Текст книги "Шапка Мономаха"

– Даже не знаю… Она ничего мне не пообещала, но сказала, что подумает.

– Понятно… Костя, а ты когда будешь готов встретиться с Михаилом?

– Да не знаю я… До Консерватории ли теперь? – бурчит Костик и почему-то краснеет.

– Костя! Ведь мы же с тобой говорили… – вмешивается Ольга, и я понимаю, что правильная агитация уже проводилась.

– Ну, может, на следующей неделе… – мямлит он.

Проходящий в такой вялой беседе обед закончился.

– Пойдёмте, я хочу Константину показать кое-что такое, что его наверняка заинтересует, – приглашает директор, и я понимаю, что он имеет в виду маленький зальчик, где стоит тоже маленький – говорят, он называется «кабинетный» – рояль.

Действительно, он ведёт нас именно туда.

– Ух ты… – при виде инструмента на лице Костика появляется такая редкая у него улыбка. Обернувшись к Георгию, он несмело спрашивает: – Можно?

– Нужно! Он недавно хорошо настроен. Я ведь сам иногда для желающих тут играю… Давай крышку подниму.

Первые звуки получаются несмелыми, и я понимаю, что идёт процесс привыкания. Наконец освоившись, пальцы уже шустро бегают по клавишам, и рояль теперь извергает мощные красивые звуки. Да… Это не пианино в квартире. Это даже я понимаю.

– Что тебе сыграть? – поворачивается Костик к Ольге.

– Шопена. Всё равно что! – полушёпотом просит она, хватает стул и садится рядом.

– Пойдёмте поговорим пока, – с улыбкой зовёт меня Георгий и, кивнув в сторону «голубков», добавляет: – Думаю, это надолго.

В кабинете, куда мы пришли, он, сначала запустив кофе-машину, делает нам по чашке этого напитка, садится напротив, долго молча смотрит на меня, только потом начинает говорить.

– Скажите, Максим, а надолго у вас хватит отложенных на машину денег?

– Где-то на четыре-пять месяцев. Вы не волнуйтесь! Я в любом случает их не брошу. Проживём! Может, к своей сборке мебели я ещё что-нибудь найду, например по бухгалтерской части. Повторяю – не брошу. Отвечаю я за них, за обоих!

– Ещё раз повторю: рад, что я в вас не ошибся. Очередное спасибо вам за Константина… – голос Георгия задумчив и почему-то чуть грустен. – Очень вас прошу – не дайте ему бросить университет! Армия его сломает. Хотя он по-мужски и заступился перед матерью, от которой зависит, за Олю, но это является только подтверждением его хрупкого романтизма. Поверьте, его будущее как пианиста целиком заключается в его романтическом восприятии окружающего мира.

– А как он станет музыкантом, если будет учиться в университете? – задаю я вопрос, который меня беспокоит.

– Знаете, Максим… Я скажу, возможно, странную вещь… Когда я услышал игру сегодняшнего Кости, то понял, что он УЖЕ музыкант. Помните, я вам говорил про его талант и что он поцелован Богом?

Киваю.

– Так вот… Он уже музыкант. Видимо, от своего одиночества, будучи влюблённым в музыку, Костя очень много времени проводил в самостоятельных занятиях и вкладывал в звуки всего себя со своими мыслями, проблемами, может, страданиями… Уверен, что он в этой области, если хотите, способен к самовоспитанию, к самостоятельной борьбе за совершенство. Его техника сейчас почти безупречна. Всё, что ему сейчас надо, – пройти всякую околомузыкальную лабуду, сдать её и забыть эти догмы. Педагог по инструменту, конечно, у него тоже должен быть, но тут нужен не обучающий, а только изредка подправляющий преподаватель. Человек, который почувствует его душу. Так, как когда-то великий пианист и педагог Нейгауз почувствовал в своём студенте, а потом тоже великом пианисте Рихтере его тонкую и ранимую душу. Повторяю: его обязательно должен послушать Михаил. Дело не в оценке достоинств. Я жду совета, каким путём Косте надо двигаться дальше, и помощи в таком продвижении. Давайте совместными усилиями преодолеем Костины сомнения и подтолкнём его к… прослушиванию.

– Георгий Николаевич, я не только согласен, но и готов делать всё, что для этого будет нужно.

– Спасибо… Спасибо вам! Теперь о вас… Если вы хотите где-то подработать бухгалтером, то я могу кое с кем поговорить о возможности привлечения бухгалтера-надомника с высшим экономическим образованием, – при этом он усмехается, видимо, вспомнив, как я когда-то ему представился. – Устроит вас такая дополнительная работа?

– Конечно! Я за время своего бухгалтерства постарался узнать в этой профессии побольше и даже создал у себя в ноутбуке библиотеку необходимых документов. Я буду очень стараться! – и вдруг признаюсь: – Вы знаете, когда ощущаешь на себе ответственность за других людей, на многое начинаешь смотреть по-другому.

– Максим, я очень надеюсь на вас относительно Кости и обязательно буду помогать. На меня вы можете рассчитывать. А теперь давайте вернёмся к ребятам.

Звуки рояля мы слышим ещё в коридоре, едва выйдя из кабинета.

– Третья баллада Шопена… – прислушивается Георгий и даже останавливается. – Удивительное прочтение. Шопен, и это абсолютно точно, – его композитор. Поверьте, чтобы играть Шопена, мало быть просто пианистом… Очень немногие способны его прочувствовать по-настоящему.

Входим в зал. Ого! У Костика появились слушатели! Несколько стульев, стоящих у стен, заняты.

Финальные аккорды, и он заканчивает. Только сейчас сидевшие прежде неподвижно люди начинают ёрзать, шевелить ногами и руками… Такое впечатление, что во время звучания музыка не давала им этого делать.

– Простите, молодой человек, а вы не могли бы сыграть ещё и Первую балладу? – раздаётся голос из угла.

– Да-да… Я сейчас… – смущённо кивает Костик, а мы с Георгием одновременно поворачиваемся и смотрим туда. Попросивший – подчёркнуто подтянутый солидный пожилой мужчина, с седым ёжиком, одетый в дорогой спортивный костюм.

– Здравствуйте, Валерий Алексеевич! – подойдя, с улыбкой за руку приветствует его директор пансионата. – Рад вас снова видеть у нас.

Обращаю внимание на образовавшееся при этом на его лице сдержанное почтение. Причём это совсем не то выражение, с которым он когда-то встречал хозяйку. Искреннее!

– Вам понравилось исполнение?

– Я в полном восторге, – признаётся слушатель. – Такого Шопена я не слышал давно. Поздравляю вас, Георгий Николаевич, с отличным приобретением. Я думаю, ваша идея будет иметь успех. Ведь не все же сюда приезжают только для плотских утех!

– Это не то, о чём вы подумали. Это мой гость, а когда-то ученик. Его зовут Константин.

– Тогда дарю вам эту идею! – с воодушевлением продолжает мужчина. – Поверьте мне, гурману в области музыки, ваш ученик достоин больших залов. А по своей молодости он мог бы тут у вас заработать ещё и какую-то копеечку. Я серьёзно говорю. Организуйте!

– Гм… – по лицу Георгия видно, что для него такой вариант явился совершенной неожиданностью. – Субботние вечерние концерты для желающих?

– Ну что-то вроде того, – и Валерий Алексеевич сразу берёт быка за рога: – Константин, вас устраивает такая возможность заработать?

– Да… – краснеет Костик, бросает взгляд на бывшего учителя, а потом косится на восторженно улыбающуюся Ольгу. – Я бы с удовольствием…

– Вот, видите, Георгий Николаевич! Всё зависит от вас. Считайте, что первый преданный слушатель у вас уже есть. А теперь, Костя, всё-таки сыграйте, пожалуйста, Первую балладу. Признаюсь, мне очень интересно, как вы её чувствуете. Именно чувствуете! Послушав Третью, я понял, что у вас совершенно особое восприятие Шопена.

Звуки рояля вновь наполняют весь объём помещения. Мы с Георгием тоже тихонько садимся на свободные стулья. Но на эту музыку в маленький зал не заходит, а именно заваливается группа парней наглого вида и явно уже разогретых алкоголем.

– Братва, сейчас тут будет развлекуха, – громко заявляет один из них и командует: – Эй ты! Прекрати тренькать и сбацай нам что-нибудь весёленькое! Я плачу!

Костик, прервав игру, растерянно смотрит на эту компанию, явно не зная, что делать. Директор болезненно морщится и встаёт. С решительным видом встаёт и сидящая рядом с роялем Ольга. Она что, защищать его собирается?

– Ну-ка пошёл вон отсюда! – раздаётся в это время спокойный голос из угла.

– Чего-о?.. – нагло произносит тот же. – Это ещё кто там? Дядя, ты на кого…

– Я сказал: вон отсюда! И чтобы я тебя и твоих дружков больше здесь не видел, – так же спокойно повторяет Валерий Алексеевич, вставая и делая несколько шагов к пьяным.

– Ой… Пардон… – возмутитель спокойствия ошарашенно хлопает глазами. – Мужики, давайте отсюда! Уходим… Пошли, пошли!..

Компания, часто оглядываясь, поспешно выкатывается за двери, а спаситель положения, вздохнув, подходит сзади к сидящему Костику, кладёт ему руки на плечи и слегка наклоняется.

– Костя… Если не трудно, пожалуйста, начните сначала.

Георгий, облегчённо вздохнув, садится. Мы переглядываемся, и он едва заметным кивком в сторону Валерия Алексеевича даёт понять, что, если бы не влиятельность этого человека, всё могло бы обернуться очень плохо.

* * *

– А кто такой этот Валерий Алексеевич? Он так спокойно выставил эту команду! – интересуюсь я, когда импровизированный концерт заканчивается и мы с Георгием, оставив персону пообщаться с Костиком, выходим в коридор.

– Не поверите… Сам до конца не знаю. Как вы понимаете, у нас не принято интересоваться подноготной постояльцев. Сейчас всё-таки не советские времена, когда везде анкеты требовали. Однажды, пару лет назад, сюда приехал один человек и снял апартаменты на третьем этаже. Это над теми, в которых вы с хозяйкой размещались. Он встретился со мной и предупредил, что приедет важный господин, которого надо всячески облизывать. Вы, наверно, помните это выражение из голливудского фильма «Красотка»?

Утвердительно киваю.

– Потом приехал Валерий Алексеевич со спутницей. Выполняя указание, их начали «облизывать». Но на второй день он зашёл в мой кабинет и попросил дать команду, чтобы к ним отношение было таким же, как и к остальным отдыхающим здесь. Я тогда рассказал про полученное задание. Он посмеялся, сказав, что халдеи, как всегда, перестарались, и что не любит выделяться.

– Так и сказал – халдеи? – интересуюсь я, поскольку про себя любителей вылизывать задницы начальству называю именно так.

– Именно так и сказал. А почему вы спросили?

– Это моё любимое словечко для таких людей.

– Приятно, что у вас одинаковые оценки. В общем, вот так я и познакомился с этим человеком. Должен сказать, что, когда я играю джазовые композиции из своего прошлого, он всегда приходит послушать. Всегда спрашивает, в какое время это будет происходить, и всё другое откладывает.

– Интересно, почему эта пьяная команда его так испугалась.

– Есть данные, – директор хитро усмехается, – что мой уважаемый гость – один из генералов питерского МВД. В общем, похоже. Вполне вероятно, что эта публика могла его когда-то видеть.

– По-моему, он вдохновил Костю.

– Мне тоже так показалось. А Оля-то!.. Видели? Думаю, она была готова порвать эту компанию, – смеётся Георгий.

– Георгий Николаевич, можно вас на минутку? – раздаётся сзади голос Валерия Алексеевича. Оборачиваемся. Он подходит. – Извините, если я помешал… Мы с Константином немного поговорили о музыке, и я понял, что это очень, очень интересный парень. В общем, я предложил ему сегодня вечером дать небольшой концерт, где-нибудь на час. За вас, между прочим, поработал! – он весело щурится. – Возражений у администрации не будет?

– Конечно же, не будет! Спасибо вам за Костю.

– Тогда с вас афиша, а я даже готов сказать, если можно так выразиться, вступительное слово.

– Вы хотите сказать, что уже есть и программа? – удивляется директор.

– Есть! Честно говоря, я просил, чтобы это обязательно были все четыре баллады Шопена и несколько вальсов. Ну а на бис что-нибудь ещё…

– Думаете, будет и бис? – усмехается Георгий.

– Обещаю, что будет, – в свою очередь усмехается Валерий Алексеевич. – Поговорил я с парнем, в глаза ему заглянул и решил поддержать. Вы возражаете?

– Ну что вы! Это же бывший мой ученик. Так что я пошёл организовывать афишу. Какая, вы сказали, программа? Четыре баллады и вальсы?

– Именно так. Заказывал лично.

– Принято! Обещаю, что всё будет в лучшем виде.

– Только, Георгий Николаевич, подумайте, как парню это можно будет оплатить. Я немного с ними поговорил и понял, что эти деньги ему будут совсем не лишними.

– Увы… Ладно, что-нибудь придумаю.

– Официально вы ему заплатить не сможете, – вмешиваюсь я, – это я вам как бывший бухгалтер фирмы говорю. Что бы вы ни придумали, в любом случае его мамаша прочтёт в ведомости свою фамилию, и что потом?

Обращаю внимание, что Валерий Алексеевич внимательно смотрит на меня.

– Вы считаете, что есть трудности? – это он наконец обратился прямо ко мне.

– Есть, – и решаю сказать всё сразу и как можно короче. – Его мать – хозяйка этого пансионата. А у них между собой серьёзные проблемы.

Ловлю быстрый и тревожный взгляд Георгия, а потом уже заинтересованный нашего неожиданного помощника.

– Ладно! – решает он. – Я знаю, как поступить, по крайней мере сегодня.

Не знаю, что повлияло – афиша или ещё и дополнительная агитация, но желающих послушать Костика собралось много. Свободных стульев в зале не было, кто-то даже стоял. Очевидно, это подействовало на исполнителя. Я сидел так, что мне были видны его глаза на очень бледном лице, и действительно… Всё как когда-то говорил Георгий. Там были и страдания, и радость, и полёт… Уверен, что всех нас, сидящих в этом маленьком зальчике, он просто не видел, да и вообще забыл о нашем присутствии. Для него в тот момент существовали только те переживания, которые его наполняли, и те звуки, которые рождались под его пальцами. Закончив и услышав аплодисменты в свой адрес, он, видно, не сразу понял, что происходит, какое-то время продолжал сидеть, а потом, будто очнувшись, встал и с растерянной улыбкой то ли кланялся, то ли кивал. Как и ожидалось, сам Валерий Алексеевич сначала крикнул: «Бис!» – а потом уже, понизив голос, попросил сыграть одну из, кажется, мазурок. Я в этом, к сожалению, не разбираюсь.

Потом, уже после биса, случилось неожиданное: Валерий Алексеевич громко обратился к слушателям. Он встал, вынул из кармана обычный полиэтиленовый мешок, открыл его, пристроил на клавиатуру и предложил тем, кому выступление молодого пианиста понравилось, положить в качестве благодарности в него какие-то деньги. Всё равно какие. При этом, бросив взгляд в сторону директора, пообещал, что на следующий раз будут уже настоящие билеты. Народ откликнулся, и потом этот мешок вместе с содержимым был торжественно передан Костику, который от смущения не знал, куда девать глаза, и, многократно повторяя «спасибо», всё пытался кому-то пожимать руки.

– Максим, Валерий Алексеевич приглашает нас всех с ним поужинать, – сообщает, заходя ко мне в комнату, директор пансионата.

– Он скорее приглашает вас и Костю с Олей, – бурчу недовольно, поскольку уже понял, что сам я интереса для персоны не представляю. Да и не надо мне этого! Не хочу быть приглашённым, как это говорится, паровозом.

– Вы неправы, – мягко возражает Георгий. – Он приглашает и вас тоже. Мы с Костей рассказали ему о вашей роли во всех событиях.

– Что, всё рассказали?

Наверно в моём тоне слишком много беспокойства, потому что ответом мне служит виноватая улыбка.

– Извините, но пришлось рассказать всё. Валерий Алексеевич весьма заинтересовался Костей, стал расспрашивать про его трудности с матерью… Из-за чего всё случилось… Ну и нам пришлось, как у них говорится, расколоться. Кстати, он действительно из органов, а тот забулдыга, приведший компанию, – его непутёвый племянничек. В общем, думаю, он вас зауважал. Это правильно, потому что оправдано.

Последнее говорится совершенно серьёзным тоном, что примиряет меня с прозвучавшим приглашением.

На этот раз нас всех позвали в один из отдельных кабинетов, оборудованных в ресторане пансионата.

На столе минимум алкоголя в виде двух бутылок хорошего сухого вина, и это радует. Не хватало ещё, чтобы Костик на радостях набрался. Несмотря на присутствие директора, хозяином за столом явно является сам организатор встречи. Вначале он сказал много тёплых слов о молодом пианисте и предложил выпить за его удачный дебют. При этом молодой пианист настолько засмущался, что даже поперхнулся, и Ольге пришлось пошлёпать его ладошкой по спине.

Странно, но за столом возникла в полном смысле расхожего понятия тёплая и дружественная обстановка. Валерий Алексеевич совершенно непринуждённо, как со старым приятелем, обсуждает с Георгием его джазовое музицирование. Мы, молодняк, почтительно слушаем, но нет ощущения авторитетного давления со стороны персоны. Всё совершенно запросто, и это подкупает.

– Максим, как мне доложили, – при этом хозяин стола странно улыбается, – вы взяли своеобразное шефство над Константином и Олей. Это достойно уважения, тем более в сложившихся у всех вас обстоятельствах.

Теперь настаёт очередь смущаться и мне.

– Ну а что ещё делать… – бормочу я и добавляю. – Старшие отвечают за младших.

– И это правильно! Только при этом старшие не должны забывать и о своём развитии. Мне тут Георгий Николаевич рассказал, что вам пришлось вернуться к прежней профессии, а ведь у вас высшее образование! Это должно обязывать.

– Пока что надо выживать. Развиваться буду потом, – отрезаю неожиданно сам для себя. – Сейчас главное, чтобы Костю всё-таки прослушал преподаватель Консерватории.

Тёплый поощряющий взгляд служит мне наградой, и я продолжаю.

– Я, конечно, в такой музыке – профан, но и то понимаю, что ему надо идти дальше. Главное, чтобы он сам собрался.

– Мне кажется, что мы с Костей на эту тему договорились. А вы, пройдя в своём развитии мимо такого вида искусства, мне кажется, себя серьёзно обделили.

Костик, как обычно и очень знакомо, молча кивает, ведь пока разговор идёт только со мной, все остальные почтительно молчат. Мне непонятно значение его кивания: с чем он согласен – с прослушиванием или с тем, что я себя обделил.

– Есть ещё одна проблема, – я решаюсь сказать о том, о чём говорил в Костиковой квартире. – Сможет ли он одновременно учиться в двух местах. Это если его примут в Консерваторию…

– А зачем в двух-то?

Такой вопрос показывает мне, на сколько человек в годах далёк от проблем людей моего возраста.

– Армия! Если он уйдёт из своего медицинского, его сразу же заберут. А там есть военная кафедра.

– Понятно… Признаюсь, эта трудность для меня явилась неожиданной… Надо подумать.

Вот так. Подтверждение моих мыслей!

– Вы, Максим, сказали, что отвечаете за младших… – Валерий Алексеевич задумчиво смотрит на ополовиненный бокал с вином, поворачивая его в руке туда-сюда и бросая на меня короткие взгляды. – Как я уже понял по вашим действиям, о которых мне рассказал, и вы его простите, Георгий Николаевич, это совсем не слова. Повторяю: это достойно уважения… Познакомившись сегодня с Костей, я испытываю к вам чувство благодарности за то, что не даёте пропасть талантливому парню. Вам, Костя, повезло… Да… Выясняется, что богатая и успешная мама – это ещё не предел мечтаний…

У меня складывается впечатление, что он, проговаривая все эти фразы, непрерывно о чём-то думает, но пока ещё не решил: обнародовать это или нет.

Решаю восстановить справедливость.

– Кому из нас повело, это ещё надо посмотреть. Скажу честно: многое пересмотреть в отношении к окружающим людям меня заставили наши с ним беседы, – и усмехаюсь, кивая в сторону «талантливого парня». – Так что я тоже в выигрыше.

Снова ловлю такой приятный поощряющий взгляд. Меня оценили!

– Вам сколько лет, Максим?

– Уже неделю как двадцать восемь.

– Ты нам ничего об этом не сказал! – обиженно вскидывается Костик.

– Да какое это имеет значение – сказал, не сказал… Проехали! Положение вещей не располагает к праздникам, – отмахиваюсь я.

– А вот тут вы не правы, – вставляет своё слово Георгий. – Вы одна команда, а со своей командой надо делиться не только бедой, но и радостью.

– Георгий Николаевич всё верно сказал. Недооценили вы свою команду! – усмехается Валерий Алексеевич и поднимает бокал. – Тогда давайте, хоть и запоздало, поздравим Максима с днём рождения! Будьте здоровы, счастливы, и удачи вам!

Все со мной чокаются, и мне почему-то становится неудобно.

– Спасибо… Спасибо большое… Буду стараться!

А что, собственно, во всём этом от меня зависит? Особенно в плане счастья…

* * *

Прямо с Финляндского вокзала, куда мы вернулись после суток, проведённых в пансионате у Георгия, «голубки» попросили меня приехать к ним. Я согласился. В электричке не хотелось говорить на деловые темы, а тут представляется возможность.

– Ну что, мы все тебя наконец убедили? – интересуюсь я, когда мы уже пьём кофе на кухне.

– Убедили… – вздыхает Костик, помешивая ложечкой в чашке. – Только как я в случае успешного прослушивания смогу учиться в двух местах?

– Если ты действительно хочешь стать пианистом, то сможешь! Оля, ты со мной согласна?

Этот вопрос я задаю исключительно для того, чтобы обозначить ещё раз её будущую роль во всех Костиковых свершениях. Я уже успел убедиться в том, что она действительно не может на него надышаться и просто ему предана. Надо же так влюбиться! Кто бы меня так полюбил… Честно говоря, даже завидую Костику.

– Ой, Макс, ну конечно же, я согласна! – Ольга кладёт ему голову на плечо. – Костя, я тебе помогать буду… Правда!

– Ноты за ним носить? – иронично спрашиваю я, вспоминая её давние слова.

– Макс… – она с укоризненной улыбкой смотрит на меня. – Понимаю, что ты вспомнил тот разговор. Только… Я ведь тоже всё время учусь. Учусь быть нужной Косте, а значит, должна поступать так, чтобы у него всё получилось.

– Ты только так и поступаешь… – тихо произносит он, прижимая её за плечо. – И ты мне очень нужна… – и добавляет: – Совсем не потому, что… поступаешь… Просто… я тебя люблю!

Надо видеть Ольгину счастливую улыбку! Точно! Я им завидую. Кто бы мне сказал такие слова хоть когда-нибудь…

– Да! Максим, мы с Олей тебя пригласили, чтобы про деньги поговорить, – спохватывается Костик.

– Про какие деньги? – не понимаю я.

– Ну про те, которые… мне в мешке дали. Надо их поделить.

– Ещё чего! Эти деньги заработал ты, они твои и только твои.

– Нет, Максим. Мы с Олей думаем по-другому.

При этом она утвердительно кивает.

– Ребята, я так не согласен, – надеюсь, что это звучит безапелляционно. – Эти деньги ко мне не имеют никакого отношения. А вам они не лишние.

– Но когда ты принёс нам на прожитьё из отложенных на машину, это ведь заработанные тобой деньги! Разве не так?

– Я не хочу говорить о том, как их зарабатывал. Мне это неприятно, – резко говорю я и встаю. – Ладно! Спасибо за кофе, я поехал домой.

– Макс, ты что – обиделся? – Ольга встаёт тоже.

– Нет… Просто мне что-то не по себе… Поймите! Насчёт той суммы, которую я вам принёс… Может, я не такой уж и хороший? Может, я избавляюсь от того, что мне не принадлежит? Я говорю вам это абсолютно честно!

– Слушай, хватит себя грызть! – Костик встаёт тоже. – Поверь, я много думал о том, что произошло. Вижу, как ты изменился после всех этих… событий.

– Угу… Постарел на один год, – иронично хмыкаю я.

– Сам знаешь, мне известно состояние одиночества, и я тоже скажу честно – ты для нас очень много значишь. Ты нам как родной! Ты же о нас заботишься! Ты – очень хороший, Максим! Я очень рад, что тогда познакомился с тобой. Мы тут с Олей поговорили после того, как ты скрыл свой день рождения… Короче, это неправильно!

– Ну вы ещё обидьтесь на меня!

– Опять же – честно!.. Нам это неприятно. Хочется, чтобы ты чувствовал, что нам дорог. Мы тоже хотим тебе помогать, так же как и ты нам. Ну ведь это же правильно будет! Или ты не согласен?

– Согласен… – вздыхаю я и разом обнимаю их обоих.

– Вот теперь мы – команда! – улыбается Ольга.

– Согласен. Мы – команда! Но всё же я поехал домой. Честно скажу – устал. Впечатлений много за эти сутки. А все финансовые разборки давайте перенесём на другой день.

Шагая к метро, думаю о том, что произошло. Оказывается, как-то получилось так, что я обрёл в лице «голубков» чуть ли не новую семью… Из-за тогдашних своих взглядов на жизнь практически потеряв для себя своих родных, нашёл других людей, пусть не родных, но тех, кому стал небезразличен. Костик с Ольгой пекутся обо мне! Забавно…

Почему-то снова вспоминаю свои мысли в Москве, в Александровском саду. Я тогда думал о том, кого мы, сильные мужчины, защищаем в тяжёлый час. В первую очередь – свою семью! Могу с уверенностью сказать, что теперь абсолютно точно знаю, кого буду защищать, если придётся. Правда, когда я последний раз думал про то же самое, в эту семью входила ещё одна персона… А сейчас?