Текст книги "Руны везде"

– Майор Большов по приглашению.

– Документы, – сухо сказал плечистый парень.

– У себя в ауле будешь так разговаривать, – сказал я.

Ну, обнаглел я всё-таки значительно сильно, к тому же сразу озверел, и по ребятам шарахнуло рысье подавление. Смуглые от природы лица стали какие-то серые, некоторые закрылись руками. Старший, запинаясь, проговорил:

– Да-да, нам говорили, что Большов рысь. Входи, пожалуйста.

Аркаша, весело глядя, торжественно прошёл первым и уселся в приёмной за свой стол. Он сказал, обращаясь только ко мне:

– Майор Антонов примет тебя немедленно.

Стоящие вокруг азиаты переглянулись и, не сводя с меня настороженных раскосых глаз, проследили, как я вошёл в кабинет.

– Майор Большов по твоему приказанию прибыл, – откозырял я от двери и добавил. – Приветствую, хан.

– Здравствуй, дорогой! – сказал тот, улыбаясь. – Лёша сказал, что у тебя ко мне важный разговор. Я всегда рад тебя видеть. Присаживайся, дорогой, – он обернулся к Антонову. – Лёша! Ты бы чаю, что ли велел!

Ах, вот кто у нас тут «Лёша»! Антонов нажал на кнопку и проговорил:

– Аркаша, сделай нам чаю с печеньем.

– Слушаю, – отозвался тот через невидимые динамики.

– Я только из столовки, – сказал я. – Давай приступим?

– Говори, дорогой, я тебя внимательно слушаю, – проговорил хан.

– Тебе сказал майор Антонов, что ты можешь стать новым председателем Совета обороны? – уточнил я.

– Да-да, – покивал печенег. – И ты правильно сказал, что новым. Очень новым, я сразу потребую полномочий!

– Если мы договоримся, я проголосую и за полномочия, – ответил я покладисто. – То есть ты согласен возглавить совет, хорошо…

Открылась дверь, и вошёл Аркадий с подносом, на котором нёс три стакана чаю и вазу с печеньем. Что-то не заметил я у него поттер в приёмной! Наверное, из столовки притащили.

Я замолчал, а сержант перед каждым поставил чай, установил вазочку и тут же вышел, прикрыв за собой двери. Керим шумно отхлебнул из стакана и внимательно посмотрел на меня. И я продолжил:

– О недавней нашей операции ты знаешь?

Тот глубокомысленно кивнул.

– Враг запросто выложил десять тысяч танков… – я повторил. – Десять тысяч, Керим! И это точно не последние его резервы! У нас всего столько нет! Ты понимаешь, что просто так Европа сидеть вскоре перестанет?

Хан снова покивал.

– Танки очень хороши для глубоких прорывов, они любят ровное поле, – я со значением сказал. – Это степи, Керим.

– Да, степи ровные, – проговорил он.

– Я считаю, что европейские танки пойдут в твой Сталинград.

– И зачем? – спросил хан.

– Они отрежут Гардарику от юга, от Крыма и от нефти, – ответил я.

– Что ты посоветуешь? – проговорил он, пристально на меня глядя.

– Ты танкист, генерал-полковник, – проговорил я. – И хорошо знаешь, что на ровном поле танки может остановить только танковый удар.

– Как недавно сделал ты! – улыбнулся Керим, отпил чаю и сказал. – Можешь быть уверенным, что я к тому направлению и так отнесусь очень внимательно.

– Это только мои предположения! – сказал я и тоже похлебал из стакана. А крепкий чай делают начальству! – Кто я такой давать такие советы председателю Советы обороны!

– Ты сейчас можешь ставить мне условия, – молвил хан. – Пока для себя лично ты ничего не попросил.

– И я снова убеждаюсь в твоей прозорливости! – сказал я весело. – Я как раз к этому подошёл.

Взгляд чёрных глаз Керима стал колючим.

– Речь снова пойдёт о танках, – начал я. – Ты сам прекрасно знаешь, что мы воюем на одних машинах, будь то защита позиций или прорыв обороны, рейды и борьба с танками врага. Я считаю, что это неверно. Глупо тратить ресурсы танков для поддержки пехоты, это могут делать более лёгкие машины. В обороне можно строить противотанковые самоходки, немцы уже делают в эту сторону серьёзные шаги – их четвёртые штурм-ганы весьма эффективны. Это первая часть просьбы – мне на среднем танке просто не хочется всем этим заниматься!

– Дай-ка угадаю вторую часть, – задумчиво проговорил Керим. – Себе ты хочешь новый средний танк?

– Да! – воскликнул я. – Чтоб в люк водителя не прилетали снаряды! Чтоб не так трясло, и не скакал бы ствол пушки! И чтобы из пушки крыть танки врага с полутора километров!

– Хм, – хмыкнул хан, прихлёбывая чай и вдруг спросил. – Так сколько ты обещал за хорошую противотанковую пушку? Кажется, уже двадцать пять миллионов?

– За настоящее орудие с себя последние портки сниму! – сказал я возбуждённо и чуть сбавил тон. – Только причём тут мои штаны, когда ты хочешь стать председателем Совета обороны?

– Не причём, – согласился Керим. – Гм, двадцать пять миллионов! Похоже, эти деньги придётся заплатить всей Гардарике… Но если при такой мотивации не видно результата… – он попил чаю и договорил. – Значит, надо менять мотивацию. Прибавим ещё кое-что… – хан кивнул. – Хорошо, я тебя понял. Если сделаешь меня председателем Совета обороны, осенью ты получишь свой средний танк и сам его назовёшь, – он виновато улыбнулся. – Только пушку твёрдо обещать не могу, хотя и приложу к её появлению все силы. Можешь поверить танкисту.

Я залпом допил чай и молвил:

– Договорились, хан, – я встал и обратился к Антонову. – Разреши идти?

– Иди, – сказал он.

Глава 9

Вечером на трёх «волгах» приехали Виталик Логинов и князь Иван. Ваня в сухопутные дела не вдавался, но горько мне посетовал, почему я сразу не рассказал ему о рунах на груди.

Я сказал, что это очень опасно и, зная князя, ничего ему не говорили. А сейчас сложилась такая ситуация, что без него просто никуда. Вот сказали, и князь, наплевав на опасность, всё бросил и прилетел в Москву.

– После смерти Григория Васильевича я всё равно должен был явиться, – проговорил князь Ваня и весело добавил. – Вот у всех морды вытянутся, когда я тебя заявлю!

Прибыл он уже после ужина, так сразу провели обряд. Лежать Иван не захотел, сидел на стульчике голый по пояс. Я своим ножом проколол палец и кровью нанёс ему на грудь руны «заговорённый».

Я велел князю линии ощутить и сосредоточиться, а сам направил на рисунок ладони, и все маги со мной вместе принялись отдавать рунам все силы. Хоть обряд в этот раз проводился не для меня, мою грудь отчего-то сильно запекло. Я сначала подумал даже, что где-то произошла ошибка, но руны князя засветились фиолетовым, и Ваня заржал счастливым конём.

Руны на его груди вспыхнули и медленно погасли. Кровавых линий не осталось, казалось, что он с этим родимым пятном жил всегда. Иван продолжал смеяться, а я опустил руки. Парни тоже убрали ладони, и Виталик протянул князю майку:

– Одевайся и приходи в себя. Обряд закончился успешно.

Он на это заржал ещё сильнее, и принялся всё-таки одеваться, а я тёр свою грудь – резь и жжение неохотно отступали. Похоже, мои руны просто вот так реагируют на появление собрата. И хорошо, если неприятные эффекты в другой раз не станут сильнее, а то ж так и погорю когда-нибудь на этом колдовстве!

Утром князь Иван заехал за мной в Центр к началу политинформации, и мы поехали в Кремль. По пути я спросил его о самочувствии, и Ваня сказал:

– Да всё как всегда. Я ничего не чувствую нового, только никогда не смеялся, как вчера. И линии совершенно не оттираются, вчера тёр их мочалкой до зуда – просто родимое пятно, – он спросил. – А как они работают?

– Ещё не знаю, – ответил я честно. – И тебе, князь, не дай бог узнать.

Он задумчиво на это покивал, и дальше мы ехали молча. В Кремле кортеж остановился у широких ступенек Дома советов. Мы в окружении охраны поднялись к широким дверям.

У дверей стояли стражники с винтовками. Охранники князя остались снаружи, внутрь прошли лишь Иван и я. Видимо, мы немного опаздывали, быстрым шагом прошли через обширный холл, протопали по паркету коридора, и Ваня подошёл к высокой двери, по краям которой стояли бойцы с винтовками. Князь, не обратив на солдат внимания, потянул на себя высокую створку и зашёл внутрь.

Следом я прошёл в обширную комнату, большую часть которой занимал овальный стол, а за ним сидели разные люди. В большинстве мужчины около пятидесяти, но на нас проницательно смотрели и дамы в строгих костюмах. Мужики по большей части носили генеральские мундиры, штатских костюмов наблюдалось меньше. И все сидящие за столом сильные маги.

Перед каждым стояла табличка с названием княжества.

Я сразу заметил хана Керима рядом с табличкой «Печенежское ханство», он спокойно смотрел на нас. Однако встал рослый мужчина в штатском с надписью «Смоленское княжество» и сказал звучным баритоном:

– А вот и князь Москвы, в этот раз почти не опоздал. Нынешнее заседание созвали из-за смерти Григория Васильевича Савельева, представителя Москвы. Потому передаю слово Ивану.

Он сел, а мы подошли к пустому стулу возле стоящей на столе таблички «Московское княжество», и князь Иван заговорил:

– Приветствую собрание. Все мы хорошо знали Григория Васильевича, очень его ценили и скорбим из-за его кончины. Прошу почтить его память вставанием.

Все дружно поднялись, минуту молча постояли и одновременно сели обратно.

– Однако время военное и долгого траура мы позволить себе не можем, – продолжил Ваня. – Я решил назначить представителем Московского княжества московского боярина, майора Артёма Большова…

Князь во многом был прав. Морды, правда, не вытянулись, но смотрели на меня с большим интересом. Князь взял меня за плечо и усадил на стул. Минула понятная пауза, и давешний высокий господин под табличкой «Смоленское княжество» с места сказал:

– Приветствую нового коллегу. Возможно, Артём что-то хочет сказать?

Я тоже не стал вставать и ответил с места:

– Так точно. Во-первых, всех приветствую. Во-вторых, я считаю нынешнего председателя Совета обороны для успешной войны недостаточно жёстким. Так считают многие боевые офицеры. Предлагаю на это место хана Керима.

Представитель Смоленска проговорил:

– Предложение одно, а не два? Ты не предлагаешь сначала снять старого председателя, а потом выбрать хана?

– Именно целиком, – сказал я. – Предлагаю заменить председателя на хана печенегов.

– Тогда вопрос в такой форме ставится на голосование, – молвил звучным баритоном представитель Смоленска. – Кто «за», прошу поднять руки.

Я поднял руку, как на уроке, и оглядел стол. Голосовали «за» оккупированные княжества, степняки и Дальневосточное царство. Проголосовала так же небольшая часть ещё свободных русских княжеств, представители королевств дружно подняли руки.

– Напоминаю, что королевства в совете лишь наблюдатели и решающего голоса не имеют, – сказал звучный баритон и торжественно объявил. – Предложение представителя Московского княжества принято с перевесом в два голоса. Поздравляю хана Керима с избранием новым председателем, – и культурно захлопал.

За столом многие похлопали хану, и я присоединился к аплодисментам. Когда хлопать закончили, представитель Смоленска проговорил:

– Слово предоставляется новому председателю Совета обороны, хану печенегов, генерал-полковнику Кериму.

Хан откашлялся и приступил:

– Благодарю за поздравления. А тем, кто за меня не голосовал, скажу, что лично я не считаю бывшего председателя особенно мягким. На этом месте без определённых полномочий просто не получится быть твёрдым. Ему не хватало жёсткости их потребовать, а я вам заявляю, что хочу, чтобы Совет просто своими приказами мог формировать и передвигать армии, а так же снимать или назначать командармов. В промышленности мне нужны аналогичные полномочия – Совет будет решать, какие предприятия укрупнять или иначе реорганизовывать, а так же снимать и назначать директоров. По праву председателя Совета ставлю вопрос о полномочиях на голосование. Кто «за», прошу поднять руки.

Первыми руки подняли представители королевств, и звучный баритон напомнил, что они обладают лишь совещательным голосом. Как и в прошлый раз, оккупированные княжества «за» проголосовали поголовно, им, похоже, уже нечего терять. За предложение высказалось боевитые дальневосточники, а свободные русские княжества разделились. Москва проголосовала за хана.

Хорошо поставленный баритон объявил:

– Преимуществом в три голоса предложение хана Керима принимается. Поздравляем хана!

Мы снова похлопали, и представитель Смоленска сказал:

– Хан Керим, у тебя есть ещё предложения?

– Нет, – ответил он.

– А у тебя, Артём? – спросили меня.

– Нет, – сказал я.

– Тогда заседание представителей княжеств, Царства и королевств закрывается, – возвестил высокий мужик. – Всех прошу вернуться к своим обязанностям, – он обратился к печенегу. – Хан Керим, посиди, тебя проводят в помещения Совета обороны.

Я понял, что вот это совсем не Совет обороны, а только надзирающий общественный орган, и что нас просят отсюда удалиться. Я встал со стула и обернулся к Ване. Его лицо не только вытянулось, но и неравномерно покраснело, он явно многое не ожидал тут услышать.

В молчании вышли мы из здания и спустились по ступенькам. В машине князь сидел напряжённый.

– А почему не спрашивали, кто «против»? – сказал я для разрядки.

– И зачем? – проговорил Ваня. – Не проголосовал за предложение, значит, не согласен.

– Вдруг кто-то воздержался, – заметил я.

– Дома пусть воздерживаются, тут у всех должно быть мнение… – проворчал князь и всё-таки воскликнул. – Ну, вы, блин, даёте! Договорились с ханом?

– А зачем, по-твоему, мне ещё эта должность? – спросил я насмешливо.

– Почёт всё-таки, ты самый молодой представитель княжеств, – сказал Иван. – И жалованье тысяча рублей.

– Сколько?! – переспросил я обрадовано. – Что ж мне раньше не сказали?!

– Я думал, ты знаешь, – буркнул князь и осторожно спросил. – А хочешь ещё больше денег?

– И что надо делать? – спросил я.

– Вот руны ты нанёс на меч, – ответил Ваня. – Меч оружие. И самолёт мой оружие. Если бы ты нанёс на него годные руны, я б не пожалел… э… целый миллион, вот!

– Да ханы за руны на мечи платят в фонд «Детский праздник» по десять миллионов и сами ко мне приезжают, – возразил я. – А самолёт твой в Крыму, к нему мне ехать надо!

– У степняков свои заморочки, – отмахнулся Иван. – Не хочешь ехать – не надо. Ставь руны истребителям Москвы, они тоже редко меняют машины. Правда, по миллиону парни тебе не наберут, но ведь и ты заинтересован в их результатах. Могу сказать коллегам.

Я поскрёб в затылке и ответил:

– Только скажи, что всё равно бесплатно я не работаю. И мне нужна своя команда, пусть присылают автобус.

– Договорились.

* * *

Князь Москвы привёз меня в Центр к началу обеда. В столовке Тимофей сказал, что у меня техническая замена, новую девушку зовут Нина. После обеда отправился в кристаллотеку и работал до ужина. Потом магический обряд, Нину сводил в ресторан и в койку.

Утром опять вместо политинформации сержант Аркаша позвал к Антонову. В его кабинете я встретил незнакомого майора со знаком лётчика.

– Ефим Сидоренко, – представился он.

Я откровенно уставился на его обычную фигуру и простоватое лицо. Почти две сотни сбитых самолётов противника! Конечно, маг, но и у магии есть пределы!

А он продолжил рассказывать. Служит Ефим в дружине князя Смоленска, и они перенимают прогрессивный опыт. Так дружина привлекает опытных пилотов по моей схеме и старается действовать сообща. Его в бою сопровождают две эскадрильи.

Личному мастерству так же уделяется много внимания, через Мирзоева удалось выменять у меня за кристаллы магов, знакомых с усилением тотемных бонусов. Об этой возможности они узнали от общего нашего знакомого Антона из Новгорода.

Вообще мир авиации довольно тесный. Вот вчера, например, князь Москвы рассказал о рунах, которые я наношу на оружие и боевые машины, а они в Москву приехали как раз за новыми самолётами и чтоб с молодыми лётчиками немного полетать.

Иван сказал, что я в принципе согласен, только нужны пожертвования в фонд «Детский праздник». По сто тысяч рублей за машину дружина готова отдать. Вот Ефим согласовал всё с Петром Алексеевичем, он если что приехал на автобусе.

Я прикинул, что деньги фонду будут не лишними, столько у нас расходов, и больше просить с лётчиков, кто нас же и прикрывает с неба, я не смогу. Ответил, что надо собрать ребят, и работать мы будем только до обеда, так что не более трёх машин в день.

Ефим радостно заявил, что ждёт нас на КПП, а я взял сержанта Аркадия и отправился на политинформацию за парнями. Там с позволения сержанта остановил занятия и увёл с собой магов и тотемных воинов.

В автобусе многие ехали стоя, держась за поручни. Сидоренко сказал, что не знал, сколько нас будет, зато дальше будут давать нам по два автобуса. Уже обратно поедем с комфортом. И то ж на дорогу уходило практически час.

Немного смущало, что ничего в самолётах не понимаю. Но в первом же обряде ощутил машину и знаю уже, как она работает, даже не имея понятия о названии многих вещей.

И мне ощущать машину требовалось только, чтоб нанести руны или это просто побочный эффект, а сами руны «вижу всё» задавали связь пилота и аппарата. Я требовал, чтоб лётчик обязательно сидел в кабине.

Так у меня и пошло. С утра после завтрака садились в автобусы. Час до лётного поля, три обряда с обязательным перерывом в полчаса. Летуны кормили нас обедом и час возвращались обратно.

Потом я шёл в кристаллотеку. Там однажды меня поймал Гена Гудков, поздравил с новым званием и спросил, как следует понимать тетрадь, что хранится вместе с моими камнями.

Я сказал, что это мои пояснения поединков особенно для парней, кто учился в школах кланов. Просматриваю воспоминания бояр и нахожу аналоги своих решений в древней боевой магии.

Гена на это заявил, что тогда мои записи все его бойцы прочитают, даже перепишут, а после редактуры напечатают для служебного пользования брошюру.

– Какой редактуры? – насторожился я.

– Поправят только стилистику, – заверил меня Гудков. – Уберут слова-паразиты, повторы.

Я вынужден был согласиться, что писать не умею – кто на что учился. Боярских забот хватает. Перевёл хан башкир десять миллионов, нанёс я руны на его меч, так больше миллионы не предвидятся. В Крым, что ли слетать к князю Ване? Не, к нему обращусь, когда совсем кончатся деньги.

Вот кристаллы откуда берутся? В основном фонд платит. А на фонде «Детский праздник» ещё и ребятишки и их семьи, кого нашли рыси. Опять же девушек я отправляю в декрет регулярно…

По красавицам и отсчитывал время мирной жизни. За Светой Нина, за ней Наталья, потом Маша…

Ну, весенняя же распутица, я и Костя Гаев оба в Центре и с нами батальон Димы Матвеева и новый танковый батальон. Хотели с Костей на спичках разыграть, кто первый поедет на фронт, как всех вызвал к себе майор Антонов и передал приказ Совета обороны всем дружно отправляться в армию Литвинова, по месту регистрации, так сказать…

* * *

Настораживало то, что решением Совета под моей командой формировался полк из батальона моего, Кости Гаева, из стажёров старшего лейтенанта Мити Реутова и батальона особой пехоты Димы Матвеева. Части Мити и Димы отдельные, но относятся совсем к другой армии.

Ещё согласно приказу мы должны получить танки на местном ремонтном заводе, а за личным составом после завтрака приехали крытые грузовики. Разместились в транспорте и поехали.

Меня пустили в кабину. Ехали довольно долго по Москве. Колонна проехала через ворота завода, остановились на бетонной площадке. Скомандовали выгружаться. Встречали нас незнакомый капитан и штатский в очках, с бородкой и в приличном костюме.

Я сразу выяснил, что батальон Димы Матвеева за своёй техникой поехал на другой завод, а к услугам танкистов стояли ряды отремонтированных танков – выбирайте любые. В этом и состояла наша первая задача.

Далее мы должны дождаться грузовики снабжения, получим по мерке летние комбинезоны, ботинки и шлемофоны, пополним боекомплект, загрузим сухой паёк и заправимся топливом. На обед поротно сходим в заводскую столовку.

Во второй половине дня прям на территории заедем на железнодорожные платформы и поедем прямо в танках в прифронтовой городок тремя поездами на войну.

Собственно так денёк и скоротали, упомяну лишь три момента. Я потребовал у штатского по желаниям экипажей притащить в танки патефоны без труб, а подключим сами, и чтоб собрали воинам пластинки.

Потом я впервые увидел летние комбезы. Ну, то же, что и зимние, только без утепления и грязно-зелёные в серую полоску. Штатский заверил, что они, шлемофоны и ботинки в принципе не горят и вообще очень термостойкие. После попадания в танк кумулятивного снаряда они единственные останутся в целости, наш бренный прах вытряхнут и передадут вещи другим танкистам. Только постирают.

А я уже надел обновки! Хорошо ещё, что сезон только начинается, и война шла без видимых обострений, можно пока не забивать себе голову ужасами.

И, конечно, маги насели на меня, чтобы ставил на танки руны. Сам понимаю, что это важно, и успел провести семь обрядов до погрузки. Забавно, что под линиями краска слегка темнеет, а если её удалить, покажутся разводы на чистом металле, как на булате. В том месте железо не ржавеет и не окисляется – мистика просто!

Вечером уже капитан приказал ехать на заводскую железнодорожную станцию, первый состав подали. Я повёл первую роту и свой штаб из машины заместителя Паши Зимина. Завели танки на платформы, тросами с тальрефами зафиксировали и покатили воевать.

Правильно я вспомнил о патефонах, а то грустно в танке, который сам никуда ехать не может, только башня вращается. Ужинали сухпаем, хорошо выдали воду в бутылках. Ваня на ходу сварил кофе.

А другие удобства отсутствовали. Я ещё подумал, что немного слукавил штатский. Ширинка и клапан на заднице застёгивались у комбезов обычными пластиковыми пуговицами, они точно не огнеупорные. С другой стороны даже металлические молнии могут сломаться, и что тогда делать? Воевать с голой жопой? Закрепили на плечи бронзовые майорские звёзды защитного цвета, и достаточно.

Ехали по железной дороге без остановок до глубокой ночи. Встали на какой-то загородной станции, на перроне стояли генерал-майор Литвинов и два незнакомых полковника.

Батальону скомандовали выгружаться и пока ставить танки на площади перед зданием станции, а меня командарм позвал за собой. Я крикнул Павлику Зимину, и мы прошли на станцию.

Зашли в пустой кабинет начальника станции, один из полковников вынул из планшета большую карту и расстелил её на столе.

– Такие дела, Тёма, – глухо проговорил генерал-майор. – Враг нанёс удар на обширном участке и кое-где даже прорвал фронт. Нам приказали отходить восточнее, да мы и сами уже не можем держаться, завтра танки противника прорвались бы и у нас. Мои войска этой ночью снимаются с места, только уже завтра я боюсь, что попадут на переходе под танковые удары. А ты как раз специалист в этой области и сидел ближе всех.

Заговорил другой полковник:

– Неприятель знает о нашем положении, из войск докладывают о воздушных ударах по колоннам. Немец откопал где-то много пикирующих бомбардировщиков и не считается с потерями. Твой полк получит роту зенитных броневиков.

– Ещё тебе передаётся батальон Матвеева. Его задача защитить особые части истребителей танков – сапёров и тотемных вепрей с собаками.

– Какими собаками? – потерянно уточнил я.

– В основном овчарки, – ответил офицер. – Они умеют таскать поноску и не боятся танков. Живые мины.

Я проглотил горький комок.

– Ты о себе больше думай! – резко заявил Григорий Григорьевич. – Всё это даётся тебе, чтобы ты смог прикрыться от части ударов. Но главное должны сделать вы. Остановите вражеские танки, Тёма! Хотя бы на сутки! Дайте нам возможность отойти! – он заглянул мне в глаза и добавил. – Пожалуйста!

Высшие офицеры очень редко говорят такое подчинённым. Солдаты после этого обычно погибают героями…

Но я же на войне, и мне дали приказ!

– Слушаю остановить! – ответил я ровным тоном, отдав честь.

– Тогда смотри сюда и всё старательно запоминай, – приказал полковник. – Значит, сейчас ты здесь…

* * *

Армии Литвинова предстояло пройти от пятидесяти до семидесяти километров по трём дорогам. Она уже выдвинулась, но кто-то будет прикрывать отход до последнего, так артиллерию генерал-майор ещё не может убрать. Без орудийного прикрытия парни ничего прикрыть не смогут, только погибнут напрасно.

В крайнем случае, Литвинов даже готов бросить пушки, новые пришлют, но расчёты отвести обязательно. Главное их прикрытие – мои танки. Тоже могу потерять хоть всё железо и уходить пешком, только надо выиграть время.

Моя задача усложнилась. До паводка я знал, откуда придёт враг, был уверен, что обязательно придёт, и от меня требовалось тупо его пробить. А сейчас я могу лишь предполагать его решения, и задача не убивать врага, а прикрыть отход своих.

По данным полковников у соседей на севере и юге дела совсем плохие, европеец завтра у них точно прорвётся и примется безобразить. Хуже всех на севере. Логично предположить, что европеец будет действовать на окружение, попытается перерезать дороги.

О нашем приезде ещё никакие газеты не писали, и двигались мы ночью. Исходя из этого, я наметил места засад и поле, где мы встретимся. Противник располагает авиаразведкой, нас могут обойти. Я определил точки, где врага должен задержать батальон Матвеева.

В лучшем случае явятся европейцы только с севера, на южное направление я могу выделить лишь сапёров, чтоб установили мины на вероятных маршрутах противника. Всё зависит от того, сколько у врага будет танков. При хорошем сценарии мы быстренько разберёмся на севере и повернём на юг. В любом случае мы сделаем всё, что от нас зависит.

Посидели с полковниками и генерал-майором над картой, дождались прибытия ещё двух поездов с моими танками. А батальон Димы разгружается на другой станции и сразу получает новые отделения. К нему среди ночи выехал на джипе один из полковников.

Мне и Диме выделили по отделению радиоэлектронной борьбы, у них связь со штабом, с авиаразведкой и друг с другом, а мы их будем вызывать как свои машины. Моих умников рассадили в броневиках, сделанных на шасси «ратников». Ценит кто-то комфорт, хорошая у тех танков ходовая.

Утрясли последние детали, мне пожелали удачи, да я повёл полк к намеченным точкам, пока не рассвело. А то ж светает уже в шесть утра, и начинают всякие по небу летать.

Батальоны спрятались в трёх сёлах. Заехали прямо в дома, а хозяевам сказали, чтоб они драпали на восток, война сюда пришла. Часть послушала доброго совета, собрались куда-то, а часть, чьи дома пока не тронули, остались.

С одной стороны оно хорошо, мы напились деревенского молока и набрали пирожков, но с другой-то враг разнесёт деревню нафиг! Местные рассчитывали пересидеть в погребах. Ну, их выбор, а я бы отселил всех без разговоров. И то, что их не отселили, наводило на грустные размышления.

Однако долго грустить мне не дали. В шесть рассвело, и началась война. В небе проходили бои, постоянно кто-то сбитый падал, взрывался или пытался посадить горящую машину на окрестные поля. Местные пока не видели, что кому-то такое удавалось.

В семь меня вызвал командир отделения радиоэлектронной борьбы. Воздушная разведка докладывает, что с севера к нам движется пять сотен четвёртых «панцирей».

Бывают в жизни моменты, когда не рад, что твои прогнозы сбываются. Всю войну бы просидел в безрезультатных засадах! Но войне чихать на мои желания, особенно когда она моя работа.

Дождались появления европейца в прицелах. Подождали, когда колонна супостата выйдет на дистанцию уверенного поражения и прямо из окна мирного дома выстрелили.

Я приказал, чтоб в бой вступили только десять танков. Всё равно на огневой больше не поставить, и неприятель не должен сразу понять, что тут целый танковый батальон. Пусть думает, что у русских батарея противотанковых пушек.

Вот мы первыми выстрелами успели спалить полтора десятка вражеских машин, и враг отошёл для перестроения. Развернулся он в широкую линию и принялся охватывать село. От домов полетели щепки!

Но мы ж ещё и за бронёй, продолжаем огонь, а основные силы батальона выкатились из засады и открыли стрельбу. Да я скомандовал двум другим батальонам включаться в сражение.

Как завещал товарищ Клаузевиц – двигаться порознь, бить вместе. Естественно, использую рельеф местности. Европейцам прямо из их европейских учебок не светило даже при двукратном с половиной численном перевесе.

Чувствуется деловитый настрой парней, для них это тоже давно работа. А когда я повёл батальон в добивающую атаку и врубил рысье подавление, стал ощущаться даже азарт ребят. Как дети малые, им бы только убивать!

Закончили традиционно, расстреляли вражеских танкистов, посчитали свои потери. Сгорело у нас двадцать танков, тридцать человек ранены, пятнадцать убиты. И тут снова вызывает часть связи – с юга движется очень много вражеских танков.

Враги влезли на минные закладки, что успели устроить на просёлках, по ним работают штурмовики, но танков реально много. Они движутся на север вне дорог и настроены очень плохо.

Я приказал здоровым спешенным танкистам взять раненых и двигаться на восток, а сам вспомнил карту, прикинул, где, скорей всего, встречу противника, и передал Диме Матвееву, чтоб тоже подходили на координаты. Танков врага там хватит всем.

Повёл полк. По пути понял, что врагу о нас уже известно и каково оказаться под ударами с воздуха. На нас напали немецкие пикировщики. Когда на твою машину пикируют, надо ехать навстречу самолёту. Бомбардировщик просто не сможет увеличить угол, чтоб не врезаться в землю.

Но что делать, если нам в другую сторону?! И задача у противника такая, чтоб наши подвижные соединения стали бы менее подвижными. Потому скомандовал полку зигзагом вперёд, а по самолётам неприятеля вести огонь из пулемётов на крышах. Они для того там и установлены.

Сам тоже исполняю свой приказ, стреляю и думаю, как бы оно смотрелось в бою с танками. Машина должна вести маневренный бой с опасным противником, а командир в небо смотрит. И ведь для зенитчика просто нет места!

Однако сто семьдесят танковых пулемётов пусть и винтовочного калибра, но с длинными стволами и усиленными патронами на многое способны, если бьют в одно место.

Враг выстраивался в карусели, парни верно угадывали точку сваливания бомбардировщиков в пике и дружно туда стреляли. Неприятеля сбивали, и он перестраивался.

Хотя тут трудно сказать, чья это заслуга, танков или зенитных броневиков. Они, то забегали вперёд, то останавливались и стреляли из 30-мм спаренных пушек по данным радаров.

В любом случае всё это прекратили наши истребители – откуда-то свалились на немца и принялись его избивать, а он соответственно улепётывать. Меня такой поворот особенно не обрадовал. Это значило, что кому-то в штабе очень нужно, чтобы мы куда-то доехали.

У нас офицеры считают до тысячи, и только потом идёт «очень много». И положение наше неприятелю хорошо известно, дуриком уже не пролезет. Только встречное сражение, а это чёртова лотерея.