Текст книги "Закодированный (сборник)"

Вернувшись домой, она стала ждать.

И дождалась: вечером появился Харченко. С двумя милиционерами.

– Привет, – сказал он.

– Добрый вечер.

– Где сожитель?

– Какой он сожитель?

– А кто?

– Никто.

– Хорошо. Где этот никто?

– Не знаю. С утра не видела.

– А утром видела?

– Сам знаешь, видела. Доложили уж, наверно.

– То есть понимаешь, зачем я пришел?

– Ну, понимаю. Исчез он. Опозорил меня на всю жизнь, – сказала Татьяна.

– Может быть. Но, Таня, извини: служба есть служба. Обыск придется устроить.

– Какой еще обыск? Ты бы постеснялся при детях! – указала Таня на головы Толика и Кости, высунувшиеся из своей комнатки.

Головы скрылись.

Костя сказал:

– Убью гада!

Он имел в виду не милиционера, а Гошу.

А Харченко продолжал:

– Пойми правильно: он украл деньги. Он живет в твоем доме. Что я должен делать?

– Не знаю! Он что, дурак, в этот же дом деньги тащить? Говорю тебе: исчез!

– Может быть. Но обыск придется произвести.

Татьяна представила, что Харченко найдет припрятанные доллары… Ей сделалось нехорошо. Но она крепилась.

– Минутку, – сказала она. – А санкция у тебя есть?

– Есть, – уверенно ответил Харченко, зная, что населению обычно достаточно одного лишь слова, бумагу показать оно редко требует.

Но Татьяна потребовала:

– Покажи!

Харченко разозлился:

– Ты так? Учти, Татьяна, ведь я сейчас обыск сделаю нормально, тихо, если найду, тебе ничего не будет за содействие. А хочешь санкцию – будет тебе завтра санкция. Но при понятых, при свидетелях, и тебе срок впаяют за содействие. Так что соглашайся по-хорошему.

– Если это называется по-хорошему… – тянула время Татьяна.

И тут в дом вбежал Лупеткин.

– Деньги нашли!

– Где?

– А кто-то прямо на рынок подбросил! Курылёв позвонил, караулит, нас ждет.

– Надо же, доложил, не взял! – одобрил поведение неведомого Курылёва лейтенант.

– А как возьмешь, там людей полно: торговцы до ночи бродят, ищут деньги. Я еще смеялся – на что надеются? Оказалось – есть на что!

Харченко, не задавая больше вопросов, направился к двери.

– А извиниться? – негромко спросила Татьяна.

Харченко обернулся. Извиняться ему не хотелось.

Но Татьяна очень уж ему нравилась.

– Извини, – сказал он. – Сама понимаешь: служба.

– Понимаю…

Милиция убыла.

Из-за окна послышался тихий шепот:

– Таня!

Татьяна выглянула.

Гоша скрючился под окном:

– Уехали?

– Вроде…

– Пить хочется. И поел бы чего-нибудь…

– Ну и сволочь же ты, Гоша! Исчезни, чтобы я тебя никогда больше…

– Погоди, все объясню!

И Гоша объяснил, сидя в сарае, куда Татьяна принесла ему поесть и попить:

– Сам не знаю, что со мной было. Будто кто-то в голове сидит и шепчет: возьми деньги, возьми деньги! Я ему говорю: да иди ты, а он…

– Кто?

– Не знаю! Ну, и схватил… Слушай! – Гоша вдруг перестал есть. – А может, меня зомбировали? Может, меня кто-то памяти лишил и настроил на то, чтобы я деньги украл? Но нелогично! – опроверг сам себя Гоша. – Украл – должен кому-то принести, так? А я обратно подбросил. Полдня за городом в лесу прятался. А потом сел и думаю: что же я делаю, идиот? Меня же видели. Меня же возьмут в первом населенном пункте!.. Ну, и подбросил. Подкрался, там мент, люди… Так положил, чтобы свидетели были, что деньги нашлись…

Свидетели, милиционеры и потерпевшая, то есть продавщица, которая все плакала, но теперь от радости, считали деньги и составляли протокол.

– Столько было? – строго спросил Харченко после подсчета.

– Столько! До копейки! Я каждую продажу записываю! – ответила продавщица.

Харченко переглянулся с верным помощником Лупеткиным. Тот его понял: если бы недостача, можно было бы вернуться, продолжить разговор с Татьяной и организовать, как намечалось, обыск. А теперь, получается, нет повода. Даже если ее сожитель украл – докажи теперь. И, главное дело, вернул ведь. Это раньше считалось, что «не пойман – не вор», в новые времена проще и либеральнее: «вернул – не вор».

Милиционеров посильно отблагодарили за беспокойство, преследовать Гошу лейтенант Харченко не стал.

А Татьяна сказала с горечью Гоше в тот вечер, когда поила и кормила его, раскаявшегося:

– Никто тебя не зомбировал, а был ты, я вижу, в прошлой жизни ворюга последний! И деньги я твои поганые – сожгу!

– Какие деньги?

– Неважно. Слушай меня внимательно: либо ты остаешься и нормально живешь и работаешь, либо – прощай навсегда.

– Куда я денусь? – понурился Гоша. – Ты не бойся, если я и был вором, теперь я им быть не хочу.

– Ну, посмотрим. Буду тогда из тебя человека делать.

И Татьяна начала делать из Гоши человека. Приучила опять к тепличному хозяйству. Гоша сперва портачил, но потом научился и выполнял работу даже с удовольствием. Опять увлекся цветами.

С детьми уже не играл, но, уступая настойчивым просьбам товарищей Толика и Кости, намастерился снова выстругивать деревянные ружья и автоматы. И даже устанавливал на них стреляющие устройства, но безобидные: от дула идет резинка, натягивается, в нее вкладывается вишневая косточка, зажимается прищепкой – выстрел. Убойная сила меньше, чем у рогатки, а удовольствие то же.

В общем, понемногу все наладилось.

Харченко наведался пару раз и не нашел повода придраться.

Кумилкин как-то, проходя мимо дома, показал бутылку водки, купленную на пенсионные деньги дяди, и позвал с собой. Гоша отказался.

– Что, запретили тебе? – посочувствовал Кумилкин. – А я думал, ты нормальным мужиком стал. Серьезным.

На крыльцо вышла Татьяна и закричала:

– А ну, иди отсюда, Чумилкин! – Она знала от соседей, что так дразнили Юрия в детстве.

– Не обзывайся! – обиделся Кумилкин.

– Ты это, в самом деле… Иди, – посоветовал Гоша, приподняв лопату, чтобы счистить с нее налипшую грязь.

Кумилкин понял этот жест превратно и убрался с глаз долой.

А деньги Татьяна не сожгла. Она не врала, она хотела это сделать и даже залезла в тайник и достала их, но – не поднялась рука. Ведь они не всегда же были воровскими деньгами. Пусть даже не у человека украли, а, например, в банке. Но в банк кто их положил? Люди. А они их где взяли? Ну, допустим, тоже украли. А у кого? То есть, как ни крути, изначально каждый рубль, каждый доллар, каждая копейка – кем-то все-таки когда-то заработаны! Как же теперь сжечь чей-то труд?

И она засунула деньги обратно.

Однажды Гоша, купив пару бутылок дешевого пива, забрел на трибуны центрального чиховского стадиона, известного приюта одиноких пьяниц. Пьяницей, правда, он себя не чувствовал, от собутыльничества с Кумилкиным по-прежнему отказывался, но все-таки выпить иногда очень потягивало, а Татьяна относилась к этому строго, вот он и приспособился. Выпьет на сэкономленные разными способами мелкие деньги, посидит в укромном месте, подождет, когда нахлынет, а потом улетучится хмель, и вернется домой.

На стадионе тренировались футболисты в майках с надписью «Тайфун».

Надо сказать, что Чихов в это время переживал футбольный ренессанс. Дима Орловский, владелец бани и нескольких парикмахерских, страстно болел за отечественный футбол и сильно огорчался, что тот никак не встанет на ноги. Однажды он увидел по телевизору репортаж о чемпионате то ли Швеции, то ли Голландии, на котором серебряным призером стала команда из городка с населением пятнадцать тысяч человек. Дима ахнул. В Чихове тоже пятнадцать тысяч, а футбола нет совсем, есть только стадион с убитым земляным полем и разломанными скамейками трибун. Дима придумал: на собственные средства привел поле в порядок, поставил новые скамейки, насадил газон, нанял поливальщиков и убиральщиков, а потом сформировал команду из молодых чиховских энтузиастов и бездельников. Команду почти профессиональную: каждому платили по двести долларов в месяц (рассчитывая, что игроки все-таки где-то еще работают). Придумали название – «Энергия», заказали форму, пригласили тренера, все как у людей. Выступили на областном чемпионате, и успешно для начала: заняли одиннадцатое место из восемнадцати команд.

Жене Шлиману, другу детства Димы, главе строительной фирмы, это показалось обидно, он набрал свою команду, «Тайфун», обещая им платить по триста долларов. При этом нагло купил трех лучших игроков «Энергии».

Хозяин ликероводочного завода Шахмахсудов не отстал: у него появилась команда «Чихалты», набранная из остатков местной молодежи, доукомплектовал он ее перекупленными игроками «Энергии» и «Тайфуна». И один игрок, аж за семьсот долларов в месяц, был даже взят из второго состава команды «Москва».

Начальник коммунального хозяйства города Дюлебин, тоже рьяный болельщик, не мог остаться в стороне: создал команду с угрожающим названием «ЧК» («Чиховский коммунальщик»), в которой, само собой, не было ни одного коммунальщика, а купленные в других городах форварды и защитники, плюс лучшие игроки «Тайфуна», «Энергии» и «Чихалты», да еще бразильский игрок какой-то провинциальной команды аж за полторы тысячи долларов (и бесплатное жилье).

Естественно, мэр Тудыткин, победитель по натуре и болельщик с детства, тоже создал команду, купив на средства из казны лучших игроков четырех чиховских команд и пригласив за неразглашаемую сумму вратаря из аргентинской команды «Сан-Хуаро», участника мирового первенства, пусть он и не сыграл ни одного матча, просидев вторым запасным. Назвал команду просто и гордо: «Чихов».

Разыграли чиховское первенство, где все было по-взрослому: битвы до травм и переломов, подкупы судей и членов оргкомитета, переманивание игроков, договорные матчи, компромат и скандалы в прессе… Само собой, команда «Чихов» заняла первое место, после чего на ее форварда было совершено покушение, а тренера нашли утонувшим в омуте.

Готовясь к новому чемпионату, брали кредиты и влезали в долги, Тудыткин публично заявил о намерении купить вышедшего на пенсию Зидана – и, может, купил бы, но агент великого футболиста назвал сумму за одну гостевую игру, впятеро превышающую десятилетний чиховский бюджет. Пришлось отступиться.

Дима Орловский продал баню, Дюлебин чуть не проворовался (в смысле – окончательно), Шлиман заработал невроз, Шахмахсудов тайно закупал оружие. И тут все поняли, что просто выставляют друг друга на деньги, говоря современным криминально-экономическим языком, и решили договориться. Договорились: друг у друга игроков не покупать, больше определенных сумм не платить, чемпионаты проводить по мере возможности честно. И никого не убивать, хватит уже.

И начался расцвет чиховского футбола, что пошло городу на пользу, и это отдельная история, а мы вернемся к Гоше.

Гоша пил пиво и наблюдал за тренировкой команды «Тайфун», аутсайдера, к сожалению, текущего сезона.

Один из футболистов, лет уже тридцати семи, лениво разминался у кромки, тоскливо посмотрел на Гошу, словно завидуя его безделью, и вдруг, вглядываясь, направился к нему.

– Гена? – спросил он удивленно.

– Нет, – ответил Гоша.

– Да ладно тебе! Ты что, не помнишь меня? Я Игорь Бухча, «Динамо». Вместе играли же, Гена! Я травму получил тяжелую, ушел из большого футбола, а ты, говорили, спился и вообще помер. То есть сперва в тюремные надзиратели подался, а потом совсем пропал.

– Вот откуда я про карты знаю! – вырвалось у Гоши.

– Какие карты?

– Да так. Понимаешь, может, я и был надзирателем, но не помню. Болезнь у меня. Амнезия.

– Слышал, бывает. То есть ты меня в самом деле не помнишь?

– Нет.

– А игру-то помнишь? Если попробовать?

– Не знаю.

– А давай! Интересно же!

Игорь пошел на поле, крича:

– Хлопцы! Дивитесь: бывший полузащитник московского «Динамо» Гена Колычев! Лучший игрок первенства был два раза!

– Бывших у нас и так полно! – нагло ответил кто-то из молодых футболистов.

– Ты бы так ногами работал, как языком! – осадил его Игорь. – Ну-ка, дайте попробовать ветерану!

Футболисты как раз упражнялись, отрабатывая удары по воротам. Вратарь, высокий лысый парень в фасонистой черной форме, снисходительно смотрел на незнакомца мешковатого, вовсе не спортивного вида. Гоше было неловко. Но, чем черт не шутит, вдруг в самом деле…

– Вмажь ему коронным своим, в правую девятку, – шептал Игорь, подкатывая мяч к одиннадцатиметровой отметке.

Гоша посмотрел на мяч, на вратаря.

Он ничем не рисковал. Ну, посмеются над ним. Ну и ладно, даже лучше: вернется к своему пиву.

Гоша разбежался. Он бежал вперевалку, неуклюже, кто-то громко загоготал. Гоша чувствовал, что позорно промажет. Ударяя, он уже видел, что бьет не так, но было поздно: мяч полетел выше ворот и в стороне от них.

Смех повторился.

– Бывает! – сказал Игорь. – Человек, может, лет десять мяч в ноги не брал! Гена, настройся! – попросил он, и была в его голосе жгучая боль за свое поколение и за прожитую жизнь.

Гоша разбежался вторично. И вдруг, словно при стоп-кадре, все замерло. Створ ворот выделился из окружающего пространства четким прямоугольником. Фигура вратаря была словно обведена контуром, причем контур этот слегка кренился влево. А в верхнем правом углу возникло белесое пятно, похожее на солнце в облаках. Это длилось мгновенье, после чего все отмерло, и Гоша изумленно увидел, как мяч влетает точно в белесое пятно, хотя он еще не ударил. Гоша понял, что увидел это мысленно, упреждая, а нога сама уже прочертила стремительную дугу, сама поддела мяч – и тот гулко выстрелил в правую «девятку». Лысый вратарь же прыгнул влево, на лету поняв, что ошибся, и вяло упал. Тут же вскочил, схватил мяч, кинул Гоше:

– Еще!

Гоша ударил в левый нижний.

– Еще!

Гоша ударил точно по центру, бреющим и таким сильным ударом, что вратарь, угадав направление и прыгнув на мяч, просто не успел накрыть его – мяч пролетел под ним.

Опять послышался громкий смех, но на этот раз смеялись уже над вратарем.

Десять раз еще бил Гоша – и вратарь ни разу не взял мяча. Подошел тренер Везухов, бывший директор овощной базы, Игорь представил Гошу, рассказал о нем.

– Попробуем, – сказал Везухов.

Гоша стал тренироваться, и очень быстро все убедились, что игрок высокого класса.

Это подтвердилось на ближайшей игре с «Чихалты», которую уделали с разгромным счетом 4:1, причем три гола забил Гоша. Конечно, он был соответственно возрасту тяжеловат, но Везухов дал ему установку зря не бегать, пастись у штрафной, избегая офсайда, и ждать паса. Три раза Гоша его получил – и три раза попал, причем третий метров аж с тридцати, после чего вратаря «Чихалты» заменили, но было уже поздно.

Толик и Костя были на матче и радовались за Гошу; а Татьяна не смогла – вечером привезли уголь.

Она встретила победителя и сыновей хмуро, вся испачканная и уставшая:

– Вы там баловством занимаетесь, а я тут вкалывай!

– Это не баловство, это футбол! – закричал Толик.

А Гоша торжественно вручил Татьяне стодолларовую бумажку выданную ему Везуховым в виде аванса.

– Надо же, – растерянно сказала она.

И на следующую игру решила пойти.

Игра была серьезная, с лидером – командой «Чихов». Там были уже наслышаны о новом игроке и прикрепили к нему сразу двух своих защитников. Те действовали успешно: оттирали Гошу, сбивали его, закрывали собой.

– Они же прямо по ногам ему лупят! – возмущалась Татьяна. – Разве это положено?

– Не положено, но можно, если не видят, – разъяснил ей Костя и тут же закричал: – Судье очки купите!

Один раз Гоше даже оказал помощь врач – выбежал и попрыскал на ушибленную ногу чем-то болеутоляющим.

Первый тайм прошел всухую, во втором, на 53-й минуте, защитники зевнули, Гоша получил мяч и немедленно вколотил его в свой любимый правый верхний. Разозленные защитники на 78-й минуте откровенно подковали его в штрафной площадке, судья, оглянувшись на огороженную фанерой гостевую ложу трибуны, где сидел мрачный попечитель Тудыткин, развел руками и под рев стадиона назначил одиннадцатиметровый, который Гоша безукоризненно реализовал. Интересно при этом то, что он, подходя к мячу, выразительно посмотрел в правую «девятку». Вратарь «Чихова» похолодел. На лице его явно было написано: ну не может так человек обнаглеть, чтобы бить второй раз в одно место, да еще явно туда целиться! Но он оказался неплохим психологом, этот вратарь, и он был талантлив, он понял: именно туда Гоша и будет бить. И прыгнул в правую «девятку». И угадал. Но не помогли ему ни психология, ни талантливость: мяч вонзился в пространство между его ладонями и углом, ширкнув и по ладоням, и по углу – так иногда шар вбивается в лузу, крепко стукнувшись обо все ее края, но все же попав: «пищит, но лезет», – говорят бильярдисты.

Вдобавок талантливый голкипер не уберегся и врезался головой в боковую стойку, после чего его унесли, а вышедший на замену долговязый выпускник спортивной школы немедленно пропустил и третий гол, причем от кого! От бывшего алкаша, хилого, хоть и юркого, Вити Койкина, забившего вообще первый свой мяч в этом сезоне: так геройство Гоши подействовало на общий дух команды.

Женя Шлиман был счастлив. Он выставил команде шампанского, водки, пива. Везухов ворчал, но знал, что без толку: если Женя кого-то хочет отблагодарить, его не удержишь, он отблагодарит, пусть даже в ущерб себе и самому благодаримому. Женя хлопал Гошу по плечам, обещал ему повышенный оклад и квартиру. Товарищи по команде тоже хвалили Гошу. Игорь Бухча рассказывал всем о подвигах Гены Колычева двадцатилетней давности. Он делал это так красочно, так увлекательно, что Гоше начало казаться, будто он и сам это помнит, и он начал добавлять детали, все больше увлекаясь.

В результате пришел домой поздно, пьяный и счастливый.

Толик и Костя караулили его с нетерпением, но мать цыкнула на них, загнала спать.

На ночь глядя ей вздумалось вымыть полы на кухне-веранде. Швабры она не признавала, мыла руками, двигаясь к двери, – и почувствовала сзади прикосновение, которое ей сразу же показалось неприятным. Разогнулась, повернулась: Гоша убрал руку, но блудливое выражение на лице осталось.

– Хватит тебе тут, – сказал он, туго ворочая языком. – Пошли в сарайчик. Сейчас я тебя обыграю три-ноль. Пошли, чего ты? – потянул он Татьяну за рукав.

– Сейчас тебе будет три-ноль, – сказала Татьяна. И огрела Гошу мокрой тряпкой по роже. – Вот тебе раз! Вот тебе два! А вот тебе три! А теперь спать – а завтра проваливай, чемпион!

Проспавшись, Гоша, не заглядывая в дом, отправился к Игорю Бухче: тот накануне показывал ему, где живет, и приглашал заходить. Игорь сильно болел после вчерашнего празднества, предложил поправиться, Гоша отнекался и сказал, что у него проблемы с жильем. А Шлиман вчера квартиру обещал.

– Обещать он может что угодно – и все врет. Сам, как видишь, в однокомнатной живу с женой и ребенком, – сказал Бухча, умолчав, что жена третья, а ребенок пятый, предыдущим же семьям он оставил по благородству своему просторные квартиры. – Ты к Везухову сунься.

И объяснил, как найти Везухова.

Тренер с неудовольствием выслушал просьбу Гоши и сказал, что пока может устроить только в привокзальной гостинице, зато в отдельном номере.

Отдельный номер оказался комнаткой-пеналом без ванны, но спасибо, хоть с туалетом.

Обосновавшись, Гена отправился в городскую библиотеку, где строгая тетенька в отделе регистрации сначала не хотела записывать его без документов, но потом сжалилась, когда он объяснил, что его интересуют не книги, а старые газеты в отделе периодики.

Целый день он ворошил спортивные и прочие издания, ища сведения о себе, то есть о Гене Колычеве, и кое-что нашел. О нем довольно много писали в течение трех лет, а потом умолкли. Исчез, пропал, появились новые кумиры. Так оно и бывает. Нашлось несколько фотографий общим планом и две более или менее крупные. Гоша рассматривал и в самом деле обнаруживал большое с собой теперешним сходство. Да и какие могут быть сомнения: разве играл бы он так, не будучи в прошлом футболистом высокого уровня?

Но как он оказался здесь, в Чихове?

Где был до этого?

Кем был?

С кем жил?

Похожие вопросы разозленный мэр Тудыткин задал с утра своим приближенным из числа городских руководителей.

Как могло получиться, что «Тайфун» выставил такого игрока, а мы не знали? Откуда он взялся?

Подготовленные приближенные ответили: взялся неведомо откуда, живет у продавщицы Татьяны Лавриной, документов не имеет, страдает потерей памяти. То есть даже не помнит, кто он такой.

– Но теперь-то известно, кто он такой! Сообщите родным, семье, пусть приедут и заберут! Или! – поднял Тудыткин палец. – Или, если захочет, пусть остается здесь. Но не в «Тайфуне». И чтобы по-тихому всё!

И глянул при этом на начальника чиховской милиции Виктора Павловича Мартынова.

Тот взгляд понял как приказ, вернулся в горотдел, созвал сотрудников и поставил задачу: найти родственников новоявленного обеспамятевшего футболиста.

– Я этим вообще-то уже занимаюсь, – со скромной гордостью сказал Харченко, довольный тем, что он умудрился начать выполнение задания еще до того, как начальник его дал. – Я его пробивал по базам и проверял. Теперь данные есть, легче будет.

– Ну и займись, – напутствовал Мартынов.

Виталий занялся: немедленно послал запрос в Москву и продублировал звонком знакомому человечку из МУРа.

Ответ пришел очень скоро: бывший футболист Геннадий Колычев, бывший надзиратель, алкоголик, бывший пациент клиники психоневрологического института имени Бехтерева, сейчас здоров, социально реабилитирован, имеет семью и ребенка, работает вторым тренером в частной спортивной школе. Никуда не пропадал, память не терял. Приложена была фотография: свежий сухощавый мужчина, очень отдаленно напоминающий Гошу.

Виталий тут же доложил Мартынову, Мартынов Тудыткину. Тот рассмеялся и удивился:

– А как же это получилось? Кто он тогда?

– Черт его знает, – недоумевал и сам Мартынов. – Может, тоже был футболист, но другой.

– Ладно, разберемся. Они завтра с «Энергией» играют, не трогать его пока: нам выгодно, чтобы «Энергия» продула! И никому ничего не говорить!

– Есть!

И Мартынов выполнил приказ, никому ничего не сказал, в том числе и Виталию. Это обернулось последствиями на другой же день.