Текст книги "Живое и мертвое"

14

Веревка оказалась крепкой. Значительно крепче, чем можно было предположить. И сук, на котором его подвесили, тоже не из хлипких. Это стало ясно часа через три после того, как Петро решил, что сможет самостоятельно освободиться.

Он дергался, пытаясь сломать сук, на котором висел. Он раскачивался, стараясь перетереть веревку. Но все было напрасно. Веревка скрипела, дерево трещало. Казалось, еще немного, и он рухнет на землю, переборов путы. Но время шло, а ничего не происходило. Веревка не лопнула ни через три часа, ни через трое суток. Хотя Петро только и делал, что раскачивался, пытаясь перебороть то, что удерживало его на месте.

Был бы он живым, кровь давно бы прилила к голове, и он умер бы в муках. Но мертвым такой исход не грозил. И он продолжал испытывать путы на прочность.

Тщетно. Иногда это ощущение тщеты выводило из себя, тогда Петро начинал биться, как рыба в сети. С тем же упрямством, отчаянием и бесперспективностью. От этих метаний он быстро уставал, и на него наваливалась апатия. Мертвяк зло сплевывал и обещал, что больше не шелохнется. Так и будет висеть, пока кто-нибудь не снимет. Куда торопиться? Впереди у него – без малого вечность. Уж от дождя или холода он явно не сомлеет. Разве что от скуки.

Доходя до этого этапа своих размышлений, Петро снова начинал беситься, дергался и орал на пол-леса. Но поляна была далеко от дороги. И услышать его не мог никто. Разве что кто-то, живущий в лесу. А в лесу возле Лупа-нопа, кроме белок, зайцев, мошкары и безмозглых птиц, никто, похоже, не жил.

Впрочем, проверить это, пытаясь доораться хоть до кого-нибудь, вскоре тоже стало невозможным. Уже к утру мертвяк сорвал голос, и вместо криков теперь выползали из горла лишь жалкие хрипяще-шипящие звуки.

Когда на третий день орать и дергаться ему в тридцатый, наверное, уже раз надоело, Петро обвис и увидел глаза. Глаза были мертвыми, стеклянными и смотрели на него внимательно сквозь заросли кустов на краю поляны.

В первый момент упырь не поверил своему счастью. Он зажмурился и проморгался, чтобы отогнать наваждение. Однако мертвяк в кустах наваждением не был. Более того, потаращившись немного, он осмелел и вышел на свет. Молодой, даже юный. И, судя по внешнему виду, недавно убиенный.

– Брат, – хрипло позвал Петро. Голос сипел и свистел настолько, что упырь сам с трудом разбирал собственные слова.

Молодой мертвяк приблизился, обошел кругом и с любопытством принялся разглядывать сперва Петро, а потом вязью разрисованный магический круг под ним.

– Брат, – повторил Петро. – Сними меня.

Молодой оторвал взгляд от символов, начертанных на земле, и посмотрел на висельника. На его лице появилась пакостная улыбка.

– Смешной, – сообщил он.

– Это не смешно, что б мне второй раз сдохнуть. Сними меня, брат, – попросил Петро.

Молодой отошел в сторону. Петро показалось, что он сейчас уйдет. От этого стало жутко. Кто знает, сколько еще придется висеть вверх тормашками, прежде чем еще кто-то наткнется на него среди этого мерзкого леса. Петро задергался, заерзал, становясь похожим на гусеницу, пытающуюся ползти вверх по ниточке. Веревка со скрипом закачалась.

– Эй! – хрипло закричал Петро. – Не уходи.

Ему пришлось основательно раскрутиться, чтобы увидеть, куда отошел молодой. Упырь не успел далеко уйти. Он стоял рядом. Всего в нескольких шагах. Зрелище дергающегося на веревке связанного собрата его явно веселило.

– Это не смешно, – обиженно верещал Петро. – Сними меня!

Он перестал дергаться. Веревка неторопливо замедлила ход. Молодой мерзко ухмыльнулся и подтолкнул Петро в бок. Упырь снова закачался, чем вызвал новый приступ хохота у юного мертвяка.

– Сними меня, а то уши надеру! – хрипло взревел Петро и закашлялся. От кашля задергался еще сильнее. Молодой, хохоча в голос, развернулся и побежал к лесу.

– Стой! – засипел Петро, не зная уже, обижаться, паниковать или злиться. – Стой!

Звонкий смех молодой нежити растворился в лесу. Петро завыл. На этот раз от гремучей смеси злости, досады и отчаяния.

15

Когда Жози представился, Винни подумал, что он узнал это имя. Хотя, скорее всего, просто показалось. Предложи ему кто вспомнить имена других следопытов, уходивших из Витано в том году, он не припомнил бы ни одного.

– Чего вы от меня хотите? – Жози не намерен был сопротивляться.

– Правды, – с нажимом произнес Деррек. – Если будешь врать…

Вампир продемонстрировал юноше кулак. Достаточно весомый аргумент. Жози потер больное ухо.

– А с чего мне врать? – буркнул он. – Чего надо-то?

Мессер с Дерреком переглянулись. Такой покладистости от парня никто не ждал.

– Я тебя видел, – запальчиво начал Винни.

– Я тебя тоже, – пожал плечами парень. – Это что-то значит?

– Молодой человек, – Мессер с хрустом расправил плечи и подошел вплотную к пленнику. – Мой друг хотел сказать, что он вас видел в городе, который вроде как не существует. И в котором принято считать, что за его стенами тоже ничего не существует.

– Ну да, – отмахнулся Жози и посмотрел на Винни. – Байка, которую придумал Совет в незапамятные времена.

Лупо вздрогнул. Он готовился к правде, может быть, даже к страшной правде. Но он не был готов к тому, что эту правду ему станут озвучивать тоном балаганного шута, рассказывающего скучающей публике свежий анекдот.

– Ты хочешь сказать, Совет знает о том, что происходит в Пустоши?

– Совет на том стоит, – пожал плечами Жози.

Винни почувствовал, как начинает кружиться голова. Выходит, Совет все знает. Получается, Совет предал Витано. А маги? Как же они не заметили? Хотя до того ли им. Гильдия занята совсем иными делами. Маги давно отошли от власти, отдали управление городом Совету. Доверили. А советники…

Верить во все это не хотелось, но другого выхода не оставалось.

– Откуда ты это знаешь? – потерянным голосом спросил Винни.

– Я четыре года живу в доме советника, – усмехнулся Жози. – Он меня всячески ограждает от этого, но я же не слепой.

«Еще за Мора парнишка ходит. Так как у них с лысым разговор серьезный пошел, Мора парнишку от себя отослал. Бережет он его. Может, сын. Но тоже явно из вашего Витано», – всплыл в голове рассказ упыря.

– Советник Мора, – не то спросил, не то объяснил сам себе Винни. – Ты ему кто?

Парень почесал опухшее ухо, поморщился.

– Он считает меня своим сыном, – с обезоруживающей откровенностью сообщил он.

– А ты?

– А я ему подыгрываю.

Честность и откровенность, с которой Жози говорил гадости, раздражала Винни. Уж лучше бы соврал, попытался замолчать что-то. Так нет, рубит правду. А выходит какая-то дрянь вместо правды. Безапелляционная, честная, бессовестная гадость.

Винни никогда не думал, что правда может быть такой беспардонной и мерзкой. Хоть бы он постеснялся этого. Так нет же, ни стеснения, ни угрызений совести. Упырь!

Юноша поймал себя на том, что думает о живом человеке как о мертвяке, и споткнулся. Мысли полетели кувырком и совсем уж в другую сторону.

– А ты сам как сюда попал? – пробурчал Винни.

– Сам же знаешь как – через следопытов, хотя, по счастью, меня их участь миновала. Меня Мора к себе забрал. Ему не хватало домашней зверушки, и он завел меня.

Винни растерялся от такой наглости окончательно. Так и застыл с раззявленным ртом.

– А где твой папаша сейчас? – Деррек поспешил замять возникшую неловкость.

– Едет на болота, везет какое-то барахло в Витано. Я хотел съездить с ним, но меня завернули.

– Едет? Где?

Жози закатил глаза, прикидывая что-то в уме.

– Сейчас, должно быть, на полдня пути уехал. Они с утра вышли.

– Они? – насторожился Мессер.

– Он провожатого взял. Тоже из Витано. Лысый такой с улыбкой на клею. Мерзкий тип.

– Кто бы говорил, – подала голос Нана.

– А я-то что? – фыркнул Жози. – Не я такой, жизнь такая.

Винни смотрел на бывшего следопыта с непониманием. Всегда, с самого детства он считал, что в следопыты берут самых достойных. Самых смелых, самых верных и преданных, самых честных и принципиальных. Жози под эти определения никак не подходил, даже если убрать от них превосходную степень. Ни под одно из них. Как такой человек мог стать следопытом?

– И ты обо всем этом нам так спокойно рассказываешь?! – произнес Деррек. – А если мы спрашиваем, чтоб догнать твоего отца и убить?

– А мне-то что? – с той же небрежностью фыркнул Жози. – Это ваши дела и его. Он хотел, чтоб я в это не лез, я и не лезу.

– Дать бы тебе в ухо, – не сдержался Деррек.

– Дал уже, – поморщился юноша и осторожно дотронулся до уха.

Возле Жози осталась Нана. Деррек позвал в сторону Мессера, а тот кивнул Винни, идем, мол. Они отошли недалеко, но достаточно, чтобы можно было говорить вполголоса и не бояться быть услышанными.

– Ну, что теперь? – спросил Деррек.

– Мне надо в Витано, – выпалил Винни неожиданно даже для самого себя. Решение пришло само, вдруг, как по наитию.

– Зачем? – не понял Деррек.

– Предупредить Гильдию. Маги должны знать, что Совет их предал.

Винни говорил горячо, искренне. После сегодняшних откровений ему было наплевать на все, даже на себя. В конце концов, что такое его жизнь, когда какие-то советники играют жизнями всего великого города. Убили его, но ведь так же могут убить и любого другого.

Деррек фыркнул. На Винни смотрел со смесью улыбки и уважения.

– Что теперь, – задумчиво повторил Мессер, словно пропустив их диалог мимо ушей. – По-моему, все ясно. Надо догонять этого советника и брать его вместе с убийцей. Тогда можно будет вызнать у этого негодяя все про яд. Найдем противоядие, вернем нашему парню нормальную жизнь. Уже дело. А там разберемся.

– Но… – начал было Винни.

– И не спорь, – отрезал старый скелет. – Без советника мы все равно в город не попадем. Ты же не знаешь, как вышел из Витано. И как туда войти, тоже не знаешь.

Винни потупился. В горячке он забыл все на свете.

– А с этим чего? – кивнул брезгливо Деррек в сторону Жози, которого караулила Нана. Впрочем, парень, кажется, и не собирался убегать.

– Предлагаешь подвесить его, как ту гнилушку? – хмыкнул лорд.

– Нет, – покачал головой вампир. – Хотя и стоило бы. Но это уже убийство.

– Значит, возьмем с собой, – принял решение Мессер.

Винни почувствовал, что челюсть уже в который раз за последний час ползет вниз.

– Как?

– Просто, – пожал плечами маг. – Отпускать его нельзя. Он дойдет до города и натравит на нас местные власти. Или побежит вперед нас за караваном, чтобы предупредить.

– Не побежит, – оценил вампир. – Не тот человек, чтоб бежать и спасать кого-то.

– Спасать не побежит, – согласился Мессер. – А вот настучать запросто. Значит, отпускать его мы не можем. Убить?

Винни вздрогнул, настолько буднично прозвучало сейчас это слово.

– Ну не убийцы же мы, – развеял его страхи маг. – Остается только с собой тащить. Потом если этот советник… как бишь его?

– Мора, – напомнил Винни.

– Вот-вот, – кивнул Мессер. – Если этот Мора так трепетно к нему относится, то мальчишка может стать хорошей разменной монетой.

Винни пристально поглядел на мага. Тот говорил спокойно, размеренно. И очень напоминал сейчас того, которого окрестил разменной монетой.

Или Винни это только показалось. Ведь Мессер-то не такой. И что же? Выходит, жизнь такая? От этой мысли юношу передернуло.

16

Приступ тоски и жалости к себе был столь же непродолжительным, как и вспышка радости, ему предшествовавшая. Петро не успел перебрать все слова, которыми хотелось окрестить мерзостную жизнь, не щадящую простого дохлого парня из захолустья, как вдалеке послышались голоса и знакомый уже смех.

Упырь прислушался, боясь, что ему показалось. Но звуки множились и приближались. Кто-то шел в его сторону. И явно не один.

На этот раз никто не прятался и не приглядывался. Молодой мертвяк вышел из леса без боязни и стеснения. Рядом с ним двигались еще несколько упырей. При виде Петро молодой заржал и ткнул в него пальцем. Его приятели тоже заулыбались.

«Уши оторву», – пообещал про себя Петро, – но вслух ничего не сказал. А из леса выходили все новые и новые упыри. Их было уже с пару десятков. Последним вышел старый, матерый упыряка. И если его предшественники ржали, то этот посмотрел без тени улыбки. Просто отметил, что да, висит над поляной связанный мертвяк. Подвешен вниз головой. Возможно, даже выглядит забавно.

Петро тоже посмотрел на старого внимательнее, чем на всех прочих. Впрочем, восторженный взгляд молодого, затеявшего весь этот цирк, тоже не укрылся от его внимания. Повадки старика и этот восторг в глазах глядящего на него молодчика окончательно убедили Петро в том, что старик здесь за главного.

– Брат, – позвал хрипло Петро. – Сними меня отсюда.

Старик подошел ближе. Вокруг стоял уже дикий гогот. Посмотрел на Петро пристально, словно хотел заглянуть внутрь.

– А кто сказал, что я тебе брат? – поинтересовался он.

– Мы с тобой одного рода, – обиделся Петро. – Будь тут кровосос или перевертыш – ни в жизнь бы братом не назвал.

Старый хмыкнул. Обошел по кругу, изучая висельника и рисунок под ним. Смех начал понемногу стихать. Старик был серьезен.

– А зачем мне тебя снимать? – спросил он, не глядя на Петро.

– Как зачем? – опешил тот.

– Если тебя так связали и так подвесили, значит, что-то ты натворил. А если и узоры эти в расчет взять…

Петро задергался. Не на веревке, как до того. Что-то задергалось внутри в поисках оправдания. Хотя за что бы ему оправдываться?

– Кто ты? – Старик в первый раз посмотрел ему в глаза, и Петро понял, что не сможет соврать.

У старика был не просто мертвый остекленелый взгляд. Он был мертвее мертвого. Он блестел, как вода в подземной реке мертвых, и был глубоким, почти бездонным, как небо в горах.

– Отвечай, – буркнул кто-то. И Петро понял, что никто более не смеется. На поляне была тишина. Только веревка поскрипывала.

– Я упырь, звать Петро, – быстро заговорил он. – Я ничего такого не делал, хоть и в розыске.

– В розыске, – произнес старик.

– Меня подставили, – еще сильнее заторопился Петро. – Я…

– Ты не врешь, – отстраненно выдал старик. – Почти. Вот только эти руны…

Старик кивнул на странные рисунки, которые змеились прямо по земле, образовывая круг и разлетаясь неровными протуберанцами.

– Это сильно. Очень сильно. Это может убить или сковать. Кто ты такой, чтобы тебя удерживали таким заклинанием?

– Я… – Петро споткнулся, впервые в жизни не зная, что ответить на этот вопрос.

Хотелось отвязаться от проклятого дерева, кинуться старику в ноги и плакать: «Я никто. Никто».

– Я простой дохлый парень из захолустья, – проныл Петро.

– Еще скажи, что кристально честный, – поддел старик.

– Ну, знаешь, – вздыбился Петро. – Ты еще скажи, что у вас тут в лесу своя пекарня, пасека и вы хлеб с медом бездомным на халяву раздаете.

Старик фыркнул, как довольная лошадь, и кивнул своим людям:

– Снимите его.

Веревка заскрипела в последний раз и лопнула с сухим треском. Петро приготовился падать головой об землю, но не успел даже испугаться. Снизу подхватили сильные руки. Перевернули, поставили, и он впервые за последние дни увидел мир не так, как его видит муха, сидящая на потолке, а так, как его привыкли созерцать прямоходящие.

Через минуту ослабли путы. Сначала на ногах, затем на руках. Петро сделал шаг, пошатнулся, стараясь держать равновесие. Это оказалось сложнее, чем думал.

Старший упырь следил за ним, как старый дед, наблюдающий за первыми шагами своего внука.

– Ну, теперь поговорим, – тоном, не терпящим возражений, произнес он.

– Поговорим, – согласился Петро, совсем по-человечески потирая запястья. Немоты он, разумеется, не чувствовал, а вот следы от веревки остались. – Ты ведь здесь не просто так по лесу гуляешь, брат.

– А тебе что за дело, брат? – старик сделал акцент на последнем слове, но Петро, казалось, не заметил.

– Хочу предложить тебе дельце.

Старик крякнул.

– Шустер. Еще не разобрались, что за гусь, а он уже братается и дела предлагает. С чего ты взял, что мне оно интересно?

Петро оглядел братву. Эти ребята здесь явно не охотничьим промыслом живут. И на тех, кто торгует пирожками на пристани в Лупа-нопа, они тоже не похожи.

– Я думаю, караван на пятнадцать тяжело груженных повозок, идущий в глубь острова наименее оживленными дорогами с минимальной охраной, будет тебе интересен.

На этот раз уже старик долго и пронзительно смотрел на Петро.

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Я не вру, – не отводя взгляда, ответил упырь.

Старик снова фыркнул.

– Допустим. Чего ты хочешь себе?

– Рядом с караваном должны быть те, кто меня здесь повесил и ограбил. Я не хочу ничего, только вернуть свое и поквитаться.

Батя сощурился. Лицо старого упыря перекосилось в понимающей ухмылке.

– Добро. Веди. Но если охраны будет больше или еще какие-то фокусы… Ты пожалеешь, что со мной связался.

Петро кивнул. На сердце стало легче легкого. Он давно уже не был столь искренним, как сейчас.

17

Дорога обратно, вопреки ожиданиям, оказалась значительно спокойнее, чем путешествие по брошенным рельсам. Хоть и шла через лес, в котором, по слухам, кто только не дебоширил.

Как показала практика, не дебоширил тут никто. Во всяком случае, за пять дней они никого не встретили. Лес хоть и был запущен, нуждался во внимании лесника, но оказался вполне приветливым.

Винни старался проникнуться этой приветливостью и просто идти вперед, радуясь солнечным лучам и птичьему гомону. Думать не хотелось. Ни о чем. Любая попытка размышлять вводила в уныние.

Мысли о собственной судьбе сводились к тому, что он молодой мертвый неудачник, а ведь мог бы доучиться и мирно работать в Министерстве жизнеобеспечения Витано. В этом месте, если не раньше, мысли перескакивали на судьбу родного города, и тут уж становилось вовсе не до веселья. Чему радоваться, если и город со всеми своими гражданами, и Гильдия с наивными магами – всего лишь марионетки в руках Совета. И откуда у Совета такая власть? И главное, зачем все это Совету?

На этом месте Винни обычно чувствовал, что мысли путаются, а мозги не справляются с попыткой осознать замысел мироустроителей. Тогда он ругался на себя и снова пытался отключиться, радоваться букашкам и зеленой листве. Вот только мысли так или иначе все время возвращались обратно.

– Они уже близко.

Деррек поднялся на ноги. Отряхнул колено.

– Следы свежие. К вечеру догоним, если поторопимся.

– Поторопимся, – проворчал Мессер. – Если не поторопимся, упустим. До болот всего ничего осталось.

Надо поднажать. Вот только сил уже нет. Винни молча шагал вперед, сохраняя выбранную скорость. Вот он, выбор. Либо напрягаться и бежать куда-то неизвестно зачем, надеясь лишь на возможность. Не на результат, а на возможность еще напрячься, чтобы, возможно, добиться какого-то результата. А можно дать себе поблажку. Расслабиться. И потом всю жизнь кусать локти. Хотя, когда силы на пределе, порой хочется плюнуть на все призрачные возможности и дать себе эту поблажку. Возможность отдохнуть, взять передышку, расслабиться.

Если подумать, то так всю жизнь. Можно ведь вырваться из Витано, напрячься и стать следопытом. А можно дать себе поблажку, потом еще одну. Потом давать себе поблажки всю жизнь. И сидеть до старости в Министерстве жизнеобеспечения.

А разве в этом есть что-то плохое? Он ведь этого и хотел. Только выбора ему никто не дал.

«Врешь ты все», – одернул себя Винни.

И в самом деле, в этом тоже была ложь. Не ложь даже, а еще одна поблажка, которую хотел себе позволить. Выбор был. Был выбор: пойти домой и засесть за учебники или – погулять по крышам и завалиться на гульбище к сыну советника. Был выбор: пить или – не пить. Был выбор: бравировать спьяну или – тихо пойти домой. Был выбор: спорить с Санти или – быть умнее и отказаться от спора. Был выбор, на худой конец, не спорить и не поддаваться на провокации избалованного именинника, а просто в ухо ему дать.

Выбор был. И Винни каждый раз сам принимал решение. Или позволял принять его за себя. Что тоже было его выбором. Выбор есть всегда, другое дело, не всегда он делается верно. А вот чувствовать, что совершил что-то не так, никому не приятно. И тысячи людей, делая выбор, начинают переносить ответственность за него на чужие плечи. Оправдывать себя. Делать себе поблажки. Так из маленьких неправд и самообманов собирается одна большая ложь. Может быть, так и закладывается система?

Винни снова тряхнул головой. Не думать. Не думать больше об этом. Лучше уж вовсе ни о чем не думать.

«И всю жизнь протирать штаны в Министерстве жизнеобеспечения, – поддел кто-то внутри. – Не знать, что творит Совет, а только, радостно улыбаясь, выполнять то, что он прикажет. Давать себе поблажку. Но чем ты сам тогда лучше Совета?»

– О чем задумался? – бодро пихнул в бок Деррек, и Винни почувствовал благодарность.

– Да так, – натянуто улыбнулся он. – Думаю, что мы станем делать, когда догоним караван.

– У Мессера есть план, – подмигнул Деррек.

– Какой? – оживился Винни.

– Подвесить всех за ноги, как летучих мышей, и рисовать под ними всякие закорючки, пока они не испугаются.

– Да ну тебя, – заулыбался Винни.

– А что, – продолжал резвиться Деррек. – У лорда в этом деле богатый опыт. Не веришь, попроси, он тебе покажет… Да вон хоть на этом Морашонке.

Вампир кивнул на шагающего под присмотром Наны юношу. Жози боязливо поежился.

Караван они догнали вечером. Первым близость противника почувствовал маг. Мессер недовольно хмурился, замирал, словно вслушивался во что-то. Наконец попросил идти тише и побольше молчать. А вскоре и вовсе остановился.

– Здесь остановимся, – сообщил он.

– Посреди дороги? – не понял Винни.

Лорд в ответ только хмыкнул, повернулся и зашагал в сторону от дороги. Через пару шагов он был уже возле леса. Еще пара мгновений, и за его спиной тихо сомкнулись кусты. Винни поспешил следом. Сзади зашлепали шаги Жози и еле слышно, словно водомерки по зеркалу пруда, заскользили Нана и Деррек.

Шагов через пятьдесят лес чуть расступился. На прогалине ждал Мессер.

– Здесь, а не на дороге, – сообщил он как ни в чем не бывало. Он бросил вещи, огляделся и кивнул Нане. – Устраивайся пока. Мы сейчас вернемся.

Нана, Деррек и Винни переглянулись. Мессер прежде командования на себя не брал, почему решил взять теперь? Но спорить с магом никто не решился. Мессер с деланым безразличием проследил за тем, как переглядываются спутники, потом повернулся к Дерреку и Винни.

– Всё? Вы, двое, идите со мной.

И снова повернулся и, не дожидаясь их, пошел к деревьям. Костлявый силуэт мелькнул среди деревьев и снова растворился. Винни и Деррек поспешили следом.

– Чего это со стариком? – удивленно спросил Деррек на ходу.

Винни пожал плечами. Еще несколько шагов прошли молча. Потом Деррек замер, словно его осенило, и, бросив короткое «я догоню», побежал назад.

Оставшись в одиночестве, Винни еще раз пожал плечами. Ни для кого. Разве что для себя. И пошел следом за Мессером. Кусты стали гуще, ветки летели в лицо. И хоть боли он теперь не чувствовал, но остаться без глаза не стремился.

Наконец впереди появился тощий силуэт. Винни хотел спросить, какая муха укусила лорда, но тот приложил палец к зубам, как люди прикладывают к губам, и указал вперед.

Винни подошел ближе. Там, за кустами, где-то далеко впереди обозначилось пустое пространство. А за ним что-то активно шевелилось, словно разворошили гигантский муравейник.

Юноша подался было вперед, но в плечо тут же вцепились крепкие костлявые пальцы. Должно быть, так же хватает смерть, мелькнуло в голове, но тут же и вылетело. Смерть хватает не так. А вернее, она не хватает вовсе. Это Винни теперь знал точно. Она просто обрушивается на голову и все. Ну, или почти все. Это кому как повезет.

Никаких вспышек, стремительно проносящейся жизни перед глазами, трубы, в конце которой ждут покойные друзья и близкие. Никакой старухи с косой и прочих россказней того же порядка. Просто ты был, и тебя не стало. Ну, или почти не стало. Опять же кому как повезет.

Повинуясь вцепившемуся в плечо Мессеру, Винни вернулся на место и осторожно раздвинул ветки. Вдалеке остановился обоз, который они пытались догнать без малого неделю.

Он разглядел телеги, нагруженные так, что рессоры проседали, а колеса утопали в земле. Повозки стояли кругом. В центре круга готовили костер. Бегали возницы. Суетились, галдели. Никуда не спешили только двое. Одного из них Винни знал как деятельного политика Витано, одного из значительнейших членов Совета. Господин советник Мора слыл кристально честным и преданным Витано отцом города. Знали бы его жители, где сейчас находится советник и чем занимается, они бы живо изменили свое мнение.

Советник, впрочем, не делал ничего предосудительного. Он сидел на краю повозки и мило беседовал с неприметного вида лысым господином. Винни вспомнил про «приклеенную улыбку», о которой говорил мерзавец Жози. И тут же вспомнил, где эту улыбку видел…

– Вы были столь убедительны в своем молчании, – улыбнулся лысый господин из глубин памяти. – Хотел бы я знать, кто скрывается за вуалью, но боюсь даже спрашивать.

Все это было так давно, хоть и произошло всего неделю назад. Или чуть больше.

– И вы, молодой человек, – повернулся лысый к Винни. – Я восхищаюсь вами.

– Мной? – словно со стороны услышал Винни собственный голос. – Из меня-то уж точно актер никудышный.

– Вами! Знаете, Лупа-нопа – свободный от предрассудков город, но не каждый человек, знаете ли, рискнет гулять здесь с тремя нечеловеческими существами. Простите, господа, я никого не имел желания обидеть, но у горожан и вправду косные взгляды.

А вы, молодой человек, просто поражаете смелостью и широтой взглядов. Разрешите пожать вашу мужественную руку.

Лысый протянул ладонь. Винни вяло сунул руку, не ответить на рукопожатие было бы невежливо. Кисть юноши исчезла в ладонях человека. Тот схватил ее и судорожно затряс, будто в ладони Винни Лупо крылось спасение всего человечества.

Винни почувствовал себя так, словно его рука попала в тиски. А потом хватка ослабла, и человек отступил.

А еще через час Винни Лупо умер в гостиничном номере недорогого отеля портового города Лупа-нопа. Умер из-за этого человека. Умер из-за этого рукопожатия. Умер, потому что лысый убил его.

Сейчас лысый убийца сидел рядом с советником Мора и улыбался на все лады, приклеивая одну за другой самые разные улыбки. И ведь не скажешь, что убийца. Вон даже на упырей-возниц не орет.

Винни переключился на упырей и попытался их сосчитать. Но те все время перемещались, бегали, суетились, делали что-то, и он очень быстро сбился.

Снова начал считать, шлепая беззвучно губами. Когда сбился в третий раз, беспомощно обернулся к Мессеру. Тот был уже не один. Рядом стоял Деррек. Когда только успел подойти.

Маг легонько отступил, двигаясь совершенно беззвучно. Осторожно поманил юношу и вампира. И на всякий случай снова поднес палец ко рту.

Обратно они шли медленно. Теперь Мессер никуда не торопился. А на полпути остановился вовсе.

– Ты куда ходил? – спросил он у Деррека недовольно.

– Вернулся к нашему юному другу и связал его покрепче. Думаю, ему это не помешает. А то мало ли, бежать вздумает или орать, на помощь звать.

– А связанным он орать не сможет? – ядовито поинтересовался маг.

– Связанным, вероятно, и сможет, – парировал Деррек. – А вот с кляпом во рту вряд ли.

Винни, наблюдая за ними со стороны, нахмурился.

– По-моему, вам Петро не хватает, – буркнул он. – Раньше, когда он был, вы друг с другом не лаялись.

– Шутим мы, – пояснил Деррек, вновь придавая серьезное выражение лицу. Лорд кивнул, словно бы соглашаясь.

– Сколько насчитали? – спросил безо всякого перехода.

– Кого? – не понял Винни.

– Ясно кого, – Деррек поспешил показать, что он-то все понял, – Этих.

Он кивнул назад, где за деревьями осталась стоянка каравана. Винни насупился пуще прежнего.

– Не знаю. Они бегали, как заведенные. Штук двенадцать.

Мессер хмыкнул и посмотрел на Деррека.

– Пятнадцать? – зачем-то спросил вампир.

– Двенадцать упырей, – спокойно доложил Мессер, – три человека, советник и маг.

Винни потерял дар речи.

– Маг? – переспросил Деррек за двоих. Мессер кивнул.

– Этот лысый. Он маг. Причем не слабый.

– Сильнее тебя? – наивно спросил Винни, чуя, что снова может ворочать языком.

Мессер молча сел на землю, дернул травинку и, запустив ее между зубов, принялся, совсем как живой человек, жевать стебель. Глядя на него, Винни почти почувствовал вкус травинки. Хотя понимал, что чувствовать теперь не может. Только вспоминать.

– Какая разница, – проговорил задумчиво маг. – Даже если я справлюсь с этим магом, что с остальными шестнадцатью делать? Ну, пусть советник не боец. Но остальные-то наемники. И нанимали их не только для того, чтоб тележки катить по лесу. Вы видели, как они телеги ставят? Думаю, у них и ружья есть. Если что, стрелять начнут. Нет, к ним так просто на хромой козе не подъедешь.

– А если магией? – прикинул Деррек. – Как тогда на железной дороге. От города мы далеко. Даже дальше, чем в прошлый раз. Никто и не заметит.

– Никто, – сердито пробормотал Мессер. – Кроме этого лысого. А этого уже достаточно. Для того чтобы огненные шары метать – сконцентрироваться надо. Пока я буду с силами собираться, он меня почувствует и успеет блокировать. И что вы тогда будете делать с теми пятнадцатью?

Деррек хотел ответить, но слова застряли в глотке, и он только зло сплюнул. Винни почувствовал, как тоненькая ниточка надежды, в существовании которой боялся признаться даже себе, истончается еще сильнее, превращается в прах.

– И что делать? – спросил он убито.

– Ждать, – уверенно сказал Мессер.

– Чего ждать? – вступился вампир. – Завтра они до болот доберутся. Если вход в этот Витано не где-то посреди трясины, то уже завтра вечером они войдут в город. И что тогда?

– А вот тогда, – спокойно, со значением сказал лорд, – пока они будут все это разгружать, мы потихоньку подойдем ближе и выкрадем лысого. Без всякой магии.

– А они будут разгружать?

– Будут. Пятнадцать телег не булавка, их просто так в город не протащишь. Особенно если в городе не должны знать, что снаружи приходят какие-то телеги.

– Ну ладно, выкрадем. А потом что?

– А вот потом уже будем разбираться.

Мессер говорил так спокойно и уверенно, что ему хотелось верить. Винни даже чуть улыбнулся:

– Что, опять за ноги и на дерево?