Текст книги "Дивер. Оружие возмездия"

Старший патруля взял удостоверение, датчик на запястье костюма просканировал его. Словно чем-то ошарашенный, проверяющий вдруг выпрямился по стойке, взглянул еще раз на хозяина и опять на удостоверение.

– Полковник Брайт, сэр, прошу прощения! – патрульный, вручив обратно документ. Его напарник тут же последовал примеру старшего.

– Все нормально, офицер. Не нужно извиняться, вы делаете свою работу.

– Эти беженцы совсем обнаглели, – подхватил второй хранитель порядка, – В последнее время все чаще и чаще поступают жалобы о нападении на окраинах города. Кварталы проверяются усиленными патрулями, но и этого недостаточно, у управления просто не хватает людей.

– В таком случае не буду вас задерживать, тем более, нам с супругой пора уже возвращаться, – Миран не очень хотел сейчас обсуждать эти темы, да и к тому же, в данный момент кому-нибудь и впрямь может быть необходима их помощь.

Путь домой был слегка омрачен произошедшим, и какую-то часть полета Брайт прокручивал эту ситуацию раз за разом. Он думал о том, смог бы он забить этих бедняг до смерти, если бы Эллеи не было рядом. Потом ему вспомнилось, что совсем скоро за ним прилетит корабль альянса, и у них осталось совсем мало времени, чтобы провести его вместе. Все рассуждения были запрятаны глубоко в голове, и к ним решено было не возвращаться, по крайней мере в ближайшем обозримом будущем.

За разговорами на оставшемся пути он ни разу не упомянул о происшествии, вроде и ничего не было совсем, а Эллея была этому только рада.

Домашний обед, как всегда, был необычайно вкусен, и съеден по-армейски быстро, за пару – тройку взмахов руки. Эту привычку тяжело перебороть за столь короткий промежуток времени. В полевых условиях есть приходиться весьма быстро, без всяких сентиментальностей. Была одна лишь вещь, которую не сможет переделать никакая война, сколько бы она ни длилась, и вообще ничего на этом свете – это его любовь к своей единственной, о ней он не забывал никогда, даже в самые трудные минуты своей жизни.

Брайт усадил убирающую со стола остатки еды жену себе на колени:

– Полковник Брайт, мне кажется, что это не по уставу! – весело завизжала она. – Мне придется доложить вышестоящему руководству.

– Боюсь, я вам не предоставлю такой возможности. Погоди-ка, а что это такое? – он засунул руку в карман и вытащил оттуда белого цвета мешочек, перевязанный ярко-синей ленточкой. – Это для тебя. – теплым шепотом произнес он над ее левым ухом.

Эллея развязала ленточку и перевернула мешочек над ладонью свободной руки. Наружу выпала цепочка, прозрачная как сама слеза с радужным переливом. На ней красовался такой же кулон с формой вытянутого бриллианта.

– Какая красота. Это же… риплекс! – восхищенно произнесла она, веки ее так и застыли от удивления, в наполненных слезами глазах отражался блеск украшения. – Но где ты его достал? Его очень трудно найти, почти невозможно, тем более, сделать из него такое прекрасное украшение.

– Недавно я спас жизнь одному умельцу с Паро̀та, он сказал, что я могу просить, чего пожелаю. Я ответил: вряд ли в его силах вернуть меня сейчас к моей любимой. В благодарность он отдал мне это украшение, сказав, что его достойна самая красивая женщина, и что другого такого украшения не сыскать во всей вселенной.

– Любимый, я и мечтать о таком не могла. Ты самый лучший муж, и, уверенна, что будешь таким же отцом!

Она уже почти поцеловала его, как цифровой перезвон, исходящий от устройства связи Мирана прервал их. Нехотя он принял этот звонок. Из устройства высветилась голограмма пилота корабля:

– Полковник Брайт, судно ожидает Вас в звездном порту. Пора лететь.

– Ожидайте, выдвигаюсь в точку отправления, – сухо ответил полковник и отключил прибор.

Как бы ни хотелось ему отсрочить час расставанья и побыть хоть еще пару часов дома, но ничего нельзя поделать – в самом деле уже было пора.

Глава 7.

Когда Андрей пришел в себя, сквозь пыльное окно уже давно светило яркое солнце. Веки свинцовые, губы пересохли от жажды, а тело ломало, словно по нему проехались катком. Он попытался встать, но раны, полученные накануне, тут же о себе напомнили, пронзив тупой болью. Руки подкосились, не слушая хозяина, и тело рухнуло обратно на кровать. Дыхание перехватило, а из глаз посыпались искры. По домику прокатился глухой стон.

Свиридов огляделся вокруг. В небольшой комнате было минимум всего: у деревянной стены стоял перекосившийся от старости шкаф, возле окна – небольшой столик с потускневшей от времени скатертью, пара табуреток, и, собственно, сама кровать, у подножия которой лежал узкий палас. Все это убранство оказалось обильно сдобрено слоем пыли. До ночных гостей здесь не было никого уже много-много лет.

Прохлаждаться дальше не имело смысла, он собирался подняться любой ценой и осмотреться более подробно. Вторая попытка оказалась успешной: после тяжелой борьбы с собственным телом, все же удалось сесть. Пара минут передышки, и нужно вновь двигаться дальше. Облокотившись на стол, Андрей встал и тяжелой поступью побрел к выходу. Дверь отворилась, и его обдало теплотой солнечных лучей, несших за собой поток свежего воздуха, который так жадно глотался снова и снова. Он сел на небольшом покосившемся крыльце, и только сейчас заметил, что раны его были перебинтованы, причем весьма аккуратно. «Странно, где она бинты-то умудрилась найти в такой глуши?» – единственное, что пришло ему в голову. Не «куда она подевалась?», или «что делать дальше?», ну либо какая другая насущная мысль, а именно где Луна умудрилась достать бинты.

Запрокинув голову к небу и закрыв глаза, Андрей оперся на локти согнутых рук, и, подобно машине, подзаряжающейся от солнечной энергии, принялся принимать солнечные ванны. Время от времени тело обдувал свежий ветер, не давая перегреться, неся за собой свежий запах травы и луговых цветов. Странно: днем одни и те же природные ароматы имеют совсем другой оттенок, нежели ночью. Так, еще вчера, когда они брели по полю, запах воздуха, насквозь пропитанный этими самыми луговыми цветами и этой травой ощущался совсем иначе, чем сейчас. «И все же день и ночь обладают своей необъяснимой и столь различной энергетикой, так по-разному влияющей на этот мир, буквально меняя его и подстраивая каждый под себя», – размышлял он про себя.

Совсем рядом послышались легкие, почти невесомые шаги, и из-за угла дома показалась фигура Луны, в руках ее был небольшой бидон, через плечо свисала сделанная из куска старого полотна сумка.

– Как ты себя чувствуешь? – поспешила она к нему сразу же, как только увидела. – Зачем встал? Тебе нужно отдыхать и набираться сил.

– Все хорошо, мне уже намного лучше, чем вчера, правда.

– Вот, попей воды, – она подала ему бидон. – Тут недалеко в лесу я нашла родник.

Андрей жадно припал пересохшими губами к сосуду с прохладной, вкусной водой. Большая её часть словно растворилась, успев лишь коснуться рта. Быстрые глотки раз за разом проталкивали очередную порцию. Наконец чувство жажды было утолено, и Свиридову вдруг стало очень стыдно, за то, что он сначала не поинтересовался, попила ли она.

– А ты? – стыдливо спросил он, протягивая наполовину пустой бидон, – Ты сама хочешь пить?

– Не переживай, я напилась вдоволь у родника, – милая улыбка проступила на ее нежном лице. – Я собрала немного ягод в лесу, – она сняла с плеча импровизированную сумку, развязала концы ручек, так, что получилось небольшое покрывало, на котором россыпью лежали ягоды, – тебе нужно поесть. Это, конечно, не обед в кафе, но лучше, чем ничего.

Ягоды отправились небольшими пригоршнями вслед за водой. Их кислая вкусовая насыщенность приводила в чувство и тонизировала, фейерверком лопаясь на зубах.

– Я набрала тебе своих любимых на вкус волчьих ягод. Не понимаю, почему люди недолюбливают их, я могу есть тоннами это чудо, с она взяла пару ягод и закинула к себе в рот, закрыв глаза от удовольствия. – Просто объедение! Тебе нравится?

Интенсивность движения челюсти Андрея резко замедлилась, он с широко открытыми глазами смотрел исступленно на Луну, на лбу проступили капли холодного пота. Она же, видя его реакцию, звонко рассмеялась, прикрывая рот ладонью.

– Да не бойся, я разбираюсь в ягодах. Антон обучил меня всему, что знает сам, в том числе и навыкам выживания в дикой природе, – она не могла остановиться, продолжая громко хохотать. – Видел бы ты сейчас выражение своего лица. Извини, не смогла удержаться.

Свиридов продолжал сидеть с неизменным лицом какое-то время, словно и не слыша ее, но, опомнившись, рассмеялся вслед, все же пытаясь представить, как же глупо, наверное, он выглядел в этот самый момент.

– Я перевязала твои раны, пока ты спал. В шкафу была аптечка с бинтами и бутылка водки, так что не переживай – все стерильно, – она говорила с полным осознанием дела, видать, и впрямь Палыч подготовил ее ко всему. – Как, кстати, твои раны – сильно болят?

– Намного лучше, чем вчера. Не то, чтобы я уже мог бегать вприпрыжку, но, на удивление, нет такой боли. Я бы даже сказал, что они уже больше чешутся, чем болят. Смотреть, правда, страшновато – не хочу видеть себя дуршлагом на ногах. – и в самом деле: меньше всего хотел он сейчас увидеть, как ему представлялось, лучики солнца, проходящие сквозь отверстия, оставленные пулями. Одна только эта мысль отбивала весь его задорный настрой, который принес такой чудный день.

– Странно, что боль так быстро отступила, или у тебя очень высокий болевой порог? А может, водка была какой-то целебной, – Луна пыталась поднять Андрею настроение, понимая: чем комфортнее организму, тем быстрее его хозяин наберется сил. – Давай-ка все заново перевяжем, заодно и посмотрим, что там у тебя почесывается.

Очень осторожно она принялась снимать повязки, наложенные прошедшей ночью. Нежные, изящные ручки весьма профессионально перехватывали, одна из другой, все новые слои бинта, на котором просвечивались небольшие кровяные разводы. Буквально пару слоев, и плечо было полностью высвобождено. На лице девушки застыло изумленное выражение, лишь длинные ресницы быстро хлопали, указывая на то, что глаза не верили увиденному. Андрей не на шутку перепугался, глядя на свою спутницу, но смотреть все же не решался.

– Если это твоя очередная проделка, то она совсем неудачная, – выдавил он из себя. – Ты же снова меня разыгрываешь? – в ответ Луна лишь покачала головой. – Что там – совсем плохо? – глубоко в мыслях он уже представлял весь тот ужас, который скрывался под повязкой: страшное месиво, гной, синие проступающие венки вокруг – все в лучших традициях «дорогих» фильмов ужасов.

– Твои раны… Они очень быстро заживают, – ей не верилось, поэтому она прикоснулась пальцами тут и там. – Кожа уже понемногу начала зарастать. До полного заживления еще, конечно, дело не дошло, но все же…

Свриридов вздрогнул от очередного нажатия, Брайт тут же прекратила все свои манипуляции. Он присел поудобнее, набрался смелости и все же посмотрел на свой бок, в то место, которое в данную секунду больше всего болело. Зрелище, конечно, было не из приятных, но там не оказалось никакого гноя, разорванного мяса и прочих мерзостей, которые он так ярко себе представлял. Вместо этого была затягивающаяся кожа розоватого оттенка, и там, где ткани еще на соединились, а это была окружность миллиметров пять или семь в диаметре, виднелась абсолютно целая мышечная ткань весьма здорового, красноватого цвета. Все это было очень странно и необычно: с одной стороны, Андрей радовался своему столь скоротечному выздоровлению, с другой же стороны было немного страшно, потому как это все ненормально для человеческого организма, да и судя по реакции Луны, для ее расы тоже, и во что это может вылиться в будущем абсолютно непонятно.

– Нужно возвращаться домой, мы и так тут слишком засиделись. Тем более, что ты уже в силах идти, – она торопливо собрала тряпочку с остатками ягод, и ушла внутрь дома забрать вещи.

– Почему мои раны так быстро затянулись?!

– Я не знаю, может, у Антона есть ответы на эти вопросы, – нервно ответив, Брайт продолжала собираться, делая вид, что все это ее не слишком настораживает, вот только голос… Голос ее передавал тревогу из-за непонятности происходящей ситуации. – В любом случае, хуже тебе не стало, неприятных чувств не появилось, а значит, все в норме. – протараторила она.

После того, как Андрей привел довод о том, что далеко они не уйдут, указывая на отверстия от пуль в рубашке, залитой кровью, Луна велела собрать все необходимое и ждать ее, а сама испарилась в неизвестном направлении.

По подсчетам Свиридова, прошло где-то около часа, прежде, чем она возвратилась, держа в руках футболку.

– Вот, надевай. По размеру должно подойти.

– Где ты это взяла? Ты что, убила кого-то? – он попытался разрядить обстановку, но шутка не прошла.

– Тут неподалеку деревня, пришлось позаимствовать с бельевой веревки. Выбирать не приходиться, так что радуйся тому, что есть, – как будто и не смеялась, и не шутила она этим утром: слова были хлесткими, тон серьезным и строгим.

Он искренне не мог понять, в чем же дело, что такого произошло? Она даже старалась не смотреть в его сторону, пряча свои эмоции, но вот только какие – не совсем ясно.

Две фигуры шли по полю, держась у самого его края, поближе к лесу, чтобы, в случае опасности, быстро раствориться за зелеными ветками деревьев. Путь к автостраде пролегал в полнейшей тишине, ни одного слова не было произнесено от самого заброшенного домика. Луна двигалась первой, чуть позади брел Андрей, ступая след в след. Он все никак не решался спросить о причине такой странной реакции, сам до конца не понимая, чего боясь. Пару раз рот его уже открывался, готовый начать разговор, но не больше того. За все это время Брайт ни разу не обернулась на него, складывалось впечатление, что она полностью замкнулась в себе, абстрагировалась из этого места, укрываясь от реальности, как маленькие дети погружаются в свой воображаемый мир, когда им страшно или плохо.

Собрав волю в кулак, он все же пересилил себя.

– Луна, постой! Так не может продолжаться вечно. Что происходит? Почему ты так себя ведешь?

Она остановилась, но так и не обернулась. Тогда он, почти шепотом, окликнул ее еще раз.

– Луна, ты слышишь меня?

На этот раз слова его будто были услышаны, и Брайт медленно развернулась к нему: глаза были мокрыми от прорывающихся наружу слез.

– Я… Я не знаю, что происходит. Мне страшно, Андрей, – слова вылетали обрывками. – С тобой происходит что-то странное: гены, которые пробуждаются внутри тебя, становятся все сильнее, я чувствую это по меняющийся энергетике, излучаемой тобою. Что… Что, если эта сила полностью захватит тебя, и ты не сможешь больше себя контролировать? Что, если из нашего союзника ты превратишься в сильнейшего врага? А я даже не смогу тебя убить, потому что… – она застопорилась на секунду. – Потому что ты мне очень нравишься! Чем больше я с тобой общаюсь, тем сильнее мои чувства. Не знаю почему, но с каждой минутой, проведенной с тобой, я все больше и больше понимаю, что не смогу без тебя.

– Луна! – сказал он на выдохе, приблизился к ней и, прижав к себе, крепко обнял. – Я влюбился в тебя, как только впервые увидел в толпе, и понял, что ты мой идеал. Для меня ты самое прекрасное создание во всей вселенной, а я повидал немало разных представительниц прекрасного пола в разных уголках галактики. Правда, через видения, и не без твоей помощи, кстати. Может, ты там специально делала всех не такими красивыми? – он увидел, как на ее лице сквозь слезы промелькнула очаровательная, по-женски наивная улыбка.

– Мы не умеем искажать или изменять хроники произошедшего, ты видел все как было, – голос стал более нежным и застенчивым, глаза стыдливо опущены вниз.

Повисло неловкое молчание, стало отчетливо слышно пение птиц, щебетавших между собой на только им одним понятном языке, и ветерок, едва уловимый, как-то по-особенному теперь обдувал: более нежно, донося мягкий шелест зеленых листьев. А может, это так воспринималось Андреем из-за того, что он высказал все, что у него было на душе, и теперь ему стало необычайно легко и радостно? Да и, ко всему прочему, чувства Луны оказались взаимны.

Они стояли так близко, что кожей он чувствовал, как она дышит. Только теперь он смог более подробно рассмотреть всю необычайную красоту ее бездонных, ярко-голубых глаз: в них была спрятана целая вселенная, в которой можно бесследно утонуть, но утонуть по собственной воле, не пытаясь даже подать сигнал бедствия. Брайт неуверенно потянулась к нему, прикрывая веки. Губы их тут же слились в страстном поцелуе. Голова у Свиридова слегка закружилась, грудь наполнилась теплом, а сердце вот-вот собиралось выпрыгнуть наружу. «Что же такое ты со мной вытворяешь? Никогда раньше я не испытывал таких странных чувств», – все эти мысли разом пронеслись в голове. Поцелуй прервался, он еще раз взглянул на нее:

– Клянусь тебе, что бы ни случилось – я никогда не причиню тебе боль, в кого бы я ни превращался. Ты всегда будешь моим маяком, ведущим к свету во тьме. Пока я дышу, ни одно существо не сможет причинить тебе вред, я порву в клочья любого. – полушепотом произнес он. Его руки нежно прикасались к ее лицу, от ладоней исходило приятное тепло.

Не успел он договорить, как губы вновь слились воедино, и уже не было слышно ни птиц, не шелеста листьев, а были лишь двое влюбленных, стоявшие под открытым небом и целующиеся, словно это был последний поцелуй в их жизни.

Путь к автостраде продолжался все так же молча, но вот только молчание это было уже совсем другим: она парила как бабочка, собирая луговые цветы, вдыхая их аромат, Андрей же любовался ее красотой. Вот так все переменилось в один миг. Еще совсем недавно Свиридов и представить себе не мог, что в его жизни наступят такие перемены, у него было все – хорошая работа, деньги, собственная квартира и дорогая машина, популярность, внимание женского пола, и все это в одну секунду испарилось, но он и не жалел об этом. Андрей всегда чувствовал, что он создан для чего-то большего, чего-то более масштабного, и не ошибся – в какой-то мере от него зависела судьба целой планеты. Но главное, почему он не жалел обо всем случившемся – потому, что в его жизни появилась Луна Брайт – самое красивое создание во всей вселенной, словно ледяной водопад свалившейся с небес на его голову, заставив взбудоражиться и по-новому взглянуть на окружающий мир.

После долгого пути до ушей стали все более отчетливо доноситься звуки проезжающих автомобилей, а значит, трасса была совсем рядом. Дойдя до края лесополосы, справа, в паре километров, показалась дорога, по которой время от времени мелькали разноцветные фигурки машин, каждая со своим особенным, индивидуальным звуком мотора.

Ловить попутку оказалось делом не простым, тем более, что им обоим приходилось заниматься этим впервые. На неуверенный жест, никто не реагировал, все проносились мимо.

– Что за народ у нас такой… Никто даже не остановится, не узнает, куда нам. А может, мы опаздываем, или у нас что-то случилось? – с досадой в голосе говорил Андрей. – И чем дороже машина, тем с большим безразличием проезжает мимо ее владелец.

– Может, ты как-то неправильно пытаешься голосовать? Ты уверен, что это именно так делается? – робко спросила она.

– Я никогда этим раньше не занимался, но не думаю, что тут нужна какая-нибудь особенная техника. По крайней мере в фильмах все происходит именно так. Просто народ у нас либо запуганный, либо нет дела до других.

– А ты бы остановился? – спросила Луна. – Только честно: вот смог бы ты не проехать мимо, с безразличием или недоверием? Идут двое, помятые, потрепанные, не пойми во что одетые. Что бы сделал ты?

Андрей молчал – он не знал, что ответить. Прокручивая всю ситуацию у себя в голове, ставя себя на место проезжавших мимо, он все больше и больше приходил к выводу о том, что он, как и другие бы, увидев таких потенциальных попутчиков, проехал мимо. Но самым страшным было осознание того, что он относился бы к той категории, которая проезжала мимо с безразличием, и что он даже не повернул бы голову в их сторону.

– Наверное, ты права, – ответил он тихим голосом, с досадой за самого себя. – Видишь, вот об этом я и говорил – ты мой маяк, освещающий путь, ты наставляешь меня на истинную дорогу, на правильные мысли.

В ответ он ничего не услышал, лишь едва заметный румянец смущения проступил на ее щеках, который украшал и без того прекрасные черты лица. С каждой минутой, проведенной вместе, он все больше и больше понимал, что не сможет в ней не разочароваться, как во многих ветреных девушках, с которыми ему приходилось общаться: стоило только с ними завести разговор, и тут же становилось понятно, что за внешней красотой ничего не кроется, ни о каком богатом внутреннем мире не могло идти и речи, лишь красивая обертка, блестящая в свете огней пафосных заведений. С Луной же все обстояло совсем иначе.

Пока в его голове крутились разные мысли, чуть впереди, прижавшись к обочине, остановилась большая фура, с громадным крытым прицепом. Пассажирская дверь раскрылась, из кабины высунулась голова мужчины лет пятидесяти на вид – это был водитель. Свиридов понял это, так как по положению головы было очевидно, что он почти лежал вдоль на сидениях, из-за того, что ему приходилось тянуться до двери через весь салон.

– Эй, молодые! – окликнул он веселым голосом. – Далеко ехать?

Луна с Андреем переглянулись – неужели повезло?

– До соседней области, – Андрей старался вести себя уверенно.

– Ну садитесь, подвезу, – все так же бодро и весело отвечал водитель. – А то до ночи будете автостопить, а там уже опасно будет – на дороге всякое бывает.

Выбирать особо не приходилось, с такими перспективами можно было и впрямь простоять до ночи в ожидании следующего попутного автомобиля, да и Палыч уже наверняка обыскался их. Луна переживала, как бы из-за такого долгого отсутствия и без связи чего дурного не вышло, ведь она была для Антона как родная дочь.

Кабина оказалась весьма просторной, и первое, о чем подумал Андрей, так это о том, что ехать будет комфортно, можно расслабиться и набраться сил, ну или хотя бы не растратить накопленные.

– Михаил, – протянув руку, представился водитель.

Он казался вполне обыкновенным, приятным человеком: короткая стрижка, почти «под ноль», как это часто бывает у людей его возраста, неглубокие морщина на лбу, в лице абсолютно отсутствовали грубые черты, добрый и простой взгляд сразу располагал к себе.

В кабине все было чисто и аккуратно, никакого мусора и лишнего хлама.

– Я Андрей, а это Луна. – пожимая протянутую руку отвечал Свиридов.

– Луна? Какое красивое и необычное имя.

– Мои родители иностранцы, – подхватила Брайт, чтобы поддержать диалог, да и на всякий случай нужно было опередить Андрея, пока он чего-нибудь не наговорил по поводу ее имени.

– Очень приятно. Я к чему рассказывал-то, что ночью опасно, – сразу видно, ему давно ни с кем поболтать не приходилось. – Тут недалеко, километрах в пятнадцати отсюда, вся трасса оцеплена полицией, пробка образовалась из-за этого огромная. Вчера ночью кто-то перебил людей Шилидева – это местный воротила, с огромными деньгами, за которые, как он думает можно все купить. Так вот, говорят, там вроде разборка была какая-то, вот и нарвались его ребятки на кого-то посильнее. Да так им и надо, давно на этого бандита нужно было управу найти, только вот все не никак находилась она.

– Ничего себе у вас тут страсти кипят – покруче, чем в дорогих боевиках, – помотал головой Свиридов, как бы искренне удивляясь.

– Да, надеюсь, может, хоть теперь этот хряк начнет вести себя не так нагло.

– А что, в городе его совсем не любят? Неужели он такой плохой? – вмешалась Луна.

– Вседозволенность и безнаказанность – это его жизненное кредо. Что хочет, то и творит, – со вздохом ответил водитель.

На минуту в кабине воцарилась полная тишина, во время которой, обычно бывает неловко всем собравшимся.

– Ну а вы, молодые, откуда путь держите? Как очутились на трассе? На путешественников вроде не похожи, – прервал он молчание. – Сумок и рюкзаков с собой нет.

– Да мы сюда в деревню к родственникам приезжали, погостить. И, как назло, машина вчера сломалась, а там в деревне ни сервисов, ни запчастей нет подходящих. А завтра на работу выходить, вот что хочешь, то и делай, – сходу отвечал Свиридов. – Хорошо, хоть соседи до трассы согласились подкинуть, а так бы и делать что(,) не знали. Да вот Вы еще остановились, прямо спасли от увольнения. – он пытался рассказать как можно более правдоподобную историю, разрядить обстановку и побыстрее уйти от этой темы, чтобы не вызывать подозрений.

– Да, у нас на всю Тимирязевку ни одного сервиса и не было никогда. – Брайт сразу решила отмести вопросы, о какой именно деревне идет речь. Очень повезло, что она наткнулась на эту деревню, и прочитала название, пока Андрей приходил в себя в заброшенном домике.

– Да, Тимирязевка, конечно, еще та глушь. Вы на меня, конечно, не обижайтесь, я не хочу никого обидеть, но я там просто бывал однажды проездом.

– Да на что тут обижаться, если так оно и есть, – смешливо ответила Луна, ей не составило труда найти общий язык с этим человеком. И вообще, Свиридов заметил, что ей искренне интересно общаться с добрыми, открытыми людьми, она могла с интересом слушать их, спрашивать о чем-то.

Именно ради таких людей – добрых и открытых, готовых прийти на помощь без всякой корысти, и стоило, по ее мнению, сражаться с зантарианцами, защищая эту планету от захвата и порабощения. Первым из тех, кого она узнала, был дядя Антон, спасший ей жизнь, обучивший всему, что знал сам, всегда заботившийся как о родной дочери. Он старался обеспечить Луну всем необходимым, стремился дать достойное воспитание и сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Под их разговор Андрей начал медленно засыпать, склоняя голову вперед, то и дело просыпаясь от наклона тела. Сил было все еще недостаточно, а может, это все на фоне пережитого стресса, или же из-за изменений в его организме – как бы то ни было, но спать ему хотелось очень прилично.

– О, парень! Да ты, я посмотрю, совсем вымотался. Хорошо вы, видимо, погуляли в деревеньке-то, – задорно выговорил Михаил. – Полезай на спальное место, отдохни, ехать еще долго. Там подушка, покрывало – все как в лучших отелях Парижа.

– Да, Андрей, тебе нужно отдохнуть, – заботливым тоном произнесла Брайт. – Все будет хорошо, я пока понадоедаю вопросами нашему спасителю.

– Ну что ты такое говоришь? Как можно надоесть с болтовней водителю? Тем более, ты так напоминаешь мою дочку, у меня прямо сердце радуется. Вот приеду из рейса, накуплю гостинцев ей целую гору! – глаза его прямо-таки ожили от нахлынувших воспоминаний. – А хочешь, я тебя чаем угощу? У меня такой вкусный чай в термосе заварен.

– Если честно, то с удовольствием, – с заметной застенчивостью ответила она.

Сонный Андрей с большой охотой перелез через сидения на спальное место, прикрываемое импровизированной шторкой, и завалился на спину. Не самый удобный лежак показался ему королевской кроватью. Первое время сквозь дремоту слышались голоса с передних сидений: Михаил и Луна что-то увлеченно обсуждали – что именно, было не разобрать, да и не хотелось вовсе, потом его захватил крепкий и глубокий сон, полностью отключивший от реальности.

Глава 8.

Полковник Брайт внимательно изучал карту местности с отметками расположения сил противника, ничего не подозревавшего о готовящемся наступлении. Миран уже успел принять командование силами наступления, познакомиться с офицерами и бойцами, которые пойдут в атаку под его руководством.

Все это время, за которое планировалась операция, альянс небольшими партиями перебрасывал солдат на Кортан-9, чтобы избежать преждевременного обнаружения. Они дислоцировались в громадном каньоне, развернув временный лагерь, весьма хорошо скрытый от посторонних глаз. Планировалось начать наступление с поверхности планеты, застав противника врасплох и отвлечь на себя основные силы. Отдельная штурмовая группа должна была вывести из строя противовоздушную систему, потенциал которой был таков, что большая часть флота атакующих была бы испепелена за очень короткое время, остальная же часть была бы разбита, пока пробовала прорваться через энергетический планетный барьер. После того, как Брайт выполнит свою задачу, флотилия альянса совершит гиперпрыжок через межпространственные врата и нанесет основной удар по флоту зантарианцев, тем самым оказав поддержку наступающим на самой планете. Была одна проблема: чтобы совершить гиперпрыжок, врата со стороны Кортана-9 нужно было активировать. Само собой, что занатрианцы не предоставили бы такой любезной возможности, а именно под их контролем и находилось управление вратами. Систему активации должна была взломать пара инженеров, чей миниатюрный стелс-шаттл уже незаметно пришвартовался снизу врат и ждал приказа, чтобы начать свою работу. Никто не знал, когда именно начнется наступление, поэтому на борту шаттла был достаточный запас провианта для автономного существования.

Таким образом планировалось поразить врага в самое сердце, уничтожив все высшее командование и, возможно, захватить самого императора. Если этот дерзкий план удастся, то это, без сомнений, положит конец ужасной войне.

Штаб Мирана обуситроили в глубокой пещере, далеко в каньоне, откуда он не выходил уже довольно долго. Последние дни его были посвящены планированию наступления: выбор времени и позиции, распределение сил по фронтам атаки, просчет всех возможных внеплановых ситуаций, выявление брешей в обороне противника. Он понимал весь груз ответственности, который лежал на его плечах – это, несомненно, давило. Очень не хотелось, вернее даже сказать, он боялся, чтобы жизни молодых мальчишек не были отданы зря, чтобы их кровь не оказалась пролита понапрасну в случае неудачи, а жертв будет очень много при любом исходе – это он знал наверняка, ведь за его плечами было не одно сражение.

В комнату вбежал командир группы разведки, которая вела наблюдение за врагом и местом пребывания их высшего командования.

– Полковник Брайт, срочное донесение! – отрапортовал облаченный в маскировочный костюм боец. – Только что мои люди доложили, что на планету прибыл Генерал Драдор, примерно, с пятьюстами своих бойцов.

– Драдор… Ему-то что тут нужно? – раздосадовано произнес себе под нос Миран. – Наверняка они тоже планируют что-то масштабное, Доргас всегда совещается со своим генералом в военных делах. Главное их опередить. – он смотрел сквозь разведчика, стоявшего перед ним, как бы рассуждая вслух. Взгляд его вновь сфокусировался на капитане. – Молодец, Прир, продолжайте наблюдения. Обо всех подозрительных изменениях в расположении противника незамедлительно докладывайте лично мне.