Текст книги "Вперед, на Париж! Заграничный поход 1814 г."

«Проскакав на должное расстояние, батарея под сильным огнем неприятельским быстро быстро развернула фронт, сбросила орудия с передков и открыла пальбу. Французские драгуны пошли на нее в атаку.

Батарея, никем не прикрытая, потому что назначенные для ее охранения полки были от нее на дальнем расстоянии, прекратила канонаду: артиллеристы положили заряды на шинели у орудий, чтобы не было остановки в подносе их, и когда драгуны приблизились сажен на тристта, Никитин открыл неумолимый огонь ядрами и картечью. Неприятелей не допустили сажен на сто до орудий, и в расстройстве обратились они назад.

Вдруг пошел крупный снег: в самой близи нельзя было различить предметов. Канонада на несколько минут умолкла. Спустя немного подмерзло; послали людей и лошадей за оставленными при Транне 36‐ю орудиями».

Между тем союзная пехота и кавалерия пошли в атаку. Корпус графа Ливена двинулся на Ла-Ротьер. Правее от него выдвигался к Бриенну корпус генерала князя Щербатова: он наступал на ту часть французской позиции, которая защищалась сильной 28‐орудийной батареей. Корпус Олсуфьева пока оставался в ближнем резерве атакующих сил.

Теперь вызревшие события в сражении при Бриенн-ле-Шато развивались быстро. Атакующая русская пехота шла вперед под артиллерийским обстрелом без открытия ружейного огня, с явным намерением ударить в штыки, старательно держа строй. В голове колонны князя Щербатова наступал Днепровский пехотный полк, впереди которого находились песенники, которые «не жалели голоса». И это устрашало французов: с «Марсельезой» они в бой не ходили.

Днепровский пехотный полк стал одним из героев Бриеннского сражения. Отличились все три его 4‐ротных батальона, равно как и его командир, полковник Д.М. Благовещенский (шефом полка являлся генерал-майор князь Н.Н. Хованский). Полк был сформирован в царствование Екатерины Великой в 1775 году из нижних чинов и офицеров Московского легиона. Боевое крещение получил в Крымском походе следующего, 1776 года. В полку впоследствии служил известный отечественный писатель Александр Куприн.

За доблесть в сражениях Войны 1814 года Днепровский пехотный полк высочайшим рескриптом императора Александра I от 24 декабря того же года был награжден почетными серебряными трубами, которые стали его реликвиями. Надпись на них гласила:

«Днепровскому пехотному полку в воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях, бывших 1814 года января 17 при Бриенн-ле-Шато и 20‐го при Ла-Лотьере».

Генерал Ланской с 3‐й гусарской дивизией с ходу ударил на неприятельскую кавалерию, опрокинул ее и погнался за ней. Но гусары, в ходе боя расстроившие свои ряды, оказались отброшенными назад. Тогда Васильчаков, командовавший под Бриенном союзной кавалерией, подкрепил Ланского драгунской дивизией генерала Панчулидзева.

Удар свежей драгунской дивизии и решил исход кавалерийского дела. Французская конница была смята и вновь «побежала». И тем самым оставили без прикрытия свою 28‐пушечную батарею, которая не переставала вести огонь. Русские гусары и драгуны не промедлили захватить ее орудия. Свидетелем этого ратного подвига на фоне порохового дыма стал император Александр I, наблюдавший за ходом сражения с высоты у селения Транн.

Князь Щербатов занял позицию взятой кавалерией вражеской батареи одной из своих пехотных дивизий, а другую направил влево, чтобы подкрепить корпус графа Ливена, наступавший на селение Ла-Ротьер. Оно «составляло» в сражении центр («ключ») позиции французской армии и было взято Остен-Сакеном.

Наполеон с завидной настойчивостью пытался отбить Ла-Ротьер. Французы до девяти часов вечера, то есть до наступления полной темноты, раз за разом «покушались» на селение, оставленное жителями. Но все оказалось безуспешно, и вернуть Ла-Ротьер наполеоновские гвардейцы так и не смогли, хотя в храбрости им было не отказать. Так оборона наполеоновской армии под Бриенн-ле-Шато оказалась безвозвратно взломанной, и восстановить ее Бонапарту не удалось даже ценой больших потерь.

Наследный принц Виртембергский, «обеспеченный на левом крыле своем успехами русских в центре», подступил к селению Пети-Менилю, защитники которого были приведены в смятение событиями у Ла-Ротьера, «покорил» его и захватил здесь в качестве почетных трофеев 9 орудий, то есть «местную» батарею.

Успешными были действия и баварской пехоты, предводимой графом Вреде. Ее вклад в общий успех был несомненен.

Отличилась и австрийская корпусная кавалерия: в ходе первой же атаки на французскую позицию она отбила у противника 6 орудий. Потом она взяла удачной атакой селение Шоминиль, выбив из него «расстроенную» французскую пехоту и захватив там еще 7 орудий. То есть и здесь успех оружия союзников был полный.

Из всех союзных сил в сражении 20 января успех не сопутствовал только австрийскому корпусу графа Игнатия Гиулая. Он не смог на своем участке одолеть французов, истощив свои силы в атаках позиции противника у селения Диенвиль. Все «покушения» здесь австрийцев оборонявшиеся французы успешно отбивали, отбрасывая атакующих на исходные позиции пушечным огнем и ружейными залпами.

Итак, центр боевой линии французской армии был прорван, а ее левое крыло опрокинуто без всякой надежды на восстановление прежнего положения. Лишаясь последней надежды ударжаться на занимаемой позиции у Бриенн-ле-Шато, император Наполеон сделал еще одну попытку переломить ход сражения в свою пользу.

В Бриеннском сражении судьба хранила императора Наполеона I: он едва не попал в русский плен. В суматохе боя ему пришлось самому отбиваться шпагой (!) от дерзко прорвавшихся к его командному пункту казаков, которых он в 1812 году презрительно называл «жалкими арабами севера». Но нападавшие лихие русские конники с пиками были отбиты свитой и личным конвоем. Казак, который пытался нанести Наполеону смертельный удар пикой, был убит выстрелом из пистолета императорским ординарцем бароном Г. Гурго. Пленить императора французов его телохранители не позволили, что делало им честь, да и прорвавшихся казаков оказалось числом немного.

Можно сказать, что в богатой событиями на войне биографии Бонапарта повторился случай, когда казаки с Дона могли пленить императора французов у Бриенн-ле-Шато. Первый же такой случай был с ним в ходе Русского похода 1812 года под Малоярославцем (Малым Ярославцем), когда начиналось бегство Великой армии из Москвы. В том и другом случае судьба хранила Наполеона, в чем он не раз признавался сам.

Сражение при Бриенн-ле-Шато во многом предопределило дальнейшие события в ходе Войны 1814 года. Исследователь войн наполеоновской эпохи историк А.И. Михайловский-Данилевский так оценил его значение для сразившихся сторон:

«Наполеону непременно надобно было одержать успех, в начинавшейся войне победою укрепить дух войск и французского народа, воскресить в их мнении верование в его прежнюю неодолимость и успокоить государство, встревоженное быстрым наступлением союзников.

Защита русских была отчаянная. Не за тем они пришли во Францию, чтобы при открытии похода уступить славу неприятелю, постоянно два года ими побежденному. Наполеон провозгласил Бриеннское дело громкою победою, но он не одержал победы и присвоил ее себе потому только, что на следующее утро Блюхер отступил (на) несколько верст.

Другой существенной пользы сражение не принесло Наполеону, ибо он не успел привесть в исполнение своего намерения, напасть на тыл Силезской армии и отрезать ее от Главной. Напротив, сражение сие имело для союзников благодетельное последствие, непосредственно послужив поводом для соединения армий их».

Это первое крупное сражение в эпоху Наполеоновских войн на территории собственно Франции выдалось кровопролитным. Потери союзников (это были русские войска), плохо взаимодействовавших друг с другом, в деле у Бриенн-ле-Шато составили 4 (по другим данным – 3) тысячи человек, французов – три тысячи (в том числе павшего контр-адмирала Пьера Баста и двух раненых дивизионных генералов – Деку и Лефевр-Дегуэтт). Пленных противниками было взято по несколько сот человек, многие из которых оказались с тяжелыми ранениями.

Относительно первоначальной численности войск, начинавших дело у Бриенн-ле-Шато, потери ведомой Наполеоном армии оказались тяжелыми, невосполнимыми, чего нельзя было сказать о союзной Силезской армии. Победа французов в сражении при Бриенн-ле-Шато выглядела для них достаточно убедительной: войска приветствовали венценосного полководца Наполеона возгласами: «Виват, император!»

Бонапарт особенно сожалел о смерти после тяжелого ранения командира пехотной бригады контр-адмирала Пьера Баста, который долгое время являлся постоянным спутником императора, начиная с 1806 года, и входил в его ближайшее окружение. Тогда Баст был просто командиром фрегата, начавшим флотскую военную службу в тринадцать лет. Он отвечал, выполняя поручения венценосца, за снаряжение военных флотилий в балтийском Данциге и на Дунае. За отличное их исполнение Пьер Баст удостоился сперва титула графа империи, а затем ему был пожалован первый адмиральский чин.

В самом конце баталии французы получили сведения о появлении под Бриенн-ле-Шато новых сил противника. В действительности эти сведения «ложными» не были: к вечеру большая часть союзных войск, соединившись, уже стояла против армии Наполеона и могла из оборонительного положения перейти в наступательное.

Пролог Войны 1814 года остался за французами. Победа в исключительно упорном для обеих сторон сражении (первом большом в тот год) под Бриенн-ле-Шато была в итоге за императором Наполеоном. Поле битвы осталось за ним. Союзники, не подвершись разгрому, перед ним отступили. Но его армия с каждой такой победой в кампании 1814 года только таяла, умалялась числом.

Дело при Бриенн-ле-Шато не поколебало решимости императора французов вести войну наступательную. Полководец Наполеон I до самого падения Парижа продолжал уповать на активные действия, словно «не видя» ослабление ведомой им армии, основу которой теперь составляли дивизии Старой и Молодой гвардии и гвардейская кавалерия. Собственно говоря, Молодая гвардия по составу была новой, поскольку ее первые формирования устлали своими телами путь бегства Великой армии из России в 1812 году.

Так, под командованием корпусного командира маршала империи Мармона оставалось не более 2000 человек пехоты, небольшое число кавалерии и всего шесть пушек при ограниченном числе зарядов. Иначе говоря, армейский корпус на деле был горазде меньше пехотной дивизии. И в других армейских корпусах французов ситуация с числом людей становилась все более и более плачевной.

О каком-то пополнении армейских рядов речь уже не шла. Равно как и о возвращении в строй раненых после их выздоровления – Война 1814 года шла всего три неполных месяца. Серьезным источником восполнения потерь не могла быть и достаточно многочисленная национальная гвардия, состоявшая из пожилых людей непризывного возраста и увечных ветеранов революционных и Наполеоновских войн, которые на рубеже двух веков следовали одна за другой на границах Франции и далеко за их пределами.

Но такие обстоятельства, как казалось, не тревожили императора Наполеона, но заботили его маршалов, дивизионных и бригадных генералов: подчиненные им войска редели с каждым сражением или просто случайным боем. Но когда в марте будет решаться вопрос об отречении Наполеона, маршалы потерпевшей военный крах Французской империи напомнят ему об этом.

Прибывавшие к императорской армии разного рода пополнения были на редкость малочисленны, а по своей выучке «вызывали зубную боль» у Наполеона и его генералитета. Новобранцы, приходившие в пехотные батальоны, не умели даже заряжать ружья. А к союзникам из-за близкого Рейна продолжали подходить многотысячные подкрепления, с лихвой перекрывавшие понесенные потери в людях, орудиях, кавалерии и расстрелянные боевые заряды.

Начался отсчет новых событий в январе 1814 года. В сражении при Бриенн-ле-Шато полководцу Гебхарду Леберехту фон Блюхеру, князю Вальштадскому к концу дня удалось-таки удержать занимаемые позиции. Но прусский фельдмаршал не рискнул на следующий день продолжить первое сражение его Силезской армии на французской земле. В ночь на 18 января Силезская армия Блюхера отошла к Ла-Ротьеру на соединение с Главной (Богемской) армией союзников. Вряд ли Наполеон ожидал таких «итогов» выигранного им сражения.

Поле битвы у Бриенн-ле-Шато осталось за французами, их армия и Париж могли торжествовать, если, разумеется, не задумываться о завтрашнем дне. Однако победа французского оружия безусловной не была. Случилось противоположное тому, чего добивался Наполеон, то есть еще большего разобщения союзных армий. Император Александр I (надо отдать ему должное) настоял на том, чтобы главнокомандующий фельдмаршал Шварценберг ускорил соединение Главной армии с Силезской армией. На театре войны начался новый расклад сил сторон.

Маршал империи Мармон в своих мемуарах весьма недоброжелательно отозвался о решении императора-полководца дать союзникам большое сражение – первое на французской земле – именно под Бриенн-ле-Шато. Герцог Рагузский спустя многие годы после крушения империи Наполеона писал следующее:

«…Таким было сражение при Бриенне. Никакие суждения не смогут оправдать его с точки зрения Наполеона. Оно не могло дать ему никакого благоприятного результата из-за огромного численного превосходства противника, объединившего почти все свои силы. Ландшафт также не предоставлял нам никаких особых преимуществ, и мы сражались на открытой местности.

Единственное, что могло удивить в самой идее дать это сражение, так это то, как плохо противник воспользовался своими преимуществами, и то, как французская армия избежала полного уничтожения».

Союзные монархи высоко оценили героизм русских войск в сражении при Бриенн-ле-Шато. Награждали и генералов, и нижних чинов. Так, фельдфебель Кексгольмского гренадерского полка Иван Ефремов, совершивший «знатный» подвиг, был пожалован королем Баварии золотой медалью. Генерал-лейтенант Его Императорского Величества А.А. Закревский удостоился баварского военного ордена Макса-Иосифа и вюртембергского ордена Военного достоинства.

Император Александр I тоже был щедр на заслуженные награды своим воинам за проявленные отличия в первом серьезном деле на земле наполеоновской Франции. Своим указом от 17 января 1814 года он пожаловал за Бриенн Военный орден Святого Георгия Победоносца полководческой 2‐й степени двум генерал-лейтенантам: Васильчикову Иллариону Васильевичу, командиру 4‐го кавалерийского корпуса, командующему кавалерий Силезской армии и князю Щербатову Алексею Григорьевичу, командиру 6‐го пехотного корпуса. В высочайших рескриптах писалось: «За отличие в сражении при Бриенне». Оба указа были подписаны 17 января, то есть в день битвы.

За победу при Бриенн-ле-Шато генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай де Толли награждается золотым Георгиевским оружием – шпагой с алмазными лаврами и надписью: «За 20 января 1814 года».

Много оказалось награжденных офицеров. Так, в сражении при Бриенн-ле-Шато тяжелое ранение получил поручик Владимирского пехотного полка Я.А. Полубояринов: «…В левую ногу с раздроблением костей». В награду за храбрость он удостоился ордена Святой Анны 3‐й степени.

Традиционно жаловались отличившиеся офицеры и чинами. Так, за личную примерную храбрость производство в штабс-ротмистры получил поручик Ахтырского гусарского полка Г.А. Огневский, а штабс-капитаном стал поручик лейб-гвардии Литовского полка А.А. Габбе 1‐й, бывший «охотником» в «летучем отряде» и получивший ранение в ногу.

В офицерский (генеральский) послужной список заносились не только пожалованные ордена, медали, наградное оружие, но и «высочайшие благоволения». Такой императорской благодарности за Бриенн-ле-Шато, к примеру, удостоился майор Сумского гусарского полка барон А.М. Таубе.

1814. Январь. 20. Ла-Ротьер

После дела 17 января у Бриенн-ле-Шато противники, маневрируя и собираясь с силами, через три дня разыграли поблизости новое сражение. Союзные Богемская армия князя Шварценберга и Силезская армия генерал-фельдмаршала Блюхера атаковали позицию наполеоновской армии у селения Ла-Ротьер, в 200 километрах к юго-востоку от Парижа.

К этому времени император французов смог собрать вокруг себя уже 40 тысяч человек (среди них было много вчерашних рекрутов), однако он уступал противнику почти вдвое. Две союзные армии Блюхера и Шварценберга (войска Австрии, Пруссии, германских государств и России) насчитывали вместе 72 тысячи человек. Русских из них было 27 тысяч. При таком соотношении сил французам пришлось только давать оборонительное сражение, что, скажем так, было для Наполеона и его маршалов делом и нечастым, и непривычным.

После начала первых атак войск Г.Л. фон Блюхера сражение при Ла-Ротьере стало общим и шло до ночи, затихнув только с наступлением полной темноты. Боевое столкновение с ожесточением продолжалось 12 часов, отличалось высоким накалом атак и контратак и шло с переменным успехом.

Ла-Ротьер стал центром позиции французской армии. Деревню защищала 3‐я пехотная дивизия из 2‐го корпуса маршала Виктора, которой командовал дивизионный генерал граф Филибер Гийом Дюэм, человек, остававшийся верным Наполеону до конца. В округе гремела артиллерийская канонада. Временами шел мокрый снег. К Ла-Ротьеру русские полки корпусных колонн генералов от инфантерии Ф.В. Остен-Сакена и князя А.Г. Щербатова подошли лишь после 13.00 дня. За ними следовал корпус генерал-лейтенанта З.Д. Олсуфьева. Последние два русских корпуса по численности личного состава равнялись одной французской дивизии каждый.

Перед деревней колонны стали разворачиваться для атаки. Французские батареи старались этому помешать. Пошедший снег скрыл приготовления атакующих. К этому времени русские артиллеристы на двойных упряжках, напрягая выбивающихся из сил лошадей, смогли по грязи подтянуть на дальность картечного выстрела половину своих пушек и повели обстрел Ла-Ротьера.

Кавалерия корпуса дивизионного генерала графа Этьена Мари Антуана Нансути силой в три дивизии атаковала русских, выстроившихся перед деревней. Ответом французам стала атака кавалерийского корпуса князя И.В. Васильчикова. Гусарские полки генерал-лейтенанта Сергея Николаевича Ланского и драгуны генерал-майора Семена Давыдовича Панчулидзева 2‐го отбросили кавалерию неприятеля, захватив при этом на позициях 24 стреляющих орудия французов.

Русская пехота в атакующих колоннах ворвалась в Ла-Ротьер. Шел мокрый снег, и о ружейной пальбе в такую непогоду не могло быть и речи, потому дрались штыками. В итоге уличных схваток за французами осталась северная часть деревни, русская пехота укрепилась в ее центре, захватив еще 8 орудий.

Одновременно к 14.00 корпус (вюртембергцы, русские и австрийцы; всего 12 тысяч человек) кронпринца (наследного принца) Вильгельма Вюртембергского выбил французов из деревни Ла-Жабери. Баварский корпус (26 тысяч человек) генерала от кавалерии графа К.Ф. Вреде захватил селение Шерменвиль. Корпус австрийцев генерала графа И. Гиулая, действовавший на левом фланге, ворвался в Диенвиль и удержал его за собой. Но дальше пройти он не сумел и потому в схватке за Ла-Ротьер не участвовал.

Наполеон ввел в бой за Ла-Ротьер Молодую гвардию, которой командовал король неаполитанский Джоакино I (маршал империи Мишель Ней, он же герцог эльхингенский и князь московский). Ее колонны ворвались в деревню, но не успели завладеть ею и укрепиться. С другой стороны в Ла-Ротьер устремились колонны русской 2‐й гренадерской дивизии генерал-лейтенанта Ивана Федоровича Паскевича и австрийской бригады генерала Гриммера. Велся огневой бой, который то и дело прерывался ударами в штыки. Стороны атаковали друг друга. Падавший снег подмочил пороховые заряды и сделал ружейную стрельбу невозможной, поэтому уличные бои велись штыками.

Французская гвардия в итоге схватки за Ла-Ротьер была выбита из селения к 8 часам вечера после кровопролитных уличных схваток. Маршалу Мишелю Нею, королю неаполитанскому, пришлось отступить на исходные позиции, благо его не преследовали. И тем самым ему удалось избежать излишних потерь в людях.

Император Наполеон, видя, что Ла-Ротьер ему не отбить и занимаемая его армией позиция оказалась без точки опоры в центре, приказал разрушить деревню артиллерийским огнем. Батареи повели бесприцельную стрельбу по хорошо видимому со всех сторон селению, брошенному еще несколько дней назад жителями. Оно разрушалось на глазах у всех.

Сдача Ла-Ротьера еще не означала конец сражения. Всюду на поле брани французские войска сильно контратаковали. Император Наполеон весь день упорно пытался переломить ход сражения, но безуспешно: сил явно не хватало, резервы кончались, свежие не подходили, да и боевой пыл солдат был уже не тот. Армия (и даже испытанная гвардия) за день устала так, что императору об этом напоминали близкие ему люди, чего раньше за ними не наблюдалось.

К вечеру главные события разыгрались на правом фланге союзников. Слабый численно корпус маршала Мармона не выдержал натиска баварцев и австрийцев корпуса Вреде и начал отступать. Случилось это в 8‐м часу вечера. Наполеон собрал остатки резервов и попытался сдержать атакующий пыл полков полководца Баварского королевства графа Вреде, чтобы дать французской армии возможность совершить организованный уход от предполья разрушенного Ла-Ротьера.

Маршал империи О.Ф.Л.В. де Мармон в своих мемуарах так описал эту часть сражения при Ла-Ротьере:

«…Противник атаковал 2‐й корпус в Ла-Ротьере. Он атаковал также Дьенвиль и Шоменвиль, но повсюду сделал это вяло и неразумно. Если бы он пошел в интервалы между этими пунктами, наше отступление было бы тут же предопределено. Но корпус генерала Вреде остался напротив Морвилье и решил сначала атаковать Шоменвиль. Я выполнил свою задачу, своими слабыми войсками нанес поражение корпусу, состоявшему из восемнадцати или двадцати тысяч человек.

…Было уже почти три часа. Мела страшная метель, из-за которой почти ничего не было видно. Я воспользовался этим, чтобы отправить в Бриенн весь свой обоз и часть артиллерии, чтобы облегчить и убыстрить отступление, когда ему придет время.

…Единственное, что могло удивить… так это то, как плохо противник воспользовался своими преимуществами, и то, как французская армия избежала полного уничтожения».

Под самый вечер бой окончательно утих. К 10 часам его пламя «погасили» наступившая темнота и снегопад. Император Наполеон понял, что взять верх над двумя союзными армиями ему здесь не удастся, и приказал поредевшим корпусам, прикрывшись «достаточными» арьергардами, отступать от Ла-Ротьера к Труа.

Союзники попытались в ночи преследовать отступавших французов. Но это дело кончилось тем, что баварская кавалерия ввязалась в нешуточный бой с вюртембергской пехотой. Пока разобрались, что это свои, а не чужие, стороны понесли заметные потери. «Бой» позволил маршалу Мармону беспрепятственно отвести свой фланговый корпус к Бриенну-ле-Шато и дальше по «чрезвычайно дурным дорогам».

В итоге все селения, занятые французами, достались союзникам. Мрак пасмурной январской ночи почти не позволил победителям воспользоваться большим успехом. О преследовании отступавших в ночи французских колонн речи не шло. Передовые сторожевые цепи выставлялись союзниками «ощупью». В этом деле даже проводники не могли ничего сделать, уповая на рассвет следующего дня. Поздно вечером несколько французских офицеров-генштабистов, имея при себе ценные документы, сбились в темноте с дороги, выехали на сторожевую цепь противника и попали в плен.

Сражение 20 января 1814 года у Ла-Ротьера закончилось полной, достаточно убедительной победой союзников. Но они, однако, воспользоваться ею не сумели. Потерпев поражение, император-полководец Наполеон I не утратил ни желания, ни возможностей сражаться и дальше.

Показательно, что командующий Силезской армии так и не ввел в дело свой резерв, который находился на высотах Транна. Он состоял из четырех русских корпусов: 3‐го пехотного генерала Н.Н. Раевского (6 тысяч человек), 5‐го Гвардейского А.П. Ермолова, кавалерийских Васильчикова и князя Голицына (всего 6 тысяч кирасир, гусар и драгун). Мощный резерв Силезской армии в сражении оказался невостребованным. Он мог в решительный час войти в битву, если бы Наполеон продолжал упорствовать, но этого не случилось.

Под Ла-Ротьером повторилась сцена окончания «Битвы народов» под Лейпцигом. Адъютанты союзных генералов, командовавших корпусами, спешили доставить победные донесения на Траннские высоты, где находились союзные государи – император Александр I и король Фридрих-Вильгельм III. И те сразу жаловали отличившихся военачальников высокими наградами – орденами, чинами и прочими почестями.

Когда адъютант фельдмаршала Гебхарда Либерехта Блюхера граф Ностиц предстал перед российским государем с донесением об окончательном удержании Ла-Ротьера, Александр I обнял желанного посланца с великой радостью, говоря:

«Скажите фельдмаршалу, что он увенчал все прежние победы свои».

Действительно, выигранное сражение стало личным триумфом прусского полководца, «распоряжавшегося в виду» союзных монархов – императора Александра I и своего короля Фридриха-Вильгельма III и двух главнокомандующих – австрийского фельдмаршала князя Шварценберга и русского генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли. Все они в тот день виделись простыми зрителями разыгравшейся без их личного участия битвы. Но при этом все четверо были весьма зантересованными в виктории людьми.

Но просто наблюдателями их назвать никак нельзя. Поэтому военный историк А.М. Михайловский-Данилевский, очевидец тех событий, находившийся в окружении российского государя, о том отозвался так:

Они «были простыми зрителями битвы, где подвизался соперник славы их; но, несмотря на то, ни лица их, ни речи, не обличали малейшего признака зависти. Напоотив, они старались содействовать Блюхеру советом и готовностью отправлять на его подкрепление войска, бывшие под их начальством. Нельзя не почтить признательным воспоминанием столь благородной черты души обоих полководцев: и своею высокой нравственностью являлись они достойными исполнителями велений добродетельных Монархов».

Одним из героев сражения оказался корпусной командир Ф.В. Остен-Сакен (в исторической литературе обычно именуется как просто Сакен). Император Александр I пожаловал ему за доблесть, проявленную под Ла-Ротьером, высший российский орден Святого апостола Андрея Первозванного. Перед этим тот был награжден за успешный переход через Рейн большой денежной суммой в 50 тысяч рублей.

Будущего генерал-фельдмаршала князя Фабиана Вильгельмовича фон дер Остен-Сакена многие исследователи называют «главным виновником» успеха под Ла-Ротьером. Сам же генерал в заключение своего донесения об участии в сражении подчиненных ему русских войск написал следующее:

«…В сей великолепный и достопамятный день Наполеон перестал быть врагом человеческого рода, и Александр может сказать: “Я даю вселенной мир”».

Наполеон в своих знаменитых бюллетенях, читаемых в рядах французской армии и в столичном Париже, назвал проигранное сражение арьергардным делом. То есть он пытался «умалить» собственное поражение, в чем не раз преуспевал. Российский государь по этому поводу заметил в своем окружении:

«Что после этой победы скажут в Париже?»

Александр I победное дело сопроводил потоком высоких пожалований. Генерал от инфантерии М.Б. Барклай де Толли и фельдмаршал Г.Л. Блюхер стали обладателями почетного золотого оружия «За храбрость». Но не простого золотого оружия: их шпаги были украшены алмазами и лаврами. И почетной надписью: «За 20 января 1814 года».

Император Александр I в знак особой благодарности возложил на генерала от инфантерии Остен-Сакена собственные знаки ордена Святого апостола Андрея Первозванного. Император австрийский прислал герою сражения при Ла-Ротьере командорственный орден Марии Терезии.

В королевской столице Баварии городе Мюнхене в честь доблести солдат и офицеров корпуса Вреде одна из улиц стала называться Бриеннской.

В отечественной военной истории дело при Ла-Ротьере стало как бы продолжением сражения при Бриенн-ле-Шато. Поэтому не случайно в высочайшем рескрипте Александра I от 20 января 1814 года о награждении военным орденом Святого Георгия Победоносца 3‐й степени двух корпусных командиров – генерал-лейтенантов Вадбольского Ивана Михайловича и Корнилова Петра Яковлевича – было записано следующее:

«В награду за отличное мужество и храбрость, оказанные в сражении против французских войск 17 и 20 января при Бриенне и Ла-Ротьере».

Золотого оружия, алмазами украшенного, с надписью «За храбрость» 20 января 1814 года удостоились сразу пять генерал-майоров: П.Е. Бенардос, Кологривов, И.К. и И.П. Мусины-Пушкины, А.П. Никитин, один из самых прославленных артиллеристов в отечественной истории.

Золотым оружием «За храбрость» в тот день удостоились сразу 33 командира разных рангов. Среди них: генерал-майор Б.Я. Княжнин, полковники А.И. Крыжановский и С.И. Кузьмин, подполковники Н.А. Ромашов 1‐й и Ф.И. Антонов, майоры А.А. Перепечин 1‐й и князь М.М. Голицын, войсковые старшины Г.И. Чернозубов 10‐й и А.И. Карпов 5‐й, ротмистр граф А.П. Апраксин, капитан Д.И. Чекмарев, есаул А.Г. Акимов, штабс-капитан О.П. Верещак…

Император Александр I не забыл отметить доблесть полков, особо отличившихся при Ла-Ротьере. Им выдавались не только нарадные Знаки отличия военного ордена (Георгиевские кресты, они же солдатские «Егории»). Коллективных наград за Ла-Ротьер в Войне 1814 года удостоились:

11‐й пехотный Псковский полк – георгиевские трубы за Ла-Ротьер и Бриенн 1814 года;

17‐й пехотный Архангелогордский полк – георгиевское знамя вторично за Ла-Ротьер 1814 года (уже имел за суворовский Итальянский поход 1799 года);

44‐й пехотный Камчатский полк – георгиевские трубы за Ла-Ротьер 1814 года;

48‐й пехотный Одесский полк – георгиевские трубы за Ла-Ротьер и Бриенн 1814 года;

65‐й пехотный Московский полк – георгиевские трубы за Ла-Ротьер и Бриенн 1814 года;

Такая наградная щедрость российского государя за ла-ротьерское дело объясняется тем, что император Александр I очень гордился викторией в сражении при Ла-Ротьере – первой в Войне 1814 года на французской земле, «добытой» по его личным указаниям. Действительно, в тот день 20 января царствующий Романов сыграл роль монарха-полководца.

Русская гвардия весь день находилась в резерве, готовая атаковать там, где сложится критическая ситуация. Но приказа ввода в сражение она так и не дождалась. Полкам Гвардейского корпуса (лейб-гвардии Преображенскому, Семеновскому, Измайловскому, Литовскому, Финляндскому, Егерскому), которым командовал Алексей Петрович Ермолов, скрестить оружие с французской гвардией в тот день не пришлось.