Текст книги "Стая"

12

Свен вернулся домой. Всё было, как и прежде, с момента его ухода. Хальстрём вдруг твёрдо решил. Он должен покинуть дом на некоторое время. Нужно затаиться, спрятаться, чтобы никто не помешал его расследованию.

Хальстрём взял большой рюкзак, сложил в него консервы, средства гигиены, одежду. Потом он впихнул туда обувь и уже думал закрыть. Вдруг вспомнил о пальто отца. Вдруг он загрустил. Сейчас он ему был так нужен. Но Свен снова был один и это словно кредо преследовало его. Но обратного пути не было. Он сел на диван и задумчиво осмотрел комнату. Только сейчас он осознал то, как ему здесь было тесно, как эти стены неволили его и давили. Все эти фальшивые счастливые минуты одиночества. Он вспомнил, как купил этот диван. А ведь на нём не сидели гости и друзья. Здесь он всегда был один, здесь была его тюрьма. Свен понял, что даже не будет скучать. Здесь его держала лишь одна вещица. Фотография мамы, той, которую он всё ещё надеялся найти.

Вдруг зазвонил домашний телефон. Свен снял трубку и перевернул её так, что она смотрела вверх. Оттуда доносился разгневанный крик Готфрида:

– Что ты себе позволяешь? Что за цирк в департаменте?

Но Свен в ответ лишь вновь залился смехом. Потом встал и вышел из квартиры, а телефон уже гудел об окончании вызова. Но Свену уже было плевать.

13

Свен договорился о встрече с Зайнером и спешил к его дому. Теперь дом Хальстрёма был в машине. И во всём этом пусть и не хватало комфорта, но уж точно ощущался дух свободы. Свен теперь не был скован четырьмя стенами, и к тому же мог быть в розыске. Готфрид явно был недоволен и настучал куда следует. Теперь надеяться можно было лишь на себя и на небольшой револьвер, который лежал в кармане пальто.

Его родные места сменились незнакомыми фасадами, заснеженными с головы до ног. Швеция была удивительно красива зимой. Словно все скучные переулки разом становились сводами дворца Снежной Королевы. Быть может зиму можно не любить за холод, но простить вполне возможно, лишь только взглянув на эту ледяную тишину, с манящей неизвестностью.

***

Зайнер был в курсе того, что Свена ищут, поэтому предложил встретиться в небольшом ресторане на другом конце города, где никто не станет искать Хальстрёма. Парковочные места были заботливо расчищены для посетителей, чтобы не нервировать их после тяжёлого трудового дня. Свен поставил автомобиль рядом с новеньким «Фольксвагеном», владельцем которого, судя по всему был очередной дядя со связями.

Догадка Свена оказалась правдивой. Из ресторана вышел крупный мужчина лет сорока пяти. Одет был весьма богато, что соответствовало его машине. Он волок за волосы девушку лет двадцати. Та была крайне растеряна и напугана, тушь размазалась по лицу и вся она выглядела печально. Мужчина кричал на неё и продолжал волочить за собой.

Свену стало не по себе, от такого отношения к женщине, ведь он считал, что нет человека важнее матери – оттуда и его уважение к противоположному полу. Хальстрём до последнего останавливал себя от вмешательства. Но что-то переломило его, и он вспылил.

Свен подошёл к мужчине и резко спросил:

– Что она вам сделала?

– А тебе что? Ты её выгораживать вздумал?

– А если так, то что?

– Тогда мне будет приятнее расправляться с тобой.

– Так что она сделала?

– С меня взяли штраф за курение. Думаю, эта дура должна извиниться передо мной.

– Ну, так вы должны были быть в курсе, что это общественное место. Курить воспрещается.

– Какой ты умный, однако. Хочешь по-плохому, так получай.

Мужчина резко отбросил девушку в сторону, и она повалилась на снег, издавая громкий беспомощный крик. После он попытался схватить Свена за пальто, но тот увернулся. Мужчина решил повторить этот трюк, но из-за резкого поворота Хальстрёма, поскользнулся на льду. Свен нагнулся к нему и взял за голову.

– Ты сейчас пойдёшь и заплатишь штраф, а ещё пообещаешь, что мне больше не попадётся на глаза твоя наглая физиономия, – прорычал Свен и ударил мужчину об лёд.

Мужчина не мог ответить, а лишь чуть заметно дёрнулся. Кровь текла по его лицу и смешивалась с белоснежным снегом. Как же Свен ненавидел таких людей. Они вызывали у него невероятное, дикое отвращение. Эти люди брались править, считали себя высшими существами, пренебрегали трудом других, даже не подозревая, каким трудом порой достаются многие вещи простым людям. И он карал их, как мог, как умел и как считал справедливым. Но они были повсюду и плодились как мухи.

Хальстрём помог девушке подняться, отряхнул. Она всё ещё была напугана, а волосы растрёпаны.

– Вы в порядке?

– Да, с этим больным уже были проблемы.

– Не поймите неправильно, но то, что я сейчас сделал, должен делать охранник. Где его носит? Никому нет дела до того, что работницу таскают за волосы?

– Тор у нас ни черта не делает. Он просто стоит или занимается своими делами.

– Покажите мне его. Хочу взглянуть ему в глаза.

Тор сидел в небольшой комнатке с камерами наблюдения. Он откинулся на сидение и довольно ухмылялся. Оказалось, что Тор смотрит портативное ТВ, которое стояло совсем рядом с камерами наблюдения. Похоже, телевидение интересовало его больше, чем собственная работа.

– Ты уволен, Тор – сказал Свен и выдернул из розетки телевизор.

– Что тебе надо, шутник?

– Чтобы ты делал свою работу.

14

Хальстрём прошёл в ресторан и сел за стол. Зайнер как раз подъезжал к месту встречи. Он вошёл спокойно и уверенно, так что Свен сразу его узнал. Сняв куртку, Зайнер оказался в сером лощеном пиджаке, с чёрными вставками. Походка у него была такая, что люди боялись бросить лишний взгляд на него. Хотя ничего со своим лицом он не делал.

– Вы Свен?

– Да. Хорошо, что вы меня поняли и не стали сообщать коллегам о нашем разговоре.

– О, не проблема. Мне и самому не раз приходилось кое-что нарушать. Вы ведь делаете это для дела, для того чтобы отыскать мать. Я считаю, что этих болванов из департамента надо периодически трясти. Они ведь ничего не делают и штаны просиживают. А то, что вы сами хотите вести это дело и проявляете инициативу, для меня много значит.

– Вы были с моим отцом до конца?

– Да, это так. Он храбро боролся за свою жизнь. Я не знал ещё подобных людей. Но теперь мне кажется, что в вас есть что-то от него. Но давайте уже к делу. Что вы хотите узнать?

– Вы сможете мне помочь? Я собираюсь пойти по следам отца. Хочу проделать его путь.

– Ну, скажем так тайно смогу. С вами поехать мне нельзя – слишком подозрительно. Здесь я вас прикрою, но за пределами Стокгольма я бессилен. Возможно, смогу поддерживать связь с вами по радиоприёмнику. Сможете делиться информацией. У меня есть доступ к некоторым источникам. У вас будут все данные по активности в скандинавских горах за последние тридцать лет.

– Буду очень признателен. Но знайте, если что, то вы не обязаны…

– Вечно покрывать вас? О нет. У меня личный интерес. За тридцать лет моей работы, я не встречал таких запутанных дел. Я бы отправился с вами, если бы расклад был иным.

– Вы и правда, лучший следователь в Стокгольме.

– Кто вам сказал?

– Сердце подсказывает. В вас есть человечность, остальные же её потеряли.

– И всё же слишком на меня не надейтесь. Вы сами должны её найти. В вас горит огонь. Я в вас вижу молодого себя. Вы полны сил и энергии. Мне сейчас этого не хватает. Видя вас, я словно погружаюсь в прошлое. Помню конец шестидесятых. Золотое время.

– Я тогда только родился. Не могу знать.

– Жаль, что вы не застали то время. Мне хочется знать, как всё будет проходить. Сообщайте мне по возможности. И да, вот ещё что я договорился с ребятами со склада. Вы можете подъехать сегодня и взять там всё необходимое. Еду, одежду и всевозможную технику для поисков.

– Мне передать, что я от вас?

– Да. Главное сильно не светитесь и имени своего не называйте, а то нас быстро вычислят.

– А адрес скажите?

– Вот, я написал на салфетке. Положите к себе.

– Спасибо. У вас есть мысли насчёт того, что произошло с моей матерью?

– Моя работа в том и заключается, чтобы всё знать обо всех. Могу тебе сказать точно, что какие-либо похищения были бы бессмысленны. Это слишком рискованно. Похититель мог бы просто погибнуть от холода, и вся эта затея была бы напрасной.

– Думаете, она сама туда направилась? Если так, то, что она там искала?

– Что говорил ваш отец на этот счёт?

– На последней кассете он утверждал, что она могла стать частью некого народа, живущего в горах.

– То есть надо полагать мы имеем дело с старообрядцами или вроде того?

– Я читал о некоторых народах. Например, в Америке остались потомки племён, населявших экваториальные леса. И люди, которые обнаруживали их, утверждают, что те совершенно дикие и не признают никаких законов цивилизации. В теории такие люди могут жить и в скандинавских горах. С годами они могли приспособиться к холоду и таким образом выживать.

– Значит, она могла стать частью их общины?

– У меня есть подозрения, что она имела какие-то увлечения, о которых мы с отцом не были осведомлены. Я слышал о том, что в шестидесятые появилось множество новых течений молодёжи. В том числе и люди отвергавшие цивилизацию.

– Я и сам был хиппи, если вы об этом. Мы просто были глупыми и молодыми, но не более. Всё это потеряло смысл, когда стало ясно, что мир не изменить. Многие тогда разочаровались, многие покончили с собой. Кризис идеологии, что называется. Страшная штука. Когда не знаешь, зачем и для чего живёшь.

– Но вы смогли остаться человеком. Что вам помогло?

– Как раз таки работа. Я увидел на улице, как пытались порезать женщину. Она была беременна. Не знаю, почему я решил спасти её. Что-то заставило меня сделать этот шаг. Я обезвредил того парня и отвёл в участок. Оказалось, что этот гад отъявленный рецидивист. За его поимку меня наградили и предложили мне работу.

– Почему вы согласились?

– Я всю жизнь отрицал общество. Стремился его избежать. Но понял, что на том этапе этого было не избежать. И мне начало нравиться. Я чувствовал, что приношу пользу. Вот жизнь и приобрела смысл. Теперь он заключается в том, что помогать нуждающимся в поиске их обидчиков.

Свен решил пожать руку Зайнеру на прощание. Тот улыбнулся, но предпочёл остаться ещё ненадолго в ресторане. Хальстрём расплатился и ушёл, а Зайнер продолжал сидеть, глядя на камин в углу заведения. К вечеру, когда почти не осталось посетителей, он спокойно уехал к себе. Ему нравилось глядеть на огонь, потому что ему самому не хватало запала. И языки пламени были его верными друзьями. И если бы он задумался о том, что же осталось прежним, он бы вновь ответил себе: «огонь».

И этот огонь ещё придёт за ним, заберёт его и затянет. Это был лишь вопрос времени, того, чего у него уже почти не оставалось.

Свен свернул на улицу, указанную на салфетке Зайнером. Складской работник встретил его и пропустил, после упоминания Хальстрёмом имени следователя. Началась погрузка. Свен решил помочь, чтобы дело шло быстрее.

Вместе они перетаскали ящики с провизией, некоторые предметы одежды и пару любопытных вещей для покорения гор. Среди них был термометр, ледоруб, пояс с креплением, заострённый топор и нагреватель. Нагреватель был новенький, так что его хватало надолго.

Когда всё было загружено, Свен на задней передаче выехал со склада и помахал работникам. Он развернулся и выехал на шоссе. Его дорога теперь проходила по предгорной тропе, с шероховатостями и неровностями. Местами попадалась гололедица, и машину сильно разворачивало, то и дело, заставляя Свена проявлять все свои водительские умения.

Он пил кофе, чтобы не спать и быть бодрым. Но глаза постепенно закрывались. Ему жутко хотелось спать, но надо было проехать на достаточное расстояние, чтобы патрули не успели его заметить. Он с силой жал на педаль, постепенно ощущая, что ослабевает. В глазах его мутнело и веки тяжелели.

Вдруг около дороги Свен увидел странный силуэт. Это был странный контур, который освещался лишь луной. Не было понятно, кто это был.

В этот момент Хальстрём резко выронил руль и ударился об стекло. Подушка безопасности сработала слишком поздно. Изо лба сочилась кровь. Машина скользила и летела, прямо на силуэт. Послышался лязг ломающейся двери, на которую машина опёрлась.

***

Силуэт так и остался неподвижным. А рядом с ним лежала груда металла, то есть всё, что осталось от машины Свена Хальстрёма. Вокруг была тишина и еле заметные лунные блики играли на железном капоте изуродованного авто.

II

Меч без ножен

Они жили, совершали ошибки,

умерли и о них забыли. Никто

не испытывал такого интереса

к ним, чтобы приподнять завесу,

скрывавшую их бесчестье.

Джеймс Фенимор Купер

15

Женщина с сильным удивлением смотрела на машину, от которой осталась лишь груда металла. Одета она была в тёплый пуховик, лицо прикрывала тканевой повязкой. На ногах её были толстые высокие сапоги, с утеплённой меховой подкладкой. Та часть лица, которая не была скрыта повязкой, выражала какую-то невероятную усталость. Она выглядела уже довольно старой, передвигалась не очень быстро и в целом вызывала жалость, смешанную с тоской.

Женщина подошла к обломкам и принялась разгребать их. Железные прутья с неохотой гнулись, освобождая от своего плена Свена. Наконец, ей удалось открыть то, что осталось от двери, и она смогла оценить состояние Хальстрёма, а также то, что бы ей удалось сделать в данной ситуации. Женщина нащупала руки пострадавшего и сделала рывок, пытаясь вытянуть тело из искорёженной машины. Но Свен был тяжеловат, а потому самой ей было не справиться.

Что же могло помочь этой явно одинокой женщине? Только её ум, который с годами стал лишь совершеннее. Она вспомнила о том, что у неё в одном из карманов был моток верёвки. Достав его, женщина обвязала верёвку вокруг рук Свена и потянула его из машины. Она упёрлась ногами в дверь и тянула изо всех сил.

Тело Свена слегка продвинулось вперёд, женщина отогнула ещё один прут, и осталось вытянуть только ноги. Это оказалось самым сложным, поскольку штанины цеплялись за покорёженные части машины. Женщине пришлось проползти по узкому проходу в машину, чтобы освободить ноги Свена. Она перерезала низ штанин, и теперь мужчина был полностью освобождён, осталось лишь вытянуть его. Сделав это, женщина тяжело вздохнула и погрузилась в раздумья.

Женщина думала о том, что ей было делать дальше. Человеку нужна помощь и совершенно неясно, сколько он протянет с такими ранами. Да и вполне возможно, что она боялась чужака. Ведь женщина никогда раньше его не встречала и не могла быть уверена, что он не опасен. Сейчас он обездвижен и без сознания. Ну а что будет, когда он проснётся? Окажется благодарным бедолагой или же расчётливым мошенником?

Тащить его в город она не могла, но вот до своего жилища вполне бы донесла. К счастью с собой у неё были сани. Места на них был немного, но женщина догадалась согнуть Свену ноги в коленях. Таким образом, она могла довезти его до жилища. Вдруг её взгляд упал на одну вещь в машине. Там лежало пальто отца Свена. Женщина подумала, что это крайне важная вещь и погрузила на сани и её.

И в момент, когда она собралась уходить от машины, ей в голову пришла мысль осмотреть всё остальное. Ведь в машине могла быть еда. Женщина явно выглядела голодной, глаза впали, кожа была дряблая, и ощущение было такое, что она вот-вот развалится.

Она подошла к багажнику и попыталась открыть его. Он не сразу поддался. Ей пришлось задействовать все свои силы, которых у неё не осталось. Организму неоткуда было брать энергию, ведь пища не поступала. Но она, словно одержимая неведомыми силами, продолжала давить всем весом, чтобы открыть. Наконец у неё получилось.

В багажнике было множество банок с консервами, некоторые приспособления для выживания и одежда. Женщина решила запомнить это место и прийти ещё раз, чтобы забрать всё это. Мелочь, которую смогла впихнуть, она увезла вместе со Свеном.

Она тащила сани, которые часто застревали в снегу. Женщина и сама проваливалась, издавая тоскливое мычание. Ей было страшно умирать, и она боролась. Постепенно тропа сменилась горным хребтом, и земля под ногами изменила свои свойства.

Пару раз сани цеплялись за камни и падали, опрокидывая Свена и вещи на снег. И всякий раз женщина поднимала их, становясь всё слабее. Ей так хотелось теперь, чтобы труд был не напрасным. Сейчас она мечтала о собеседнике, о друге, просто нуждалась в общении. Быть может он и принесёт ей счастье. Может, незнакомец способен изменить что-то в её судьбе.

Сильно устав, она взглянула не небо. Может, просила помощи, а может совета. И будто услышав ответ, она что-то сказала про себя. Небо было голубое, с едва заметными переливами и словно в узорах. Главное, чего она смогла добиться это гармония. Среди природы, дикой и нетронутой человеком, ей открывались тайны, неподвластные простому человеку. Она, как будто, брала энергию из воздуха.

***

То самое, о чём говорил старик Хальстрём. Приспособляемость. За годы жизни здесь, она сумела одолеть голод, холодный климат и научиться жить с природой в равновесии. Её организм выработал защиту от внешних факторов.

16

Через час тяжёлого пути женщина остановилась у своего жилища. Оно было небольшое, напоминало временные постройки для рабочих. Дерево во многих местах было гнилое, да и кривые брёвна выпирали отовсюду. Дом был расположен так, что почти не был виден издалека. Его закрывали каменные возвышенности и редкие деревья. Это было самое что ни на есть настоящее тайное жилище, специально построенное, чтобы скрываться.

Женщина открыла дверь, послышался жуткий скрип, и из дома потянуло чем-то травянистым. Когда тело Свена оказалось в доме, она положила его на жёсткую кровать и укрыла какими-то лохмотьями, которые служили одеялом.

Женщина поставила сани на место, положила на стол продукты из багажника. Ей хотелось как можно быстрее съесть что-нибудь, организм всё же не может совсем обходиться без питания. Она выбрала понравившуюся банку и поставила перед собой. Ей так хотелось открыть банку, но не было ничего под рукой.

Ей пришлось взять старую кочергу и ударить по крышке банки. Послышался странный звук и в крышке образовалась дырка. Женщина жадно стала расширять дыру, нанося быстрые удары кочергой, чтобы добраться до еды.

Мучимая голодом, она принялась есть руками. Страшно было видеть, как это полуживое существо отчаянно боролось за свою жизнь. Она почти не чувствовала вкуса еды, не ощущала из каких продуктов сделано блюдо в банке. Женщина просто забивала рот, беспощадно глуша чувство голода.

Наевшись, она словно вновь обрела разум. Она опомнилась. На кровати лежал неизвестный мужчина, и надо было что-то предпринять. Она смотрела на него, думая, чем можно помочь. Женщина отыскала одну из табуреток. Та очень шаталась и разваливалась от малейшего прикосновения. Женщина отломала ножку табуретки и кинула в камин, который видно был собран вручную.

В доме стало немного теплее, хотя холодный воздух всё ещё ощущался. Ветер часто заставлял ставни дребезжать, от чего в доме было жутко и неуютно. Женщина поставила стул и залезла на него. С полки она достала баночку с пахучей травой, перемолотой в порошок. Удивляло то, как ей удалось раздобыть траву в таких заснеженных местах с низкой температурой.

Содержимое банки женщина высыпала в небольшой чайник. Потом она взяла этот чайник и принялась держать над камином, чтобы прогреть настойку. Просидев около десяти минут, женщина, наконец, согрела питьё и поставила на стул, рядом с кроватью, где лежал Свен. Женщина увидела, что на теле осталось множество ссадин и ран.