Текст книги "Дивер. Оружие возмездия"

– Ну что, ты видишь что-нибудь? – спросил кто-то с явной осторожностью.

– Пока ничего, – ответил другой.

– Рассредоточились, будьте начеку. По возможности брать живыми, иначе босс сильно расстроится, – послышался третий голос где-то позади. – Ты, иди проверь.

Одна пара ног стала медленно приближаться к опрокинутой машине, пассажиры которой, затаившись, смотрели как завороженные за этими шагами. Выждав еще пару мгновений, Луна убрала руку от рта Андрея и исчезла. Тут же, у машины появилась и пара женских ног, и вскоре приближавшийся со стоном повалился, безжизненное тело распласталось на асфальте. После небольшой заминки последовала беспорядочная стрельба, женские ноги вновь растворились, возникнув где-то возле одной из машин преследователей. Свиридов судорожно начал искать защелку ремня безопасности, пытаясь высвободиться. Наконец, открыв дверь, он бросился на помощь. Все люди Шилидева были отвлечены на борьбу с Луной. Он подобрал пистолет, лежавший около первой жертвы, и меткими выстрелами убил очередного врага, после чего оружие заклинило, и было брошено на землю. Андрей молнией кинулся в сторону противника. Развернувшийся на него громила получил сильнейший удар в грудь и отлетел в машину, оставив на ней приличную вмятину. Заметив, что другой здоровяк, стоявший рядом, начал разворачиваться в его сторону, Свиридов схватил его за почти вытянутую руку, в которой был пистолет, вывернул ее так, что хозяин разжал ладонь, закричав от боли, и приложился локтем сверху, прямо в лицо. И вот уже очередной негодяй лежал неподвижно на сером асфальте. Наступила полная тишина. Оглядевшись вокруг, он убедился, что стоящих на ногах больше не осталось, кроме него и Луны.

– Теперь мы точно разозлим Диона, – разжав кулаки и опустив руки, подытожил он. – Зато, с другой стороны, он будет знать, что связываться с нами весьма опасно.

Когда, казалось, уже все закончилось, из машины вылез еще один наемник, который укрывался на протяжении всего боя, направив автомат в сторону девушки. Ничуть не раздумывая, Свиридов бросился к ней. Раздались звуки выстрелов, две пули попали в Андрея, успевшего оттолкнуть Луну. Еще не долетев до земли, он увидел, что его напарница уже испарилась с того места, куда ее толкнули. Возникнув позади стрелявшего, она свернула ему шею, из глаз катились слезы.

«Неужели это все?» – глупые мысли так и лезли в голову. Он не мог понять, куда попали пули, чувствуя только упадок сил.

– Андрей! – закричала Брайт навзрыд.

Подбежав и упав на колени, она обхватила его руками за голову. Убедившись, что он в сознании, тут же принялась осматривать раны.

– Ну чего ты рыдаешь? Все в порядке, – изо всех сил он старался не подать виду, что дела его не так хороши.

– Ты будешь жить: одна пуля попала в плечо, вторая в правый бок – обе навылет, – всхлипывая, выдавила она из себя.

– Конечно, я буду жить, глупенькая! Кто же тебя тогда защитит, если меня не станет?

Она обняла его, прижавшись головой к груди. Андрей слегка вздрогнул от боли и сморщил лицо.

– Ой, прости, пожалуйста. – она вытирала катившиеся из глаз слезы.

– Пойдем, нужно убираться отсюда как можно скорее.

Он встал, придерживаясь за девушку, которая подхватила его под плечо. На дороге их нашли бы в считанные минуты, так что Луна и Андрей свернули на обочину и по полю двинулись к лесу, чтобы найти место для привала.

Проходя метров двести по полю, они присаживались, Андрей переводил дух, и вновь продолжался нелегкий путь. Небо было абсолютно чистым, а луна настолько яркой, что все вокруг было видно, как на ладони. Нежный, теплый ветерок аккуратно колыхал верхушки колосьев, вымахавших по всему полю. Тысячи крошечных погремушек одновременно начали свою симфонию, затем вновь все затихало на какое-то время. В этих промежутках слышалось, как в ночной концерт вступали сверчки, звучно и циклично запевая свои песни.

– Погоди, – он остановился, распрямился на секунду, приподнял голову к небу, закрыл глаза и вновь насладился чистым воздухом. Затем, с лицом, полным блаженства, посмотрел на звезды и луну. По телу пробежал прохладный поток ветерка. – Как же тут все-таки прекрасно. Кажется, что лучшего места сейчас на свете не найти.

– Да ты романтик, Свиридов. Вот видишь – человеческого в тебе явно больше. Ни один зантарианец не будет любоваться природой и тратить свое время на ее восхваление.

– Беда в том, что сегодня далеко не каждый человек замечает все это, – Андрей слегка искривился от подступившей боли. – Да, если бы в такой вечер мы бы никуда не поехали и остались на ферме, то я бы набрался смелости и пригласил тебя на свидание… в место, похожее на это. А знаешь, что? Давай будем считать эту прогулку свиданием? Нет, не так… – кажется, он забыл про свою боль. – Разрешите пригласить Вас на свидание в столь чудный вечер и прогуляться под прекрасным ночным небом.

– С ума сошел? Нашел время. Андрей, хватит глупить и пойдем дальше, ты еле на ногах стоишь! – она явно занервничала.

– Никуда я дальше не пойду. Ни сойду ни на шаг с этого места, пока ты не согласишься. Или оставь меня тут, или соглашайся, – настрой его был решительным, несмотря на то, что он и впрямь еле держался на ногах.

– Ты просто сумасшедший! – после короткой паузы она добавила, – Хорошо, можешь считать это первым свиданием.

– Ну вот, теперь я самый счастливый человек на Земле и смогу прошагать еще хоть тысячу километров.

Они шли дальше молча, словно смущенные подростки, не зная, о чем говорить. Лишь время от времени, когда раны Свиридова напоминали о себе очень навязчиво, они останавливались. Луна продолжала стоять возле него, осматриваясь вокруг, пока Андрей, сидя на земле, начинал какой-нибудь разговор, чтобы забыть о боли.

– А где ты так научилась драться?

– Это все Антон, он с самого детства меня тренировал. А вообще умение сражаться заложено в моих генах. Этот навык достался мне от моего отца – великого воина. За себя постоять в сражении я могла без проблем уже будучи подростком.

– Ну ты, прямо, скажешь тоже: скорость, ловкость. Меня тебе явно не переплюнуть. Видала, как я раскидал троих там, на дороге?

– Да, в то время, как я уложила семерых здоровяков.

– Я просто хотел посмотреть на тебя в деле, дал тебе небольшую фору. Вот если бы не дырки в моем теле, я бы устроил с тобой забег. Но увы, тебе повезло. Я в институте все нормативы на отлично выбегал по времени.

– Хвастун, ты долго собираешься отдыхать?

Как только боль затухала, он вновь поднимался, она подхватывала его под левую руку, и путь продолжался.

Выйдя на опушку леса, они наткнулись на старый домик лесника, покосившийся и прогнивший, стоявший в полном одиночестве, доживая свой век.

– Подожди здесь, я проверю, – Луна, незаметно подобравшись к домику, растворилась в темном проходе. Через мгновенье она вернулась, подхватила Андрея и повела ко входу.

Внутри все было в толстом слое пыли и паутины, судя по всему, последний раз нога человека ступала тут много лет назад, но сейчас выбирать не приходилось. Старый матрас на кровати был тут же перевернут на обратную сторону, не настолько пропитанную пылью, и на него уложен Свиридов. Покопавшись по полкам, она нашла керосиновую лампу и коробок спичек. После пары неудачных попыток, в доме появилось какое-никакое, но все же освещение. Окна предусмотрительно были занавешены.

Обустроив уютный быт, насколько это было возможно, Луна вернулась к кровати. Андрей уже спал крепким сном. На самом деле он отключился сразу же, как только коснулся поверхности кровати. Она уселась рядом, приложила ладонь к горячему лбу, затем легкими движениями руки, начала гладить его голову сквозь черные шелковые волосы. Почему-то теперь ей стало его очень жалко: всю жизнь он считал себя кем-то определенным, всего добивался, жил успешной жизнью, и в один прекрасный миг это все рушится, ты узнаешь, что являешься абсолютно чужим даже сам для себя. Но не смотря на случившееся, ты не сдаешься, а принимаешь все и продолжаешь жить. Мало того, начинаешь противостоять беспощадным захватчикам, принимая заведомо более слабую сторону, и даже под угрозой смерти веришь в свое дело, в свою правоту. «Надо же, бросился под пули, ни секунды не задумываясь, пожертвовал собой ради меня. Какой же ты все-таки удивительный человек, Свиридов», – думала она, глядя все это время на него.

Глава 6.

Эллея прямо с порога бросилась в объятия мужа, которого так давно не видела:

– Миран, любимый! Неужели это все взаправду? – она не разжимала свои руки, боясь снова упустить его. А может, это и вовсе был мираж. – Я не могу поверить, но как?

– Спасибо нашему старому другу, это он все устроил.

– Джантис? Ты его видел?

– Да. Он сейчас командует силами альянса и передает тебе привет. Говорит, что понимает, как тебе со мной тяжело, но и им тоже нужно отдыхать от меня, хоть немного, – они засмеялись почти одновременно.

Дома все было по-прежнему: вещи на своих местах, кругом царила идеальная чистота и уют, в углу стояли все те же декоративные растения, привезенные с разных планет, чтобы разбавить интерьер дома насыщенными природными цветами. Из маленького куба, лежавшего на полу, излучалась голограмма на полстены, которая транслировала новости, а именно, последние сводки с полей сражений.

– Дорогая, я же просил тебя не смотреть ту чушь, что показывают про войну. Все равно правды ты много там не увидишь.

– Я просто переживаю, – она стыдливо опустила глаза, как нашкодивший школьник. – Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю.

– Эллея, милая, – он обнял ее. – Конечно, я знаю. Я тоже люблю тебя больше жизни, поэтому и пошел сражаться: чтобы не допустить врага на порог нашего дома. К тому же ты прекрасно понимаешь, что волноваться нужно не за меня, а за весь зантарианский флот.

– Да, я помню, что Джантис говорил: «В бою лучше его не злить, тогда есть возможность, что хоть кто-то из врагов уцелеет», – она произнесла эти слова с его интонацией, пытаясь перевести все в шутку.

– Ну вот и чудно. Канал для домохозяек! – скомандовал он кубу, и тот тут же сменил изображение на другую передачу, где ведущая рассказывала, как нужно ухаживать за комнатными растениями.

Он поведал жене, что ему предстоит новое задание, про те задачи, которые возложены на его плечи, и какие будут достигнуты результаты, в случае успешного завершения миссии. Эллея смотрела на него, слушая внимательно, глаза ее были наполнены слезами, она понимала, что это очень опасная миссия, с которой ее любимый может не вернуться. Но, будучи весьма умной женщиной, она понимала, что на кону стоит судьба множества планет, сотен миллиардов жизней ни в чем не повинных созданий: чьих-то жен, детей, родителей. Но все же это было очень тяжело воспринимать. В такие минуты внутри каждого просыпается, таившийся все это время где-то глубоко внутри, эгоист, который хочет наплевать на все и всех, лишь бы ничего не рушило его личные интересы. Вот и сейчас в голову закрадывались мысли, что возможно ничьи жизни во всей вселенной не важны, кроме одной единственной – ее мужа. «Может все бросить и умчаться на какую-нибудь далекую планету, затаиться в самом отдаленном уголке, и вести тихую спокойную жизнь. Почему именно он должен вести солдат в бой? Найдется другой такой же бравый командир, способный водрузить на свои плечи бремя предшественника. А мы уже будем далеко от этого», – но эти мысли ни к чему не приводили, как только в дело включался здравый смысл. Она понимала, что ни одна жизнь не может быть ценней жизни целых планет, жизни большинства, будь то хоть жизнь самого императора, принцессы или любого другого верховного лидера, ведь в конечном счете этот самый лидер является тем же самым обычным живым существом, просто, по каким-то причинам, наделенным бо́льшими полномочиями. Эллея вообще никогда не понимала, почему в войнах простые солдаты отдают свои жизни за амбиции или личные интересы какого-то там амбициозного правителя? Помимо всего прочего, ладно бы погибали просто сторонники идей этих клоунов, так нет – жизни свои складывают и обычные солдаты, которым просто не оставили другого выбора. «Если тебе так что-то приспичило, так иди и делай сам. А если ты не ценишь жизни своих подданных, тогда возникает вопрос: нужен ли такой правитель своему народу?».

Нужно было абстрагироваться от всего этого, ведь самый близкий человек сейчас был с ней рядом, а все остальное – неважно.

– Пойдем за стол, я приготовила твоих любимых штриксов, – она старалась быть улыбчивой и радостной для него.

– Ох, как же я по ним соскучился. Полевая кухня особо не изобилует вкусовыми качествами, в отличие от твоей. Джантис, кстати, тоже вспоминал про твои штриксы, и мне кажется, что я видел, как у него текла слюна, – пошутил он.

Миран отлично понимал, что сейчас испытывает его жена, он так же прекрасно видел, что она старается ради него не выдавать своих слез и всячески проявлять свое обычное поведение, каким оно было до того, как он ушел на войну. Ему не хотелось, чтобы она постоянно думала обо все этом и переживала, поэтому постоянно старался ее отвлечь, превратив натянутую улыбку в настоящую, постараться хотя бы на эти два дня сделать ее снова счастливой.

Пообедав, Миран предложил прогуляться по улочкам их городка. Поднявшись в спальню, он подошел к стене и прислонил руку к месту, на котором, едва заметно, светились иероглифы. Участок стены сместился вбок, открывая что-то очень похожее на шкаф с одеждой. Одежда… обычная, комфортная гражданская одежда – как же он истосковался по ней. Миран достал аккуратно сложенное подобие легкой кофты, поднес к лицу и с упоением вдохнул запах: вещь пахла, как бы странно это ни звучало, мирной жизнью. Этот запах начинаешь узнавать только тогда, когда есть с чем сравнивать. На полях сражений чувствуешь лишь зловонье смерти, окутывающее все вокруг, и от него невозможно спрятаться или убежать, к нему можно лишь привыкнуть со временем, если конечно удастся выжить в безжалостной мясорубке сражений. Поэтому все другие благоухания становятся чуждыми, ненормальными. Выходящий за пределы сражений радуется этим запахам как ребенок, открывая их заново для себя. Так было и с Мираном: он будто заново раскрыл мирную жизнь. Он вдыхал снова и снова, и не мог поверить в то, что сейчас не нахлынет очередная атака противника, или где-то рядом не разорвется шальной снаряд. Тело было в постоянном напряжении, и лишь с огромными усилиями получалось пересилить собственный организм и заставить себя расслабиться.

В дверном проеме возник силуэт Эллеи:

– С тобой все хорошо? Ты сам не свой. Переживаешь?

– Нет, все в порядке, – он смотрел на нее, любуясь ее лицом, тонкой изящной шеей, открытыми плечами. – Посиди, пожалуйста, со мной, я так соскучился. Не знаю, на сколько затянется моя крайняя командировка. Знаешь, чего я боюсь больше всего? – он продолжал смотреть на присевшую рядом с ним Эллею, взявшую его руку в свои ладони. – Я боюсь, что забуду твое лицо, забуду запах твоих волос, что эта проклятая война поглотит меня. Поэтому я хочу запомнить любую твою мельчайшую частичку, глубину твоих глаз, чтобы там, далеко, в моменты, когда мне будет очень тяжело, я вспоминал тебя, и это не давало бы мне сдаться, твой образ вселял бы надежду, и я помнил, за кого так рьяно сражаюсь.

– Не переживай, я всегда с тобой, как бы далеко ты ни был, каждое мгновенье, каждый вздох я буду рядом. Не проходит и минуты, чтобы я не думала о тебе. И какой бы ты ни сделал выбор, что бы ни случилось, я буду на твоей стороне, даже если вся вселенная будет против тебя, – и она поцеловала его со всей своей нежностью и теплом . – …что бы ни случилось, слышишь?

Выйдя из дома, пара влюбленных неспешным шагом прогуливалась по окрестностям. Снаружи уже стемнело. Как и на Земле, день тут приходил на смену ночи и наоборот. Небесное светило недавно скрылось за горизонтом, и на небе отчетливо стали видны соседствующие планеты. Где-то далеко на горизонте сиял огромный мегаполис, излучавший цельное сияние и уходящий высоко вверх свет прожекторов. Но эта жизнь была не по душе Мирану и Эллее. Они специально купили дом в тихом загородном местечке, подальше от всей суеты.

Планета не изобиловала большим количеством разнообразной растительности, редко встречались большие деревья. Гораздо чаще встречались невысокая трава бледно-зеленоватого, почти серого оттенка, небольшие кусты и прочая аналогичная растительность. Почва на планете была либо серого, либо песчаного цвета, а местность, в целом, преимущественно пересеченной: где-то равнины, где-то редкие каменистые возвышения, реки, озера.

Жизнь тут кипела полным ходом, планета была всем обеспечена и густо заселена, с большими городами, развитой инфраструктурой. Повсюду возвышались огромные, уходившие далеко в небо строения, мимо которых проносились летающие транспортные средства разных размеров: и грузовые корабли и маленькие частные джеты. Это было похоже на жизнь огромного муравейника или улья, в котором происходит постоянная возня, суматоха, движение. Миран с Эллеей специально, при первой возможности, перебрались подальше, в тихий укромный городок, где все друг друга знали, тут не было шума цивилизации, и можно было просто пройтись по улице, не нарвавшись на поток толпы, сбивающей тебя с ног.

Они шли вниз по улице, освещаемой парящими шарами, размером с футбольный мяч, которые излучали направленный свет. Шары эти левитировали по обеим сторонам улицы, и разгорались все ярче по мере наступления темноты.

– Я уже и забыла, когда в последний раз мы гуляли с тобой, – Эллея шагала рядом, держа его под руку и положив свою голову на левое плечо Мирана. – Почти все время сижу дома, только вечером выхожу на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и поговорить с соседями. Они постоянно пытаются распросить у меня новости с фронта, но откуда мне их знать? Я им так и отвечаю, что ты меня не посвящаешь в детали и вообще всячески уходишь от этой темы, потому что не хочешь, чтобы твоя жена не находила себе места и целые дни напролет нервничала и изводилась.

– Вот и правильно, в следующий раз можешь им сказать, чтобы не переживали, я не допущу ни одного врага до моего любимого городка, и уж тем более до домов моих соседей, ведь они у меня такие одни, – вновь отшутился он.

Вечер плавно перешел в ночь, уличные сферы светили почти на максимальную мощность, пара дошла до окраины и уже возвращалась обратно, подходя к своему дому. Миран узнал про все важные события своей планеты, которые ему рассказала супруга, про все то интересное, что произошло за время его отсутствия. Когда они шли обратно, то все соседи вышли на пороги своих домов. Ему махали руками с улыбками на лицах, почтительно здоровались, желали приятного вечера. Он с изумлением махал им в ответ, здоровался, благодарил за пожелания.

– Что происходит? – шепнул он на ухо Эллее. – Почему они все себя так ведут?

– Ты для них герой. В сводках с фронта передали, что твое подразделение за время последних сражений ни на шаг не сдвинулось назад, отбивая самые яростные атаки. Они сказали, что это все благодаря мужественному командиру. – в эту самую минуту в ее глазах была гордость за своего мужа.

– Могу сказать одно: командир – ничто без своих бойцов. Только благодаря им мы держимся так стойко.

– Да, но все же примером служит командир, он задает настрой. Я знаю, как ты не любишь выставлять себя напоказ, и прекрасно тебя понимаю, но на самом деле так и есть – все так получилось благодаря тебе.

Дойдя до порога своего дома, Миран еще раз обернулся на смотрящих ему вслед соседей и зашел внутрь, вслед за Эллеей. У него было огромное желание поскорее упасть на мягкую, воздушную, словно облако, кровать и уснуть глубоким, крепким сном.

– Не знаю, как ты, а я просто с ног валюсь. Если я упаду прямо здесь, пожалуйста не оставляй это так, донеси меня до кровати.

– Ты справишься, я верю в тебя. Давай, полковник Миран Брайт, соберись! – они дурачились друг с другом, кажется, совсем позабыв, что уже следующим вечером он улетит обратно, растворившись маленькой точкой в небе.

Добравшись до кровати, он со всего размаху прыгнул на нее, развернувшись в полете на пол-оборота и приземлившись на спину. Тело ощутило нежное прикосновение домашнего постельного белья, а не грубой армейской мешковины. Нет, безусловно, после выматывающих боев и она считается за счастье, куда хуже спать на корточках в окопе или лежа на земле. Но это… это просто неописуемое блаженство. Раскинув руки, Миран чувствовал, будто парит на облаке по небесной реке. На потолке проплывали изображения зеленых полей, неба, речек и ручьев. Это было похоже на то, как будто проектор транслирует видео – отрывки передач про природу, вот только проектора нигде не было, сам потолок воспроизводил эти кадры, погружая в атмосферу полного расслабления.

– Знаешь, что? Вот закончится эта война, и сразу полетим с тобой отдыхать на Землю. Как всегда, уляжемся на зеленом, полном сочной травы склоне, и будем смотреть на луну, и разговаривать обо всем, – говорил он мечтательным голосом. – Давненько мы туда с тобой уже не выбирались.

– Да, ты прав. Вот только поскорее бы закончилась эта ужасная война. Знаешь, а ведь когда-нибудь земляне все-таки узнают, что они не единственные живые существа во вселенной…

– Я даже в этом и не сомневаюсь. Нужно как можно чаще там отдыхать. Как только люди узнают про существование внеземных цивилизаций, как только они вступят в отношения с остальным космическим миром, на Земле уже не будет как прежде. Не останется больше тихих и спокойных мест, где можно вдали от всех провести время. Если такие места вообще будут после застройки космических площадок, станций, межпланетных торговых рынков и прочей дребедени.

Эллея прилегла рядом, и они разговаривали, пока сон не захватил их в свои нежные объятия, унеся в страну грез.

Утро следующего дня началось с поездки в торговую часть большого города, для закупки запасов еды, чтобы хрупкой жене не таскаться одной с кучей покупок. Тем более, заодно можно было бы посмотреть, как изменился город за время отсутствия Мирана, узнать, коснулись ли его отголоски войны.

Пылившийся все это время в гараже транспортный джет завелся как новенький, взмыл в воздух и стартовал в сторону мегаполиса. Брайт поймал себя на мысли, что даже не успел отвыкнуть от него, словно и не переставал водить. Аппарат летел по воздуху, метрах в двадцати над поверхностью, рассекая аэродинамическим корпусом потоки воздуха. Сам не понимая почему, но именно в этот момент Миран вдруг вспомнил, как он отбивал последнюю атаку, вспомнил свирепые лица зантарианских штурмовиков с их диким оскалом. «Как же там мои ребята? Надеюсь, им назначили хорошего командира. А что, если никого из них уже нет в живых? Нет-нет, не может быть, каждый из них стоит десятка других, – все это так и вертелось в голове. – Я тут прохлаждаюсь, сплю на мягкой кровати, а они жертвуют собой, чтобы прекратить эту войну», – внутрь закралось тянущее грузом чувство вины.

Джет влетел в город и приземлился на парковочном месте возле торговых павильонов. Пройдясь по магазинам, где обычно закупали продукты, Брайт увидел, что на противоположной стороне, там, где заканчивался город и начинался космодром, виднелось что-то очень похожее на ярмарку под открытым небом, конца которой невозможно разглядеть. Чем ближе они подходили, тем сильнее нарастал гул от смешивающихся воедино изобилия звуков. Можно было подумать, что в этом месте собрались представители всех, даже из самых отдаленных уголков вселенной, планет. Кто-то стоял под импровизированными шатрами, некоторые просто разложили свой товар прямо на коробках, образовав торговые ряды, между которыми было битком народу.

– Что это такое? Откуда тут столько народу? – с огромным изумлением Миран осматривался, стоя на границе рынка, не рискуя войти.

– Это беженцы с разоренных войной планет. Им некуда больше податься, и они разбегаются в поисках безопасного места по другим мирам. Кто-то особо не задерживается, улетая еще дальше, понимая, что рано или поздно зантарианцы доберутся и сюда. У большинства же нет денег на перелеты, и они оседают в тех местах, куда их смог эвакуировать альянс. На соседних планетах точно такая же ситуация, – в ее голосе слышалось сострадание ко всем этим существам. Эллее было искренне жаль каждого из них, настолько добрым было ее сердце.

Миран просто не мог поверить своим глазам, столько народу, и их количество будет только увеличиваться, если в ближайшее время война не закончится. Он так же прекрасно понимал, что все это перельется в нападения на мирных элионцев, когда беженцам не будет хватать еды и медикаментов. Начнутся волны протестов и столкновений – это был лишь вопрос времени.

Когда они уже развернулись, чтобы направиться к джету, из темного угла на них вышли двое, в каком-то тряпье, которое еще не так давно было приличным одеянием, на головах были намотаны тряпки, как укрытие от солнца. Кожа с характерным серым оттенком. Глаза одного скрывали черные круглые очки, закрепленные на ремешке вокруг головы, лицо второго же накрывал капюшон от балахона. «Виронцы. Этим-то что нужно?» – только успел Брайт их разглядеть, как в руках каждого блеснули лезвия огромных ножей с острыми зазубринами. На ломаном элионском тот, что в очках произнес: «Деньги… нам… быстро!». Эллея вздрогнула, испуганно вскрикнув на вздохе, прижав ладони ко рту. Миран тут же отодвинул ее рукой за свою спину. Грабители придвинулись на шаг ближе, продолжая угрожать ножами.

– Нам не нужны неприятности, просто уходите, – спокойным тоном произнес полковник, но взгляд его просто испепелял две фигуры, постепенно приближавшиеся к ним.

– Деньги… Никто не пострадать, или быть больно, – как заведенные продолжали нападавшие.

– Повторяю, если вам дороги ваши жизни, то просто уходите. Иначе… – но они не пытались даже услышать доводов своей предполагаемой жертвы.

Миран глубоко вдохнул. Тот, что был в капюшоне, сделал еще один шаг на встречу, Брайт тут же испарился, возник сзади него, схватил за ворот и отшвырнул в стену. Второй, который был в очках, сначала оторопел, глядя на своего подельника, но, быстро придя в себя, побежал на элионца со вскинутым в руке ножом. Встречный удар в лицо заставил его остановиться и скорчиться от боли. Упавшее на пол холодное оружие мгновенно было отбито в сторону. Обороняющийся, к большому сожалению для нападавших, превратился в атакующего. Он схватил согнувшегося перед ним бедолагу, и принялся бить по лицу, говоря сквозь сжатые зубы: «Не смей… никогда…угрожать… моей семье», – удары наносились с акцентом на каждое слово. После последнего слова бедолага запрокинул голову назад, не в состоянии держаться на ногах. Очки были разбиты. Из ноздрей шла кровь. Миран разжал державшую край ворота руку, и тот повалился на землю. Вспомнив про подельника, он обернулся на него. Виронец пришел в себя, и осознав, что пришла его очередь, начал судорожно пятиться все также лежа, облокачиваясь на руки и отталкиваясь ногами. Накинувшись сверху, Брайт схватил и его, занес кулак над головой, но услышал надрывистый голос жены: «Не надо…». Он послушно замер, дыша словно разъяренный зверь. «Не надо, милый… Я прошу тебя, хватит», – продолжила она едва слышным плачущим голосом. Он посмотрел на нее, продолжая держать кулак над головой, потом на беднягу, находившегося снизу. Капюшон упал с его головы, и перед ним оказался обычный юноша-виронец с перепуганным лицом. Глаза его были наполнены страхом, рот приоткрыт. Он ждал удара, обычный юнец, который взялся за нож, чтобы прокормить себя и своих близких, от отчаяния. Казалось, он уже приготовился к своей участи, знал, что будет дальше, и от этого страх только усиливался, но удара не следовало.

Дыхание Мирана постепенно замедлялось, оскал исчез с лица, рука медленно опустилась.

– Что вы творите? – вскрикнул он. – Пока мы сражаемся за вас, пока такие же молодые ребята, как ты, гибнут сейчас там, отдавая свои жизни ради мира, вы грабите нас? Грабите на нашей же планете, которую вам предоставили, укрыв от ужасов, которые творятся в ваших родных мирах? – он смотрел с отчаянием прямо в глаза перепуганного беженца, тряся его за ворот, – Почему? Ответь мне, почему? Почему ты не сражаешься за своих близких, за свой дом? Вы все думаете, что это выход – просто вот так взять и убежать? Только знай: от этого не убежать и не скрыться. Мне жаль всех вас, – он слез с него, отошел на пару шагов. – Убирайтесь…

Виронец лежал неподвижно и изумленно смотрел на давшего ему отпор прохожего, не веря, что его вот так просто отпускают после всего.

– Я сказал, убирайтесь отсюда! – закричал он.

Перепуганный бедолага вскочил, подбежал к своему избитому напарнику, приходившему в себя после взбучки. Поднявшись, они прихрамывая поспешили прочь в сторону ярмарки, за которой был лагерь для беженцев. Юнец оборачивался на полковника Брайта через каждые пару шагов: возможно просто из-за страха, а быть может, его слова и впрямь произвели впечатление и заставили задуматься.

– Они просто хотят есть, – начала их оправдывать Эллея сквозь скатывающиеся по щекам слезы.

– Это не выход, дорогая. Это неправильный путь, – он стоял и смотрел куда-то сквозь дорогу перед ним, все еще тяжело дыша.

– Они напуганы и не знают, что делать. У некоторых из них совсем нет денег, у них вообще ничего нет. Я понимаю, что это все неправильно, но…

– Все хорошо, родная, все уже позади, – Брайт все так же смотрел в одну точку, точнее сквозь нее. «Если бы Эллея не остановила меня, неужели… Я бы мог убить их. Ведь знал же, что виронцы и мухи не обидят, и нож-то наверняка держали впервые, и все же я боюсь… боюсь превратиться в зверя, не знающего ни пощады, ни жалости. Если бы не она, наверняка так и было бы. Только она остается для меня лучом света, указывающим правильную дорогу в беспросветной тьме».

Миран пришел в себя, подскочил к ней, обнял и начал успокаивать. В ту же минуту в закоулок подоспел правоохранительный патруль:

– Сэр, все в порядке? Тут был шум, кто-то сообщил о нападении, – два элионца были облачены в боевые доспехи, но куда легче армйских. На белых наплечниках и грудной области отчетливо виднелись оранжевые полосы, являвшиеся отличительными знаками служителей правопорядка.

– Нет повода для беспокойства, офицер, мы все уладили.

– Сэр, можно взглянуть на ваше удостоверение? – служитель смотрел сквозь прозрачное забрало шлема, имевшее легкий фиолетовый оттенок.

– Конечно, вот. – Брайт протянул карточку, размером с банковскую кредитку.