Текст книги "Гражданская война. Генеральная репетиция демократии"

Глава 12
Человек, который ничего не понимал

Судьба адмирала Колчака трагична и вызывает сожаление. Ну зачем прекрасный полярный исследователь и хороший флотоводец полез в дела, в которых он совершенно ничего не понимал? Мало того что сам погиб ни за грош, так еще и виноват в гибели множества людей.

Адмирал

Я уже упоминал, что в кадровой Российской армии интересоваться политикой было не принято. А Военно-морской флот тут стоял и вовсе вне конкуренции. Говорить в кают-компании о политике было верхом неприличия, так что морские офицеры разбирались в политических вопросах… Да никак они в них не разбирались. Вообще.

Адмирал Колчак не составлял исключения. Если, к примеру, другой известный деятель Белого движения, генерал Деникин, имел определенные политические взгляды, то Колчак не имел никаких. Он, как и Корнилов, знал одно: надо воевать с немцами. Зачем? Неважно. Но надо. А силы воли у полярного исследователя хватало.

Адмирал участвовал еще в заговоре Корнилова. Лавр Георгиевич его прочил в свое правительство – но Керенский отправил Колчака в САСШ «изучать минное дело». Как-то не верится, что в минном деле возникли такие новости, чтобы туда направлять одного из лучших флотоводцев страны. Скорее всего, министр-председатель просто разгонял опасную ему компанию.

В Америке адмирал времени даром не терял. Некоторые современные авторы утверждают, что к этому времени Колчак уже сотрудничал с английской разведкой, а в САСШ был завербован и американской.

Вот что пишет современный историк А. Мартиросян:

«Затем, по просьбе американского посла в Англии, Колчак был направлен в США, где был завербован еще и дипломатической разведкой госдепартамента США. Вербовку осуществлял бывший госсекретарь Элиаху Рут. То есть попутно предал теперь и англичан тоже. Хотя бритты, конечно же, знали об этой вербовке. То, что он временно предал англичан – так и черт с ним, и с ними. Дело в другом. Пойдя на вербовку к американцам, он второй раз за короткое время предал все то же Временное правительство, которому тоже присягал и благодаря которому он стал адмиралом. А в целом список его предательств только удлинился.

Став в итоге двойным англо-американским агентом, Колчак сразу после октябрьского переворота 1917 года обратился к английскому посланнику в Японии К. Грину с просьбой к правительству Его величества короля Англии Георга V принять его на службу! Так ведь и написал в своем прошении: «…Я всецело предоставляю себя в распоряжение Его правительства…». «Его правительства» – означает правительство Его Величества английского короля Георга V! 30 декабря 1917 года британское правительство официально удовлетворило просьбу Колчака. С указанного момента Колчак уже официально перешел на сторону врага, рядившегося в тогу союзника. Почему врага?! Да потому, что в это время только самый ленивый из агентов Англии, США и в целом Антанты мог не знать, что, во-первых, еще 15 (28) ноября 1917 г. Верховный Совет Антанты принял официальное решение об интервенции в Россию. Во-вторых, уже 10 (23) декабря 1917 г. главари европейского ядра Антанты – Англия и Франция – подписали конвенцию о разделе России на сферы влияния! А почти год спустя, когда в ноябре 1918 г. на свалку Истории была отправлена Германская империя (и Австро– Венгерская тоже), а Колчака наконец-то забросили обратно в Россию, под патронажем США англо-французские союзнички 13 ноября 1918 г. подтвердили ту самую конвенцию или, выражаясь сугубо юридическим языком, пролонгировали ее действие. А знавший все это и уже являвшийся двойным англо-американским агентом Колчак именно после подтверждения этой конвенции под патронажем тех же государств согласился стать якобы Верховным правителем. Потому и говорю, что это был подонок и предатель, официально состоявший на службе у врага! Если бы он просто сотрудничал (предположим, в рамках военно-технических поставок) с бывшими союзничками по Антанте, как это делали многие белогвардейские генералы, то это было бы одно. Даже невзирая на то, что и они брали на себя не слишком уж и благостные обязательства, затрагивавшие честь и достоинство России. Однако они хотя бы де-факто действовали как нечто самостоятельное, формально не переходя на службу иностранному государству. Но Колчак-то официально перешел на службу Великобритании. И тот самый адмирал Колчак, которого как бешеную собаку расстреляли большевики, был не просто самозваный Верховный правитель России адмирал Колчак, против которого боролись большевики, а пытавшийся верховодить всей Россией официальный представитель английского короля и его правительства, официально находившийся у них на службе! Британский генерал Нокс, который курировал Колчака в Сибири, в свое время открыто признал, что англичане несут прямую ответственность за создание правительства Колчака! Все это ныне хорошо известно, в том числе и по зарубежным источникам».

Вот так. При этом, повторяю, в отличие от автора цитаты, я не сомневаюсь в личной порядочности адмирала Колчака. Просто он ничего не понимал. Это были союзники? Они были за продолжение войны? Так почему бы и не сотрудничать. А то, что в политике каждый сам за себя – такое ему в голову не приходило.

Надо сказать, что цинизм реальной политики у многих белогвардейцев просто не укладывался в мозгах. Ну не так они были воспитаны – а потому многие вещи просто отказывались понимать. А как говаривал Петр Великий, «простота хуже воровства».

Итак, что же произошло? Колчак был военным министром так называемой Омской директории, еще одного реагионального правительства. 18 ноября адмирал совершил переворот.

28 ноября Колчак принял представителей прессы. Он заявлял:

«Меня называют диктатором, я не боюсь этого слова… Как Сенат Древнего Рима в тяжкие минуты государства назначал диктатора, так

Совет министров Российского государства в тягчайшую из тяжких минут нашей государственной жизни… назначил меня верховным правителем».

В письме Деникину, разъяснялось:

«Наш метод государственной работы – планомерное восстановление старого аппарата управления, сломанного в минуты революционных увлечений, проявление твердой и беспощадной власти…».

Вообще-то старый аппарат рухнул как трухлявый сарай и восстановлению не подлежал. Деникин и Врангель это прекрасно понимали. Колчак – нет…

Судьба «учредильцев»

На следующий день после переворота, 19 ноября, в екатеринбургскую гостинцу «Пале-Рояль», где жили члены Комуча, ворвались офицеры, которые устроили там погром. Правда, дальше мордобоя дело не пошло.

В Екатеринбурге 20 ноября «учредильцы» были взяты под стражу чехами и погружены в теплушки. В итоге все оказались в Уфе, где по неискоренимой привычке начали совещаться и выносить резолюции, призывая начать борьбу на два фронта – против большевиков и против Колчака. Но на тот момент бороться за Комуч не хотел никто. Я уже упоминал, что все боеспособные части Народной армии тут же перешли к Колчаку. Это вполне понятно – демократия уже показала в очередной раз свою несостоятельность в военное время. А адмирал казался сильным лидером – так что песенка демократов была спета.

Вечером 2 декабря прибывший в Уфу из Омска отряд офицеров арестовал около 20 человек. Некоторым, имевшим подпольное прошлое, удалось бежать. Забавно, что в их числе был В. М. Чернов, во время первой русской революции – главный теоретик эсеровского терроризма. Его колчаковцы ненавидели больше всех – и точно бы расстреляли. Но он-то смылся.

Всех арестованных отправили в Омск.

Далее начался уже полный сюрреализм. 21 декабря в Омске большевики попытались поднять восстание. Оно закончилось провалом, однако им удалось освободить из тюрьмы 200 арестованных, в том числе и «учредильцев».

После подавления восстания начальник Омского гарнизона генерал В. В. Бржезовский предписал освобожденным из тюрьмы «добровольно явиться к караульному начальнику областной тюрьмы, коменданту города или в участок милиции». И… они вернулись! И получили, что получили. Утром 23 декабря в тюрьму явился поручик Ф. Барташевский, вывел всех на берег Иртыша и расстрелял.

До конца жизни (в том числе и на допросе в ЧК) Колчак отрицал, что он отдавал приказ о расстреле. Может, и не отдавал. Но так было сделано. И это стало его первой ошибкой. Дело в том, что в Сибири было сильно кооперативное движение, которым заправляли эсеры. И, при всем отрицательном отношении населения к свергнутой власти, так поступать с ее представителями – все-таки было слишком. Народ не понял. А в Сибири люди очень конкретные…

Верховный, но временный

Итак, Колчак, провозгласил себя Верховным правителем России. Правда, добавив сюда «временный». После установления в стране «законности и порядка» вся власть должна была перейти «представительному собранию». То есть, как видим, никаким монархизмом тут не пахло. Правда, даже возьми Колчак (или Деникин) Москву, законность и порядок восстанавливались бы в стране еще лет двадцать. Так что перед нами – очередной кандидат в Бонапарты. (Сколько их было в те времена!)

Но и со званием «временного» правителя все обстояло не так просто. Как мы уже говорили, среди белых единства не наблюдалось. Так что требовалось, во-первых, признание соратников по Белому делу, а главное – заграницы.

Эмигрантская заграница, так называемое «Русское политическое совещание», его признало мгновенно. В июне 1919 года признал Колчака и Деникин, который сам мог бы претендовать на этот пост. Чуть раньше Деникина это сделал сидевший на Севере генерал Е. Г. Миллер. (Впрочем, Миллер полностью зависел от англичан и делал, что те ему велели.) Присоединился и находившийся в Эстонии командующий Северо-Западной армией генерал Н. Н. Юденич.

С «Временным забайкальским правительством», возглавляемым атаманом Г. М. Семеновым, вышли проблемы. И ведь главная беда заключалась в том, что Семенов сидел в Сибири восточнее Колчака – то есть закрывал ему главный путь получения помощи от союзников. Он и его окружение не признали переворот 18 ноября, отдавая предпочтение генералу Д. Л. Хорвату, в котором видели более близкого себе человека. Дело в том, что Семенов, как и Хорват, откровенно ориентировался на Японию – настолько, что это коробило даже многих белых. А американские друзья Колчака очень косо смотрели на усиление Японии на Дальнем Востоке.

В конце концов с Семеновым Колчак кое-как договорился, хотя толку от этого вышло немного. Семенов мало того, что реально Колчаку не подчинялся и ничем ему не помог, но и продолжал грабить идущие к адмиралу эшелоны.

А вот с иностранными государствами получился полный швах. Союзнички так Колчака и не признали.

По словам генерала Сахарова, признание иностранных держав стало для колчаковского правительства «призраком, манящим блуждающим огнем, руководящим стимулом его усилий и действий».

Генерал М. Жанен (франиухкий представитель у Колчака) сообщал министру иностранных дел Франции С. Пишону, что для того, чтобы быть признанными, Колчак и его окружение «подпишут все, что угодно».

Союзники ставили бесконечные условия. Колчак должен взять Москву, должен созвать Учредительное собрание, должен… До бесконечности.

Но зато они помогали адмиралу оружием и снаряжением.

«США предоставили Колчаку кредит в 262 млн. долларов и в счет его направили в конце 1918 г. свыше 200 тыс. винтовок, пулеметы, орудия и боеприпасы. В первой половине 1919 г. США послали Колчаку 250 тыс. винтовок, несколько тысяч пулеметов и несколько сотен орудий, а в августе 1919 г. Колчак получил от США свыше 1800 пулеметов, более 92 млн. патронов к ним, 665 автоматических ружей, 15 тыс. револьверов и 2 млн. патронов к ним. Великобритания отправила 2 тыс. пулеметов, Япония – 30 орудий, 100 пулеметов, 70 тыс. винтовок, 42 млн. пулеметных и винтовочных патронов и обмундирование на 30 тыс. солдат. Всего Япония израсходовала на содержание белогвардейских формирований 160 млн. иен».

(А. Широкорад, историк)

Кстати, соседа, атамана Семенова, тоже не забыли. «Правительство» это только с весны до осени 1918 года получило от Японии военной и финансовой помощи почти на 4,5 миллиона рублей. За этот же период Франция оказала помощь Семенову на сумму свыше 4 миллионов.

Но упомянутые американские кредиты были краткосрочными. Это Деникину они верили в долг – потому как у того ничего не было. А у Колчака имелся золотой запас России – и он за все платил.

«Французские банкиры «посоветовали» Колчаку просто продать соответствующее количество золотых слитков. Посредничество взял на себя директор владивостокского отделения французского "Китайско-промышленного банка" некий Бертье. Золото в слитках перевезли во Владивосток и продали акционерному обществу "Бертье и Кº" по цене на 15–20 % ниже рыночной. Колчаковское правительство потеряло на этой операции 20 млн. золотых рублей.

….

Всего с мая по сентябрь 1919 г. для расчетов с союзниками было вывезено золота на сумму 280 млн. золотых рублей, из них во Владивосток – 240 млн. (40 млн. золотых рублей задержал в Чите атаман Семенов). В Омске осталось золота на сумму немногим более 400 млн. золотых рублей».

(Г. Иоффе, историк)

А как выглядела власть Верховного правителя?

Формально под Колчаком находился Совет министров. Но реально руководило, так сказать «теневое правительство» – учрежденный в начале 1919 года «Совет верховного правителя», которые в колчаковской среде называли «звездной палатой». Генерал А. П. Будберг, военный министр Колчака, отмечал в своем дневнике, что адмирал был «пленен ставочной и омской камарильей». Он же писал:

«Наши молодые министры, с серьёзным революционным, но очень легким практическим багажом, забыли про то, что революция и большевизм разрушили все скрепы старого государственного аппарата и разгромили многое внизу. Они воздвигли во всем их величии дубликаты Петроградских Министерств, и в них заблудились и погибли для живого дела возрождения и восстановления.

Мы восстановили все министерства, со всеми их деталями и закоулками, но не восстановили власти, не восстановили ее действенности и ее морального и физического воздействия на население; хотели создать органы высшего, да еще всероссийского масштаба, а получили второсортные омские магистратуры, забывшие в своем дутом величии о черной земле и ее серых нуждах».

Впрочем, они явно не только заблуждались, о союзниках они заботились. Не за так, конечно. Вот что, по свидетельству Будберга, делал министр иностранных дел с очень значащей фамилией Сукин:

«…Сукиным составленного протокола совещания по железнодорожным делам, в котором, – вопреки нашим интересам и вопреки известного ему несогласия тех лиц, подписи которых он поместил, – союзному комитету[82]82
  Союзный комитет – орган, к который входили представители союзников – Франции, Англии и Чехословакии.


[Закрыть] предоставлялось полное право распоряжения всеми нашими железными дорогами».

И кто-нибудь поверит, что Сукин это делал по простоте душевной, а не за наличные? Напомню, что чехам железные дороги были нужны прежде всего для вывоза награбленного. Теперь им никто помешать не мог – даже если бы хотел.

В результате коррупция была такой, что «лихие 90-е» по сравнению с колчаковской властью кажутся образцом порядка.

«Исследование удравших в район Новониколаевска и даже Красноярска армейских и войсковых тыловых учреждений дало ничуть меня не удивившие открытия в виде 30 тысяч пар сапог в одном эшелоне, 20 тысяч пар суконных шаровар в другом, 29 тысяч пар белья в третьем и пр. и пр.; нашли вагоны с револьверами, биноклями и разным снаряжением, над которым мы распластывались, стараясь возможно скорее подать его войскам; все это попадало в руки разных начхозов, не в меру заботливых о будущих нуждах своих частей, и складывалось ими про запас на будущее время. А фронт и армии вопили, что у них ничего нет, не пытаясь даже заглянуть в хранилища своих же частей и учреждений».

(А. П. Будберг)

Кадет Н. В. Устрялов, впоследствии прославившийся своей теорией евразийства, вспоминал горькие слова самого Колчака, сказанные им на приеме представителей «общественности» у себя в доме, на берегу Иртыша:

«Скажу вам откровенно, я прямо поражаюсь отсутствию у нас порядочных людей. И то же самое у Деникина: я недавно получил от него письмо. Худшие враги правительства – его собственные агенты. Я фактически могу расстрелять виновного агента власти, я отдаю его под суд, а дело затягивается. Дайте, дайте мне людей!»

Наконец, главный российский вопрос: о земле.

Уже в начале июля 1918 года Временное Сибирское правительство издало закон о возвращении владельцам их имений вместе с живым и мертвым инвентарем.

Правда, даже колчаковцы понимали, что с таким политическим багажом много не навоюешь. Поэтому вступил в ход все тот же принцип «непредрешения» – дескать, потом разберемся. А пока что делать? Для этого был издан ряд документов, написанных так путано, что сам черт ногу сломит, и к тому же противоречащих друг другу. На практике это означало: каждый командир роты может решать данный вопрос по своему усмотрению.

Армия отморозков

Как известно, объявить себя можно не только правителем России, но даже Космическим разумом. Для того чтобы реально им стать, нужна реальная сила.

Первое, что требовалось – это собрать армию. В отличие от корниловцев, которые начинали воевать на голом энтузиазме, армия Колчака сразу же формировалась как регулярная – благо подкинутого союзниками оружия и снаряжения хватало. В результате была созданы вооруженные силы численностью около 400 тысяч человек.

Набиралась армия в основном по мобилизации. И тут начались проблемы.

Первая заключалась в том, что катастрофически не хватало… офицеров! Да-да. У белых плохо с офицерами? Но вот так оно и было.

Дело-то ведь в чем? На Юг пробирались офицеры со всей России, или пробивались прямо с фронта, как, например, знаменитый отряд генерала М. Г. Дроздовского. Не все из тех, что попали на Юг, стремились вступить в Доброармию, некоторые хотели просто отсидеться вдали от большевиков. Но к началу 1919 года Деникин их тоже построил в ряды. Так что во ВСЮР имелся даже некоторый избыток офицеров и генералов.

А до Сибири было добраться куда сложнее, и сюда мало кто доехал – хотя, например, уже знакомый нам генерал Будберг сумел. А многие офицеры, находившиеся в местных гарнизонах, после Октябрьского переворота сдернули в Харбин и предпочли не сражаться за Белое дело, а сидеть по тамошним кабакам, где благополучно и пропьянствовали всю Гражданскую войну.

В итоге командовать было некому. Что оставалось? Как и в Мировую войну – создавать школы прапорщиков. Но из них вышло такое… Вот что пишет генерал А. П. Будберг[83]83
  Заметим, все цитаты Будберга – из его дневника. То есть автор не «корректировал» потом свои мнения, как это неизбежно случается в мемуарах.


[Закрыть]:

«Зато большинство присылаемых офицеров ниже всякой критики; наряду с небольшим числом настоящих дельных офицеров прибывают целые толпы наружно дисциплинированной, но внутренне распущенной молодежи, очень кичащейся своими погонами и правами, но совершенно не приученной к труду в к повиновению долгу; умеющей командовать, но ничего не понимающей по части руководства взводом и ротой в бою, на походе и в обычном обиходе. Очень много уже приучившихся к алкоголю и кокаину; особенно жалуются на отсутствие душевной стойкости, на повышенную способность поддаваться панике и унынию; свидетельствуют, что мне говорили и раньше и что отмечено в донесениях посылаемых мной на фронт офицеров, – что очень часто неустойчивость и даже трусость офицеров являются причинами ухода частей с их боевых участков и панического бегства. Мне показывали донесение начальника Ижевского гарнизона, в коем отмечалось, что задолго до прихода на Ижевский завод отходивших через него войск он наполнился десятками бросивших свои части офицеров, которые верхом и на повозках удирали в тыл».

Но если положение с младшими офицерами можно было поправить, то со старшими, особенно штабистами, дело обстояло очень плохо. А вот у красных, воевавших с Колчаком, в штабах сидели «спецы» – в том числе и профессиональные штабисты царской службы.

Будберг упоминает еще одну, очень типичную для белых армий проблему – наличие огромного количества «героев тыла».

«Дитерихс[84]84
  Дитерихс Михаил Константинович (1874–1937), начальник штаба Колчака.


[Закрыть] добился наконец, что армии доставили сведения о действительной их численности; оказывается, что у нас около пятидесяти тысяч строевых чинов, при трехстах тысячах ртов; в армиях боевого элемента не больше 12–15 тысяч человек в каждой, т. е. примерно около дивизии хорошего состава».

Войска Колчака были разделены на три армии. Получается, что в сумме численность строевых бойцов и в самом деле – менее 45 тысяч человек. Зато в штабах у белых всегда было много народа. Если, допустим, это штаб армии – то там околачивалось положенное по штатам число офицеров, сколько бы в армии ни было бойцов.

…Эти развеселые ребята из школ прапорщиков и начали то, что называется «колчаковский террор», о котором сейчас очень не любят вспоминать. Или ссылаются, что, дескать, «большевики первые начали». Но, повторимся, большевиков в Сибири до Колчака было очень мало – да и то исключительно в немногих крупных городах.

Все началось с мобилизации, которая проходила туго. Сибиряки воевать за Колчака решительно не желали. Потом прибавились реквизиции, проводившиеся как в захваченной стране. Ответ на недовольство был один – пресекалось любое неповиновение, или даже намек на него, причем пресекалось такими «веселыми» способами…

Вспоминает, например, генерал Гревс, командующий американским оккупационным корпусом в Сибири, который уж точно не занимался большевистской пропагандой:

«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось по 100 человек убитых антибольшевистскими элементами…

…Усмирение Розанов[85]85
  Енисейский генерал-губернатор.


[Закрыть] повел «японским способом». Захваченное у большевиков[86]86
  ЕГапомню, что «большевиками» белые и союзники называли всех, кто им не нравился.


[Закрыть] селение подвергалось грабежу, мужское население ими выпарывалось поголовно или расстреливалось. Не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов по крайней мере мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев».

Еще одно свидетельство иностранцев, американцев М. Сейерса и А. Кана:

«Сотни русских, осмелившихся не подчиниться новому диктатору, висели на деревьях и телеграфных столбах вдоль Сибирской железной дороги. Многие покоились в общих могилах, которые им приказывали копать перед тем, как колчаковские палачи уничтожали их пулеметным огнем. Убийства и грабежи стали повседневным явлением».

Или вот еще свидетельство:

«Когда их погнали от Омска на восток, они на каждой станции вешали и расстреливали десятками, если не сотнями человек. Делали они это так. Между крышей высокой водонапорной башни и ее кирпичной стенкой они просовывали десятка два оглоблей и развешивали гирлянды. Хватали и вешали без разбора – женщин, детей, стариков. Моего деда, которому тогда было за восемьдесят, – повесили. Еще они делали так. Связывали жителей по двое, спина к спине и кидали на рельсы. После этого пускали паровоз. Это колчаковцы называли – смазать рельсы! Иногда на рельсы они укладывали людей на протяжении двухсот – трехсот метров. Сколько было крови…

Кроме этого, они в теплушках привозили избитых и раненых людей – видимо, из Красноярска, это 120 км от Клюквенной. Он сам видел, как их выкидывали из вагонов и вязали спина к спине. Женщин и мужчин связывали лицом к лицу. Вязали очень плотно. Потом их раскладывали на рельсы, офицеры поднимались в кабину паровоза, и он шел по людям. Кого резало колесами, кого давило днищем паровоза. Некоторые умудрялись выкатиться на обочину, этих, когда паровоз проходил, не убивали, а смеялись, что Бог их спас».

Некоторые поклонники Колчака говорят, что, дескать, «адмирал не знал», не понимая, что такая фраза – приговор правителю. Если он «не знал», то чем он вообще занимался?

Кстати, красные очень часто расстреливали своих бойцов и командиров за куда меньшие дела. А белые никогда не наказывали своих за насилие против «быдла».

Большевики пытались создавать в деревнях какую-то свою опору, вроде комбедов и партийных ячеек, вести пропаганду. Колчаковцы опирались на голое насилие. Просто приходили, брали, на что падал взгляд, и уходили куда-то вдаль… К тому тоже – они были офицерами. Вернувшимися господами.

И дело тут не в том, кто проявил большие зверства. Можно сколько угодно кричать: «а вот красные»… Дело в результате. А результат тот, что в итоге Колчак утратил какую бы то ни было поддержку. Против него поднялись все.

Появились огромные, тысячные отряды красных партизан. По сравнению с ними знаменитое восстание Антонова – мелкий эпизод. Повторю еще раз: восстания проходили там, где красных раньше особо не уважали. Но вот Колчак сумел поднять Сибирь против своей власти!

Почему так получалось? Адмирал просто-напросто не представлял, к чему то, что он делал, может привести. Он шел брать Москву. Это была единственная идея, которая застилала глаза. То, что победить в Гражданской войне, опираясь исключительно на армию и союзников, невозможно, Колчак решительно не понимал.

Но адмирал и этим не ограничился. Перейдя Урал, он умудрился совершить все ошибки, какие только можно. Для начала поссорился с башкирами и другими «национальными меньшинствами». Им не очень нравились большевики. После Февральского переворота они почувствовали свободу от «Белого царя», а тут приходят разные наглые парни и учат, как жить, причем порой в очень хамской форме. Так что эти народы были в основном против большевиков. Но тут пришел Колчак, который со свойственной ему бесцеремонностью стал проводить конфискации. В результате башкиры и другие народы украсили свои шапки красными лентами…

А зачем было, дойдя до мест, где раньше обитали помещики, пытаться восстанавливать помещичье землевладение? Ну не понимал человек. Ни-че-го!