Электронная библиотека » Алексей Слаповский » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 13:35


Автор книги: Алексей Слаповский


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +
3

После поликлиники Георгий выразил желание пойти в милицию и подать заявление – в письменном или устном виде, как примут.

– Не боишься? – спросила Татьяна. – Вдруг ты был вор, убийца, насильник? Тебя ищут – а ты сам явишься.

– Вряд ли, – усомнился Георгий. – Что-то не чувствую я в себе ничего такого. А если вдруг окажется – пусть. Лучше быть виновным, чем никем. Неужели не понимаешь?

– Да понимаю, – сказала Татьяна, хотя считала, что ни в милицию, ни в налоговую инспекцию, ни в иные прочие государственные органы не надо ходить, пока не позовут. Или в случае крайней нужды. Она ко всему так относилась. В той же поликлинике или больнице не была лет десять. Пойдешь – тут же найдут какую-нибудь болезнь. Бывает, конечно, прихватит слегка то там, то здесь. Или простуда, грипп. Но Татьяна знала только два лекарства, которыми лечила все: анальгин и аспирин. Ну, и мед, конечно, и всякие травы.

В милиции их принял, естественно, Харченко.

Татьяна рассказала о том, что случилось.

– Ловко! – воскликнул лейтенант. – Людям весь футбол испортил – и забыл! Денежки слямзил – тоже забыл! Красота.

– Про то, что деньги украл, не доказано! – тут же возразила Татьяна.

– Ладно, – учел ее мнение Харченко, – спросим по-другому: о том, что тебя подозревают в краже, помнишь?

– Нет, – сказал Георгий. – А мы с вами были близко знакомы?

– С какой это стати? – Лейтенанта даже обидело предположение о близком знакомстве.

– Просто вы меня на «ты», хотя значительно моложе меня, вот я и подумал…

– А как же тебя еще? Ты бомж натуральный, да еще без памяти!

– Я без памяти, но я не бомж, – возразил Георгий. – И если мы не были близко знакомы, потрудитесь говорить вежливо со мной, как со старшим. К тому же вы на службе.

Он сказал это мягко, спокойно, но Харченко разозлился.

– Без вас знаю, что на службе!

(Но на «вы», отметила про себя Татьяна.)

– Удобно устроился! – продолжал лейтенант защищаться с помощью нападения. – Украл – забыл! А потом убьем кого-нибудь – опять забудем! Мне бы так! Тут скажешь что-нибудь не то или обидишь кого случайно – мучаешься, переживаешь, – посетовал Харченко на свой гуманизм. – Совесть ест, ночей не спишь! – преувеличил он, ибо сном как раз отличался, по выражению его матери, убойным – пока не выспится, хоть по лбу палкой стучи, не встанет. – Счастливая жизнь!

– Не вижу ничего счастливого, – сказал Георгий. – Человек должен нести ответственность за свои поступки.

Харченко хмыкнул. Слова Георгия один в один совпадали с главным милицейским постулатом о неотвратимости наказания, но лейтенант никогда еще не встречал человека, который сделал бы этот постулат принципом жизни. Что ж, если у этого неопознанного гражданина, явившегося в новой ипостаси, есть странное желание нести ответственность (да еще не зная, за что!), надо пойти ему навстречу!

– Хорошо. Я новый запрос пошлю. Я раньше на Мушкова посылал, на Колычева посылал, а теперь поступим по-другому: пошлю твою фотографию.

И направил их к штатному фотографу, который, однако, оказался занят и велел прийти завтра. Или послезавтра. Татьяна догадалась, дала ему пятьдесят рублей, и он нашел свободную минутку, снял Георгия.

4

Георгий маялся – очень хотел что-то делать, но не понимал что.

– Займись теплицей. Или дом попробуй подремонтировать, – предложила Татьяна. – Вдруг тебе будет интересно?

Георгий занялся.

И у него все пошло на лад. В сарае были целые штабеля кровельной жести, досок, кирпичей, которые отец Валеры, человек, в отличие от сына, дельный, приготовил для ремонта, но помешала болезнь.

Инструменты тоже нашлись.

Георгий за несколько дней привел дом в порядок, заменил все гнилое и старое, а потом покрасил и крышу, и стены краской, которую купила Татьяна – из своих денег, долларов не трогая.

– Забор у тебя какой-то… – сказал Георгий Татьяне. – Кривой.

– А чего ему прямым быть? Забор и есть забор, лишь бы стоял. Нет, если хочешь, поставь новый.

И Георгий поставил.

Ему никто не мешал: соседка Обходимова молча дивилась, а Кумилкин игнорировал, не испытывая тяги к контакту с человеком, который гробит жизнь на бессмысленное благоустройство в то время, когда надо решать коренные вопросы. К тому же Георгий его не замечал, будто не был знаком, это обижало.


Потом, походив по саду, Георгий взял тележку и отправился в карьер. Вернулся со щебенкой. В саду крошил ее до полной мелкости и усыпал ею дорожки. Сделав несколько рейсов, весь сад испетлял красивыми белыми дорожками. Костя и Толик сперва помогали, и даже с увлечением, но соскучились, умчались на пруды.

Таня, вернувшись с работы, одобрила:

– Вот спасибо! А то как дождь, ноги из грязи не вытащишь!

Георгий на этом не успокоился. Взял да и вырыл лопатой колодец, смастерил для него деревянный сруб. И поднялась вода! И оказалась замечательной, гораздо лучше городской хлорированной из колонки.

Дважды инвалид Одутловатов не утерпел, пришел посмотреть, долго стоял над колодцем и, не догадавшись сам, спросил:

– А зачем? Колонка же рядом.

– Тут вода лучше, – объяснил Георгий. – А что, у других жителей колодцев нет?

– Ни одного. Тут никто никогда их не копал.

– Почему?

На этот вопрос Обходимов не нашел ответа. Вернее, считал, что первым ответом исчерпал тему: потому и не копали, что до них никто не копал!

Георгий приладил к колодцу электромотор (нашелся в сарае запасливого отца Валеры), пустил воду ручейком в сад.

Маленький прудок выкопал – не купаться, а декоративный. Притащил камни, валуны, насадил травы. И мостик соорудил из небольших бревен. С перильцами. Беседку старую свалил, поставил новую, покрасил.

В общем, навел в саду необычайную красоту, которая Татьяну даже слегка напугала:

– Люди подумают – денег у Таньки невпроглот, устроила тут парк культуры и отдыха!

– Так ничего же не стóит! – удивился Георгий.

– А поди ты, объясни им!

5

Но и этого мало было Георгию. Дом и сад стали хороши, но окрестности были гадки: улица Садовая никогда не знала ни асфальта, ни щебня. Колдобины, непросыхающие лужи, мусор и помойные озера: жители привыкли избавляться от бытового отброса простейшим способом – кидая и выливая через забор.

Георгий не спеша начал возить на улицу щебенку. Казалось бы, дело долгое, трудное. Но – одна тележка, другая, десять, один день, другой, третий – и уже вся улица у дома Татьяны засыпана, утрамбована, хоть езди, хоть гуляй, хоть даже танцуй. Но остальное протяжение улицы стало казаться еще грязнее. Поэтому Георгий, ухлопав неделю, засыпал ее всю, благо недлинная – дюжина домов.

Не обошлось без неприятностей. Одинокая злая бобылка Гаврина смотрела, смотрела из окна, вышла на крыльцо и заорала:

– Ты чего тут копаешься у моего дома? Я тебе разрешила?

– Это общественная территория, – ответил Георгий.

– Общественная! А у общества ты спросил?

– Так всем же хорошо…

– Хорошо, не хорошо – за людей не решай, понял? И заканчивай давай тут!

– Да я уже почти закончил…

Другие, хоть на словах и одобряли (чиховцы, как и прочие люди, предпочитают казаться разумными и добрыми), но втайне тоже сердились. Во-первых, человек, в считаные дни доказавший им, что они годами и десятилетиями жили по-свински, считая обустройство улицы неподъемным делом, их этим самым обидел. Во-вторых, помои лить в ямы и ухабы было сподручно и естественно, на белой же щебенке слишком все видно, приходится тащить в другие места. Они сперва утешали себя тем, что Георгия, наверно, коммунальная власть наняла за деньги, но, когда узнали, что он все сделал даром, обиделись окончательно.

– Легко ему! – говорила раздраженно Гаврина. – Живет, тунеядец, у Татьяны на всем готовом, а когда у людей семьи, да работа, да хозяйство – будет у тебя охота огороды городить и улицы засыпать? – Она при этом переживала не за себя, а за других, потому что у самой не было ни семьи, ни работы, ни хозяйства, жила тем, что гнала самогон и держала шинок. И в данный момент терпела, между прочим, убыток: ее клиенты, грязные пьяницы, раньше были незаметны в общей грязи хоть ночью, хоть днем, а теперь, попадая в эту чистоту, они пугались, терялись, стеснялись сами себя и шли на соседнюю улицу Рукопашную, где всё было привычно – вонюче, срамно и уютно.

В результате к Татьяне и Георгию явился коммунальный работник Хамичев, унылый мужчина лет под шестьдесят, в сетчатой шляпе, когда-то белой, купленной молодым Хамичевым в городе Сочи в 1967 году, но за многие десятилетия пожелтевшей и скоробившейся, усохшей, как усохла, оставшись почти без волос, и сама голова коммунальщика.

– Люди жалуются, – сказал он, доставая из портфеля папку, но не открывая ее. – Беспокойство причиняете.

– В кои-то веки без грязи, чем они недовольны? – удивилась Татьяна.

– Мы тоже недовольны. У нас генеральный план благоустройства вашего района с последующим сносом.

– Зачем же благоустраивать, если сносить? – не поняла Татьяна. – И, кстати, первый раз слышу – нас что, в самом деле сносить будут?

– Вопрос не решен.

– Тогда благоустраивали бы!

– Вопрос средств на благоустройство тоже не решен в связи с нерешением вопроса о сносе, – терпеливо пояснил Хамичев, привыкший втолковывать обывателям, не понимающим тонкостей коммунального хозяйства, особенности работы его сложного механизма. – Но по генеральному плану тут асфальт с бордюрным камнем. Комиссия приедет проверять, увидит: щебенка есть, асфальта нету. На нас скажут: начали работу и не кончили. Средства потратили или вообще украли. Понимаете? Велят наряды предъявить на щебенку, на выполнение работ – что мы предъявим?

– А вы заключите с человеком договор, да и заплатите! – предложила Татьяна.

Хамичев на эту несуразную чушь даже не стал отвечать. Он сказал:

– Короче, сделайте так, как было.

– Извините, не сделаю, – возразил Георгий. – Потому что это нелепость. И даже идиотизм!

– Мое дело предупредить, – ничуть не обиделся Хамичев, твердокожий служака, привыкший к поношениям.

И ушел.

Потому что он действительно выполнил свое дело. Сигналы были – он отреагировал. А дальше пусть сами жители решают. Или пишут, или принимают меры.

6

Жители писать не стали, зная, что бесполезно: начальство бед и болей народа не слышит. А меры приняли. Но не злостно, а – как-то само собой все произошло. К Обходимовой заезжал племянник на большом и старом грузовике «Урал», в дождь, нанес на огромных колесах грязи, а потом еще и забуксовал и, выползая, вырыл большие ямы. Мамынов Дмитрий Анатольевич, уважаемый человек и умелый садовод, привез кучу навоза и свалил на улице, не найдя во дворе свободного места. Квасниковы Ольга и Гена, молодая семья, забогатев, купили новую мебель, а упаковку от нее и старые кресла, шкафы и стулья вышвырнули на улицу.

Так оно и пошло.

И вскоре у улицы Садовой стал вид прежний: лохматый и мусорный, а щебенки было уже почти не видно сквозь слои грязи.

И полились опять помои привычным прежним потоком…

Да ладно, что уж об этом.

Лучше о приятном.

Приятное: Лидия восторгалась теми изменениями, которые Георгий произвел в саду. Будучи женщиной достаточно сведущей, продвинутой, как она себя аттестовала, Лидия высказала предположение:

– Вы знаете, кто были, наверно? Вы были ландшафтный дизайнер!

– Это что такое? – спросила Татьяна.

Георгий объяснил:

– Это специалист, который находит художественное решение для природного пространства вокруг человека. Не думаю, что я… Хотя все может быть. Если уж, говорят, даже в футбол тут поиграть умудрился…

– Люди за это большие деньги платят! – уверила Лидия. – Я вас обязательно порекомендую!

У нее было кому рекомендовать – Лидия была женский парикмахер. Работала от себя, среди ее клиенток были весьма богатые по чиховским, да и не только чиховским, меркам. Самые богатые, конечно, предпочитали салоны красоты в Москве, хотя Лидия умела стричь ничуть не хуже. Вообще-то она сперва была мужским парикмахером, но с мужчинами, как выяснилось, работать ей абсолютно невозможно. Руки подрагивали, очень нервничала, всей душой хотела каждого мужчину сделать красивым. Но не получалось: то лишнего выстрижет, то, наоборот, оставит, где не надо. Лидия пришла к выводу, с которым я, как автор, согласен лишь частично: хорошо и четко выполняешь только ту работу, к которой довольно равнодушен. А если она тебе интересна, если ты за результат волнуешься, то получается либо очень плохо, либо гениально, что не всякому дано. Поэтому она и переключилась на женщин, к которым, естественно, была равнодушна, и это гарантировало стабильный профессиональный результат.

7

И, обрабатывая на другой день довольно красивую голову (на довольно красивом теле) одной из самых богатых своих клиенток, владелицы двух обувных магазинов и множества торговых мест на вещевых рынках Ренаты Ледозаровой, она сказала ей:

– Дом ты красивейший построила, Рената, а вокруг у тебя ничего интересного!

– В каком смысле?

– Да газон один, и всё.

– Это западный стиль, – с обидой пояснила Рената. – Что я, груши и яблони посажу? Или смородину?

– Зачем? Но так тоже голо как-то. Я знаю человека – ландшафтный дизайнер по призванию. Можешь посмотреть, что он сделал. Красота неописуемая!

Рената, конечно, знала, что такое ландшафтный дизайн.

И решила посмотреть.

Лидия тут же позвонила Татьяне, договорилась.

Рената ходила по саду, не обнаруживая лишних эмоций. Но и хулить не стала, приговаривала:

– Ничего, симпатично.

И, привыкнув быть конкретной, спросила у Георгия:

– Сколько берете?

– Я вообще-то…

– Берем, как все берут, – вмешалась Татьяна.

– А сколько все берут? – оглядела ее Рената с иронией, которая должна была поставить на место эту простолюдинку.

Но Татьяну не собьешь, в магазине работает. И не такие взгляды видела.

– А хорошо берут! – находчиво ответила она. – Посмотреть сначала надо. Метраж и все такое.

– Метраж! Там километраж! – воскликнула Лидия.

– И надо решить, что именно делать, – сказал Георгий.

– Естественно. Без эскиза даже и не начинайте!


Георгий сходил и осмотрел участок Ренаты. Что-то прикинул, рассчитал. Два дня сидел, рисуя на ватманском листе эскиз.

Татьяна должна была радоваться, но, искоса наблюдая за кропотливым старанием Георгия, хмурилась. Не понравилась ей эта Рената, эта щука ядовитая – сразу почуяла она от нее беду. Чтобы дать выход эмоциям, сердито наставляла Георгия:

– Меньше триста долларов даже не соглашайся!

Она рассчитывала, что такой ценой Рената возмутится и прогонит Георгия.

Но Рената сама заговорила о цене и, видя, что Георгий мешкает, предложила:

– Тысяча долларов.

Она успела справиться и узнала, что это стоит на самом деле (за одну работу; без расходных материалов) от трех тысяч долларов до… верхний порог беспределен, ей рассказывали о мастере, берущем не меньше двадцати тысяч.

Георгий изумился. Рената приняла это за несогласие и прибавила:

– Хорошо, полторы. Но не больше!

– Ладно, – сказал Георгий.

А Татьяна, узнав об этом, даже присвистнула:

– Ни фига себе! Да я за такие деньги год в магазине стою! Ну, не год… – поправилась она. – Хорошая у тебя специальность, я смотрю!

– Еще не специальность. Но освоить попробую.

8

Начались труды и мытарства Георгия.

Рената оказалась женщиной капризной, требовательной. Она с дней своей ранней деловой юности (челночницей была, матери помогала) усвоила, что человека, который на что-то соглашается с первого раза, не уважают. Поэтому, кстати, обладая красивой внешностью и незаурядным телом рубенсовских параметров, она до сих пор не вышла замуж. Богатым девушкам вообще в этом смысле труднее, чем бедным: выбор очень уж ограничен, не за всякого пойдешь. А главное: мужчины, которые решались подступиться к ней, робели перед ее красотой и характером, и если получали отказ, сразу исчезали. А отказ они получали обязательно: Рената не могла нарушить собственной установки на несогласие при первом запросе. Второй же запрос никто не осмеливался сделать. Конечно, одна она не оставалась – наездами дружила с одним солидным министерским чиновником, приезжал к ней иногда молодой массажист с гибким телом… Но жизнь-то идет!

Она забраковала пять эскизов, выбрав в итоге первый (который ей сразу понравился).

Предполагалось:

С внешней стороны дома, где подъезд, всё просто: мощение декоративным булыжником, фонари, несколько зеленых елочек.

Пологий холм с обратной стороны подсказывал своей формой сделать террасы. На них тоже елочки – зелено круглый год. В центре дорожка, усыпанная мелким красным гравием – хорошо впитывает влагу.

Внизу небольшой пруд с фонтаном.

Все просто, элегантно, изящно.

А изюминка: ротонда в углу, а вокруг нее разнообразные кустарники и многолетние цветы. И, конечно, камни самой разной формы и величины. В пруду тоже камни – на них, когда они под водой, можно смотреть бесконечно.

Георгий горячо взялся за работу. Подключил Толика и Костю, пообещав заплатить.

Им деньги были нужны: купить вместо своих битых великов настоящие спортивные байки. Тем более что работа посильная мальчишеским рукам и соображению – дорожки насыпать, землю ровнять, ямки копать.

Они старались, а вечером голова к голове листали, мечтая о покупке, журнал «Mountain Bike», выбирая самые передовые модели мощных велосипедов – как минимум восемнадцатискоростных.

Но без настоящих помощников было трудно – слишком много черновой тяжелой работы и такой, для которой нужны взрослые, более или менее умелые руки.

Один нашелся сам – Валера Абдрыков.

Он навестил Татьяну по поводу взять взаймы, так как праздник спасенной жизни у него продолжался, а средств не осталось: из квартиры находящейся на излечении сожительницы Веры он вынес и продал всё, что можно, работать же совсем отвык, да и не брали уже никуда: вид крайне непрезентабельный даже для грузчика.

Татьяна, естественно, отказала.

– Допился совсем, – сказала она, жалея его не как бывшего мужа и не как человека, а как отца своих детей, которым, как ни говори, будет неприятно, если он сдохнет от пьянства в канаве.

– Это мое дело! – гордо ответил Абдрыков. Он даже в просительной ситуации старался держать характер. Держал, правда, из последних сил. – Ты не бойся, я отдам.

– С каких шишей, интересно?

– За работу получу.

– За какую?

– Да там, – махнул рукой Валера в сторону мифической работы, про которую он уже и забыл, как она выглядит. Ему было так худо, что не осталось даже энергии на то, чтобы убедительно соврать.

Георгий в это время как раз вернулся с участка Ледозаровой, умывался перед ужином. В семейный разговор вмешиваться не собирался, но тема оказалась близкой и не вполне семейной, поэтому он предложил:

– А ко мне не хотите пойти?

– Землю таскать? – спросил Абдрыков, знавший о делах Георгия.

– Да хоть бы и землю таскать в том числе, – не стал попусту обольщать его Георгий. – Не задаром же.

– Если бы что-то квалифицированное, я бы мог.

– А что вы умеете квалифицированное?

– Да все. Кирпич ложить, фундамент заливать, по столярке-малярке всё умею, – приукрашивал свои способности Абдрыков.

Глянув на Татьяну, Георгий по ее усмешке понял, что Валера привирает. Но все-таки сказал:

– Ладно, попробуем.

И взял Валерия.

Потом к ним присоединился Кумилкин.

Это было неожиданно для него самого: шел мимо, остановился, понаблюдал, как Абдрыков заливает цементным раствором дно будущего пруда, сказал:

– Это ж тебе не бассейн, а пруд. Ему в дне вентиляция воды нужна – или она стоячая тут будет?

– Вода лучше проточная, – сказал находившийся здесь же Георгий. – А вы откуда такие тонкости знаете?

– Да делал пруд одному начальнику, – сказал Кумилкин, умолчав, что это был начальник тюрьмы.

– А рассказали бы?

Кумилкин сначала рассказал, потом показал, потом Георгий предложил ему войти в бригаду, Кумилкин было отказался, но пришел на следующее утро:

– Ладно. Просто деньги нужны, чтобы уехать отсюда к черту. Или в виде первоначального капитала на гостиницу.

Так он оправдал перед самим собой собственное странное желание поработать – ибо то, что делали Георгий и Валера, его неожиданно заинтересовало. Фантазию можно применить. Не скучно.

9

Проводил здесь все свободное время (а другого и не было) и дважды инвалид Одутловатов.

Тоже сначала порывался помочь, но отстранили: ничего толком не умеет и быстро выдыхается.

Зато Одутловатов помогал морально: сидя в теньке, рассуждал о пользе труда и красоты, причем рассуждал толково. Мы ведь, говоря о деле, гораздо умнее, чем тогда, когда это дело делаем.

– В России живут некрасиво! – сказал он.

– Удивил, Олег Трофимович! – воскликнул Кумилкин, дробя камень. – Кто ж этого не знает?

– Ты, Юра, считаешь, что я о наших нравах? Некрасиво – в смысле, ну, как говорят – некрасивый поступок? Плохой то есть?

– Ну.

– Нет. То есть и в этом плане тоже, но я в плане красоты как украшения.

– Это правда, – понял мысль Одутловатова Абдрыков. – Он оперся о лопату, закурил и развил мысль: – Всю жизнь в грязи живем – и нам нравится. Народ такой.

– А мы по-другому жить не можем и не должны! – защитил народ Одутловатов, хотя начал с явной критики. – Могу обосновать!

– В самом деле? – заинтересовался Георгий.

– Запросто! Вот смотрите. Русские люди всегда жили в деревянных домах. Дома то и дело горели – целыми деревнями. Что получается? Твой сосед стены из кривых бревен скатал, гнилой соломой покрыл – сгорел. Ты постарался, срубил дом красиво, крышу дранкой обделал, досточка к досточке, конечек присобачил – и тоже сгорел. Кому обидней? Конечно, тебе. И следующий дом ты уже перестаешь стараться делать красивым. Вещи тоже. Все равно сгорят.

– Так уж обязательно и сгорят? – спросил Кумилкин. Он был вообще-то согласен, но все же спросил – для спора.

– Ну отнимут.

– Кто?

– Мало ли. Татаро-монголы. Хозяин-барин при крепостном праве. Люди ведь жили временно у нас всегда. Нападут, в плен уведут, продадут, холера какая-нибудь. А когда крепостное право кончилось, только раздышались немного, советская власть началась, колхозы, то есть опять ничего своего, все временно. Работа не твоя, квартира не твоя, все не твое, все временно. А когда человек временно живет, есть у него интерес что-то украшать? Да никакого! Если уж только из личной старательности.

Георгий слушал Одутловатова внимательно – видно было, что сам об этом размышлял.

Спросил:

– Вы откуда все это знаете?

– Книги читал про историю, – пояснил Одутловатов. Он и правда прочел за последние годы три или четыре исторические книги, предпочитая этот жанр всем прочим, и, будучи неглупым человеком, сделал для себя выводы.

Так они и продолжили: Георгий, Валера и Юрий работали с периодической мелкой помощью Толика и Кости, наводя красоту, а Олег Трофимович помогал им рассуждениями о бессмысленности работы и наведения красоты, которые их странным образом не расхолаживали, а даже наоборот, пробуждали энергию – им словно интересно стало своей частной деятельностью опровергнуть те общие законы, которые им предъявлял Одутловатов.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации