Текст книги "Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями"

Разницу между реальным и виртуальным авторитетом можно уподобить разнице «Мензуры Зоила» и машины НКЧТ из романа Стругацких «Хромая судьба». «Мензура» – машина, определяющая коэффициент талантливости литературного произведения. А машина НКЧТ определяла «наивероятнейшее количество читателей текста». В романе Стругацких писатели не видели разницы между показаниями этих двух машин. Вроде бы логично: чем произведение талантливее, тем больше у него читателей. Но у «Песни о Вещем Олеге» и передовицы из газеты «Правда» оказывалось одинаковое количество читателей. Следовательно, агитка-однодневка уравнивалась с шедевром. Так же и с интернетом: принцип измерения кликами или лайками уничтожает понимание качества. То есть понимание статуса, авторитета.

В блогосфере так и происходит: механизм определения авторитета порочный: а+б+в. Но общество привыкает к лидерам, выдвинувшимся благодаря этому механизму. И вместо экспертов вдруг появляются блогеры (а чем они доказали свою компетентность? Их культурный продукт – трюизм). Общественное мнение определяется количеством кликов (нерепрезентативная выборка). И так далее. Пока что блогосфера выбрасывает в реал свои феномены: персоны, явления или мемы. Но тренд указывает на то, что в реал будет выдвинут и блогосферный механизм определения авторитета. Так что никакой «маскарад» не заканчивается – наоборот, он только начинается. Блогосфера опасна для культуры не феноменами (персонами, явлениями, мемами), а своими механизмами (например, механизмом определения авторитета). Потому что культура построена на других механизмах. И механизмы сети замещают их в реальной жизни.

Вот ещё пример. В реальной жизни круг нашего общения ограничен. Мы вынуждены общаться, избегая конфликтов, с теми, с кем не согласны. Это приучает нас к толерантности, к сдержанности в эмоциях, к умению слышать, к возможности изменить свою точку зрения, к необходимости альтруизма. Всё это – прекрасные механизмы самосовершенствования человека, эволюции человеческого духа. Но в соцсетях круг общения безграничен. Мы можем выбирать полностью подходящего партнёра (или конфликтовать безопасно), и у нас нет необходимости в усовершенствовании себя. Это благо для человека, но беда для человечества. Потому что эволюция отменяется. Замещается выбором. Отказываясь от реального общения в пользу виртуального, мы останавливаем ментальный прогресс. Так сетевой механизм преобразует реальный мир. А начинается всё с незначительных нововведений в культуре – вроде «а давайте ставить оценки классикам?».

Соцсети – пространство для культивирования эго, и потому они воспринимаются как безусловное благо. Как следствие, механизмы соцсетей обретают свойство тоталитарности. Вот вам и свобода. Даже в принципах Нагорной проповеди люди находят нечто сомнительное, а принципы соцсетей благотворны для пользователей без изъянов. Это тоталитаризм мышления.

Блогосфера устроена совсем не так, как реальный мир. У неё другие механизмы существования. Если в реальном мире мы начинаем существовать по стратегиям виртуального мира, мы разрушаем культуру

21.06.2012. Кама

Не только блогосфера, но и сайты могут быть и станут скоро абсолютно тоталитарны. Это малина, где уже давно обосновались банды с авторитетами и пресмыкающимися. Вползать туда можно только на брюхе. Страшно, что в жизни это обычные люди, но как же интернет раскрывает их сущности. Недавно я зашла на очень крутой сайт своих коллег. Посещаемость бешеная. Известные в своей среде люди. Там я увидела тему «За что нам сейчас гордиться Родиной». Я написала ма-а-а-ленький пост. Что тут началось!.. Люди отреагировали на меня (грубо говоря – на никого и под неизвестным ником) моментально, по-акульи. Было впечатление, что они кружились и ждали очередную жертву. И это при том, что они же не бездельники, а очень приличные (как я наивно думала до этого случая) люди. Это была травля, оскорбления, агрессия и ненависть. Накал был таков, что, если бы это перенести в офлайн, меня бы просто убили.

Думаю, что практически любой человек в блогосфере попадал в вашу ситуацию. И это тоже неприятная особенность сетевого поведения. Могу добавить своё наблюдение: чаще всего любая дискуссионная площадка становится «танцполом» для комьюнити в 5–10 человек, которые почему-то выдавливают всех остальных, словно другим здесь нет места (по этой причине я удалил со своего сайта форум). Вспоминается закон восточных единоборств: надо научиться отбиваться одновременно от трёх человек, и ты можешь одновременно сражаться с любым количеством противников. Всё потому, что даже в толпе на тебя могут нападать не больше трёх человек сразу – размеры людей не позволяют уместиться большему количеству атакующих. Старое правило единоборств, на мой взгляд, как-то рядоположено с максимально возможным числом участников комьюнити. То есть одна «точка физической агрессии» вмещает всего четырёх человек, эти люди – «комьюнити драки». А зоологи, наверное, знают, сколько волков может быть в стае минимум и максимум – и почему. Не совпадёт ли среднее число волков в стае со средним числом участников агрессивного комьюнити? Странно, что в «пространстве возможностей» – в сети – люди быстро образуют стаи: герметичные комьюнити, агрессивные к входящему. Такое характерно именно для тоталитарной среды.

13.09.2012. Вячеслав

Очень рад был прочитать ваши новые романы – «Псоглавцы» и «Комьюнити». Тем неожиданней была волна критики, на мой взгляд, весьма необоснованной. Как вы думаете, столь негативное отношение к этим романам – это что? Попытка загнать вас в рамки, поставить на место? Типа: «Иванов должен быть таким-то и таким-то, но не как не другим!» Как вы считаете?

Наверное, я соглашусь с вами. Мне определено место, я и не имею права покидать его. Я – писатель-краевед и должен воспевать малую почвенную родину XVIII века. А я «ушёл из зоны». Тут же за мной погнались псоглавцы.

Обвинения известны: «подражает», «не знает материала», «исписался», «зарабатывает бабло» и так далее. Аргументов и примеров, разумеется, нет: лай сторожевой собаки не несёт информации о перебежчике, лай только сигнализирует о факте перехода границы. Огорчительно слышать, как залаяли те, кто утверждал, что уважает меня как писателя. Значит, не уважали.

Недавно я имел замечательный разговор с одним из топов «Имхонета» (согласно мнению критиков, по природе своей я не могу отличить айфон от домофона, потому что живу не в Москве), и мне сказали, что в России потерпела фиаско идея «добровольных постфактумных платежей» – единственный способ конвертировать правовой беспредел Рунета в механизмы частной собственности. Топ-менеджер сформулировал очень точно и горько: «Люди не хотят говорить спасибо». Это не проблема вежливости, это проблема правосознания. И ещё это наследие совка и тоталитарного мышления (где нет института частной собственности, там нет свободы личности). В стратегиях коммуникации всё это считывается очень явно. В общем, реакция на мои последние романы – это реакция на моё поведение, а не на тексты. Тексты – только коммуникативная часть поведения. А какие поведенческие нормы я нарушаю – по-моему, и так понятно: смею усомниться в том, что общество признаёт достоинством, – в превосходстве Москвы и благотворности соцсетей.

Частная собственность – основа свободы личности. Но Рунет де-факто не признаёт частной собственности. Пользователь утрачивает понимание основ свободы. И агрессия – первый признак тоталитарного мышления

13.09.2012. Лариса

«Псоглавцы» и «Комьюнити» – большие и непростые произведения. Их темой я бы назвала глобальную социологическую и психологическую проблему – исчезновение личности. Я считаю эти романы очень своевременными. Мне кажется, что я вижу и чувствую, как изменяется основа человеческой личности. Может, мы живём в такие времена, каких в истории было совсем немного, – когда менялась структура человеческой личности. Что же за человек получится, да и человек ли будет вообще?

Эти романы интересно было конструировать, потому что они идейно очень конкретны: один – о культурном сепаратизме, другой – про информационное общество потребления. А герои этих историй стараются держаться общепринятых стратегий поведения. И романы, действительно, не «моральные», а «культурологические». Можно расценивать их как социальные, но социальное (как и моральное) в них подчинено неким доминирующим ныне культурным практикам.

Потеря личности, безусловно, большая проблема нашей эпохи. Во-первых, социально успешное общество избавляет людей от дискомфорта, а личность формируется как раз ситуациями конфликтного поступка, в позиции «фронтира». Во-вторых, информационная избыточность загружает сознание опытом, который человеком не заработан, а такой опыт формирует ложную личность (систему принципов, которую человек, однако, не будет отстаивать). Словом, современное общество благодаря новым коммуникациям избавляется от эмпирического формирования личности. В результате получаются славные мальчики и девочки, которые всем хороши при полном достатке, но в лишениях могут скушать друг друга в прямом смысле слова и при этом останутся вполне культурными людьми, только немножко каннибалами.

Я не пугаю и не преувеличиваю. Об этом говорят везде, где «хлеб насущный» уже не добывается в «поте лица». Или можно посмотреть YouTube с роликами про взаимоотношения подростков. А почему я взял именно эти темы – не знаю. Окуджава говорил, что каждый пишет, как он дышит. Но лично я пишу романы, когда не могу дышать.

Новые коммуникации избавляют от эмпирического формирования принципов и загружают опытом, который не заработан, – формируют ложную личность. Она не будет себя отстаивать, потому что ничего не стоит

20.11.2012. Ржевский

Вот цитата из «Комьюнити»: «По каждому поводу нырять в сеть за справкой у современного человека стало такой же дурной привычкой, как у поручика Ржевского щипать за грудь любую даму». Извините, но что же дурного в обращении за информацией в сеть? Для этого и был создан интернет.

Интуитивно я чувствую, что эта мысль правильная, но вот доказать её…

Могу привести несколько соображений. Например, нехорошо обо всём получать уже готовую справку, кое-что надо узнавать самому. Правильнее прочитать книгу, а не знакомиться с её содержанием по аннотациям на каком-нибудь литературном портале. Надо мыслить самостоятельно, а не искать чужие оценки в интернете. Подлинное знание должно быть оплачено трудом: знание усваивается по-настоящему, если оно часть жизненного опыта, а не просто объём информации. В общем, неоплаченное знание дискредитирует знание как таковое.

Или же воспою незнание: в мире информационной доступности незнание становится полезной и труднодостижимой вещью. Уметь не знать – это как уметь не курить, не бухать, не ширяться. Излишнее знание может лишить мир тайны, а жить в мире без тайны не интересно – ну, как не интересно читать детектив, когда тебе сразу скажут, кто убийца. Такое знание равно спойлеру: оно ничего не прибавляет. Если вы знаете, что вам подарит Дед Мороз, это уже не совсем подарок. Короче говоря, в некоем философском смысле ситуация незнания для человека так же важна, как и ситуация знания.

Ситуация знания – это личный опыт (эмпиризм) и наука (рационализм), а ситуация незнания – это вера (идеализм и мистицизм). Если всё заменять сплошным знанием, то отучимся верить. Не только в бога, но и в себя.

Привычка всегда и обо всём наводить справки убивает потребность в невербальном, а невербальное – самая значимая составляющая ощущения жизни. Не знаю, понятно ли говорю.

Ну, и другая цитата из самого себя в довесок той, которую вы привели: «До айфона Глеб не знал, что доступность информации делает жизнь очень чувственной. Как-то волнует, что ты можешь сразу узнать всё о любом явлении и любом месте. Ну, будто бы ты можешь заглянуть под юбку любой женщине, и за это тебя будут уважать как серьёзного исследователя. С айфоном ты кажешься себе очень укоренённым в жизни, допущенным к тайне, следовательно, к принятию решений – хотя это неправда. Однако удовлетворение любопытства обычным способом не тешит самолюбия так, как удовлетворение через айфон». Может, нынешнее «хочу всё знать» – просто способ продемонстрировать свой гаджет или превосходство над собеседником.

Подлинное знание должно быть оплачено трудом: знание усваивается по-настоящему, если оно часть жизненного опыта, а не просто объём информации. Неоплаченное знание дискредитирует знание как таковое

23.11.2012. Ржевский

Про важность незнания вы интересно сказали. Но ведь в каждом знании всегда остаётся доля незнания из-за ограниченности наших знаний. Это компенсируется верой и тем, что невербально. Поэтому знание не мешает оставаться незнающим. Потребность нырять в Сеть за справкой просто стала обычным способом современного человека быстро получить кучу информации, среди которой ему всё равно надо разбираться самому. А самое главное всегда – это понимание. В «Комьюнити» Гермес изрёк: «Человек – это его айфон!» Вот вы и предостерегаете нас от такой напасти. Человек посредством всевозможных гаджетов становится всё более виртуальным?

Вы очень правильно расставили понятия «незнание», «информация» и «понимание». Виртуализация человека, на мой взгляд, явление социальное. Ну, когда протестующий не бьёт витрины, а ставит дизлайки. Но виртуализация не совсем то, о чём я писал в романе. «Комьюнити» – традиционное для культуры переживание о дегуманизации общества. В индустриальном мире дегуманизация осуществлялась по принципу имморализации: нравственные кодексы подгонялись под некую социальную стратегию (хоть под борьбу классов, хоть под общество потребления). А в постиндустриальном мире она осуществляется по принципу формализации: отношения измеряются коммуникацией, то есть качество – количеством. Об этом говорил мой герой Дорн: «Я не луддит, призывающий людей забить в свои компьютеры осиновые колья. Это вы – язычники, сотворившие себе кумира из технологии. Технология просто технология. Она не делает людей лучше или хуже. А вы считаете, что делает. Для вас у кого новее модель айфона, тот умнее. У кого больше каналов телекома, тот добрее. У кого в гаджете разнообразнее опции, тот самый умелый и самый адекватный».

Чем сложнее технологии, заменяющие человеку какие-то человеческие феномены жизни, тем проще сам человек. Дружба через соцсеть не породит трёх мушкетёров. Упрощённый, измеряемый (то есть форматируемый) человек управляем по определению. Разменивая себя на гаджеты, мы теряем не свою реальность, а свою свободу.

Чем сложнее технологии, заменяющие человеческие феномены жизни, тем проще сам человек. Дружба через соцсеть не породит трёх мушкетёров

12.12.2012. Ржевский

Вы ответили, что чем сложнее технологии, заменяющие человеку какие-то человеческие феномены жизни, тем проще сам человек. В каком качестве он становится проще? Чем это вообще можно измерять? Ясно, что психов и всяких экстремистов становится всё больше и больше, и проще – это когда человек берёт дубину и идёт молотить тех, кто ему не нравится. По-моему, общение в Сети без интеллекта быстро наскучивает, а наличие интеллекта – признак сложности индивидуума. Понимаю, что не всё так однозначно, но, например, отсутствие интернета в прошлом веке не означает, что сами люди тогда были сложнее. Они были другими. Информационные технологии могут изменить людей, однако если дикарей научить пользоваться интернетом, то они и в Сети будут дикарями. Не так ли?

Так. Но вы не заметили в моём ответе важное слово: «заменяет». Там, где интернет выполняет те функции, которые сам человек выполняет хуже (например, поиск информации), – интернет великолепен. Там, где интернет выполняет те функции, которые сам человек выполняет лучше (например, поиск решения), – интернет упрощает человека. Форматирует его, потому что задаёт рамки и определяет стратегии. Предлагает вам ограниченный набор вариантов решения проблемы. Попросту говоря, решает за вас. Предположим, вы знакомитесь с девушкой в реале. Вы можете просто очаровать её, и всё. А при знакомстве в соцсетях о вас будут судить по профилю, в котором очаровать невозможно. Вы отформатированы – это значит, что ваши возможности сокращены, свободы нет. А если вы и сами будете развивать в себе только те качества, которые могут быть предъявлены в профиле? Другие-то не нужны, если нет возможности их реализовать.

А наличие интеллекта для общения в сети совершенно не обязательно.

25.09.2015. Павел

Говоря словами Булата Шалвовича, утрачена «святая наука расслышать друг друга сквозь ветер на все времена». Люди совершенно не способны слышать аргументацию оппонента. Как вы думаете, сколько времени теперь потребуется, чтобы всё вернулось на круги своя?

Вопрос коммуникации – одна из основных проблем нашего общества. К сожалению, общество не видит этой проблемы, считая, например, драму на Украине куда более важным событием, чем утрата коммуникаций внутри себя.

Люди слышат друг друга, когда за Словом стоит Дело. То есть когда за то, что сказано публично, отвечают репутацией, свободой, деньгами, жизнью, фингалом под глазом, в конце концов. Это так и называется – лингвоответственность. Писатель, журналист, учитель, врач, полицейский, судья, учёный, политик – лингвоответственные профессии. Их представители отвечают за свои слова по определению (в идеале, конечно).

Разумеется, люди сплошь и рядом не «отвечали за базар», но это всегда считалось отклонением от нормы. А сейчас это стало считаться нормой. В том и беда. На «Тотальном диктанте» я говорил: люди всегда писали с ошибками, но никогда безграмотность не была легитимна и нынешняя проблема – не безграмотность, а её легитимность. И в случае отсутствия ответственности за слова главная проблема – не само по себе отсутствие, а восприятие этой ситуации как нормы.

Почему так получилось? Потому что появилось великое изобретение – соцсети. Они изменяют культуру так же, как изобретение книгопечатания (до книгопечатания не было, например, газет, то есть прессы, следовательно, не было коммуникации, позволяющей превратить феодальные цеха и гильдии в социальные классы Нового времени). Беда в том, что законы, существующие в соцсетях, незаметно переходят из виртуала в реал. В реальной жизни мы начинаем вести себя по законам виртуальной. Говорить публично на весь мир и не нести за это ответственности – один из столпов соцсетей, делающих их бесконечно привлекательными для частного человека.

И не слышать друг друга в принципе (а не потому, что ты идиот) – тоже черта виртуала в реале. «Зачем мне тебя слушать, если ты не отвечаешь за свои слова?» А за слова уже никто не отвечает – ни в виртуале, ни в реале.

Когда общество установит внутри себя консенсус (в интернете – одни правила общения, в реальной жизни – другие, и смешивать их нельзя, потому что это онтологический инцест), тогда и подлинного взаимопонимания будет гораздо больше.

Люди слышат друг друга, когда за словом стоит дело. Соцсети же формируют новую норму: не отвечать за свои слова. Зачем тогда вообще слушать друг друга?

16.10.2015. Павел

Цитирую: «В соцсетях один из главных принципов – анонимность. Он был сознательно избран “изобретателями” интернета из благих побуждений». Как мне кажется, тут сумбур. «Изобретатели» интернета не имеют отношения к соцсетям, а соцсети вовсе не подразумевали анонимность. Соцсеть изначально эксплуатировала уже существующую систему социальных взаимоотношений и подчеркивала статус участников. Анонимность в её случае – это издержка. В отличие от интернет-форумов, которым анонимность и свойственна. Другое дело, что соцсеть зажила собственной жизнью и изменила мир навсегда. Лично мне жаловаться на это грех. Со своей будущей женой я жил в разных городах, но соцсеть привела к свадьбе и рождению ребёнка. Именно отсутствие анонимности и стало фундаментом начала отношений.

Сама же по себе анонимность на форумах и вовсе может быть благом. Неким клапаном для вывода наружу отрицательных эмоций. Пусть лучше мальчишка, которого высмеяла одноклассница, в которую он влюблён, выместит злобу в интернете, чем на дворовых кошках. Статистика говорит, что доступность порнографии, в частности со сценами насилия, в Японии привела к снижению изнасилований. Возможно, тут тот же принцип.

Если интернет и принёс с собой серьёзные изменения к худшему, то я выделил бы два.

Первое. Человек легко может найти информацию, подкрепляющую любую позицию, сколь бы абсурдно она ни звучала. А обилие информации и неспособность эту информацию оценить и воспринять критически топят человека ещё глубже в его невежестве. А из невежества и «пиксельного мышления» (почему бы не использовать ваш термин) произрастает агрессия.

Второе. Лишение человека необходимости учиться думать. Я сам программист и искренне считаю, что если некий алгоритм можно найти в Google за 10 минут, то думать над ним 40 минут не стоит. Но я-то могу придумать его за 40 минут, потому что меня учили думать. А новое поколение сегодня имеет возможность найти ответ и уже не понимает, зачем тогда учиться думать?

Снова цитирую: «Когда общество установит внутри себя консенсус (в интернете – одни правила общения, в реальной жизни – другие, и смешивать их нельзя, потому что это онтологический инцест), тогда и подлинного взаимопонимания будет гораздо больше». Скажу честно: для меня это означает – никогда. Всё равно как «пока люди в Америке не установят для себя правило не ездить на расстояние менее 1 км на машине, а ходить пешком, до тех пор в США будут страдать ожирением». Никто этим заниматься не станет, поскольку нет заинтересованных лиц. А вот модерировать соцсеть можно. И если можно убрать из инстаграма все женские соски́ (вот она, истинная угроза!), то можно привить и основы человеческой дискуссии. Было бы желание.

Вы как-то заявили: «Блогер – это тот, кто отвечает, когда его не спрашивали». Это, конечно, верно, метко и остроумно, но разве любой писатель с общественной позицией – не блогер? Помнится, вы когда-то хвалили Герцена, но разве «Колокол» не был блогом XIX века? Я бы отметил совсем другое отличие блогера. Блогер – это публицист и критик собственных рецензентов в своём личном пространстве.

Давайте поспорим.

Мне кажется, осмысление интернета (и соцсетей как его квинтэссенции) – очень важная, нужная, да и вообще первостепенная задача современной культуры, культурологии, социологии, а то и вообще антропологии. Но увы: общество не видит в интернете никаких онтологических проблем (безграмотность, мат, порно и прочее – не онтологические проблемы).

Я буду писать по пунктам.

Про анонимность интернета.

Анонимность – не издержка, а имманентная характеристика, заданная изначально. Об этом пишет один из создателей самого первого, древнего интернета Джарон Ланир. Имя участника комьюнити может быть и подлинным, но эта подлинность не нормативна. С нормативной подлинностью интернет был бы невозможен как тотальная коммуникация. Кто согласится всегда сообщать о себе правду публично? Этого и в живом общении не происходит (люди врут даже на исповеди), что уж говорить про общение опосредованное, виртуальное? Под анонимностью я имею в виду не только сокрытие своего имени, но возможность тотального фальшака: чужие фотки вместо собственной, «небывавшие» события и заслуги, вообще другая личность (в сети ты тигр, разрывающий президентов, в жизни – кролик, заискивающий перед вахтёршей). Но в реале всё равно процент подлинности выше. Ты же не наденешь чужое лицо, да и присвоить себе, хоть и на время, чужую одежду (машину, квартиру, профессию, темперамент) тоже сложно – быстро раскусят подлог.

Про благо соцсетей.

Интернет (и соцсети) – явление амбивалентное. Суть амбивалентности можно свести к следующему: на уровне личности соцсети – благо, на уровне популяции – беда. Например, я – дурак, я не имею денег, я выгляжу как чучело. Чтобы познакомиться с девушкой в реальной жизни мне придётся подучиться, подзаработать, привести внешность в порядок. В реале я работаю над собой. А в сети я могу найти такую же чучундру, которая примет меня со всеми моими недостатками, и я не буду заниматься саморазвитием. Для меня это – благо (меньше хлопот), но в более глобальном смысле это беда, потому что эволюция заменяется бегством в подходящие экологические ниши. Соцсеть (при неких усилиях поиска) всегда обеспечит комфортное существование личности (если хочешь, ты найдёшь своё комьюнити), но двигатель эволюции – дискомфорт. Его обеспечивает только реал, потому что ты не можешь его контролировать. Человечество создано дискомфортом: папуасы на райских атоллах не строят великих цивилизаций.

Про отдушину для насилия.

Насилие, конечно, это чудовищно, однако словесное насилие чудовищно не меньше физического (ибо мы как личности существуем в речи). И выброс негатива в интернет – вовсе не благо, даже если это снижает количество изнасилований. От агрессии в соцсетях люди получают психические и моральные травмы, которые уродуют не меньше, чем хулиганы – битами. От хулиганов защитит полиция (не в России, конечно), а от троллей – никто. И тролли встречаются чаще, чем хулиганы. Ведь уже идёт поток самоубийств людей, затравленных в сети.

Про невежество и агрессию.

Неумение оценить информацию проистекает из деградации культуры. Культура – иерархическая структура; отказывая ей в иерархичности (отменяя институт авторитета), мы разваливаем культуру на равнозначные феномены, как Парфенон на обломки мрамора. Основной инструмент этой деструкции, кайло варвара, – смешение реала и виртуала, неразличение разноприродных сред – главная «угроза интернета». Отражением этой угрозы является постмодерн. То есть та релятивистская ситуация, которую вы и описали: обилие доказательств для любого утверждения. Только эта ситуация, на мой взгляд, порождает не агрессию, а инфантилизм. Человек и общество оказываются в позиции ребёнка, который не может отличить правду от лжи. Агрессия – уже одно из следствий инфантилизма: самый простой (детский) способ решить проблему – побить оппонента или вообще кого-нибудь.

Про то, как разделить виртуал и реал.

Вы пишете, что это невозможно, и приводите замечательный пример про то, что невозможно заставить людей отказаться от автомобиля, если надо проехать расстояние менее километра. Всё равно будут ездить и жиреть. Конечно, заставить невозможно. Но каждый человек может решить сам для себя, делать так или нет. Главное – объяснить, в чём опасность. Ведь можно же воздержаться от наркотиков, даже если есть деньги на них. Так же и с «угрозой интернета». Если объяснить, в чём её суть, люди сами смогут решать, как себя вести (пока проблема не растолкована, она и не существует в сознании). Например, я хочу сохранить культуру в себе, в своём поведении и просто не участвую в интернет-коммуникации. До появления интернета было «знание – сила», а с интернетом стало «незнание – сила». Но не надо ничего запрещать.

Про блогеров.

Как-то Дмитрий Быков заявил, что «герой нашего времени» ныне – какой-нибудь раскаявшийся скинхед. А я полагаю, что блогер. Блогеры сейчас во многом формируют нам картину мира: они рассказывают о событиях и дают свои оценки. Блогеры заменили собой многих профессионалов: например, уже нет литературных критиков. (Кстати, это пример вторжения виртуала в реал: виртуал лишил культуру одной из важнейших институций.) Какие родовые признаки блогера? Его компетенция неизвестна. Его причастность к событию сомнительна. Его ответственность равна нулю. Его право говорить равно праву любого другого. Если прочитать «Былое и думы», то станет видно, что Герцен – не блогер.

Хочешь сохранить себя – не выясняй, что о тебе говорят и пишут. До интернета работал принцип «знание – сила», при интернете заработал принцип «незнание – сила»

25.06.2016. Антон

Вы сказали, что не считаете правильным предоставление права голоса всем членам общества. А каковы, по-вашему, должны быть критерии для предоставления этого права? Имущественный ценз, как считают неолибералы? Или повышение возрастного ценза?

Я сказал, что в онлайне (в соцсетях) право голоса есть у всякого, а в офлайне (в реальности) не у всякого. Если мне будут удалять аппендицит, право голоса я дам только хирургу, а не собранию жильцов своего подъезда. Потому что хирург заслужил это право своим образованием. Разве вы будете спорить?

В реальной жизни право голоса есть только у тех, кто его заслужил. Разумеется, надо учитывать тему, по которой звучат голоса. Если тема – аппендицит, то право голоса только у врачей. Они заслужили это право тем, что проучились в вузе и интернатуре. Если тема – выборы губернатора, то право голоса у всех, кому исполнилось 18 лет, кто не сидит в тюрьме или психушке. Они заслужили это право тем, что дожили до 18, не угодили за решётку и не спятили.

По каждой теме свои критерии того, кому предоставлять право голоса в реале. Этот вопрос не имеет никакого отношения к свободе слова, демократии и прочей лирике. Это общественная конвенция о компетенциях. И не я её придумал. А соцсети отменяют все конвенции. В этом их разрушительная роль для культуры.

23.10.2017. Михаил

Считаете ли вы, что возможность каждому человеку высказываться в Сети посредством форумов, соцсетей и других средств – это и есть российская разновидность демократии XXI века? Виртуальная. Ведь власти не дают народу возможность высказываться по острым вопросам публично.

Слово «демократия» означает «власть народа». «Власть» – это возможность влиять на события. Высказывания «народа» в сети не влияют на события, на решения власть имущих. «Низы» говорят, что хотят, «верхи» делают, что хотят, и никакой зависимости одного от другого нет. Поэтому болтовня в сети – не демократия, а просто болтовня в сети. Она даже выгодна власти, потому что создаёт иллюзию демократии, а на деле работает против неё.

Болтовня в сети – не демократия, а просто болтовня, потому что она не влияет на выбор, который делает власть. И эта болтовня выгодна власти, потому что создаёт иллюзию демократии

04.01.2018. Валерий

Вопрос вот в чём: можно ли (и нужно ли) провести некую границу «истинности» той или иной информации в интернете? Смысл в том, что на очень поверхностном уровне интернет-информация выглядит убедительно. Но по мере углубления в тему растёт вероятность неточностей, «отсебятины» и даже сознательной дезинформации (это очень характерно для военно-технической информации). Зачем вообще нужно такое знание?

В «доинтернетную» эпоху можно увидеть ту же проблему. Любой научный или околонаучный труд вполне мог быть хорошо разработанным плодом воображения автора. Например, «Этногенез и биосфера Земли» Л. Н. Гумилёва или «Новая хронология» А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского. Это лишний раз говорит о зыбкости самого понятия истины. Может быть, истина никому не нужна, а интересна лишь творческая фантазия и её плоды?