Текст книги "Наполеон"

Армия Наполеона состояла из новобранцев, поэтому ему постоянно приходилось думать о том, как поддерживать в солдатах преданность и верность. Впервые в современной истории революционная армия, собранная Лазаром Карно[33]33
  Лазар Карно – математик, политический и государственный деятель, член Парижской академии наук (1796), член Законодательного собрания в 1791–1792 гг., Конвента в 1792–1795 гг., Комитета общественного спасения в 1793–1794 гг. В 1795–1797 гг. член Директории. Во время Ста дней (1815) министр внутренних дел, получил титул графа. Автор трудов по математическому анализу и проекционной геометрии.


[Закрыть], состояла из «вооруженных граждан, призванных защищать Родину, находящуюся в опасности». Немецкий военный теоретик и историк, участник войны с Наполеоном, Карл фон Клаузевиц в своем труде «О войне» писал об этой армии как о «силе, о которой никто ранее не помышял, но которая появилась в 1793 году. Внезапно война стала народным делом и делом каждого из тридцати миллионов жителей, считающего себя гражданином. […] Благодаря участию каждого гражданина, в игру вступила вся нация. […] С этих пор активность военных действий достигла максимально возможной силы и, как следствие, до такой же высшей точки возросло давление со стороны неприятеля, а значит, и исходящая от такого противостояния опасность».

Во время первой итальянской кампании Бонапарт понимал, что его армия, сплошь состоящая из новобранцев, во всем уступает австрийским войскам, в которых служили очень сильные физически профессиональные солдаты. Во время французской кампании 1814 года соотношение сил между французской армией, набранной из молодых необученных рекрутов, прозванных «Мари-Луизами»[34]34
  Насмешливое прозвище, намекающее на слишком юный возраст новобранцев.


[Закрыть], и закаленными в боях солдатами союзнических армий стало еще более неблагоприятным. Однако и в итальянской, и во французской кампаниях Наполеону удалось внушить победный дух своим солдатам, которые еще очень долгое время слыли непобедимыми среди своих врагов.

«Истинная верность – это самое редкое качество», поэтому Бонапарт полагал, что для того, чтобы заручиться ею, необходимо «очень хорошо знать людей». Он был убежден, что «люди, которым удалось изменить мир, всегда достигали этого, не склоняя на свою сторону вождей, а приводя в движение народные массы», поэтому всегда стремился найти нужные слова и манеру поведения, которые, воздействуя должным образом на подчиненных, сподвигали их на добровольное волеизъявление следовать за своим вождем, каких бы громадных жертв с их стороны он ни потребовал. Как-то он заявил Лас-Казу: «Мои солдаты по отношению ко мне ведут себя совершенно по-приятельски и спокойно. Они часто обращаются ко мне на “ты”. Ужасным человеком я прослыл среди офицеров и, возможно, среди генералов, но ни в малейшей степени среди солдат. Они инстинктивно чувствуют правду и приязнь, они дали мне понять, что я могу рассчитывать на их защиту, а в случае необходимости – и на отмщение моей чести». Со своей стороны Наполеон также разговаривал с ними не чинясь, по-приятельски. Накануне Ваграмского сражения император спросил своих гренадеров: «Ну, дети мои, как вам заварушка?[35]35
  Игра слов: в данном случае употребленное Наполеоном слово vin, помимо основного значения – «вино», можно перевести и как «заварушка».


[Закрыть]» Один из солдат, кивнув в сторону Дуная, ответил: «Оно нас не опьянит, сир, вон наши погреба». Тогда Наполеон приказал выдать каждому гренадеру по бутылке вина.

Зная, что «привычка все преувеличивать, жаловаться и все искажать, когда недоволен, – одна из черт французского характера», Наполеон ласково называл своих солдат ворчунами. Порой ему даже казалось, что «руководить французским солдатом труднее, чем любым другим. Он не машина, которую только нужно завести. Французский солдат – это разумное существо, которое нужно направлять». Швейцарский солдат Сабон в своей книге воспоминаний «Мемуары подмастерья часовщика из Женевы, ставшего главным музыкантом 69-го пехотного полка Великой армии» соглашался с ним: «Храбрость французов переходит все границы, они почти никогда не сомневаются в успехе, поэтому следует понимать и отзываться на их шутки, тем более что драться они умеют. В этом смысле не каждый сумеет им подражать. У французских солдат особая дисциплина, очень свободная, бесконечно далекая от сурового порядка, царившего в рядах русских или прусских солдат, которые действуют как настоящие автоматы. Во французских войсках эта дисциплина установилась за шесть недель, а в армиях других государств она может не сформироваться и за десять лет. Эта разница происходит главным образом от того, что у французов чувство собственного достоинства и самолюбие – две черты характера, неизменно определяющие его поведение».

Когда Наполеон обращался к солдатам, он старался внушить им чувство гордости за то, что именно они составляют элиту его армии благодаря личному мужеству каждого и общей дисциплине. На следующий день после Аустерлицкого сражения он произнес речь, которая явилась еще одним подтверждением его ораторского таланта: «Солдаты, я вами доволен. В Аустерлицком сражении вы оправдали все мои надежды, которые я возлагал на ваше бесстрашие. Знамена своих полков вы покрыли бессмертной славой. Менее чем за четыре часа неприятельская армия, которую возглавляли императоры России и Австрии, была либо разобщена, либо рассеяна. Те, кто избежал смерти от ваших штыков, утонули в озерах. […] Остальные мои подданные будут встречать вас с восторгом, и вам достаточно будет сказать “Я участвовал в Аустерлицком сражении”, как тут же раздастся вам в ответ: “Вот это храбрец!”»

Сила духа – необходимое условие не только для завоевания победы, но и для того, чтобы пережить удары судьбы. Так, например, сержант Великой армии по фамилии Бургонь в своих «Воспоминаниях» рассказывает о своем однополчанине, который при переправе через Березину вдруг поймал взгляд императора: «Он посмотрел на нас взглядом, каким провожал своих гвардейцев, бредущих в одиночку после поражения на поле боя, и этим взглядом он старался приободрить нас». Но когда это отступление превратилось в беспорядочное бегство, за три дня до переправы через Березину, Наполеон решил сформировать «специальный эскадрон», который обеспечивал его личную безопасность. На самом деле эти триста прекрасно вышколенных офицеров помогали ему создавать иллюзию контроля над ситуацией: «Тревога подавляет разум и парализует отвагу». Прекрасно сознавая безвыходность ситуации, в которую попала его армия, Наполеон, тем не менее, сумел сохранить видимость порядка и предотвратил паническое бегство солдат, мобилизовав их на вошедшее в историю сооружение моста через Березину[36]36
  В 1812 г. при переправе через Березину 14–17 ноября наполеоновская армия сумела выйти из полного окружения, сохранив боеспособную часть армии. Операция прошла успешно отчасти благодаря героической гибели двухсот саперов генерала Эбле, умерших от переохлаждения при наведении переправы. При этом потери составили около 45 тысяч человек уже небоеспособной части армии. – Прим. науч. ред.


[Закрыть].

«Жить среди солдат – значит проявить их добродетели, в противном случае вам будут известны только их пороки», – утверждал Наполеон, чувствуя себя скорее отцом для своих подчиненных, нежели руководителем высокого ранга, представителем истеблишмента. Солдаты Великой армии восхищались храбростью своего командира, но, по сути, любили они того «маленького капрала», который не воздвигал барьеров между собой и солдатами. Если ему приходилось спать вместе с солдатами, он непременно укладывался среди гвардейцев. Наполеон лично сформировал эту элитную войсковую часть, которую называл «жемчужиной в моей короне». В нее входили очень разные полки, например мамелюки или голландцы в белоснежной форме. Во время похода на Россию император даже создал гвардейский полк литовских улан, в который входили потомки мусульман, воинов Чингисхана, сосланных в Средние века в Литву на поселение.

Для поддержания престижа и сплоченности своей гвардии Наполеон определил ряд особенностей, которые должны отличать императорскую гвардию от других воинских частей Великой армии. Сам факт зачисления в гвардию уже был привилегией, поэтому каждый солдат, вступавший в ряды императорских гвардейцев, понижался в чине. Например, капитан пехотного полка, вступив в гвардию, получал звание лейтенанта. Еще одна примечательная особенность: гвардейцы должны были обращаться друг к другу только на «вы» и обязательно употреблять перед фамилией «мсье». Дисциплина была очень жесткой, но телесные наказания ни в коем случае не допускались. Если гвардеец уходил в отставку или же переходил из гвардии в другую воинскую часть, он все равно считался «ветераном наполеоновской гвардии». Для зачисления в гвардию не существовало никаких льгот, единственными условиями приема считались проявленное мужество и выслуга лет. Также принимался во внимание и рост: гренадеры были не ниже 1,83 метра (на 15 сантиметров выше самого Наполеона).

Гвардия всегда подчинялась только личным приказам императора, который использовал ее, по примеру римского претория, только в случае крайней необходимости: нанести решающий удар или выйти из опасной ситуации. Гвардейцы всегда сражались в своих парадных мундирах, кроме битвы под Ватерлоо, где в первый и в последний раз они вынуждены были с боем отступить. Даже враги считали гвардейцев элитой французской армии, самыми отважными солдатами мировой военной истории.

Эти люди были суровыми воинами, но они редко могли сдержать свои чувства, когда Наполеон обращался к ним с теплыми, душевными словами. Когда в апреле 1814 года перед дворцом Фонтенбло уже свергнутый император обратился с прощальной речью к своим гвардейцам, старые, закаленные в боях солдаты плакали: «Солдаты старой гвардии, я прощаюсь с вами! Все двадцать лет, что мы прожили вместе, я был доволен вами: я всегда видел, что вы следуете дорогой славы. […] Солдаты, я не могу обнять каждого из вас, но я обнимаю ваших командиров. […] Пусть принесут мне знамя, я его также поцелую. О! Дорогое знамя, пусть мой поцелуй отзовется в будущем!»

Именно эта, очень крепкая связь с «простыми солдатами» поможет Наполеону в 1815 году вернуться к власти.

По возвращении с острова Эльба Наполеон мог располагать только одной тысячей людей, тогда как в руках короля Людовика XVIII были армия, полиция и вся административная исполнительная власть. Однако бывшему императору удалось без единого выстрела выиграть пари, заключенное им в тот самый момент, когда его корабль причалил к берегу в бухте Жуан, недалеко от мыса Антиб: «Мои орлы полетят с колокольни на колокольню и усядутся на соборе Нотр-Дам». Но все же Людовику XVIII удалось прервать этот полет. 7 марта 1815 года в Лаффрее, возле Гренобля, Наполеон, в зеленой форме полковника егерского гвардейского полка и в накинутом поверх нее сером плаще, оказался перед дулами нацеленных на него ружей. Офицер-роялист, капитан Рандо, которого Наполеон III позднее произведет в маршалы, отдал роковой приказ: «Целься! Огонь!» Пораженные солдаты выстрелить не осмелились. Наполеон вышел вперед. В гробовой тишине он воскликнул: «Солдаты 15-го полка, вы меня узнаете?» Он опять шагнул вперед, распахнул плащ и выкрикнул: «Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» После этих слов солдаты с криками «Да здравствует император!» расступились и дали ему дорогу. Наполеон очень гордился победой, одержанной им в этот день: «До Гренобля ко мне относились как к авантюристу. В Гренобле я стал принцем». Отмечая, что «Макиавелли верно сказал, что все крепости, отбитые у неприятеля, не стоят любви простого народа», сам он был удивлен мирным характером своего триумфального шествия к Парижу: «Моя самая удачная кампания состоялась 20 марта, так как не было сделано ни единого выстрела». И хотя в течение Ста дней Наполеона поддерживали только «народ и вся армия, от солдата до капитанских чинов», нужно отметить, что после возвращения короля на престол из всех военных были казнены только офицеры высшего состава, такие как маршал Ней и генерал де ля Бедуайер.

Наполеон считал необходимым, чтобы физическая форма солдат соответствовала их боевому духу. В 1800 году он заявлял, что «человек, не обращающий внимания на нужды своих солдат, никогда не сможет стать им командиром», поскольку «в военном деле здоровье является главным и непременным условием и не может быть ничем заменено». С 1799 года Наполеон регулярно давал распоряжения военному врачу Антуан-Огюстину Парментье о проведении прививок против оспы всем солдатам и офицерам. Парментье, будучи генеральным инспектором службы здравоохранения императорской армии с 1805 по 1813 год, сделал все от него зависящее, чтобы склонить медицинский мир Первой империи к введению такого направления во врачебной деятельности, как обязательная профилактика заболеваний. Но не только этим оставил по себе память в будущих поколениях кавалер ордена Почетного легиона и барон империи Антуан-Огюстин Парментье. Он первым на территории Франции стал выращивать картофель. Этот овощ сразу стал основным пищевым продуктом страны (император также употреблял его в пищу), поскольку килограмм картофеля в 1804 году стоил всего лишь 6 сантимов, тогда как за килограмм мяса надо было заплатить около 1,20 франка (примерно дневной заработок рабочего). Не следует забывать, что заслуга в распространении картофеля во Франции принадлежит все-таки Людовику XVI.

Наполеон понимал, что помимо профилактики заболеваний очень большое значение имеет организация медицинской помощи во время военных кампаний. Если военные комиссары «своими внутренними раздорами и глупыми проектами» заслужили упреки императора за развал хирургического лечения армейского состава, то в лице хирурга Ларрея Наполеон нашел прекрасного администратора. Имя Ларрея осталось в истории благодаря тому, что в 1797 году он впервые в мировой истории создал новый вид воинского подразделения – полевой лазарет с бригадами «летучих амбулансов», то есть передвижных медицинских формирований, осуществлявших эвакуацию раненых с поля боя. До этого помощь раненым оказывалась только после завершения сражения.

В битве при Ватерлоо прусские уланы захватили Ларрея в плен и, спутав его с Наполеоном из-за серого плаща, в который был облачен генерал, собирались его расстрелять тут же, на месте. Спас от смерти его один прусский врач, который, узнав знаменитого коллегу, сказал своим товарищам, что Ларрей излечил от опасной болезни сына прусского маршала Блюхера, когда тот, двумя годами ранее, попал в плен к французам. Некоторое время спустя генерал Веллингтон, увидев Ларрея, приподняв треуголку, обратился к нему: «Приветствую честнейшего человека»[37]37
  Ходит легенда, что во время битвы при Ватерлоо герцог Веллингтон, увидев в подзорную трубу Ларрея с его полевым госпиталем, велел артиллерии прекратить стрельбу в том направлении.


[Закрыть]. Наполеон оставил по своему завещанию Ларрею 100 000 франков, говорил о нем: «Самый порядочный человек из тех, кого я знал, по-настоящему добрый человек».

Наполеон был убежден, что «холодность – самое главное качество человека, обязанность которого – командовать», поскольку «отдавать приказы – это то же самое, что застигать человека врасплох суровым взглядом». В своих «Воспоминаниях» генерал Тиард, камергер Наполеона, отмечал, что «император, когда отдавал кому-либо приказ или выслушивал обращенный к нему доклад, всегда имел вид очень решительный. Он никогда не задавал абсурдных вопросов, как, например, русский генерал Суворов, который как-то раз спросил у одного офицера, сколько рыбы в протекающей неподалеку реке, а когда не получил ответа, уволил офицера с армейской службы. Наполеон требовал точных и кратких докладов».

Наполеон обычно не просто отдавал приказы, но еще давал краткие и четкие инструкции по исполнению его распоряжений, которые должны были держаться в секрете. Такой способ управления с успехом использовался при руководстве как военными, так и политическими операциями. Так, 13 декабря 1802 года первый консул писал Папе Римскому: «Герцог Пармы умер, а король Тосканы отрекся от отцовского наследства. Государство Парма стало свободным и находится в нашем распоряжении. Я хотел бы присоединить его к Тосканскому королевству. […] Но поскольку это всего лишь проект и Ваше Святейшество отлично понимает, что для осуществления такого проекта мне необходимо прекратить переговоры с Испанией, очень важно, чтобы только Вашему Святейшеству была известна эта тайна и в разговоре с королем Сардинии Вы могли бы намекнуть ему, что это Вам пришла в голову подобная идея». Этот маневр удался, поскольку после смерти Фердинанда I де Бурбон-Пармского[38]38
  Один из представителей испанской ветви Бурбонов. Испанские Бурбоны получили Пармское герцогство в 1748 г. по Аахенскому соглашению с условием, что в случае неимения мужского потомства герцогство переходит обратно к Австрии.


[Закрыть]

Наполеон уничтожил герцогство как административную единицу и присоединил эту территорию к Итальянскому королевству. В 1808 году титул герцога Пармского (без права суверенитета) был передан архиканцлеру Камбасересу[39]39
  Камбасерес получил от Наполеона не только титул герцога и чин архиканцлера. Также он был назначен президентом сената, а в 1812 г. был фактически главой правительства. В 1814 г. Камбасерес вотировал низложение Наполеона, однако во время Ста дней получил новое назначение – министра юстиции. После возвращения Бурбонов был изгнан из Франции. В 1818 г. восстановлен в правах и возвращен во Францию.


[Закрыть].

Наполеон не признавал метода внутреннего управления «по горизонтали», что подрывало его главенствующую роль в принятии решений буквально по всем вопросам. Для того чтобы все его приказы выполнялись и способствовали достижению намеченных целей, Наполеон добивался от своих подчиненных правильного и четкого понимания отдаваемых им распоряжений. Поэтому все функции по разъяснению он возложил на своего помощника маршала Бертье. Бертье, занимавший должности начальника штаба итальянской, египетской армий и Великой армии (долгое время он был военным министром Французской империи), на лету схватывал основную мысль распоряжения, отдаваемого Наполеоном, и умел доходчиво ее разъяснить начальникам подразделений, ответственным за его выполнение. Находясь в изгнании на острове Святой Елены, Наполеон писал о нем: «Он передавал все приказы и различные уточнения без промедления, очень точно, с доходчивостью, достойной восхищения! […] Никто другой не смог бы его заменить». Он был настолько незаменим, что однажды Наполеон посылал за ним семнадцать раз, невзирая на то, что была ночь![40]40
  Но несмотря на это, Бертье всегда был наготове – он являлся к императору в полном маршальском облачении, в ботфортах и с саблей на боку.


[Закрыть] В 1806 году Бертье возглавлял военное министерство, но он же должен был сопровождать императора в военном походе. Поэтому в 1807 году на посту министра его сменил его ближайший соратник и доверенное лицо генерал Кларк. Он получил прозвище «чернильный маршал», потому что обладал талантом писать рапорты и докладные записки, на которых император ставил резолюции: «Одобряю» или «Не одобряю».

Увлечение Наполеона секретностью было таким же сильным, как и его вера в то, что он лично может разрешить все проблемы, с какими сталкивалась его администрация. В самом деле, секретность позволяла значительно сократить традиционную процедуру прохождения его распоряжений по всей иерархической цепочке: от руководителя к непосредственному исполнителю. Так, 18 апреля 1807 года он писал министру внутренних дел Фуше: «Мне крайне надоели эти дрязги в Опере, поэтому я поручил моему архиканцлеру (Камбасересу) немедленно начать расследование их причин, чтобы покончить с этим до моего прибытия в столицу. Но поскольку он не может и не должен ничего говорить об этой миссии, я намереваюсь заставить вмешаться власти, пусть он вам доложит о шагах, которые собирается предпринять, в секретной резолюции, согласно которой вы и будете действовать, словно по моему приказу».

Даже члены императорской семьи обязаны были подчиняться в случае необходимости требованиям секретности. 5 января 1806 года Наполеон писал маршалу Бертье: «Пошлите вашего брата, генерала Бертье, с указом, который объявляет принца Жозефа главнокомандующим неаполитанской армией. Сохраняя в глубочайшем секрете цель своей миссии, он должен находиться в штаб-квартире этой армии до тех пор, пока там не появится принц. Тогда он отдаст пакет с указом принцу лично в руки. Я настаиваю на том, чтобы он хранил все в глубоком секрете, потому что я не уверен, что принц Жозеф согласится, поэтому никто ни о чем не должен знать». В данном случае неразглашение своих замыслов нужно было Наполеону для защиты своего авторитета от ущерба, который ему мог бы нанести отказ старшего брата от командования, тем более что император знал о стремлении принца избегать ответственности такого рода. Несколько дней спустя император писал своему брату, который все-таки согласился принять новое назначение: «…Вы будете недалеко от Рима. Я рассчитываю, что после небольшого отдыха у Вас будет около 40 000 человек, которых вы сможете разделить на три корпуса: маршал Массена возглавит самый крупный из них; генерал Сен-Сир – следующий; а генерал Ренье – самый маленький, резервную дивизию в 6000 человек, набранных из самых лучших полков. Обратите особое внимание на генерала Ренье; он холоден, но из всех троих он самый способный и сможет составить хороший план кампании и дать вам добрый совет. В вашем положении главное – внушить каждому из этих троих, что он пользуется вашим особенным доверием. […] Выберите шесть адъютантов. Не собирайте никаких военных советов, но говорите с каждым в отдельности, чтобы узнать его мнение. Пишите мне часто и подробно, чтобы и я смог дать Вам знать о своем мнении, насколько это будет возможно». В этом письме Наполеон не ограничился одними военными распоряжениями, он также советует брату, какие лучше выбрать методы для управления подчиненными ему офицерами.

Без соблюдения самой строгой секретности в ведении переписки Наполеон вряд ли сумел бы добиться успеха в тех действиях, подготовку к которым он хотел бы держать в тайне. Во время русской кампании Наполеон выбрал для сообщения со своими маршалами ненадежный шифр, что стало причиной многих сложных ситуаций, которые пришлось пережить французской армии. Как бы ни складывались обстоятельства, самые стратегически важные документы он всегда писал сам, а не диктовал секретарям. Даже в путешествиях он всегда имел при себе особый портфель, количество отделений в котором равнялось количеству министров. В этом портфеле, единственным ключом от которого владел сам Наполеон, хранились все секретные бумаги, касающиеся военных действий. Как правило, составлял их император лично, нечасто прибегая к помощи великих умов своего времени. Но он умел слушать и извлекать из услышанного пользу. К тому же он верил в силу молчания: «Когда правитель молчит, нельзя ничего сказать о его силе, когда же он говорит, ему необходимо давать себе отчет о превосходстве своего положения».