Текст книги "Шапка Мономаха"

Потом Георгий, подойдя к Костику и обняв его за плечо, сказал, что он просто обязан идти в Консерваторию на прослушивание. В ответ тот только грустно кивал. Ну что мне делать с ним? Подруга-то куда смотрит?

Пока бывшие учитель и ученик общались, позвал её на кухню. Хотел выругать, но она сама сказала, что много обо всём этом говорила и что Костик реально боится остаться без средств. Стала просить меня поторопиться, если это возможно, с устройством её на работу. Я понял, что эти проблемы надо решать в связке, и на следующий же день озадачился.

Теперь, когда остаюсь один, анализирую свои отношения в моём нынешнем коллективе. Конечно же, он отличается от того, в котором я работал прежде. Сам офис малочисленный. Основной состав фирмы разбросан по разным заведениям, расположенным и в городе и, как пансионат Георгия, в области. Таких удалённых точек у Ники три. Люди у нас разные. Собственно, это естественно – не могут же все быть одинаковыми! Свой анализ я делаю для того, чтобы понять, к кому из заведующих салонами можно обратиться насчёт Ольги.

Не сомневаюсь, что отношения хозяйки и главного бухгалтера для сотрудников фирмы являются секретом Полишинеля. Об этом в первую очередь говорит поведение некоторых из них. Халдейство по отношению к Нике начинает распространяться и на меня. Порой чувствую, что мой зад этими некоторыми вылизан уже до блеска. Другие, такие же халдеи, относятся ко мне с точностью до наоборот. С их стороны я чувствую холод и даже скрытую враждебность. Может, это своеобразная конкуренция? Есть и третьи. Это люди, которые общаются со мной спокойно и ровно. Эта форма взаимоотношений мне знакома по прежней работе, где я ни с кем не был особенно близок, да и общался в основном по служебной необходимости. Женская часть служебного сообщества наверняка уже давно обсудила мою внешность, но особых знаков внимания я не замечаю, что лишний раз укрепляет меня в понимании общественного мнения обо мне и хозяйке. Что касается моего отношения к различным проявлениям моих нынешних сотрудников, стараюсь воспринимать всё разумно. Чего греха таить, подчёркнутая предупредительность греет самолюбие, однако умом понимаю, что это только из-за отношений с Никой. Стоит им измениться, как изменится и отношение ко мне, а значит, верить таким людям глупо. Те, кто злопыхательствует за спиной, менее опасны. Тут всё на поверхности. Однако если наступят изменения в моём положении при Нике, жрать будут и те и эти.

Заведующая же одним из наших салонов, Нина Васильевна, солидная дама уже в годах, относится к третьим, то есть у нас с ней нормальные доброжелательные контакты. Каждый раз, когда у неё возникают какие-то трудности, которые я могу помочь разрешить, обязательно это делаю. Салон, которым она управляет, находится в арендуемой нами части спорткомплекса в одном из спальных районов города. Наблюдая за этой заведующей, я понял, что такое самодостаточность. Она действительно самодостаточный человек, в первую очередь потому, что является хорошим специалистом в своём деле. Имея хорошее медицинское образование, всегда подробно и даже дотошно консультирует клиентов. С Никой держится спокойно и с достоинством, порой даже позволяя себе мягко спорить с хозяйкой, аргументированно отстаивая своё мнение, и поэтому пользуется у неё уважением, хотя и держит всегда некоторую дистанцию. И надо сказать, эта дама добивается своего! Вот уж поистине – пример для подражания. Только для всего этого надо быть специалистом в своём деле, а я пока ещё и тут – пацан.

Может, обратиться к ней?

– Ну конечно, Максим Петрович! Пусть ваша знакомая приходит. Мы посмотрим, что она умеет, а если чего-то не умеет – научим. Главное, чтобы у неё был вкус. Ведь хорошо стричь людей – это тоже искусство! – заведующая салоном со спокойным энтузиазмом соглашается исполнить мою просьбу.

– Спасибо, Нина Васильевна! Ольга придёт к вам. Она хорошая девчонка.

Всей правды я, конечно же, говорить ей не стал.

В общем, Костикову пассию пристроить удалось. Он буквально через два дня после её устройства позвонил мне и пригласил в гости. Когда я пришёл, то увидел на кухне накрытый стол, за который меня сразу же и усадили. Оказалось, что инициатором всего этого события стала Ольга. Как она выразилась, они с Костей должны «проставиться». Признаюсь, неплохо посидели. Мне всё хотелось продолжить разговор про прослушивание в Консерватории, но как-то не складывалось. Было понятно, что в данный момент эти два влюблённых голубка настолько погружены друг в друга, что на что-то или на кого-то ещё их просто уже не остаётся. Ладно… Надо взять паузу и вернуться к этому вопросу позже. Пусть Ольга хотя бы первую зарплату получит.

Вообще за последние две недели всё сложилось достаточно успешно. Даже слишком успешно! Однако именно эта успешность почему-то меня и тревожит. Когда-то в старой юмористической книжке я вычитал мысль о том, что если всё идёт слишком хорошо, то, значит, мы просто чего-то не заметили. Чего же тогда во всех этих событиях я не заметил?

* * *

Провели с Никой ещё один прекрасный день в Выборге. Нравится мне этот городок! Такой уютный, спокойный. Не знаю, как тут зимой, но в конце августа просто замечательно. Эти старые узкие улицы, мощённые камнем, которые просто пахнут веками! Сам того не ожидая, начал с ней об этом говорить. Оказалось, что не просто так мы сюда ездим. В детстве она жила здесь с родителями, пока те не поменяли свою выборгскую квартиру на комнату в ленинградской коммуналке. Это было сделано для будущего поздней и потому очень любимой дочери, которая с самого детства мечтала стать врачом. Понятно теперь почему бедный Костик угодил в Медицинский! Вот ведь как жизнь порой поворачивается…

Между всеми делами наконец-то получил права. Мы с Никой даже это отметили, воспользовавшись очередной поездкой Вадима в Москву. Водить машину мне очень нравится, порой даже кажется, что я интуитивно чувствую, что надо делать в том или ином случае. Хорошо бы накопить на свою, пока не утратил навыков, полученных в школе.

Первую зарплату Ольга уже получила. Позвонила мне сама, похвасталась и сообщила, что они с Костей снова ждут меня на праздник.

– Ну а вообще как работается? – интересуюсь я, уже сидя за столом. – Всем довольна?

– Знаешь, Макс, вроде всё хорошо, меня опять учат, и я этому рада. Учусь пока делать мужские стрижки.

– Погоди, ведь ты уже всё это однажды проходила, – не понимаю я.

– Ой! – отмахивается она. – Так, как меня учили раньше, это всё равно что никак. Абсолютно разный уровень.

– Короче, ты довольна?

– Ну конечно! Мне нравится, что и мной довольны. Я ведь очень стараюсь! Только есть одна проблемка… Вот Костя знает.

Костик, молча слушающий наш диалог, грустно кивает.

– Это ещё какая?

– Макс, ты должен меня понять. Я ведь девочка с неплохой внешностью…

– Пристают мужики? – догадываюсь я.

– Угу… – она тоже грустно улыбается. – А если я себе на роже шрам организую, ну чтоб отпугивал, Костя меня разлюбит…

Мы все понимаем, что это шутка, но Костик всё равно прижимает её к себе.

– Никогда… – полушёпотом обещает он и целует.

Голубки…

– Ну а отношения с другими? Коллектив-то как к тебе относится?

– Коллектив… Мне иногда кажется, что с какой-то опаской.

– Ты, случаем, никому не говорила, что это я тебя туда устроил? – спрашиваю и сам чувствую в своём голосе напряжение.

Ольга бледнеет.

– У меня однажды вырвалось, что если бы не ты, то не знаю, что бы и делала…

Это говорится почти шёпотом и со стеклянным взглядом. Дошло… Жаль, что поздно.

– Что ты натворила… – вырывается у меня. – Вот теперь и я не знаю, что делать.

Сказать, что я встревожен, – ничего не сказать. Ощущаю что-то вроде паники. Эта невинная фраза, произнесённая при бог знает каких свидетелях, может убить реально всё!

– Максим, а если она узнает, что тогда? – Костик, кажется, тоже проникся…

Молчу. Что я могу этим ботаникам сказать, когда сам ещё ничего не обдумал.

– Я же говорила, что я дура и малолетка! – и у Ольги слёзы.

– Ладно! Давайте успокоимся, – вздыхаю я. – Может, пронесёт. Ну а если не пронесёт, то будем решать проблемы по мере их поступления.

Едва Нина Васильевна приехала к нам в офис, как я прошу её отойти в сторонку.

– Ну как Ольга работает? – задаю вопрос, стараясь не показывать беспокойства.

– Вы знаете, Максим Петрович, претензий к ней нет. Явно очень старается, и, думаю, толк из неё выйдет.

– А как насчёт вкуса?

– С этим тоже всё хорошо. Повторяю: девочка сможет работать. Я уверена. Только скажите вашей протеже, чтобы она не очень распространялась, как ко мне попала. То есть что она – блатная. Не уверена, что вы хорошо представляете, что такое бабский коллектив.

При этих словах почему-то сразу вспоминаю, как Алла Ивановна тихонько настучала Нике о пробелах в моих знаниях, вместе того чтобы сказать мне это прямо.

– Хозяйка не любит, когда кто-то из блатных приходит без её на то разрешения, – между тем продолжает заведующая салоном. – Вы, наверно, не знаете, но Вероника Михайловна стричься ездит только к нам. Её всегда Лиза обслуживает. Это уже давно так повелось. Они чуть ли уже не подружки.

От услышанного моё беспокойство возрастает.

– А что, кто-то интересуется?

– Увы… Мне напрямую задали вопрос: не Максим ли Петрович попросил за новенькую.

– А вы?

– Пришлось резко ответить, что эти вопросы касаются только меня. Ну а что я ещё могла сказать?

– В случае чего у вас-то неприятностей не будет? – деликатно спрашиваю я.

– Не знаю. Вероника Михайловна, мне кажется, меня ценит, – теперь она смотрит на меня почти с укором.

– Нина Васильевна, скажу вам всё честно: Ольга – девочка сына Вероники Михайловны Кости. Мать, держа на расстоянии, достаточно жёстко контролирует его жизнь. Причём делает это не всегда… деликатно. Я с ним дружен и хотел им помочь, но не знаю, как она это воспримет. Мне наплевать на то, что про меня и хозяйку болтают на фирме, и это не то, что кто-то себе, наверно, уже нарисовал.

Взгляд заведующей салоном меняется.

– Что ж вы сразу-то мне не сказали…

– А что бы изменилось?

– Может, придумали бы что-то… Честно говоря, я тоже боюсь, что когда Вероника Михайловна приедет стричься, Лизка ей что-нибудь нашепчет. Она мастер высочайшего класса, но стерва редкостная.

День не задался с утра. Работаю с налоговой инспекторшей, которая нас проверяет. Хотя пока всё вроде бы и ничего, но всё-таки неуютно. Это первая такая процедура в моей бухгалтерской практике, и, естественно, волнуюсь.

Чёрт! Ещё и телефон звонит…

– Максим Петрович, похоже, вас ждут большие неприятности, – напряжённым тоном сообщает мне Нина Васильевна. – Я уже своё получила.

– Что случилось? – рассеянно спрашиваю я, отрываясь от очередных бумаг, но тут до меня доходит. – Что, приезжала?

– Да. Здесь была Вероника Михайловна. Думаю, что Лиза всё ей изложила.

– Ну и что? – и чувствую, как меня начинает пробирать холодок от предчувствия грядущей сцены.

– Максим Петрович… Она вне себя! Я пыталась ей объяснить, что вы мне сказали, но она приказала мне замолчать и не вмешиваться, потом выскочила, прыгнула в машину и так рванула!..

М-да… Что-то меня теперь ждёт…

– А насчёт Ольги она что-нибудь говорила?

– Нет… Этих указаний я пока не получала.

– Простите меня, Нина Васильевна. Это я виноват во всём…

– Да ладно… Что уж теперь делать!

Дверь в помещение бухгалтерии не открывается, а распахивается. Поднимаю глаза – Ника с абсолютно белым лицом стоит в дверном проёме. Такой я её ещё не видел.

– Максим Петрович, прошу на выход! – фраза звучит, как удар бича.

Быстро соображаю, какой должна быть моя реакция на такое обращение. Конечно! Полное спокойствие. Ведь я ничего плохого не сделал и ничего из того, что произошло, не знаю, иначе опять подставлю Нину Васильевну.

Встаю, иду за хозяйкой и вслед за ней вхожу в комнату, куда мы забегаем попить кофе. Закрыв за нами дверь, она поворачивается ко мне. Ну и взгляд у неё… Одна ненависть!

– Что случилось? – задавая вопрос, я стараюсь быть спокойным, хотя внутри всё трясётся от волнения.

Ника молча смотрит на меня, и я вижу, как у неё вздрагивают ресницы.

– Значит, я не только тебя, но ещё и твоих девок кормить должна? – говорит она наконец.

– Каких девок? – продолжаю я делать вид, что не понимаю, но потом до меня якобы доходит. – Ты про Ольгу, что ли?

– Какая же ты, оказывается, сволочь… – устало произносит она. – Надо же было мне так… поверить.

И тут у меня наступает взрыв. Ясно, что стерва-парикмахерша Лиза нажужжала хозяйке все последние сплетни, а та, даже не подумав выяснить со мной правда ли всё это, безоговорочно их приняла. Когда-то смотрел старый, ещё советский, фильм. Там мужика тоже оболгал его приятель, а начальница поверила. «Служебный роман», кажется…

– Дура! – выкрикиваю я. – Это же девчонка твоего сына! Я хотел им помочь…

– Ещё и Костика приплёл, чтобы выкрутиться… Да какие у него могут быть девчонки! Ну и мразь же ты… – презрительно искривляются Никины губы и щурятся глаза. Она чеканит: – Пошёл вон!

Да… В фильме всё закончилось хорошо. Здесь так не будет! Этого уже и я не хочу. Мне казалось, если любит – значит, верит. Я верил. А она не верит.

Поворачиваюсь и выхожу, аккуратно закрыв за собой дверь.

В бухгалтерии молча сажусь за свой стол, беру чистый лист бумаги и пишу заявление по собственному желанию. Это действительно моё желание!

– Алла Ивановна, – обращаюсь я к теперь уже бывшей сотруднице, не обращая внимания на сидящую тут же инспекторшу, – я увольняюсь. Спасибо вам за помощь в освоении бухгалтерской науки.

– Максим Петрович… Погодите! – вскидывается она, но я уже так же аккуратно прикрываю за собой ещё одну дверь.

Заведующей салоном звоню уже с улицы.

– Нина Васильевна, меня хозяйка выгнала. Вернее, так со мной говорила, что я ушёл сам. Очень вас прошу, постарайтесь пока Ольгу не увольнять. Я надеюсь потом найти ей место.

– Ох… – раздаётся в трубке и… молчание. Наконец слышу её голос. – Максим Петрович, вы не волнуйтесь только. Думаю, вы напрасно хлопнули дверью. Может, можно было бы позже всё наладить…

– Нельзя! – перебиваю я её. – Я уже сам этого не хочу. А за Ольгу очень вас прошу.

* * *

Пришла беда – открывай ворота. Вал событий нарастает, как снежный ком.

«Голубкам» я, конечно, позвонил тем же вечером и рассказал про изменение своего статуса «белого воротничка» на прежний – работяги. Решение о возвращении к своей деятельности по сборке мебели я принял сразу, когда ехал домой, и даже позвонил в прежнюю фирму. Сказали, что возьмут. Костик, узнав про происшедшие события, раздухарился и покатился к матушке выяснять отношения. Результатом стало снятие его, как говорят в армии, с довольствия и увольнение Ольги. Он сообщил мне об этом на следующий день.

В общем, бывшая моя пассия пошла в разнос…

За своими расчётными деньгами я решил в фирму не ездить, хотя Алла Ивановна мне позвонила и пригласила их получить. Может, я был неправ, но попросил её передать хозяйке, что в подачках не нуждаюсь. Стало совсем погано, и я несколько дней валялся на своём диване, тупо пялясь в телевизор, думал о бренности жизни и искал выхода из сложившегося положения, абсолютно честно отдавая себе отчёт в зависимости «голубков» от меня и моих поступков.

Вот сегодня решил к ним съездить.

Дверь мне открывает сам Костик.

– Привет! Как самочувствие? – интересуюсь я.

– А у тебя? – он пожимает мне руку.

– А что у меня? – под его взглядом я пытаюсь хорохориться, но не получается, и приходится признаваться: – Погано у меня. Чего уж тут радоваться.

– Оля, давай покормим Максима, да и сами поужинаем. Пойдём…

Неожиданно для меня Костик опускает руку на моё плечо и подталкивает на кухню. Раньше такого не бывало. Этот жест расслабляет.

– Здравствуй, Макс! Садись, где нравится, – давно освоившаяся с ролью хозяйки Ольга начинает суетиться, бросая в мою сторону сочувственные взгляды, и явно старается мне угодить.

Надо же… Который раз прихожу сюда, и каждый раз – как в родную семью. Приятно…

– Ну что, первое заседание клуба потерпевших считаю открытым, – опять я пытаюсь создать хоть какую-то весёлость, поскольку на всех лицах уныние. – Какие будут предложения по сложившейся ситуации? Что-нибудь делали кроме вон его подвигов? – и киваю на Костика. – Кстати, что она тебе сказала?

– Давай я не буду говорить? – бурчит он.

– Нет уж… Будь любезен, выкладывай!

– Ну, она сказала, что, мол, докатился до того, что стал защищать полное ничтожество. Это в твой адрес, конечно! Сказала, что мы с тобой снюхались, состоим в сговоре и совместно тянем из неё деньги…

– Ну мы-то с тобой давно в сговоре. Разве нет? – хмыкаю я. – Вот и Георгий Николаевич по нашему сговору приезжал сюда…

– Я ей стал говорить, что она неправа, про Олю стал говорить… А она… – он запинается. – А она назвала её матерным словом… И сказала, что выкинет её с работы. Короче, из-за этого мы и поругались. Я сказал, что она не смеет так называть Олю… Она закричала, чтобы я заткнулся, иначе сяду на собственную задницу. Ну а я ответил, что заработаю сам и в её деньгах не нуждаюсь. Вот… Потом хлопнул дверью и ушёл.

– Сильно хлопнул? – шутливо интересуюсь я. – А то, смотри, придётся ей меня вызывать для ремонта.

– Там дверь железная. Ты же знаешь… – бурчит Костик.

Оказывается, мы с ним чем-то похожи. Одни и те же реакции. Молча смотрю в тарелку. «Голубки» тоже молчат, будто ждут от меня чего-то. А от кого им ещё ждать? На кого ещё опереться в такой ситуации? Выходит, что только на меня. Больше не на кого… Именно об этом я думал все эти дни дома. Ну что ж… Точно, тяжела ты, шапка Мономаха!

– Понятно… В общем, так!.. Послушайте дядьку.

Оба поднимают на меня глаза.

– Ты, – смотрю на Костика, – небось, уже от большой радости, что от мамаши отпрыгнул, в своем медицинском появляться перестал?

Молча кивает.

– Плохо! Если выгонят, то тебя в сразу же армию загребут. Понимаешь меня?

Опять кивает. При этом Ольга бросает на него беспокойный взгляд.

– А если понимаешь, то прекращай прогулы! – жёстко почти приказываю я.

– Я куда-нибудь работать пойду… – бурчит он. – Жить-то надо на что-то.

– Работник… Учись пока. Дальше видно будет.

– А сам-то ты в армии служил?

– Служил. Да и в Политехе, где я учился, военная кафедра есть. Так что я – лейтенант запаса. Кстати, у тебя ведь в твоём университете тоже военная кафедра есть.

Костик вздыхает.

– Максим, а работать ты где собираешься? – подаёт голос Ольга.

– Снова мебель собирать пойду. Я уже договорился. Короче, не волнуйтесь – проживём!

– Ну ты-то проживёшь, а вот нам что делать? – спрашивает она осторожно. – Макс, поверь, я хоть посуду мыть где-нибудь готова!

Господи, как же повезло Костику!

– Я сказал «проживём», потому что про вас обоих все эти дни тоже думал. Понимаете, ребята, получается, что мы теперь в одной связке и я за вас отвечаю как старший, ну и как человек, из-за которого произошли многие события. Теперь скажу вам, чего я тут надумал. Рассказываю: получая весьма неплохие деньги, будучи главным бухгалтером, я стал копить на машину. Эти деньги у меня есть, и они – ваши. Мне они такие не нужны.

– Какие это – такие? – осторожно спрашивает Костик.

– Деньги, полученные от твоей матери, мне не нужны! – сам слыша металл в своём голосе, поясняю я. – Я из них буду привозить ежемесячно вам ту же сумму. И так будет, пока не найдутся другие варианты.

– Я этих денег от тебя не возьму! Это твои деньги! – возмущённо выкрикивает он.

– А вот это – совсем уже не по-дружески, – нахально ухмыляюсь я. – Придётся брать. И давай не будем обсуждать, тем более спорить. Насчёт тебя, Оля, я поговорю с твоей бывшей начальницей Ниной Васильевной – может, у неё найдутся какие-то связи в других местах.

– Ой, Макс… А ей опять неприятностей не будет? – тихонько спрашивает она. – Она ведь такая хорошая тётка…

– В любом случае я поговорю, а там уже видно будет.

* * *

Кажется, слово «метаморфоза» означает превращение. Влез в Интернет, проверил и оказался прав. Слава богу, значит, не полный дурак ещё…

Так вот, со мной произошла метаморфоза. И я полностью отдаю себе в этом отчёт. Я уже не тот, кем был прежде. Исчезла лёгкость восприятия происходящего вокруг, совсем не хочется, очертя голову, бросаться в какие-то приключения на любовном фронте, ублажая таким образом тело. Груз ответственности за «голубков», кажется, сделал своё хорошее дело. Ответственность за других заставляет и думать, и жить по-другому.

Своё двадцативосьмилетие отметил в компании бутылки коньяка и своих мыслей. Никому, даже Костику с Ольгой, про это не сказал. Почему-то вдруг захотелось побыть в этот день один на один с собой. Честно говоря, где-то на уровне желудка ждал, что прозвучит один поздравительный звонок, но он не прозвучал… Позвонила мать и поздравила. Даже моя бывшая жена позвонила с поздравлением! А этого звонка не было. Ну и бог с ней!

Снова бегаю по адресам и собираю мебель. Не гнушаюсь чаевыми, ловя себя на том, что реально беспокоюсь о том времени, когда кончатся отложенные на машину деньги, а «голубкам» надо будет помогать. И ещё я беспокоюсь перед назначенной встречей с бывшей Ольгиной начальницей.

– Ну как у вас дела, Максим Петрович? – с ходу спрашивает Нина Васильевна, усаживаясь напротив меня за столик в кафе.

– Нормально! Работаю там же, где и работал раньше, – и я киваю на стоящий тут же рядом со столиком ящик с инструментом. – Мебель я собираю, Нина Васильевна, и, поверьте, делаю это хорошо. Ценят. Да и раньше ценили, даже отпускать не хотели, когда собрался в вашу фирму уходить. Взяли обратно с удовольствием.

– То есть вы не жалеете ни о чём?

Тон её вопроса почему-то заставляет меня вздрогнуть. Да и сам этот вопрос… Я его себе не задавал, по сути прикрываясь поисками выхода из сложившейся ситуации и для себя, и для Костика с Ольгой. Жалею ли я?

Нина Васильевна смотрит на меня и явно ждёт ответа на свой вопрос. Выдерживаю её взгляд, вздыхаю…

– Жалею, – может быть, с излишней жёсткостью говорю я и поясняю: – Я уже понял, что в жизни должны быть разочарования, ведь иначе опыта не набрать, но моё разочарование очень болезненно.

– Отдаю должное дипломатичности вашего ответа, – тонко усмехается она. – Вы и ответили, и не ответили.

– Хотите, отвечу недипломатично? – и, не дожидаясь её согласия, признаюсь: – Я полюбил. Первый раз в жизни полюбил по-настоящему. Полюбил женщину много старше себя. Полюбил не за богатство и влияние. Полюбил за её одиночество, и мне показалось, что могу помочь ей преодолеть это одиночество. Мне совершенно искренне хотелось помочь и ей, и её сыну, который до последнего времени страдал таким же одиночеством, пока не встретил Ольгу. Они любят друг друга!

Устав от откровений, замолкаю. Нина Васильевна продолжает смотреть на меня, и я, понимая это как поощрение, продолжаю.

– Даже несмотря на своё разочарование, поверьте, я не обиделся на весь свет. Константина с Ольгой я не брошу! Ведь Костя после моего рассказа поехал к матери для разбирательства и в результате тоже был снят с обеспечения. Я не брошу их и буду помогать, чем могу. Естественно, и деньгами.

– Понятно… – вздыхает моя слушательница. – Знала я, что Лизка – стерва, но не могла предположить, что она может наделать такой беды.

– Ничего. Мы все вместе, втроём, это преодолеем, – говорю я твёрдо. – Я попросил вас о встрече, чтобы, увы, опять попросить вашей помощи, если это возможно, – и спохватываюсь: – Вы-то как? Вас хозяйка сильно ругала?

– Понимаете, Максим Петрович…

– Называйте меня Максим. Я уже не служащий фирмы и вообще ещё очень молод. Простите, что перебил.

– Я хотела сказать, что хозяйка меня ценит. Мы слишком долго вместе работаем, и она знает мою квалификацию и меня как сотрудника. Мой плюс состоит в том, что за всю свою трудовую деятельность я никогда не сокращала дистанции в отношениях с начальством. Это уважают. Учтите на будущее! А о какой помощи вы хотели меня попросить?

– Я снова насчёт Ольги. Может, есть у вас какие-то знакомства?

Она задумывается.

– Сейчас не отвечу, но подумаю.

– Я буду ждать вашего звонка.

– Не беспокойтесь. Я умею держать своё слово. А вам, как… старший товарищ, – и мягко улыбается, – дам напутствие: старайтесь понимать не только себя, но и других людей тоже. Я уважаю и приветствую вашу позицию относительно сына и его девочки, но не уверена, что вы правы, оставив за собой пепел в отношениях с матерью. Я как жена, мать и теперь уже бабушка во многом не одобряю стиль жизни хозяйки, ведь всё это я уже наблюдаю более десяти лет. В последнее время в её поведении многое изменилось, и я понимаю вашу причастность к этим изменениям… Как женщина могу сказать, что в состоянии сильной обиды мы способны на необдуманные и зачастую крайние поступки. Подумайте об этом.

Провожаю её до машины и смотрю вслед. Сам потом иду на маршрутку.

Понятно, что моя бывшая подруга после всего услышанного от Лизы крайне обижена и даже возмущена моим якобы обманом, но она могла бы дать мне возможность не только объяснить свои действия, но и привести оправдывающие факты. Но нет! Хозяйка! А с хозяйкой все вокруг должны быть халдеями, которым непозволительно открывать рот без разрешения. Какая тут, к чёрту, любовь! Одна болтовня. Так что извините, Нина Васильевна, может, в каком-то другом случае вы были бы и правы, но не здесь. А здесь я повернулся спиной и не намерен разворачиваться. Смешно… А ведь действительно полюбил! Отдаю себе в этом полный отчёт и именно поэтому ощущаю, что мне не хватает Ники. Мог ли я раньше о таком подумать! Я ведь даже о своей бывшей семье не очень-то вспоминаю. А ведь там не только бывшая жена, к которой я скорее всего никогда ничего особенного не испытывал, но и моя маленькая дочка… Моя! А я к ним… никак. А вот про Нику вспоминаю постоянно.

Да, я вот такой! Смазливый бабий баловень, привыкший прыгать из одной койки в другую ради телесных наслаждений и смотрящий на противоположный пол исключительно как на предмет утоления плотских желаний. Но, наверно, всему приходит конец, и у меня пришёл конец такому восприятию мира. И вот так случилось: я влюбился, а вернее – полюбил! Интересно, а когда я понял, что это со мной произошло? Скорее всего, в поезде из Москвы в Питер. Именно тогда мне стало стыдно за свои московские приключения, когда я себя баюкал философией Влада, моего соседа по номеру в гостинице. Возможно, такой взгляд на отношения мужчины и женщины может иметь место, но с момента моего возвращения домой моё «я» было только с Никой. Оно было подчинено ей, и не как хозяйке мальчика по вызову, а именно любимой женщине, которой хочется служить для её удовольствия, а значит – спокойствия. Мне тогда очень хотелось, чтобы она была во мне уверена как в подлинной опоре. Многого мне тогда хотелось… А может, когда хочется чего-то, то это что-то и называется надеждой? Да, я надеялся, что то чувство, которое она ко мне испытывает, и есть любовь. Говорят, что любовь должна быть мудрой. Да где же её взять, эту мудрость, в мои годы? А в её? Ещё говорят, что любовь – это омут, в который бросаются с головой. Короче, много чего говорят, да только, как видно, у каждого любовь своя и своё её понимание.

А по поводу отношения ко мне Ники убеждён: если бы действительно любила – дала бы оправдать свои поступки и постаралась бы их понять. А если этого не случилось, значит, я при всех красивых словах в глубине её сознания оставался приятным мальчиком по вызову, а значит – вещью. Жаль…

* * *

Когда мне позвонил Георгий, я даже не удивился. Вернее, удивился, что он позвонил только через неделю после всех происшедших событий. Казалось бы, про увольнение главного бухгалтера фирмы ему как директору пансионата должны были сообщить сразу. Когда я об этом ему сказал, посмеялся и заметил, что старается использовать плюсы удалённого расположения для большей самостоятельности и по собственной инициативе выходить на связь с центром без надобности не торопится. Выслушав мой рассказ, он какое-то время молчал, а потом сказал, что надо обязательно встретиться, и предложил приехать всей компанией к нему в выходные. Я спросил, не будет ли у него неприятностей от такого посещения, но Георгий снова посмеялся и успокоил, что это его не волнует. Не понял – то ли он уверен, что среди его людей нет тайных осведомителей, то ли просто не боится.

Ну что ж! Совершим сентябрьскую прогулку на природу.

Входим в кабинет директора пансионата втроём.

– Ну здравствуйте, товарищи потерпевшие! – с улыбкой приветствует он нас, вставая из-за стола.

Надо же… Назвал нас почти так же, как и я тогда, на Костиковой кухне.

Тепло здороваемся.

– Значит, так… Поскольку вы мои гости, сутки вы сможете жить здесь совершенно бесплатно, – объявляет нам Георгий. – Есть у меня две комнатухи для своих. Покормлю тоже бесплатно. Идёмте!

Располагаюсь в малюсенькой комнатке только с обычной кроватью, тумбочкой и стоящей в углу вешалкой с «рожками». «Голубкам» выделена комната побольше с двумя кроватями, но с таким же сервисом. Что ж, лично меня всё устраивает. Думаю, что и их тоже.

– Максим, вы, конечно, понимаете: что могу, то и делаю, – оправдывается, заходя ко мне, Георгий. – Предлагаю сейчас всем вместе пообедать и заодно поговорить. Не возражаете?

– Какие могут быть возражения! И так всё слишком здорово. Спасибо вам большое!

Мне очень приятна та теплота, с которой он нас встретил, и его искреннее желание принять участие в наших трудностях.

Нам накрыли в той же комнатке, в которой как-то в первое утро кормили меня, когда я тут был с хозяйкой на наших медовых каникулах.

– Ребята, вы не стесняйтесь! – поощряет радушный хозяин. – Налетайте! Кухня у нас хорошая.

– Я в курсе… – и усмехаюсь.

– В общем, Максим, рассказывайте, что произошло. Всё с самого начала. Может, что-нибудь вместе и сообразим.

– Да мы вообще-то уже кое-что и сами предприняли, – отвечаю я за всех на правах старшего и начинаю рассказ.

Пока я подчёркнуто спокойно излагаю все события, Георгий сосредоточенно помешивает ложкой в тарелке с ароматным борщом, ни разу не отправив её в рот.

– М-да… – наконец вздыхает он, когда я заканчиваю. – Весело…

– Георгий Николаевич, у вас, наверное, всё остыло! – вскакивает Ольга. – Давайте я в микроволновку поставлю!

Пока я рассказывал, ел только Костик, да и то как-то… еле-еле и с совершенно пустым взглядом, так что еда остыла у всех, но Ольгин порыв мне приятен.

– Спасибо, Оля… – благодарно кивает ей Георгий и поворачивается ко мне. – Максим, как вы думаете, какие перспективы у Нины Васильевны найти для Оли что-то подходящее? Я её мало знаю, правда, о её чисто человеческих качествах слышал лестные отзывы.