Текст книги "Шапка Мономаха"

– А что случилось? – на всякий случай интересуюсь я.

– Поедешь в Москву в Академию экономики на специальные курсы по налоговому законодательству. Это тебе надо знать. Я говорила с Аллой Ивановной, и она сказала, что в этих вопросах ты ещё плаваешь.

Вот так… Я и тут под контролем. Конечно, так называемая моя помощница меня учит, но, оказывается, ещё и «стучит». Могла бы о пробелах в моих знаниях сказать мне лично, а не докладывать хозяйке.

– Ну что ж! Курсы так курсы. Когда еду?

– Послезавтра.

Однако неожиданно… Меня, как, впрочем, всегда, она спросить не удосужилась. Вдруг я обнаглел и у меня возникли собственные планы? Определённое неудовольствие, видимо, проявляется на моём лице, и Ника толкует его по-своему.

– Максик, ты не беспокойся, когда вернёшься, я снова впихну тебя в эту же школу, и ты права получишь.

– Да я и не волнуюсь… Естественно, дело – в первую очередь!

– Умение водить машину – это тоже дело, но не первостепенное, – строго говорит она и поясняет: – Поверь, я очень хочу, чтобы ты стал хорошим специалистом.

– А я что, возражаю?

Действительно, чего возражать, если всё пока складывается так, как мне и нужно. Но, видно, мою благодетельницу что-то тревожит.

– Максик… Нам с тобой надо всё-таки поговорить. Я сегодня за тобой заеду после работы, и мы поедем…

– Куда? – не понимаю я, зная, что некуда.

– Моя подружка с мужем уехали в Таиланд, а ключики-то – вот они! – она, улыбаясь, вертит перед моим носом связкой. – Короче, жди!

Глядя ей вслед, думаю, что, сообщая о свидании, она даже не поинтересовалась, свободен ли я сегодня вечером. Хозяйка! А я – мальчик по вызову. Вот вызов и состоялся… И чего ей интересоваться моей свободой? Конечно же, я однозначно несвободен! Вот скомандовала мне ждать. Ну что ж… Только, признаюсь себе честно: пусть она порой меня утомляет и своим нежеланием считаться с моими планами, и, наоборот, своим желанием сделать меня таким, каким хотела бы меня видеть, но привязался я к ней за всё прошедшее время. Мне, при всей критичности моих оценок её поступков, всё чаще становится по-человечески жалко эту крутую, но в чём-то беззащитную женщину. Странно, но что-то в последнее время я стал слишком много думать про своё отношение к ней.

И всё-таки при всём том, что я к Нике привык и порой чувствую в себе по отношению к ней тепло, такая бесцеремонность напрягает. Не хочу быть ничьей собственностью!

* * *

Конечно, квартира этой подруги – совсем не то, что квартира Ники, но кровать вполне подходящая.

– Максик… – моя пассия нежно меня целует. – Ты даже не представляешь, как я счастлива хоть немного побыть с тобой и почувствовать себя твоей женщиной…

– Всё равно я не понимаю, что ты во мне нашла.

– Я не знаю, как тебе это объяснить… Умом всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу. Хочешь, я тебе признаюсь?

– Думаешь, надо? – с сомнением спрашиваю я.

Вместо ответа она только кивает и опять меня целует.

– Ты мне даже иногда снишься… И я боюсь, что ночью стану тебя звать. Ты наверняка догадываешься, что мужчин у меня было много, но так я не привязывалась ещё ни к кому. Увы, но это – правда. Не знаю, почему это так, но, возможно, потому, что ты никогда не принадлежал только мне. Я это чувствую! В общем, я, наверно, просто старая дура… – неожиданно подводит она итог и отворачивается.

Мне опять становится очень и очень её жалко. Сгребаю её в охапку…

– Не плачь… Ты же сильная! Я тут, с тобой… – и слизываю солёные слёзы с её глаз. Ну вот… краску на ресницах размазал губами.

– Пойми! Моё горе как раз и заключается в том, что я сильная! – она шмыгает носом. – А знаешь, как хочется быть маленькой и слабой, чтобы прислониться к большому и сильному мужчине.

– Прислоняйся!.. – шепчу ей на ухо и неожиданно добавляю: – Думаю, это будет надёжно.

– Ты правду говоришь? – она уж слишком внимательно смотрит мне в глаза.

– Правду. Ещё раз говорю: прислоняйся! Иногда мне кажется, что не так уж важно то, что ты называешь положением. Может, главное то, что между людьми?

Эти сказанные только что слова выскакивают будто против моей воли, совершенно меня не спрашивая. Теперь Ника смотрит на меня удивлённо.

– Ну что ты на меня так смотришь? Не ожидала от меня таких слов?

Молча отрицательно мотает головой.

– Я тоже признаюсь: мне это в голову пришло только что. Поверь, я не хочу, чтобы ты была одинокой.

И снова её взгляд, только теперь он уже совсем грустный.

– Ну что опять ты на меня так смотришь? – я не выдерживаю затянувшейся паузы.

– А ты, оказывается, всё понимаешь… – с какой-то отрешённой интонацией в голосе произносит она и зарывается носом мне в грудь. – Вернее, ты всё правильно понял. Знаешь, за всё надо платить… И за то, что ты назвал положением, тоже. А платой является как раз то, что ты сказал. Понимаешь… За всеми моими шуточками и смешками, за всем тем, чем я тебя напрягаю, прячется обычная боязнь, что однажды ты найдёшь молодую и красивую… Влюбишься в неё и тебе сразу же станет наплевать на всё. Ты будешь готов всем пожертвовать, чтобы только быть рядом с ней: деньгами, комфортом, друзьями и… старыми любовницами. Ведь так?

Молчу и перевариваю. Чёрт возьми! Как это всё похоже на слова Костика!

– Молчишь… А что ты можешь ответить? Ведь всё будет именно так.

– Давай сейчас об этом не думать, – бормочу я.

– Нет, Макс… Это ты в своём возрасте можешь позволить себе такую роскошь, как не думать о скором будущем, а тридцативосьмилетней бабе надо думать об этом всегда.

То, что она назвала меня не «Максик», а «Макс», говорит мне о многом.

– Послушай, Ника… Я хочу, чтобы ты мне поверила, – заставляю её смотреть себе в глаза и решаю сказать ей то, о чём так долго думал. – За этот почти год я к тебе очень привязался, ты стала для меня очень многое значить в жизни. Я не говорю о деньгах, которые ты мне платишь неизвестно за что. Я много о тебе думаю, иногда про себя обижаюсь, даже ругаю, а обижаются на тех людей, кто небезразличен. Верно я говорю?

– А я тебе небезразлична?

Ох, сколько надежды в этом вопросе! И даже взгляд изменился.

– Да. Я тебе говорю это честно. Прости, я не знаю – любовь ли это, но я правда к тебе привязался. Ещё раз говорю: дело не в деньгах. Если хочешь, могу снова пойти мебель собирать. Возьмут! Отпускали-то с трудом. Просто ты мне нужна. Нужна как… человек.

– Макс… – она опять начинает меня ласково целовать, едва касаясь губами. – А за что ты на меня обижаешься?

– За что? – и думаю, как подсластить пилюлю. – Вот скажи, ты часто меня спрашиваешь о моих планах, желаниях? Ты даешь команды, что я должен сделать. Я понимаю – на работе. Там ты хозяйка и тебе виднее, а в обычной жизни? Ника, ты, пожалуйста, не обижайся, но я – человек самостоятельный, и мне трудно быть твоей вещью. А ты ведь именно так ведёшь себя со мной…

– Согласна, – вздыхает она. – Я не обиделась. Что делать – прёт из меня это командирство. Привыкла за столько лет. Наверно, придётся отвыкать… Я не хочу, чтобы ты на меня обижался. Уж лучше обругай, я стерплю, только будь со мной рядом. Ладно?

– Я же тебе сказал: прислоняйся! Я твёрдо решил начать серьёзно развиваться. И в эту Москву я поеду только для того, чтобы получить те знания, которых у меня сегодня нет. Поверь, я стану специалистом!

– А мне и туда тебя страшно отправлять, – и снова тяжкий вздох. – Ты смазливый, классный молодой мужик, и с твоей внешностью и фактурой… найдёшь себе там какую-нибудь… И будешь мотаться туда всё время, чтобы якобы учиться, как мой Вадим.

– Прости, а может, это потому, что ты и его так же затоптала?

– Знаешь, я тоже об этом подумала. Всё в своей жизни мы делаем только своими руками. И я не исключение… Поцелуй меня… Я так люблю, когда ты меня целуешь!..

Часть 2
Утраченные иллюзии

Всё-таки не зря мои предки заставили меня пойти учиться на экономиста! Вот уже неделю я весьма прилежно впитываю сведения по налоговому законодательству и другие сопутствующие знания. Признаюсь честно – сначала, первые два дня, приходилось себя заставлять, но потом пришёл интерес. Не помню кто, но мне говорили, что интерес к каждому делу возникает по мере его освоения. То есть чем более ты им овладеваешь, тем интереснее тебе становится осваивать его дальше. Похоже, это действительно так!

На этих весьма дорогих курсах вместе со мной учатся не только бухгалтеры. Тут есть и бизнесмены, имеющие свои фирмы в разных городах страны, и руководители государственных предприятий, но есть и такие же, как я, бухгалтеры, работающие на кого-то. В перерывах мы запросто общаемся, рассказывая друг другу о том, кто есть каждый из нас и чем занимается. Я в этой компании оказался самым молодым, а со своей внешностью очень часто ловлю весьма заинтересованные взгляды даже взрослых тёток. Ох, права была Ника в своих опасениях! Она из Питера звонит часто. Днём, когда я на занятиях, мой телефон отключён. Это жёсткое требование организаторов. Выходя после лекций на улицу на пути к метро, я его тут же включаю, и почти сразу раздаётся её звонок. После откровенного разговора во время нашей последней встречи её тон в общении со мной совсем изменился. Исчезла прежняя показная игривость, а взамен пришла трогательная заботливость любящей женщины. Я это очень остро чувствую. Ника всегда спрашивает меня, не устаю ли я, удобно ли мне там, где меня разместили и про прочую бытовую ерунду. Причём я чувствую, что это вовсе не дежурные вопросы, а её это действительно волнует. Именно это меня трогает!

Что касается моего размещения, то всем можно успокоиться, и в первую очередь мне самому. Это в смысле даримых откровенных взглядов моих соучениц. Нас разместили в двухместных номерах небольшой гостиницы, которая больше напоминает общежитие. Наверно, когда-то она принадлежала какому-нибудь промышленному гиганту, а теперь в меру обеспечиваемого ею для постояльцев комфорта зарабатывает на жизнь самостоятельно. Меня это вполне устраивает: главное, что в «удобства» бегать в конец коридора не надо – всё есть в номере. Слушатели наших курсов размещены компактно на одном этаже. Странно, но, попав в одну группу, солидные люди разных занятий будто молодеют, чувствуют себя чуть ли не студентами и порой отрываются по полной. Видимо, в отдалении от своих повседневных забот и семей, они ощутили себя глотнувшими воздуха свободы, и поэтому то в одной, то в другой комнате вечерами возникают весёлые застолья с обильными возлияниями, а наутро в аудитории их участники со слегка помятыми лицами поглядывают друг на друга с понимающими улыбочками.

Мой сосед Владимир – фактуристый весёлый мужик лет сорока, приехавший аж из Томска. Мне он сразу же представился как Влад и сказал, что владеет фирмой по строительству коттеджей. В номере я его почти не вижу: то у него в Москве какие-то родственники, то он сидит у кого-то из наших в гостях и приходит в слегка подогретом состоянии иногда за полночь, а иногда даже под утро. Поэтому вечерами, стараясь быть паинькой и осуществлять свою программу самовоспитания, я могу спокойно сидеть за своим ноутбуком, который решил по мере обучения набивать полезной информацией. То есть относительно того, чего может хотеть молодой привлекательный мужик, привыкший к вниманию противоположного пола, стараюсь вести себя прилично. Да и как тут не вести себя так после того откровенного разговора с Никой.

После занятий порой развлекаю себя тем, что прогуливаюсь по улицам центра столицы. Интересно сравнивать два города, давно и жёстко соперничающие друг с другом! Честно говоря, до известия об увлечении Костика архитектурой я не очень обращал внимания на облик окружающих строений, меня всегда интересовала только их функциональность, а тут стал посматривать и делать для себя неожиданные открытия. Видимо, врождённая интеллигентность, впитанная от родителей, всё-таки даёт себя знать. Здесь тоже совсем неожиданно у меня появился интерес. Так, наш город святого Петра из Москвы показался мне уютным, тёплым, спокойным, а огромная, разухабистая, вечно куда-то спешащая Москва – холодной и неприветливой. А что касается строений… Здесь огромное современное здание зачастую соседствует с маленькой древней церквушкой или таким же маленьким двухэтажным домиком тоже старой постройки, и это мне кажется каким-то негармоничным, режет глаз жителя Петербурга, привыкшего к равновеликим строгим классическим формам не только на проспектах, но даже и в переулках. Короче, сам себе удивляюсь, даже однажды позвонил отсюда Костику, чтобы рассказать про свои наблюдения. Бедняга так обалдел от моего звонка! Похоже, если бы на него вдруг упал отремонтированный когда-то мной шкаф, он меньше бы удивился. Было очень приятно услышать в трубке его искреннюю радость. Протрендели аж полчаса!

Сегодня, как всегда после занятий, решил побродить около Кремля. Красная площадь меня особо не впечатлила. Наверно, как человек, проживший всю жизнь в Петербурге, я действительно привык к нашей питерской архитектуре, и здания со стрельчатыми окнами под русский стиль трепета у меня не вызвали. Странно, но снова возвращаюсь к мыслям об архитектуре – предмете, который у меня никогда интереса не вызывал. Я понимаю, что это всё русское или квазирусское, а у нас большинство зданий построено людьми, приглашёнными из Европы, но для меня своё и родное именно то, а не это! Именно такие дома вокруг я видел с детства. Фамилии архитекторов часто звучали из уст моих родителей, но я не стремился их запомнить. Мне это было неинтересно.

Посетить ГУМ мне не захотелось, и я шагаю к Мавзолею. Когда-то сюда на поклонение вождю стояли огромные очереди. Люди, заставшие те времена, мне рассказывали. Правда, и теперь тоже народ к нему приходит… Насмотревшись на закрытые двери, рядом с которыми прежде стояли часовые, я поворачиваю направо и иду вдоль красной кремлёвской стены. С неба сыплется, наверно, последний снег этой зимы, и я уже давно заметил, что именно такая погода располагает к разного рода размышлениям. Сам не понял, как оказался в садике с известной всем могилой неизвестного солдата. Кажется, этот садик называется Александровский. Я никогда не любил всяких помпезных сооружений, но этот мемориал просто заставляет меня подойти и некоторое время около него постоять.

Что я знаю о той войне? О войне самой страшной из всех, что переживала страна, паспорт гражданина которой я ношу в кармане. Только то, о чём мне говорили в школе, и то, что все видели в разных фильмах о ней. А ещё? Я вот знаю, что мой дед воевал на Ленинградском фронте, куда попал совсем ещё мальчишкой. В сорок третьем ему было только пятнадцать, моя прабабушка, его мама, к тому времени уже умерла. Его, тоже умирающего от голода на ленинградской улице, подобрал какой-то военный и привез в расположение своей части практически у самой линии фронта. Там, конечно, подкормили, и командир уступил просьбам парня – оставил… Дед мне сам про всё это рассказывал и показывал медали «За оборону Ленинграда» и даже «За отвагу»! Помню, я тогда удивился, что по-настоящему боевой медалью наградили практически пацана. Правда, этот пацан в сорок четвёртом во время снятия блокады получил ранение, а значит, реально пролил кровь за свою страну. Про военное прошлое своих других родственников я, к сожалению, не знаю.

И вот тут лежит какой-то парень, который защищал свою страну, свою семью. Он защищал свою семью… А если настанет час, когда всё это, не дай бог, повторится? Кого буду защищать я? То, что буду, – это без сомнения и не обсуждается. Свою страну, Родину – это понятно, но понятие Родины для каждого из нас складывается из многих понятий, в том числе из понятия семьи. А у меня есть семья? С женой развёлся, дочка сейчас меня скорее всего и не признает, с родителями поскандалил, да так, что месяцами не то что не встречаемся, даже по телефону не разговариваем…

Вообще, что такое семья? Где-то я слышал: говорят, что наша страна – семья народов. Это значит, что мы живём вместе, как бы в одном большом общем доме. Тогда получается, что те люди, с которыми мы живём, и являются нашей семьёй. Если бы я, даже не расписавшись, жил с Никой, то она всё равно была бы моей семьёй. Это ведь так просто! М-да… К интересным выводам приходишь порой…

А нужна ли такому мужику, как я, семья? Например, мне сейчас. Я молод, как говорят, смазлив, опять-таки девки любят. Свистни только… Правда, вот Ольга предпочла мне Костика. Это своеобразный звоночек! Забавно… Вот я и начал отдавать себе отчёт в том, что не всё достигается в койке. Семья – это что-то постоянное, а меня постоянство всегда напрягало. Ну не люблю я есть одно и то же блюдо каждый день! Моя душа требует разнообразного меню. Конечно, не душа требует – тело… Когда-то это должно кончиться. С возрастом, наверно… Вот, кажется, у Ники это уже кончилось, и она в меня влюбилась. Нашла в кого влюбляться – в пацана!

Так всё-таки, если придётся, за кого же я пойду сражаться? Кто нуждается в моей мужской защите? Оказывается – только Ника?.. Беззащитная при всей своей крутости женщина, которая только на пороге своего сорокалетия пришла к своим неутешительным выводам. Она очень хочет мне верить, пытается мне верить! Кстати, её сын тоже мне верит. Уф… Доверие, однако, обязывает… Что ж, защищать так защищать! Значит, и этого ботаника Костика я тоже буду защищать. Ну, блин, и семейство!.. А может быть, это теперь уже моё семейство? И всё-таки нужна ли такому мужику, как я, семья?

Уже просто брожу по Александровскому садику. В своих мыслях даже не заметил, как отошёл от мемориала. Надо где-то цветы купить, вернуться и положить. Я должен это сделать, если уж оказался тут.

* * *

– Макс, ты что-то всё время откалываешься от коллектива, – заявляет как-то вечером Влад. – А между тем тобой многие интересуются!..

– Кто это мной интересуется? – недовольно бурчу я, не отрываясь от экрана ноутбука.

– Ой, не строй из себя ничего не понимающего мальчика! – смеётся он. – Женщины тобой интересуются! Особенно Ксюша. Как соберёмся, так все разговоры про тебя. Мол, сосед у меня – молодой красавчик, и такой нелюдимый, всё один в номере сидит. Всё требуют, чтобы я тебя привёл.

– Куда?

– В нашу компанию! Это же так здорово! Сначала посидели, выпили и поболтали, ну а потом… В этой богадельне свободный номер всегда находится! Ты думаешь, все сюда учиться приехали? Ага! Знаешь, когда дома уже всё обрыдло, как хочется встряхнуться? Вот и оттягиваемся! А тётки наши действительно по тебе сохнут. Да и не только наши. Вон, Альбина, которая нам лекции читает, так просто глаз с тебя не сводит! Замечал небось?

– Трудно не заметить…

– Так – вперёд! Никогда не поверю, что такие мужики, как ты, сторонятся женской ласки. Может, у тебя в твоём Питере есть зазноба, которой ты не хочешь изменять?

Отрываюсь от экрана ноутбука и смотрю на него. Ответить, что есть, и он отвяжется? Не похоже. И всё-таки…

– А если есть?

– Ну и что, что есть? Это же в Питере! У нас у всех дома кто-то остался и ждёт. Жёны, местные любовницы… Но это – там! Это как раз и есть то, от чего многие хотели бы отдохнуть. Сменить, так сказать, обстановку и обновить впечатления. И это вовсе не измена, если ты, конечно, боишься изменить своей зазнобе. Измена всегда – в башке! Измена – это когда ты ради каких-то своих интересов жертвуешь интересами близких тебе людей. А то, что у нас здесь, – всего лишь некая развлекуха на дистанции от пьянки до койки. А когда домой вернёмся, будем, как всегда, примерными людьми. Вот так!

Интересная философия… Вроде ни к чему не придерёшься.

– Мне таких развлекух и в Питере хватает. Отдыхаю я тут от них! – это я пытаюсь отшутиться.

– Ладно, как знаешь… – и он выходит из номера.

Пытаюсь читать, но мысли уже совсем другие. А ведь, чёрт возьми, реально сижу в этой Москве уже вторую неделю и вяну за науками, а весёлая жизнь проходит мимо. Что я, не смогу прочесть все те материалы, которые нам тут дают, дома? Ведь главное их получить, а учиться можно и потом.

Ох… Ладно… Нет, Влад просто как змей-искуситель какой-то. Но ведь действительно – вся моя жизнь протекает в Питере, а тут – гастроли, а значит, всё шито-крыто! Вернусь и буду примерным мальчиком. Так, может быть, всё-таки гульнуть?

А вообще, чего это я размечтался? Всё! Ложусь спать и выкидываю глупости из головы.

Просыпаюсь ночью от шорохов. Это Влад пришёл.

– Извини, я тебя разбудил… – бормочет он, увидев, что я открыл глаза, и вдруг ухмыляется. – А я так славненько оттянулся! Ну спи, спи… Так всё и проспишь!

Вот чёртов искуситель!

Утром, бреясь над раковиной в санузле номера, рассматриваю себя в зеркале. Что ж… Действительно, смазливая, масляная рожа. От её вида тащатся девки. Своеобразный мой отличительный признак. А если сделать лицо серьёзным? Гм… Всё почти то же самое. В общем – красавчик!

Но если природа дала мне такую внешность, то её надо использовать. Иначе для чего же она, милая, старалась? Вон, некоторые даже пластику на лице делают, чтобы быть посимпатичнее! А если уж сама природа… Против неё не попрёшь! Кстати, моё стремление к женской ласке – это ведь тоже природа! Тогда чего же я воюю с природой? Выходит, прав Влад! Ведь всё время пребывания в Москве я старательно игнорирую бросаемые на меня заинтересованные взгляды. А одна из наших преподавательниц, читая нам лекции, действительно будто всё время обращается только ко мне. Просто глаз не сводит! Сама-то личиком – не бог весть кто, да и по возрасту, наверно, ненамного моложе Ники. Правда, фигурка у неё, а если ещё и очочки снять…

Сижу на занятиях. Всё как обычно, у моих соучеников после вчерашнего вечера лица слегка помятые. Опять переглядываются… Ну, значит, славно провели время. Лекторша Альбина Сергеевна снова читает лекцию будто только мне. Старательно делаю пометки в блокноте. В принципе мне всё пока понятно, да и что может быть непонятного в изложении своеобразных правил игры. Но всё-таки этот постоянный взгляд на меня! Даже любопытно! Задам-ка я ей после лекции вопрос и посмотрю на реакцию.

Сказано – сделано, а вернее, подумано – сделано. Альбина Сергеевна с явным удовольствием растолковывает мне то, что я якобы не понял. Мы сидим в преподавательской комнате, в которую я был приглашён после всех занятий.

– Вам понятно, Максим? – она смотрит мне в глаза.

– Сейчас понятно. Спасибо вам! – с энтузиазмом соглашаюсь я, уже думая о продолжении и одаривая её улыбкой.

– Я рада. Если у вас будут ещё вопросы, с удовольствием на них отвечу.

Подаю ей на плащ и получаю слегка удивлённый, но благодарный взгляд.

– Приятно, когда за тобой ухаживает молодой петербургский джентльмен… – тихо произносит Альбина Сергеевна. Звучит обнадёживающе, а поэтому взбадривает!

– Вы позволите в качестве благодарности за консультацию пригласить вас где-нибудь немного посидеть?

– Ой… – она явно опешила от моего предложения и поэтому немного краснеет. Не спеша выходим на улицу.

Кажется, я нарвался на экземпляр, который в народе называют «синим чулком». Однако если учесть, что она кандидат экономических наук, то можно предположить, что личной жизни у неё было не так уж и много. Наука, как и искусство, требует жертв.

– Давайте зайдём в какое-нибудь кафе, кофе выпьем… – повторяю я предложение.

Наблюдая за её лицом, с удивлением вижу, как меняется его выражение.

– Спасибо за приглашение, Максим… Но, наверное, не стоит.

Это говорится спокойно, с тёплой улыбкой. Напряжённо пытаюсь понять, что в этой улыбке. Точно! Сожаление… Это как же?

– Видите ли, Максим… – Альбина Сергеевна явно подбирает слова, – думаю, вы неправильно истолковали мой взгляд на лекциях. Понимаете, лектору всегда проще рассказывать кому-то, и, как правило, он выбирает в аудитории себе такую персону в качестве слушателя. У вас весьма привлекательная внешность, вы сами это, конечно, знаете, и мой взгляд всё время просто цепляется за вас. Это правда. Вот и всё! Не обижайтесь!

Ну и отповедь! Стою истуканом. Ай да «синий чулок»! Круто…

– Простите… – мямлю в смущении. – Я думал… просто…

– Ничего, – прерывает она меня. – До свидания! До завтра.

Смотрю ей в спину. Не было у меня ещё таких обломов. Кажется, жизнь начинает воспитывать…

Озадаченно бреду по улице. Почему-то вспоминается Ольга. Та ведь тоже меня отодвинула… при всех моих плюсах.

А какие у меня плюсы? Смазливая масляная рожа? Я всегда считал это плюсом. Ещё утром, когда рассматривал себя в зеркале, даже целую теорию выстроил. Где-то я слышал, что всё должно быть в равновесии… Однако если это так, то глубоко уважаемая природа, потрудившись над моими физическими кондициями, похоже, отдохнула на всём остальном. В таком случае я – смазливый недоумок. Ведь даже Ольга, сопливая, восемнадцатилетняя девчонка, предпочла мне ничем внешне не выдающегося Костика за его… Гм… А что есть у Костика такого привлекательного? Музыка, книги… Мысли всякие… Вообще интересные у него мысли! Короче, у него есть то, что называют содержанием. А у меня? А я скорее всего, как это называют, – «ни с чем пирожок»! Но, правда, красивый…

После своеобразного фиаско, наболтавшись по Москве и устав от невесёлых мыслей, вваливаюсь в свой гостиничный номер.

– О! Макс пришёл! – встречает меня возглас Влада.

Ох… В нашем номере сегодня гости! Пир с выпивкой в полном разгаре. На моей кровати и кровати Влада сидят наши соученики и соученицы. Все уже весёлые.

– Мальчики и девочки, ну-ка подвиньтесь, дайте место хозяину! – командует сосед. – Налейте ему чего-нибудь. Макс, тебе покрепче?

Настроение у меня по понятным причинам поганое, значит, можно и выпить.

– Давай покрепче… – соглашаюсь я и сажусь на освобождённый краешек своего же лежбища.

– Ксюша, налей ему водочки! – продолжает распоряжаться Влад, ухмыляясь. – Да и вообще поухаживай за мальчиком. Он ведь у нас стеснительный!

Беру в руку разовую рюмку с водкой и такую же разовую тарелку…

Хорошо подействовала на меня водка. После первой же рюмки пошла расслабуха, все тревожные мысли улетучились, стало весело. Сидящая рядом и примерно выполняющая наказ ухаживать Ксения приехала из Кемерова. Тоже бухгалтер, но в строительной фирме. Этакая разбитная бабёнка, которой где-то хорошо за тридцать.

– Ну теперь – за нас, за сибиряков! – провозглашает она и наливает мне снова. – Макс, правда, мы весёлые люди?

– Да и мы, питерцы, тоже не грустим! – поддерживаю я её, уже поглядывая на сверкающее рядом из-под коротенькой юбки колено, на котором лежит рука с обручальным кольцом. Жизнь, кажется, не так уж и плоха!

Полупьяные разговоры в нашей компании в основном крутятся вокруг деликатных тем с рассказыванием соответствующих анекдотов, а порой даже и личных впечатлений. Как человеку, выпившему меньше остальных и совсем не стремящемуся догонять собутыльников, мне видно, что публика явно пошла в отрыв. А действительно, чего уж тут! Случайно тут встретились и спокойно потом разъедемся по своим домам, оставив за спиной все происшедшие с нами события.

– Коллега, – подчёркнуто высокопарно обращается ко мне Ксения, вставая, – не поможете ли вы мне принести кое-что из моего номера…

Всё понятно… Настал мой час! Объяснять мне ничего не надо. Это будет компенсацией моего сегодняшнего провала с Альбиной.

Притворив за собой дверь своего номера, хозяйка поворачивается ко мне.

– Я не хочу сейчас туда возвращаться, – прижимаясь, дышит она мне в лицо. – А ты?

– Я тоже…

– Тогда закроем дверь на ключ. Люськи сегодня не будет…

В свой номер я попадаю только под утро.

* * *

Во время занятий ловлю Ксюхин взгляд. Ещё до первой нашей совместной ночёвки это бывало каждый день, а теперь вообще постоянно. Даже порой неудобно становится от её взглядов: как на собственность поглядывает. Понятно! Дело сделано. Красивенький мальчик упал в руки. А поглядывает, наверно, потому, что опасается, что кто-то ещё из наших дамочек покусится на этого красивенького мальчика. Темпераментная женщина!.. Чего смотреть, когда ещё вчера решено, что после занятий будет пылкое свидание? Вообще-то я доволен. Всегда отдавал себе отчёт в том, что секс мне нужен постоянно, и теперь здесь, в Москве, эта слегка пухленькая женщина просто способствует удовлетворению моих мужских потребностей. Что я к ней испытываю? Да, собственно, ничего!.. Так… Просто, как говорится, приятно поваляться. Уверен, что и у неё, как у замужней женщины, наши утехи останутся просто приятным воспоминанием.

Спокойно иду по улице от метро к гостинице и мурлыкаю с Никой по телефону. Не хватало ещё, чтобы она позвонила во время нашей встречи с Ксюхой, которая уже помчалась вперед, чтобы подготовить нам гнёздышко. Надо ловить миг удачи, пока её соседка отсутствует.

Шторы задёрнуты. В номере полумрак…

– Ох, Макс… И как я теперь дома буду без всего этого жить?

Ксюха путешествует губами по моей груди… плечам…

– У тебя муж есть, – усмехаюсь я, при этом откровенно блаженствуя от её прикосновений.

– Всё равно любовников никто не отменял, – тихонько смеётся она и вдруг заявляет: – А насчёт мужа… Толку с него, если он теперь даже ребёнка мне сделать не может.

– Чего это так? – непроизвольно вырывается у меня. – Больной он, что ли?

– Угу… Инвалид. На машине разбился. Теперь вместо машины в инвалидной коляске ездит.

– Давно?

– Год с лишним уже… Так что ты у меня пока единственный мужчина…

– Почему пока?

– Ну не могу же я всю свою жизнь на инвалида положить! – и это звучит так убеждённо! – Пока разведусь, пока, может, опять замуж выйду… Я хочу нормальной жизни и ребёнка!

– А что такое для тебя нормальная жизнь? – спрашиваю я и понимаю, что о чём-то подобном говорили мы с Костиком.

– Повторяю, не хочу быть привязанной к той же инвалидной коляске, что и пока мой благоверный! Свободы хочу!

– Но ведь ребёнок – это тоже несвобода! – вырывается у меня.

– Ребёнок – это совсем другое. Это моя инвестиция в моё будущее. Ну чтобы кто-то мог в старости стакан воды поднести.

Даже не знаю, как реагировать на такую исповедь. Несчастный мужик её муж… А эта… Вот и верь им после такого! Только что-то у меня возникли некоторые подозрения. Мы же с Ксюхой не всегда предохранялись… Не слопушил ли я?

– Ой, ну ладно, хватит философии! – решает она. – Скоро Люська заявится. Давай вставать.

Не дают мне покоя Ксюхины откровения! Не знаю, сколько она прожила со своим мужем, но ведь, когда у них всё начиналось, наверняка, как всегда, были какие-то обещания, может, даже клятвы… Если ко всему этому пристегнуть философию Влада, то с её стороны это и есть подлинная измена, потому что в этой кукольной головке всё уже спланировано.

А чем же является, с точки зрения философии Влада, моя интрижка по отношению к Нике? Особенно после нашего с ней разговора перед моей поездкой в Москву, когда она фактически мне призналась, что любит. Правда, у меня всегда параллельно с ней были другие женщины, но тогда я думал, что с её стороны отношения такие же лёгкие. И вот это признание… В течение последних двух недель, с началом связи с Ксюхой, я стал меньше думать про Нику. Ещё бы! У меня сейчас тут есть слегка пухленькая любовница, с которой я удовлетворяю свои постоянные потребности. Пусть это и, судя по её откровениям, подленькая бабёнка, но для таких целей вполне…. С ней понятно: потрахались, разъехались и забыли. Если, конечно, она меня не использовала как бычка-производителя. Что-то тревожно…