Текст книги "Хождение по Млечному пути"

Парон и «Атлетик Бильбао»

Чтобы глубже понять мир человека, стоит обратиться к его корням. Корни у Эррандо, как и у всех басков, глубоки и крепки, хотя до конца и не изучены. Происхождение древнего народа до сих пор овеяно ореолом тайны. По одной из гипотез предками нынешних басков были кроманьонцы, заселившие территорию европейского континента около 35 тысяч лет назад. Согласно другой версии, баски – потомки выживших после катастрофы атлантов, иначе как объяснить баскскую легенду о «хентилях» – людях-великанах, обладающих магическими способностями, носителях тайных знаний и высочайшей культуры? Еще одна, лингвистическая теория считает басков переселенцами с… Кавказа – уж слишком много языковых совпадений и фонетических аналогий. Да и внешне баски и кавказские горцы довольно схожи. Огнеопасная вспыльчивость, неукротимая храбрость и беззаветная преданность своей земле роднит басков не только с легендарным героем Дюма – гасконцем Д’Артаньяном, но и с воинственными джигитами. Как бы то ни было, нет ни толики преувеличения в формулировке, предваряющей «Историю Баскского народа»: «Племена басков жили на своей земле с незапамятных времен, наверное, с самого сотворения мира…». И с самого сотворения мира говорят баски на своем родном языке «эускера», не изменяя ему на протяжении веков.

Эускера считается прародителем всех реликтовых языков Пиренейского полуострова, именно на нем общались древние племена Юга Европы. На родство с ним претендовали многие из исчезнувших ныне языков: иберийский и этрусский, языки американских индейцев и народов Кавказа. Он ровесник (но не родственник) древнеегипетского, только второй давно мертв, а первый – все еще жив. Эускера не похож ни на одну из ныне существующих лингвистических семей, и филологи решили считать его единственным живым доиндоевропейским праязыком «вне группы». Эускера уникален еще и тем, что, изучая его, можно получить ключ к разгадке зарождения человеческого языка как такового. Как формировался механизм мышления у древних кроманьонцев? Как возникали в мозгу первые ассоциации и облекались затем в слова? Как чувства и мысли первых людей находили свое выражение в звуках? Звуки складывались в слова, а слова – в осмысленную речь? Быть может, разгадав тайну эускера, можно найти ответы на самые сложные вопросы истории, кажущиеся сегодня неразрешимыми?

Язык басков красив и загадочен. И невероятно богат, почти так же, как «великий и могучий русский», – в полных словарях эускера содержится полмиллиона лексических единиц. А еще он обладает одной особенностью, которая меня поначалу несколько озадачила. Иногда я ловлю себя на мысли, что, несмотря на абсолютное отличие его от русского, значения отдельных слов мною угадываются, будто генетическая память узнает их значение интуитивно, минуя сито сознания…

***

Если Герника олицетворяет дух и душу Страны Басков, Сан-Себастьян – ее традиции и героическое прошлое, то будущее Эускади воплощено, безусловно, в Бильбао – главном мегаполисе Басконии, куда мы и направляемся сегодня.

В машине Бишинго помимо его самого – дочь Урдина, внучка Дунише (нареченная мною Дуняшей), Эррандо и я. Дуняша учится в университете Бильбао на градостроительном факультете, а потому лучшего гида нам не найти. Для Урдины эта поездка – повод пройтись по магазинам. Поводя роскошными плечами, женщина обиженно замечает, что в Сан-Себастьяне мужских салонов и бутиков на порядок больше, чем дамских. И вообще, Доностия, по ее мнению, отличается крайним консерватизмом – когда дело касается мужских интересов, женщины отодвигаются на задний план. Помимо чокос есть масса других клубов, вход женщинам в которые заказан. Вот и приходится бедняжкам развлекать себя самим, выезжая в близлежащие регионы, благо расстояния между городами смешные.

Не прошло и часа, как мы уже спускаемся по серпантину вниз, в «отверстие», как шутливо называют свой город жители Бильбао. Вдоль дороги указатели сразу на трех языках: баскском, испанском и французском. Заблудиться невозможно!

Бильбао поражает меня своей… нет, не красотой или стариной, а редкой фотогеничностью. С любого ракурса город безупречен! Нет здесь никаких особых древностей, за исключением пары церквей, нет раскрученных маршрутов или известных курортов. Зато есть Музей Гуггенхайма,1414
  Соломон Гуггенхайм – американский меценат еврейского происхождения, выходец из Швейцарии, основатель Музея современного искусства в Нью-Йорке и Бильбао. Создал Фонд Гуггенхайма для поддержки современного искусства.


[Закрыть] ставший с 1997 года главным туристическим магнитом города, а может быть и всей Страны Басков. Он же является хрестоматийным объектом изучения для студентов – будущих архитекторов и градостроителей. Дуняша в прошлом семестре сдала экзамен, и знает множество подробностей, которыми охотно делится со мной. Несмотря на астрономическую цифру бюджета, который еще на этапе проектирования «лопнул по швам», превысив в разы первоначальный план,1515
  по неофициальным данным итоговая сумма проектирования и строительства Музея Гуггенхайма составила 170 млн. евро.


[Закрыть] отцы города ни разу не пожалели о потраченных средствах. В первый же год оглушительный успех – больше миллиона посетителей! Ставший в одночасье знаменитым Музей ежегодно приносит в казну Бильбао 30 миллионов евро, так что коммерческая состоятельность проекта не вызывает сомнений! Хотя риски были колоссальные.

Автор замысла – амбициозный архитектор, американец Франк Гери – не признавал компьютерного проектирования, а когда помощники оцифровывали его гениальные идеи, часто выяснялось, что они… ну никак не реализуемы из-за отсутствия соответствующих технологий. Приходилось по ходу дела изобретать и технологии. Все архитектурно-технологические изыскания в итоге вылились в уникальную концепцию. Каждая металлическая пластина, из которых «сшито» здание, имеет индивидуальную форму и размеры, а между собой они скреплены наподобие рыбьей чешуи. Тончайшая «чешуя» сделана из дорогого сплава титана с цинком. Кое-где металл оттенен редким пористым известняком, специально доставленным с другого конца Испании – из Андалусии. Кто-то сравнивает силуэт сооружения с кораблем, кто-то с раскрывшимся цветком. Лично мне он напомнил мятую фольгу от гигантской шоколадки, но очень красиво, художественно измятую!

Внутри – царство стекла и стали, стерильного простора и искаженного пространства. Разнокалиберные залы начинены работами Пабло Пикассо, Жана Миро, Василия Кандинского, Энди Уорхолла и более молодых представителей современного искусства. Дуняша называет незнакомые имена молодых авторов и бойко перечисляет свежие экспонаты. Ассоциативные скульптуры и психоделические инсталляции придутся по душе адептам течения new-age и любителям смелых арт-экспериментов. Что до меня – слишком уж напоминает то больничную палату, то стальные лабиринты подсознания, то безразмерную комнату в процессе бесконечного ремонта. Не хотелось бы вдаваться в искусствоведческую полемику, но, с моей точки зрения, уместнее говорить о развлекательной функции Музея Гуггенхайма, нежели о художественной ценности его содержимого.

Неоспоримым преимуществом эпатажного Музея является его идеальное местоположение на берегу реки Нервьон, среди других дизайнерских зданий, танцующих небоскребов, изящных дорожных развязок и воздушных мостов. Да и весь Бильбао – это эклектичный сплав архитектурных стилей от раннего средневековья до антиисторического hi-tech. Современные дома, сооружения и скульптуры с филигранной точностью вписаны в столетиями существующую структуру города. Например, вход в метрополитен оформлен как своего рода «тоннель времени», проходящий сквозь бережно отреставрированную средневековую стену в стеклянно-зеркальное нутро будущего. Тринадцатиметровый «Щенок» Джеффа Кунса, сотканный из пестрых вечноцветущих растений, смягчает угловатую жесткость Музея Гуггенхайма. Выразительные дизайнерские акценты в сочетании с идеальной ухоженностью делают мегаполис на редкость свежим и праздничным. Быть может, в этом секрет его обаяния и фотогеничности? Наверное, город стремится походить на своих жительниц – очаровательных и утонченных басконок, коим не чужд стилевой эксперимент и по душе эклектика! Взять хотя бы Дуняшу, юную баскскую красавицу – синеокую, точеную, с высокими скулами, бархатной кожей и вороным хвостом густых волос, дерзко хлещущим по лицу, когда она слишком резко поворачивается! Ее мать Урдина – так же хороша и синеока, но зрелый возраст и жизненный опыт делают ее портрет более женственным и мягким. Хотя и она склонна к бурным проявлениям эмоций и спонтанным поступкам. На улицах Бильбао множество девушек и женщин, внешность которых достойна не только обложек глянцевых журналов, но и полотен великих мастеров-живописцев и резцов гениальных скульпторов.

Часы бегут незаметно… В три назначен общий сбор возле «Щенка». Учитывая, что баски самые пунктуальные среди всех жителей Испании, мы с Эррандо и Дуняшей торопимся к месту встречи. Навстречу нам плывет разрумянившаяся Урдина со счастливой улыбкой и ворохом разноцветных пакетов! Через некоторое время появляется и Бишинго, издалека салютуя рукой. Все вместе мы направляемся в одно из близлежащих кафе, которое он заранее присмотрел.

Внутри оно кажется темным и неопрятным. Я с сомнением поглядываю на Эррандо, указывая глазами на замусоренный пол.

– Не волнуйся! – успокаивает меня старик, – это очень хорошее кафе.

– Я отлично знаю хозяина, – уверяет Бишинго.

– Мы с друзьями здесь часто бываем, – добавляет Дуняша.

Урдина же безмятежно улыбается и согласно кивает.

Я полностью доверяюсь выбору моих спутников, и мы рассаживаемся за столом. Перед нами появляется бутылка чаколи, сыр из козьего молока и «пиперада»1616
  пиперада (piperrada) – национальное баскское блюдо, готовится в цветах национального флага: белый лук, зеленый сладкий перец и красный перец-эспелет с помидорами, – все обжаривается в оливковом масле и подается в качестве горячей закуски или гарнира к рыбе.


[Закрыть] – местная закуска из лука и перца. Вскоре мои сомнения относительно заведения полностью развеиваются. Баскская кухня, с которой я имела честь познакомиться вчера в пескадерии Бишинго, вновь подтверждает самые лестные эпитеты в свой адрес. Эррандо объясняет, что популярность кафе в Стране Басков (это относится и ко всей Испании), вкус и качество подаваемых там блюд и напитков можно определить по количеству мусора под столом и возле барной стойки. Местные не особо церемонятся, куда выбросить использованную салфетку. Как куда? – на пол! Вопрос, стоит ли поднимать упавшую вилку, неуместен: конечно, не стоит, пусть себе лежит. Хозяева не убираются не потому, что лень – так проще показать число обслуженных (а значит, довольных) посетителей.

Вновь прибывшие гости обязательно обращают внимание на эту деталь. Так что легкий беспорядок на полу здесь никого не смущает, а, напротив, доказывает заслуженную популярность заведения. Позже на одной из площадей Бильбао я нашла оригинальную скульптуру – памятник скомканной бумажке на полу!

На самом видном месте в баре стоит странный стеклянный сосуд, похожий на пузатую колбу из кабинета химии, с длинным, как у церемониального японского чайника, носиком. Сверху «колба» имеет маленькое отверстие, плотно закупоренное пробкой.

– Что это? – обращаюсь я к Бишинго.

– Парон, – отвечают баски хором и принимаются наперебой объяснять мне назначение этого затейливого приспособления.

Парон для испанца что-то вроде трубки мира для индейца: из него пьют вино, пуская по кругу и заливая тонкой струйкой из носика прямо в рот. Кстати, парон может быть и кожаным, в виде походного бурдюка, тогда он называется «бота». Совместное питие из общего сосуда – символ полного доверия и миролюбивых помыслов выпивающих. Эта древняя баскская традиция прижилась по всей Испании.

Тут же Бишинго подзывает бармена, тот наполняет колбу доверху вином, и оба друга начинают демонстрировать парон в действии. Получается весело и смешно. Два почтенных старика, сняв береты и выпятив по-молодецки грудь, начинают по очереди метиться винной струей в разверзнутое отверстие рта. Открывать рот слишком широко вроде как неудобно, а не откроешь как надо – можно ненароком облиться. Но мои опасения оказываются напрасными: процесс пития превращается в веселое зрелище, за соседними столиками начинают аплодировать. Вскоре из парона отпивает и Урдина, потом, получив молчаливое согласие матери, Дуняша. Наконец, сосуд переходит в руки ко мне. Мои друзья-баски начинают скандировать что-то типа «пей до дна!», и мне не остается ничего другого, как последовать их примеру и пустить струю вина себе прямо в открытый рот. Сделать это оказывается непросто, зато остаток дня горжусь собой за то, что не струсила!

А потом разворачивается настоящий театр абсурда. В обеденный зал входит мужчина в красном бархатном берете. Мое внимание привлекает не только яркий головной убор и баскетбольный рост баска, но и цвет его глаз: один – карий, другой – голубой. Он не спеша осматривается по сторонам и выбирает столик где-то у меня за спиной. Потом этот же мужчина заходит еще раз. Ну, думаю, наверное, я не заметила, как он выходил. Но когда он появляется снова в третий раз и тем же самым жестом потирает шею, я не на шутку беспокоюсь за свое душевное здоровье. То ли, будучи натурой впечатлительной, я насмотрелась психотропных инсталляций и перегуляла в стальных лабиринтах Музея Гуггенхайма, то ли винопитие из парона имеет свои особые, плохо изученные свойства, но мне становится как-то не по себе. И только обернувшись назад, я вздыхаю с облегчением: за дальним столом сидят три пригожих баска – тройня с одинаково разноцветными глазами, уже без беретов, но похожие друг на друга как две – нет, три! – капли воды.

К нам за столик, оторвавшись от насущных дел, подсаживается хозяин кафе, друг Бишинго. Эррандо рассказывает ему о моем намерении пройти Путем Сантьяго. На лице хозяина тут же отражается нежная отеческая забота и высшая степень уважения ко мне, как к человеку, готовящемуся выполнить высокую миссию. Он держит торжественную напутственную речь, после чего приносит початую бутылку явно редкого коллекционного вина. Возвышая голос до драматического крещендо, хозяин кафе долго объясняет про содержимое таинственной бутылки, периодически тыкая пальцем то на этикетку, то на висящий на стене плакат футбольной команды «Атлетик Бильбао».1717
  «Атлетик Бильбао» – Athletic Club de Bilbao – испанский футбольный клуб Высшей лиги из города Бильбао (Страна Басков), основан в 1898 году. Один из самых титулованных клубов Испании.


[Закрыть]

– Вином из этой самой бутылки недавно угощался форвард «Атлетик Бильбао» знаменитый Льоренте Фернандо, – поясняет Эррандо. И теперь я удостаиваюсь чести выпить бокал. Ого! Виртуальный брудершафт с лучшим бомбардиром баскского футбола! Мне трудно сдержать восторг, как трудно и уловить связь между паломничеством и футболом. Но я, конечно, не могу, да и не хочу отказываться от такой высочайшей чести. Позже я понимаю, баски – это особые люди, которые делятся самым дорогим и ценным, не заботясь особенно о логических обоснованиях и причинно-следственных взаимосвязях. Главное – эмоциональный порыв, возникающий с равной силой в ответ на самые разнородные события жизни из самых полярных областей человеческого бытия…

Серфингисты

Просыпаюсь с рассветом в твердом убеждении: «пора и честь знать». Как ни приятно мне находиться в обществе гостеприимных басков, но злоупотреблять их добротой не стоит. И потом меня ждет дорога, о которой я мечтала еще два года назад. Поэтому первым делом иду на вокзал и беру билет на электричку до Сен-Жан-Пье-де-Пор, на завтра. А сегодня мне хочется побыть в одиночестве, побродить по океанскому берегу и насладиться общением «тет-а-тет» с загадочной Эускади. За поздним завтраком я объявляю Эррандо и Тоде о своем решении. Старик внимательно изучает мой билет, трет колючий подбородок и сообщает, что завтра обязательно проводит меня на вокзал, а сегодня вечером хочет рассказать мне что-то очень важное. Про ту дорогу, по которой я собираюсь идти. На этом мы расстаемся до вечера.

Эррандо уходит в море порыбачить, а я собираю прогулочный рюкзак, обуваю удобные сандалии и отправляюсь в Сарауц (Zarautz), один из крошечных городков в окрестностях Сан-Себастьяна. Раньше здесь жили китобои и корабелы, располагались летние резиденции испанских королей и королев, а теперь сам Сарауц имеет неофициальный титул «Королева пляжей» и необычайно популярен среди европейских сёрфингистов. В нем находятся пять серьезных школ сёрфинга и проводятся этапы чемпионата Европы и мира по этому виду спорта.

Еще вчера, когда по дороге в Бильбао мы проезжали эти места на машине Бишинго, я обратила внимание на длинный шелковый пляж с белым песком и фигурными волнами. На нем обитают преданные фанаты этих волн – отважные сёрфингисты. Смысл красивого и опасного спорта – «поймать волну» – превратился в концепцию жизни многих людей, барахтающихся в бурном и беспокойном житейском море. Но что такое поймать волну? Это же не зверь какой-то, которого можно выследить и обмануть. Нет ничего общего и с отчаянной попыткой подхватить на лету выскользнувшую из рук чашку. Волна – не удача, которую принято «ловить за хвост», у волны нет никакого хвоста. Тогда что?

Мои размышления прерывает бронзовый мужчина без возраста и особых примет, в синих нейлоновых шортах, с хвостом мокрых выгоревших волос.

– Привет! Хочешь научиться кататься на доске? – без обиняков интересуется он.

«Инструктор», – определяю я про себя, а вслух вежливо отвечаю:

– Нет, спасибо. Просто любуюсь волной.

– Боб, – представляется «инструктор», протягивая руку, – я не инструктор, как ты подумала, а просто любитель.

Вот те на, неужели мои мысли написаны у меня на лбу?

– Елена, – отвечаю, смущенная его проницательностью. – Ты здесь живешь?

– Да, я здесь живу примерно треть года. Остальное время – в Риге. А ты?

– А я здесь впервые, оказалась абсолютно случайно… Может, перейдем на русский?

– Тогда зови меня Борисом!

– Борис, что ты здесь делаешь треть года?

– Как что? – ловлю волну! – улыбается бронзовый ловец волн, – а если серьезно, то стараюсь проживать здесь жизнь. Именно проживать, а не прожигать и не переживать. Чувствуешь разницу?

– Это когда живешь «здесь и сейчас»?

– Вот-вот. Только эта избитая фраза из заумных книг и дурацких тренингов, мне как-то не по душе. Я предпочитаю говорить так: жить свободным от прошлого и будущего.

– Занятно. Об этом мечтают многие. Но получается далеко не у всех.

– Просто большинство людей сами не готовы ТАК жить. Они боятся или не верят, что это возможно.

– А ты веришь?

– С некоторых пор да. А раньше, как и многие другие, я откладывал жизнь на потом, или перепиливал опилки прошлого, не в состоянии с ним расстаться, – Борис увлекает меня к воде. – Пойдем, я покажу тебе, что такое сёрфинг, и ты лучше поймешь, что значит жить свободным от прошлого и будущего.

Мы отправляемся в сторону мыса, где волны круче и выше. У подножия скалы – пара старых фургончиков и красный скутер. На песке сушатся доски. Возле досок сушатся люди и большая лохматая собака. Когда мы проходим мимо, лишь она одна приподнимает морду и провожает нас усталым, умудренным, как у аксакала, взглядом. А потом, глубоко вздохнув, снова кладет мокрую бороду в песке на лапы и продолжает чутко дремать.

– Знаешь, человеку иногда требуется внешний пинок, чтобы по-настоящему оценить то, что у него есть, и понять, насколько он богат. Я имею в виду конечно не деньги и материальные ценности, – поясняет свою мысль Борис. – Риск – именно то, что надо, тот самый пинок, что заставляет бурлить кровь и проживать жизнь сполна, «наотмашь».

– Тебе разве не хватает риска в обычной жизни?

– Конечно, рисковать можно по-разному, – просиживая за столом казино, или там взять и наорать на босса. Но риск должен приносить не только выброс адреналина, но еще и удовольствие, до, во время и после, – как в сексе. Вот тогда он оправдан и полезен!

Я задумываюсь о природе риска и вспоминаю, когда и как рисковала в последний раз. Не так уж и давно! Четыре дня назад, когда приняла неожиданное приглашение Эррандо – странного старика, которого видела впервые в жизни. Необычные и удивительные «последствия» этого риска продолжают накатывать волна за волной до сих пор!

– Вот смотри! – Борис указывает рукой на фигуру, качающуюся как поплавок в прибрежной волне. Поодаль виднеются и другие охотники за волнами, словно стая чаек в ожидании косяка рыб. – Этот парень ждет волну и, может быть, даже дремлет. А теперь глянь туда, – его рука описывает плавную дугу в сторону открытого океана, – там образуются «споты» – это такие водяные «свитки». Раскручиваясь, они могут превратиться в хорошую волну, а если повезет, то и в «трубу» метров в пять.

Вдруг расслабленный до сих пор сёрфингист, ловко взбирается на доску, ложится плашмя и начинает энергично грести руками против течения. Видно, как волны безжалостно хлещут его по лицу, пытаясь отбросить назад. Но он не сдается. Доплыв до известной только ему заветной черты, молниеносно вскакивает на ноги и… Дальше как в красивом фильме об океане, словно в замедленной съемке: стремительное скольжение по гребню волны, а потом – нырок сквозь искрящуюся бирюзовую толщу и движение по ревущему водному тоннелю. Несколько секунд, и волна опадает, с сожалением выплюнув улизнувшую добычу на мелководье. Парень, издав победный клич, спрыгивает с доски и снова замирает в ленивом ожидании следующей волны, которая непременно будет лучше и опаснее предыдущей. И так весь день, пока идут волны…

Насмотревшись на отчаянных смельчаков, мы с Борисом садимся в тень одного из фургонов пить кофе. Он достает термос, раскладывает бутерброды.

– Ты знаешь, я ведь по профессии финансист, банкир, – говорит сёрфингист, разливая горячий напиток по чашкам, – сделал карьеру, заработал денег, построил дом, женился-развелся, поставил на ноги дочерей… Оглянуться не успел, как полжизни позади. А вроде как и не жил – суета сует и томление духа. Надоело. Вышел из бизнеса, продал долю, вложил деньги. Первый раз приехал сюда шесть лет назад. С тех пор с мая по август, иногда и до осени, живу в Эускади. Мне здесь нравится – океан и ветер, свобода и радость без особых на то причин. Тут есть своя компания, но чаще всего мне не нужен никто. Я полюбил одиночество и перестал ненавидеть людей. Я перестал бояться смерти, потому что понял: важно не то, сколько ты живешь, а как ты живешь…

Борис надолго замолкает, словно выговорив весь свой запас мыслей на сегодня, – для добровольного отшельника и так слишком многословно.

– А что ты делаешь в оставшиеся две трети года в Риге? – пытаю я бывшего банкира.

– Так и знал, что спросишь. Делаю то, на что не хватало времени в прошлой жизни: читаю книги, пишу картины, изучаю языки… сочиняю эпитафии экстремалам вроде меня…

– ???

– Шучу, конечно! – улыбается Борис. – Если ты имеешь в виду работу, – веду занятия на географическом факультете в университете. Знаешь, как называется курс? «Искусство странствий», это факультатив, и на лекции ходят с десяток человек, не больше. Зато все они уже научились жить свободными от прошлого и будущего!

– И все они, конечно же, сёрфингисты?

– Да нет, вовсе не обязательно, – смеется Боб, – но все они не бояться рисковать и быть непохожими на других.

На мгновение я испытываю что-то вроде легкого укола белой зависти.

– Я вот думаю, а смогла бы я ТАК жить?

– А ты не думай, а пробуй!

…К вечеру бухта озаряется пунцовым закатом. На фоне отливающего золотом моря шустрые фигурки сёрфингистов, хрупкие по сравнению с океаном, выглядят бесстрашно и отчаянно. Эти смелые сильные люди с неистребимой страстью к риску ни за что на свете не променяют свою теперешнюю жизнь на пресную предсказуемость прошлой, на размеренное течение будней и безопасную стабильность, которых они когда-то отвергли. Но так ли необходим буквальный, физический риск для того, чтобы освободиться от прошлого и перестать уповать на будущее? Игра на лезвии жизни и смерти, конечно, выбивает из головы всякие глупости типа оптимизации рабочего дня и эффективного планирования карьеры… Но как быть с заполнением пустоты? И потом прошлое, в виде накопленных и вложенных денег, опыта, знаний, кормит твое настоящее, хочешь ты это признать или нет.

– Борис, хочу спросить вот о чем: если бы ты не был в прошлом успешным банкиром, как думаешь, удалось бы тебе вести теперешний образ жизни?

– Ты имеешь в виду – на что я живу? дивиденды?

– Да, именно это. Смог бы ты жить на одну зарплату преподавателя факультатива?

– Хороший вопрос, – сёрфингист задумывается, – и я отвечу на него так: если бы я не был в прошлом успешным банкиром, или был бы неуспешным, то все равно поменял бы свою жизнь. Возможно, я бы катался на доске не здесь, а у себя под Ригой, или был бы не сёрфингистом, а, к примеру, парапланеристом или скалолазом. На худой конец – просто бродягой!

– Но все равно рисковал бы жизнью?

– Мы рискуем жизнью всегда, даже тогда, когда об этом не задумываемся: ведем ли автомобиль, летаем ли на самолете или ходим в одиночку по незнакомым пляжам, – он хитро подмигивает мне, – все зависит от нашего отношения к жизни и границ риска, которые каждый из нас устанавливает для себя сам…

Мы провожаем светило за кромку воды и допиваем остывший кофе. Борис интересуется, готова ли я рискнуть и прокатиться по серпантину на его стареньком скутере или же предпочту благоразумно остаться на ночь в его фургоне? Получив мое согласие рискнуть, отвозит меня в Сан-Себастьян. Прощаясь у калитки, я благодарю своего случайного знакомого за удивительный день и рассказ, прекрасно понимая, что больше мы, скорее всего, никогда не увидимся. А вот почему и для чего встретились? Зачем и кому это было нужнее, ему или мне? Словно отвечая на незаданный вопрос, Боб цитирует с улыбкой: «Там, где нас ждут, мы всегда оказываемся точно в срок»1818
  Пауло Коэльо «Дневник Мага» [эпилог].


[Закрыть]… И растворяется в темноте.