Текст книги "ЛОГИК"

Наблюдатель, которым я стал, не имел ни тела, ни мыслей. Он просто н а б л ю д а л. Став НИКЕМ, я обрел истинную силу, вышел за грань собственной природы и предрассудков, которыми пичкали с детства. Наконец-то мне стало ясно, почему мать улыбалась, когда Лео рубил ей голову, – она была тем, кем сейчас являюсь я.

– Хорошо-о-о… – послышался голос ведьмы, к которому, впрочем, я сейчас был абсолютно равнодушен. Неприязнь к ней исчезла, будто и не было ее вовсе. – А теперь пора назад, Кира… Возвращайся, и на этот раз я угощу тебя настоящим чаем… – совершенно добродушно сказала она.

Я отчего-то так обрадовался этому предложению, что охотно принял его. А потом появился огненный глаз, языки пламени плясали в нем. Известно, кому он принадлежал…

В необыкновенной чистоты белой чашке, стоящей на таком же сияющем ослепительной белизной блюдце, дымился свежезаваренный пахучий чай. Сделав глоток, я отметил его необычную сладость.

– Это из-за корицы – пряности с Земли. Такая на Небе не растет.

– Неужели ты можешь путешествовать на Землю?! – изумился я.

Сейчас, когда я познал то, что познал… – объяснить это словами не было совершенно никакой возможности – колдунья стала для меня исключительно интересным собеседником, с которым я совсем не прочь разделить чашку необычного чая. Надо сказать, мне все еще требовалась та почва под ногами, в которой нуждается абсолютно любой логик, примерно так же, как и интуит нуждается в свободе. Неуемное желание понимать и осознавать процессы никуда не исчезло, просто теперь я стал НАД этой потребностью и с высоты птичьего полета наблюдал за тем, как мне хочется это сделать. Отдавал себе отчет в этой надобности, но не подчинялся ей – вышел за грань самого себя.

– С тех пор как Люма стал Магистром Белого Пути, есть такая возможность. Но пока только у меня, объяснила колдунья.

– Люма – это тот землянин, которого ищет Кая? – сообразил я.

– Верно, он в Пирамиде.

– Если она говорила правду и землянин настолько силен, то почему он не показывается?

– Скажем так: он может и одновременно не может выйти из Пирамиды. Впрочем, некоторые вещи я не могу говорить. Его судьба обидится на меня, а я дружу с любыми судьбами, – обворожительно улыбнулась колдунья.

– Сдается мне, вы с Люмой в некоторой степени похожи. Я, кстати, до сих пор не знаю твоего имени. Память ко мне вернулась, но я не припоминаю, чтобы Кая хоть раз обмолвилась о том, как тебя зовут, – с наслаждением прихлебывая чай с земной корицей, произнес я.

– Все зовут меня Рова, – представилась она и подлила кипятка из чайника в кружку.

– Приятно познакомиться, Рова, – добродушно сказал я, наблюдая за тем, как она наливает мне новую порцию чая, и лишь спустя какое-то мгновение заметил, что на листке, который ранее взялся из ниоткуда, нацарапаны какие-то слова.

– О! Это же тот листок! С пророчеством, – воскликнул я. – Однако не помню, чтобы я что-то писал…

– Писал-писал, тело-то твое находилось тут, а не в пучине морской. И на пророчество нашлось время.

Взгляд застыл на листке. Отчего-то я медлил, не решаясь прочитать его сразу.

– Так бывает, – сказала Рова, – на самом деле никто не желает знать своё будущее: у жизни теряется непредсказуемость. Но ты не волнуйся, – успокоила она, – это пророчество не даст тебе точной картины, только намек. Ты ведь уже покидаешь то сказочное состояние, в котором был. Скоро вообще все встанет на свои прежние места.

– Неужели? – испугался я. – Но как же так… Мне не хочется лишаться этого нового понимания вещей…

Я почувствовал неописуемую досаду, и это чувство овладело мною гораздо сильнее, чем раньше. Видимо, постепенно я все-таки и впрямь возвращался в себя самого.

– Ах… бедный Кира! – сочувственно вздохнула она. – Сейчас ты должен принять, что твоя природа была рядом всю жизнь. И она постепенно будет брать верх. Но у тебя есть пророчество. Это не просто предсказание будущего, это ключ к твоей душе. Оно написано тобой в том состоянии, когда ты был НИКЕМ, и указывает дорогу назад, даже не одну, а тысячу дорог. Так что ты всегда сможешь вернуться, не переживай.

Ее слова подействовали успокаивающе. И теперь уже совершенно не хотелось медлить, напротив, росло желание скорее убедиться в том, что она говорит. Осознать, что пророчество – ключ к тому состоянию, к настоящему, истинному я. Уже заранее каким-то шестым чувством понимал, что оно отпечатается в памяти навечно.

Я взял тонкий коричневатый листок со стола. На нем было короткое стихотворение. Но прежде чем начать читать, услышал, как колдунья сказала нечто странное:

– Я разговаривала с твоим… как бы это проще сказать… хм, естеством. Ну да не бери в голову, суть не в этом. Пока ты пребывал на дне, мы очень мило побеседовали, – весело сообщила она.

О каком это естестве говорит Рова, совершенно неясно. Вряд ли мне вообще когда-нибудь удастся понять это загадочное создание. Однако я внимательно прислушивался к ее словам.

– Оно говорило, что слышит какую-то мелодию, – продолжала Рова, – очень странную и причудливую, а потом добавило: «Кто-то поет песню моей души». Стихи, что были в песне, оно и записало. Они стали твоим пророчеством. Думаю, это земные стихи.

– Значит, я тоже имею связь с Землей?

– Вероятно, да, – удивляясь своей откровенности, вздохнула она. – Открывшейся тебе судьбой ты обязан Люме. Скажи ему спасибо, когда встретишь, – подмигнула чаровница. – Его действия поменяли многое в этом мире и поменяют еще больше.

Наконец я решился посмотреть на то, что, по словам Ровы, написано моим естеством, кем бы оно ни было. Несколько коротких строчек всецело поглотили мое внимание:

Сквозь предательства и обманы

Минуя живые дома и подвалы,

В лабиринтах интриг и холодных умов

Найдется свежего воздуха вдох.

Оставляя лишь пепел и камни,

Ломая кости – свои и братьев,

Смотри: она поднимает веки! —

И догмы веков исчезают в бездне.

Бреди через мир бестолковый,

Как и все – в никуда, в ничто.

Но помни: все это время —

Свет играл за твоей спиной.

Пока я их читал, где-то глубоко внутри трепетал огонек, заставляя сознание подниматься куда-то вверх, видимо, возвращая его на положенное место.

– Вижу, – радостно сказала колдунья, – это определенно песня твоей души! Помни ее всегда, разгадывай, и ты не сойдешь со своего пути никогда.

С благодарностью я взглянул на ведьму. И если раньше она казалась мне просто отвратительным созданием, то теперь мое мнение изменилось на прямо противоположное.

– Благодарю тебя, Рова. И да, чуть не забыл, Путник просил, чтобы ты больше не тревожила его. Он даже принял более-менее человеческую форму, чего не случалось, кажется, с самого начала его основания.

– Ах да, этот шалопай, пожалуй, достаточно настрадался, – расхохоталась Рова и пожала плечами: – Так уж пришлось поступить, чтобы ты, Кира, явился ко мне.

– Неужто ты специально меня сюда заманивала?

– Конечно. У меня были твой отец, твоя мать… Настал твой черед.

– Моя мать? – изумленно переспросил я.

– Да, Луна была у меня, и мы с ней так же хорошо поговорили, как и с тобой. Ты очень на нее похож, Кира. Не внешне конечно.

Эта новость меня поразила. И испугала.

– Нам пора прощаться, – заторопилась она и загадочно добавила: – Тебя ждут товарищи, а меня другие дела. Путник больше не будет страдать. Так ему и передай.

Я бережно спрятал листок в карман, хотя надобности хранить его не было: эти слова я запомнил на всю жизнь.

– Прощай, Рова, – сказал я.

– Прощай? – удивилась она. – Теперь я могу видеть тебя каждый день. Поэтому слово «прощай» не совсем уместно, – ехидно подметила она, и была совершенно права.

– И то верно, – согласился я, встал и, окинув напоследок взглядом эту неприветливую с виду пещеру, направился прочь.

За спиной зазвучали голоса. В одиночестве Рова, видно, дает волю своему безумию. Если я только коснулся собственной судьбы, оказавшейся невероятно загадочной субстанцией, то что можно сказать о судьбе этой чаровницы, которая, как коллекционер, собирает знакомства с чужими судьбами? Уму непостижимо…

***

Оказавшись на свежем воздухе, я с жадностью голодного вурдалака впитывал в себя все, что происходило вокруг. Мой ум пытливо уносился за потоками ветра, осмысливая их траекторию, с любопытством изучал архитектуру домов, деревья и тучи, вслушивался в доносившиеся до меня звуки и постигал всевозможные процессы окружающего мира. Осознавая, почему они происходят, я отчётливо понимал, что именно должен сделать, чтобы подчинить последние своей воле. Осознание сути движения сделалось невероятно глубоким. Кая не обманывала, когда говорила, что сил после знакомства с ведьмой прибавится. Теперь я в этом убедился на собственном опыте.

На улице было чуть светлее, чем когда я вошел в пещеру. Значит, сейчас утро. Однако скиталицы нигде не было видно, на грязном камне сидел только Путник и с любопытством разглядывал меня. Глаза его сделались круглыми, и даже на таком безобразном лице отображалась бесконечная радость от нахлынувшей на него тишины: ведьма, как и обещала, оставила беднягу в покое.

– Где Кая?! – накинулся я на Путника.

– Кая ушла с какими-то логиками, – радостно отрапортовал он.

– Как?..

– Я не спрашивал у нее, как, – совершенно серьезно ответил Город, – просто, когда я вернулся, ее на этом месте уже не было.

– Пес тебя задери, но зачем ты уходил?

– Один дом в иной реальности попросил его забрать, людишки снова не оценили его величия, – разгневанно объяснил он.

Кажется, он совершенно не понимал, что Кая попала в беду и ей требуется помощь. Я подошел к нему почти вплотную и, пристально глядя в его мертвецкие глаза, со злостью сказал:

– Путник, она попала в беду! Ты должен был ей помочь, ведь она сделала тебе подарок.

Для него, как и раньше, смерь и боль совершенно ничего не означали.

– Хм-м… – протянул он. – Вы уже говорили, что умереть для вас не очень хорошо и что вам это не нравится. Но Каю никто убивать не собирался, она просто ушла с ними.

– Да нет же, ее увели враги, которые потом могут убить, понимаешь? – гневно продолжал я.

Все-таки он совершенно наивный. И определенно точно, сравнивать его с живыми существами, у которых есть хотя бы четыре лапы, бессмысленно. Однако меня чертовски злила его бестолковость.

– Теперь, кажется, да, – наконец сообразил он, а затем вдруг вопреки всяким моим ожиданиям рявкнул: – КАЯ – ДОСТОЙНЫЙ ИНТУИТ, ОНА ПОХОЖА НА ЗОЛТУСА, А СУЩЕСТВА, ПОХОЖИЕ НА ЗОЛТУСА, НЕ ДОЛЖНЫ ИСПЫТЫВАТЬ НЕУДОБСТВ! Я РАЗДАВЛЮ ТЕХ МУХ, КОТОРЫЕ ПОСМЕЛИ ОБИДЕТЬ КАЮ!

Ураганный порыв едва не разорвал мое тело. «Черт спас», – подумал я. Путник в приступе ярости резко поднял меня над своими крышами, а потом не менее небрежно опустил прямо рядом с отрядом из шести патрульных логиков, которые тащили почти бездыханное тело Каи.

Я невольно, так как это не было его целью, на своей шкуре ощутил, каким может быть гнев Города, сообразившего, что Кае все-таки причинили неудобства. Сотрясшая землю мощная сила вмиг стерла с ее лица отряд логиков – те и пикнуть не успели, как перешли в «иное» состояние.

Тело скиталицы приподнялось над землей на высоту пяти метров, и его окутало призрачное сияние: Город залечивал раны девушки, возвращая ее сознание.

Когда все уже было позади, Путник, вновь принявший форму голема, сказал:

– Прости меня, Кая, я ошибся. До этого моим единственным собеседником был лишь Золтус. Мне совершенно чужда ваша природа. Я ничего не знаю о вас и многого не понимаю, хорошо хоть логик объяснил.

Кая, все еще пребывавшая в шоковом состоянии, с трудом улыбнулась.

– Ничего, Путник, когда-нибудь у тебя появится много живых существ, и ты увидишь, что это радость – наблюдать их суету изо дня в день. Научишься понимать их мысли и желания, – ласково сказала она.

Ее слова заставили Город не на шутку задуматься. А она перевела испытующий взгляд на меня. Я ждал ее вопроса.

– Ты берешь меня с собой, Кира?

Тяжелый вздох вырвался из моей груди.

– Похоже, мне просто некуда деваться. Ты – настырная девчонка и, судя по всему, не отступишь даже перед лицом смерти.

– Однако причина совсем не в этом, – намекнула она.

– Быть может, – уклончиво сказал я, – во всяком случае, скажи спасибо ведьме.

При этих словах Кая на секунду лишилась дара речи. А когда язык начал ей повиноваться, сказала:

– Вот чего я не ожидала, так это того, что вы с ней подружитесь.

Догадливая, однако, чертовка.

– Как бы нам теперь попасть в Пирамиду, – мой мозг уже начал работать в нужном направлении. – Все входы, конечно, будут охраняться. Да еще после того как отряд логиков не вернётся в полном составе, внутри поднимется настоящий кипеж.

Кая согласно закивала головой, а я подумал о том, что отряд этот оказался тут совершенно не случайно. Кто-то хотел увести Каю в Пирамиду, и, судя по одежде уничтоженных логиков, это были приближенные к Совету. Теперь не приходится сомневаться в том, что они затеяли с нами игру. Но на кой черт им скиталица?

– Если вам нужно в Пирамиду Золтуса, я могу вас перенести в катакомбы, – неожиданно заявил Путник.

– Пока мы будем пробираться в катакомбы, нас точно размажут по стенам, – возразил я.

– Мы не будем никуда пробираться, логик. Я дружу с Пирамидой и могу ее попросить открыть для вас один из бесчисленных проходов, ведущих внутрь, которые расположены на самом ее дне.

Один из бесчисленных проходов?! Я не поверил своим ушам! Значит, не только Путник живой, но и сама Пирамида! Хотя это и неудивительно, после того как он сообщил, что способен общаться со зданиями из других миров и даже переносить их сюда.

– Пожалуй, это будет замечательный подарок, – сказала Кая и улыбнулась Путнику.

Никогда такого не видел, но Город вдруг расцвел и заулыбался в ответ. Приворожила она его этой шляпой, что ли?

Пробраться в катакомбы, что располагались под Крестострелом, было на удивление удачной мыслью: меньше народу, меньше внимания, почти полная свобода передвижения. Надо отметить, что я стал совершенно безрассуден: взять с собой скиталицу, тем более интуитку! Где мой разум?!

Но разум молчал. После того как он познал нечто большее, его теперь мало волновали такие несущественные проблемы, как тесная компания заклятого врага. Я отдавал себе отчет в этой перемене, произошедшей со мной, но помнил, что все-таки остаюсь логиком, невосприимчивым к любым чувствам. Именно в этом и состояла моя сила, и изменить этот факт не суждено, пожалуй, никому на свете.

Далеко вверху, прямо над нашими головами, заскрежетали каменные глыбы, обнажая проход внутрь Пирамиды. Золтус распахивал свои потайные двери, приглашал войти внутрь по просьбе своего товарища снизу – Путника, который не желал покидать Пирамиду вот уже одиннадцать тысяч лет.

– Обещаю, что в следующий раз принесу тебе еще один подарок, Путник, – на прощание сказала Кая. – А ты пообещай, что найдешь тело получше этого.

Путник, почти совсем как живой, изобразил кивок. Этот удивительный Город провожал нас и охранял, пока мы взлетали вверх.

– Скажи, – крикнул я с высоты, – а сколько тебе лет по нашим меркам?

Он задумался всего на пару секунд, а затем ответ прозвучал у самого моего уха:

– Одиннадцать.

Кая удивленно посмотрела на меня. А я, покачав головой, сказал:

– Так и знал, что он еще ребенок.

глава третья
КАТАКОМБЫ

Каменные глыбы были гладкими и прекрасно отражали звук – он улетал далеко вперед, пока не терялся где-то в глубине затейливых хитросплетений лабиринта. Однако стоило нам остановиться и подождать, пока утихнет эхо собственных шагов, как воцарялась всепоглощающая тишина. Кая внимательно вслушивалась в нее, частенько замирая посередине длинного темного прохода. Это действовало мне на нервы.

Катакомбы Крестострела – место, куда не суются даже Падальщики. Какими бы сильными они ни были, жители подземелья, которым совершенно плевать, у кого отнимать Механизмы Времени, с легкостью разорвут их на части. Местный сброд, а я уверен, что он тут есть, не брезгует ничем.

Если наверху убийства случаются изредка, то здесь это происходит с невероятной регулярностью. А сколько баек ходит об этих лабиринтах, уму непостижимо. Послушать зевак, так тут и монстры, и нечисть, и вурдалаки, и пес его знает кто еще.

Одно время думалось, что эти подземные ходы – как будто специально созданное для меня место, где можно спрятаться или быстро разжиться силой. М-да… Сильно же я тогда ошибался.

Тут царил не просто дикий мир: даже в пустошах неделю отбиваться от оборотней проще, чем провести здесь хотя бы день. Солнечный свет сюда не проникает, а воздух такой удушливый и шершавый, что глотка пересыхает уже через полчаса.

– Можешь еще наворожить воды, – прошу Каю, – я остужу.

Она раздражена долгой ходьбой в полутьме, но согласно кивает.

Мне-то проще справиться со своим недовольством: для логика это элементарное упражнение, а вот интуитка без стеснения корчит ужасающую гримасу:

– Черт возьми, Кира, если ты сейчас не сделаешь воздух более влажным, я больше не двинусь с места.

Оказывается, мы можем идеально дополнять друг друга.

Навороженную Каей воду приходится нагревать до состояния кипения и ждать, пока она испарится, а затем слегка охлаждать образовавшееся облако.

Наконец привал. Наслаждаясь прохладой, жадно дышим, понимая, что такого удовольствия нам теперь не видать еще несколько часов.

– Как думаешь, долго еще идти? – устало спрашивает Кая уже в десятый раз, что изрядно начинает надоедать.

Я вздыхаю.

– Проход, открытый Пирамидой, был прямо под первой парсой, нам надо в центр пятой. Значит, часов десять-двенадцать, не меньше.

– Ты ведь не уверен, что там есть это поселение?

– Надеюсь, слухи не врут. Если в тайном городе мы не найдем себе провожатого, ни за что не попадем в Склеп, и о шахте смертников, по которой мы собираемся проникнуть наверх, можно забыть.

– Не поверю, что другого пути нет, – упрямится девчонка.

– Есть. Только после того, как Путник уничтожил тот патруль, все Открытые Балконы охраняют по три дюжины воинов. А если сунуться в Крестострел стандартным путем через пропускной пост, там нас в любом случае будут ждать Марк и, скорее всего, Анцифер с половиной завода. Не забывай, я убил не только его драгоценного отпрыска, но и несколько дюжин логиков.

С этим, как говорится, не поспоришь, а потому Кая обреченно вздыхает и молчит.

Находиться в катакомбах – это не по пустоши носиться, где небо над головой и в любую сторону бескрайняя просторная даль. Тут замкнутое пространство – пять метров в ширину и столько же в высоту. Потолок давит почище тисков, а темнота сковывает рассудок. Интуитку, привыкшую к свободе, можно понять. Однако лабиринты – единственный для нас выход. Другого просто нет.

Переведя дух, двинулись дальше. Кая облегчала наше путешествие как могла: неизменно следовавший за нами в полуметре над головой сияющий белый шар освещал дорогу. Через пару часов она призвала из глубин своего разума немного еды и пару литров питья. От неудовлетворенных естественных потребностей мы, конечно, не умрем, а вот от расстройства придавленной к самому полу психики, пожалуй, можем.

В один момент скиталица совсем упала духом и оставалась в таком состоянии добрых полчаса. Затем, не выдержав, остановилась и повернулась ко мне. Губы ее зашевелились, но, не в силах выговорить ни слова, сжались в узкую полоску.

– Ну что еще? – измученно спросил я.

– Мне нужно… – она запнулась, – в туалет!

Я ожидал чего угодно, но только не таких слов, поэтому неожиданно развеселился.

– И чего ты ждешь?

– Ты сейчас отвернешься, отойдешь на пять с половиной метров. Не дальше. И обязательно заткнешь уши!

– Может, мне еще песенку спеть? – расхохотался я.

Подумав, она согласно кивнула и, покрываясь пятнами, пробормотала:

– Да. Так будет еще лучше.

– А почему, собственно, на пять с половиной, а не на десять?

– Мне страшно в этой, пес ее дери, клетке! Это ты привык жить под толщей стен, а я с ума схожу от одного пребывания здесь, – в отчаянии взорвалась Кая, и я вдруг понял, что ей приходится раз в десять тяжелее, чем мне.

Перестав улыбаться, я серьезно сказал:

– Хорошо, ровно пять с половиной метров, можешь сама отмерить расстояние. И возьми с собой светящийся шар.

– Еще чего! Чтобы ты видел из темноты, как я унижаюсь? – рассердилась она.

С ума сойти. Эта девчонка не боится оказаться в плену, да и самого Румаи не боится тоже, а вот справить естественную нужду ей сейчас страшно и неловко.

– Слышу, как ты думаешь! – предупредила она, уходя за мою спину. – Начинай петь.

Спустя минуту она вернулась. Дурное настроение вмиг улетучилось.

– Интересно, как ты столько терпишь… – искоса глянув в мою сторону, сказала она.

– Мне не нужно ходить в туалет, – спокойно ответил я.

– Это как?! Ты же выпил столько воды! – изумилась Кая, а потом принялась хохотать, вероятно, находя это весьма забавным.

– Я способен расщепить пищу на мелкие частицы, которые затем впитает мой кишечник, а воду отложить в ткани тела, на всякий случай. Когда появятся нормальные условия, я, естественно, избавлюсь от излишков. Логики прекрасно управляют всеми процессами в организме, – не без гордости отметил я.

– Хоть на что-то вы годитесь, – не без удивления, но язвительно сказала девчонка.

Я хотел было съехидничать в ответ, но она как-то разом напряглась, замерла и уставилась вдаль, жестом приказав мне умолкнуть.

Издалека до нас долетел слабый отзвук чьих-то шагов. А прислушавшись, можно было уловить что-то похожее на ожесточенный спор.

Неужели добрались?

Тихонько ступая, мы двинулись в направлении звуков. Однако спустя время они пропали. И только сейчас я, идиот, сообразил и, мгновенно остановив Каю, сказал:

– Глаза!

Скиталица хлопнула себя ладонью по лбу, изображая негодование, а затем глаза ее приобрели серо-карий цвет, не оставив и следа от прежней пронзительной синевы. Свое присутствие девчонка тоже скрыла – я больше не ощущал рядом с собой интуита. Посторонний мог бы поклясться, что это просто бессильный логик, каких здесь чрезвычайно много.

– Придерживаемся легенды, – напомнил я, – ты – моя рабыня, я нашел тебя в пустоши. В Крестостреле это редкость, но тут, бьюсь об заклад, – абсолютная норма. О черном рынке тайного поселения тоже ходит немало легенд.

Интересная особенность: силы Каи никоим образом больше не подавлялись – ни моим присутствием, ни теми, кто был над нашими головами, за толщей каменных стен. Это был нонсенс, исключение из правил. И мне оставалось только гадать, как она этого добилась. Впрочем, после посещения ведьмы Ровы я мог колдовать рядом с ней, сколько захочу, и тоже без всякого для себя ущерба. Понятное дело, я был среди своих, но факт остается фактом: она не создавала никаких неудобств, даже наоборот – наши способности дополняли друг друга. Интересно, может, это и есть последствия судьбы?

Размышления мои прервались, когда за очередным поворотом показался силуэт живого существа. Оно сидело, привалившись к стене, и пока нельзя было сказать, кто это такой.

Когда мы приблизились, нашему взору предстал тощий пожилой логик. Старое тряпье висело на нем лохмотьями, жиденькие побелевшие волосы были связаны в пучок на затылке разноцветной тряпкой. Кожу щек, впавших от тяжелой жизни, покрывали глубокие морщины, самые мелкие из них давно поселились и вокруг глаз, один из которых уже почти ничего не видел в этом мире. Логик был босой и сидел со скрещенными ногами, опираясь спиной на стену.

– Здравствуй, – сказал я.

Несмотря на то что я глядел сверху и благодаря этому занимал как бы более значимое положение в сравнении с ним, старик, высоко задрав голову, смотрел на меня как на равного по силе, к тому же, хорошо скрывая любопытство, искоса поглядывал на Каю.

– Здравствуйте, – хрипло, но отчетливо проговорил он, обращаясь к нам обоим, а затем добавил: – Какой интересный шар висит в воздухе!

Надо было выкручиваться. Убрать светящийся шар света мы никак не могли.

– Обыкновенное преломление света, старик. Уверен, если попробуешь, у тебя тоже выйдет такое сотворить. – Это было откровенной ложью: преломление света в полнейшей темноте – вздор, но надо было придумать хоть какое-то оправдание. Он сам наверняка домыслит, как нам удалось сотворить нечто подобное, придумает для себя сверхтехнологию, новый виток колдовства и поверит в это.

Старик отрицательно покачал головой.

– Боюсь, что нет. Я слишком стар для таких фокусов.

– Тебе виднее, – осторожно заметил я. – Как твое имя?

Он надолго задумался, то ли вспоминая, как же все-таки его зовут, то ли придумывая себе новое имя прямо сейчас.

– Хофа, – наконец сказал он, – Хофа Кехх.

Двойные имена не в почете наверху. Это значит, что он рожден здесь, в катакомбах. И дожил до своих лет, что удивительно.

– Хофа, ты можешь проводить нас до поселения?

– Какого еще поселения? – непонимающе улыбнулся он.

Он определенно знал, какое именно поселение нам требуется, однако предпочел схитрить. Я пропустил его вопрос мимо ушей, показав, что могу заплатить: присел рядом с ним на корточки и выставил вперед руку, на которой появилась жидкая огненная субстанция – именно так и выглядят качественные частицы Механизмов Времени.

Взгляд старика мгновенно прояснился. В нем не просто забрезжил огонек понимания – то был костер, пожар! Этот логик был невероятно жаден. Стоило лишь слегка коснуться его руки и передать ему немного силы, как на лице старца выразилась явная готовность отвести нас куда угодно – хоть на край света, хоть в какое-то там тайное поселение, даже если оно и не существует.

– Тайное поселение так тайное поселение, – радостно продекламировал он.

– Не вздумай нас обмануть, – проникновенно сказал я и с угрозой добавил: – Испепелю.

Хофа Кехх бросил взгляд на светящийся шарик и совершенно спокойно сказал:

– Не сомневаюсь.

Шли мы долго. Хофа Кехх неожиданно оказался живчиком: быстро переставляя босые ноги, он то и дело сворачивал то за один, то за другой угол, уверенно выбирая маршрут. Кая держалась особняком, молча и с опаской озираясь по сторонам. Да что там, я и сам был постоянно настороже, ожидая от старика какого-нибудь подвоха.

Не так скоро, но со временем до нас стали доноситься оживленные голоса, и это были явно не диалоги двух-трех разговаривающих о чем-то человек, а целая орава разношерстных звуков.

Старик сэкономил нам добрых четыре часа пути: мы и оглянуться не успели, как оказались в небольшом городке. Я взглядом приказал скиталице погасить светящийся шар, та быстро и незаметно развеяла свою ворожбу.

– Дальше я не пойду, – заявил Хофа Кехх, – дальше мне нельзя. Пройдете прямо и окажетесь на главной рыночной площади, – он ткнул пальцем в сторону пыльной дороги, – свою работу я сделал.

Я кивнул. В тот же миг старик извлек откуда-то из-за пазухи сферу и протянул мне.

– Полностью, – потребовал он.

Наглости ему было не занимать, однако проводник он действительно хороший, а потому спорить я не стал. Взял сферу и наполнил ее до отказа силой – собственными частицами Механизмов Времени.

– Держи.

Старик улыбнулся и быстро зашлепал в обратном направлении, скрывшись в темной арке, откуда мы только что вышли.

Тайное поселение было огромным и занимало добрую половину подземной территории пятой парсы. Если быть точным, оно располагалось прямо под улицей Утраченных Надежд. Поговаривают, что таких поселений не одно, а целых четыре, и все располагаются под богатейшими парсами Крестострела: пятой, то есть той, где мы сейчас находимся, а еще шестой, седьмой и восьмой. Молва утверждает, будто между ними даже ходят караваны с товаром, во что я совершенно не верю. Одно поселение еще куда ни шло, но вот чтобы под Крестострелом существовала целая торговая сеть – бред вурдалака.

Потолок здесь был значительно выше, нежели в лабиринте, чему Кая несказанно обрадовалась. Оглянувшись по сторонам, я заметил множество черных арок, которые вели назад в лабиринт. Уверен, по периметру поселения таких можно обнаружить сотни. Впрочем, этот скрытый город точно не планировался в Пирамиде, а потому его делили на части стены и перегородки, сломанные в некоторых местах для облегчения прохода на другие улицы. Переулки освещались какими-то колбами, наполненными светящейся жидкостью. Присмотревшись, я обнаружил в одной из таких – она висела прямо над аркой – расплавленный металл, температура которого, видимо, никогда не падала, а потому он, хоть и слабо, но излучал свет. Изготовить обычную нить накаливания за неимением специалистов тут не могли. Из-за разобранных кирпичных блоков Пирамиды возвышались небольшие дома. Жилые комплексы были и крупные, и совсем небольшие, в зависимости от достатка владельцев, а вот цветовая гамма на первый взгляд не отличалась разнообразием: песочно-желтый цвет мозолил глаза повсюду.

– Что такое ЧМВ? – спросила Кая, указывая на висевшую слева от арки табличку.

Я подошел посмотреть. Надпись гласила: «Гости, прибывшие впервые, не платят взносов в свой первый день. После первого дня взимается плата в размере одного процента от общего запаса сил поселенца, но не менее ста ЧМВ. Плата взимается автоматически центральным сосудом».

– Частицы Механизмов Времени, – пояснил я. – Все-таки закон выживания везде одинаков – плати силой, если хочешь остаться в живых. Однако процент непростительно высок для этого места.

– Странно, что тебя вообще волнует этот вопрос. Или сто частиц такая большая цена? – усомнилась Кая.

– Я не это имел в виду. Просто один мой процент, особенно после посещения ведьмы, способен обеспечить нам двоим пребывание в этом месте года на три, а то и гораздо больше. Что будет непростительной ошибкой, так как рано или поздно нас вычислят. А если кто-то прознает о сфере, – я взглядом указал на свой карман, где лежал пульсирующий силой шарик, – каждый житель этого места станет нашим врагом, потому что на запас, который есть в ней, можно купить весь этот городишко.

Кая нервно хихикнула и уточнила:

– Значит, ты носишь при себе стопроцентный шанс умереть, если о сфере узнают! Просто замечательно!

– Она еще пригодится, поэтому лучше надеяться, что это останется тайной, – ответил я.

Скиталица не стала спорить.

Мы отправились по дороге, на которую указал Хофа Кехх. Миновав нескольких прохожих, не обративших на нас совершенно никакого внимания, добрались до центральной площади. Открывшийся перед нами рынок поражал своей суетой: он был похож на муравейник, который кишел снующими в разных направлениях между бесконечными лотками покупателями, торговцами и рабочими-детьми. Центром этого столпотворения был огромный бурлящий шар, по всей видимости, он и являлся центральным сосудом, что брал плату каждый день.

Глядя на него, Кая спросила:

– Мы ведь должны успеть найти проводника в течение одного дня, чтобы нас не обнаружили?