Текст книги "Запрещенная победа. Заговор против Руси и России"

Чем является «нестяжательство»

В дореволюционном синоде еще надо как следует покопаться, чтобы обнаружить в нем масонов и схватить за руку (эта работа, безусловно, еще ждет своих исследователей). Но вот в масонстве высшего церковного руководства четырехсотлетней давности эта работа уже самой историей произведена: среди злоумышленников зафиксирован сам глава РПЦ того времени – митрополит Зосима. И это в помощь к первым двум боярам государства и к матери наследника престола!

«Воссев на святительском столе, Зосима, как и следовало ожидать, постарался “спустить на тормозах” дело еретиков, возбужденное [архиепископом] Геннадием. Осенью 1490 года состоялся собор.

Ко времени соборного разбирательства архиепископ Геннадий уже знал о причастности к “ереси жидовствующих” группы москвичей, среди которых были весьма значительные лица. Но должной реакции со стороны митрополита и князей церкви не последовало: к суду собора были привлечены далеко не все лица, которых обличал [архиепископ] Геннадий в своих посланиях» [9] (с. 76–77)

Итак, власть, после устранения наследника, находилась целиком и полностью в руках заговорщиков. И даже частичное разоблачение «жидовствующих» и обвинение их в еретичестве никак не повлияли на развитие задуманных этой тайной организацией событий:

«Историки наблюдают, как на протяжении 90-х годов происходит постепенное возвышение Дмитрия, апогеем которого стал 1498 год, когда 4 февраля, в воскресенье, по повелению великого князя Ивана III состоялся торжественный обряд коронации Дмитрия-внука» [9] (с. 69).

Заговорщики:

«находились на волосок от того, чтобы получить “своего” великого князя» [26] (с. 124).

«То был звездный час “жидовствующих”, они стремились к захвату “всей власти в стране” [69] (с. 268), замышляя “прямое отстранение от власти самого Ивана III” (Каштанов С.М. Социально-политическая история. с., 101). Но, как говорил один литературный герой “лопнула кибитка, потеряла колесо.” Великий князь резко меняет политический курс: сводит с вершины власти внука Дмитрия и поднимает на нее сына Василия. А дальше – удар по ереси и казни еретиков» [9] (с. 101).

Над заговорщиками начинают сгущаться тучи:

«Отступник Зосима недолго занимал митрополичий стол. В мае 1494 г. его заставили покинуть митрополию» [9] (с. 79).

А несколько позднее, когда великий князь, наконец, начинает понимать, что готовится его свержение с престола, зимой 1504 г. дает отмашку жечь отступников. Василий III:

«…велит еретиков в любое время хватать, где их только можно выследить, и приказывает их сжигать» [56] (с. 227).

Итак, благодаря длительной борьбе с заговорщиками Иосифа Волоцкого и епископа Геннадия, с ересью было покончено:

«Потомки обязаны этим подвижникам тем, что они сорвали план “жидовствующих” овладеть Русью изнутри, посредством внедрения в сферу высшей власти – прием, который еще не раз будет применен в нашей истории противниками России» [9] (с. 108).

«Надо сказать, что после соборного осуждения ересь развивалась на фоне борьбы между так называемыми стяжателями и нестяжателями – сторонниками и противниками церковно-монастырских владений. Вождем первых был Иосиф Волоцкий, главой вторых. старец Вассиан, к которому примкнул вскоре известный Максим Грек» [9] (с. 109).

Ну, позиция Иосифа Волоцкого понятна – он за ту Русь, которая у нас всегда проходила под единственным сопровождающим ее истинное предназначение символом: она именовалась Святой. И борьба с «жидовствующими» – это есть его и архиепископа Геннадия борьба с реформаторами.

Но кем же являются их соперники – «нестяжатели»?

Максим Грек, например, вот чем особо известен:

«…двоеперстию учил известный преподобный Максим Грек» [70] (с. 112).

А раз в конце XV начале XVI вв. еще только учил, то становится совершенно очевидным, что как во времена победоносной Куликовской битвы, так затем и во времена победоносного же «Стояния на Угре» русский человек имел на вооружении исключительно троеперстное Крестное Знамение. Понятно, что какой-то там пришелец на Святую Русь из какого-то своего захолустья, сменить нам Крестное Знамение ну никак не мог.

А вера у нас была вот до чего в ту пору крепка и незыблема. Об этом читаем в грамоте Австрийского посла Иоанна Фабра, отосланной им своему императору в 1528 году:

«…Москвитяне исповедуют Христианскую Веру, которая, говорят, первоначально была возвещена им Святым Апостолом Андреем, братом Симона Петра. Все догматы веры и постановления церковные, принятые и утвержденные 318-ю Отцами на первом Вселенском Соборе. и все возвещенное Василием Великим и Иоанном Златоустом, почитают они столь Святым, непреложным и чистым, что от того, как и от Евангелия Иисуса Христа, никто доселе не смеет отступить ни на одну йоту. С таким благоговением они чтут и исповедуют уставы Отцев Церкви, единожды навсегда принятых на Соборах, что в оных никогда, никто не дерзал сомневаться. Итак, они с несравненно большим постоянством и большею ревностию пред многими из наших, столь твердо стоят в первой Вере своей, которую приняли они от Апостола Андрея, преемников Его и Святых Отцев, и коей они воспитаны с материнским молоком. Они, как яда, убегают различных ересей и расколов.» [71] (с. 48–49).

«…эту Веру во Христа, изначально усвоенную ими от отцов, они не позволили погубить дерзкому, нечестивому и греховному невежеству, сохранив ее до настоящего времени в целости, чистоте и святости» [71] (с. 34).

«Говоря о религии и обрядах Москвитян, я еще раз повторяю, что все принятое ими от проповедников и учителей, положивших в земле их первые основания Христианской Веры, доселе всегда соблюдали они твердо, по всей чистоте и неизменности, почитая недостойным имени Христианина, по уверению и убеждению всякого, уклоняться, подобно трости колеблемой ветром, то в ту, то в другую сторону от учения Православной Веры и обрядов, принятых предками; так что если бы и Ангел сошел с небеси, возвещая новое учение, они никак не согласятся оставить, или изменить уставы Церкви своей…» [71] (с. 63–64).

Так что русский человек, о чем свидетельствуют даже извечно враждебные нам латиняне, в Вере своей стоял всегда крепко. Потому о легком навязывании нам каких-либо нововведений, со времен нашего крещения еще в I в. по Р.Х., говорить просто смешно.

Вот что на тему Крестного Знамения сообщается в «Паисиевском сборнике» (Библ. СПб. Д. Ак. № 4—1081):

«“аще кто не крестится 3-ми персты, да будет проклят” (Никанор, архиеп. Беседа о перстослож. для крестн. знамен. и благословения. С. 224–5; Братск. Сл. 1891 г. 1, 21920). ясные свидетельства об употреблении у нас троеперстия в 16–17 вв. находятся в записках о России иностранцев Петрея и Адама Олеария. Петрей, посланник шведского короля, был в России несколько раз – при Борисе Годунове, в смутное время и при Михаиле Федоровиче, при последнем государе не раз был в Москве и секретарь Голштинского посольства Олеарий. Оба они тщательно наблюдали нравы и обычаи русского народа и безпристрастно излагали свои наблюдения в своих записках. Говоря о религиозном быте русских, первый говорит, что русские “крестятся тремя согнутыми перстами: большим, указательным и самым длинным'’”; а второй – что они употребляют для этой цели сложенным “три главных перста правой руки” (Вып. Озер. 2, с. 347–348). Сочинения Петрея под заглавием “История о великом княжестве Московском” напечатано в Чтениях Императ. Общ. ист. и древн. рос. за 1865–1867 гг. в отд. IV, а Олеария “Описание путешествия Голштинского посольства в Московию” там же за 1868–1870 гг.» [72] (с. 1113–1114).

И вот что мы находим по данному вопросу у Адама Олеария – секретаря голштинского посольства:

«Слушая чтение некоторых глав из Библии, русские. очень часто кладут поклоны и благословляют себя, как это описано Герберштейном: для этой цели они пользуются первыми тремя пальцами правой руки, касаясь ими сначала лба, потом груди, затем проводя справа налево и приговаривая каждый раз: “Господи, помилуй”» [73] (с. 274).

А ведь Герберштейн в Московии проживал еще в конце XVI века. Потому это свидетельство, подтвержденное почти полвека спустя еще и Олеарием (он был в Москве в 1634 г. и 1637–1638 гг.), выглядит вполне достаточным, чтобы выяснить окончательно способ нашего в те времена образца осенения себя Крестным Знамением. Олеарий приводит и доводы, которыми при этом руководствуется Русская Церковь:

«Петр Микляев, недавний русский посол в Голштинии, дал мне объяснение крестного знамения и того, о чем разумные люди при этом вспоминают: три пальца знаменуют собою Св. Троицу, поднятие руки ко лбу – Вознесение Христа, приуготовляющего нам место на небе. движение же справа налево [указывает] на свойство Страшного Суда, когда благочестивые будут поставлены направо, а злые налево, первые будут вознесены к блаженству, а вторые низвергнуты в ад.

Подобного рода крестное знамение применяют они при всех своих начинаниях, и в светских и в домашних делах так же, как и в духовных; без него они не берутся ни за еду, ни за питье, ни вообще за какое-либо дело» [73] (с. 274–275).

Он был здесь в Москве в 30-е годы и видел все. А что видел, то и записал.

Вот еще свидетельство об истинности нашего троеперстия с древнейших времен (XIII век). На этот раз сведения о нем касаются той части православного мира, которую не постигло нашествие монголов. Здесь же сообщается и о способе креститься у латинян. То есть как раз у псов рыцарей, которые именно в этом веке организуют на нас свой крестовый поход:

«Греческий филосов Панагиот, укоряя латинян, в присутствии императора Михаила Палеолога и всего двора его, за разные отступления от Православия, между прочим спросил Азимита: "Почто не слагавши три перста и крестишися десною рукою, но твориши крест с обоеми персты…” (Ч.-Мин. Макар. за июнь л. 672; Кир. кн. л. 236)» [72] (с. 1113).

То есть двоеперстие наших раскольников совпадает именно со способом наложения их крестного знамения латинянами, причем, аккурат в момент нашествия крестоносцев на Святую Русь. Нашим же истинным способом наложения на себя Креста, что теперь становится и еще более очевидным, всегда являлось троеперстие.

Вот еще очередное тому подтверждение:

«В Киево-Печерской Лавре, среди мощей святых подвижников находились мощи преподобного Спиридона-просфирника, чья десница поднята для крестного знамения (Из Псалтири 1904 года: “Желающий несомненно древняго свидетеля собственными очами видети, да идет в Киево-Печерскую Лавру в пещеры, к святым мощам Спиридона просфорника и узрит десницу его, яже якоже в час кончины своея троеперстно сложи ю для крестного знамения, тако сложенною пребывает и до ныне близ седми сот лет”)» [2] (с. 107).

Барон Августин Майерберг находился в нашей стране аккурат в то самое время, когда господствующая роль двуперстия менялась троеперстием. И уехал из Московии еще за три года до официального принятия на Соборе 1666 г. троеперстия в качестве единственно верного Крестного Знамения. Он, явно не ознакомленный с нашими войнами по данному вопросу, просто констатирует все то, что видел своими глазами, находясь в нашей стране. Нам, причем, совершенно не симпатизируя. Вот пример:

«Все они до одного какие-то полоумные и называют погаными людей другого, а не Русского, исповедания» [74] (с. 50).

И вот что он, явно заинтересованный объявить о нашем разнобое с Крестным Знамением, если бы оно действительно имело место в ту пору, чтобы в очередной раз позлорадствовать над разночтениями в обрядах Русской Церкви, сообщает о нашем перстосложении той поры:

«…когда осеняют себя крестным знамением, складывая вместе три пальца, большой, средний и указательный на правой руке.» [74] (с. 51).

Побывавший в Москве в 1663–1664 гг. в составе посольства своей страны англичанин Гвидо Монт, свидетельствует, что русские:

«Когда же поют: “Господи, помилуй”, то все падают на колени, осеняя себя крестным знамением тремя пальцами правой руки» [75] (с. 29).

И если бы существовало в ту пору какое-либо разночтение, то уж за пару-то лет присутствия в нашей стране англичанину этого ну никак не возможно было бы не разглядеть. А тем более в ту самую пору, когда Никон, запретивший двуперстие, находился в опале.

Так что боярыня Морозова, наследница капиталов братьев Морозовых, свояченица Алексея Михайловича, как изображено на полотне Сурикова, со своим двуперстием и действительно являлась белой вороной среди исповедников той веры, которую барон Майерберг, посол Австрии, именует Русской. И приверженцы которой, вновь по его же свидетельствам, всех себе иных именуют погаными.

Все тоже сообщает и англичанин Гвидо Монт, член посольства своей страны в Россию во главе с гр. Карлейлем.

Троеперстное сложение пальцев подтверждают:

«…мощи св. Андрея Первозванного, Иоанна Предтечи, Илии Муромца, Иоанна Златоустого и многих иных угодников Божиих, живших задолго до нашего времени, в эпоху великих Отцов в эпоху расцвета Православия» [76] (с. 35).

Вот что сообщается о целовании мощей Андрея Первозванного во времена царевны Софьи:

«По сем они, служивыя, целовав святое Евангелие и руку Св. Апостола Андрея Первозванного, имущу персты согбенны на знамение Св. Креста.» [77] (с. 162–163).

Но и сегодня имеются подтверждения верности троеперстного Крестного перстосложения. Например, мощи Ильи Муромца, которые покоятся в пещерах Киево – Печерской Лавры и которым очевидцы имеются не только во времена царевны Софьи, но и на сегодняшний день.

На что же, спрашивается, кроме странных учений Триволиса опираются «старообрядцы»?

На решение Стоглава. Однако же:

«…подлинника Стоглава не сохранилось…» [76] (с. 33).

Так что у раскольников нет вообще никаких оснований опираться, в том числе, и на единственный ими приводимый о своем якобы правоверии источник – Стоглав!

А ссылаются там, пусть это и не подлинник, на Мелетия, о котором пишут сами же раскольники:

«Когда Мелетий прибыл в Антиохию. архидиакон тамошнего клира заградил ему уста рукою; но он яснее, чем голосом, выразил свою мысль посредством руки, показав сначала только три пальца, а потом опять сложив их и показав один.» [78] (с. 27).

То есть когда ему закрыли рот, не позволив произнести желаемого, он, перейдя на язык жестов, сначала изобразил троеперстие, а затем, снова сжав пальцы, показал один палец, поднятый верх. То есть сначала показал троеперстие, а затем знак, одобряющий именно такую форму Крестного Знамения.

Вот еще подтверждение всего вышесказанного, причем, из высказываний все того же автора. А ведь он, являясь сторонником этого «древлеправославия», сам именует троеперстие раннехристианской формой Крестного Знамения:

«В пользу раннехристианской формы говорят также соображения удобства. Во-первых, при многократном совершении благословения рука благословляющего устает меньше при перстосложении Мелетия, чем при перстосложении старообрядческой формой. Во-вторых, при самоосенении удобнее использовать раннехристианскую форму – в ней не нужно как-то складывать. пальцы большой, безымянный и мизинец, что может оказаться трудноисполнимым для людей с огрубевшими руками» [78] (с. 31).

И вот что все тот же автор сообщает по поводу разбора дел Стоглавого собора: «Подведем итог.

Стоглавый собор не разобрался в действиях Мелетия: сочетание перстов было другим [то есть трехперстное его обозначение Крестного Знамения признается – А.М.]. Тем не менее вид перстосложения (двуперстие-троеперстие) Стоглав определил правильно» [78] (с. 33).

То есть определение собора оказалось прямо противоположным мнению Мелетия, что констатирует И.А. Новицкий вовсе не от любви к троеперстию, но лишь из невозможности опровергнуть данный факт.

Но и в переводе латинян именно троеперстие было показано арианам Мелетием:

«“Тогда Мелетий, протянув отдельно три пальца, а затем, соединив их вместе, выразил посредством знака, что не мог сделать голосом.” [79] (p. 378). Здесь, безусловно, речь идет о первых трех пальцах, соединенных вместе» [78] (с. 149).

Так что один из «столпов» Стоглавого собора, в тексте (или поддельном тексте) играющий решающую роль в принятии двуперстия, что окончательно выясняется, на самом деле, о чем говорят все противоречащие имеющемуся тексту Стоглавого собора документы, изображал своею рукою в споре с арианами троеперстие.

А вот как выглядит второй из этих «столпов»:

«Автором “Феодоритова слова”, первого древнерусского поучения о перстосложении для крестного знамения, считался Феодорит, епископ Кирский. До сих пор не найден греческий первоисточник “слова”, а авторство блаженного Феодорита не доказано и не опровергнуто.

Одна из самых ранних редакций “слова” датируется 1460 годом:

“Слово святого Феодорита, како благословити и креститися благослови:

Сице благословитися и креститися рукою, три персты равным имети вкупе… а два перста имети наклонена” [80] (с. 198–199)» [78] (с. 34).

И здесь, опять же, в полной независимости от подлинности предлагаемого текста, который оказался в наших книжных запасниках, для определения истинности троеперстного перстосложения вполне достаточно лишь датировки данного документа. То есть нам достаточно утверждения, что в 1460 году нашим единственно используемым перстосложением при Крестном Знамении являлось троеперстие (более поздние версии, что и понятно, подправленные под Стоглав, будут утверждать другое).

Вот его текст:

«“Предание прияхом съначала веры от святых апостолов, и святых отец, и святых Седми Соборов, творити знамение честнаго креста, с треми первыми персты десныя руки, и кто от христиан православных нетворитъ крестъ тако, по преданию Восточныа Церкве, еже держа сначала веры даже доднесь, есть еретик, и подражатель арменов.”[81] (с. 686)» [78] (с. 62).

Так что и здесь с бытующим среди ревнителей некоего «древлеправославия» мнением, что-де русский народ якобы был против «никониянского» перстосложения, действительное положение дел на тот момент слишком сильно не вяжется с версиями уведенной в раскол «ревнителями древлеправославия» во главе с Аввакумом части населения России тех времен.

Да, Максим Грек (Михаил Триволис), обучавшийся премудростям своих наук в Западной Европе, пытался навязывать нам двуперстие, как, кстати, было принято на тот момент именно там – у католиков (так ведь он и сам уже в католиках побывал). И что с того?

За ним пришли Аввакумы и Нероновы. И они пытались. Но – увы. И они оказались безсильны.

И все потому, что Крестное Знамение является стержнем Русской Веры. От того и греческое (а больше походит, что именно католическое) двуперстие, у нас, на Руси, так и не прижилось.

Не прижился и Максим Грек, который, лишь будучи отпущен из своего первого заточения (митрополитом Иоасафом 1539–1542), сразу угодил в такое же повторное, сгинув при этом куда-то вообще:

«…Максима обвиняли в волховании, показывали на него, будто он хвалился, что все знает, где что делается. будто хвалился “еллинскими и жидовскими хитростями и чернокнижными волхованиями”, будто, при посредстве эллинских хитростей, писал водкою на ладонях и протягивал ладони, волхвуя против великого князя и других лиц» [82] (с. 403)

«Осужденный в 1525 году на заточение, он скончался в 1556 году. Причины его опалы и до сих пор не могут считаться вполне выясненными; но почти все русские историки склоняются к тому, что критика русских церковных и общественных непорядков послужила главным основанием опалы знаменитого богослова» [205] (прим. 63 к с. 135).

И все же, в чем заключается конечная цель работы по этому самому весьма странному для Руси явлению – «нестяжательству»?

Конечная же цель работы этой тайной секты просматривается достаточно ясно: разложение Русского вероисповедания изнутри. По типу реформаторства на Западе. Сам же смысл этого пресловутого «нестяжательства» о том и говорит. Конечной целью этого мероприятия является: разгромить наши монастыри и раздать монастырские земли царским вельможам! Именно так и будет поступать, наученный теми же реформатами, царь Петр. Именно этими раздачами знаменита Екатерина II.

Но Петр, в данном начинании, все равно был первым. Уж очень понравилась ему идея некоего «регулярного государства», предложенная Лейбницем:

«По словам Лейбница, в этой машине “как в часах одно колесо приводит в движение другое, так и в великой государственной машине одна коллегия должна приводить в движение другую, и если все устроено с точною соразмерностью и гармонией, то стрелка жизни будет показывать стране счастливые часы”» [83] (с. 64).

Причем, всякий подданный, дабы часы эти не сломались от переизбытка этой пресловутой гармонии:

«…должен быть обязан, под страхом тяжелого наказания… оказывать содействие…» [84] (с. 121).

Что-то до боли знакомое. Мы через такое прошли – побывали в качестве винтика для такого вот механизма. Потеряли, правда, при этом, то ли треть, то ли половину своего населения.

Но этот на нас опробованный большевиками образец общества, как теперь выясняется, придуман не сегодня. Это их «счастливое» государство:

«…вполне могущее существовать и без населяющих его жителей. Перед нами законченный образец тоталитарной идеологии, рожденной в просветительскую эпоху “культа разума”. Счастье человека заменяется счастьем государства» [21] (с. 48).

«…Лейбниц горит желанием превратить Россию в экспериментальное поле для деятелей оккультных и герметических обществ. По проекту немецкого ученого, напоминающего “Новую Атлантиду” Ф. Бэкона, Россией должно было управлять сообщество ученых – “Орден Соломонова Храма” или “Дом Соломона”. В одной из своих записок Лейбниц, сам член тайного союза розенкрейцеров-алхимиков, исповедовавший герметическую философию каббалы. предлагал Петру I отдать власть в России этому обществу.» [21] (с. 66–67).

Он при этом заявлял:

«все человечество от этого останется в большой прибыли» [85].

«Человечество» – да – останется. Самой же России, то есть ее коренному населению, что и понятно, этой страны после таковых форм «благодетельств», на земле может и места не достаться.

Это очень сильно напоминает ту форму «счастья», которую пыталась импортировать Турция. Захваченных пиратскими набегами скованных кандалами людей работорговцы этой системы общежительства везли к эдакому, как они именовали:

«…Порогу Благоденствия» [232] (с. 28).

Что на самом деле, к невольничьему рынку, находящемуся в мрачном человекопожирательном логове этого Змея Горыныча – Стамбуле (стане Бела=Ваала=Веельзевула). Потому-то и благоденствие на этом пороге, за которым начинаются темницы и решетки, кандалы и бич надсмотрщика, могло существовать исключительно лейбницевского, то есть социалистского толка. И женщины, на свое горе попавшиеся к этим ревнителям просто-таки лютующего здесь «благоденствия», сначала должны были побывать в лапах работорговцев, затем попасть узницами в гаремы падишахов, затем быть выкинутыми на улицу в качестве приносящих доход их хозяину проституток, а затем быть убитыми как разносчики заразы иногда производимыми у них так называемых чисток нравов. Кстати:

«Словом бардак Эвлии Челеби обозначает всех подданных крымского хана» [232] (прим. 40 к с. 30).

То есть этим термином как раз и обозначается то самое общество, которое служит устроению социализма по типу этого самого пресловутого «Порога Благоденствия». То есть свободного рынка «живым товаром»: изуродованными кастрированными мальчиками и по нескольку раз изнасилованными этими «благодетельствующими» социалистами маленькими девочками; женщинами, сажаемыми в клетку для производства этим социализировавшим их людоедам потомства, которых выкидывают за малую провинность в бордели. Где затем насилуют до самого момента их более для подобного рода утех непригодности. То есть вся та же социализация: мы какие-то то ли слепые, то ли тупые – нас убивают этой из-за моря в разных обличиях показывающейся социализацией уже на протяжении тысячелетий, а нам все в прок такая наука не идет!

А ведь ученик Лейбница, Вольф, что также невозможно упустить при этом из вида, Петром почитаем был ничуть не менее. Потому именно его идеи затем и воплотили в жизнь большевики. Вот какие прожекты на построение «регулярного государства» вынашивал еще и он:

«Правительство должно иметь право и обязанность принуждать каждого к работе, устанавливать заработную плату и цену товаров, заботиться об устройстве хороших улиц, прочных и красивых зданий, услаждать зрение обывателей радующими глаз картинками, а уши – музыкою, пением птиц и журчанием воды, содействовать общественному развлечению театральными представлениями и другими зрелищами, поощрять поэзию, стараться о школьном воспитании детей, наблюдать за тем, чтобы взрослые прилежали добродетели и благочестию» [83] (с. 64).

Что ж, красиво. Недаром говорят, что благими намерениями устлана дорога в ад.

Вот что сообщает об одном очень интересном эксперименте с мышами, проведенном Джоном Кэлхуном в 1972 году в Национальном институте психического здоровья (NIMH) США, Юрий Мухин:

«Уже в прошлом веке начало резко расти население земли, и Кэлхун, беря в качестве подопытного материала лабораторных мышей, ставил перед собою задачу понять, как поведут себя люди в условиях скученности. И только скученности!

Для чистоты результатов этого эксперимента нужно было исключить борьбу людей (в случае эксперимента – мышей) между собою за средства выживания. И именно поэтому Кэлхун поместил подопытных мышей в условия “рая” – в условия, когда у мышей всего, кроме пространства, было в избытке: “…поддерживалась постоянная комфортная для мышей температура (+20 °C), присутствовала в изобилии еда и вода, созданы многочисленные гнезда для самок. Каждую неделю бак очищался и поддерживался в постоянной чистоте, были предприняты все необходимые меры безопасности: исключалось появление в баке хищников или возникновение массовых инфекций. Подопытные мыши были под постоянным контролем ветеринаров, состояние их здоровья постоянно отслеживалось”. Все у мышей было, но все это было в баке, размером 2 на 2 метра и высотой полтора метра.

Поскольку плотность населения на планете растет постепенно, то и начался эксперимент с помещения в бак четырех пар мышей и предоставление им воз можности скучиться в этом баке не внезапно, а постепенно – путем свободного размножения. Скученность должна была начаться, когда популяция мышей превысила бы 4 тысячи особей, а кормушки самого бака обеспечивали одновременную еду 9,5 тысячам мышей. Вот в этом промежутке – между 4 и 10 тысячами – и намечалось получение ожидаемых Джоном Кэлхуном результатов.

Но задуманный Джоном Кэлхуном эксперимент не получился! Мыши вымерли (не сдохли от болезней, а вымерли!), когда их популяция достигла 2200 особей – едва половины той численности, при которой ожидалось наступление скученности. Не дали нужных результатов и задуманные варианты эксперимента – отселения мышей из условий скученности на большие пространства. И отселенные мыши все равно сдохли от старости, не став размножаться, то есть, психически (душою) они уже были испорчены навсегда!

В результате у Кэлхуна получился другой блестящий эксперимент – что происходит с живыми существами, попадающими в условия “рая” или того, что марксисты имели в виду под коммунизмом, – в условиях “каждому по потребности”. Или в условиях того рая, который обещают верующим в обществе потребления.

А произошло с мышами следующее.

“Самки, готовящиеся к рождению, становились все более нервными, так как в результате роста пассивности среди самцов они становились менее защищенными от случайных атак. В итоге самки стали проявлять агрессию, часто драться, защищая потомство. Однако агрессия парадоксальным образом не была направлена только на окружающих, не меньшая агрессивность проявлялась по отношению к своим детям. Часто самки убивали своих детенышей и перебирались в верхние гнезда, становились агрессивными отшельниками и отказывались от размножения. В результате рождаемость значительно упала, а смертность молодняка достигла значительных уровней.

Вскоре началась последняя стадия существования мышиного рая – фаза D или фаза смерти, как ее назвал Джон Кэлхун. Символом этой стадии стало появление новой категории мышей, получившей название «красивые». К ним относили самцов, демонстрирующих нехарактерное для вида поведение, отказывающихся драться и бороться за самок и территорию, не проявляющих никакого желания спариваться, склонных к пассивному стилю жизни. «Красивые» только ели, пили, спали и очищали свою шкурку, избегая конфликтов и выполнения любых социальных функций. Подобное имя они получили потому, что в отличие от большинства прочих обитателей бака на их теле не было следов жестоких битв, шрамов и выдранной шерсти, их нарциссизм и самолюбование стали легендарными. Также исследователя поразило отсутствие желания у «красивых» спариваться и размножаться, среди последней волны рождений в баке «красивые» и самки-одиночки, отказывающиеся размножаться и убегающие в верхние гнезда бака, стали большинством.

Средний возраст мыши в последней стадии существования мышиного рая составил 776 дней, что на 200 дней превышает верхнюю границу репродуктивного возраста. Смертность молодняка составила 100 %, количество беременностей было незначительным, а вскоре составило 0. Вымирающие мыши практиковали гомосексуализм, девиантное и необъяснимо агрессивное поведение в условиях избытка жизненно необходимых ресурсов. Процветал каннибализм при одновременном изобилии пищи, самки отказывались воспитывать детенышей и убивали их. Мыши стремительно вымирали, на 1780 день после начала эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая»”.

Надо сказать, что ряд комментаторов, явно узнавших себя в этих мышах, отмахнулись: “…некорректный перенос модели поведения на людей…Теперь мы кое-что знаем о поведении стаи крыс в замкнутой системе. И все”.

Нет, умники, не все! Мы что – не видим в “цивилизованных странах” аналогий этому мышиному сообществу?» [86].

Да, с западным обществом при построении социализма проблем не возникло. Он там практически построен, и деградацию этого общества можно сегодня наблюдать воочию.

А вот с нами как-то у них не сложилось. Спрашивается, почему?

Так ведь мы народ особый – Божий народ. Это наша, а не какая-то там иная Держава в прошлые времена именовалась подножием Престола Господня. Потому нас, для начала, требовалось из людей Бога превратить в обыкновенных грызунов, каковыми теперь, после внедрения ереси «жидовствующих», а точнее масонского вероисповедания – протестантизма, и является весь очумевший от блаженства ничегонеделания этот самый в своей неизлечимой болезни все прогрессирующий Запад.