Электронная библиотека » Алексей Сафронов » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 20 января 2023, 19:05


Автор книги: Алексей Сафронов


Жанр: Философия, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Что же входит в эту концепцию и как она формируется? Сразу же предупредим, что для ответа на этот вопрос мы не будем использовать теории святости, принятые в теологии, а именно восприятие её как высокой степени духовного совершенства, которое присуще Богу и святым. Когда мы говорим о святом и о святости применительно к эволюции человека, то имеем в виду набор ценностей, которые он считает настолько фундаментальными, что готов даже пожертвовать собой ради их соблюдения.

Фактически, святое, на наш взгляд, это всё то, что может быть дороже жизни; конечно, – по чьему-либо мнению: индивида, группы или категории людей. Уже само по себе такое простое определение указывает на весьма замечательную с-концепцию, которая должна была возникнуть ещё в животном мире как концепция высшей ценности. В природе случается, когда, пусть и по воле инстинкта, но животное рискует жизнью или даже жертвует собой ради чего-либо, например защищая детёнышей от хищника.

Само по себе трепетное отношение к потомству имеет, вероятно, эволюционные причины. Иными словами, в дикой среде больше шансов выжить было у тех, о ком заботились родители. Поэтому довольно быстро склонность к заботе о потомстве должна была стать важной особенностью всего животного мира. Отношение к детёнышам как к исключительной ценности можно считать эволюционным приобретением, которое впоследствии вошло в корпус понятия «святое». Всякая несправедливость, лишения, которые обрушиваются на детей, неизменно вызывают самые негативные чувства у большинства родителей. Для многих несчастья недопустимы и по отношению ко всем детям вообще, а не только к их собственным.

Хотя известны и прямо противоположные примеры, когда люди, как, впрочем, и животные, специально убивают своих детей. Для животных это может быть нормой, но у людей обычно требует особых обстоятельств. О человеке, который поддаётся таким порывам, можно сказать, что «он попирает святое». Хотя фактически это означает, что человек ставит свою жизнь и благополучие выше жизни и благополучия своего потомства. В этом смысле концепция святого может рассматриваться как относительная. Индивид может наделять качеством святости различные ценности и может лишать их этого статуса по разным причинам.

Например, в с-концепцию входит ценность человеческой жизни вообще. Нередки случаи, когда люди жертвуют собой ради спасения других. Так поступают пожарные, спасатели, полицейские, иногда – работники медицинских служб и др. В основе этой ценности лежит убеждение, что утраченная жизнь не может быть восстановлена. Оборвавшись, она невозвратима, и поэтому лишение жизни приводит к невосполнимой утрате. Но такое отношение людей, как ни странно, не касается всех жизней без исключения. Оно не распространяется на жизнь большинства животных, которых употребляют в пищу, на жизнь «врага», а именно на жизнь того, кто желает тебе и твоей семье или сообществу погибели. Поэтому, например, люди военной профессии готовы отнимать чужие жизни по необходимости. Не говоря уже о людях с криминальным мышлением, для которых чужая человеческая жизнь, как говорят, ничего не стоит.

Ещё менее непреложной в рамках с-концепции является ценность того, что мы называем правдой. Бывают ситуации, когда человек возводит «истину» в ранг с-концепции и буквально жертвует собой ради веры или сильных убеждений. Но это крайне редкие случаи, так как они требуют от человека полной духовной самоотдачи. Известен пример Джордано Бруно, который был сожжён на костре за свои еретические убеждения, или Томаса Мора, погибшего, наоборот, за принципы католической веры. Но опасность оказаться в руках палача заставила очень многих людей изменить правде ради жизни.

С-концепция может быть представлена и более широко, как ценностная концепция вообще. В конечном счёте, говоря об с-концепции, мы имеем в виду такую аксиологическую проблему:

«Как соотносятся А и В

Или:

«Что есть А в сравнении с В

Действительно, вопрос о соотношении ценностей – это прежде всего вопрос о соотношении и сравнении вообще. Ведь ценность сама есть результат сравнения и возникает как соотношение чего-то с его отсутствием или с наличием иного. В таком случае вопрос о ценности может быть ещё более конкретизирован:

«Как соотносятся А и не-А

Или:

«Что есть А в сравнении с не-А

Например: «Как соотносятся жизнь и не-жизнь?» Важно, что для ответа на подобный вопрос нужно ввести метрику. И только тогда окажется, что «А „больше“ не А», или «меньше», или «лучше», или «хуже» и т. д. Это означает, что любое сравнение и любая метрика носят аксиологический (ценностный) характер. Гоголь это мастерски показывает в диалоге двух мужиков в поэме «Мёртвые души»:

«„Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?“ – „Доедет“, – отвечал другой. „А в Казань-то, я думаю, не доедет?“ – „В Казань не доедет“, – отвечал другой»[16]16
  Николай Гоголь. «Мёртвые души» (текст произведения). Источник: Гоголь. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 5. М.: Русская книга, 1994.


[Закрыть]
.

Простое сравнение колеса по метрике выносливости в этом отрывке представляется не только ценностным, но и почти судьбоносным. Обычное качество колеса может привести даже к гибели пассажиров, если они окажутся настолько несчастливыми, что, отправившись «на колесе» в Казань, застрянут на полпути и останутся надолго в серьёзной опасности. Но такое художественное сравнение не исключение. Говоря «это больше», или «это холоднее», или «это дольше», мы даём оценку. Ценностной такую оценку делает уже контекст.

Из структуры аксиологической проблемы – «Что есть А в сравнении с В?» или «Что есть А в сравнении с не-А?» – органически вытекают онтологическая и этическая проблемы. Фактически это означает, что с тех пор, как человек разработал различные метрики и шкалы для разных вещей и явлений, он смог задаться последующими вопросами. Например, если одно больше другого, то может ли большее состоять из меньшего? И может ли долгое состоять из короткого? И, наконец, если оно может быть больше и меньше, то что это по своей сути? И так далее.

Одна из ценностей, несомненно, эстетическая. Поэтому аксиологическое суждение может быть одновременно и эстетическим. Но в этом случае речь идёт уже о качественных метриках, таких как «приятный», «гармоничный», «мрачный» и т. д. Степень приятности создаёт и первоначальный базис для сравнения различных объектов.

Возвращаясь к тому, с чего мы начали, отметим, что в каждую историческую эпоху людям были доступны свои логические схемы мышления. Расширялся не только список понятий, но и, скажем, местность суждений. Например, было бы ошибкой, на наш взгляд, считать, что отрицание всегда есть лишь унарная операция, то есть операция отрицания некоего А.Отрицание также обычно происходит в каком-то контексте, и современный человек может сказать «нет» как минимум, имея в виду «просто нет», «почти наверняка нет», «вряд ли», «возможно, нет», «может быть», «возможно, да», «скорее всего», «наверняка да», «точно да» и т. д. Говоря «да, конечно», мы тоже часто имеем в виду «нет», выглядывая из измерения «истинно-ложно» на территорию измерения, скажем, «утвердительно-иронично». Многомерность отрицания, в свою очередь, делает многомерными и все остальные операции логики. Об этом будет подробно сказано далее в одной из глав нашей книги.

Современный человек уже давно не является просто разумным. И дело вовсе не в том, что поведение наших современников выглядит неразумным. Современный человек прошёл ещё несколько стадий после этого и стал значительно разумнее, чем когда-либо, но, с другой стороны, стал и каким-то другим. Мы полагаем, что он стал человеком одиноким. Поэтому, а не из-за массовой культуры, и все его «грехи». Далее мы обсудим этот вопрос подробнее, но здесь хотим ещё раз обратить внимание, что разумность или одинокость человека неверно воспринимать через призму бытового представления о том, что такое разумность или одинокость. Хотя тут вполне уместно было бы с удивлением воскликнуть: «А что, может быть, мы знаем, что такое разум? Или, тем более, – что такое одиночество?»

Может быть, нам на самом деле только и удастся понять, что такое разум, если мы постараемся ответить, как разум привёл человека к одиночеству, как развитие мышления сделало самое разумное существо во Вселенной безучастным пожирателем контента. Может быть, мы осознаем, что человечество как организм подошло к своей старости и скорой гибели или, наоборот, к очередному перерождению, которое должно произойти прежде всего в головах.

Изучение смен формаций мышления человека – одна из самых богатых на материал возможных дисциплин, но и одна из самых запутанных сфер вообще. Наверное, это связано с тем, что мышление и сознание – это такие явления или процессы, которые обросли мифами бытовых представлений, как ничто иное. Например, считать, что сознание есть нечто Единое или целостное – глубокое заблуждение. По крайней мере, оно, сознание, проявляет себя так, как будто является совокупностью, которая лишь выглядит цельно. Расхожий стереотип: раз мы воспринимаем сознание цельно, почему тогда это не так?

Надо сказать, что многие заблуждения начинаются с предположений, которые кажутся очевидными. Например, есть люди, которые считают, что было бы разумно всем жителям Земли разговаривать на одном языке. Почему бы не решиться и не использовать всем только один язык? Удобство такого предприятия кажется очевидным: не пришлось бы учить чужие языки, времена и грамматику, заучивать лексику, не нужно было бы переводить книги, фильмы, не стало бы путаницы с понятиями и терминами из разных диалектов и т. п. Но вот поразительно: почему-то этого не происходит и до сих пор на Земле существует более семи тысяч живых языков.

Более того, постоянно появляются новые, такие, например, как языки выдуманных гуманоидных рас или доисторических людей и многочисленные языки программирования. И хотя на последних никто (вероятно) не разговаривает, нельзя отрицать, что создавать языки – естественная склонность человека. Поэтому те, кто считает очевидным удобство и разумность существования лишь одного языка, заблуждаются. Кроме того, чтобы перейти на общий для всех язык, нужно сделать два шага, которые сами по себе кажутся малореальными. Во-первых, нужно обучить всех людей этому языку. Задача непростая, учитывая, что многие будут против. Но, главное, во-вторых, надо определиться с тем, какой язык будет единым для всех. Как его выбрать?

Например, английский лишь третий язык по популярности в мире. На первом месте – китайский, а на втором – испанский. Вряд ли англичане будут готовы отказаться от своего языка и перейти на китайский. Так же, мы верим, считают и жители разных уголков мира, которые говорят на малораспространённых, умирающих языках. В качестве альтернативы можно было бы предложить разработать новый язык, но тогда возникнут две другие проблемы. Он всё равно будет похож на какой-либо из существующих языков больше, чем на другой. Но важнее, что в мире нескоро найдётся достаточно учителей, которые смогут обучить всех этому языку.

Английский монах-францисканец Уильям из Оккама писал: «Что может быть сделано на основе меньшего числа [предположений], не следует делать, исходя из большего»[17]17
  Смирнов Г.А. Оккам, Уильям / Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ. – науч. фонд; пред. научно-ред. совета В.С.Стёпин; 2-е изд., испр. и доп. М.: Мысль, 2010.


[Закрыть]
. Как видим, сохранение языкового многообразия на нашей планете пока является путём «меньшего числа предположений». Ведь, чтобы избавиться от языкового многообразия, следует предположить, что наилучшим является один из языков. Но это не так, ибо всегда на смену одному языку может прийти другой – более удачный, удобный, ёмкий и популярный в данный момент.

Надо сказать, что важным заблуждением вообще является мысль, будто бы нечто Единое проще и естественнее Многого. Так называемому методу «бритва Оккама» ложно приписывают, что он якобы это доказывает. Единое есть очень сложная абстракция, которая стала доступна человеку всего какие-то две с половиной тысячи лет назад. По меркам всей человеческой истории это – крохотное мгновение. Человек так долго шёл к понятиям «Единое», «единый Бог», «единая Вселенная», «единый источник всего», «единая идея или материя», что кажется просто странным считать их базовыми и некомплексными.

Возможно, сегодня человек уже достаточно интеллектуально окреп, чтобы допустить мысль, что Единое – это лишь одна из доступных нам концепций. И причём не самая универсальная. Единый источник всего есть, скорее, добрая сказка, идеализация, чем реальность. Как логическое суждение требует движения от А к В, так и реальность, в которой эта логика проявляется, – это наверняка совокупность А, В и других сущностей. А это значит, что наш мир и любое Единое, и мышление или сознание есть совокупность А, В и т. д. Иными словами, Единое не едино или Единое идеально в том смысле, что оно не существует. Единое – ничто.

В то же время не иметь в виду Единое значит ограничиваться только тем, что налично существует. Как ни удивительно, но, вероятно, именно человек ответствен за Единое. И говоря своё первое «А больше В», человек создаёт нечто, чего вовсе нет в природе, – меру. К этому ещё можно добавить, что «Единое Ничто» становится единственным предметом наблюдения для наблюдателя. Наблюдатель вылупляется из раскола этой зияющей бездны. И если представить эволюцию такого наблюдателя, что мы делали уже множество раз, то получится одна из многих эволюционных моделей, где логическое эволюционирует рука об руку с психическим. А последнее в свою очередь определяет и социальный потенциал общества таких наблюдателей.

Приведём лишь пару таких моделей.

Модель эволюции проблемных и критериальных суждений:

1. Человек сравнивающий – эпоха аксиологии.

Суждение: «Это важно» или «Это неважно».

2. Человек наслаждающийся – эпоха эстетики.

Суждение: «Это красиво» или «Это некрасиво».

3. Человек познающий – эпоха онтологии.

Суждение: «Это так» или «Это не так».

4. Человек, познающий себя – эпоха этики.

Суждение: «Это справедливо» или «Это несправедливо».

5. Человек, познающий познание – эпоха эпистемологии.

Суждение: «Это познаваемо» или «Это непознаваемо».


В такой модели важнее всего то, что каждое следующее суждение есть развитие предыдущего в плане сложности. Всё начинается с прагматических задач, проблем сравнения, затем восходит к рассуждению, что же существует, и заканчивается проблемой, а верно ли мы это познаём. Последнее суждение возвращает нас к истокам и новым формам прагматизма, и начинается новый виток этого круга. На каждом новом круге увеличивается мерность логики и суждения становятся ещё сложнее и комплекснее.

Разум, должно быть, ведёт человека к одиночеству. Современный человек перестаёт задавать себе вопрос «Что важно?», так как ему нужны новые измерения смысла, а их уже и так слишком много. Одиночество – это одиночество в бескрайней вариативности смыслов и ценностей. Формула здесь: «Ничто не соотносимо», что означает кризис метрики.

Другая модель может быть построена на эволюции характеристик наблюдателя, а не решаемых им проблем, то есть на основе внутренней характеристики агента как наблюдателя. Тогда эволюционная модель будет примерно такой:

1) человек чувствующий;

2) человек волевой, или деятельный;

3) человек знающий;

4) человек убеждённый;

5) человек надеющийся;

6) человек одинокий.


Так, поскольку чувствительность в полной мере присуща и животному миру, первый этап такой эволюции человек проходил, постепенно выделяясь из царства фауны. Человек волевой должен был начаться вместе с речью, так как, чтобы посредством воли вовлечь других в свои предприятия, нужно было обладать инструментом сообщения этой воли. Даже в наши дни этот инструмент остаётся одним из важнейших сообщников современного лидера. Ничто так не бодрит разум, даже сегодня, как звонок от разъярённого шефа. Эту традицию, не считая особенностей телекоммуникации, мы пронесли через многие тысячелетия.

Но воля означает только эгоизм, поэтому разум придумывает знание. Где почерпнуть его? Очевидно, можно спросить у того, кто знает. Но почему кто-то что-то знает? В конечном счёте после цепочки тех, кто почему-то что-то знает, атрибутом знания становится текст, то есть письменность. То, что написано, есть истина. Книги дают ключ к знаниям, которые накопили древние. Знания не рождаются просто так, поэтому в них нельзя сомневаться. Но что делать, если знания противоречат друг другу?

Как мы уже упоминали, с Сократом (как собирательным образом, а не реальным человеком, конечно) приходит эпоха убеждений. А с ней и человек убеждённый. Здесь мы уже можем поставить дату – смерть Сократа – предположительно 399 год нашей эры.

Убеждения и по сей день для многих являются эталоном человечности. Имеющий твёрдые убеждения до сих пор кажется нам лучше, нежели тот, кто сомневается. Нет никого сквернее для нас, чем сомневающийся политик. В то же время, если политик ни в чём не сомневается, то, будем честными, это просто упёртый идиот.

Вопросом о ложности всяких убеждений, такой как мы её понимаем, впервые задаётся тоже упомянутый нами Карл Ясперс. Это 1946 год. Эпоха убеждённости продлилась, таким образом, две тысячи триста сорок пять лет. Для сравнения: эпоха знаний (как мы её определили ранее) заняла более пяти тысяч лет. А эпоха человека деятельного (тоже как мы её определили), вероятно, продлилась более полутора миллионов лет. Из чего можно сделать заключение, что каждая новая эпоха оказывалась всё короче. Возможно, совсем скоро нас ждёт новый виток – ещё бóльшая вариативность мышления и новые сокрушительные удары по с-концепции.

Может быть, пора всерьёз отнестись к тому, что человек продолжает эволюционировать? Несмотря на то что эти изменения всё ещё остаются скрытыми от нас?.. В этой книге мы намерены взглянуть на проблему следующим образом. Развивается ли современный человек только как общественная единица? Ведь биологическая эволюция в целом себя никак не проявляет в человеке. Или, помимо социальных изменений, которые имеют место в обществе, есть и другие изменения? Индивидуальные? Психические? Где и как они происходят? В чём, собственно, природа индивидуального, человеческого? И так далее, и тому подобное.

Мы не надеемся ответить на эти сложные вопросы, но наша цель – обратить на них внимание в новом ключе. А именно в парадигме онтологического дуализма и плюрализма, которая, на наш взгляд, необходимо вытекает из многих существенных аргументов, которые мы обсудим далее. Здесь же мы рассмотрим «заговор» Спинозы – Эйнштейна против этих воззрений и то, почему Декарт не был на самом деле дуалистом.

Часть 1. Дуализм на небе и на земле

Радикальный плюрализм

Все разговоры про дуализм и плюрализм обычно заканчиваются тем, что Р. Декарт «всё же был неправ». Но кто бы спорил! Картезий вне всяких сомнений был неправ, и эпифиз не имеет никакого отношения к решению психофизической проблемы, но при чём тут, собственно, дуализм?

Мы начали всесторонне изучать этот вопрос и пришли к выводу, что сокрушительная победа монизма Б. Спинозы над дуализмом Декарта была не только на земле, но и на небе. Живший почти в нищенской бедности, отказывавшийся от помощи многих поклонников, отвергнутый своей общиной и ставший жертвой нападения убийц, но чудом уцелевший, Спиноза всей своей жизнью дал человечеству один из блестящих образцов самопожертвования ради истины.

Читая пронзительную биографию Баруха Спинозы авторства господина Ковнера[18]18
  См.: Ковнер С.Р.Спиноза, его жизнь и сочинения. Варшава, 1897.


[Закрыть]
, мы не раз задавались вопросом, а был ли такой человек на самом деле. Не придумали ли его специально? Он считается чуть ли не эталоном интеллектуального совершенства, но при этом не снискал никаких материальных благ. Спиноза умер в сорок четыре года, и последние два десятка лет, когда и были написаны основные его труды, болел туберкулёзом. Его боготворили многие передовые люди времени, но он боялся открыто высказывать свои идеи. Его главные труды были опубликованы только после его смерти. Он был дважды захоронен, и второй раз – в общей могиле.

Никому не придёт в голову сказать, что Спиноза выдумал свою философию. Всё выглядит так, будто он её выстрадал, изложив затем то, что открылось ему в моменты высочайшего интеллектуального озарения. Иными словами, человеку, который не искал ни богатства, ни славы, мы верим куда больше, чем тому, кто только и лелеет своё эго и посвящает ему трактаты. Спиноза был не просто из числа первых, он, пожалуй, был чемпионом смирения во всех смыслах. И такой же была и его философия.

Можно было бы сказать, что Спиноза учит смирению. Можно было бы сказать, что Спиноза учит и монизму. Но мы всё-таки заметим, что эти два обстоятельства связаны. Спиноза учит монизму, который для него в то же время есть и смирение. Этика Спинозы и по смыслу, и по названию основного труда философа равносильна его онтологии. Он был праведен в жизни буквально именно потому, что таково должное устройство мира и человека в мире в его учении.

Декарт не смог бы похвастаться такой уверенностью (добродетелью веры) и таким смирением, как Спиноза. Ведь смирение и уверенность всё же связаны. Начать хотя бы со знаменитого метода Декарта, который он, Декарт, возвёл в абсолют. Это был, конечно же, метод сомнения (в некотором смысле – вопрошания). А где сомнение, там и гордыня; где гордыня, там и… дуализм. Обычно мы воспринимаем дуализм Картезия только как акт его научного творчества, не отдавая должного тому, что дуализм есть проявление непокорности, если угодно – интеллектуальной «разнузданности». (Это термин с негативным окрасом, но мы используем его в почти позитивном ключе.) Дуализм есть не просто онтология, это ещё и образ мысли и образ жизни.

Вспомним, что Спиноза не решался публиковать многие работы при жизни, хотя его образованность, его эрудиция были без преувеличения выдающимися. Он был лучшим из учеников и самым прилежным в постижении всего, за что брался. Он одинаково глубоко и скрупулёзно изучал Святое Писание, теологию, геометрию, каббалу или учение Декарта. При том что изучение всех перечисленных дисциплин могло бы занять целую человеческую жизнь, он постигал всё крайне быстро. Об образованности Спинозы ходили легенды, и он никогда не изменял своему знанию. Зная так много, Спиноза свято верил, что нет никакой свободы. Нет места произволу. Единственная истинная свобода, полагал он, это следование долгу.

Как же, однако, действует Декарт? Почти «с порога» он заявляет, что собирается рассуждать так, «как будто никто не думал об этом раньше». «Бедный» Спиноза, скорее, провалился бы под землю, чем заявил такое. Он не смог бы говорить о чём-либо, не подкрепив это глубочайшим изучением вопроса. Декарт мыслит как бы с чистого листа. И требует свободы. Себе, Богу, природе. Бог, по Картезию, творит свободно и наделяет свободой человека. А точнее, человеческую душу. Иными словами, дуализм Декарта – это не просто теория, которая описывает особенность каузальных хитросплетений в мире (какая тоска!), а теория, которая прежде всего оправдывает свободу воли. Вольнодумец, не готовый останавливаться ни перед каким интеллектуальным вызовом, ни перед каким авторитетом, – вот, пожалуй, лучшее описание Картезия.

Говорят, что при жизни Декарт был измучен травлей за своё вольнодумство. Более того, по одной из версий, он был даже убит за его философские взгляды. Перед смертью он гостил в Стокгольме у шведской королевы Кристины (она была его большой поклонницей и не упустила возможности приютить такого замечательного гостя). Но Декарт оказался препятствием для обращения Кристины в католичество, за что, возможно, и был отравлен мышьяком. По официальной версии, он умер от пневмонии.

По другой официальной версии, Спинозу тоже пытались убить за вольнодумство (члены его еврейской общины), но ему чудом удалось спастись. Кинжал злоумышленника только прорезал плащ философа. Видимо, убийца был неопытен. Впоследствии Спиноза хранил этот плащ как память и показывал тем, кто его навещал. Весьма примечательное обстоятельство. Этот эпизод кажется нам чрезвычайно интересным и важным для понимания той глубочайшей пропасти, которая пролегла между отцом рационализма и тем, кто считал себя его последователем. В какой-то момент погружения в историю жизней этих двух выдающихся мыслителей нам стало очень трудно избавиться от сомнения, что Спинозу не придумали специально. И правда, сложно вообразить лучшее лекарство от Декарта, чем Спиноза. Но перейдём, однако, к менее поверхностным замечаниям.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации