Текст книги "Хождение по Млечному пути"

Хождение по Млечному пути
повесть-странствие
Алена Даль

© Алена Даль, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Посвящается моей дочери

Пролог

…Затылок обдало горячей волной чего-то огромного и ужасного, внезапно выросшего за спиной. Запоздало почуяв опасность, я резко обернулась… Прямо передо мной стоял бык. Росту он был неправдоподобного, сложения могучего, голова размером с бочонок свирепо наклонена рогами мне в живот. Влажные немигающие глаза смотрели исподлобья в упор, наливаясь багровой тяжестью. Исходивший от животного парной смрад окончательно парализовал меня, и без того скованную колючим панцирем страха. Бык шумно выдыхал воздух широкими ноздрями с продетым в них кольцом. На шее болтался бесполезный обрывок ремня, несоразмерно хлипкий в сравнении с яростной мощью торса. Бык глядел на меня. Я – на него. Тягуче тянулись мгновения…

«Вот и приключения, которых ты так ждала», – отстраненно промелькнуло в голове, но это были не мои мысли, а кого-то другого, далекого и чужого, уютно расположившегося в кресле безопасной комнаты и не имеющего никакого отношения к происходящему. Этот кто-то, точнее эта кто-то, устало усмехнувшись, бросила скучающий взгляд в окно и продолжила привычные занятия.

…За окном, изнемогая от духоты и скуки, догорал утомленный летний день, пришедший на смену такому же безликому и душному предшественнику. Один из сотен одинаковых, строго отмеренных отрезков жизни, похожих друг на друга, как безупречно ровные деления линейки. Плотные колонки цифр в календаре сливались в однообразную черно-белую ленту конвейера жизни…

Она утешала себя тем, что скоро покинет это пыльное городское лето с расплавленным асфальтом, пробками и ядовитым смогом, спешащими куда-то озабоченными людьми и вездесущей назойливой рекламой, призывающей купить, выиграть, победить, доказать, извлечь выгоду… Ей так надоело извлекать выгоду, побеждать и доказывать. Скоро она оставит этот город, родной и чужой, застрявший в разбитой колее вялотекущего кризиса, увязший, как и весь мир, в потребительской трясине, обезличенный всепроникающим глобализмом, оккупированный звучными брендами и растиражированными идеями…

Стоило мне пошевелиться, как бык тотчас опускал вниз могучую шею, целясь в меня устрашающими рогами в боевых зазубринах, и, издав короткий густой рев, принимался усердно рыхлить землю копытом. Рюкзак валялся неподалеку под ореховым деревом, куда не успела добежать я сама. Боковым зрением я видела близкую тень и спасительную изгородь совсем рядом, но грозные намерения быка красноречиво читались в его налитых мстительной злобой глазах, в неспокойных движениях ног и угрожающей стойке.

«Вся жизнь промелькнула у нее перед глазами», – так, кажется, пишут про людей, оказавшихся в таком же, как я, положении. На внутреннем экране, услужливо развернутом одеревеневшим сознанием, появились скупые кадры черно-белой хроники, чужой голос за кадром принялся монотонно перечислять события последних лет.

…Три года назад она бросила профессию и бизнес, придя к трудному, но неизбежному для себя решению. Ушла из сферы, которую сочла аморальной и вредной для человечества. Сознательно отказалась от денег, статуса, полезных связей, безупречной репутации и имиджа успешной женщины. Годом позже окончательно рассталась с мужчиной, которого любила долгие десять лет. Поставила точку в выстраданных, изживших самих себя отношениях. Потом развелась с мужем, близким и родным человеком, разделившим с ней четверть века, чтобы дать ему полную свободу и возможность строить новую жизнь. Осенью отказалась от выгодного контракта, сулившего необозримые карьерные горизонты, только потому, что он возвращал ее обратно «на круги своя». Весной выдала замуж дочь, подарила молодоженам квартиру и отправила их в свадебное путешествие…

…И вот теперь, расчистив пространство жизни, раскидав важные дела и судьбоносные решения, женщина стояла в замешательстве перед образовавшейся в ее жизни пустотой, не понимая, что делать дальше. В поисках ответа она выбрала веками проверенный способ – путешествие и отправилась в странствие древней дорогой пилигримов – Звездным Путем Сантьяго…

Из оцепенения меня вывел зычный крик: «Гой, гой, гой!». Из-за поворота показалась спешащая фигура с посохом: сухощавый старик в клетчатой рубашке торопливо ковылял в нашу сторону, прихрамывая на одну ногу. Увидев немую сцену возле орехового дерева, он заторопился еще сильнее, выкрикивая гортанные испанские слова и потрясая суковатой палкой. Бык нехотя повернул чугунную голову в его сторону. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов, животное неожиданно высоко заголосило, воздев морду к бесцветному небу, повернулось ко мне потным боком и затопталось на месте, всем своим видом демонстрируя полную незаинтересованность дальнейшей моей судьбой. Не было сомнений в том, что это хозяин быка. Только хозяин мог превратить объятого яростью зверя в послушное домашнее животное.

Замахнувшись посохом на провинившегося беглеца, старик ухватил его за кольцо в ноздре, ловко вдел в него веревку и намотал ее на запястье. Свои уверенные движения он сопровождал глухой бранью в адрес быка и сочувственными вопросами, обращенными ко мне. Я ничего не поняла, но успокоила старика, что ничего плохого со мною не случилось, и он подоспел вовремя. Чувство только что пережитой смертельной опасности еще не отпустило меня. Мысли путались, сердце колотилось отбойным молотом, губы слиплись от сухости и фразы клокотали где-то в горле, с трудом прокладывая дорогу к ушам собеседника. Впрочем, он тоже меня не понимал, а лишь догадывался, что беды не произошло. Окончательно уверившись в этом, он грубо дернул быка за кольцо и, кивнув на прощание, двинулся вверх по пыльной желтой дороге.

Я дошла на ватных ногах до орехового дерева и рухнула вниз, туда, где лежал чуть было не осиротевший рюкзак. Достала бутылку воды и, обливаясь, жадно выпила ее всю. Потерла взмокшую шею – рука нащупала гладкий шнурок. Вытащила из-за пазухи старый амулет, путешествующий со мной шестой год, раскрыла тугие створки. На темном дереве нацарапаны знакомые наизусть слова: «Да будет воля Твоя, Отец небесный, миловать странников, гонимых не токмо силою судьбы и жестоких властителей, но и голодной тоской их мятежных душ, бесконечно зовущих дорогу…».

На этот раз снова миловал.

Часть 1. Страна басков

Случайное знакомство

…Поезд набирает высоту так быстро, что закладывает уши – точь-в-точь как в самолете. Но в отличие от самолета картинка за окном не исчезает под облаками, а ежеминутно меняется, сливаясь в яркую киноленту жизнеописания провинциальной Испании. Сухая гористая земля Арагона изрезана бурливыми ручьями, заштопана аккуратными квадратами виноградников, серебристых оливковых рощ и черешневых садов. Игрушечные городки в беспорядке рассыпаны по охряным складкам Иберийских гор, словно невидимая рука случайно выбросила горстку игральных костей. Дома сливаются с линиями ландшафта: каменная кладка подпирает скалу, ветхий балкон свисает над изгибом реки, дворик кособоко сбегает в ущелье. Тесные улицы сколочены из плотно пригнанных черепичных крыш и разномастных построек. Раннее утро, и над горами висит легкая сизая дымка, похожая на сигаретный дым. Временами ее подсвечивают колкие солнечные лучи. Земля здесь – желто-рыжая, а небо – белое. Вдоль уходящей в горизонт пыльной дороги трепещут лепестками бабочки диких маков…

Почему именно Испания? Сказать по правде, мне давно хотелось побывать в тех краях, тонко сотканных из мифов и преданий, как прекрасные гобелены Пастраны11
  Пастрана (Pastrana) – старинный город Испании (Кастилия-Ла-Манча), расположенный в 40 км восточнее Мадрида, знаменитый своими шелками и гобеленами. Ее мастера унаследовали искусство ткачества и вышивки от мавров в эпоху арабского владычества.


[Закрыть] из нежнейших шелковых нитей. В стране со сложной неоднозначной историей, запутанными корнями и ветвистой кроной раскидистого династического древа. На земле с ярко выраженным женским началом и материнским инстинктом, воплощенным в культе Богородицы. Испания противоречива, многолика и эмоционально неуравновешенна, как и подобает быть женщине. Помимо женской природы и склонности к безумствам с Испанией меня роднит еще и многовековое смешение кровей.

Есть нечто общее и между странами: Россию и Испанию объединяет неуловимая схожесть их исторических судеб. Обе находились под многовековым игом – одна мавританским, другая монголо-татарским. Освободившись, обе обогащались за счет чужих территорий – испанская Конкиста и имперское покорение Азии. И Испания, и Россия знавали лучшие, чем нынче, времена – золотые эпохи расцвета и могущества, обе в течение веков сверяли свою поступь с догмами господствующих религий и обе, окружая с разных сторон Европу, в полной мере ей никогда не принадлежали.

Что касается выбранного маршрута – Пути Сантьяго, то мое влечение к Испании и смутное томление сердца, устремленного на глухой юго-запад Европы, соединились с воодушевлением после прочтения книги одного из пилигримов прошлого22
  речь идет о книге Пауло Коэльо «Дневник Мага».


[Закрыть], прошедшего четверть века назад той же дорогой. Бросив все, я отправляюсь в путешествие, которое наверняка поможет мне получить сакраментальный ответ на риторический вопрос: «Что делать?».

Вопросы и ответы – те незримые нити, что соединяют людей, пробуждают в них взаимный интерес, обнаруживают точки соприкосновения и глубинные пласты общности. Я люблю беседовать с людьми. Задавать вопросы и выслушивать ответы. Когда-то это было частью моей профессии. Но однажды я вдруг обнаружила, что мое общение с человечеством превратилось в череду переговоров, решение стратагем, управление персоналом, поддержание нужных контактов, укрепление репутации… словом, во что угодно, кроме собственно человеческой беседы. Нет, я вовсе не против делового общения. И, конечно, подобные контакты неотъемлемая часть жизни в социуме, тем более, когда твоя профессия – коммуникации. Но лично я люблю разговаривать. Просто так, а не потому что нужно. С теми, кто интересен, а не теми, кто может принести прибыль, личную выгоду, помочь делу или кому можешь быть полезна или выгодна ты.

Мне нравится смотреть людям в глаза, рассматривать их руки, лица. Слушать. Внимать. Давать выговориться. Наблюдать за тем, как они подбирают слова, жестикулируют, замолкают в задумчивости или тихо улыбаются своим воспоминаниям. Необыкновенно интересно говорить со стариками, с детьми, с аборигенами тех мест, где путешествуешь. С теми, кто не похож на тебя. И с теми, кто ужасно похож, а оттого делается не по себе от фраз, произнесенных в один голос, и ответов на незаданные вслух вопросы. И, в общем, неважно, встретитесь ли вы когда-нибудь еще или нет, станете друзьями на всю жизнь или останетесь случайными попутчиками, главное, что этот нечаянный разговор что-то навсегда меняет в тебе и в твоем собеседнике. А возможно и в судьбе всего человечества!

***

На станции Каспе в электричку входит крепкий смуглый старик с подвижным лицом и живыми глазами, стреляющими из-под густых с проседью бровей. Опрятная жилетка, несмотря на жару, застегнута на все пуговицы. На голове – тёмный берет, выдающий принадлежность его обладателя к древнему роду басков. В руках старик держит пустую, оплетенную лозой бутыль и легкую дорожную сумку. Он бегло оглядывает полупустой вагон, на минуту задержав свой взор на мне, и садится точно напротив. Я с любопытством рассматриваю колоритного пассажира, стараясь не смущать его слишком пристальным взглядом. Но смутить старика не так-то просто. Его колючие глаза буквально впиваются в мое лицо, оценивающе осматривают рюкзак, буравят пыльные мокасины на ногах. Лишь на минуту отвлекшись на кондуктора, мой сосед снова возвращается к своему занятию и продолжает препарировать меня невозмутимым взглядом лаборанта-биолога, изучающего неизвестное насекомое на предметном стекле микроскопа. Чтобы разрядить обстановку и побороть собственное смущение, я громко здороваюсь, употребив одну из десятка испанских фраз, прилежно заученных перед поездкой: «Буэнос диас!»33
  (испанский) Buenos dias! – Добрый день!


[Закрыть]. Старик лишь небрежно кивает в ответ. Тогда я набираю в легкие побольше воздуха и произношу еще несколько слов из своего золотого запаса: «Сой перегрино. Сой де русиа»44
  (испанский) Soy peregrine. Soy de Rusia! – Я – пилигрим из России!


[Закрыть]. Колючий взгляд старика немного теплеет. А откуда-то сзади раздается: «Сеньора, шо ж вы так шумите?». Я оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на улыбающуюся белобровую физиономию обладателя одесского выговора. Вот тебе и раз! Все-таки не музей Прадо и не курортные пляжи Коста-Брава – встретить русского в глухом уголке центральной Испании – все равно что увидеть арагонца где-нибудь в сибирской глубинке.

– Толик! – весело представляется белобровый парень и пересаживается в соседнее кресло.

В течение следующих десяти минут я узнаю детали биографии Анатолия, историю его переселения в Испанию, профессиональные навыки, а также имена его родственников и то, что он думает об Испании, России и кризисе Еврозоны. Тем временем старик в берете с любопытством разглядывает нас обоих, переводя взгляд-рентген с одного на другого. Наш разговор, а точнее монолог Анатолия, привлекает внимание и других пассажиров – видимо, русская речь звучит здесь не часто. Я вполуха слушаю «нового испанца», украдкой поглядывая на пожилого баска: мне хочется с ним заговорить, но я не знаю как да и побаиваюсь его грозного вида. Меня подбадривает лишь ответный интерес в глазах старика, когда наши взгляды встречаются. И я решаюсь попросить Анатолия о помощи: грех не воспользоваться таким редким шансом.

– Легко! – соглашается бывший одессит, – только учти, что он баск, у них свой язык, и он может просто не понять моего кастильского наречия.

– А ты попробуй, – прошу я ласково.

И парень пробует: откашлявшись, поворачивается всем корпусом к старику и задает вопрос. Тот отвечает. Завязывается неспешная беседа. У баска скрипучий голос и интересная манера говорить: сначала он пристально всматривается в глаза собеседника, выдерживая тяжеловесную паузу, а уж потом начинает неспешно низать слова на нить разговора. Постепенно темп его речи ускоряется, появляется размашистая жестикуляция, и вот фраза обрывается резко и неожиданно, словно на полуслове. Дальше все повторяется снова. Редко, очень редко на лице старика появляется подобие улыбки – глаза теплеют, меняется конфигурация морщин, а голова насмешливо склоняется чуть набок. Рот при этом из горделивой скобки уголками вниз выпрямляется в прямую линию. Однажды эта линия даже слегка разомкнулась, что означало, вероятно, крайнюю степень расположения старика.

Наговорившись вволю, Анатолий представляет нас друг другу по имени, и мы скрепляем образовавшееся знакомство вежливым рукопожатием. Старика зовут Эррандо. Он действительно баск. «Не испанец, а баск», – неоднократно подчеркивает он. Родом из Герники, сейчас живет с женой в окрестностях Сан-Себастьяна. Ему 74 года, из них более полувека связано с морем. Он и сейчас любит выходить в залив, когда хорошая погода, но уже не из-за денег, а ради удовольствия. У Эррандо два сына, два внука, одна внучка и один правнук. В ответ я сообщаю скупые сведения о себе: русская, 45 лет, есть дочь, возможно, в скором будущем будут внуки… в Испанию приехала, чтобы пройти Путем Сантьяго…

И тут происходит неожиданное: лицо старика светлеет, он принимается бойко что-то говорить, сопровождая спешащую речь приветливыми взмахами рук.

– Эррандо приглашает тебя в гости, – буднично переводит Толик, как будто речь идет о приглашении пересесть поближе к окошку, чтоб не дуло.

– То есть как? Ты ничего не перепутал? – спрашиваю оторопело, поглядывая на возликовавшего внезапно баска.

– Нет, ничего я не перепутал, – обижается Толик. – Он говорит, что будет рад познакомить тебя со своей женой и показать страну.

– Как же мы будем с ним разговаривать? – изумляюсь я еще больше.

– А никак. Он будет показывать, а ты – смотри.

К такому повороту событий я не готова, и первая мысль – вежливо отказаться, поблагодарив за приглашение. Вместо этого слышу свой восторженный голос: «Си! Мучас грасиас!»55
  (испанский) Si. Muchas gracias! – Да! Большое спасибо!


[Закрыть] – и вижу в стеклянном отражении такую широченную улыбку, что, с точки зрения моего неулыбчивого собеседника, это могло бы сойти за гримасу безумия.

Вот так в одну минуту мои планы резко меняются: я принимаю приглашение старика, случайно встреченного в арагонской электричке, неулыбчивого баска Эррандо. Не зная языка, не представляя себе, где и как буду жить, какую такую страну собирается показать мне новый знакомый, и какова доля правды во всем, что он только что поведал. А вдруг все сказанное им выдумка? Может это полоумный сепаратист, продолжающий в одиночку дело ЭТА?66
  ЭТА – аббревиатура, сокращенно от Euzkadi ta Azkatasuna (Эускади и Свобода). Террористическая организация, образованная в 1959 году как движение сопротивления диктатуре Франко.


[Закрыть] Или религиозный фанатик, усмотревший в моих поползновениях идти Камино Сантьяго нечто оскорбительное для его веры? Или… Все, стоп! Если уж решаешься довериться ангелу путешествий, отправляясь вглубь незнакомой страны, изволь распрощаться со своими страхами и тревогами, иначе не миновать проблем и разочарований.

Когда-то я путешествовала совсем иначе. Туристический ваучер в кармане обеспечивал четкую организацию отдыха и ответственность туроператора за мою жизнь. Он же гарантировал полную защищенность от сомнительных личностей типа Эррандо и строгую планомерность всех перемещений, исключая любые отклонения. Как же я радовалась, когда планы вдруг ломались, а форс-мажорные обстоятельства меняли привычный ход вещей, пробивая брешь в идеальном, но скучном распорядке! Автобус, сломавшийся на малоизвестном перевале Альп где-то в районе итальянского Больцано, подарил мне чудесную прогулку по весенним альпийским склонам, поросшими благоухающими лиловыми крокусами. Пробка на трассе Бангалор-Мадурай вылилась во внеплановую экскурсию в Карур – место, где при других обстоятельствах я не побывала бы никогда. Тривиальная задержка авиарейса обернулась знакомством с удивительной сербской девочкой, пишущей картины своих снов…

…Между тем поезд замедляет свой ход и, протрубив финиш, останавливается на конечной станции. Памплона. Пассажиры с баулами неспешно тянутся к выходу, утирая пот и терпеливо сохраняя дистанцию. Поднимаемся и мы. Бывший одессит Толик оставляет на всякий случай номер телефона и, пожелав доброго пути, а заодно и доброго вечера на двух языках, направляется к встречающей его женщине. Я же, переминаясь с ноги на ногу, вопросительно гляжу на Эррандо в ожидании дальнейших распоряжений. Поправив багаж, старик повелительно машет рукой куда-то вдаль, и я семеню за ним в указанном направлении. Малодушие и сомнение вкрадчивым холодком заползают в душу, но я храбро сражаюсь со своими ползучими тревогами. Вскоре мы добираемся до автовокзала, откуда отходят рейсовые автобусы в Сан-Себастьян. Всего девяносто километров отделяют Памплону от побережья Бискайского залива.

В автобусе Эррандо вынимает из сумки потрепанную амбарную книгу, испещренную корявым почерком. Страницы ее измяты, чернила расплылись и местами полиняли. Мы принимаемся ее дотошно изучать, при этом баск бубнит под нос непонятную абракадабру и тычет заскорузлым пальцем то в одну, то в другую строчку. Теряясь в догадках, я с понимающим лицом киваю и, время от времени, даже издаю неопределенное мычание, означающее безусловное согласие с мыслью собеседника. Сама же ощущаю себя уставившейся в афишу козой. Долго еще будет продолжаться эта пытка? Видя мое замешательство, Эррандо упирает палец в бок оплетенной бутыли, и до меня доходит, что речь идет о вине. Я изо всех сил напрягаю утомленные извилины и среди чернильных закорючек разбираю цифры, даты и написанные с большой буквы названия. На большее меня не хватает. Осознав всю тщетность наших обоюдных усилий, старик прячет ужасную книгу обратно в сумку. Зато извлекает из нагрудного кармана примятую фотографию семьи. Ну, что ж, это уже гораздо проще! Преобразившись из глупой козы в сообразительную птичку, радостно чирикаю, угадывая на снимке: «Это твоя жена? Твой сын? Внук?» – на что баск отвечает неизменным кивком. Так мы и добираемся до пригорода Сан-Себастьяна Пасахеса, не заметив, как на побережье Атлантики опустилась чернильная ночь…

По пути от остановки до дома Эррандо хранит молчание. Городок укутан кромешной тьмой. Присутствие невидимого океана ощущается лишь по запахам и звукам: ветер приносит с залива влажную соленую морось, острый йодистый аромат водорослей, шуршанье гальки и всплески бьющих о борта лодок волн. Океан тихо и глубоко дышит во сне: прибой – вдох, отлив – выдох. Пульсирующие на безлунном небе звезды льют сверху свой тихий холодный свет…

Возле калитки Эррандо останавливается, поджидая меня, затем жестом приглашает зайти во двор. Во тьме мне удается различить беленые стены, крутые черепичные скаты и старые деревья в саду. Приветливые окна в веселых цветочных занавесках манят теплом и домашним уютом, неожиданно ворвавшимся в мое аскетичное путешествие. Из форточки доносится гипнотический аромат жареной рыбы.

На пороге дома нас встречает статная женщина в длинной клетчатой юбке и белом переднике. У нее черные как маслины глаза, длинная серебристая коса, уложенная толстым жгутом на затылке, и мускулистые голые по локоть руки. Видно, несмотря на поздний час, она только что от плиты. Обменявшись с Эррандо сдержанными приветствиями, сеньора поворачивается ко мне, не выказывая ни малейшего удивления, что муж ее явился не один. Будто уставшие до полусмерти, растерянные русские путешественницы с рюкзаками за спиной для нее обычное дело!

– Тода, – представляет жену Эррандо, и она коротко кивает.

– Элена, – называет он мое имя, и, повинуясь безотчетному порыву, я делаю шаг навстречу и обнимаю женщину. Накопившаяся за день усталость, зыбкая неопределенность моего положения толкают меня на этот неожиданный для меня самой поступок. Но Тода ничуть не удивляется и этому – мне кажется, ее вообще невозможно ничем удивить. Она ласково похлопывает меня по спине и просто, по-матерински говорит:

– Очень устала? Пойдем ужинать, – она произносит это на английском, и языковой барьер а заодно и усталое мое смущение тут же рушатся.

Оказывается, Эррандо тоже знает английский: когда-то он работал на траулере в составе интернационального экипажа. Но почему тогда не воспользовался им до сих пор? Неясно.

…Дальнейший вечер состоит из купания в старомодной чугунной ванне на львиных ногах, позднего ужина с домашним вином и жареными сардинами и долгожданного отдыха, плавно перетекающего в крепкий здоровый сон. И где? В настоящем баскском доме, в семье рыбака! День назад я и представить себе такого не могла.