Текст книги "Путешествие длиною в миг"

Глава 2

Следующее важное звено ровно через год. В наш класс пришёл новичок, сразу привлёкший к себе всеобщее внимание. Высокий, стройный, с гордо посаженной головой, волнистыми русыми волосами и выразительными улыбающимися глазами. Самые задиристые ребята тут же провели силовую проверку в коридоре, навязав новичку борьбу. Костя, так его звали, смеясь, легко справился с оппонентами. Дружелюбным нравом Костя пришёлся всем нам по душе. Как-то после уроков привёл я его в спортгородок. Та самая полоса препятствия привлекла его внимание. Вскарабкавшись на самый верх, Костя встал на край балки, секунды две раздумывал и решительно пошёл на другой конец, затем, развернувшись, повторил переход ещё раз. После этого неспешно спустился вниз и спокойно встал рядом.

– Молодец! Было страшно? А если бы упал? – выдохнул я.

– А зачем падать? – парировал он и добавил – Если бояться, то можно и упасть. Вниз смотреть нельзя, равновесие может нарушиться. Надо представить, что балка на земле лежит и все. А ты разве не можешь?

Этот вопрос задел, и я полез наверх. Встав на самый край, посмотрел вниз, и тут решимость пропала.

– Не бойся, смелее! Балка немного колеблется, не обращай на это внимание, главное, вниз не смотри.

Я сделал два шага и понял, что если передумаю и буду разворачиваться назад, обязательно упаду. Ноги тут же окаменели. Что ноги, все тело окаменело. Оно как бы говорило, что пока будешь думать, как быть дальше, отстраню-ка тебя от управления, от греха.

В это время Костя убеждал не волноваться.

«Я спокоен, я совершенно спокоен, балка лежит на земле, мне ничего не угрожает, надо продолжить движение, это легко», – сформировалась мысль в голове.

Мгновенно земля подо мной исчезла, осталась только балка и плотная светлая субстанция под ней. Тело сказало: «Вперёд, управление восстановлено». Размеренным шагом я добрался до другого конца.

– Слезай, – подал голос друг.

– Нет! Я не закончил.

Резко развернувшись, повторил переход в обратную сторону, ещё более уверенно.

Костя, улыбаясь, ждал меня внизу.

– Молодец!

Получив важный урок самообладания, самовнушения, визуализации, мне было невдомёк, что всего через пару недель мне предстояло применить навыки этой цепи подготовок для предотвращения, как думается, большой неприятности.

Глава 3

Саша, друг моего брата, в тиши своей квартиры по чертежам журнала «Техника молодёжи», кажется, умудрился построить дельтаплан. Настоящее крыло Рогало!

Примитивное, несовершенное, состоящее из раскладушек, шестов для прыжков в высоту и парашюта, который удалось купить аж за пятьдесят рублей в местном аэропорту, как я слышал. На выходные дни два друга планировали поездку в предгорье на лётные испытания, и, к величайшей радости, меня брали с собой, о чем сообщили накануне.

Был 1974 год, четырнадцать лет я смотрел на мир в этой жизни, но ещё не испытывал такого душевного подъёма, восторга от прикосновения к чему-то величественному. Понял потом, к воздушной стихии!

Приехав в предгорье на стареньком запорожце, быстро собрали крыло Рогало. Саша влез в парашютные подвески и, прицепив их к килевой трубе дельтаплана, стал бегать по наклонной дороге, пытаясь понять, что делать. Добегался до того, что, неуклюже прыгнув, упал в кустарник. Сергей сменил друга и также безуспешно продолжил беготню. Наконец, влетев в очередной куст и скинув с себя подвеску, выразил неудовольствие весёлой бранью. Друзья решили перекусить и подумать. Парни неспешно начали трапезу, обсуждая неудачу. Мне не хотелось есть, и я спросил разрешения попробовать побегать тоже, пока пилоты набираются сил. Саня с полным ртом только махнул рукой. Это было разрешение.

– Аккуратно, не зашибись! – инструктировал брат.

Подвеску цеплять не стал, решил так побегать и попытаться почувствовать, как крыло само может лететь. Это знание я получил в кружке авиамоделистов при доме пионеров. Были такие в советское время. Пробежав несколько раз, удерживая руками крыло, убедился, что оно летит, но чуть уходит в крен, однако, толкая трапецию дельтаплана в сторону крена, легко исправлял траекторию движения. Мои успехи заметили «пилоты», и у них родился, как оказалось, дикий план. Вытащив из машины тонкий трос метров 20 и привязав один конец к бамперу машины, а другой к ручке трапеции дельтаплана, предложили мне чуть-чуть подлететь, используя тягу машины, даже не пристёгивая подвески. Разумеется, никто и не помышлял, что что-то может пойти не так. Поскольку испытателем стал я, то место за рулём «горбатого» занял по праву мой старший брат, все-таки ответственность. Машина рванула с места, я побежал, выравнивая крыло, и тут произошло непредвиденное. Дельтаплан резко взмыл вверх как огромный воздушный змей, а кисти моих рук с большим трудом справились с перегрузкой. Если быть точнее, чуть не сорвался вниз, но тренировки в секции спортивной гимнастики решили дело в мою пользу.

Итак, повис я эдак на высоте седьмого этажа на одних руках, а прямо подо мной нёсся «горбатый», оставляя лёгкий пылевой след. Ситуация не испугала, а удивила, ведь я летел, хотя как-то неправильно. Неудобно было висеть на руках, чувствовал, что управлять полётом не могу, зато открылся глазам горизонт, и мысль молнией сверкнула: «Я лечу туда!»

Вдруг полет резко прекратил поступательное движение. Это остановилась машина прямо перед канавой.

Охватило чувство несправедливости, обмана, разочарования, ведь так было прекрасно! Нос дельтаплана быстро опустился вниз под воздействием сильной передней центровки. Почти подо мной стоял «запорожец». Началось стремительное падение. Никогда до этого не видел так быстро приближающуюся землю. «Ноги вместе, носки вытянуть», – мелькнула мысль. Удар был страшным, ноги не выдержали, и тело завалилось вперёд и вбок, распластываясь во весь рост.

Белая ткань немного трепещет, и тело гудит, как медный колокол от удара…

Разобрав крыло и увязав на багажнике машины, мы ещё некоторое время сидели и делали разбор полёта. Было решено подремонтировать крыло, так как трубы погнулись от удара о землю, дождаться снега, чтобы помягче было падать, конечно же, подлечить мою ногу и попробовать совершить настоящий полет. Звание лётчика-испытателя парни в шутку отдали мне. Я не спорил.

Глава 4

Вот и наступил день, когда меня известила наша группа покорителей воздуха о поездке на новые испытания!

– Завтра в обед едем летать! – сказал Сергей. – Правда, у тебя же тренировка по горным лыжам? Ничего, один день пропустишь! – и хитро улыбнулся.

Нечего и говорить, что все время с последнего испытания, я только и думал о полётах.

Крыло собрали у подножия горы и потащили наверх, сменяя друг друга. Хотя конструкция была лёгкой, кажется, килограммов 14–15, но объёмная, для переноски не очень удобная.

Поднявшись до места, откуда горнолыжники начинали свой спуск, мы остановились. Спортсменов ещё не было. Я знал, что мои товарищи подойдут через час, и гора была совершенно свободна.

– Может, отсюда полетишь? – спросили меня старшие воздухоплаватели. – Только смотри вон там, внизу на поле высоковольтная линия, постарайся приземлиться до неё, – добавил брат.

Вспоминая те минуты, я до сих пор не могу понять ту нашу невероятную уверенность в результате испытания дельтаплана. Никто из нас никогда не летал на этих крыльях и, разумеется, не знал, как это делается. А то, что придётся лететь на огромной высоте и пилотировать этой хрупкой конструкцией будет четырнадцатилетний паренёк, видевший её второй раз в жизни, вообще не принималось в расчёт. Я бесконечно доверял старшему брату и верил, что он знает всё. Сказал «сможешь», значит, смогу. Теперь мне известны некоторые законы бытия и знаю, что так было надо для меня, и брат выполнял свои обязательства по отношению ко мне, оговорённые загодя, ещё до нашего рождения.

Попытка взлететь, используя небольшой бугорок, оказалась тщетной. Коэффициент лётного качества крыла оказался недостаточным. Требовался более крутой склон или обрыв. Не раздумывая, мы потащили нашу птичку выше, туда, где были оба эти условия, куда спортсмены-горнолыжники ещё не добрались. И вот стоим на самой возможной верхотуре, дух захватил от открывшегося вида. Далеко внизу совхоз Алатау, затем верхняя Пятилетка, ещё дальше грязно-синяя дымка над Алма-Атой, еле видна на большом поле высоковольтная линия. Только тут у парней мелькнула на лицах тень страха. Только тень. В следующий момент мой брат Сергей, взглянув на меня, с улыбкой сказал: «Смотри, как красиво и как высоко! Представляешь, ты полетишь вон туда!» – и показал рукой в долину. Меня переполнил дикий восторг и страх от предвкушения полёта. Первого в жизни! Я надел парашютную подвеску, которую пристегнул к крылу. Тут-то и прозвучал знаменитый первый и очень короткий лётный инструктаж от руководителя полёта, моего брата: «Лёша, запомни, при жёстком приземлении следи, чтобы голова не попала между этими двумя тросами!» Показал на нижний носовой трос и подвёл черту: «А то отрежет голову на хер! Ну лети, а то передумаешь!»

Подняв с земли дельтаплан, я взглянул вперёд. Прямо передо мной начинался длинный крутой склон, а справа сразу вертикальный обрыв метров 15–20.

Внизу за обрывом уже показались на склоне горнолыжники. Пора взлетать.

Начав разбег, довернул ещё правее, в обрыв, пока ноги не повисли в воздухе. Крыло нагрузилось полностью, плавно «просадилось» на пару метров и полетело! Земля отдалялась, чувства захлёстывали, горизонт расширился и поманил, ликование переполняло душу! Внизу на склоне лыжники приостановились и замахали руками. То были мои друзья спортсмены. Помахав рукой в ответ, сосредоточился на поле с высоковольтной линией. Что там брат про голову говорил?

Удивительно, но весь полет и приземление не вызвали затруднений, будто я уже летал раньше и попал в знакомую стихию. Сейчас уверен, что так и есть.

Потом были ещё несколько полётов в другие дни, и вскоре весть о них разнеслась по городу, привлекая новых смельчаков, замечательных людей со своими крыльями. Затем, дельтапланеристы открыли для себя Ушкунур, прославившийся на весь Советский Союз. Но наша маленькая команда энтузиастов была первой в городе, бросившая вызов величайшей стихии!

Прыжок

Как-то незаметно подкрался вечер, медленно поглощая краски и облекая в серые тона все, что радовало глаз днём. Прохлада по мере сгущения сумерек обволакивала город, вытесняя прогретый воздух «каменных джунглей». Непривычно длинный, мягко-томный переход от дня к ночи, завораживал. Мне, прибывшему из южного региона Советского Союза, была в диковинку такая мягкость в борьбе света с тьмой в средней полосе России. Дневное время активности удлинялось, давая дополнительные возможности всем, кто желал этим воспользоваться. С самого утра абитуриенты инженерно-строительного института усиленно готовились к предстоящим экзаменам по математике. Голова шла кругом от калейдоскопа всевозможных задач, примеров. Решив, что на сегодня достаточно, я закрыл учебник с тетрадкой и встал из-за стола. Большая угловая комната на втором этаже студенческого общежития служила временным пристанищем шестерым парням, приехавшим из разных уголков огромной страны, желающим продолжить своё обучение в вузе. Ребята подобрались серьезные, время зря не теряли, готовились основательно. Далеко не все захотели прерваться, и на мое предложение прогуляться по улице откликнулся только Саня. Спокойный и рассудительный, он не выделялся из нашей компании ни физическими, ни умственными данными. Зато уравновешенностью характера иногда удивлял, не позволяя себе ни малейших эмоциональных всплесков и предпочитая больше слушать, чем говорить. В целом Саша был приятным собеседником, умеющим поддержать любую тему без споров и претензий на лидерство. Он, как и я, закончил свои занятия, поэтому согласился составить мне компанию. Все мы город знали плохо и, наслышанные о местных хулиганах, избегали прогулок в одиночку. В народе ходят байки, как ещё в 1958 году главу страны Хрущева Никиту Сергеевича на митинге в городе Куйбышеве забросали гнилыми помидорами и яйцами за продовольственную политику, сорвав мероприятие. На что Первый секретарь ЦК КПСС якобы сказал, что, мол, как была самарская шпана, так и осталась. Митинг действительно был сорван – факт, насчёт «забрасывания» не знаю. Но в наличии этой шпаны пришлось удостовериться неоднократно, как и в сердечности простых самарцев. Впрочем, потом мы поняли, что «общаговских» все же боялись задирать за сплоченность, за способность мгновенно мобилизоваться и дать отпор любому противнику только по одному возгласу – «наших бьют!»

Так вот отправились мы с Саней на вечернюю прогулку «проветрить мозги». Проходя мимо трамвайной остановки, я обратил внимание на группу подвыпивших молодых людей. Вели они себя развязно, вызывающе, стремясь спровоцировать ссору с присутствующими. Памятуя рассказ брата, как на этой самой остановке убили паренька в драке, немного ускорил шаг, потянув за собой и товарища. Казалось, прошли мимо, опасность миновала, но вдруг сильнейший удар ногой в спину прогнул тело дугой до хруста в позвоночнике, отбросив вперёд. С трудом устояв на ногах, резко обернулся. Передо мной стоял высокий, нагло ухмыляющийся парнишка. «Ну! Что?» – выкрикнул он. «Ты зачем это?» – вырвалось у меня. Возмущение поднималось стремительно. Вместо ответа хулиган широко замахнулся рукой, готовя новый удар. Ещё в детстве старший брат, обучая основам бокса, заставлял отрабатывать типовые серии. Руки автоматически выполнили одну, без вмешательства разума. Соперник согнулся пополам, держась за живот. Я отвлёкся на его друзей и не заметил ловкого захвата моей ноги поверженным вроде противником. Рывок – и лежу на спине, с грустью наблюдая приближающихся агрессивно настроенных людей. Страх быть «затоптанным» пружиной подкинул вверх, мимоходом отбросив неуемного парня в сторону. За это короткое время восемь его дружков успели взять меня в «клещи», оттесняя к цветочной ограде. Ещё пытаюсь мирно договориться со здоровенным парнягой. Тот, насупившись, молча двинулся вперёд, не вызывая никаких сомнений по поводу своих намерений. В этот момент на глаза попался Саня. Он стоял в стороне никем не замеченный. Громким спокойным голосом я обратился к нему: «Саня, сбегай за помощью в нашу общагу!» Лица всех оппонентов повернулись к тихому «очкарику». Польщенный таким вниманием, Саша, не ожидая повторного приглашения, сорвался с места в спасительном направлении, увлекая за собой встрепенувшуюся ораву. Грех было не воспользоваться таким подарком, и я выскочил на освободившееся пространство. Быстро осознав оплошность, озлобленные преследователи разделились и одна половина, ведомая здоровяком и подгоняемая нецензурной бранью обиженного забияки, накинулась на меня, возжаждав крови. Как можно было догадаться, я не стал «подставлять другую щеку», а смело бросился наутёк. Бежать было неудобно из-за отсутствия на правой ноге туфли, потерянной в потасовке, однако это компенсировалось необыкновенной внутренней легкостью. Ребята, однако, находились в хорошей спортивной форме и не желали сдаваться. Впереди замаячил высокий деревянный забор, ограждающий стройку. Оглянувшись назад, не сбавляя темпа, засмотрелся на «бегунов» дольше необходимого, пропустив сближения с преградой. Развернулся, а вот он, забор, прямо перед носом. В школе, на уроках физкультуры, нас учили азам прыжков в высоту. Техника «ножницы» отрабатывалась нами на совесть под руководством упорного учителя. Но такой стиль не годился для высоких прыжков, и «подающих надежды» направляли в секцию легкой атлетики. «Королева спорта» совсем не прельщала, и «ножницы» были единственным способом преодоления высоты в моем арсенале. По этой причине, удачно попав на левую, толчковую ногу, правой сделал мах вверх. Дальше я не управлял действием, а лишь наблюдал. Уверенность в преодолении преграды была таковой, что даже тени сомнения не возникло. Очень медленно, поднимаясь над забором, с легким удивлением зафиксировал запас по высоте сантиметров в сорок. Полет, а это походило на полет, заканчивался дальше, метрах в шести, что тоже отметил про себя. При этом мелькнуло легкое сомнение по поводу приземления. Плавно и медленно, как мне казалось, касаюсь правой ногой земли и слышу звон ломающегося стекла. Вторая нога успевает без проблем, встать по ходу движения и тоже разбивает стекло. Бег продолжался по стёклам ещё около двадцати метров. Мысль о порезах даже не возникла, а ведь был наполовину босым. Оглянувшись назад, заметил пять голов над верхом забора с лицами, выражающими изумление. Или показалось? Никто не предпринял попыток продолжения преследования, и я неспешно вышел через противоположные ворота. Забежав в общежитие, обнаружил полнейшую тишину. Никого не было, кроме вахтерши, поведавшей о массовом «исходе» жильцов. Так отреагировали студенты и абитуриенты на Санин клич. Вернувшись на остановку, где все началось, увидел потерянную обувь и в тот же миг, порезался о случайное стёклышко. Вспомнив о куче разбитого стекла на стройке, развеселился. Надо же, какая нелепица! Найти товарищей не вышло. Лишь пару часов спустя узнал, как «общаговские» с удовольствием гоняли по набережной Волги местную шпану.

На следующий день я специально отправился к тому забору, чтобы убедиться в реальности произошедшего. Напомню вам, что рекорд мира по прыжкам в высоту в 1977 году был два метра ровно. Забор же оказался не меньше двух метров, пришлось чуть подпрыгнуть, чтобы ухватиться руками за верх, плюс зафиксированный мной большой запас по высоте во время прыжка. Так получалось, что я, оказывается, непризнанный чемпион мира. Посмеялся, конечно, от души с товарищами по комнате. Не знаю, поверили ли они рассказу, но меня это не волновало. Сам я очень быстро забыл об удивительном прыжке-полёте, погрузившись с головой в водоворот экзаменов. Они тоже преподнесли мне сюрприз, показавший необычность нашего мира.

10 сантиметров в квадрате

Шёл рядовой урок по математике в нашем классе по теме «Теория вероятности». Математика нравилась мне, поэтому старался не отвлекаться на посторонние вещи. После объяснения нового материала для закрепления нам предложили решить несколько задач. Настроение было приподнятое, хотелось глубже вникнуть в нюансы теории. И как-то ненавязчиво после оглашения условия задачи внезапно родилась в голове уверенность в знании ответа. Странное ощущение абсолютной правильности. Поддавшись игривому настрою, вскинул руку вверх первым из класса. Мой ответ учителю понравился. Я не использовал формул, алгоритмов решения, финальная цифра появилась сама, как только пожелал ее узнать. Так повторилось ещё два раза. Отвечал сразу, без подготовки. Каким образом приходил ответ, не понимал, знал только, что он правильный. Чтобы самому не путаться, определил это как интуитивное знание. Определил и успокоился, а успокоившись, забыл. Мало ли дел у юности? Только годы спустя из книг узнал о энергоинформационном поле Земли, к которому можно подключиться при определенных условиях, но тогда произошедшее воспринял, как любопытный казус. Мне запомнилось ощущение, испытываемое при получении ответов. Настроение игриво-радостное, поднимающее над обыденностью, и отсутствие страха ошибки в сочетании с желанием знать. Что-то в этом роде. Вскоре об интересном опыте и не вспоминал.

Время шло, и вот я в чужом городе поступаю в институт. В те годы действовала упрощенная экзаменационная программа для окончивших школу со средним баллом оценок 4,5 и выше. Абитуриенты сдавали первые два экзамена, и если набирали не меньше 9 баллов, зачислялись автоматически. У меня была такая льгота, и теплилась надежда на лёгкое поступление в высшее учебное заведение. Первый экзамен – сочинение, сдал на 4, хотя недоумевал, ведь читал в юности много и считался относительно грамотным. Четверка означала максимальное мое старание на втором экзамене, за который должен был получить не ниже пятерки для выполнения задуманного. Все силы бросив на штудирование математики, следующего экзамена, совершенно не готовился к другим. Как говорится, «пан или пропал». Вскоре любые примеры и задачи щелкал как семечки, формулами жонглировал, как угодно. Не было вопроса, на который не мог бы дать ответ в рамках школьной программы, поэтому на экзамен отправился как на праздник, в приподнятом, радостном настроении, уверенным в победе. Контрольную работу писал быстро и чётко, как вдруг на последнем вопросе застопорился. Подобные задачи раньше не вызывали затруднений, но внезапно из головы вылетели нужные формулы и не желали возвращаться. Как видно, переутомление при подготовке дало свои плоды. Волнение накрыло плащом ужаса. Как быть? Необходимо высчитать площадь сечения двух взаимопроникающих фигур, но формулы испарились бесследно из моей бедной головы. Страсти накалялись, проявившись в пылающих щеках. Ну как же так? Жгучее желание знать ответ задачи «выросло до небес». От безысходности мысленно представляю злополучные пересекающиеся фигуры. И тут второй раз в жизни после случая в школе отчетливо осознаю ясное знание того, что хочу. Ответ – десять сантиметров в квадрате. Уверенность в правильности просто непостижимая. Я-то знаю, а как объяснить экзаменаторам способ получения результата? Вы не поверите, но свои изыскания я разместил на трёх листах мелким почерком, вплетая все, что знал и придумал на лету, включив и теорию относительности и вероятности, и ещё бог знает чего. Математическое сочинение мне показалось настолько логичным, оригинальным, смелым и верным, что вызвал гордость за такой нетривиальный подход к решению проблемы. В конце измышлений, написав крупно и подчеркнув ответ – десять сантиметров в квадрате, с чистой совестью сдал работу приемной комиссии. На следующий день, приехав в институт, на доске объявлений увидел правильные ответы всех задач и оценку за работу. Все ответы на все задания совпадали с моими. Однако экзаменаторы не оценили по заслугам мои старания и поставили четверку. Представляю их лица, когда они смотрели мою работу! Могу поспорить, такого они ещё не видели и наверняка давали посмотреть своим товарищам. Стройное изложение решения, скорее всего, тоже появилось у меня не из головы, оно буквально вкладывалось в неё. И кто это делал, обладал незаурядным чувством юмора. Надо ли говорить, что, получив восемь баллов за два экзамена, вместо отдыха поспешил в общежитие к учебникам по физике. Физику в школе мы изучали по экспериментальной московской программе профессора Шаталова, отличающейся видением предмета с нетрадиционной стороны и предлагающей альтернативный подход к самому предмету. Стандартную программу я не изучал, и экзамен по физике превратился в трехчасовое шоу с многочисленными зрителями у дверей аудитории, озлобленной, ограниченной «физичкой» и хохочущими ее коллегами, но это уже другая история, в принципе, не содержащая ничего необычного.