Текст книги "Ты"

Несколько рядов двухъярусных кроватей, деревянные ящики, темно-зелёные стены, мушкеты, ружья, сабли, форма – стандартное военное общежитие. Здание пустовало, ибо все солдаты, видимо, пошли сражаться. Однако вернуться они могли в любую секунду, ведь смерти в этом месте не существовало, а значит, бой мог продолжаться вечно. Он, можно сказать, представлял собой повседневную рутину. Следовательно, как и любые «повседневные» создания, эти воинствующие продукты наверняка каждый вечер устало приходили домой, смотрели телевизор, ужинали и ложились спать. И вот в этот момент нас и могли рассекретить.

И действительно, очень скоро нас обнаружили. Правда это было не обычное «пушечное мясо», вернувшееся с передовой, а толстый картофельный чипс в мундире с генеральскими погонами. Знаешь, иногда в пачке попадаются такие чипсы с пузырьком воздуха. Так вот, это как раз тот случай.

Лицо его, к слову, было абсолютно человеческое – настолько, что ты бы ничуть не удивился, встретив его в вагоне метро в 8 утра. Заметив нас, солёный толстячок трясущейся рукой выхватил саблю, начал неуклюже ей махать перед собой и кричать:

– Нарушители! В казарме нарушители! Вражеские шпионы!

– Успокойся, генерал… – спокойно произнёс я. – Никакие мы не шпионы – всего лишь хозяева этой квартиры. Мы пришли по чрезвычайно важному делу! В центре вашего, скажем так, поля брани стоит дисковый телефон, мы должны добраться до него и ответить на звонок.

– Молчать! – ещё громче закричал чипс[42]42
  Но это был не грозный командирский крик – напротив, в тоне его я ясно чувствовал неуверенность и страх.


[Закрыть]. – Во-первых, перед вами генерал синей армии, проявите уважение и соблюдайте субординацию! Во-вторых, никакого телефона там нет, а если бы и был, он бы принадлежал синей армии! А в-третьих, не двигайтесь, сейчас я отведу вас к нашему предводителю и он решит, что с вами делать, ясно!?

– Не совсем, – как всегда спокойно ответил я. Эрл в это время, по обыкновению, просто стоял в ужасе от абсурдности происходящего. – Во-первых, я – трёхглазый кот и мне абсолютно безразлично твоё звание, я ко всем обращаюсь на «ты» и делать исключение не буду, извини. Во-вторых, телефон там точно есть – он один из ключевых двигателей событий. Ну и в-третьих, как же ты нас отведёшь к главному, если мы не будем двигаться?

– Что-о-о-о?! – перешёл уже на вопль генерал и ещё яростнее замахал саблей. – Да как вы смеете?! Да это же нарушения закона и субординации! Да я вас сейчас!..

– Ты нас сейчас… что? – перебил я его, усмехнувшись. – В вашем мире ведь не умирают. Вот мой друг, – я показал лапой на Эрла, – швырнул один помидор о стену, тот разлетелся на куски, а через мгновение снова ожил.

– А, это вы! – чипс изменился в лице, выпучил глаза и широко улыбнулся. – Это же вы вмазали той помидорине! Простите, не признал! Всё же вы раньше больше были…Что случилось?

– Я же тебе объяснил, что нам необходимо ответить на звонок, но телефон крошечный и находится прямо в эпицентре боевых действий – вот мы и уменьшились.

– А, ясно! Ну это, ладно уж тогда, не буду вас судить, вы тогда это… гости наши. Классно вы вмазали этому краснощёкому! – чипс протянул руку Эрлу, тот неуверенно и боязливо её пожал и тут же резко отдёрнул, будто ошпаренный.

– Знаешь, – вновь взял слово я, – нам всё же нужно встретиться с вашим главным. Будь добр, отведи нас к нему… И, сделай одолжение, убери свою зубочистку.

Толстяк вновь нахмурился, недоброжелательно взглянул на меня, потом на Эрла, на секунду задумался и, наконец, убрал саблю, которая после моих слов и правда превратилась в зубочистку, в ножны со словами:

– Ладно, идём, только без глупостей.

Я кивнул, чипс развернулся в сторону выхода и махнул рукой, подзывая нас за собой. Выйдя из казармы мы оказались на внушительных размеров возвышенности под пасмурным осенним небом, вокруг был лагерь вредной пищи с тем самым замком, похожим на завод, а где-то вдалеке слышались отзвуки битвы. Ничего странного, если учитывать творящийся в мире хаос.

Жизнь здесь шла своим чередом: кто-то куда-то бежал, что-то нёс, кто-то что-то ремонтировал, периодически стирая пот со лба грязной, замасленной перчаткой, кто-то начищал своё оружие, а кто-то просто курил и разговаривал с товарищами. Не хватало разве что лазарета, но его отсутствие было вполне логично, ведь на этой войне все раны, вплоть до смертельных, заживают сами по себе за считаные секунды. Генерал вразвалку зашагал вперед, мы последовали за ним. Я шёл, по обыкновению, спокойно размеренно, Эрл изумлённо глядел по сторонам, разинув рот. «Хорошо, что хоть стоять в оцепенении и кричать от страха перестал, – подумал я. – Привыкает». Но вдруг толстяк остановился и резко повернулся к нам.

– Стойте! – скомандовал он. – Вы же не знаете, как обращаться к нашему лидеру.

– Встретимся – узнаем, – прокомментировал я, – не переживай и не задерживайся, пожалуйста, у нас важное задание.

– Отставить пререкания! – крикнул генерал, видимо, в нём взыграли чувства. – Соблюдение субординации при общении с верховным командующим – обязанность каждого.

– «Отставить пререкания»? – перебил его я, не теряя привычного самообладания и спокойствия. – Прости, но мы не твои подчинённые, так что пререкаться можем, когда захотим. Повторюсь, для меня не имеет значения должность чело… существа. Я со всеми общаюсь одинаково – спокойно и на «ты», так что в манерах не запутаюсь. Хотя имя твоего этого «верховного командующего» сказать можешь.

– По уставу, – продолжал чипс не теряя серьёзности, – прежде чем начать разговор с верховным командующим, вы должны преклонить колено и прижать подбородок к груди. Вот так.

Генерал продемонстрировал только названные действия. Выглядело это крайне забавно: мультяшное лицо, будто бы нарисованное каким-то шизофреником, скривило гримасу и представило, будто у него есть подбородок и оно его к чему-то «прижимает». Я рассмеялся:

– Ты что, думаешь я буду преклонять перед кем-то колено? – начал я, нахохотавшись вдоволь. – Прости, приятель, – нет. Для котов и раньше не существовало авторитетов, а теперь и подавно.

– Вам придётся это сделать, – нахмурил нарисованные брови чипс, – иначе…

– Здесь я с вами не соглашусь, – снова перебил я генерала. – Хотел я узнать имя вашего командира, но, видно, не судьба…

С этими словами я вскочил на плечо Эрлу, вцепился в него когтями и трижды взмахнул хвостом. Не успел мой дорогой друг вскрикнуть, как мы очутились в тронном зале на вершине той самой башни, похожей на завод. Наверное, ты сейчас гадаешь, почему я не сделал этого раньше… Что ж, даже не знаю, что тебе на это ответить.

Мы оказались в просторном зале, напоминающем дешёвую карикатуру одновременно и на военный штаб из боевиков, и на тронный зал из мультфильмов про принцесс. Сверкающие белоснежные стены, увешанные синими знамёнами и агитационными плакатами, люстра, будто бы из советских времён, озаряющая комнату не лампочками, а свечами, грозные охранники – пивные бутылки с мушкетами, шныряющие тут и там придворные наггетсы в мантиях и, конечно же, огромный трон причудливой формы, вылитый из чистого золота и увешанный символикой армии фастфуда. На этой гигантской табуретке и восседал тот, кто был нам нужен, – лист марихуаны в тёмно-синем пиджаке и широких тёмных брюках того же цвета.

Как только мы появились, поднялся жуткий переполох. Наггетсы в страхе разбежались, а стража направила на нас свои ружья и стала медленно приближаться. Только их командир сохранял абсолютное спокойствие[43]43
  Естественно, ведь он – лист конопли.


[Закрыть]. Он встал с трона, взмахнул рукой и громогласно приказал:

– Опустить оружие! Вернуться на места! Разве так синяя армия встречает дорогих гостей?!

– Приятно видеть, что хоть кто-то здесь знает о манерах, – прокомментировал я.

– Это не манеры, – ответил главнокомандующий, – это предостережение. Мои солдаты, может, и не заметили того, каким, – на это слово он поставил увесистое интонационное ударение, – образом вы сюда попали, но заметил я.

– Что ж, проницательность я ценю куда больше, чем манеры, – ответил я. – Однако позволь спросить: почему ты здесь один такой наблюдательный?

– А почему посреди моего тронного зала стоят кот и человек? Почему на этой войне никто не умирает? И почему, в конце концов, посреди поля битвы трезвонит долбаный телефон? – справедливо заметил лист конопли.

– О, ты его слышишь? – приятно удивился я. – Прекрасно. А то один из генералов утверждал, что никакого телефона нет…

Командующий тяжело вздохнул, встал с трона и приблизился к нам.

– Кроме вас, – произнёс с печальным спокойствием он, – только два существа здесь способны воспринимать мир таким, какой он есть: я… и верховный главнокомандующий чёрной армии – Стейк.

– Интересно… – задумался я, потирая лапой усы. – Что ж, пора бы и познакомиться. Я, как видишь, трёхглазый кот Котарсис, а этот двуглазый человек – мой милый друг Эрл. А ты?..

– Верховный главнокомандующий синей армии – Вид.

– Это полное имя? – поинтересовался я, сам не зная для чего.

– Да, – ответил Командующий, – у нас нет ни фамилий, ни отчеств. А ты удивлён? Ты же вроде как только что появился из ниоткуда вместе со своим другом. Кстати, почему он всё это время молча пучит глаза и потрясывается?

– Мой милый друг ещё не до конца адаптировался к хаосу и энтропии, – вздохнул я. – Представь, если бы один из твоих подчинённых вдруг увидел бы всё то, что видим мы…

– О да, понимаю. Мои солдаты просто в обморок бы упали, если б узнали, что они на самом деле не люди, а еда.

– Ах, вот оно что! – усмехнулся я. – Интересно…[44]44
  Подумать только – все эти солдаты живут в полном неведении. Выходит, они сражаются во лжи, умирают, а потом воскресают во лжи и вообще живут во лжи.


[Закрыть] Подожди, а как тогда они все относятся к моментальному воскрешению после смерти? Вроде как люди не возрождаются…

– А они не знают о воскрешении, – вздохнул Вид. – Когда солдат умирает, у него стирается память, а когда он возвращается к жизни, появляются абсолютно новые воспоминания. Бедолага помнит других родителей, других друзей, другую возлюбленную… Причём он абсолютно уверен, что проживал эту жизнь… Хочешь фокус?

Ответа моего Вид не дождался, хотя я, конечно, непременно согласился бы.

– Эй, солдат, – обратился Вид к стражнику, стоящему у трона. – Сделай милость, расскажи-ка нашим гостям свою историю. Как попал сюда? Как жил на гражданке и всё такое? И поподробнее, если не сложно.

Стражник отдал честь и начал рассказ:

– Семья у меня богатая, товарищ командующий. Папа – нефтяник, так что детство и юность были полны радостей, поездок за границу и дорогих удовольствий. Однако я чувствовал недостаток внимания от отца, так что постоянно пытался ему угодить, а он ничего не замечал. Когда я подрос, это меня волновать перестало – денег даёт, машины премиум-класса, модные шмотки покупает – и хорошо. Я вечно где-то тусовался, ходил на вписки, занимался беспорядочными половыми связями, много пил. Ну и однажды надоело батьку такое отношение и отправил он меня в армию. Я отнекивался сначала, но в итоге согласился – иначе лишили бы денег, машин и всех остальных благ… И, знаете, товарищ главнокомандующий, мне там так понравилось и так я изменился, что после года обязательной службы пошёл контрактником. Отец, естественно, был против того, чтобы я был обычным солдафоном, да ещё и в горячих точках, так что устроил он меня офицером элитных войск. Это мне, если честно сказать, не особо понравилось, ведь по наставлению бати меня держали в четырёх стенах и заставляли заниматься бухгалтерией. Однако долго расстраиваться по этому поводу мне не пришлось, ведь началась война. Ну а там меня назначили сюда, а дальше вы знаете. Ну вот и всё, в общих чертах.

После этого рассказа Вид резко вынул из кобуры блестящий кольт, похожий на оружие из вестерна, и выстрелил бедному стражнику-бутылке прямо в лицо. Пуля пролетела насквозь, горлышко разлетелось, а тело упало и разбилось вдребезги… Что удивительно, никто из присутствующих, кроме Эрла, даже не шелохнулся. Я всё больше и больше верил Виду.

Через пару мгновений стекляшки собрались воедино и стражник ожил. Вид убрал оружие назад в кобуру и попросил ожившего солдата пересказать ту же самую историю заново от начала и до конца.

Стражник отдал честь и начал рассказ:

– Детство моё, товарищ командующий, прошло как обычно: футбол, гаражи, сменка, парты, доски… У родителей денег особо не водилось, так что о дорогих игрушках я мог только мечтать. Но я не жаловался, потому что знал, что кому-то живётся куда хуже. Учился средне, но сумел поступить в университет на бюджет. Однако через год уже разочаровался в специальности, но отчислиться не решался, ибо был страх не поступить в другое место. На первом курсе встретил свою любовь – Машу.

Услыхав такое начало истории и, видимо, поняв, что к чему, Эрл печально усмехнулся. Стражник же совершенно не обратил на этот конфуз внимания и продолжил как ни в чём не бывало:

У неё такие глубокие голубые глаза, такое стройное тело, прямо как у модели, а волосы-то, волосы – длинные, цвета спелой ржи, они слегка вьются на кончиках и причудливо переливаются тонами на солнце. На ней же я и женился через пару лет, стали снимать комнату. Я тогда уже устроился на работу, даже планировали ребёнка завести, да война началась… Вы не представляете, товарищ главнокомандующий, каких трудов мне стоило выбить этот пост охранника трона, но очень уж хочу я вернуться живым домой, увидеть мою Машеньку, обнять её, поцеловать, начать вместе с ней снимать уже не комнату, а квартиру и создать ещё одну маленькую жизнь…

На этом моменте Эрл уже чуть было не пустил скупую мужскую слезу.

– Знаете, – продолжил стражник немного покраснев в области горлышка, там, где должны быть щёки, – если мы победим, я назову сына в вашу честь, а коль девочка родится – то в честь вашей матушки. Ну вот и всё, в общих чертах. Пересказал слово в слово, как просили, товарищ главнокомандующий!

На несколько мгновений в зале повисла гробовая тишина. Честно признаться, даже я был немного в смятении от произошедшего. Нарушил молчание Вид:

– Ну вот, видите, – тяжело вздохнул он. – Сейчас он живёт с такими воспоминаниями, а на деле является лишь бутылкой пива с руками, ногами и лицом, словно из мультфильма. И я разговаривал со многими подчинёнными на тему их прошлого, просил в деталях описать тот или иной момент жизни – и они всё описывали: образы, чувства, даже запахи…

– Постой, а почему никто никак не отреагировал на этот твой «фокус»? – спросил я.

– Я же говорил, – спокойно ответил Вид, – мозг этих бедолаг блокирует всю, я подчёркиваю, всю информацию, доказывающую иллюзорность их мировосприятия. Сколько им не говори, что всё обман, – хоть в ухо кричи, хоть лицом в факты тыкай – ничего не замечают. Даже воскрешение солдата в метре от себя они не увидят.

– Но не значит ли это, что каждый раз после смерти солдата на поле боя появляется совершенно новый человек… – заметил я. – Если, конечно, их можно так назвать?

– Это вопрос философский… – развёл лепестками Вид. – Что есть человек, кроме как совокупность воспоминаний, информации и органов чувств? Есть ли что-то выше? Нам с тобой, Кот, это узнать не дано, хоть и знаем мы гораздо больше этих бедолаг…

Тут в разговор наконец вмешался Эрл.

– Постойте, – заявил он, – но ведь информация, получаемая и органов чувств является объективной! Как можно создать такую иллюзию, да ещё и для всех сразу? Я много чего за сегодняшний день повидал, но никто мне так ничего и не объяснил. Может, хоть вы попробуете, мистер Вид?

– Я же говорил, парень, – ответил главнокомандующий, – я не знаю… К тому же у тебя есть говорящий трёхглазый кот, который может телепортироваться. Неужели он тебе ничего не рассказал?

– Нет, – вставил я, – я и сам-то знаю чуть больше твоего. Но, Эрл, когда придёт время, ты всё поймёшь, обещаю. А пока просто постарайся принять окружающий абсурд и не стоять в оцепенении и страхе каждый раз, когда происходит что-то необычное, пожалуйста.

– А откуда ты знаешь, что мне нужно делать, Котарсис? – с подозрением спросил Эрл.

– Я не знаю, – пожал плечами я. – Просто это так. Я руководствуюсь не логикой, а абсурдом. Я не ищу ничему объяснения, я просто играю по правилам. Советую тебе делать так же, ведь в нынешнем мире по-другому не выжить.

– Здесь он прав, – кивнул головой Вид. – Вот я, например, даже не знаю, кто я такой, как здесь оказался и за что идёт война – я просто делаю то, чего требует ситуация и всё.

– Но я не могу быть таким спокойным, как вы, – вновь взял слово Эрл[45]45
  Видишь, Джон, он уже разговаривает с абсурдными для него существами – большой прогресс.


[Закрыть], – ведь в моём мире всё как раз-таки подчиняется законам логики и физики, а то, что творится сейчас, просто в голове не укладывается – мне кажется, я всё же сошёл с ума.

Да опять та же шарманка! Всё же мой глаз не всесилен. Тут он на секунду задумался, почесал подбородок и воскликнул:

– Подождите! А что, если и меня обманывает мой мозг, прямо как этих солдат?! Что, если я сейчас совсем в другом месте и занимаюсь совершенно другими вещами, а вот это вот всё, – Эрл махнул ладонью у себя над головой, – иллюзия, видение?

– Как грубо… – прокомментировал я Эрла. – Хотя, на самом деле, этот вопрос имеет право на жизнь, причём не только для тебя, но и для всех людей вообще. Однако ты очень поверхностно его рассматриваешь. Как сказал Вид, проблема здесь философская – восприятие и всё такое. Подумай, может мир на самом деле таков, каким ты его видишь сейчас, а раньше твой мозг просто блокировал эту информацию?

Эрл задумался, пристально посмотрел на меня, оглядел тронный зал и заявил:

– Может быть… Над этим стоит ещё подумать…

– Да не нужно над этим думать, – поправил я его, – просто делай и всё. Играй по правилам, пусть и абсурдным, беги по указующей стрелке и в конце концов куда-то да придёшь.

Повисла неловкая пауза. Видимо, эти двое обдумывали сказанное мной и вообще всё происходящее вокруг. Подумать, действительно, было над чем. Объективность восприятия – большой вопрос. Человек может оперировать только информацией, поступающей из мозга, а кто его знает, что этот розовый пройдоха вздумает выкинуть. Полагаю, именно из-за его фокусов Эрл и встретился с доктором П… Боже, я говорю так, будто его здесь нет…

Что ж, в любом случае, видимо, так оно и должно было случиться. Вот моя философия: «К чему ломать голову над вопросами мироустройства, если полностью объективных ответов получить не удастся? Это лишь трата драгоценного времени».

Вот и ты сейчас сидишь, читаешь этот текст и думаешь, что знаешь что-то о себе, о мироустройстве и всём остальном, но кто сказал, что однажды утром ты не проснёшься на парящей кровати с травой на полу и сотами на стенах? Думаешь, это невозможно? Что ж, может быть, и так.

Наверно, именно это мы обдумывали, пока просто стояли и пялились друг на друга. Ты находишь это странным. Знаешь, Джонни, иногда людям нужно дать просто молча посмотреть друг на друга. Однако пауза продолжалась недолго, ведь мы так и не получили ответ на самый главный в данный момент вопрос.

– Так как нам попасть к этому треклятому телефону? – спросил я, перебив тишину. – Мы что-то совсем заболтались, а время поджимает…

– Здесь, господа, у вас два варианта: отбросить чёрную армию дальше от центра либо остановить бесконечную войну, хотя бы на временное перемирие. Иначе спокойно поднять трубку не получится… Если, конечно, у вас в арсенале нет какого-нибудь подходящего фокуса.

– Фокусов, к сожалению, нет, – с ноткой досады ответил я. – Придётся идти на передовую.

– Ч-что значит на передовую? – испуганно возмутился Эрл. – Нас же там убьют нахер! Мы то не еда, возродиться не сможем.

– Это логично, – согласился я. – Значит, нужно поговорить с главнокомандующим чёрной армии и попросить если не перемирия, то хоть безопасности для нас. Вид, ты можешь что-нибудь сказать по поводу того стейка в мундире (как бы глупо это ни прозвучало)?

– Вся информация, которой я владею, основывается лишь на докладах разведчиков, рассказах солдат и слухах. Я сам оказался на этой войне непонятно каким образом и ничего не знаю не то что о Стейке, даже о самом себе. Вся информация, которая есть на данный момент, – он сидит на вершине самой высокой башни в штабе чёрной армии, вооружён до зубов, окружён кучей охраны и, как и я, знает о настоящем положении вещей. Понятия не имею, откуда мне известно последнее, я просто это чувствую. Все поголовно считают Стейка сумасшедшим, говорят, он заперся в комнате и никого к себе не подпускает. Ума не приложу, как чёрная армия вообще держится? Так что учтите, Стейк может принять вас совсем не так радушно, как я.

– Что ж, понятно, – ответил я. – Ну, раздумывать нечего – нужно действовать….

– Подожди, подожди! – перебил меня Эрл. – А что, если Вид прав и нам там будут не рады? Я же, считай, угробил солдата чёрной армии!

– Не переживай, – махнул я лапой в ответ, – я перенесу нас прямиком в ту комнату, где заперся главнокомандующий, так что охрана нас не побеспокоит.

– Но как? Ты же даже не наешь, где она находится?! – возразил Эрл.

– Про этот тронный зал я знал не больше, но, как видишь, всё прошло успешно. Так и работает моя философия «не рассуждай – действуй». Так что не бойся, замолчи на секунду и потерпи чуть-чуть.

– А почему же ты тогда сразу нас сюда не отправил? – не унимался Эрл. – К чему были эти казармы и пререкания с чипсом?

Я пожал плечами. В этот момент, будто бы услышав своё имя, в зал вбежал перепуганный чипс. Вспомнишь солнышко, вот и лучик, как говорится…

– Товарищ главнокомандующий, – запыхавшимся голосом начал он. – Тут в казармах были… нарушители… Я поймал их, хотел к вам отвести, но…

Тут он, видимо, заметил нас, хотел было что-то сказать, но властный взмах рукой Вида оборвал его.

– Вольно, генерал! – скомандовал лист конопли. – Это свои. Ещё раз увидишь их, дай всё, что необходимо, и не донимай лишними вопросами. И остальным передай то же самое.

– Так точно, товарищ главнокомандующий!

– Ступайте, друзья мои, – сказал нам на прощание Вид. – Постарайтесь не умереть…

Я кивнул головой, молниеносным прыжком запрыгнул Эрлу на плечо, вцепился в него когтями, закрыл два глаза, моргнул третьим и, описав хвостом в воздухе круг, перенёс нас приямком в обитель чёрной армии…

Назвать это помещение кабинетом верховного главнокомандующего было крайне трудно: ободранные обои, море надписей на всех стенах, рисунки, листы бумаги, разбросанные повсюду, диван, оборудованный как место для сна, пыльное, пусть и богато украшенное, трюмо. Не дворец, прямо скажем. К тому же, вся эта картина была озарена тусклым светом одной хиленькой люстры, шесть из семи лампочек на которой либо перегорели, либо разбились. И посреди такой красоты на полу разлёгся опрокинутый стул, а над ним висел на петле стейк. Забавное зрелище, учитывая, что головы у него не было, а имелась лишь мультяшная рожица с двумя крестиками вместо глаз. Сперва нам показалось, что главнокомандующий мёртв, но ведь обитатели этого места полностью умереть не могут.

– Что-то здесь не так, – задумчиво сказал я Эрлу.

– Да что ты говоришь?! – саркастически развёл руками мой спутник. – Мы переместились из моей кухни хрен пойми куда, оказались на войне между представителями полезной и вредной пищи с мультяшными конечностями и иллюзиями в башке. Действительно, что-то тут не так!..

– Так, успокойся, – скомандовал я. – У нас крайне важная миссия, не забыл?

– Какая? – всё так же саркастически воскликнул Эрл. – Ответить на телефонный звонок?

– Именно.

– Ох, ну да, это же так важно – трубку поднять.

– Да что ты можешь знать о том, какие вещи важны, а какие нет, особенно сейчас? Говорю же тебе, если мы не ответим произойдёт катастрофа.

– Да? Интересно, какая?

– Всемирная! – едва не потеряв привычного мне спокойствия, ответил я. – Вселенских масштабов, понимаешь?

– Да ну, а поконкретнее?

– Глобальный трендец, Эрл! Устроит тебя такая конкретика? Всё сущее превратится в ничто, ничего не останется. Абсолютно. Вся вселенная вернётся в состояние до Большого Взрыва, если угодно.

В этот момент Эрл в первый раз за весь день засмеялся. Даже не знаю, плохо это или хорошо.

– Вселенная превратится в ничто из-за того, что я не взял трубку? – лопотал Эрл сквозь смех. – Что же там такого важного? Бог звонит? Или, может, это звонит Бека, чтобы позвать меня на свидание? И почему же ты в этом так уверен, ты же якобы «ничего не знаешь»?

Я пожал плечами и по обыкновению спокойно ответил:

– Просто это так. Так что заканчивай этот балаган и помоги мне снять Стейка, выбора у тебя всё равно нет.

– Но подожди, зачем нам вообще снимать этот кусок мяса? – продолжал препираться Эрл.

– Когда же до тебя, наконец, дойдёт? – усмехнулся я. – Здесь нельзя руководствоваться логикой, физикой и математикой – теперь это всё не актуально. Висит, значит, надо снять… Интерьер портит, если тебя это устроит.

Эрл ничего не ответил, только глубоко задумался. Но времени на размышления у нас не было, так что мне пришлось прервать этот молчаливый процесс.

– Ну, что стоишь? – Обратился я к Эрлу. – Давай помогай.

– Ты же можешь передвигать предметы в пространстве, зачем тебе моя помощь?

– Ну вот опять ты со своими «логичными» вопросами… – буркнул я.

– Ну вот опять ты что-то не договариваешь, – буркнул в ответ Эрл. – У меня такое чувство, что ты точно знаешь, кто заварил всю эту кашу, просто не хочешь никого в это посвящать. Давай так, Котарсис, я снимаю с петли Стейка, а ты отвечаешь на один вопрос, идёт?

– О, ты начинаешь ставить условия… Что ж, ладно, будь по-твоему. Только не спрашивай меня о том, кто виновен в разрыве ткани реальности, ведь ответ будет: «Я не знаю».

– Это я уже понял. Не переживай, у меня к тебе вопросов предостаточно.

– И ещё кое-что, – добавил я, – свой вопрос ты задашь только тогда, когда мы вернёмся в твою квартиру и будем ложиться спать. Не беспокойся, я тебя не обману, обещаю. Коты крайне редко что-то обещают, но всегда держат слово.

– Ладно, – вздохнул Эрл, – идёт. Хоть какая-то победа, уже хорошо…

– Чудно! А теперь смотри, вон в том закрытом ящике лежит внушительных размеров нож – с его помощью ты легко расправишься с верёвкой.

– Но откуда ты…

Мой несмышлёный друг, видимо, хотел задать очередной «логичный» вопрос, но я оборвал его.

– Эрл, дрогой мой, ну когда ж ты уже поймёшь?..

Эрл недовольно фыркнул, махнул рукой, и мы, наконец, приступили к делу. По моему совету двуногий достал из ящика большой бритвенно-острый кухонный нож, с опаской подошёл к Стейку и резким движением перерезал веревку, и грузное тело камнем свалилось вниз.

Главнокомандующий мгновенно распахнул глаза, помотал головой и вскочил на ноги. Увидев нас, он шлёпнулся обратно на землю и попятился в угол.

– Не подходите! – закричал он. – Кто вы такие?! Что здесь происходит?!

– Как много вопросов одновременно, главнокомандующий. Задай лучше один, но хорошо обдуманный, – сказал я, подмигнув Эрлу. – И орать так незачем – вся чёрная армия считает тебя сумасшедшим… Меня зовут Котарсис, а это – мой друг Эрл.

– Ч-что? – пролепетал Стейк. – Я же повесился! Вы… вы всё испортили!

– Испортили?! – вмешался Эрл. – Да мы тебя спасли! Воскресили буквально!

В этом мой дорогой друг, конечно, ошибался, и я поспешил его поправить:

– Ты не понимаешь, Эрл, он же повесился самостоятельно, по собственной воле, никто его не принуждал – значит, командующий сам того желал.

К слову, я совершенно не понимаю, почему люди вообще скорбят по самоубийцам – это так эгоистично. Ведь для того, чтоб наложить на себя руки, требуется недюжинная сила воли и полная уверенность в своём решении. Иными словами, если кто-либо ушёл и жизни по собственному желанию – значит, он искренне и чрезвычайно сильно этого хотел. Конечно, для родных и друзей это большая утрата, но у человека есть право на смерть. Тем более верёвка – единственный способ умереть в этом месте, ведь так ты не сможешь возродиться, пока тебя не высвободят из петли.

– Так, расскажи нам, Стейк, отчего ты пошёл на такой шаг? – поинтересовался я.

– А кто вы такие, чтобы я вам что-либо рассказывал?! – возмутился главнокомандующий. – И откуда такая вальяжность в общении? Мы первый раз видимся и сразу на «ты»?

– Ну, во-первых, – начал было объяснять я, но осёкся – как мне это надоело, господи… Вот скажи, в данной ситуации тебя, правда, больше всего волнует тон в общении? Мы знаем твоё горе, знаем, что ты видишь мир таким, какой он есть, и, скорее всего, уже выяснил, что твои подчинённые его воспринимают по-иному. Мы родственные души, дорогой мой Стейк, так к чему формальности?

– В-вы меня понимаете? – удивился командующий. – Видите мир таким же? То есть вы тоже понимаете, что это всё не люди вовсе, а еда и что никто на этой бесконечной войне не умирает?

– Ага, – кивнул головой я. – И что ты сам о себе ничего не знаешь мы тоже в курсе, так что сумасшедшим называть не будем. Итак, я повторю свой вопрос: что толкнуло тебя на суицид?

– А вы сами не понимаете? Нет, не понимаете?.. Да я не знаю, кто я, не знаю, что происходит, меня окружают продукты с руками, ногами и лицами, они утверждают, что являются людьми и ведут войну друг с другом. Как можно с этим жить? Сперва я заперся здесь, пытался абстрагироваться – не получилось. Затем пробовал покончить с собой: разрезал вены, стрелялся, прыгал с крыши – всё тщетно. Каждый раз через мгновение после кончины я возрождался и ощущал ещё большую безысходность. В конце концов я начал было думать, что не выберусь из этого кошмара никогда, но, хорошенько пораскинув мозгами, понял, что петля поможет в решении этой проблемы идеально. Ну и, собственно, вот…

– Так что же там, после смерти? – совершенно неуместно поинтересовался Эрл.

– Ты, правда, хочешь знать? – вопросом на вопрос ответил «мудрый» Стейк.

– Да! – решительно отрезал мой двуногий спутник.

– Нет, Эрли, ты не хочешь… – многозначительно вставил я и смерил Эрла таким строгим и мудрым взглядом, что тот молча со мной согласился.

– Да, – подтвердил мои слова Стейк, – уверяю тебя, лучше жить в неведении…[46]46
  Действительно, люди постоянно хотят узнать что-то новое, они желают завладеть всей информацией в этом мире и даже не подозревают о том, чем это может обернуться.


[Закрыть] Так зачем вы меня воскресили, позвольте спросить? Что вам от меня нужно?

Без лишних церемоний и смягчений я ответил:

– Нам нужно остановить бесконечную войну – ни много, ни мало. Ты, наверно, спросишь – для чего? Можешь считать это абсурдным[47]47
  Ха-ха-ха… абсурдным…


[Закрыть], но нам просто необходимо ответить на звонок… Видишь ли, прямо посреди поля брани находится телефон, он без устали трезвонит уже очень долгое время, но воины обоих армий, по известным причинам, его не замечают. Так вот, чтобы мы с Эрлом смогли ответить на этот чрезвычайно важный вызов, необходимо либо перемирие, либо полное окончание войны…

– Надеюсь, ты пошутил, Котарсис, ведь остановить бесконечную войну по определению невозможно.

– А откуда тебе известно? – возразил я, – что возможно, а что нет – Ты же ничего не знаешь об этом мире, даже не имеешь понятия, кто ты такой и как здесь оказался. Конечно, мы с Эрлом понимаем не больше твоего, но это значит лишь то, что нужно рассматривать любые варианты как потенциально возможные. И я спрашиваю у тебя, как у главнокомандующего чёрной армии: как остановить войну?.. хотя бы на пару минут…