Текст книги "Не было бы счастья"

– Да не мне не дерзи, – сказала травница, – хотя и мне тоже. Не дерзи Рекаруку, он этого не любит, и ведуну. С первый в разговоре старайтесь поменьше употреблять выражения оскорбительного и издевательского характера, и побольше почтения, красивого слога и витиеватого стиля. А второй при проявлении признаков дерзости просто переломает вам кости или бошки поотрывает. Очень он становится раздражительным от хамства, да и не любит, когда беспокоят. Не зря же Рекарука на мосту поставил.

– Что значит поставил? – воскликнул Ловкач.

– Рекарук – его творение, – пояснила бабулька. – Так он отсеивает дураков, припирающихся к нему по нелепому поводу от умных людей, действительно нуждающихся в помощи или важной информации.

– Круто, – вякнул Ловкач.

– Теперь всё, – сказала травница, – можете отправляться.

– Спасибо за напутствие, матушка, – сказал Удал, и поклонился в пояс.

– И вам спасибо за помощь, добры молодцы, – ответила бабулька, пальцы смахнули со щеки одинокую слезу. – Рода вам в помощники.

– Прощавайте, – одновременно сказали Ловкач и Велимудр.

Троица вскочила на скакунов. Деревья устремились навстречу и к полночи они вернулись в город. За спиной гулко закрылись могучие створки ворот, звонко лязгнул засов.

Ритм жизни города значительно замедлился, пробки рассосались, народу поубавилось, особенно в тёмных подворотнях.

– Я так полагаю, что мы сейчас двинем за шахматами? – на скаку спросил Ловкач товарищей и размял пальцы. Суставы звонко хрустнули.

– Воровать нехорошо, – заметил Велимудр.

Ловкач хмыкнул.

– И что предлагаешь?

Справа послышались крики. Удал дёрнул коня за уздцы. Умное животное резво повернуло в тёмный переулок. Глазам предстала следующая картина: мрак едва рассеивается светом из окон и выглядывающей из-за крыш луной, посреди улицы стоят два человека в длинных хламидах с капюшонами, третий лежит у ног. В руках кривые кинжалы, а вокруг замерших людей быстро двигаются десятка два теней. Тело скрыто чёрной материей полностью, оставлен только широкий разрез для глаз. Двигаются воины так тихо, что кажется, будто в переулке кроме трёх друзей и их коней никого нет. Удал подметил: у нападающих одежда столь умело сработана, что не мешает движениям. Вооружены воины мечами. Но по небольшим выпуклостям в ткани видно, что есть и другое оружие, незаметное для обороняющихся. Также бросилось в глаза, что и воины и обороняющиеся какие-то мелкие, словно подростки.

Удал врезался в нападающих на скаку. Так показалось. На самом деле никого не задел. Тени брызнули в стороны с такой поспешностью, что даже исчезли из виду. Удал выхватил меч, конь, словно чувствуя праведный гнев хозяина, ринулся на ворогов. Позади яростно заорал Ловкач, его поддержал Велимудр. Напавшие выстроились в ряд, в пальцах что-то блеснуло. Удал направил коня в толпу. В воздухе просвистело, конь захрапел, передние ноги подломились, и он ткнулся носом в землю. Удал, ожидая чего-то подобного, успел соскочить. Быстрый взгляд на коня. Несчастное животное пару раз дёрнуло ногами и замерло. В шее торчит не меньше дюжины странных металлических звездочек, и судя по тому, насколько быстро конь испустил дух, они оказались отравленными. Ярость нахлынула чудовищным потоком, придавая мышцам дополнительную силу, увеличивая скорость и ловкость движений. Удал кинулся на неприятеля с мечом наперевес. Несколько рук поднялось, в воздухе промелькнули звёзды и Удал понял, что участи своего скакуна не миновать. И доспехи не спасут. Он уже ощутил, как сталь рвет плоть.

Неожиданно перед лицом что-то промелькнуло. В воздухе угрожающе прожужжало, и пятеро напавших опрокинулись навзничь. Их товарищи с удивлением посмотрели на павших. Удал воспользовался заминкой, быстро сократил отделяющее от врага расстояние, меч опустился, поднялся. Ещё двое развалились на земле. Враг быстро пришёл в себя, перегруппировался и напал со всех сторон. Удал вертелся юлой, парировал, отбивал, выворачивал запястья и колол. Люди в чёрном почему-то стали мешать друг другу, спотыкались о ноги товарищей, получали локтями поддых, наносили порезы, синяки и ушибы, цеплялись одеждой, а пока разбирались, что к чему клинок Удала отнимал у них жизнь. В него несколько раз кидали звезды, но кто-то словно вылавливал их, не позволяя достигать цели. Удал знал, кто этот ангел-хранитель: Ловкач начеку. Он появлялся то тут, то там, возвращал перехваченные звезды и быстро помог довести бой до полной победы. Два оставшихся убийцы исчезли в темноте.

– Знай наших! – заорал Ловкач вслед убежавшим.

– Они ещё вернутся, – сказал подошедший к товарищам Велимудр.

– С чего ты взял? – спросил Ловкач.

– Это якудза, – ответил Велимудр, – не выполнив поставленной задачи, вернуться домой они не имеют права. Иначе сепука.

– Чё? – спросил Ловкач.

– Сепука – это ритуальное самоубийство, через вспарывание живота мечём, – пояснил Велимудр.

– А-а-а, – протянул Ловкач. – Надо же как у них всё сложно.

Друзья вернулись к пострадавшим. Двое оказались невредимыми, а вот третий… Звездочка угодила в глаз. Кидали умело и с большой силой, поэтому остриё полностью ушло в плоть.

Один из спасённых откинул капюшон. На друзей уставились узкие раскосые глаза. Лицо оказалось плоским как блюдо и слегка вытянутое.

– С кем имею сесть говорить? – обратился он к товарищам. В речи явственно слышался лёгкий акцент. Причём очень редкий на Руси.

Удал представился и назвал имена товарищей.

– Меня зовут Несоси Сосису, – сказал незнакомец. – Вы спасти жиснь моей господина.

Второй капюшона не снял и в разговоре участия не принял.

– Сто вы хотеть за спасение моей господина? – спросил слуга.

– Это подождёт, – сказал Удал. – Вот отведём вас в безопасное место там и поговорим.

Слуга кивнул.

– Да, здеся небезопасно, якудза велнуться и надо спесить.

Удал с Велимудром взобрались на коней и встали по бокам от спасенных. Ловкач же пошёл рядом с ними. Несоси Сосису было возмутился, что господина нужно на коня, но Удал пояснил, что если выполнит его просьбу, то снять его, например, из лука труда не составит. Слуга поразмыслил и согласился. Господина продолжала молчать, будто не о нём речь.

– Что это вы в одиночестве по тёмному городу шарахаетесь? – спросил Ловкач.

– Моя господина не салахаться, – возмущенно сказал слуга, – он изусять достоплимесятельности голода.

– Какие у голода могут быть достопримечательности? – поинтересовался Ловкач. – Да и не голодаем мы.

– Достопримечательности города, – поправил его Велимудр.

– А-а-а, – протянул Ловкач, – ладно, какие достопримечательности можно изучать ночью? Женские что ли?

Слуга возмущенно фыркнул.

– Господина изусять калтина звездного неба.

Ловкач хохотнул.

– В положении сверху неба не увидишь или вы придерживаетесь нестандартных позиций?

– Ловкач, – одёрнул его Удал, и вовремя.

На крыше дома справа показались две тени. Вжикнуло. Ловкач исчез и появился перед господина. Руки что-то выловили из воздуха и отправили обратно. По крыше загрохотало и на землю рухнуло два тела.

– Опсепукались, – подвёл итог Ловкач.

Дальше шли без приключений. Правда несколько раз попадались компании праздношатающейся публики, но завидев всадников при полном параде и вооружении, люди исчезали в темноте или прижимались спинами к домам. Велимудр всё время смотрел на скрытого капюшоном незнакомца, будто хотел взглядом проникнуть сквозь ткань. Удал с Ловкачом вертели головами, прислушивались и присматривались на предмет наличия супостата. Благо хоть во многих домах давно легли спать, а света от звезд и торчащей над крышами луны едва хватало, чтобы разглядеть контуры ближайших зданий и о стрельбе речи быть не могло. Но ночь ночью, а слуга прекрасно ориентировался в городе. Вскоре они вышли к широким воротам. Велимудр хмыкнул.

– Ты чего? – спросил его Удал.

– Сейчас увидишь, – ответил товарищ.

Слуга несколько раз быстро стукнул по створке, а затем через рваные промежутки времени ещё несколько раз. Ворота разошлись. На улицу выскочила десятка три воинов. Узкие длинны мечи образовали частокол вокруг троицы и их попутчиков. Человек в капюшоне поднял руку и что-то рявкнул на незнакомом языке. Слов не разобрать, но голос оказался властным, не терпящим пререканий. Воины, все как один, побросали мечи в ножны. Процессия через широкий двор двинулась к длинному и высокому зданию.

– А не конюшни ли это купца Охрятина? – спросил Ловкач.

Велимудр хихикнул.

– Они самые. Ну и везёт же нам.

– Давно догадался? – спросил Удал товарища.

– Сразу, – ответил тот. – Нанять воинов из якудзы могут только джапонцы, да и работают они исключительно на своих и со своими. Так что вывод напрашивался сам собой. Конечно, оставались сомнения, но теперь они развеяны.

– Ну ты и сволочь,– сказал Ловкач, – хоть бы предупредил. Я бы помылся, а то как-то к императору вонючим…

– Ничего, тебе не привыкать, – поддел его Велимудр

За разговором дошли до дверей конюшни, таких же массивных и широких как ворота во двор. Несоси Сосису попросил Удала и Велимудра спешиться. Те выполнили просьбу. Слуга повёл друзей не к главному входу, а к неприметным дверям.

Троицу ввели в широкий зал. Стены прикрыты широкими полосками тканей с витиеватыми иероглифами. По периметру – канделябры на десяток свечей каждый. На полу разбросаны ковры с густым ворсом. Покусай Канаву предстал во всей красе: расписанное драконами оранжевое кимоно из шёлка, сланцы из кожи, волосы родные. На поясе катана, слева и справа – слуги. Под задницей подушки, на черепе шапочка как у таджика. Ловкач едва не заржал во всю пасть. Благо Велимудр вовремя ткнул локтем в солнечное сплетение. Рядом с императором занял место уже знакомый Несоси Сосису.

– Импелатола пливетствует дологих гостей и благодалит за оказанную помось, – сказал он и поклонился, сложив ладони перед собой.

Покусай Канаву отреагировал как статуя: взгляд в одну точку, будто пытается кого-то загипнотизировать.

– Не за что, – сказал Удал.

– А вот мне интересно, чё это ваше императорское величество сам этого не скажет и молчит будто немой. Или он так писать хочет, что любое движение может расплескать? – спросил Ловкач. – Так пусть сходит, облегчится, а мы подождём,

У Несоси Сосису от услышанного волосы встали дыбом, а глаза наметились покинуть глазницы. Лицо приобрело цвет первого снега, тело затряслось как в припадке. Император вышел из ступора, перевёл на него взор, мол, чё гость то сказал? Толмач беспомощно посмотрел на Удала.

– Это пелеводить? – спросил он.

– Не надо, – ответил Удал, незаметно наступив Ловкачу на ногу. – Передайте вашему императору, что мы были рады помочь.

Толмач выдохнул будто после тяжёлой физнагрузки. Лицо приобрело нормальный оттенок, волосы приняли исходное положение, припадок закончился. Яркую речь Удала перевел быстро и чётко. Император что-то рявкнул. Это могло быть расценено как путёвка в увеселительное путешествие на тот свет или как кашель больного туберкулёзом в последней стадии. Толмач поклонился.

– Его импелатолское велисество за своё спасение залует пояс и кимоно со своего плеся.

– Мы ему жизнь спасли, а он шмотки дарит, – прошептал Ловкач. – Я оболдеваю с его благодарности!

Прошептал, но толмач услышал. Его телом снова завладело болезненное предобморочное состояние. Только на этот раз трясунец оказался сильнее.

– Дурень, – прошептал Велимудр, – это не просто тряпки. Такой подарок является самым ценным и желаемым в их стране. И не принять его значит до глубины души оскорбить императора. За это можно и на плахе оказаться. Ловкач фыркнул.

– В первый раз что ли?

Удал окинул зал взглядом. За спиной императора застыли пятнадцать воинов, ещё не менее двадцати стоят перед канделябрами и, судя по движению полос ткани свисающей с потолка, у стен ещё не меньше трёх десятков. Причём наверняка лучники. Можно попытаться прорваться, но вероятность неудачного исхода слишком высока. Пауза затянулась, толмач совсем побелел, а губы приобрели синеватый оттенок. Того и гляди в обморок бухнется. Надо как-то исправлять ситуацию.

– Велимудр, – обратился к товарищу Удал, – ты у нас самый умный, давай, выручай, а то как-то без головы ходить некрасиво, да и куда есть непонятно.

– Вот-вот, – поддержал товарища Ловкач, – и говорить чем прикажешь?

Велимудр поклонился императору, что восприняли как попытку государственного переворота. Воины отреагировали одинаково и быстро: раздался неприятный шипящий звук, свет от пламени свечей заиграл на отполированных клинках катан. Несколько шагов по направлению к гостям. Император поднял руку. Воины замерли, будто окаменели.

– Не делал бы ты резких движений, – посоветовал товарищу Ловкач. – А то вместо награды конечности отстругают. А у меня запасных нет.

– Сам знаю, – огрызнулся Велимудр и обратился к императору: – Ваш подарок слишком ценен и поэтому мы не можем его принять.

Ловкач фыркнул как пёс, которому подсунули онучи недельной носки. Удал врезал ему локтем под рёбра, мол, держи себя в руках, пока есть чем держать. И за что. Несоси Сосису выпал из комы и быстро перевёл сказанное. Император отреагировал как каменное изваяние. Наступила новая пауза. Причём по лицу лидера джапонцев что-либо понять никак не удавалось, оно осталось абсолютно бесстрастным и неподвижным как маска.

– Ну чё, панихиду заказывать или лучший столик в харчевне «Самвой»? – поинтересовался у товарища Ловкач.

– Подождём, – ответил Велимудр. – У них быстро отвечать не принято.

Прошла минута, другая, третья… Ловкач не выдержал, затеребил локоть Велимудра.

– Он тормоз или просто заснул?

И тут император что-то рявкнул страшным голосом.

– Проснулся, – радостно воскликнул Ловкач. – Только непонятно к худу или добру.

– Его импелатолское велисество говолит, – перевёл толмач, – что если вы не можете взять его подалки, тогда вам будет дозволено поцеловать подол его кимоно.

– Да он издевается, – прошипел Ловкач.

– Нет, – пояснил Велимудр, – целование одежд императора считается второй по значимости милостью и наградой. Выше – только кимоно и пояс «с плеча».

– А ноги ему не помыть? – прошипел Ловкач.

– Это третья по значимости милость, – злорадно заметил Велимудр.

– Так он что, будет нам всё это предлагать? – возмутился Ловкач.

– Ты прав, – вмешался в разговор Удал, – надо с этим завязывать. А то мы так до самого утра здесь проваландаемся. Велимудр, придумай что-нибудь.

– Попытаюсь.

Он сделал осторожный крохотный шажок вперёд. Воины дёрнулись, но император снова поднял руку, и они застыли. Велимудр поклонился как это умеют только русские.

– Ваше императорское величество, сия награда слишком велика есть, поэтому и её мы принять не можем. Но ты имеешь то, что будет адекватно нашей помощи. Это удивительные шахматы-самоигры…

Он не успел договорить последнее слово, а император ка-а-ак заорёт что-то. Потом ка-а-ак вскочит. Воины у канделябров оттаяли, мечи снова оказались в руках. Удал через вопли императора услышал, как затрещали тетивы натягиваемых луков. В промежутках между развешанными полотнами мелькнули тёмные тени. Матовым светом блеснули наконечники стрел.

– Ну, парни, – сказал Ловкач, – приятно было иметь с вами дело. Жаль что недолго.

Император успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Задница коснулась подушек, противоположная ей часть приняла бесстрастное выражение. Рот открылся, рявкнуло. Один из стоящих рядом в цветастых одеждах поспешно исчез. Не прошло и секунды, как он появился с широкой и толстой доской, поверхность которой разделена на чёрные и белые клетки. Когда её переворачивали, что-то грохотало внутри. Император взглянул на доску, в глазах промелькнуло сожаление, кивнул. Человечек подошёл к троице и протянул подарок. Велимудр улыбнулся, поклон и только после пальцы коснулись шахмат. Император рявкнул что-то совсем непонятное и нечленораздельное.

– Подавился что ли? – предположил Ловкач.

– Нас больше не задерживают, – пояснил Велимудр.

Несоси Сосису кивком показал, что перевод верный. Трое друзей снова поклонились.

– Не разгибаясь, идём спиной к двери, – прошептал Велимудр.

– А задницей гвозди из пола по пути не повыдергивать? – прошипел Ловкач.

– Надо будет ты из них ещё и косичку сплетёшь, и в узелки завяжешь, – буркнул Велимудр. – И вообще не спорь, ты не у себя дома.

– Как это?

– Сейчас конюшня находится под юрисдикцией Джапонии и здесь свои традиции, – ответил товарищ. – Нарушишь и тебе башку отсепукают.

Ловкач заскрипел зубами, но дошёл в полусогнутом состоянии до двери.

– Попадись мне ещё раз, – пробормотал он, – покажу ему наши традиции. Он у меня за здоровье будет пить в каждой корчме. А потом затащу поганца в баню.

– Если сейчас тебя не прикончат на выходе, – сказал Велимудр.

– Это почему? – спросил Ловкач.

– Конюшни – это как бы Джапония, где как и у нас действуют правила гостеприимства. За пределами конюшен уже другое государство, и в силу вступают другие законы, а точнее беззаконие. Короче, если здесь нас убить и отобрать шахматы не могут, то прямо за дверью – ещё как.

– Посмотрим, – буркнул Удал.

Но ничего страшного не произошло. Более того, Удалу даже подарили роскошного жеребца. Тройка вскочила на коней и устремилась прочь из города. Стражники открыли восточные ворота бесплатно за один золотой, и вскоре Словенск оказался позади.

Три дня подряд они скакали, слезая с коней лишь на короткий отдых. Шахматы гремели так, что распугали всех животных в округе, поэтому настрелять дичи даже Удалу с его удачей и умением не удалось. Благо хоть денег немного осталось, и по пути попадались селения, в которых покупали съестное. К закату четвёртого дня троица достигла долгожданной цели.

Перекрёсток действительно поразил. Вроде ничего необычного, только здесь сошлись не четыре, как обычно, а шесть дорог. Расположился он посередине широкой идеально круглой поляны. Тракты расходятся от центра как радиусы под одинаковым углом друг к другу. И что любопытно в траве не видно ни одного древесного проростка, будто кто-то их старательно выкашивает. Троица остановилась посреди перекрёстка.

– Что-то у меня от этого места мурашки по спине бегают, – сказал Ловкач.

– Мыться надо чаще, – посоветовал Удал.

Велимудр посмотрел на запад. Над верхушками деревьев остался лишь крохотный краешек светила.

– Мы вовремя, – сказал он. – Если бы немного задержались, пришлось ждать до утра.

Только он это сказал, как рядом с перекрёстком показалась небольшая избушка. Такое впечатление, что её построили вчера: брёвна даже потемнеть не успели. Крыша крыта просмоленным тёсом, дверь широкая, мощная. Окна закрыты чем-то прозрачным, но что внутри не видно, по причине непроглядной тьмы помещения. Над дверью прибиты рога, а под ними приколочен длинный штырь, на котором болтается плоское изображение фиги, сделанное из железного листа. Перед харчевней – коновязь.

– Скорее, – крикнул Велимудр.

Он первым спрыгнул с коня. На привязывание повода ушло секунды три. На то, чтобы схватить шахматы еще одна. Товарищи запоздали лишь на мгновение. Велимудр первым кинулся к двери. Пальцы коснулись ручки, дверь с лёгкостью и без скрипа отворилась. Внутри темень как в безлунную ночь. Велимудр переступил порог. За ним едва успели товарищи. Дверь за спиной с грохотом захлопнулась. Но за мгновение до этого Удал успел заметить, как вдали исчезает перекрёсток, коновязь с конями, а харчевня словно летит через лес, причём ветки её касаются, но остаются неподвижными. Наступила тишина.

– А почему фига? – нарушил её Ловкач.

– Потому что фиг выберешься, – пояснил Велимудр. – Попробуй открыть дверь.

Ловкач потянул за ручку. Бесполезно.

– М-да, – сказал Ловкач. – Чё будем делать?

– Ждать пока хозяин себя покажет, – сказал Велимудр.

Подождали. Глаза привыкли к темноте. Ловкач присвистнул. Помещение оказалось нехилым, даже больше, чем зал для принятия гостей в княжеском тереме. Слева от входа располагается кадка для мытья рук, над ней висит полотенце. Чуть поодаль – широкая стойка. За ней шкаф и вход в кухню. Остальную часть занимают столы персон на шесть каждый. Рядом расставлены фигурные стульчики со спинками. Пол блестит от чистоты. Только посетителей нет, словно свирепствует чума и больше ни одного собираться запрещено.

Ловкачу надоело ждать.

– Эй, кто-нить живой есть? – заорал он.

Эхо многократно повторило вопрос. Ловкач каждый раз морщился от своего же голоса.

– Как не быть, – донеслось откуда-то издалека. – Приветствую дорогих гостей в моей харчевне.

– Покажись, хозяин, – попросил Велимудр.

– А найдите меня.

– Нам что делать больше нечего? – спросил Ловкач.

– Тогда можете быть свободными, – ответил хозяин харчевни. В голосе послышался холодок.

– Как же мы выберемся, если дверь не открывается? – спросил Удал.

– Это легко исправить. Потяни за ручку.

Удал потянул. К его удивлению она легко отворилась и приложила по лбу. Друзья выглянули наружу. Ни перекрестка, ни коней. Харчевня стоит на вершине какого-то безжизненного утёса, к которому подходят две дороги. Рядом пустая коновязь. Слышен грохот прибоя. Пахнет морем. Вдалеке видна кромка леса, но даже с такого расстояния можно различить, что среди деревьев ни одного знакомого.

– Абстракция хрена на плоскости! – выругался Велимудр.

– Где это мы? – спросил Удал.

– Я могу ошибаться, – потрясёно ответил Велимудр, – но похоже на Грецию. Это ж нам пёхом до дому придётся год идти.

– Ладно, – сказал Ловкач и закрыл дверь.

– Что же вы не ушли? – раздался притворно удивлённый голос.

– Пейзаж не понравился, – буркнул Ловкач.

– Откройте дверь снова, и увидите другой.

Они последовали совету. Лучше бы не открывали. Харчевня оказалась в пещере. Стены раскалены до бледно-малинового цвета. Слева и справа как вода текут два потока лавы. Огненный расплав бурлит как каша, на поверхности лопаются здоровенные пузыри. Красные ошмётки разлетаются далеко. В лицо пахнуло таким жаром, будто в печь голову засунули. Друзья поспешно захлопнули дверь.

– Жуть какая, – сказал Ловкач.

– Что, опять вид неподходящий? – участливо поинтересовался хозяин.

– Нет, – сказал Ловкач. – Нам милее родина. Слабо туда доставить?

– Легко, – ответил хозяин, – вот найдёте меня и окажетесь дома.

– А ловушки? – спросил Велимудр.

Хозяин хмыкнул.

– Я их деактивировал.

– Вот зараза, – проворчал Ловкач. – Слушай, Велимудр, может ему шахматы предложить. Он нас тогда и выпустит.

– Хорошо. Шахматы мы отдадим за освобождение, а медовуху как получим?

– Твою налево по борозде! – ругнулся Ловкач. – Ладно, давайте искать.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – громко сказал Велимудр. – Кто не спрятался, я не виноват.

Троица двинулась по мрачному помещению. И всё бы ничего, даже если учесть размеры зала, отыскать удалось бы без труда, но голос не случайно звучал словно издалека. Справа стена исчезла.

– Бланманже мне на манжет! – выругался Велимудр.

Вместо стены открылся вид на огромный зал с колоннами, уродливыми статуями из чёрного камня, уставленными по периметру, свисающими вдоль стен гобеленами с изображением диковинных зверей, каких-то страшилищ, адских палат и апокалипсических видений. Но если бы этим ограничилось, ничего страшного, обыскали бы и его, но в конце зала и по бокам расположены три мощные двери. Створки распахнуты во всю ширь. Велимудр по зарождающейся панике в душе понял, что таких помещений гораздо больше, чем кажется, и прятаться в них можно бесконечно долго. Да, травница не солгала. Не потрафишь чем-нибудь хозяину корчмы и будешь блуждать здесь пока не сдохнешь. Наверняка и тайных ходов здесь немало, так что вероятность кого-то отыскать нулевая. Но хозяин словно угадал его мысли.

– Не боись, – бодро сказал он, – я честно играю и тайными ходами не пользуюсь. Да и залы не все открыл. Ищите.

Троица ринулась на поиски. Но где можно спрятаться в зале. За колоннами? За статуями? За гобеленами? Выбор невелик. Они внимательно обследовали первый зал: Велимудр осмотрел статуи, Удалу достались колонны, Ловкач совал нос под каждый гобелен. Пусто. Зашли во второй. Потом третий, четвёртый, пятый. Результат не изменился. С каждым новым помещением в душу закрадывалось сомнение в положительном разрешении данного вопроса. Друзья устали, устроили перекур. Присели у статуи, похожей на уродливого чёрта, страдающего от избыточного веса. И видимо ему это не нравилось, что отразилось гримасой отвращения на роже.

– Бесполезно, – сказал Ловкач, ладонь опустилась на колено статуи. Пальцы оставили едва заметный след на пыльной поверхности. – Нам его не найти или будем искать, пока не состаримся.

– Ты быстрее умрёшь с голоду, – буркнул Удал.

– Тоже вариант, – сказал Ловкач. – Велимудр, ты чего?

Умник впился взглядом в колено чёрта. Что-то… какая-то мысль завозилась в голове, но он никак не мог её ухватить. Идея оформилась резко, ярко и чётко. Он бросился бежать во второй зал. Друзья кинулись за ним. Велимудр добежал до третьей от выхода статуи. Взгляд скользнул по творению умелого мастера. Изваяние походит на человека с изуродованным лицом: глаза раскосые и разного размера, рот сдвинут немного влево, а нос вправо, да ещё слегка задран кверху. Волосы короткие, густые, пучками торчат в разные стороны, уши смещены немного вниз. В плечах косая сажень, руки мощные, а ноги наоборот тощие и кривые, да ещё оканчиваются длинными птичьими пальцами.

– Здравствуйте, хозяин, – сказал Велимудр.

– Ты чё, ополоу… – начал Ловкач и поперхнулся.

Статуя повернула в его сторону голову.

– Обалдеть, – только и вымолвил Ловкач.

Статуя окинула себя придирчивым взглядом. На уродливом лице появилась гримаса недовольства и непонимания.

– Как ты меня отыскал? Я ведь всё учёл?

– Если скажу, вы нас отпустите?

– Чтоб мне всю жизнь с такой рожей ходить, – ответил хозяин.

Черты лица и тела быстро сменили очертание и цвет. Через несколько мгновений уродливая статуя превратилась в нормального, бородатого мужика, в белой рубахе, цветном переднике и в чёрных штанах на босу ногу. Единственное, что отличает от обычного человека – это закрученные как у барана рога и вытянутый щелевидный зрачок.

– На вас нет пыли, – ответил Велимудр.

– Надо же, на такой мелочи прокололся! А ты молодец, внимательный! Ладно, говорите зачем пришли.

– Нам нужна ваша знаменитая медовуха. Взамен – шахматы-самоигры.

Удал протянул ему доску. Хозяин принял подарок с каким-то благоговением.

– Слыхал про такие, благодарю. А то здесь со скуки помереть можно. Но извините, сразу отпустить вас не могу. Вот достигнем перекрёстка шести дорог, тогда пожалуйста, а пока будьте моими гостями.

Они вернулись в ресторанную часть. У потолка вспыхнула люстра на тысячу свечей. Запахло костром, печёным мясом, жареной рыбой, приправами, и много ещё чем. Слюнки так и потекли. Друзья расположились недалеко от барной стойки. Хлебосольный хозяин как профессиональный официант быстро заставил стол такими яствами, что будь ты сытым по кадык, всё равно съел все блюда. И тарелки сгрыз. И даже стол понадкусывал. Друзья насыщались долго. Хозяин, присел рядом, взгляд скользил с одного гостя на другого. В глазах росло уважение и удовольствие. Велимудр спохватился: они жрут в три горла, а хозяин даже не прикоснулся к еде.

– А что ж вы сами? – спросил он.

Хозяин улыбнулся.

– Не голоден.

После сытного ужина корчмарь предложил сыграть в «Дурака». Друзья согласились, но с условием, что играть будут на интерес. Хозяин не был против. Удивительно, но чаще всех титул «Дурака» получал Велимудр. Зато хозяин харчевни ни разу, и это при том, что неоднократно по лицу было видно – дело дрянь. Велимудр тут же нахватывался карт по самое не балуйся, и корчмарь с хохотом сбрасывал разномастную мелочь.

– Ну потешили, – сказал он вскоре, – повеселили старика. Эх, не хочется вас отпускать, люди вы, вижу, золотые. Ну да ладно, обещал ведь.

Палец ткнулся в сторону двери.

– Вон сумка. Там снедь разная, долго не портящаяся, возьмите, не побрезгуйте. – И когда успел собрать. – А это то, за чем приехали.

Он поднялся.

– Пора.

Велимудр взял бутыль

– Спасибо.

Друзья метнулись к выходу. Ловкач подхватил довольно увесистую сумку, Удал потянул дверь за ручку. Она с лёгкостью отворилась. Открылся вид на перекрёсток шести дорог. Рядом коновязь с тремя скакунами. Лучи проснувшегося светила залили поляну огненным золотом. Приятно пахнет лесом. Листва на деревьях словно замерла в предвкушении какого-то чуда. Друзья шагнули на свободу, обернулись. Корчмарь смотрит на них с каким-то странным печальным выражением в глазах. Удал поклонился, Ловкач и Велимудр повторили па. Харчевник махнул им на прощанье рукой. Дверь захлопнулась. Корчма исчезла вместе с коновязью. Благо хоть кони остались.

Ловкач приторочил сумку к луке. Удачники вскочили в сёдла. Отдохнувшие скакуны бордо понесли по дороге. Велимудр заметил, что Ловкач и Удал постоянно посматривают на него, в глазах удивление, недоверие и даже разочарование.

– Чего смотрите? – спросил Велимудр товарищей. – Если хотите что-то узнать, спрашивайте.

– Ты больше всех оставался дураком, – начал без предисловия Ловкач. – Великий Род, да я глазам своим не верил всякий раз, когда это происходило. Где же твоя хвалёная мудрость? Заснула что ли?

Велимудр улыбнулся, хмыкнул.

– О, – буркнул Ловкач, – он ещё и ухмыляется.

– Зато корчмарь доволен остался, – таинственно ответил Велимудр.

– Ты специально проигрывал, – догадался Удал.

Велимудр кивнул.

– Я хотел, чтобы наше освобождение прошло без сучка и задоринки, и память о нас осталась хорошая. Мало ли как дальше жизнь повернётся, может ещё придётся встретиться. Теперь мы желанные гости.

– Ну голова! Человечище! – воскликнул Ловкач. – А я думал, тебе при скачке мозги продуло.

Велимудр счастливо захохотал, каблуки ударили коня в бока. Жеребец заржал, словно поддерживая хозяина, куртинки трав из-под копыт полетели быстрее. К ведуну.

Глава 3

Очнулся Недомыка в темноте и холоде. Даже испугался поначалу, думая, что на самом деле в колодце. Только непонятно почему до сих пор жив. Вроде утонуть должен был.

– Или помер, – промелькнуло в голове озарение.

Но стоило двинуться, как боль в потревоженных сапогом рёбрах и лавкой голове заставила понять, что если и умер, то не совсем. Хотя в черепке промелькнула гадкая мысль о том, что попал в навь, то есть ад, но даже одна мысль в день для процессора Недомыки – непосильная нагрузка, поэтому второе измышление благополучно дэлейтилось защитной прогой.

– Оклемался? – спросил кто-то.

Голос резанул по ушам не хуже вопля тёщи, заставшей зятя за безобразным лежанием на диване.

– Вот скажи, зачем ты спровоцировал приличных людей на драку? Из-за тебя в холодной оказались!

Если бы у Недомыки присутствовали мозги, слова Ерша вызвали бы бурю возмущения, а так он задумался, почему, собственно, это сделал. Но как сказано выше, даже одна мысль в день для Ждана – передоз, поэтому он увлёкся осмотром помещения под аккомпанемент обличительной речи Ерша. Сразу бросились в глаза толстые брёвна, небольшая, но мощная дверь и крохотное оконце. Света из него вполне хватило, чтобы разглядеть третьего зека. В углу сжался в комок мужичок годов сорока, в цивильном кафтане, сафьяновых сапогах и чёрных бархатных штанах. Только что-то с ним не так. Поначалу почудилось, что товарищ по несчастью вывозился в грязи, потому как лицо и руки оказались тёмными, почти чёрными. Как, впрочем, и волосы. Но оказалось, что не показалось. В смысле кожа смугла, а в полумраке холодной выглядит как чёрная. Несчастный за все время осмотра не сдвинулся с места и, кажется, даже не дышал. Неужели помер? Недомыка медленно, как охотящийся лев, пополз к сидящему коллеге по несчастью. И только когда занёс кулак над лбом – надо же как-то проверить жив чел или нет – заметил, что глаза у смугляка открыты.