Текст книги "Трансоанализ"

Станислав Гроф – один из создателей трансперсональной психологии, свою психологическую теорию он назвал Холотропным подходом. По Грофу сознание многомерно, а в его глубинах есть информация о всем сущем, о всех людях на планете и о всей вселенной. В отличие от других психологов Гроф говорит, что мозг не порождает сознание «…тесная связь между мозговой активностью и сознанием не исключает возможности того, что мозг опосредует сознание, но не порождает его». Далее Станислав Гроф продолжает: «Разрыв между сознанием и материей столь огромен, что нельзя даже представить себе, как его можно было бы преодолеть. Несмотря на отсутствие убедительных доказательств того, что сознание представляет эпифеномен материи, это основное метафизическое допущение одним из руководящих мифов западной материалистической науки. В тоже время, как нет никаких научных доказательств того, что мозг порождает сознание, имеются многочисленные наблюдения, показывающие, что в определенных обстоятельствах сознание может функционировать независимо от мозга и мира материи». Насколько обоснованны выводы Грофа покажет время и новые исследования в области сознания. Как Гроф пришел к таким выводам? Он начинал свои исследования с галлюциногенами в 60 годы XX века и пришел к выводу: «Занимаясь на протяжении многих лет исследованиями в области ЛСД-терапии, я провел тысячи часов, наблюдая и анализируя надличные переживания, как на моих собственных сеансах, так и на сеансах других психотерапевтов. В настоящее время у меня почти не осталось сомнений, что они представляют собой самостоятельный класс явлений, которые возникают в глубинных областях бессознательного, неизвестных классическому психоанализу. Я убежден, что они несводимы к психодинамическому уровню и не могут быть адекватно объяснены в рамках фрейдовских концептуальных схем. … я и находил работы К. Г. Юнга неисчерпаемым источником захватывающих сведений о человеческой культуре, я разделял точку зрения многих фрейдистов, полагавших его концепции проявлением мифомании, не имеющей никакого отношения к науке. Тем не менее, во время психолитических сеансов ЛСД-терапии все мои пациенты рано или поздно выходили за строго психодинамические рамки и попадали в перинатальные и надличные области. Это происходило вопреки моим усиленным попыткам понять происходящее в психодинамических терминах. Именно ежедневное наблюдение надличных переживаний в течение многих лет заставило меня, в конце концов, раздвинуть мои теоретические рамки. Со временем я признал не только теоретическую уместность надличной области, но и клиническую ее значимость». После запрета ЛСД Гроф вместе с женой Кристиной разработал уникальный метод – Холотропное дыхание. В результате глубокого дыхания человеку открываются глубинные структуры его психики, он может пережить травму, которая случилось с ним в детстве или прошлых жизнях. В результате использование этого метода Гроф пришел к выводу, что сознание не порождается мозгом, а подобно телепрограмме транслируется в него. В настоящий момент Холотропное дыхание как терапевтический метод используется у нас в России сертифицируемыми ведущими холотропного дыхания – учениками Грофа.

В настоящей статье я привел представление о сознание и бессознательное в советской и западной психологии, самое время подвести некоторые итоги. В советской психологии представление о развитие сознания осуществлялась через деятельность и речь. То есть сознание с точки зрения советских психологов – это прежде все развитие с помощью общественно – трудовой деятельности, для связи между людьми появилася речь и язык, при этом термин «бессознательное» отсутствует напрочь и заменен более «понятным» с точки зрения идеологии того времени – установкой, который определяется по Д. Н. Узнадзе, как отдельный акт сознания.

В западной психологии, сознание представляет собой обширную область психического, которая делится на сознательное и бессознательное, при этом выделяются и другие области, как например, у Юнга личностное бессознательное и коллективное бессознательное, при этом существует глубинные структуры психики – подсознательное, которое например, проявляется в сновидениях или измененных состояниях сознания. Западные психологи на притяжение всего изучения психики и сознания человека создали обширнейшую картографию сознания, которая для советской психологии просто не мыслима. В результате после развала СССР стала преобладать в России западная психология, которая наиболее развита, более обширна по количеству теорий и гипотез, школ и направлений, не такая пресная и костная, как психология советского времени. При этом как не обидно признавать нынешняя российская психология пользуется иностранными разработками: теория, психотехниками и разрабатывает свои теории и практики основном на основе западных психологических теорий, так как, к сожалению, большинство советских теорий после развала советского союза зашли в тупик, так как крайне зависели от Марксиско – ленинской идеологии.

Интеграция в психологии

Современная наука стремится к интеграции. При этом современная российская психология переживает ряд перемен. Во-первых, советская марксийская психология, лидерами, которой были А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, Д. Б. Эльконин, Б. Ф. Ломов и д.р. полностью устарела после развала СССР и должна была полностью пересматриваться, но при этом подробно изучается в российских ВУЗах, студентами и аспирантами. В результате чего в современной российской психологии образовались огромные «дыры», в Россию после развала СССР пришли в огромном количестве западные психологические школы, самые известные из которых психоанализ, аналитическая психология, гештальтпсихология, трансперсональная психология, которые существуют как бы на половину не признанные, но не смотря на это образуются различные группы, которые проводят, лекции, семинары, тренинги, члены этих групп называют себя учениками Фрейда, Юнга, Вертгеймера, Грофа, но при этом уровень образования в этих областях откровенно низок. При этом в российской научной психологии, большую популярность получила так называемая математическая психология использующийся для построения теорий и соответствующих им моделей языка математики и специфический для математики аксиоматико-дедуктивный метод построения теории. При этом многие приверженцы математической психологи, саму психологию стали называть технической или естественно научной дисциплиной. При этом духовные, гуманистические направления в научной психологии у нас почти ни как не развивается. То есть мы смотрим на исследования психического только с однобокой стороны – естественно научной, когда психология от греческого означает «психо» – душа, «логос» – знание, а значит, психология как наука может рассматриваться как духовное знание.

Смотря на все это, я решил создать интегральную картографию сознания, которая бы включала все известные психологические теории, но при этом на их основе была создана единая теория сознания, основанная на квантовой парадигме.

Общество

В этой статье речь пойдет о социуме, в котором каждый человек живет, работает, заводит семью, рожает детей и т. д. У этого общества есть свои нормы и правила, которым каждый член должен подчинятся. При этом в обществе есть лидеры и изгои, которых почему-то никто не любит и не понимает. В не которых случаях достаточно просто думать иначе чем другие, члены общества и тебя вполне запишут в аутсайдеры. Разве наше общество не может ошибаться? Разве оно не может быть не справедливо к одному отдельному человеку? На сколько оно вообще справедливо?

Наш социум по большому счету представляет собой кучу людей со своими проблемами, особенностями, недостатками, жизненными позициями. При этом со всем не обязательно, что они правы в своих жизненных позициях. По большому счету бывает и так, что нашему социуму плевать на отдельно взятого человека. Недопонимание – это основная ошибка общества. Человечеству хочется, чтобы другие люди жили по их представлениям, при этом не считаясь с индивидуальными особенностями человека. Я хочу заметить, что это серьезная ошибка, которая требует серьезного решения.

На самом деле между человеком и обществом сложились не однозначные отношения. С одной стороны, сам человек без общества не может нормально существовать. С другой же социум ограничивает человека как личность, индивидуальность, навязывая ему свои нормы и правила и этого избежать невозможно.

С другой стороны, можно посмотреть на лидера, который со своей стороны формирует нормы у общества. То есть получается, что человек все же может управлять обществом и может на него воздействовать. Однако какой ценой иногда дается это лидерство. Сам лидер должен беспокоится о том, чтобы не потерять свою власть, чтобы не нашелся человек, который смог бы его «переиграть», свергнуть с трона власти, кстати, это бывает не так уж редко.

Рядом с лидерством есть и аутсайдеры, которые по каким-то причинам никто не любит. Причины могут быть разные, как и физические (косой, кривой, инвалид и т.д.) или умственные (намного умнее, вычурное поведение, низкий ум). Но бывает и так, что человек просто не соблюдает нормы и правила, приписанные обществом. Мой личный опыт состоял в том, что я сам по себе убежденный трезвенник, стараюсь пить как можно меньше. С обществом, с которым мне пришлось общаться принято много пить алкоголя. При этом когда я пытался их спросить почему они так много пьют? Они не смогли мне толком ответить. В тоже время у меня возникли проблемы касающихся взаимоотношений в этом обществе, в плоть до изгнания. И здесь с моей точки зрения появляется парадокс, то есть если все воруют ты тоже должен воровать, если все пьют ты тоже должен пить. И что же я не имею право отказаться сознавая, что это воровать и много пить плохо, а в каком-то отношение антисоциально. С моей точки зрения человек не обязан идти на поводу у общества, но в тоже время он должен смочь подобрать себе такой социум, в котором ему будет комфортно находится. С другой стороны, в мере различных причин это не всегда удается, но это не значит, что не надо пытаться, подобрать себе подходящих людей.

Основная функция семьи – это обеспечивать выживания и защиту членов семьи. Рождение детей и помощь в обустройстве их жизни, но вне которых случаях бывает со все не так как мы привыкли видеть.

«5 декабря 2009 года житель села Коо Улаганского района Республики Алтая Сергей Сартаков гостил в доме своего брата, где находились четверо детей. Родители ушли в магазин, оставив их под присмотром дяди. В это время новорожденная Ксения, которой исполнилось 15 дней, заплакала. Пьяный Сартаков в присутствии других детей взял девочку в руки и бросил в топку печи на раскаленные угли и горящие поленья. Малышке были причинены ожоги различных частей тела площадью 35—40%, осложнившихся развитием ожоговой болезни. 31 декабря 2009 года от полученных тяжких телесных повреждений новорожденная скончалась.

12 ноября 2009 года офицер Николай Захаркин выбросил с 8 – го этажа жилого дома двух маленьких девочек – дочерей своей сожительницы, исключительно потому, что приревновал их мать. Экспертиза установила, что на момент совершения преступления Захаркин находился во вменяемом состоянии и отдавал отчет в своих действиях.

8 декабря 2009 года тридцатилетний житель Кемеровской области убил своего сына за кражу сотового телефона на глазах других своих детей – 5 и 9 лет. Видимо, в воспитательных целях. Пока вошедший в раж «воспитатель» орудовал кочергой, методично раскраивая голову ребенку, присутствовавшая при этом мать не вмешивалась в процесс, так как, согласно материалам следствия, «боялась мужа».

3 февраля 2010 года 21 – летняя жительница Воркуты Евдокия Копылова набросилась с ножом на своего восьмимесячного сына и убила его, нанося в общей сложности 62 ножевых ранения, а также отчленила часть правой ноги в области коленного сустава».

Как ни странно, таких преступлений, по-другому не скажешь, в России происходит достаточно часто. В целом за прошлый год было возбуждено 3603 уголовных дел. Ни сел никто!

Да видимо наши семьи тоже не совершенны, в них может существовать жестокость вместе с гиперопекой, о ней стоит поговорить подробно.

Гиперопека, опека и гипоопека со стороны матери встречаются соответственно в 57, 37 и 6% семей, т. е. достоверно преобладающим видом материнской заботы при неврозах у детей будет гиперопека, что относится в первую очередь к мальчикам. Со стороны отца гиперопека, опека и гипоопека будут представлены в 17, 61 и 22% семей, т. е. достоверно преобладающий вид отцовской заботы при неврозах у детей – это опека или средний уровень заботы без различий в отношении мальчиков и девочек.

Гиперопека матери чаще всего встречается при истерическом неврозе у детей, достигая 78% в семьях мальчиков и 70% – в семьях девочек. Менее всего гиперопека выражена при неврастении – у 53% мальчиков и 44% девочек. У отцова подобного различия в заботе не так значительны. При истерическом неврозе у мальчиков и обсессивном неврозе у девочек отцы чаще, чем при других неврозах, обнаруживают недостаточный уровень заботы. Наибольший контраст родительской заботы по типу гиперопеки матери и гипоопеки отца имеет место при истерическом неврозе у мальчиков и обсессивном неврозе у девочек.

Гиперопека выражается стремлением родителей: 1) окружать ребенка повышенным вниманием; 2) во всем защищать, даже если в этом и нет реальной необходимости; 3) сопровождать каждый его шаг; 4) предохранять от опасностей, которых нет; 5) беспокоиться по любому поводу и без повода; 6) удерживать детей около себя, «привязывать» к своему настроению и чувствам; 7) обязывать поступать определенным способом.

Как правило, гиперопека, как неестественный, повышенный уровень заботы, нужна прежде всего не столько детям, сколько самим родителям, восполняя у них нереализованную и нередко – невротически заостренную потребность в привязанности и любви. Стремление матери «привязать» к себе ребенка имеет в своей основе и выраженное чувство беспокойства или тревоги, когда постоянное присутствие детей становится своего рода ритуалом, уменьшающим перманентно присущее матери чувство беспокойства и страх (точнее тревогу) одиночества. Гиперопека является в таких случаях навязчивой, невротически спроецированной потребностью в психологической защите себя скорее, чем ребенка. Когда мать непрерывно испытывает страх, что с ним может что-то случиться, произойти и предохраняет от всех, даже кажущихся опасностей, то это нередко имеет своей подоплекой, как любой страх, инстинкт самосохранения, выраженный в большей степени у «пожилых», более беспокойно и ответственно настроенных родителей. Таким образом, гиперопека мотивирована как тревогой собственного одиночества у родителей, исходящей из их аффективно заостренной потребности в признании и эмоциональной поддержке, так и страхом несчастья с ребенком, основанным на инстинкте его сохранения. Выражается это фразами типа: «Ты только не задерживайся, а то я буду очень волноваться», «Никуда не уходи без меня», «Делай, как я тебе сказала» и т. д. В большей степени гиперопека свойственна доминирующим в семье матерям, отражая их непроизвольное стремление к созданию зависимости у детей. Здесь срабатывает психологический механизм не столько «привязывания», сколько «обязывания» детей действовать определенным, раз и навсегда заданным образом.

Тип темперамента родителей также влияет на характер заботы о детях. Гиперопека матерей достоверно преобладает в группе флегматического и меланхолического темперамента, в то время как нормальный уровень заботы характерен для матерей с холерическим и сангвиническим темпераментом. У отцов это выражено тенденцией в семьях мальчиков.

По данным корреляционного анализа, чем выше тревожность матерей и отцов, тем больше они опекают детей. У матерей гиперопека выражена больше также при нейротизме и истерических чертах характера. Гиперопека типична у часто болеющих и соматически ослабленных детей. При наличии у них невротического заболевания она, как правило, не уменьшается со стороны матери, а еще больше возрастает, сопровождаясь высоким уровнем беспокойства.

Обобщая, можно отметить следующие мотивационные аспекты гиперопеки у матерей: 1) беспокойство, обусловленное семейной ситуацией и тревожно-мнительными чертами характера; 2) инстинктивно и психогенно детерминированный страх несчастья с ребенком; 3) страх одиночества с заостренной потребностью в «привязывании» детей; 4) подчеркнутая потребность в признании, исходящая из истерических черт характера; 5) доминирование в отношениях с окружающими, создающее феномен подчинения и зависимости; 6) необщительность; 7) нейротизм и еще в большей степени невротизм.

Любовь родителей к детям в первые годы их жизни рассматривалась ранее, так что сейчас мы оттеним некоторые ее особенности, характерные и для детей старшего возраста. Проявления любви далеко не всегда адекватны заботе, так как последняя может быть основана и на одном чувстве беспокойства. Обычно речь идет о недостатке теплых и непосредственных чувств к детям, как и «реальной» любви, в отличие от абстрактной, гипотетической любви вообще. Мать любит не столько реального ребенка, который всегда в чем-то не устраивает ее, особенно уже будучи больным неврозом, сколько некую модель идеального, с ее точки зрения, ребенка. Любовь часто «омрачена» его первичным неприятием, и в ней отражаются проблемы взаимоотношений родителей. Ребенок может быть в чем-то нелюбим именно потому, что он напоминает темперамент и характер того родителя, с которым нет теплых, любящих отношений. Любовь проявляется только тогда, когда ребенок во всем оправдывает ожидания и требования взрослых. Любовь в этом случае носит условный и нередко противоречивый характер. Любовь детей к матери, столь необходимая в младшем дошкольном и преддошкольном возрасте, часто не получает достаточного развития из-за чрезмерной принципиальности матери, как это видно на примере психологического образа Царевны Несмеяны. Осложняет чувство любви к детям также невротическое состояние матери, проявляемое тревожно-депримированным фоном настроения, общей заторможенностью и усталостью. Наконец, родители могут не любить детей потому, что они не оправдали их завышенных и в чем-то непримиримых установок. Подобная ситуация патогенно значима прежде всего для подростков, тонко чувствующих и переживающих, что они становятся не такими, какими их хотели видеть и любить родители. Но сделать что-либо с собой они не могут, как и изменить отношение к себе в семье.

Контроль за детьми является необходимым инструментом социализации и одним из условий формирования самосознания личности. Условно контроль разделяется на отношение родителей к дисциплине и конкретное выражение ее в виде санкций (стимуляция, в том числе подгонка, ограничения, порицания, угрозы и физические наказания). Далеко не всегда установка на тот или иной тип дисциплины в семье реализуется на практике, что отражено во фразе матери: «Я всю жизни приучала его к режиму, а он стремился его нарушать». Нереализация установок родителей происходит вследствие их тревожной мнительности и невротического состояния, непоследовательности и конфликтов в семье.

Контроль (дисциплина) делится на ограничивающий (строгая дисциплина в семье), разрешающий и средний (сочетание строгости и разрешений). Чрезмерный контроль или строгая дисциплина в семье выражается стремлением родителей: 1) во всем контролировать детей, проверять каждый шаг; 2) следить за их попытками сделать что-либо по-своему; 3) ограничивать активность и самостоятельность; 4) предписывать образ действий; 5) часто запрещать; 6) ругать за малейшие промахи и недостатки; 7) прибегать к различным санкциям.

Подобный контроль виден на примере отношения родителей к дочери 11 лет. Эту родившуюся в асфиксии, эмоционально чувствительную и часто болеющую девочку они решили воспитывать в «рамках», предопределяя во всем ее образ жизни и наказывая за малейшее непослушание. По счету «раз-два-три» она должна была немедленно выполнять приказания нетерпимых и нетерпеливых родителей, не обращающих внимания на ее ухудшающееся состояние и все более считающих его проявлением распущенности.

Мать – инженер по профессии, обладает холерическим темпераментом, твердым и гиперсоциальным характером. Отец – флегматик, как и дочь, но он хотел мальчика и, подобно матери, всячески стремится, чтобы она была быстрой и точной в действиях, во всем исполнительной и безупречно внимательной при приготовлении уроков. С 5 лет девочку отдали в спортивную секцию гимнастики, где нетерпеливый, властный и строгий тренер физически наказывал ее за любую оплошность. В результате ухудшилось зрение, появились головные боли, расстроился сон, девочка стала заторможенной – еще более «упрямой» в представлении родителей и легко устающей. Налицо была клиника неврастении, и, хотя дочь уже освободили от занятий в школе «олимпийского», в данном случае «невротического», резерва, нам стоило немалого труда перестроить отношение родителей и оказать помощь больной.

Чрезмерный контроль часто распространяется на эмоциональную и двигательную активность детей, непосредственность в выражении чувств, приготовление уроков и «свободное» времяпрепровождение, которое в данном случае просто отсутствует. Избыток контроля наблюдается также в отношении приема пищи и формирования навыков самообслуживания в первые годы жизни детей. Нередко контроль носит характер тотальных, прямо или косвенно подразумеваемых запретов, когда запрещается делать что-либо без разрешения или даже выражать свои желания, что видно из фразы бабушки, обращенной к внуку: «Нет таких слов – я хочу!». Особенно много запретов, если дети (в первую очередь мальчики) «не устраивают» взрослых своим темпераментом или характером. Но даже тогда нет последовательной твердости, а есть главным образом повышенная принципиальность, компенсирующая собственную недостаточность в характере родителей, их нерешенные личностные проблемы. К тому же нередко чрезмерный контроль одного из родителей восполняется нормальным или разрешающим контролем со стороны другого, что и является, как правило, основой конфликта по поводу воспитания.

Разрешающий контроль представляет другую его крайность – отсутствие запретов и предписаний до степени попустительства и полной неспособности родителей совладать с чувствами детей. Здесь нет стремления контролировать действия детей, следить за их попытками поступать по-своему; допускаются полная активность и самостоятельность, отсутствуют порицания и наказания. Родители во всем идут навстречу и нередко потакают неадекватным, с позиции здравого смысла, желаниям и требованиям (капризам) детей.

Средний, обычный тип контроля сочетает как некоторую твердость родителей, не перерастающую в излишнюю принципиальность и настойчивость, так и определенную ситуативную уступчивость в отношении желаний и требований детей. Родители также более терпимы к их недостаткам и слабостям, чем при стремлении к строгой дисциплине.

При разделении в последующем контроля только на два типа – преимущественно ограничивающий или разрешающий – у обоих родителей детей с неврозами в отличие от нормы заметна только тенденция к преобладанию ограничивающего контроля. Следовательно, степень ограничений со стороны матери несколько уменьшается с возрастом детей, т. е. матери становятся менее категоричными и бескомпромиссными, убеждаясь на практике в безрезультатности чрезмерных предписаний.

При разделении контроля на три типа в отношении матерей детей с неврозами в настоящем достоверно преобладает ограничивающий контроль (38%) над разрешающим (25%) при одинаковой выраженности с ограничивающим среднего контроля (37%). У отцов ограничивающий контроль (46%) достоверно преобладает над средним (29%) и разрешающим (25%). У обоих родителей выявляется тенденция к еще большему преобладанию ограничивающего контроля над разрешающим в отношении детей того же пола, у матерей по отношению к девочкам, у отцов – к мальчикам.

Доминирование ограничений над разрешениями больше всего выражено (достоверно) у матерей при неврастении у детей, у отцов – при истерическом неврозе и неврозе страха. При последних двух диагнозах отцы ограничивают наиболее часто мальчиков – в 62%.

При сравнении сочетания типов контроля и заботы у матерей преобладает сочетание гиперопеки с различными типами контроля. У отцов наиболее частым является сочетание средней заботы и ограничивающего контроля. Наиболее редко встречаются у матерей гипоопека и средний или разрешающий контроль. В последнем случае это выражается «заброшенностью» ребенка, равнодушием к нему, что типично у детей с психопатическим развитием и асоциальным поведением.

При истерическом неврозе у детей у матерей преобладает сочетание гиперопеки как с ограничивающим, так и с разрешающим контролем, т. е. две его крайности. При неврозе страха типично сочетание гиперопеки и разрешений. У отцов при истерическом неврозе и неврозе страха у детей чаще выражены вместе средняя забота и ограничения. При истерическом и обсессивном неврозе несколько чаще, чем при остальных неврозах, у отцов проявляется недостаток заботы в сочетании с ограничениями или разрешениями.

Рассмотрим выраженность контрастных типов заботы и контроля у обоих родителей при различных неврозах у детей. Как со стороны заботы (гиперопека у одного родителя и гипоопека – у другого), так и со стороны контроля (ограничения – у одного и разрешения – у другого) контраст чаще всего встречается в отношениях с детьми при истерическом неврозе, затем при неврозе страха и обсессивном неврозе. Менее всего он выражен при неврастении.

Подобно гиперопеке, частым мотивом чрезмерных ограничений у родителей, особенно матери, является латентно существующий страх или тревога несчастья с ребенком, от которого можно освободиться повсеместным контролем за его деятельностью, исключающим самостоятельность и саму возможность опасности. Другим лейтмотивом повышенных ограничений и требовательности являются опасения потери контроля, влияния на ребенка при предоставлении ему необходимой свободы и самостоятельности. Кроме этого, существуют навязчивые опасения несоответствия его социальным стандартам и предписаниям, выражаемые фразами: «Он не такой, как все», «А вдруг вырастет не тем, кем нужно». Опять же в этом родители излишне тревожны и категоричны, в чем находят отражение тревожные и гиперсоциальные черты их личности. Нередко избыточное психологическое давление в семье обусловлено буквальным восприятием совета некоторых воспитателей и учителей усилить принуждение и строгость к детям, оправдывая их тем, что они «избалованы», хотя фактически они больны.