Текст книги "Знаменитые русские о Венеции"

Часть первая
Знаменитые русские в Венеции

Семен Иванович Толбузин

Семен Иванович Толбузин (даты рождения и смерти неизвестны) – боярин, в 1474–1475 гг. посол великого князя Московского Ивана III к венецианским дожам Николо Марчелло и Пьетро Мочениго.

Толбузины – древняя фамилия из рода князей Смоленских, восходящего к Рюрику. Утратили княжеский титул при переходе на службу к великим князьям Московским; служили боярами, воеводами, дипломатами, имели обширные вотчины, пожалованные за верную службу. Семен Толбузин – один из праправнуков основателя рода Ивана Федоровича Толбуги (или Толбузы). Дед его погиб в 1380 г. на Куликовом поле, воюя под знаменами Дмитрия Донского; отец был воеводой великого князя Московского и Владимирского Василия I Дмитриевича.

…В 1453 г. под ударами турецкого султана Мехмеда II пал Константинополь, столица уже обескровленной к тому времени Византийской империи. Последний император “ромеев” Константин XI был убит, защищая город; византийские земли вошли в состав Османской империи. Православным грекам были обещаны права самоуправляющейся общины внутри турецкого государства; во главе общины должен был стоять “патриарх Константинопольский”, ответственный перед султаном.

Центром православного мира постепенно становилось Московское государство во главе с великим князем Иваном III. Набиравшая силу Москва оказалась тогда в орбите особого внимания со стороны папского Рима и других христианских государств Европы (в том числе Венецианской республики дожей) в качестве потенциального союзника в борьбе с Турцией.

Главным идеологом вовлечения православной Московии в общий фронт борьбы христиан с “неверными” был кардинал-униат греческого происхождения Виссарион Никейский. Уже в июле 1453 г., менее чем через два месяца после падения Константинополя, он направил письмо венецианскому дожу Франческо Фоскари, в котором обрисовал угрозы, исходившие от экспансии турок в Средиземноморье. Призыв Виссариона не был поначалу услышан правительством Венеции, но нашел отклик у местных нобилей. Среди них был Джан-Баттиста делла Вольпе, молодой дворянин из Виченцы, который около 1455 г. отправился на Восток, прожил некоторое время в Большой Орде, изучая возможность использовать войска хана против турецкого султана. Затем делла Вольпе объявился в Москве, где, приняв православие, поступил на службу к великому князю Василию II “Темному” монетным мастером под именем “Иван Фрязин”. К моменту воцарения Ивана III Фрязин-делла Вольпе был уже заметной фигурой в среде московской знати.

В 1463 г. под давлением кардинала Виссариона римский папа Пий II предложил Венеции объявить войну туркам. А когда османы захватили венецианскую крепость Аргос в Греции, Виссарион, в качестве личного посланника папы, отправился в Венецию, чтобы убедить правительство “встать на защиту веры”. В том же году Венеция, Венгрия и Албания создали военную коалицию против султана Мехмеда II.

В апреле 1467 г. в далекой Московии внезапно скончалась (согласно летописи – “от смертного зелия”) первая жена Ивана III, Мария Борисовна “Тверянка”. А уже в 1468 г. в гости к управляющему московским Монетным двором, Ивану Фрязину (Джан-Баттисте делла Вольпе), приехали старшие братья из Венеции – Карло делла Вольпе и Николо Джисларди с сыном Антонио. Братья представили хозяину дома своего спутника, грека Георгия, доверенное лицо кардинала Виссариона, и просили помочь ему в деликатном деле. Посланник кардинала должен был подготовить почву для переговоров о возможной женитьбе овдовевшего Ивана III на живущей в Риме греческой принцессе Зое Палеолог – дочери морейского деспота Фомы и племяннице последнего византийского императора Константина.

После захвата турками родного Пелопоннеса (Мореи) отец Зои, Фома Палеолог, бежал во владения Венецианской республики – на остров Корфу, а затем в Рим. Там после смерти родителей Зоя жила под опекой кардинала Виссариона, носящего титул “латинского патриарха Константинопольского”. В 1466 г. по его инициативе венецианская Синьория предложила кипрскому королю Жаку II де Лузиньяну кандидатуру принцессы Зои в качестве невесты, но тот отказался. В том же году папа Павел II, через того же Виссариона, дал согласие на брак Зои с богачом-униатом, неким “архонтом Каракиолом”. Молодые были торжественно обручены в Риме, но жених неожиданно скончался. Внезапная смерть в 1467 г. в Московии первой жены православного государя Ивана III открыла перед папской курией новые перспективы.

В феврале 1469 г. в Москву из Италии, уже официально, прибыл Юрий Траханиот, посол римского папы Павла II, венецианца по рождению Пьетро Барбо. Он привез великому князю некий “лист”, автором которого был кардинал Виссарион. В письме папа Павел II обещал Ивану III поддержку в случае, если тот посватается к византийской принцессе, нашедшей убежище в Риме. В послании принцесса Зоя именовалась “исконной православной христианкой”, руки которой якобы ранее безуспешно добивались французский король и герцог Миланский, но были отвергнуты по причине их “латинства”.

В Кремле предложение римского папы было обсуждено на семейном совете, куда были приглашены братья Ивана III, его ближние бояре и, конечно, мать – княгиня Мария Ярославна. Ей, вдове Василия II “Темного”, судя по всему, и принадлежало главное слово: престарелая княгиня-мать благосклонно восприняла предложенный Римом проект. Против выступил лишь митрополит Филипп, подозревавший в плане “латинян” новую попытку продвижения ранее отвергнутой Москвой церковной унии.

В качестве доверенного лица для предварительных сношений с Римом Иван III назначил Джан-Баттисту дела Вольпе (Ивана Фрязина), верного сторонника кардинала-униата Виссариона. Став посредником в заключении нового брака великого князя, Иван Фрязин одновременно через своего племянника Антонио Джисларди (Антона Фрязина) предложил Венецианскому правительству готовый план: поднять на турок войско Большой Орды в количестве до 200 тысяч вооруженных всадников. Когда весной 1471 г. Иван и Антон Фрязины, договорившись в Риме о свадьбе Ивана III с византийской принцессой, отправились в обратный путь в Москву, 67-й дож Венеции Кристофоро Моро включил в итальянскую делегацию личного посла – Джованни Батисту Тревизана, который должен был через Москву отправиться к хану Орды Ахмату с предложением антитурецкого союза, большой суммой денег и богатыми подарками.

Иван Фрязин показывает Ивану III портрет Софьи Палеолог. С картины В. Муйжеля.

10 сентября 1471 г. посольство Ивана Фрязина вернулось в Москву, согласовав в Риме детали свадьбы Ивана III с Зоей Палеолог и представив великому князю искусно выполненный в Италии “портрет” невесты – первое светское изображение на Руси. Одновременно Иван Фрязин (он же – делла Вольпе) убедил венецианского посла Тревизана не разглашать пока истинную цель своего приезда, так как в этом случае его вряд ли пропустили бы к хану Ахмату, с которым Московия конфликтовала. Назвавшись “простым купцом из Венеции”, Тревизан должен был жить в Москве до тех пор, пока делла Вольпе не найдет случая тайно переправить его к татарам. Лишь незадолго до нового отъезда делла Вольпе в Рим Тревизан перебрался в Рязань, откуда собирался двинуться дальше, в Орду. Однако Иван III, узнав о странных передвижениях “венецианского купца”, велел задержать его и заключить в тюрьму до возвращения своего посольства и выяснения всех обстоятельств.

Вторично Иван Фрязин ездил из Москвы в Рим в начале 1472 г. 25 мая он был принят новым римским папой Сикстом IV; здесь же присутствовали и братья Зои Палеолог, Андрей и Мануил. Вскоре в Ватикане в торжественной обстановке состоялся обряд обручения. Зоя отдала Ивану Фрязину, представлявшему жениха, свой перстень и нательный крест, а взамен получила перстень и крест Ивана III.

Выехав из Рима с большой свитой в середине лета 1472 г., Зоя Палеолог проделала сложный путь в Московию: караван царевой невесты проследовал через Флоренцию, Сьену, Болонью, Виченцу, переправился через Альпы, и далее – через немецкие земли – достиг Любека, где погрузился на корабли, которые доставили его в Ревель, а оттуда в Дерпт. Принцесса была с почетом встречена на границах Руси, проехала Псков, Новгород и торжественно въехала в Москву. Здесь, приняв православие, она окончательно стала “Софьей Фоминичной”; 12 ноября 1472 г. Иван III обвенчался с ней в деревянном шатре, возведенном в еще недостроенном Успенском соборе. Вместо отказавшегося участвовать в церемонии митрополита Филиппа молодых благословил коломенский протопоп Осея.

Обман с миссией венецианца Тревизана, пытавшегося тайно пробраться через Московию в Орду, раскрылся. Великий князь послал в Венецию Антона Фрязина (Антонио Джисларди) с жалобой на посла Венеции, велев сказать 68-му дожу Николо Трону:

“Кто шлет посла чрез мою землю тайно, обманом, не испросив дозволения, тот нарушает уставы чести…”

Напряжение в дипломатических отношениях Москвы с Венецианской республикой, а затем и с папским Римом усилилось после того, как был арестован и сослан в Коломну и Иван Фрязин – главный устроитель брака Ивана III:

“Князь же великы… повеле поимати Фрязина да оковав послал на Коломну, а дом его повеле разграбити и жену и дети изымати…”

Есть, однако, основания полагать, что и арест Тревизана, и последующий арест делла Вольпе были лишь публичной демонстрацией Иваном III того, что он после женитьбы на прибывшей из Рима принцессе не подпал под влияние “латинян”: оба узника были вскоре тихо отпущены.

В декабре 1473 г. венецианский Сенат, через того же Антонио Джисларди, отправил Великому князю Московскому письмо с извинениями:

“Поистине, пишем мы с целью, чтобы ваше высочество знало всю правду – послали мы упомянутого нашего секретаря (Тревизана) не для того, чтобы вызвать что-нибудь затруднительное или опасное для вашего государства, а потому, чтобы яснейший хан (Большой Орды) отвел и удалил от ваших границ и ближайшего с ним соприкосновения свои войска, стоящие по соседству с вашим государством, избавив вас от связанных с этим действий и тягот; чтобы он повел эти войска к берегам Дуная, для подавления турок, общего врага всех христиан, захватчика Восточной империи, которая – в случае, если в императорском доме не будет потомка мужского пола – принадлежала бы светлейшему вашему господству по праву вашего благополучнейшего супружества…”

Между тем “московское сидение” венецианцев Вольпе и Тревизана – пусть недолгое – требовало объяснений с Республикой дожей, и в Венецию было направлено специальное русское посольство, во главе которого Иван III решил на этот раз поставить не итальянца или грека, а доверенное лицо из московских бояр.

Посол Семен Иванович Толбузин отправился в Венецию в июле 1474 г., взяв с собою богатые подарки, в том числе особо ценимые в Европе “сорока” – связанные по сорок штук шкурки драгоценных соболей. Помимо дипломатических объяснений с новым, 69-м дожем Венеции, Николо Марчелло, московский посланник должен был представить правительству Светлейшей республики позицию Москвы, заинтересованной в координации действий христианских государей в борьбе с “неверными”.

К моменту приезда московского посольства в Венецию правительство Светлейшей Республики было всецело занято “турецким вопросом”. Одним из фронтов противостояния был остров Кипр, где в 1473 г. при странных обстоятельствах умер король Жак II Лузиньян, пытавшийся заигрывать с османами. Еще в 1468 г. его удалось склонить к браку со знатной венецианкой Катериной Корнаро. Овдовевшая королева, ставленница Венеции, начала борьбу с турецким влиянием при дворе; в качестве дополнительного “аргумента” Венеция направила к берегам Кипра эскадру, возглавляемую Пьетро Мочениго. “Венецианская партия” на Кипре одержала полную победу; спустя недолгое время остров полностью перешел под власть Венеции.

Другим пунктом противостояния Республики дожей с Оттоманской Портой была союзная Венеции Албания, где турки несколько раз осаждали стратегически важный город-крепость Шкодер, в котором находился венецианский гарнизон. В мае 1474 г. Шкодер был в очередной раз осажден 80-тысячной турецкой армией, и только поддержка венецианской эскадры под управлением того же Пьетро Мочениго позволила снять осаду.

(Спустя четыре года турки все-таки захватят Албанию, присоединив ее – вслед за Сербией, Болгарией, Византией и Боснией – к своим владениям.)

При этих обстоятельствах посольство из Московии – далекого, но набирающего силу христианского государства, способного стать союзником Республики дожей, встретило в Венеции самое благоприятное отношение.

69-й и 70-й дожи Венеции Николо Марчелло и Пьетро Мочениго.

1 декабря 1474 г., во время пребывания посольства Семена Толбузина в Венеции, скончался престарелый дож Николо Марчелло. Московский посол принял тогда участие в траурных церемониях: тело дожа было похоронено в церкви Богоматери Человеколюбивой, знаменитой хранимой там драгоценной святыней – подаренным в 1463 г. кардиналом Виссарионом (в бытность его папским легатом в Венеции) ковчегом с частью Животворящего Древа Креста Господня и Ризы Господней. (В 1818 г., после того, как церковь Santa-Maria della Carita вошла в комплекс художественной галереи Accademia, останки 69-го дожа Венеции были перенесены в собор Святых Иоанна и Павла.).

Церковь Богоматери Человеколюбивой на Большом канале.

Семен Толбузин стал в декабре 1474 г. свидетелем сложнейшей процедуры избрания нового дожа Венеции, которую постарался описать – впервые в русской литературе – в своих путевых записях. Эта система выборов существовала в Светлейшей Республике уже более двухсот лет (и просуществует еще триста) и включала в себя с десяток перемежающихся голосований и жеребьевок.

…В назначенный день самый молодой член венецианской Синьории должен был с раннего утра молиться в соборе Сан-Марко. Потом, выйдя из церкви, он останавливал первого встреченного им мальчика и брал его с собой во Дворец дожей, на заседание Большого совета. Мальчик, его называли ballotino, должен был вынимать из урны листочки бумаги и тянуть жребий. После первого такого жребия из состава Большого совета выбиралось тридцать членов. Новый жребий должен был сократить это число до девяти, а девятке предстояло голосовать за сорок кандидатов – эта группа должна была, опять же по жребию, потом сократиться до двенадцати. Эта дюжина выбирала двадцать пять человек, и они, в свою очередь, снова сокращались до девяти. Новая девятка голосовала за сорок пять кандидатов – и из них, путем еще одной жеребьевки, ballotino выбирал одиннадцать человек. Эти одиннадцать голосовали за сорок одного, каждый из которых должен был собрать в свою пользу не менее девяти голосов. Эти-то венецианские нобили числом сорок один человек в конце концов и избирали дожа. Сначала “выборщики” посещали мессу, и каждый по отдельности произносил клятву, что будет вести себя честно и справедливо на благо Светлейшей республики. Затем их запирали в тайном помещении Дворца дожей, ограждая от всех контактов с миром. Круглые сутки их охранял специальный отряд венецианских моряков, пока работа не была завершена…

Эта изощренная процедура выборов первого лица Венеции была призвана учесть интересы всех сторон и не допустить на высшую должность ставленника какой-либо одной партии или клана. Когда дож был выбран, он представал перед народом со словами: “Это ваш дож, если это вас устраивает”. После этого он принимал присягу, в которой торжественно клялся действовать согласно законам и на благо Венеции. Власть дожа строго ограничивалась различного рода предписаниями: он не имел права появляться на публике в одиночку, не мог иметь собственности за границей, не мог один вскрывать официальную корреспонденцию, не имел права в одиночку встречаться с иностранными государями или посланниками и т. п.

14 декабря 1474 г. новым дожем Венеции был избран успешный военачальник и флотоводец, герой антитурецких кампаний, семидесятилетний Пьетро Мочениго. Находящийся в Венеции московский посол Семен Толбузин был представлен новому дожу и получил подтверждение всех ранее достигнутых договоренностей. В Венеции ему предстояло выполнить еще одну задачу – найти в Италии искусных мастеров, способных помочь в строительстве в московском Кремле нового Успенского собора, который начали возводить в 1460-х гг. на месте обветшавшего храма, построенного еще в 1320-х гг. при Иване Калите. Новое строительство было тогда поручено московским мастерам, однако, когда до окончания работ оставалось совсем немного, собор неожиданно обрушился. Великий князь Иван III по совету супруги Софьи Фоминичны решил пригласить “италийского муроля” (архитектора). В документах посольства Семена Толбузина, подписанных Иваном III, говорилось:

“А денег с Толбузиным князь велики послал своей казны 700 рублей, а рядиться с муролями повелел по 10 рублев на месяц найму…”

Есть основания полагать, что Софья Палеолог, приняв Толбузина перед отъездом боярина в Венецию, рассказала ему об искусном архитекторе и инженере Аристотеле Фиораванти, которого близко знал ее старый наставник кардинал Виссарион (в 1472 г. он умер в Равенне) в бытность его папским наместником в Болонье – родном городе Фиораванти. Этот “муроль” прославился на всю италийскую землю, когда с помощью механизмов собственного изобретения передвинул на пять саженей колокольню болонской церкви Санта-Мария Маджоре.

Московскому послу Семену Толбузину удалось договориться с “муролем” отправиться работать в Москву за высокое жалованье в 10 рублей в месяц (средняя деревня в Московии стоила тогда 2-3 рубля). Отъезд Фиораванти в далекую Москву облегчался еще двумя обстоятельствами. В Венеции, где был заключен контракт, еще помнили неудачу мастера при “выпрямлении” башни при церкви Св. Михаила Архангела: она в итоге обрушилась на стоящий рядом монастырь Св. Стефана. А за год до прибытия посольства Толбузина, в Риме случилась еще одна неприятность: Фиораванти был арестован и обвинен в сбыте фальшивых монет, за что был лишен всех привилегий. Обвинение оказалось ложным, но репутация мастера была поставлена под сомнение…

Как бы там ни было, в начале 1475 г. 60-летний Аристотель Фиораванти с двумя подмастерьями отправился в далекую Московию. “Софийская летопись” свидетельствует, что посольство Толбузина вернулось в Москву “на Велик день” (православную Пасху, которая в 1475 г. отмечалась 26 марта), и боярин представил Фиораванти Ивану III такими словами:

“Он не токмо на сие каменное дело, но и на иное всякое, и колоколы и пушки лити и всякое устроение и грады имати и бити их… и иное все хитр вельми…”

Русский историк Николай Михайлович Карамзин в своей “Истории государства Российского” так писал об обстоятельствах приезда Фиораванти в Московию:

“Принятый в Венеции благосклонно от нового дожа, Марчелла, Толбузин нашел там зодчего, болонского уроженца, именем Фиораванти Аристотеля, которого Магомет II звал тогда в Царьград для строения султанских палат, но который захотел лучше ехать в Россию, с условием, чтобы ему давали ежемесячно по десяти рублей жалованья, или около двух фунтов серебра. Он уже славился своим искусством, построив в Венеции большую церковь и ворота, отменно красивые, так что правительство с трудом отпустило его, в угождение государю московскому. Прибыв в столицу нашу, сей художник осмотрел развалины новой кремлевской церкви… Он ездил в Владимир, видел там древнюю соборную церковь и дивился в ней произведению великого искусства; дал меру кирпича; указал, как надобно обжигать его, как растворять известь; нашел лучшую глину за Андроньевым монастырем; выкопал новые рвы и наконец заложил великолепный храм Успения, доныне стоящий пред нами как знаменитый памятник греко-италиянской архитектуры xv века, чудесный для современников, достойный хвалы и самых новейших знатоков искусства своим твердым основанием, расположением, соразмерностию, величием…”

Добавим, что в строительстве собора была впервые на Руси применена “венецианская” технология: для укрепления фундамента в землю были предварительно забиты сотни деревянных свай. 12 августа 1479 г. новый Успенский собор был освящен митрополитом Геронтием.

В ответ на московское посольство, Венецианская республика послала на Восток еще одного своего посла – знатного венецианца Амброджо Контарини, который через Польшу, Киев и Грузию отправился в Персию с целью поставки противникам турок сделанного в Венеции новейшего оружия – главным образом, пушек и пищалей. В 1475 г. при дворе правителя Тебриза, Контарини оказался в одно время с Лодовико да Болонья, выполнявшим аналогичное поручение папы римского Сикста IV. На обратном пути из Персии Контарини четыре месяца пробыл в Москве (с сентября 1476 г. по январь 1477 г.), где был благосклонно принят великим князем Иваном III и его женой Софьей, а также встречался с давним венецианским знакомым – Аристотелем Фиораванти.

Большую роль сыграл Фиораванти и в перевооружении московского войска, организовав поблизости от Кремля пушечную мануфактуру: новые орудия начали здесь отливать из меди и бронзы.

А в середине 1480 г. ордынская конница снова выступила в поход на Москву, но, простояв на реке Угре в тщетном ожидании войск польско-литовского короля Казимира IV (знаменитое “стояние на Угре”), повернула назад на юг. Хан Большой Орды Ахмат был убит союзниками Ивана III. Зависимости Московского государства от Орды был положен конец.