Текст книги "Легендарные миллиардеры"

Нельзя быть настоящим миллиардером, не имея опоры на морях. Это как бы неотъемлемая часть образа. Обязательны адмиральская фуражка, башмаки с особыми подошвами, чтобы не скользить по лакированной палубе, синяя матросская блуза на случай шторма и весь этот шик старого морского волка, который сплевывает на три шага вперед. Именно таким должен быть истинный миллиардер, даже если он проводит на воде всего несколько дней в году, не выходя из гавани Сен-Тропеза.

Под страхом быть никогда не допущенным в узкий круг Ьарру?еу», он обязан иметь ослепительно сверкающую яхту, всегда щегольски новенькую и отличающуюся от других хоть чем-нибудь «самым-самым»: самой большой длиной, самым большим тоннажем, самой большой скоростью и т. п. Престиж денежного мешка измеряется водоизмещением его яхты, подобно объему груди кинодивы. Онасис всю жизнь страдал от того, что длина «Кристины» меньше, чем длина яхты его свояка. Яхта – это символ могущества и респектабельности. Продать ее – значит признаться в собственной несостоятельности и увидеть, как твои акции катастрофически падают на бирже Уолл-Стрита. Легенда о самом капитане тонет вместе с его кораблем. Крах 1929 года был, в сущности, гигантской морской битвой, самой драматической за всю историю, можно сказать, Трафальгаром капитализма. За несколько дней в нью-йоркском порту погибла целая армада роскошных яхт. Дети целыми днями вылавливали своими сачками адмиральские фуражки и башмаки с пробковыми подметками, которые плавали по воде подобно епископским митрам с надгробий в соборах. Сегодняшние миллиардеры поняли, сколь важны все эти символы. Фуражка – залог успеха, башмаки – свидетельство успеха в делах. И они берегут эти знаки отличия как зеницу ока.

По последним сообщениям, самая большая яхта принадлежит саудовскому королю Фахду. Благодаря сверхсовершенным радарам она откликается на нежное имя «Абдул Азиз» и может поддерживать непрерывную связь с биржами всего мира. Хотя ее владелец никогда не курит (что категорически запрещено религией), она имеет форму белой сигары длиной в 159 метров и с виду подобна мирному плавающему дворцу из «Тысячи и одной ночи», но на самом деле ее вооружение не уступает военному кораблю. За безобидными иллюминаторами таятся торпеды и ракеты. Эмир эмиров может спокойно следить за самыми бурными биржевыми катаклизмами и отражать атаки японских финансовых камикадзе.

Чтобы не слишком проигрывать от сравнения, и Ставрос Ниархос, и английская королева старательно избегают вставать на якорь рядом с «Абдул Азизом». У «Атлантиса» длина всего 113 метров, а «Британия» хотя и достигает 125, но столь старомодна, что только консервативные англичане могут оставлять ее в строю.

Намного позади этих мастодонтов остались яхты других миллиардеров, выглядящие сравнительно с этими как простые спасательные лодки: жалких 46 метров у «Хайландера», правда, его хозяин, Малькольм Форбс, предпочитает путешествовать на воздушном шаре; и 45 метров «Шергара», принадлежащего Кариму Ага Хану. Не стоит даже говорить об этих скорлупках. Что касается Бернара Тали, который, как всем известно, всегда и во всем самый первый, то здесь и он не выдерживает сравнения. Его «Фокеа» едва достигает 77 метров. Это все равно что танцевать в кордебалете. Впрочем, злые марсельские языки утверждают, будто пользуется он ею лишь для того, чтобы стать на якорь у замка Иф, да и то при благоприятном прогнозе, и потом сразу же с триумфом возвратиться, подобно Агриппе после битвы при Акциуме, с той лишь разницей, что его приветствуют фанатики футбола, избиратели и иарсельские иммигранты. Впрочем, это, конечно, лишь плоды бурной южной фантазии.

Но если бы оно было и на самом деле так, ничего плохого тут нет. Так ведет себя большинство миллиардеров, и хорошо известно, что их яхты предназначены больше стоять у причалов, чем сражаться с ураганами. Владельцы обедают на них в молчаливом кругу семьи и под восторженными взглядами пляжников долгими часами наводят бесполезный блеск на многочисленные медяшки. В море они отправляются не ради приключений, а для того, чтобы найти там уединение от назойливого любопытства. Подобно Бестеру Китону, который на своем «Навигаторе» затерялся в соленых просторах океана, они качаются на волнах, бесконечно меряя шагами пустые коридоры и необитаемые каюты, в одиночестве наслаждаясь сказочной роскошью своего «нездешнего мира».

С другой стороны, ничто так не выдает личность хозяина, как яхта. Миллиардер отражается там на всех стенах. Это его счастливый островок, где он втайне воплощает свои фантазии. Есть множество разновидностей яхт: какие-то плавучие домики, похожие на пакетботы прошлого века; парусники, изображающие пиратские корабли; китайские джонки и римские галеры. Существует и корабль-призрак, которого никто не видел. На море каждый дает свободу своему воображению. Как утверждает Пьер Боде, есть даже «яхта неизвестного миллиардера», подобно парижской могиле неизвестного солдата. Кое-кто связывает ее с именем Бернара Тали, что, впрочем, маловероятно. Если бы он оказался неизвестен, то непременно использовал бы это для рекламы. Название судна «Эль Рияд», несомненно, наталкивает на мысль о владельце-мусульманине, что, по крайней мере на сегодня, исключает Бернара Тали. Но использовать имя в качестве следа надо с величайшей осторожностью. Вполне возможно, оно и придумано для того, чтобы запутать охотников. Ведь и солдат, покоящийся под Триумфальной Аркой, мог быть, скажем, сенегальцем или марокканцем. Поэтому неизвестным миллиардером может оказаться еврей или даже бургундец, а то и вовсе уроженец Оверни. Хотя бургундцы, поговаривают, страдают морской болезнью, а овернца трудно представить на скользкой палубе. Остается кандидатура Бернара Тали, у которого в мешке всегда есть запас неожиданных фокусов.

Марсель Бик
(1914)

Чтобы создать рекламу своим шариковым ручкам, барон Бик безуспешно пытался стать королем парусного флота. Несмотря на неудачи, он все-таки добился признания и… прибылей

Миллиардер шарика

Вполне возможно, что, не будь «Кубка Америки», обитатели Нового Света до сих пор писали бы ручками с металлическим пером, брились опасными бритвами и зажигали свои сигары обыкновенными спичками. Они не знали бы этих шариков В1с, скользящих по листу, зажигалок с надписями и картинками и современных бритв с пластиковыми вставками, которые выбрасываются после каждого употребления. Без знаменитой парусной гонки нынешняя Америка, эта мать массовой цивилизации, отечество Макдональдсов, оставалась бы во тьме прежних времен.

Яхта «Абдул Азиз»

В Новом Свете

Благодаря участию барона Бика в этих престижных соревнованиях и стали возможны все эти важные технические достижения. Америка знает его приключения лучше, чем приключения ныне покойного барона де Крака. Они сделали его предприятию рекламу, необходимую для завоевания мирового рынка. По ту сторону Атлантики, где гонки сделали Бика одним из самых знаменитых французов (наряду с Лафайетом и капитаном Кусто), ему принадлежит сегодня 50 % рынка шариковых ручек и дешевых зажигалок и 10 % рынка одноразовых бритв.

Владения

Если барон Бик не отдыхает на парусной яхте, он может поехать в одно из своих имений, например в замок стиля Ренессанс в Вербери (департамент Уаза), на охотничьи угодья в Солонь или на виноградники, занимающие тридцать гектаров в Сен-Эмельоне.

Рекламный штурм

Этот промышленник, отличавшийся и умением держаться в тени, и способностью эффективно поставить дело, после освоения всех стран старого континента был одержим воистину маниакальным желанием завоевать Америку. Чувствуя угрозу экономического удушья, поскольку Европа приближалась к опасному насыщению, он уже давно обдумывал средства проникнуть в Новый Свет и понял, что это можно сделать только посредством гигантской рекламной кампании. «Кубок Америки» предоставил ему неординарную возможность достигнуть своей цели.

Хотя плавать по морям ему хотелось ничуть не больше, чем выставлять себя напоказ, Бик решился все-таки снарядить дорогой и великолепный парусник и самолично пустился в эту авантюру, льстя себя несбыточной надеждой вырвать драгоценный приз у американцев, для которых сохранить его было делом национальной чести.

Рекламный флот

«Франс I», «Франс II» и «Франс III» – таковы были не очень оригинальные имена парусников барона Бика. Спонсорство было не принято в гонках на «Кубок Америки», и поэтому он не мог назвать их, к примеру, «Шарик Бик» или «Одноразовое лезвие». Для рекламы нашему промышленнику приходилось устраивать роскошные приемы, на которых он представлял журналистам команду своей яхты.

Спортивная неудача и успех в делах

Первую попытку он сделал в 1970 году. В полной адмиральской амуниции он вышел в море самостоятельно, с апломбом невежды управляя роскошной яхтой, названной «Франс I. К величайшему удовольствию старых морских волков, которые наблюдали за ним, не скрывая иронии, неофит сбился с курса и исчез в тумане. Его еле-еле удалось отыскать. Но подобная малость не могла обескуражить человека такой закалки. Барон словно остервенел. Две следующие попытки, хотя и лучше подготовленные, все-таки не принесли успеха. Несмотря на то что, по общему мнению, шариковый король сделался превосходным рулевым, он почел за лучшее уступить командование яхтой. Два раза подряд она блистала лишь своим хромом, что немало забавляло публику. Ему это уже стало надоедать, и, после того как гонки поглотили пятнадцать миллионов франков, барон Бик решил вернуться и заявил в 1980 году: «Это мой последний шанс, потом я буду уже слишком стар». Спортивная пресса с уважением отнеслась к его окончательному уходу. Даже в неудачах он умел показать качества настоящего моряка и не походил на других миллиардеров, чьи яхты не покидали портов Ривьеры. Своим упорством он покорил даже самых закоренелых скептиков.

Распростившись с мечтами об океанских гонках, барон возвратился в свою буднично-строгую контору в Клиши. Но возвращался он улыбаясь, потому что, хотя и потерпел поражение на море, зато достиг, сверх всяких ожиданий, своей главной цели – завоевать сердца американцев и возить им целыми кораблями шариковые ручки и зажигалки.

Иммигрант с баронским гербом

Хотя барон Бик не мог претендовать на участие в хит-параде звезд парусного спорта, зато по справедливости ему принадлежит одно из первых мест среди профессионалов мировой коммерции. Это образцовый бизнесмен с прирожденным даром торговли, вся жизнь которого представляет собой долгую череду ловких сделок и блестящих успехов.

Марсель Бик родился в 1914 году в Турине в семье скромного инженера. Он был внуком префекта Валь-д’Аосты, получившего дворянство от герцога Карла Альберта Савойского. Дед оставил потомству самый настоящий титул барона и весьма скромное состояние.

Не располагая средствами, семейство Биков не могло воспользоваться этим августейшим отличием, чтобы фигурировать среди итальянской аристократии. В восемнадцать лет Марсель решил покинуть родную Италию и поискать удачу по другую сторону Альп.

Рекламная афиша

«Скользит, скользит шарик Бик» – вот рекламный лозунг одной из афиш Савиньяка, которая возвестила французам о том маленьком чуде, которое обогатило барона.

Самый французский из итальянцев

Он приехал учиться в Париж и сразу же воспылал к Франции такой страстью, что принял твердое решение не только навсегда обосноваться тут, но и непременно добиться процветания и богатства. Однако это было очень смело и рискованно в стране, подчиненной уравнительной политике и плутофобии Народного Фронта, да еще с вяло развивающейся экономикой и враждебным отношением к предпринимателям. Поэтому его первые шаги в жизни оказались весьма скромными. Получив французское гражданство, он нашел себе место начальника производства в маленькой фирме, изготовлявшей те черные и фиолетовые чернила, которыми так пропахли школьные классы и от которых на пальцах учеников оставались несмываемые пятна. На этой незавидной и неденежной должности он добился бы немногого, не снедай его страстное желание преуспеть и, получив юридическое образование, открыть собственное дело.

Взлет

Только после окончания войны Марсель Бик попробовал испытать счастье. Он сделал это, оставаясь в той сфере, которая стала для него привычной и где можно было полагаться на приобретенный уже опыт. Небольшую мастерскую, делавшую перьевые ручки, барон Бик преобразовал в компанию по изготовлению тех же ручек, а также механических карандашей и других письменных принадлежностей. В этой отрасли конкуренция была достаточно сильна, и, по общему мнению, не оставалось никаких надежд на успех. Друзья пытались отговорить Марселя от этой затеи, а уже занявшие рынок фабриканты не очень беспокоились за свои прибыли.

Золотой патент

Но никто из них не принимал в расчет обыкновенную удачу, которая, как известно, любит смельчаков, а также коммерческий талант, в сильнейшей степени отличавший молодого барона от обыкновенных людей. Марсель Бик оказался единственным человеком, поверившим в изобретение никому не известного венгра по имени Биро. В то гениальное изобретение, окончательно погубившее искусство каллиграфии и вытравившее из школьных классов запах фиолетовых чернил, непередаваемую поэзию которых помнят теперь одни лишь старики. Речь, конечно, идет о шариковой ручке.

Ни минуты не колеблясь, Марсель Бик приобрел патент и установил первую производственную линию. Он объявил, словно бросая вызов: «Через несколько лет я буду продавать их по пятьдесят тысяч штук в день». Но конкуренты только посмеивались и потирали руки, не сомневаясь, что этот сосунок свернет себе шею и освободит рынок от своего присутствия. Они ошиблись. Очень скоро барон Бик уже продавал больше миллиона ручек ежедневно, распространил свою деятельность на разовые зажигалки и лезвия и стал тем экономическим драконом, который поглотил одного за другим всех своих конкурентов.

Будущие рынки

Все говорит о том, что в недалеком уже будущем московские и пекинские школьники тоже расстанутся со своими перьями и кисточками. Говорят, даже Фидель Кастро пользуется одноразовой зажигалкой. А если ему вдруг понравятся лезвия Бик, то его легендарную черную бороду может постичь участь Берлинской Стены.

Бик завоевывает весь мир

Этот дракон был добропорядочным отцом семейства и не пожрал ни одного из своих десяти детей. Сегодня он направляет их твердой и верной рукой, равно как и всех служащих, которых терроризирует его просвещенный деспотизм. Говорят, что профсоюзы ходят перед ним по струнке, словно шелковые. И благодаря этому его дело, достигшее гигантских размеров, движется с легкостью шарика на кончике ручки.

При помощи широких рекламных кампаний (15 % с оборота) он в течение лишь нескольких лет завоевал все страны старой Европы. «Кубок Америки» открыл ему врата Нового Света, чей рынок барон Бик, конечно же, не замедлит довести до насыщения.

Джованни Аньелли
(1921)

Италия, будучи весьма средней политической силой, благодаря Аньелли силится изобразить экономическую сверхдержаву. Я ее обитатели признательны за это «адвокату» из Милана

L’imperatore d’Italia[6]6
  Император Италии (ит.).


[Закрыть]

Как ни парадоксально, однако у Италии есть король, которого нисколько не интересует политика. Его имя Джованни Аньелли.

Он контролирует сто пятьдесят фирм, два миллиона человек связаны с выполнением заказов для его заводов, и поэтому ему некогда обращать внимание на подобные пустяки. Владелец «Фиата», президент Итальянского финансового института – самый занятый (быть может, наравне с Папой) из обитателей Апеннинского полуострова.

Легенда о супермене

Его энергетические ресурсы поистине неисчерпаемы, а работоспособность уже стала легендой. Он с трудом находит время для сна. Каждый день встает в пять утра и работает до вечера, пока хватает сил, поглощая горы газет и журналов на всех языках и пирамиды дел, одно скучнее другого. При этом после деловых завтраков и административных советов он ухитряется еще вести жизнь завсегдатая светских коктейлей и ночных клубов, чем, конечно, отличается от Папы Римского, заслужив репутацию плейбоя, которой могли бы позавидовать многие суперзвезды женских журналов.

Блестящий принц

Двойной образ плейбоя и супермена очень подходит для исключительной роли в итальянском обществе этого человека, правящего гигантской империей. «Фиат» – не просто автомобильная фирма, а целое государство. Наравне с Ватиканом, спагетти, «Юве»[7]7
  Имеется в виду футбольная команда «Ювентус» (Примеч. пер.)


[Закрыть] и сицилийской мафией он создает в мире образ Италии. Фотографии его заводов – неизменная принадлежность всех туристических буклетов. Тот, кто держит там бразды правления, должен обладать силой и выносливостью. И Джованни Аньелли, этот итальянец до мозга костей, способен на истинные чудеса. Он соединяет в себе античный профиль, стремительные повадки ренессансного кондотьера, ироничную, но приятную улыбку с изящными манерами и изысканным вкусом вельможи XVIII века. Иначе говоря, в нем есть все что нужно для воплощения в одном человеке промышленной и аристократической Италии.

Девиз

«Масштабы дела – это ключ к выживанию» – таков девиз Аньелли, который всегда стремится расширить свою империю.

Неприкасаемый миф

Обладая всеми этими качествами, Джованни вызывает не только уважение, но и восхищение своих сограждан, несмотря на то что многие все еще голосуют за коммунистов (несомненно, только по привычке) и устраивают на его заводах самые опустошительные забастовки, какие только случаются в Европе. Критика с робостью останавливается перед его статью колосса капитализма и королевскими манерами. Никто не осмеливается задевать эту легендарную фигуру «итальянского чуда», тем более что он стал миллиардером отчасти как бы вопреки себе самому, милостью Божией. И если он и расширил свою империю, то досталась она ему все-таки по наследству.

Предприимчивый дед

Действительно, заслуга в создании семейного богатства принадлежит его деду, тоже Джованни. Он был кавалерийским офицером, но охладел к военной службе и увлекся механикой.

Вдохновленный валетом французской автомобильной промышленности, он задумал вместе с несколькими туринскими дворянами основать первую итальянскую автомобильную фирму. Устав новой компании был написан 1 июля 1899 года во дворце графа Брикесарио. Купили несколько патентов, соорудили ангар и наняли пятьдесят рабочих. Вскоре завод стал выпускать свои первые модели.

Успеху отставного офицера способствовали не только его талант и энергия, но помогла еще и удача. Хотя работал маленький заводик очень хорошо, но компаньоны, не столь увлеченные двигателями внутреннего сгорания, как он, вскоре решили покинуть отечество и один за другим уступили ему свои доли. В результате к 1907 году Аньелли оказался единоличным владельцем того предприятия, которому суждено было занять первое место в Европе.

Антиэабастовочная манифестация

Самым большим успехом в посреднической деятельности Аньелли было проведение антизабастовочной манифестации, в результате чего удалось прекратить длительную стачку.

Ошеломляющий рост

Чтобы сделать свою фирму известной и поставить ее вровень со всеми другими, Джованни Аньелли стал действовать по двум направлениям: постройка роскошных автомобилей и участие в больших соревнованиях, которые пользовались тогда невероятной популярностью. И вскоре дела его пошли в гору. С 1919 года «Фиат» смог не только выпускать ежегодно 2000 машин, но и расширить сферу своей деятельности, проникнув в авиационную промышленность и во многие другие отрасли, совершенно не связанные с автомобилестроением.

Наследный принц

Когда Джованни унаследовал огромное состояние деда, умершего в 1945 году, он был еще слишком молод и неопытен для выпавших на его долю многотрудных обязанностей. И пока он не сможет взойти на трон, все управление империей будет, по распоряжению деда, находиться в руках регента – профессора Валетте, которому к тому же будет предписано следить еще и за подготовкой нового монарха.

Джованни исполнилось тогда всего 24 года, он тоже был кавалерийским офицером и, как все его соотечественники, воевал на той и другой стороне. В войсках держав Оси он доблестно сражался в Тунисе и на восточном фронте, а после падения Муссолини перешел к союзникам, в 5-ю американскую армию. За эту последнюю кампанию Аньелли получил награду от самого генерала Эйзенхауэра.

Сразу после демобилизации он возобновил свои беспорядочные занятия правом, за что совершенно незаслуженно получил прозвище «адвоката». Но ремеслу крупного капиталиста-предпринимателя Джованни обучался сразу в деле. За четырнадцать долгих лет под ферулой своего ментора он прошел на фамильном предприятии все должности, начиная со скромного работника цеха и служащего бюро. Таким образом ему удалось получить глубокие знания всего производства и понимание того, как руководить всей этой массой инженеров, служащих и рабочих, которых, несмотря на их легендарную итальянскую беспечность, ему вскоре предстояло повести с триумфом на экономические битвы.

Коллекционер

Как истинный итальянец, Джованни Аньелли умеет ценить произведения искусства. Его коллекции – среди лучших в мире. Венеция обязана ему реставрацией дворца Грацци. На одно это ушло двадцать три миллиарда пир.

Днем – рабочий, ночью – плейбой

Страсть к работе не мешала ему, однако, предаваться излишествам полуночного гуляки и усердно посещать модное общество. Среди его друзей были такие люди, как Али Хан, Патиньо и Порфирио Рубероса. Именно в их компании многочисленные скандалы и приключения на спортивных автомобилях, роскошных яхтах и личных самолетах сделали из него героя женских журналов.

Кожаная нога

Подобная жизнь едва не привела его к трагическому концу. 25 августа 1952 года, когда рано утром он возвращался в свое имение «Леопольда», его автомобиль на большой скорости врезался в грузовик.

Джованни чудом остался жив, но полученная травма, несмотря на все усилия врачей, обрекла его с тех пор затягивать ногу в неудобный кожаный бандаж. Впрочем, это нисколько не уменьшило ни его энергии, ни его обаяния. Он продолжал работать как черт, а чувствительные работницы со всего полуострова отнюдь не перестали мечтать о нем как о лучшем женихе Италии. Однако Аньелли поостерегся, не в пример многим, связать себя с какой-нибудь из них. Достигнув 35 лет, он вступил в законный брак с самой настоящей принцессой, очаровательнейшей Маредлой Караччиоло Ди Кастаньет

Предприятия

Среди контролируемых Аньелли предприятий особо выделяются газета «Стампа» и фирма «Чинзано», в которых он владеет 100 % акций… Но зато в концерне «Фиат» ему принадлежит всего лишь 25 %.

Футбол

«Calcio» – это та страсть, которую Джованни разделяет с народом. Он не пропускает ни одного матча, где участвует «Юве».

Король Италии

При Джованни уже достигшая колоссальных размеров империя «Фиат» пережила новые и драматические болезни роста. Но с 1968 по 1972 годы ее оборот (тысяча триста миллиардов лир) практически удвоился. Сегодня на нее трудятся двести тысяч рабочих, инженеров и коммерческих служащих. Сюда следует прибавить полтора миллиона итальянцев, работающих в других отраслях, которые прямо или косвенно зависят от нее. Фактически холдинг контролирует заводы самого различного профиля, производящие не только грузовики, бульдозеры, сельскохозяйственные машины, но также самолеты, посуду, игристые напитки, лекарства, электробытовые приборы… и это еще далеко не полный перечень. Добавьте сюда Итальянский финансовый институт, который имеет акции ста пятидесяти компаний и раскинул свои щупальца во многих странах Европы, в США и за так называемым железным занавесом.

Больше чем миллиардер

Джованни Аньелли уже не просто крупнейший капиталистический предприниматель, это настоящая владетельная особа. Он сделал Турин истинной столицей Италии и из своего строгого туринского офиса правит экономикой всего полуострова как самодержавный монарх. Перед ним гнут спину политики, расшаркиваются банкиры, ходят по струнке профсоюзные боссы. Когда он принимает у себя глав великих держав, то разговаривает с ними на равных и даже с едва уловимой снисходительностью. Это немало способствует его популярности и льстит самолюбию итальянцев, ощущающих все же нынешнюю второстепенность своей древней страны.