Текст книги "Знаменитые русские о Венеции"

Дмитрий Иванович и Мануил Иванович Ралевы

Дмитрий Иванович и Мануил Иванович Ралевы (даты рождения и смерти неизвестны) – сыновья перешедшего на русскую службу Иоанна Раля – православного грека из рода византийских императоров Палеологов; послы великого князя Московского Ивана III к 74-му дожу Венеции Агостино Барбариго (правил в 1486–1501 гг.).

В начале 1488 г. Дмитрий и Мануил Ралевы отправились в Рим, Венецию и Милан с известием о взятии Казани русскими войсками. В Венецию они прибыли в сентябре 1488 г. с подарками для дожа Агостино Барбариго и его советников. Московские послы выступили тогда в венецианском Сенате, рассказав о победе христианского государя над татарами и возведении на казанский трон ставленника Ивана III, Мухаммеда-Амина, женившегося на дочери ногайского хана Мусы – близкого союзника Москвы, лично участвовавшего в 1480 г. в расправе над ее главным врагом – ханом Большой Орды Ахматом.

Прием венецианским дожем посольства московитов. Рисунок xv в.

Приезд московских послов, остановившихся в Венеции на подворье греческой церкви Св. Георгия, произвел большое впечатление в городе. Об их выступлении в Сенате рассказал в своих “Венецианских анналах” один из сенаторов, Доменико Малипьеро:

“3 сентября 1488 г. пришли два посла от русского короля, с 20 всадниками, и сообщили, что их король одержал победу над татарами, у которых было 120 000 конницы; послы направляются в Рим по этому же делу к папе. Они преподнесли дожу три связки соболей, советникам по одной связке каждому; в связках было по 40 шкурок. Послы остановились у св. Георгия. Правительство подарило им по одежде из золотой парчи и по 100 дукатов…”

В 1488 г. дож Агостино Барбариго занимался возведением в церкви Богоматери Человеколюбивой на Большом канале величественной усыпальницы для себя и своего недавно умершего брата, предыдущего дожа Марко Барбариго. Венецианский художник Джованни Беллини получил тогда заказ на несколько больших картин для украшения гробницы. (В 1807 г. усыпальница дожей из семейства Барбариго в церкви Santa-Maria della Carita была разрушена захватившими Венецию солдатами Наполеона. Картина Джованни Беллини, изображающего Св. Марка, покровителя Марка Барбариго, представляющего Богоматери дожа Агостиньо Барбариго, находится ныне в церкви Св. Петра Мученика на острове Мурано.)

Следы обширной перестройки Венеции, предпринятой любимым архитектором семейства Барбариго, Мауро Кодуччи, можно было встретить тогда буквально на каждом шагу. Это и возведение новой кампанилы кафедрального собора Сан-Пьетро ди Кастелло; и перестройка церкви Сан-Заккариа; и постройка величественных зданий двух влиятельных религиозных братств Венеции – Скуола Гранде ди Сан-Марко и Скуола Гранде ди Сан-Джованни Эванджелиста; и начало строительства Прокураций и Башни часов на площади Св. Марка.

Джованни Беллини. Алтарь Барбариго.

В 1490 г. братья Ралевы вернулись в Москву вместе с царственным родственником – Андреем Палеологом, “императором Византии в изгнании”, старшим братом жены Ивана III, великой княгини Софьи Фоминичны. Поставив своим послам задачу привезти “императора Андрея” в Московию, Иван III рассчитывал на повышение престижа своего государства. В 1480 г. Андрей Палеолог уже приезжал к сестре в Москву, где хотел поправить свое материальное положение и где, опять же с выгодой для себя, выдал замуж свою дочь Марию за троюродного брата Ивана III, князя Василия Михайловича Верейского. Андрей Палеолог, вернувшись тогда в Рим, опять влез в огромные долги, которые попытался вернуть с помощью папы Сикста IV…

Поездка в Московию вместе с братьями Ралевыми в 1490 г., когда Андрей Палеолог снова просил денег у Ивана III, оказалась для него безрезультатной. Вскоре после очередного возвращения из Московии “император в изгнании” нашел себе друга в лице короля Франции Карла VIII, погасившего часть его долгов. Андрей Палеолог приветствовал вторжение Карла в Италию в 1494 г. и вскоре подписал с ним соглашение, по которому передавал ему права на константинопольский престол – взамен Карл пообещал Палеологу содержание в 1200 дукатов в год. Вскоре после смерти друга-короля Андрей опять оказался в долгах и в 1502 г., незадолго до своей смерти, подписал новое соглашение, передававшее все права на “империю Востока” испанским монархам Фердинанду и Изабелле…

В 1490 г. братья Ралевы привезли с собой из Италии еще и группу талантливых мастеров, в том числе архитектора и инженера Пьетро Антонио Солари (ставшего известным в Москве под именем “Петр Антонин Фрязин”), который прославился в Москве строительством башен и Грановитой палаты в Кремле; летописи называют его “архитектоном” или “главным архитектором Москвы”. Вместе с ним в Москву приехал и Марк Фрязин (Марко Руффо), по проектам которого были построены многие кремлевские башни, в том числе Спасская, Беклемишевская и Никольская.

Из Венеции в Москву в 1490 г., по просьбе Софьи Палеолог, был привезен и молодой врач – “Леон Жидовин”, искусство которого вскоре понадобилось. Внезапно заболел наследник престола 32-летний сын Ивана III от первого брака – Иван Молодой. Застудившись на охоте, он стал прихрамывать, жаловался на боли в суставах – венецианский врач определил у царевича подагру (“камчугу” – как ее называли на Руси) и начал лечить травяным отваром и прикладыванием стеклянных сосудов, наполненных горячей водой. Однако 15 марта 1490 г. наследник скончался, и спустя сорок дней при большом стечении народа на Болвановке в Замоскворечье состоялась казнь: врача втащили на эшафот – и палач в красном кафтане отрубил ему топором голову. Народ сочинил тогда сказку об Иване – Царевиче и Елене Прекрасной (жене молодого князя, Елене “Волошанке”), деспотичном царе-отце и злой царице-мачехе (читай: Софье Палеолог), якобы отравившей пасынка ядом…

Известно, что позднее, в 1493 г., Мануил Ралев ездил в Италию вместе с дьяком Посольского приказа Данилой Мамыревым: тогда в Милане московские послы отличились тем, что отказались присутствовать на герцогском приеме из-за несогласий в придворном церемониале: они “требовали предпочтения” перед другими послами, говоря, что их государь, царь московский, и благороднее, и сильнее “вместе взятых королей Венгрии, Богемии и Польши”. Московские послы привезли тогда из Италии группу мастеров, наиболее известным из которых был Алевиз “Старый”, который построил в Кремле великокняжеский дворец, а позднее работал над стенами, башнями и рвами Кремля со стороны Неглинной.

Во второй половине 1499 г. посол Дмитрий Ралев ездил еще раз в Венецию, теперь уже с дьяком Митрофаном Карачаровым. Свидетели из числа венецианских чиновников утверждали, что обоз московитов с драгоценными шкурками соболя и другого пушного зверя был так велик, что его отправили по морю отдельно, еще до прибытия послов. На приеме во Дворце дожей они подарили дожу Агостино Барбариго четыре больших связки соболей: одну – от “царя московского”, две – от своего имени, и одну – от богатого купца, который был в московской делегации. В числе подарков была и некая “огромная рыбья кость” (судя по всему, моржовый клык, который в Московии называли “рыбьим зубом”).

По свидетельству венецианского сенатора Марино Сануто, московские послы “были одеты по своему обычаю, и были в каких-то длинных шапках, подбитых мехами у головы, и говорили почти как турки… Один из них (Дмитрий Ралев – А. К.), говоривший по-латыни, грек из рода Палеологов, был одет в одежду, шитую золотом…”

“Миланская история” тогда повторилась: по постановлению правительства Венеции, Ралев и Карачаров не были допущены к участию в одной из церемоний, поскольку посчитали, что должны идти перед послами короля Франции, а не за ними. Есть свидетельства, что русские предлагали французам “за первенство” 25 дукатов, однако те денег не взяли.

Московские послы были тогда в Венеции в течение трех месяцев – с декабря 1499 г. по март 1500 г. К тому времени во внешнем виде главной площади Венеции – Пьяцца Сан-Марко – произошли разительные перемены: было практически закончено строительство Прокураций, опоясывавших пьяццу, а площадь украсилась знаменитой Башней часов (Torre dell'Orologio).

На вершине башни можно увидеть две бронзовые статуи, бьющие в колокол, отлитый в венецианском Арсенале мастером Симеоне в 1497 г. Под ними, на голубом фоне с золотыми звёздами изображен крылатый лев с открытой книгой. (Первоначально рядом с этим символом Венеции была помещена статуя дожа Агостино Барбариго, молящегося, стоя на коленях. Увы, после захвата Венеции Наполеоном в 1797 г. и низложением последнего дожа Лодовико Манина, статуя была убрана как один из символов прежней власти.)

Ниже находится полукруглая галерея с сидящей статуей Богородицы с Младенцем на руках. С каждой стороны есть голубая панель, показывающая время: слева римскими цифрами отмечены часы, а справа арабскими – минуты. Дважды в год, на Богоявление (6 января) и на Вознесение (в четверг на 40-й день после Пасхи), в одной из дверей, обычно закрытых панелями с цифрами, появляются фигуры трех волхвов, которых ведёт ангел с трубой, и проходят по галерее, преклоняясь перед Божией Матерью и Младенцем, прежде чем скрыться в другой двери. Еще ниже расположен огромный циферблат с золотой стрелкой, показывающей время. На уровне первых двух этажей Torre dell'Orologio сделана монументальная арка, ведущая на главную улицу, Мерчерию, которая связывает политический центр города, площадь Сан-Марко, с его коммерческим и финансовым центром – Риальто.

Башня Часов на площади Св. Марка.

…Продолжая традицию, Дмитрий Ралев нанял в начале 1500 г. в Италии очередную группу специалистов (“многие мастера серебряные, и пушечники, и стенные”), в числе которых был архитектор и инженер Алевиз “Новый” (настоящее имя – Алоизио Ламберти да Монтиньяна), которому Москва обязана строительством Архангельского собора Кремля, собора Петра-митрополита в Высоко-Петровском монастыре, храмов Александровской Слободы и т. д. Еще одним итальянским “муролем”, привезенным в тот раз из Венеции, был Бон Фрязин (Марко Бон), который возвел в Кремле башнеобразную церковь-звонницу Иоанна Лествичника, получившую название “Колокольни Ивана Великого”…

В записках венецианского сенатора Марино Сануто рассказывается еще об одной удивительной сделке, состоявшейся в Венеции между русскими послами и венецианцами: по поручению великого князя в Венеции было приобретено некое женское украшение удивительной красоты – за фантастическую сумму в 36 тысяч дукатов. Для описания драгоценного изделия Сануто использовал слово “collare” (“воротник, расшитый золотом и камнями”), отмечая, что оно предназначалось “для дочери русского короля”. Сегодня ясно, что речь шла об “узорочном ожерелье” или “саженье” –традиционном на Руси женском свадебном украшении, предназначавшемся для готовящейся свадьбе царевны Феодосии, дочери Ивана III, с сыном его ближайшего воеводы князя Данилы Холмского – Василием Даниловичем. Согласно обычаю, на свадьбе таким “ожерельем-саженьем” благословляет дочь родная мать – в данном случае московская государыня Софья Фоминична Палеолог.

Интересна судьба купленной русскими послами драгоценности. Оно ранее было отдано в залог Императором Священной Римской империи Максимилианом представителям одного из богатейших венецианских семейств – Капелло. Однако в связи с банкротством банка “Липпомано”, основными вкладчиками которого были Капелло, глава семейства Андреа Капелло попытался продать ожерелье новому королю Франции Людовику XII, однако сделка не состоялась. Вероятно, после этого семья Капелло и согласились уступить драгоценность посланникам великого князя Московского… Сенатор Сануто отмечает некоторые подробности сделки: 12 тысяч дукатов предполагалось заплатить наличными, а оставшиеся 24 тысячи должны были быть уплачены “в рассрочку” шкурками соболей и другого пушного зверя.

Свадьба князя Василия Хомского с Великой княжной Феодосией состоялась в Кремле 13 февраля 1500 г. Увы, великокняжеские послы не поспели в Москву к этому сроку: в результате драматических обстоятельств, связанных с изменением геополитической обстановки, они появились в Москве лишь осенью 1504 г. (!). Еще в 1503 г. молодая княгиня Феодосия скончалась, а ее муж, князь Холмский, вскоре оказался в опале…

Великая княгиня Ксения Романова в “узорочном ожерелье”, приобретенном московскими послами в Венеции.

Судьба приобретенного в Венеции уникального “collare” долгое время оставалась неясной. Однако некоторые историки утверждают, что спустя почти 400 лет именно в этом усыпанном драгоценными камнями “узорочном ожерелье” блистала сестра последнего российского императора Николая II великая княгиня Ксения Александровна Романова на знаменитом костюмированном балу в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге 13 февраля 1903 г.

Иван Иванович Чемоданов

Иван Иванович Чемоданов “Меньшой” (род. ок. 1600 г. – дата смерти неизвестна) – стольник, посол царя Алексея Михайловича Романова к дожу Венеции в 1656–1657 гг.

Род Чемодановых ведет свою родословную с середины xv в., когда прадед Чемоданова Меньшого выехал при Великом князе Василии II Тёмном из польских земель в Московию, где был пожалован вотчинами. Отец, Иван Чемоданов Большой, во время похода Бориса Годунова в Серпухов в 1598 г. против крымского хана Казы-Гирея был оставлен царем в Москве в качестве дядьки при юном царевиче Федоре Борисовиче. При первом из Романовых, царе Михаиле Федоровиче, Чемоданов Большой дослужился до должности царского постельничего. Его старший сын Федор, брат будущего посла в Венецию, был царским воеводой в Саратове и Вязьме.

Иван Чемоданов Меньшой довольно быстро стал “стряпчим с платьем” (придворная должность, соответствовавшая введенному в xviii в. званию камергера), а за активное участие в войне с претендовавшим на московский трон польским королевичем Владиславом был пожалован богатыми вотчинами. В 1620-х гг. – стольник при дворе царя Михаила Федоровича: известно, что именно он нес “государевы караваи” на свадьбах царя с Марией Долгорукой (1624), а затем и с Евдокией Стрешневой (1626). Неоднократно участвовал в качестве царского приближенного в дипломатических приемах в Грановитой и Большой подписной палатах Кремля. С середины 1640-х гг. – на воеводских должностях в Усерде, Рыльске и Путивле. В 1654–1656 гг. участвовал в войнах с Польшей и Литвой. В 1656 г. – наместник Переяславля-Залесского.

В 1655 г. новый, 100-й по счету, дож Венеции, Карло Контарини, ведший упорную войну с Османской империей за стратегически важную венецианскую крепость Кандию (нынешний Ираклион) на острове Крит, разослал посольства во многие христианские государства Европы с просьбой о поддержке в войне с турками, подчеркивая, что потеря Кандии станет ударом для всего христианского мира. Ко двору русского царя Алексея Михайловича приехал венецианский посол Альберт Вимин да Ченеда с просьбой послать на турок донских казаков, а заодно дозволить венецианским купцам беспошлинную торговлю в Архангельске. Посол оставил подробные мемуары о Московии, где, отмечая могущество и богатство московского государя, в частности, писал:

“Мне оставалось бы нечто сказать о морских силах, если бы нынешний Государь показал равную охоту к устроению флота… Но нет повода к постройке флота, ибо нет морей, разделяющих Государя владения, за исключением Северного моря, где находятся гавани Архангельская и Св. Николая. Может быть, Великий князь желает сохранить простоту нравов своих подданных и не хочет, дабы они, имея удобность путешествовать на кораблях, напитывались чужеземными нравами…”

После отъезда венецианцев в декабре 1655 г. московским правительством было решено, в свою очередь, направить ответное посольство в Венецию с просьбой занять у Республики денег, которые были нужны для войны с Польшей и Швецией. 6 мая 1656 г. царь Алексей Михайлович приказал переяславскому наместнику Ивану Чемоданову ехать посланником в Венецию. С посольством были посланы для продажи сто пудов ревеня из Приказа Большой казны и десять сороков соболей из Сибирского приказа. (Забегая вперед, скажем, что эта часть царева поручения была выполнена неудачно: во время морского переезда часть товара была попорчена водой, очень мало было продано по своей цене, а значительную часть выручки пришлось издержать на содержание самого посольства, оказавшегося в стесненном положении.)

13 мая 1656 г. Чемоданов Меньшой был “у руки государя” в Золотой палате Кремля. Через некоторое время из Венеции было получено известие, что дож Карло Контарини скончался, и 101-м дожем, после 26 туров голосования, был избран 81-летний Франческо Корнер. Царские бумаги были переделаны на новое имя, и 17 июля посольство Чемоданова отбыло в Архангельск.

В посольство личного посланника царя, боярина Ивана Чемоданова, вошел, как было принято, опытный профессиональный дипломат, старший дьяк Посольского приказа Алексей Постников, ранее участвовавший в дипломатических миссиях в Австрию, Саксонию и Польшу.

Предполагалось, что из Архангельска в Венецию московское посольство отправится на венецианских “икряных” судах, однако таковых в Архангельске не оказалось, и 12 сентября 1656 г. московские послы с небольшой свитой сели на английский корабль, который, обойдя вокруг Европы и миновав Гибралтарский пролив, 24 ноября 1656 г. бросил якорь в средиземноморской гавани Ливорно – главном порту Великого герцогства Тосканского. Предполагалось, что там послы должны были пересесть на корабли, идущие в Венецию, однако выяснилось, что морское сообщение между Тосканой и Венецией прервано из-за действий турецких кораблей, и послам пришлось ехать в Венецию сухим путем.

Участники московского посольства 1656–1657 гг. были первыми русскими людьми, проделавшими путь в Италию вокруг Европы и оставившими описание Гибралтарского пролива:

“Приехали к горлу, к ускому месту, с болшого моря [Атлантического океана], влево к морям, что в Венецию и в иные государства. По левую сторону того уского места Шпанска земля, а справа Турская; поперек в уском месте, меж высоких гор, с десять верст или мало больши, а у того уского места в длину верст дватцать и болши…”

Далее в материалах посольства имеется интересное описание системы оповещения о турецких кораблях, применявшейся вдоль всего испанского и французского побережья вплоть до тосканского берега: между городами, на расстоянии пяти верст друг от друга, были расставлены каменные столбы, на которых при появлении турецких кораблей зажигались “огни великие”.

Из Ливорно посольство ездило в Пизу, а затем прибыло в столицу Тосканы – Флоренцию, где было принято Великим герцогом Фердинандо II.

В галерее великогерцогского дворца Питти на левом берегу Арно находится портрет московского посла “Iwan Chemodanoff” работы известного фламандского художника Юстуса Сустерманса. Родившийся в Антверпене, Сустерманс в 1620-х гг. перебрался во Флоренцию, где стал придворным художником Великого герцога. При жизни его почитали как первого портретиста Италии, равного талантом Ван Дейку, Рубенсу и Гольбейну. Благодаря своей известности, он получал заказы от римских пап, а также дворов Вены, Пармы, Милана.

Портрет московского посла Ивана Чемоданова. С картины Ю. Сустерманса.

В конце 1656 г., по просьбе Фердинандо II, Сустерманс сделал портрет экзотического посланника московского царя, находившегося тогда во Флоренции проездом в Венецию.

После Тосканы путь московского посольства в Республику дожей лежал через Болонью и Феррару, входившие тогда в состав Папского государства – владения римского папы Александра VII. Интересно, что в некоторых местах между Флоренцией и Болоньей посла Чемоданова несли на носилках, укрепленных между ослами, так как путь через высокие Апеннинские горы для карет был невозможен. От Феррары посланники плыли на судах по реке По до выхода в Адриатическое море, а далее – по Венецианской лагуне. Осталось описание укрепленного побережья между венецианским городком “Чозой” (Кьоджей) и Венецией:

“И от города Чозы и до Венеции стоят крепости и городки каменные многие частые, и валы земляные, и для караула столпы каменные высокие, и корабли опасные многие веницейские и иных розных государств и земель наемные…”

Посольство прибыло в Венецию 11 января 1657 г. Еще по дороге московиты узнали от встретившего их на границе с Папской областью венецианского дипломата Альберта Вимина да Ченеда (недавно побывавшего в Московии), что дож Франческо Корнер, к которому московиты имели бумаги от царя Алексея Михайловича, умер еще летом 1656 г., проправив после смерти Карло Контарини всего 19 дней, и дожем Венеции является ныне Бертуччо Вальер.

Быстрой аудиенции у нового дожа посольству получить не удалось, поскольку было объявлено, что Вальер “болен ногами”, и царские грамоты можно передать замещающему его старшему прокуратору Венеции. Московский посол, однако, на это не согласился, имея строгое предписание царя подать бумаги лично дожу. После размещения в одном из гостевых домов Чемоданов принял приглашение местных греков посетить церковь Святого Георгия и отслужить православный молебен во здравие государя Алексея Михайловича и его семьи.

Прием у Бертуччо Вальера во Дворце дожей состоялся 22 января 1657 г. Посол объявил, что Московия, при всем желании, не может в данный момент послать войско на турок, так как сама связана войной с Польшей, однако, по заключении мира, обязательно подпишет с Венецией договор о военной поддержке. Из-за отказа московского царя помочь венецианцам, напав на турок в Причерноморье, те, в свою очередь, ответили московитам отказом в денежном займе, отговариваясь трудностями войны с османами в Средиземном море. Венецианцы, однако, получили право свободной торговли в Архангельске, а московитам был вручен для передачи царю драгоценный сосуд с миро, собранного с мощей Святого Николая Чудотворца, часть которых хранится в церкви Св. Николая на венецианском острове Лидо.

Прием венецианским дожем иностранного посла. С картины П. Маломбра.

В материалах посольства Ивана Чемоданова описывается вид Венеции:

“И Веницея стоит на той же морской губе, кругом ее и по всем улицам вода, ездят в мелких судах, их называют гундулы; а стен городовых в Виницее ни башен нет…”

Особо отметили московиты обилие в Венеции мостов:

“В Веницее же сделан мост каменной великой (Риальто), а на нем устроены лавки многие, крыты свинцом, и сидят в них со всяким товаром. И под тот мост ходят невелики корабли и болши барки. А иных мелких мостов по улицам добро много, и под те мосты ездят в гундулах…”

Пребывание московских послов в Венеции вызвало интерес среди иностранных дипломатов: справиться о здоровье московитов присылали резиденты мантуанский и французский; лично навестили русских послов “кавалеры цесаря Римского” (императора Священной Римской империи). Незадолго до отъезда послов из Венеции у них побывали и посланцы папы римского с приглашением заехать в Рим. Московиты, однако, отказались, объяснив это отсутствием царского указания.

Церковь Сан-Николо на острове Лидо, где хранится часть мощей Св. Николая Мирликийского.

1 марта 1657 г. посольство Ивана Чемоданова оставило Венецию, перебралось через альпийский перевал Бреннен и через Инсбрук и Аугсбург достигло Рейна, откуда водой спустилось вниз по течению к Северному морю. 20 мая послы сели в Амстердаме на корабль и 25 июня 1657 г. были в Архангельске.

Однако посольство Чемоданова-Постникова вернулось в Москву еще нескоро – причиной этого, судя по всему, стала задержка с определением царем Алексеем Михайловичем судьбы привезенного из Венеции сосуда с миро с мощей святителя Николая Мирликийского. Еще не добравшись до Тотьмы, Чемоданов и Постников получили из Москвы из Посольского приказа привезенный гонцом царский указ, которым им было велено упомянутый сосуд с миро оставить для хранения в Вологде. Согласно указу, по прибытии в Вологду, святыня была с подобающею честью, в крестном ходе, в присутствии многочисленного народа, встречена и принята от посланников архимандритом Спасо-Прилуцкого монастыря и поставлена сперва в церкви Кирилла Белозерского, а оттуда перенесена архиепископом вологодским в Софийский собор. Была ли она затем отправлена в Москву – неизвестно.

Московское посольство в Венецию вернулось в Москву лишь 9 января 1658 г. Сведений о дальнейшей службе Ивана Чемоданова Меньшого, который, согласно источникам, к моменту поездки в Италию был крепким мужчиной лет шестидесяти, не сохранилось. Известно, однако, что его сыновья Богдан и Федор служили в близком окружении юного царя Петра Алексеевича.

Что касается дьяка Ивана Постникова, то известно, что после возвращения из Венеции он продолжил военно-дипломатическую карьеру: в 1658 г. был послан царем в Киев в помощь воеводе, боярину Василию Борисовичу Шереметеву, оборонявшему Киев от войск украинского гетмана Выговского от поляков, крымчаков и турок. Постников погиб в Малороссии в 1661 г.