Текст книги "ЛОГИК"

Прислужник Верховного занял боевую стойку, готовый отразить любую атаку. Луна отступила за мою спину. Сам же я, стоя на коленях и неотступно следя взглядом за каждым движением Падальщика, содрогался от той силы, что переполняла меня и требовала выхода наружу.

Влага в воздухе вокруг него постепенно обратилась в густой туман. Но этого было недостаточно, чтобы лишить его возможности видеть, а потому я призвал все ветры, бродившие поблизости, окружить Падальщика и создать вокруг него вихревую сферу.

Он, видимо, ждал чего-то большего, потому что стоял не двигаясь. И лишь спустя пару мгновений произнес:

– И это все, на что способен сын Верховного, главный убийца Крестострела?

Я не спешил отвечать. Заклинание искаженного пространства требует не только безумной силы и предельной концентрации, но и пытливого ума, способного просчитать направление лучей света. Хорошо, что луна сегодня светила ярко. Иначе мне неоткуда было бы взять свет.

Как я и думал, Падальщик легко справился с моей ворожбой. Однако, когда туман рассеялся и он, окруженный огненным щитом, снова мог видеть, на парапете уже не было ни меня, ни Луны. Точнее, мы, конечно, были, но не в том количестве, в каком существовали раньше.

С тем запасом силы, который у меня сейчас имелся, мне удалось исказить свет в пятидесяти восьми разных точках в радиусе ста метров вокруг Падальщика. Там, где свет был искажен, стояли наши двойники, в точности повторявшие каждое наше движение. Мы с Луной, понятное дело, находились уже не на прежних местах.

Сил во мне осталось на последнее сокрушительное заклинание, которое, уж я постараюсь, станет для него завершающим.

– Мое имя Илон, – вдруг произнес Падальщик. – Ты действительно владеешь определенным мастерством, и будь ты один, мог бы продержаться против меня дольше. Однако девчонка отняла много твоего внимания.

Для Падальщика сражение было сродни очень древней и почти забытой игре в шахматы. У него разыгрался интерес, он даже приблизился и провел рукой по одной из созданных мною иллюзий. Рука провалилась внутрь и вынырнула с другой стороны.

– Ну конечно, это свет, – сообразил он. – Создать настоящие копии собственного тела невероятно сложно. Подчинить себе процесс деления клеток и ускорить его до такого предела, чтобы от тебя самого отделилась живая плоть двойника, – могущество, которым владел лишь сам Золтус, строитель этой Пирамиды. Ты, однако, смог меня удивить, мальчишка. Но на этом, пожалуй, все.

Пока он, понадеявшись на свой огненный щит, рассуждал, я ворожил пики времени, которые заранее спрятал в иллюзии, чтобы он не мог их разглядеть.

«Пики времени» – это червоточины, маленькие черные дыры, имеющие невероятное притяжение. По завершении заклинания они должны затянуться сами собой и поглотить все, к чему прикоснутся. Плоть Падальщика, которого, как оказалось, зовут Илон, вместе с его костями разорвет на множество кусков, и они бесследно исчезнут в этих дырах.

Заклинание само по себе невероятно опасное. Зачастую тот, кто ворожит, сам лишается некоторых частей тела, потому что почти невозможно управлять гравитацией на таком уровне, чтобы червоточина, став пикой, выстрелила в определенном направлении. Но с той силой, которая была сейчас во мне, это вполне могло получиться. Пускай на пределе своих возможностей, но я все-таки сумел рассчитать траекторию выстрела.

Падальщик пристально смотрел на небесное светило – и где-то невероятно далеко начали сгущаться тучи. В очередной раз я поразился этому созданию. Сколько же нужно было выдержать медитаций и до какой степени воспитать в себе нечувствительность, чтобы сотворить такое!

Огромное даже на таком расстоянии темное грозовое облако закрыло луну, и почти вся Пирамида погрузилась в темноту. Отдельные лучи света все же пробивались сквозь тучу, но этого явно не хватало для того, чтобы иллюзии могли оставаться полностью непрозрачными.

И как только Илон разглядел небольшую черную точку, прятавшуюся в голове одной из наших копий, он полностью воспламенился, сбросив с себя защитный огненный барьер. То ли решил, что тот теперь стал совершенно бесполезен, то ли направил все свои силы в другое русло.

Мне уже довелось видеть его огненные ноги, когда он с бешеной скоростью бежал по мосту, а затем и по воде. Теперь же Падальщик превратился в огонь весь полностью.

То, что произошло потом, когда заклинание наконец пришло в боевую готовность, не поддаётся никакому описанию: прислужник Румаи стал стремителен, как молния, причем время он явно не останавливал – это была чистая скорость.

Червоточины выстреливали практически одновременно, но он с невероятным мастерством акробата на максимальной скорости увертывался от них.

Спустя миг пространство в радиусе ста кубических метров все заполнилось огненными бликами, как будто кто-то быстро размахивал тлеющей палкой. Это Илон рассекал своим телом воздух, словно раскаленная секира.

Я не мог поверить своим глазам. Возможность такой ворожбы до этого момента представлялась мне нереальной. Когда сработали все червоточины, Падальщик оказался прямо у нас за спиной.

– Только из двух копий червоточина не выстрелила, – звуки, вырывающиеся из огненного рта Падальщика, мало походили на речь живого существа. Скорее это было какое-то дребезжание, миллион раз наложенное друг на друга.

Затем последовал один-единственный удар, который, к счастью, бил не по мне и Луне, а по вдруг появившейся перед нами белой сети. Поэтому нас не убило, а всего лишь отбросило назад, к ограждению парапета, но с такой силой, что ребро у меня треснуло, а голова, казалось, готова была рассыпаться на множество осколков. Вслед за тем последовала ослепительная вспышка, и через мгновение я уже стремительно летел вниз за каменным парапетом.

Луна была рядом, и глаза ее светились пронзительным и холодным, как у далекой звезды, синим светом.

А еще Луна улыбалась.

«Где-то я уже видел точно такие же глаза. И, сдается мне, скоро увижу вновь», – успел подумать я перед тем, как сознание окончательно покинуло меня.

глава вторая
ПУТНИК

В это время года уже всегда холодно. Ледяной ветер проникает в самые укромные уголки под одеждой, которая сейчас просто не приспособлена к такой погоде и уж тем более к этому, будь оно трижды неладно, месту.

Путник не отличается гостеприимностью. Он жаден до всего на свете. Особенно до заблудших существ, оказавшихся в нем по воле злого рока.

Впрочем, мистический город – последнее, что меня сейчас волнует.

– Думаешь, убить меня сразу или все-таки попробовать разобраться в ситуации? – насмешливо уточняет скиталица по имени Луна.

Треснувшее ребро болит, добавляя некоторой серьезности выражению моего лица.

– Как твое настоящее имя, скиталица? – вопреки ее ожиданию мирно спрашиваю я. Хотя убить ее сейчас было бы самым логичным.

– Кая, – говорит она и, чуть помедлив, добавляет, будто решив расставить все точки сразу: – Я – дочь Лео, вождя интуитов.

– Те ледяные глаза…

– Да, это отец убил твою мать.

Ярость вспыхивает, почти не подчиняясь разуму, даже боль от сломанного ребра уже не чувствуется с такой силой, как прежде. Я жесткой хваткой беру ее за шиворот, будто передо мной сам Лео, а не его дочь.

Но девчонка остается спокойной, более того, ее сузившийся взгляд говорит о том, что ей и самой есть за что ненавидеть меня да и всех логиков, вместе взятых.

– Румаи уже уничтожил Лео, – произносит она, опустив глаза. – Так что ты не сможешь отомстить. Прости.

– Думаешь, это что-то меняет? – взрываюсь я, но затем понимаю: меняет.

Всем известно: войну развязали логики. И сделали это не в первый раз. Тому была вполне естественная причина: чем меньше по Небу бродит интуитов, тем сильнее логики. Эволюция и стремление к силе всегда были у нас в крови. Такова наша холодная природа.

Интуиты же, в противоположность нам, – горячие, чувствующие создания. Их силы также угасали, если рядом появлялись мы, но они не стремились устранить помеху, наоборот, хотели сотрудничать. Всегда.

Мы постоянно тренировали свою нечувствительность к миру, они же чувствовали его как ни одно другое живое существо. Все логики полагают, что быть интуитом – означает отдаться на волю чувств и переживаний. Для нас это прямой путь лишиться силы. Мы изначально устроены иным, прямо противоположным, образом, а потому не можем существовать вместе на одной планете.

– Наворожить ту палку, которой ты огрела Падальщика, наверное, было очень сложно?

Злиться на девчонку не было никакого смысла, поэтому я постарался успокоиться. Она – не ее отец. Да и он просто защищался. К тому же скиталица спасла мне жизнь. Трижды. А оставить такое без внимания я не мог.

– Ты даже не представляешь, насколько! – едва заметная улыбка появилась на губах Каи.

– Но как же ты меня тогда отыскала? Падальщик ведь должен был заметить преследование.

– Скрыла свой запах и, соответственно, присутствие, хотя он в итоге все равно вычислил, кто я такая. На минимальную ворожбу моих сил хватало, однако только на парапете они вернулись почти в полной мере и, чувствую, теперь не уйдут, даже если мы вернемся назад. А мы вернемся.

– Как такое возможно? Твои силы должны быть полностью подавлены, – удивился я, поеживаясь от очередного порыва ветра.

Мы сидели на крыше высокого явно не из этой реальности здания, пытаясь укрыться от холодных потоков за ограждением. Иногда казалось, что ветер в Путнике умеет разговаривать, и сейчас он сетовал и злился, выражая свое нетерпение. Чего он хотел? Бес его знает.

– Я сильная, Кира. Сильнее, чем ты думаешь. И мне многое пришлось вытерпеть, чтобы прийти сюда и найти главного убийцу Крестострела. Хотя мне и в голову не приходило, что ты окажешься сыном Верховного, – стуча зубами от холода, выговорила Кая. Наконец ей надоело терпеть настырные потоки, как будто специально задувающие в то место где мы сидели, и, наворожив теплый уютный плед, она с наслаждением закуталась в него.

Я смотрел на нее с нескрываемой завистью.

– Залезай, – пригласила она, откидывая одну сторону пледа, чтобы я мог уместиться рядом, – сейчас не до принципов. Вдвоем мы согреемся гораздо быстрее.

Секунд пять я пристально изучал Каю, сосредоточенно обдумывая ее предложение и выискивая в нем потаённый смысл. Особое внимание на руки этой девчонки: не прячется ли там ржавый гвоздь, который уготован моей шее.

Все-таки ненавидеть интуитов и быть по отношению к ним враждебными – в крови у любого логика.

И только после того, как она показала мне открытые ладони, распахнула плед и состроила презрительную гримасу, означавшую: «Вот, смотри, ничего нет, кроме теплого пледа. Никаких заточек, кинжалов и даже тайной ворожбы!», ген агрессивности во мне на время утихомирился, уступив место желанию наконец согреться.

Вурдалак меня дери! Видели бы это логики – убили, не раздумывая. А те, кто из четвертой парсы, вообще издохли бы на месте – сложившаяся ситуация явно выходила за грань разумного и дозволенного и была на пике высшего абсурда.

Покорившись обстоятельствам, я заполз под плед, ощущая теплое прикосновение плеча Каи. В блаженной неге, охватившей мое тело, зубы наконец перестали выбивать дробь, и теперь стало возможным залечить ребро.

Ветер возмущенно взвыл. Явно был недоволен своим бессилием перед находчивостью скиталицы.

– Расскажи мне все, – попросил я, прикладывая руку к ребру и сосредоточиваясь на ощущениях. Срастить кость – процедура не такая уж сложная: всего-то ускорить обмен веществ в крохотной области, и организм быстро доставит к ней нужные элементы.

Кая посмотрела на меня в задумчивости.

– Не знаю, с чего начать, – наконец произнесла она.

– Например, с того, зачем интуитке понадобился убийца вроде меня, – подсказал я.

– Нет, не вроде тебя, – возразила она, натягивая плед повыше, – а именно ты!

– Как это? Ты же не знала о моем существовании.

– Не знала, но мне было известно, что если пойду в Пирамиду Золтуса, то встречусь с тобой. Как видишь, даже придуманное имя помогло. Ты ведь неравнодушен к нему, как ни отрицай.

Я презрительно хмыкнул.

– Так звали мою мать. Она снится мне каждую ночь, и каждый раз я вижу, как ее убивают. А потом…

– Потом ты не в состоянии себя контролировать, – подсказывает Кая.

Киваю.

– Так и есть, это невероятно сложно. Вместо меня всем управляют боль и гнев. Я становлюсь логиком, который лишен всего, кроме этих двух чувств. Но тогда, в баре, приступ был более чем сильный. Видимо, я принял тебя за свою мать и не смог сдержаться. Да и не хотел, если честно.

– Поэтому проявил неимоверную силу. Остановить время в таком радиусе даже на войне никто не мог, – Кая говорит это совершенно серьезно и, похоже, знает цену своим словам.

Я испытываю странную смесь гордости и стыда.

– На уготованном мне судьбою пути уже была эта встреча. Ведьма дала пророчество, в котором сказано, что убийца приведет меня к цели, – когда Кая упомянула ведьму, по всему Путнику пронесся громовой рокот, хотя туч на небе было не так уж и много. Да и не тучи это были – громыхал сам город.

– И эта цель – на последнем уровне Пирамиды, – догадался я, ежась от неприятных звуков.

Кая удивленно уставилась на меня. Ведь о последнем уровне она мне не говорила.

– Скорее всего, это так. Мне необходимо найти и вызволить из вашей Пирамиды одно существо. Кажется, он не может уйти сам, хотя это и странно.

Она говорит о нем как о каком-то всемогущем божестве, свободно разгуливающем по любому из уровней Золтуса, подумал я. Этого не может быть хотя бы потому, что восьмой уровень Пирамиды – это сплошь воины, и, случись что из ряда вон выходящее, они давно бы превратили это существо в пепел, кем бы оно ни было.

– Я говорю о том, кто остановил войну, – закончила она.

– Войну выиграл Румаи, это всем известно, – тут же возражаю я.

– Верховного логика Румаи пощадили! – повысив голос, произносит Кая.

Она что, сошла с ума – говорить такое?!

Румаи!.. Пощадили!.. Это даже звучит дико.

Я начинаю смеяться. Да, от такого заявления не грех и расхохотаться.

– Ты можешь не верить мне, логик, но тот, кто пришел с Земли, одержал победу над вашим Верховным и остановил войну.

С Земли? С планеты-близнеца? Так все-таки слухи оказались правдой: логики смогли открыть проход на Землю!

– Мне, по всей видимости, многое неизвестно, я ведь уже восемь лет живу в Крестостреле. Это не то место, в котором принято посвящать в подобные детали, – говорю я и, не выдержав, мечтательно добавляю: – Невероятно… Земля!

Удивляться приходится лишь мне. Для Каи это все печальные воспоминания.

– Так, значит, ты, полагаясь на какое-то пророчество ведьмы, пришла сюда и надеешься отыскать неведомо кого? – в моих словах так и звучит ирония, но с этим, однозначно, мне никак не справиться. И пытаться нечего.

В существование землянина, остановившего войну, мне тоже не верится, как бы твердо ни заявляла об этом Кая. Народ Земли – пустые сосуды, не имеющие абсолютно никакой силы. Чтобы человек победил Верховного – такой бред и вурдалаку не приснится. Максимум, на что способны земляне, – так это изредка являться к нам на Небо в качестве бестелесных призраков, которые потом все равно обо всем забывают. Проку от них – ноль, кроме, конечно, информации, что планета Земля в принципе существует.

Каю абсолютно не смущает мой скептический настрой. Для нее есть одно-единственное слово – судьба, и точка. А для меня такого слова нет – вот еще одно различие между интуитами и логиками. Мы существа практичные и в сказки не верим. Даже в самые заманчивые. Холодный расчет правит нашими сердцами, а не романтичная дурь.

– Заметь, Кира, – говорит она, – я ведь нашла тебя. Чем не доказательство?

– Просто совпадение. Тебя чуть не поглотил своей ворожбой Путник. Ты выжила чудом. И то лишь потому, что патруль вовремя обнаружил и по каким-то причинам решил продать на Крестострел.

– Патруль мог отнести меня и на другие уровни, – невозмутимо уточняет она.

Тут, конечно, не поспоришь. Мне неизвестно, почему они допустили такую оплошность. Каю, по идее, должны были отправить на уровень не ниже четвертого.

– Случайность… – с сомнением говорю я.

Кая улыбается, упрямая дуреха, а я вздыхаю:

– Нет, вы, интуиты, сумасшедшие. Просто удивительно, как до сих пор остаетесь живы. Лезть в жерло вулкана, потому что какая-то ведьма даже не точно указала, а только намекнула расплывчатым пророчеством, что там ждет судьба. Немыслимо!

– Просто мы видим в этом скрытый смысл и трактуем его по-своему.

– Посему выходит, что ты ищешь этого мифического землянина?

Она кивает головой.

– Совершенно верно, мне необходимо вызволить его отсюда, освободить от оков.

– Но откуда, сожри меня оборотень, ты знаешь, что он именно в Пирамиде? Он ведь тебе этого не говорил?

– Нет, конечно. Не говорил, – соглашается Кая. – Но у меня ведь есть вето, я сама его когда-то наложила на него.

– Вето? – переспрашиваю я. – Интуитская ворожба?

– Вето – это нить силы. Она связывает двух созданий, и те никогда не потеряются.

– Значит, ты можешь видеть эту нить, – задумчиво говорю я, вспомнив, как она стояла на мосту и тоскливо смотрела на свое левое запястье, а потом куда-то вверх. – Она привязана к твоей левой руке, если не ошибаюсь?

– Неужели ты тоже ее видишь, логик? – удивилась она.

– Нет. Просто заметил, как ты однажды наблюдала за этой веревкой.

– Нитью силы, – поправила скиталица и наградила меня подозрительным взглядом, что слегка приподняло мое настроение. – Но я почему-то не могу видеть ее полностью. Пока мы тут, в Путнике, нить четко тянется в Пирамиду, но как только я оказалась там – она исчезала на полпути, а иногда и вообще лишь на несколько сантиметров виднелась впереди. Как я ни старалась увидеть ее полностью, ничего не выходило. Только силы зря тратила.

– Хм, хоть она и не указывает точное местоположение, зато компас из нее вышел неплохой, – сказал я.

– И то верно, – вздохнула Кая.

Плед хорошо согревал нас. Ребро, кстати, срослось и больше не вызывало неприятных ощущений. Темнота сгущалась все больше, а луна зашла за висевшую прямо над нами Пирамиду.

Интересную, конечно, историю рассказала мне девчонка. Она, выходит, совершенно уверена в том, что я окажу ей помощь. И это, пожалуй, самый главный вопрос. С одной стороны, я ощущаю себя ее должником: столько раз спасти мне жизнь… Вот только одно «но». И это «но» – решающее: я – логик, а она – интуит. Мы скорее будем мешать друг другу, чем поможем. Румаи заслуживает смерти, и не только за то, что пожертвовал моей матерью, но и за то, что заказал меня. Сфера осталась со мной, а наверху найдутся те, кто мне кое-чем обязан. Худо-бедно, но я попаду на девятый уровень. А вот что теперь делать с ней?

Я виновато посмотрел на скиталицу.

– Думаешь оставить меня тут? – догадалась она. – Но у нас уговор, Кира. Неужели логик нарушит слово?

– Знаю, но все изменилось настолько, что мне теперь просто некому продать тебя на верхние уровни. К тому же ты интуитка!

– Которая спасла тебе жизнь, – парировала она.

Я в очередной раз тяжело вздохнул.

– Ты еще этого не понял, но судьба начала действовать. Ты в ее планах, Кира. И с минуты на минуту мы продолжим свой путь вместе. Хочешь ты того или нет, – она ни секунды не сомневалась в своих словах.

– Если ты еще хоть раз скажешь о пророчестве и ведьме, я просто с ума сойду от твоих интуитских бредней!

Сразу после этих слов я ощутил напряжение, повисшее в воздухе. Будто сила концентрировалась в одном-единственном месте. Странно, но на этой крыше не было ни одного предмета, который мог бы забрать рассудок в плен. Подобные капканы меня научили распознавать еще в детстве. Бьюсь об заклад: крыша – полностью безопасное место.

Внезапно как гром среди ясного неба раздался голос, выдававший раздражение и одновременно могущество создания, которому он принадлежал, причем неизвестно, чего было больше.

Чувствую, в его власти в любой момент снести нас с крыши. Мы, ясное дело, все равно выживем, но факт остается фактом.

– ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! КАК ЖЕ МНЕ ЭТО НАДОЕЛО! ЖАЛКИЕ, МЕЛКИЕ, НАДОЕДЛИВЫЕ НАСЕКОМЫЕ, У КОТОРЫХ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ЗАБРАТЬ СИЛУ! ДА ЕЩЕ И ЭТА НАСТЫРНАЯ ВЕДЬМА! – громыхал неизвестный глас.

Несмотря на то что обычно мне редко приходится пугаться чего-то по-настоящему, сейчас я чувствовал, как страх медленно заползает в мое нутро. Кая тоже замерла, глаза ее резко округлились, а зрачки судорожно бегали из угла в угол, выискивая противника. Понятное дело, боевую стойку мы заняли практически одновременно, как только раздалось первое слово.

– ЧТО ВАМ ТУТ НАДО, СПРАШИВАЮ Я ВАС! ЧЕГО ПОВАДИЛИСЬ БРОДИТЬ, УПЕРТЫЕ НАСЕКОМЫЕ, МЕЖ ПРИЗРАЧНЫХ СТЕН, ТОПТАТЬ И БЕЗ ТОГО ЗАПЫЛЕННЫЕ ДОРОГИ ДА ЕЩЕ И НЕ ПОПАДАТЬСЯ В МОИ ЛОВУШКИ?

Мне показалось или оно действительно раздосадовано больше всего тем, что мы не попали в какие-то там ловушки? Ну так ставить их надо лучше. Голос определенно принадлежал безумцу.

– Покажись! – немного придя в себя, потребовал я.

– ПОКАЗАТЬСЯ? – недоуменно воскликнуло нечто, – ЗАДАЧА СЛОЖНАЯ, НО ВПОЛНЕ РАЗРЕШИМАЯ. ТОЛЬКО ЗАЧЕМ МНЕ ЭТО ДЕЛАТЬ? МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ПРОСТО СПРЫГНЕТЕ С КРЫШИ И ВСЕ?

В этом предложении звучала самая настоящая по-детски наивная надежда. Будто мы действительно можем подумать о том, чтобы покончить жизнь таким идиотским образом! И вообще, если бы не громовые раскаты, голос вполне мог принадлежать не безумцу, а ребенку. Маленькому, нахальному и до наивности хитрому ребенку, у которого никак не выходит заполучить желаемое.

– Ну, допустим, спрыгнем. И что? – решил я проверить свою догадку.

Кая посмотрела на меня как на идиота. Я подмигнул, мол, все в порядке, доверься мне.

– О-О-О, – протянул невидимый собеседник, – Я БУДУ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВ! ЭТО СТАНЕТ НАСТОЯЩИМ ПОДАРКОМ! А МНЕ ВЕДЬ УЖЕ ТЫСЯЧУ ЛЕТ НИКТО НЕ ДЕЛАЛ ПОДАРКОВ.

Похоже, создание испытывало настоящую обиду по этому поводу.

Стоп. Он сказал «тысячу лет»?!

Что ж это получается: ребенок, которому стукнуло тысячелетие? Бред какой-то.

– Ты понимаешь, – сказал я, успокаиваясь, – если мы спрыгнем, то непременно умрем. Это расстроит нас гораздо сильнее, чем если бы мы не получали подарков две… нет, даже три с половиной тысячи лет!

Существо взвыло. То ли от досады, то ли просто заплакало.

– Но с другой стороны, – интригующе сказал я и выдержал томительную паузу, – мы совершенно точно можем сделать тебе какой-нибудь другой, не менее приятный подарок!

Это сработало: чувство, что за мной наблюдают, выросло стократно.

– КАКОЙ? – с любопытством спросило нечто.

– О, у меня тысячи идей! И все они могут прийтись тебе по вкусу! Но для того чтобы выбрать действительно нужный и полезный подарок, ты должен принять человеческую форму, ну или что-то близкое к ней. Тогда мы все обсудим. Обещаю.

Что ни говори, а возможность держать своего собеседника, особенно от которого исходит угроза, в поле зрения, определенно, успокаивает нервы.

По улицам Путника пронеслась мощная гулкая волна воздуха, так сильно похожая на вздох, за которым обычно должно последовать некоторое требуемое усилие. Например, выполнение осточертевшего домашнего задания. А затем все стихло. Минуты две не было слышно абсолютно ничего.

– Кто это? – прошептала Кая и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой: ее шепот на фоне общей пустоты показался невероятно громким. Поэтому она добавила едва слышно: – Что это, пес его возьми, такое?

– Понятия не имею, – так же тихо ответил я, – зато, чувствуешь, хотя бы ветер прекратил плясать вокруг, а то я продрог до костей.

Далеко-далеко внизу послышался шорох и возня. Как будто кто-то копался в земле, только не лопатой, а мысленно – разом разгребая большие пласты песка и мелких сырых камней.

Мы выглянули за ограждение и увидели внизу рядом с домом, на крыше которого находились, вырытую яму. На наших глазах из нее вылетели несколько белеющих, покрытых грязью чумазых палок, направляющихся прямиком в нашу сторону. После того, как они с глухим треском упали рядом, поняли – никакие это не палки, а самые натуральные кости.

Когда после приземления на крышу очередной партии костей новых поступлений не последовало, нашему взору предстал практически целый скелет.

– НИКАК НЕ МОГУ НАЙТИ ПОСЛЕДНЮЮ! НАВЕРНОЕ, ПСЫ УТАЩИЛИ В СВОЮ НОРУ…

После этих слов смотреть на то, что происходит со скелетом, не было никаких сил. Мы поспешно отвернулись в сторону, потому что существо принялось искать плоть, которая медленно облепляла незамысловатый каркас.

– В следующий раз попроси, чтобы оно приняло форму каменного голема что ли. Или вообще чего угодно, только не живого существа, – возмущенно сказала Кая.

Я, едва сдерживая рвотный позыв, согласно закивал головой, всецело выражая раскаяние.

– Ну, так сойдет? – наконец спросило нечто уже нормальным тоном.

Предварительно переглянувшись и приготовившись к любой неожиданности, мы повернулись.

Перед нами возникло не сказать, что прямо ужасное – определенно, более-менее терпимое создание. По крайней мере, блевать от одного его вида уже не тянуло, и на том спасибо. На так называемом лице имелось несколько шрамов, руки и ноги были разных размеров, а в голове зияла дыра, из которой торчали острые края некогда проломленного черепа. Даже некоторое подобие одежды присутствовало: издрызганный в грязи видавший виды пиджак, рваные штаны и ботинки без носков, как будто покусанные вурдалаками. Этот наряд вовсе не претендовал на статус предмета гардероба, он скорее объединял и служил для скрепления отдельных частей тела, чтобы те ненароком не отвалились.

Бывают же големы из камня или дерева, а вот этот был из костей и полуразложившейся плоти, которая, что немного примиряло с ее существованием, совершенно не воняла. Спасибо небесам за это!

– Это будет твоим первым подарком, – скороговоркой произнесла Кая и моментально наворожила шляпу-котелок синего матового цвета, обвязанную шелковой тряпкой в красно-бордовую шашечку. Из-под тряпки торчали четыре вороньих пера.

– Позволь-ка, – она подошла к нему, и он, неловко, но все-таки склонил голову и дал водрузить на себя шляпу. – Совсем другое дело! – радостно воскликнула Кая.

– И правда, хороша! Спасибо, – растроганно поблагодарил голем.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Вы что, о землю ударились, – возмутился он, – живете над городом и не знаете, как он называется?

Я, прикусив язык, натурально остолбенел.

Путник?!

Путник!

Ну конечно же, Путник!

– Невероятно! – только и сказал я.

Кая удивленно перевела взгляд на меня, требуя объяснений.

– Это Город, Кая. Перед нами стоит Город, и зовут его – Путник.

Теперь и интуитка не знала, как на это реагировать. Стояла, таращилась и молчала. Да я и сам выглядел не лучше.

Путник всегда был магическим городом. Вокруг него витало множество легенд. Выстраивались мириады домыслов. Никто не понимал, откуда здесь появляются все эти бесчисленные постройки и предметы, а вещи имеют скрытые в них ловушки. Никто.

А теперь вот есть возможность спросить напрямую.

Что может быть проще?

– Не думал, что все-таки смогу вас поймать в ловушку. Пускай силы и остались при вас, зато внимание ваше я захватил всецело. Забавные ощущения. Никогда такого прежде не испытывал! Вы – любопытные насекомые, – Путник говорил заинтересованно, будто пробуя на вкус новые впечатления, и разве что не причмокивал от удовольствия. – Итак, что вы можете предложить еще?

– Для начала давай познакомимся, – я наконец вышел из ступора, – мое имя Кира, а это…

Договорить я не успел, Путник оживился пуще прежнего.

– Это мне известно, – нетерпеливо прервал он. – Четырнадцать лет и сорок восемь дней назад ты со своим наставником бродил по здешним улицам в поисках ловушек, чтобы тренировать силу. К сожалению, его имя мне неведомо, ведь ты постоянно обращался к нему «учитель».

– Вот это память! – поразился я.

– Любой уважающий себя город ведет летопись, —счел нужным пояснить ситуацию Город, а затем продолжил: – А ты, Кая, дочь степи, из вольного народа интуитов, стала настоящим бельмом на моих просторах. Шесть дней я пытался сломить твой дух, но удача оказалась на твоей стороне – какие-то странные логики утащили тебя наверх, тем самым избавив от смерти. Хотя я до сих пор не понимаю, чего вы так сторонитесь иного существования?!

Похоже, для него убийство, смерть и то, что будет потом, – нечто само собой разумеющееся, просто способ «иного существования». А мы-то, дураки, шарахаемся от всего этого, надо же!

– Ты сказал «странные»? – снова вмешался я.

– Конечно, странные. Как еще назвать двух полуживых марионеток? Из них и сил-то толком не выпьешь. Впрочем, это уже сделали до меня, – сокрушенно вздохнул он.

Ну, точно, не мог патрульный отряд самовольно отнести скиталицу на Крестострел! Такое ощущение, что в Пирамиде кто-то ведет двойную игру. Неужели Совет снова взбунтовался? Когда начинают происходить подобные вещи, это обычно означает одно – смену власти. И смена эта случится на одном из уровней Пирамиды. На каком? Попробуй разберись! Хотя, если подумать, Путник ведь сказал, что патрульные были похожи на мертвых марионеток. Такую ворожбу практикуют, начиная с шестого уровня. И сдается мне, что в скором времени сменится либо на седьмом уровне глава в Совете, либо на девятом – Верховный. Шансов в пользу последнего примерно один к тысяче. Румаи безоговорочно подчиняются все воины с восьмого уровня, он их персональный учитель и наставник. И узнай он о грядущем перевороте, зачистил бы ко всем вурдалакам всю Пирамиду вплоть до катакомб Крестострела. Значит, это Совет. Но зачем ему понадобилось сохранять жизнь скиталице? И почему это событие странным образом совпало с приказом Верховного о моей ликвидации?

– Надеюсь, такие, как ты, Кая, дочь степи, и ты, Кира, будут попадаться мне все меньше, – с огорчением заключил он.

Город, похоже, всякий раз расстраивается, когда у него не получается выпить у кого-то силы. Прямо одержимый какой-то.

– Почему ты так жаден до силы? – неодобрительно спросила Кая.

Голем, разинув пасть, расхохотался.

– В тебе она течет, в нем она тоже течет, – он ткнул полуразложившейся рукой в мою сторону. – Почему бы ей не течь и во мне тоже?

– Резонно, – вздохнула Кая. – Я просто не знала, что ты живешь благодаря ей.

– Все живут благодаря ей, глупая девчонка. Даже камни и трава из других миров. Но мы уходим от темы, вы обещали мне подарок, – напомнил Путник. – Хотя ты свой уже сделала. Твой черед, логик.

Ох и наглый он, этот Город, знает ведь, что не может нам ничего сделать: ловушки его не работают, а этот гнилой кусок мяса так вообще не противник. И все же требует подарок. А я, дурак, с перепугу пообещал. Может, сказать, что передумал? Да, точно, надо сказать прямо, и пусть отстанет.