она не ответила, протянула айфон, я два раза нажал на белый кружочек фотоспуска.

Наташа закурила тонкую сигарету, потом почти сразу другую. Женщины, которые курят, как я заметил, более общительны.

– Вы какой-то задумчивый… – неожиданно сказала она.

– Да нет, так… просто отдыхаю. Но мы же договорились с тобой на «ты»…

Она снова приятно улыбнулась, скользнула по моему лицу взглядом:

– Хорошо, сфотографируй меня, пожалуйста, над тем обрывом у водопада.

Я взял из ее рук телефон и, пока щелкал красавицу, снова и снова задавал себе вопрос: «Зачем мне нужно это знакомство? Что оно мне может дать? Ведь только любовь может дать что-то, а все остальное, этот банальный секс, свойственный людям, суета… Впрочем, как в песне поется, вместо весело шагать по просторам». И еще когда собираешься искупаться там, где полно туристов, лучше иметь напарника. Я знал эту тему по рассказам своих друзей, которых не раз обкрадывали в странах Карибского бассейна. Не знаю, как на Кубе с этим, но на всякий случай я предложил Наташе искупаться по очереди, когда мы подошли к красивейшей зеленовато-прозрачной купели под нижним водопадом.

– Сначала ты купаешься, я смотрю за вещами, потом я купаюсь, и ты смотришь.

Она элегантно стянула прекрасно сидевшее на ней платье. Упругий живот и не менее красивую грудь стильно облегал бирюзовый купальник. Я невольно скользнул по ней взглядом снизу вверх. Она, слегка покраснев, улыбнулась. Подойдя к большому камню, лежащему в прозрачной воде между лопухами водных растений, камчадалка расправила плечи и смело нырнула в бездонную кристально чистую купель. Невозможно было оторвать взгляд от ее гибкого молодого тела, от каждого ее движения, от кокона из миллиардов мелких пузырьков, образовавшихся в воде после ее прыжка. Вынырнув возле невысокого, но широкого водопада, она стала плескаться, ее длинные иссиня-черные волосы липли к лицу, раскачивались на волнах, отливали на солнце, и она вся сияла.

Затем она стала что-то мне говорить, шум падающей воды полностью заглушал ее голос. По движению ее губ я понял:

– Плыви сюда.

Но меня охватила нерешительность. Улыбаясь, она замахала рукой.

Я разделся, посмотрел с тревогой на вещи, оставленные на скамейке, и на рядом отдыхавшую толпу кубинцев. «А, ладно, сопрут – поедем в Тринидат в легких одеждах, хорошо хоть не совсем голышом», – махнул я рукой и, бултыхнувшись с высокого обрыва, поплыл к Наташе.

– Здесь так здорово, но я к вещичкам. – Ее дыхание и звонкий голос были как бы неразделимы со свежестью купели и хрустальными нотками водопада. – А ты не торопись, наслаждайся.

И она, погрузившись с головой в воду, по-русалочьи долго не выныривала. Увидел я ее только возле берега, где была наша одежда.

Я плавал и думал об оставленном в рюкзаке кошельке с валютой и документами. Потом расслабился. Мне приходилось бывать в разных переплетах, но сейчас была полная уверенность, что этой девушке можно доверять. Обследовав глубокое каменистое дно водяной чаши, вынырнул у обросшего лианами обрыва сбоку от водопада и потом, чтобы сделать Наташе сюрприз, долго, задерживая дыхание, плыл по дну. Вынырнул возле скамейки, на которой она сидела, уже снова одетая в платье, и курила.

– Здорово ты ныряешь! И вообще здесь здорово, правда?!

Ее лицо и волосы переливались светящимися на солнце капельками влаги.

И тут я понял, для чего это было все – мое путешествие с двенадцатичасовым перелетом через океан: не для того, чтобы переживать по поводу безобразного поведения Юраса, хотя это могло случиться, если бы я остался в отеле, а для того, чтобы ощутить вот такие минуты счастья. Выходит, человек может управлять судьбой, главное, правильно выбрать путь!

«Но все же, что же мне от Наташи нужно?» – спрашивал я себя в который раз. Ведь просто так мужчина и женщина не сходятся… Но разве не может быть просто дружбы между нами? И не обязательно для этого нужно время, месяцы, годы, дружба может вспыхнуть мгновенно, как красота отношений, доверия… И если ты дошел до понимания безусловной любви, разве тебе важно, кто дает эту красоту, гармонию отношений: ребенок, девушка или старушка, – ведь душа изначально чиста и только психология ума делает ее другой… «Да, хорошее тело – это хорошо, но душа важнее…» – подумалось мне тогда.

На обеде в ресторане у подножия горы пели двое кубинцев, эдакие мачо, один коренастый, другой долговязый. Тот, что был ниже, с крупными африканскими глазами и очень красивым голосом, улыбался восхищенно слушавшим его гостям; другой, лицом похожий на обыкновенного нашего работягу, пел редко, зато бесподобно аккомпанировал на укулеле. Трогающие душу народные кубинские песни сменяли одна другую.

Нас с Наташей посадили за обеденные столы поврозь, потому что мы в ресторан пришли последние. Мое место было напротив белоруса Валеры, который с такими же, как он, крепенькими мужичками и их корпулентными женами уже потягивал заказанное за дополнительную плату пиво.

– Пей пиво, Профессор! – Валера протянул мне бутылку, и вся компания засмеялась.

Быстро они мне дали прозвище! Но ребята отличные, открытые.

Я улыбнулся:

– Спасибо, пиво давно не пью, однако как поют кубинцы, а, Валера?!

– Поют классно, Профессор! – Валера был явно на взводе.

Принесли, в отличие от кухни нашего отеля, хорошо приготовленные блюда, но мои тарелки стояли почти нетронутые – не давали спазмы восторга. Когда мулат стал душевно выводить «Команданте Че Гевара», у меня вообще навернулись слезы. «Вот, бл-дь, еще увидят, что мужик плачет… Не можешь в руках себя держать», – говорил я себе. Но белорусы, впрочем, увлеклись обсуждением каких-то семейных проблем.

Выйдя из-за стола, чтобы сфотографировать музыкантов, я увидел, что Наташа отошла покурить и теперь сидит за перилами ресторана на скамье, дымя сигаретой и пританцовывая на туго обтянутой платьем попе. Ее длинные ноги в неоновых туфлях как бы сами собой отстукивали кубинский ритм.

– Ты танцуешь сальсу?! – обрадовался я.

– Не очень, но на сальса-дискотеки люблю ходить. Мы в Варадеро с одной знакомой из отеля так отплясывали!

– А что, в Варадеро есть хорошие сальса-дискотеки?

– Да, конечно, обычно мы начинали с бесплатной дискотеки на танцплощадке под открытым небом, а в час ночи отправлялись на платную в клуб.

– И часто они проходят?

– Да, мы ходили каждый день.

– Много там хорошо танцующих сальсу?

– Хватает, но мы с Лоркой танцевали как вздумается, нам, главное, расслабиться. А ты что, танцуешь сальсу?

– Танцую.

– А-ну, покажи!

Я задвигал бедрами в специфической сальсовской стойке, сохраняя в сложном шаге ритм музыки. Внимание молодой девушки придавало кураж.

– Во, круто! – Она восхищенно крутила головой.

– Ладно, а то вон на нас уже обращают внимание, – стушевался я.

– Да и по фигу, расслабься…

– А мы с тобой в Тринидаде потанцуем? Пойдешь со мной на дискотеку?

– Конечно. – Наташа весело и открыто глянула мне прямо в глаза.

Назад возвращались также на грузовиках, и снова в стиле американских горок, оглашая восторженными визгами покрытую джунглями холмистую округу. Мне было приятно чувствовать ее крепкое молодое тело, когда на ухабах Наташа нечаянно касалась меня бедром или плечом, да и просто сидеть рядом с ней было приятно. Но, пересаживаясь в прохладный салон автобуса, я сел на свое место, хотя рядом с ней было свободное сиденье – не захотелось показаться навязчивым.

Знакомство с Тринидадом

Дорога пересекла остров наискось по равнинам и междугорьям, и затем автобус быстрее помчался вдоль побережья Карибского моря. Дух захватывало от красоты, когда автобус бежал по высоченным мостам над пропастями с серебрящимися где-то внизу речушками и джунглями по берегам.

В Тринидаде перед конечной точкой автобусного маршрута гид Риккардо, хорошо говоривший по-русски, показал на длинное желтое здание:

– В этом городе все казармы после революции были переделаны в школы и колледжи.

Остановились на пыльном окраинном пустыре, и Риккардо предупредил:

– Так, а сейчас пока все остаются на своих местах, ждем, когда придут хозяева фазенд, в которые мы будем расселяться – по две, по три семьи.

– Наташа, давай поселимся вместе? – сказал я.

– Давай. Знаешь, здесь такие аутентичные гостевые дома, я читала в Интернете.

В этот момент я был благодарен Юрасу, что его поведение заставило меня взять тур в Тринидад. Может быть, все так сложится, что дойдет до тантры? Конечно же до духовной тантры, когда позволяются только объятия, впрочем, всегда следует действовать по обстоятельствам, но с чистыми намерениями. Кстати, других намерений я себе давно не позволял, а ведь встречались в поездках ух какие спутницы! Мне всегда казалось, что слишком глубокие сближения могут испортить чистоту отношений… И потом, секс – это слишком примитивно. Но я уже невольно рисовал себе красивую иллюзию красивой игры…

Я подошел к Рикардо и сказал, что я заказывал двухместный номер на одного, а Наташа – одноместный, и попросил поселить нас рядом.

– О’́кей, – ответил он.

Пришли к автобусу хозяева фазенд, и гид стал выкрикивать:

– Три комнаты в доме номер 46. Кто желающий?

По проходу салона двинулись три пары.

– Две комнаты в доме… – Гид запнулся, поискал меня глазами, махнул рукой: – Выходите!

– Пойдем, Наташа!

У дверей нас встретила широко улыбающаяся пожилая женщина. И хотя в верхней челюсти у нее не хватало двух зубов, лицо ее было освещено внутренней красотой. Кстати, это статистический факт, что красивая душа человека создает красоту лица! Ведь бывают черты, безукоризненные, как у куклы Барби, но я еще не видел среди таких интересную для себя. Куклы бездушны.

– Буйнос диас, амигас! – сказала женщина.

– Буйнос диас!

Она махнула рукой, и мы побрели за ней, повернув за угол. Одноэтажная, выкрашенная в розовый цвет фазенда находилась слева на большой улице. Под впечатлением архитектуры 16-го века (улицы практически не изменились с того времени) мы не заметили, как подошли к ней. Повсюду был тот самый колониальный стиль, словно время совсем остановилось… И все тут было необычно: древняя, с широкими прорехами брусчатка; одно-, двух– и очень редко трехэтажные дома пестрели разноцветными фасадами; самые помпезные здания украшали колонны, многие двери и окна были открыты, впуская в себя вечернюю прохладу, и в них виднелась старинная утварь; козы гуляли, казалось, бесхозно; мужик в соломенной шляпе трясся на арбе с одной лошадью; мулаты и чернокожие вели свою спокойную домашне-уличную жизнь – и это только небольшие штрихи к исторической картине города.

– Слушай, как здесь здорово! – не переставала восхищаться моя спутница.

Мадам открыла железную калитку с витиеватым узором. Навстречу шагнул чернявый, испанской внешности парень, очевидно ее сын:

– Ола! – Затем он похлопал себя по груди: – Мишель. Проходите в дом!

Мы вошли в зал со старинными комодами и шкафами, поставили вещи на стулья, стоявшие вокруг большого, массивного, накрытого ажурной скатертью стола.

– Кофе? – предложил Мишель.

– Я, пожалуй, не откажусь, но сначала покурю. – Наташа достала пачку сигарет.

– А я приму душ, а потом чуть прилягу.

– Можно ваши паспорта? – попросил Мишель.

Мы отдали паспорта и расписались в специальной книге.

Мишель дал ключи.

– Выбирай комнату, – предложил я.

– Мне все равно.

– Тогда я справа.

Старинный ключ глубоко вошел в замочную скважину массивной двери моего номера.

– Смотри не засни, нам через сорок минут надо быть в ресторане.

– Хорошо, – отозвался я и улегся на старинную кровать.

Немного отдохнув, вышел в прихожую, постучался в противоположную дверь:

– Наташа, пора на ужин.

Она выглянула в тонкой белой маечке, едва прикрывающей красивые бедра, озабоченно блестя глазами и перебирая руками мокрые волосы:

– Иду.

И уже через пару минут появилась, слегка подкрашенная, пахнувшая благовониями; душ придал нам обоим бодрости. На ней было другое платье, фасоном похожее на предыдущее, но зеленовато-золотистого тона; легкие нежно-зеленого цвета туфли подчеркивали стиль одежды. Она выглядела восхитительно!

– Готова?

Мы вышли. Пройдя метров сто от дома, я спохватился:

– Слушай, а адрес мы не узнали?

– Ой, да…

– Ладно, возвращаться – плохая примета.

– Не видишь название улицы?

– Нет.

Я еще пробежался глазами по фасадам:

– Названий улицы нигде не нашел. Только номера домов кое-где написаны.

– Ладно, найдем – город небольшой. Солнце садилось там. Значит, мы в южной части города.

Тут я увидел на обочине дороги тонкий столб метров в пять высотой. На его вершине красовался розовый с отливами шар диаметром в метр, весь утыканный длинными алюминиевыми шипами.

– Вот примета. Запомни, Наташа, этот шедевр авангарда! Думаю, в городе такой штуковины больше нигде нет. А когда выйдем на него, пойдем в том направлении к дому. – Я показал рукой.

Она кивнула и тут же воскликнула:

– Смотри, наши!

Нас догоняли несколько человек.

– Вы к автобусу? – спросил меня чернобровый паренек с большим планшетом в руках.

– Да.

– А мы пешком в ресторан пойдем.

– Возьмите тогда нас с собой.

– Пойдемте.

– А вы не знаете название этой улицы?

– Не-а, в этом городе названий улиц нет, только нумерация домов.

– А как вы свой дом найдете?

– Я отметил дом точкой на карте планшета.

– А как бы нам так сориентироваться? Мы с Наташей собираемся после ресторана пойти на дискотеку на площадь Святой Анны.

Парень с готовностью на ходу включил экран планшета, на котором появилась схематическая карта города.

– С Интернетом на Кубе вообще проблема, но я сумел подключиться. Вот, смотрите, – остановившись, он навел курсор. – Это площадь Святой Анны. Вот тут даже кружочкам обозначено место дискотеки. А сейчас мы вот тут.

– А как нам с дискотеки возвращаться обратно?

Курсор стал прокладывать сверху вниз белую линию, а затем повернул направо и остановился.

– Получилась тонкая длинная клюшка, – сказал я.

– Вот конец этой клюшки и есть точка, где мы сейчас находимся.

– Значит, нам с дискотеки нужно будет идти на юг вдоль восточной части города, а затем повернуть на запад?

– Точно. Да вы не заблудитесь. Вот ориентиры: рядом находится колледж и госпиталь.

Парень стал догонять своих друзей. Мы заторопились за ним.

– А они близко от нашего дома? – спросила Наташа.

– Кто?

– Ну, госпиталь и колледж.

– Да тут все близко, – ответил чернобровый. Рассеянно поискав глазами свою белокурую подругу, он крикнул: – Марина, ты где?

Но Марина ему не ответила.

«Да…» – в меня уже закралось сомнение, что мы быстро найдем свой дом.

– Ваша девушка, кажется, зашла вон в тот сувенирный магазин, – сказала Наташа. – Нам, может быть, тоже зайти? – Она еще ни разу не назвала меня по имени.

– Зайдем, мне друзьям нужно привезти гостинцы с Кубы.

В магазине нас увлекло рассматривание картин, этнической одежды, шляп и мелких сувениров. Про то, что будет потом, не хотелось думать.

Из магазина мы вышли на большую улицу, где сувенирные магазины стали попадаться довольно часто, и задача была в них забежать, быстро посмотреть что-то для покупки, по возможности купить и, главное, не отстать от группы чернобрового. Так, переходя от улицы к улице, мы подошли к ресторану.

Ресторан располагался на крыше трехэтажного дома. Деревянная лестница, по которой мы поднимались, скрипела под нашими шагами. Лаконичный интерьер и картины в старых рамках создавали хорошее впечатление.

На крыше в углу балюстрады расположился ансамбль – две девушки и три парня. Они что-то наигрывали в карибском стиле. Официантка, как коричневокожая кукла Барби, с длинными ресницами и малоподвижными большими глазами, была вся такая изящная и осинотелая. На ней безукоризненно сидели бордовая бабочка, розово-клетчатый костюм с короткой юбочкой и белый, почти ученический передник. При выборе блюд мы с Наташей заказали себе по лобстеру, нужно было доплатить десять евро и отказаться от включенного в оплату тура блюда. Кроме нас, никто этого не сделал, все ели рыбу или курицу. Кроме того, мы пришли позже всех, и места на открытой площадке нам достались поврозь. Пожилой сосед, увидев, что мы с Наташей переговариваемся через стол, подвинулся вместе со своей женой на один стул, уступив моей спутнице место рядом со мной.