Текст книги "Дороги времени"

Часть 4.
Где природа?

Шум был столь сильным, словно Петр снова оказался на войне, попав под обстрел вражеских солдат… Но Ира называла это «поездкой в метро».

Он хотел зажать уши и себе, и своей спутнице, не понимая, отчего так громко вокруг. Отчего столько людей и все стоят так близко, словно давно знакомы.

Гербов ухватился одной рукой за поручень, а второй уперся в стену вагона, прикрыв собой девушку, которая лишь бросила на него мимолетный жалостливый взгляд. Ира только в самом начале попросила его не отходить от нее ни на шаг, не кричать и не пугаться по возможности. Но Петр воспринимал охрану ее самой и ее чести иначе… Он не понимал, как люди могли быть столь близки. Как незнакомые люди могли стоять впритык.

В его времени все было другим. И люди, и поезда. И машины. Петр смотрел вокруг и понимал, что пройдет пара столетий, и его великий Петербург станет совершенно другим. Неузнаваемым. Его словно поглотит лавина звуков, как с поля боя, люди будут находиться близко к другу, будучи совершенно чужими. Никто из них не пытался ничего сделать… Может, они не знали про конец света?

Он внезапно ощутил касание. Ира ухватила его за локоть и все смотрела своими выразительными зеленющими глазами. Смотрела внимательно, а после медленно под общий гул, от которого напрочь заложило ушли, оттолкнулась от стены и ускорилась к открывшимся дверям вагона. Он слышал, как громко объявили станцию. Словно приказ поставленного командного голоса подполковника.

Петр не отпускал ее руки, даже через перчатку ощущая, что она теплая. Живая.

Он замер на перроне, даже через общий гул уловив изменения в толпе. Кто-то громко говорил, а на холодном полу большого зала лежала женщина без сознания…

– Коронавирус…

– Кашляла…

Поезда уехали, и Гербова накрыло тишиной, даже люди затихли. Ира смотрела на это несколько секунд, а после развернулась и направилась к лестнице, потянув его за собой.

– Почему мы уходим? Ей помощь требуется. Почему никто не помогает? – Гербов прошел несколько шагов, а после резко остановился. Рыжеволосая остановилась тоже:

– Я ей не могу помочь ничем, кроме как вызвать скорую помощь. Или сообщить работникам метрополитена, чтобы они вызвали. Туда мы и идем, доволен? – и голос ее звучал куда жестче, чем обычно…

Да и руку она его сжимала куда крепче. Петр оставил свои попытки и стал наблюдать. Она действительно подошла к мужчине в форме, быстро объяснила ситуацию и указала себе за спину. Гербов все слышал: и как тот по рации дал команду, и как их попросили ни в коем случае не снимать маски и отойти обработать перчатки…

– Этот… Коронавирус ваш страшнее чахотки? – спросил он, когда они вышли из метро.

– Да нет, думаю, что в каждом веке был свой стоп для людей. Когда случилась первая вспышка и заболели миллионы, то людей заставили сидеть дома. И природа очень восстановилась. А потом люди снова вышли, и снова эпидемия. Кажется, что в мое время болеть так же популярно, как и в твое, была неправа, – она обернулась к нему, идя по ровному асфальту, и улыбнулась. Петр это видел по глазам, поскольку само лицо скрывала маска.

– В моем веке ты прямо отдыхала… Здесь так шумно, как и на войне, – озвучил он свои мысли.

Ира удивленно обернулась к нему:

– Вот это сравнение… А сейчас мы идем есть, – она довольно подошла к коричневой двери: – Люблю «Шоколадницы», они выглядят красиво, кормят вкусно и совершенно недорого.

– Ресторан? – Петр потянулся было снять маску, но Ира остановила его, снова ухватив за руку:

– Позже снимешь. И помни, ты мне пообещал много книг, – она прошла к свободному столику и села на один из диванов, оставив спутнику кресло.

Лишь после этого сняла маску, достала что-то из рюкзака, стащила перчатки и брызнула себе на руки:

– Антисептик. Свои лапы давай, – деловито кивнула она на его руки. Петр не стал исправлять ее речь, списав все на изменившееся будущее… А вот если бы с ней встретилась его бабушка, то речь Ирины резко претерпела бы значительные изменения.

– Я слышал, что есть такие дорогие рестораны в Москве. В Петербурге проще. Людям сложно забыть голодную зиму. И нет дела до красивой еды. Лишь бы дома был запас, – произнес он, вспоминая домашние закатки: – Когда вернемся, я приглашу тебя к себе и угощу. Грибы в банках, помидоры, огурцы. А какие прекрасные щи умеет варить наша повариха.

Ирина, которая уже успела оформить заказ, вдруг вскинулась:

– Повариха? Да ты из богатых? А я тебя приняла за обычного бедняка при первой встрече, лежал там себе, умирал на улице…

– Я подпоручик. Мой отец бывший князь. Это не простые слова, мы опора нашей Родины, – запальчиво произнес он, снова найдя в себе ту самую решимость, что и заставила шагнуть вслед за ведьмой в двадцать первый век.

– Ну надо же, раз богатый, то и невеста есть? – она вдруг подалась вперед и засияла улыбкой: – А может, у тебя как в том романе? Долго смотришь на нее и мечтаешь о том, как женишься? А она такая загадочная и утонченная томная девушка, смотрящая вдаль?

Петр широко распахнул глаза, румянец ярко окрасил его щеки. Он опустил взгляд, лишь бы не смотреть в зелень глаз собеседницы. Она же недоуменно покачала головой:

– Ну ты чего?

– Это… Личное. Я настоящий мужчина. И я не могу обсуждать свои амурные дела на людях. Моя… Мои чувства – это личное, как я могу без позора так ярко демонстрировать их?

– Ну, а что мешает? Я вот никого не люблю, не состою в отношениях. Всегда было интересно, почему менталитет так поменялся… О, суп, ты просто обязан его попробовать, – она споро перевела тему, а после принялась за еду с таким счастливым видом, словно и не вогнала в краску мужчину из прошлого века.

Петр и сам попробовал… Было вкусно… Но суп казался чужим и пустым. Он удивленно проследил за тем, как она все съела, а после даже взялась за десерты.

Девушка выглядела довольной и румяной. Она снова улыбалась и даже не поднимала тему отношений больше. Но Петр уже и так знал – она не была связана никакими любовными узами… А вот почему? Это казалось немного странным, ведь Ира была красивой, яркой. Она любила читать, ее речь была умной, а еще она умела врачевать, раз поставила его на ноги. И могла ходить во времени.

Еда закончилась быстро, работник в форме и в маске быстро выпроводил их, как только Ира достала какую-то блестящую картонку, назвав ее картой.

А улица снова встретила непривычно теплым воздухом. Не мог быть в Петербурге такой воздух. Он словно был закален морозами раньше.

– А куда ты меня ведешь? – спросил он погодя, когда они уже прошли достаточное расстояние. Ира бойко рассказывала ему про все новое, показывала на рекламные щиты и объясняла, для чего тот пылесос и чем хорош тот холодильник.

– Ну ты же просил все показать, я и веду туда, где пример поярче, – она беззаботно улыбнулась, снова глазами, скрытая своей маской: – Здесь еще неплохо, наверное, лет шестьдесят неплохо будет и стабильно. А потом все, что я там перечислила, и начнется.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Я не знаю, когда точно все началось. Знаешь, вот ты весь такой желаешь спасти мир. А я другая. Мне бы вкусно поесть, забыть о работе и отдыхать. Мне нравится ходить сквозь время, я могу спрятаться, убежать. Почти пришли, – она завернула за угол и остановилась.

Гербов прошел за ней, а после и сам замер как вкопанный. Он увидел большую стройку… Увидел, как рабочие осушали большое озеро, как большие машины рыли и ровняли землю, а другие машины убирали спиленные деревья… Целый маленький лес.

Он увидел, как из озера вынырнула лягушка, но не успела прыгнуть дальше, как оказалась погребена под толстым колесом. Упало новое большое дерево, ветви разлетелись в стороны… Петр заметил, как от корня разбежались жучки и ящерицы… Это был их дом.

– Я раньше приходила сюда гулять с мамой. Здесь лебеди плавали… – Ира говорила тихо и отвела взгляд, чтоб не видеть, как место ее детства разрушалось. Она указала ему на испуганных уток на другом конце озера.

– Зачем они это делают? – Петр сам ухватил ее за ладонь, подставил свое плечо, чтобы девушка могла опереться. Ира повернулась к нему:

– Торговый центр. Идем, я покажу, только больше не пугайся промоутеров – они специально носят чудные костюмы… По сравнению с другими людьми, промоутеры очень яркие… Словно герои сказок, правда, побитые жизнью. Порой костюмы очень далеки от оригинала.

Гербов позволил себя увести и даже не оглядывался, он не понимал, зачем еще что-то строить, если город и так был огромным? Зачем эти яркие промоутеры, когда сами люди стали серыми и безразличными?

По дороге он заметил около дома нескольких котят, которые совершенно не подходили к людям, наоборот, убегали… Так же вели себя и увиденные им собаки… Петр вдруг тоскливо понял – животные, часть природы, сторонились теперь людей.

– Зачем им еще постройки? Зданий же так много… – он смотрел на усеянный многоэтажками район. Здания казались высокими. Выше, чем в его время.

– Люди хотят жить в крупных городах, поэтому им нужно место. Больше места… – Ира отвела взгляд в сторону. Она не была исключением – хотела свою квартиру, свою личную клетку.

– Но… В России так много места… Почему все сюда? – подпоручик не смог скрыть горького разочарования в своем тоне. Он замолчал на остаток пути, уже почти не замечая отличий между зданиями.

А после Ира подтолкнула его в страшное место – на него надвигалась стеклянная дверь. Она крутилась по кругу, и подпоручик едва успевал чеканить шаг, он увидел, что Ира приостановилась, ухватил ее за плечи и зашагал за этим стеклом.

– Ты что делаешь? – девушка рассмеялась. – Нам не по кругу надо, а внутрь…

К стыду Петра, ему снова на выручку пришла Ирина. Он шел рядом и щурился от яркого света. Ошарашенно раскрывал глаза, а после снова щурился. Порой они проходили мимо совсем пахучих магазинов… А в центре был большой фонтан…

– Это большое здание… Торговый центр? А что в нем есть?

– Магазины да рестораны, больше ничего, – Ира подошла к фонтану поближе, она улыбалась, глядя на воду.

– Только магазины? Их теперь так много и нет дефицита? – он удивленно рассматривал витрины: – Столько продуктов у нас никогда не было.

Ира задумчиво на него посмотрела, а после улыбнулась шире:

– Товаров много, век продаж же…

– Это промоутер? – Петр повторил новое слово, приметив человека в костюме. Тот обернулся к ним и одарил недобрым взглядом, словно собирался подойти и вызвать на дуэль. Ира вздохнула:

– Нет… Это не промоутер… Это человек, у которого свой взгляд на моду…

– Я не понимаю…

Ира впервые растерялась и не знала, как объяснить военному из 1830 года, что некоторые люди были столь свободны в моде и искусстве, что сейчас порой не до конца понятно, что же они хотели сказать своим нарядом. Сама она была довольно толерантной ведьмой, хотя вся ее толерантность заключалась в безразличии…

Но как объяснить Петру, что перед ним такой уникум, она действительно не знала…

– Может…

Ее спас сигнал тревоги, монотонный голос просил сохранять спокойствие. Ира приготовилась было объяснить спутнику, что беспокоиться не о чем… Когда он быстро встал перед ней, собранно оглядываясь на предмет опасности:

– Я не позволю, чтобы ты пострадала.

Ира посмотрела ему в спину:

– И ведь были раньше мужчины, почему перевелись?.. – а после рядом раздались мяуканья и блеяния. Ира расхохоталась – вся тревога началась из-за сломанных дверей контактного зоопарка, откуда сбежали ручные животные. Она даже видела, как на эскалаторе сидел павлин.

Петр успокоенно вздохнул, поднял руку и взлохматил свои волосы:

– Я боялся, что ваша тревога, как наша, значит, что наступают враги и нужно защищаться самому и защищать жизнь близких.

Ира молчала. Только что, пусть и неосознанно, этот мужчина хотел защитить ее, готовый сражаться с каким-то врагом. Она кивнула ему, слова не шли. Может, он прав… И мир нужно было спасти? Девушка не могла поверить, что кто-то был готов вот прямо сейчас сразить врага и спасти ей жизнь, а не убежать за полицией, к примеру.

– Я думаю, что не просто так мы встретились, – вдруг произнес Петр: – Уверен, что нас свели специально. Ты устала, и тебе нужна помощь. А я умирал, мне терять нечего. Мы можем еще походить по времени и найти ответ, откуда началось все?

Ира глубоко вздохнула, глядя на него:

– Думаешь, что кто-то контролирует наши шаги и направляет нас? Как знать… Может, так и есть, – она шагнула к нему ближе: – Ну, пойдем пока по магазинам, я бы едой закупилась, а то мало ли, куда занесет.

Петр вынужден был согласиться – провизией они совершенно не запаслись, а следовало бы. Никто из них не имел никакого представления о том, каким будет это приключение по спасению мира.

Часть 5.
Бросить перчатки

Когда они вышли из торгового центра, Петру казалось, что он попал в другой мир. После яркого света мрачная улица казалась ему еще темнее, пробил озноб… Зачем же люди такое сотворили? Они словно прятались за стенами от того, что сотворили с окружающим миром. Его потомки… Потомки его друзей.

Он поднял взгляд к небу, затянутому свинцовыми облаками. Ира посмотрела туда же и глубоко задумалась…

Мужчина оберегал ее молчание, не перебивая. Он ей обязан был своей жизнью.

– Знаешь, ты сказал, что, возможно, нас подтолкнули к спасению мира… Моя семья… В ней передается культ поклонения Богам времени. Богам, на которых оно не действует. И я с детства училась почитать время, не изменять судьбы великих…

Гербов глубоко вздохнул, он однозначно великим не был в ее глазах… Он даже подумал расспросить о своей судьбе, вдруг он не безымянный солдат истории?

Ира вдруг стащила маску и широко ему улыбнулась:

– Но я смогла спасти тебя. Просто так, не задумываясь, и если ты прав, то наши действия четко контролируются. А значит, это нужно проверить.

– Как ты проверять собралась?

– Ох, ты же историю Пушкина не читал?..

– Я уже и так знаю, что он известный в своих кругах поэт, а ты любишь читать, – заворчал подпоручик, не понимая, что такого в Пушкине она нашла? Ну, подумаешь, стихи… Да о нем даже не все слышали, а она еще откуда-то про ноготь на мизинце вызнала… Хотя Петр и сам признавал Пушкина великим поэтом, эдак тот мастерски складывал слова… Да и царь к нему относился с почтением, самому себе Гербов врать точно не собирался. Но было немного обидно, что о поэте ведьма знала, а вот о нем нет, а он получил звание в свои годы и отличился на службе, между прочим, по защите Родины от врагов.

Но нет… Поэзия явно в будущем ценилась больше, чем герои войны… Однако девушка не заметила его помрачневшего взгляда, словно он таким угрюмым был всегда, еще приставучим и умирающим вначале… Впечатление произвел неизгладимое, нечего добавить.

– Он погиб на дуэли в 1837 году. Мне хотелось в 1830-й, когда он еще жив и не выпустил своего «Онегина», – Ира словно и не заметила, как ее спутник помрачнел, а потом вскинул голову:

– Что?! Дуэль? Но они запрещены царем Николаем!

Ира вздохнула, словно разговаривала с ребенком, к которому нужно проявить максимум толерантности и терпения:

– Дантес очень явно ухаживал за его женой…

Петр нетерпеливо перебил ее, крепко сжав за руку:

– Что? Он женат?

Раз он женат, так какого черта она так явно интересовалась чужим мужем? Двадцать первый век однозначно был самым странным веком.

Ведьма покачала головой, а после потянула его к скамье, покопалась в своем рюкзаке и достала телефон:

– Читай, а я пока подумаю, как можно внести свои правила в эти игры…

Гербов покорно последовал ее совету и углубился в текст, уже по привычке водя пальцем по сенсору. Он уже более-менее разобрался в работе телефона, но забывал, как эта штука называется.

– Если бы… Кто-то так преследовал Анфису, я бы тоже нарушил запрет на дуэли, – признался Петр, его глаза потухли от осознания реальности истории. Ирина смотрела на него изумленно, а после подпихнула локтем в бок:

– Эй, Ромео, что за Анфиса? Она красивая? – девушка забрала у него телефон и довольно потерла руки.

Подпоручик замер… Ирина, в принципе, ответила на его мысленный вопрос: она живо интересовалась не только женатым Пушкиным, но и Анфисой. Кажется, что это было обычное изучение корней исторических личностей.

Гербов ее уверенности не разделял и хорошего настроения тоже. Он не понимал, как спасти людей… И как так могла сложиться судьба великого поэта? Поэтому он отвечал не думая, не вникая в смысл слов:

– Анфиса… Она хрупкая, ей часто холодно, и она кутается в шаль. У нее красивые глаза, такие карие, она умеет играть на пианино. А еще она улыбается, когда мы встречаемся. Ее имение через дом от нашего…

Ира ничего не ответила. От этого молчания Гербов пришел в себя, обернулся к ней. Девушка пожала плечами:

– Надеюсь, что ты не погибнешь на дуэли и, когда все закончится, пойдешь и повторишь это Анфисе, а не мне, – ведьма снова натянула маску и потащила его в сторону.

– Что ты собралась делать? – Петр едва поспевал за ней, хотя должно было быть все наоборот. Ира остановилась на парковой дорожке, сорвала с себя маску и широко улыбнулась:

– Я собираюсь устроить переворот во времени. И ты мне в этом поможешь!

– Что?..

Петр шагнул следом за ней, и мир вокруг переменился. Они снова были в прошлом… Но не в его.

– Идем, у меня есть пара советов для Пушкина, я собираюсь изменить историю и усложнить жизнь тому, кто нами управляет, а потом уже искать начало конца света, – Ира заразительно рассмеялась и быстро устремилась по улице, словно теперь знала, куда идти… А может быть, и правда знала, Петр увидел в ее руках волшебное зеркало, только со странной картинкой, похожей на карту…

– И… Вот сюда, – она проходила по переулкам, совершенно не сбиваясь, пока наконец не вышла к одному из домов, а после громко крикнула:

– Александр Сергеевич! Вы самый великий русский поэт! – и Петр не успел ее остановить… Пушкин, который явно собирался зайти домой – все же вечерело и холодало, – замер, так и не поднявшись по ступеням.

– Что? – обернулся он изумленно.

– Вы же достаточно умный, раз стали великим при жизни, а не посмертно? – Ирина уже подошла к нему с яркой улыбкой. – Всегда хотела это сделать, пойдемте, – она протянула ему ладонь. – Я знаю, чем закончится «Евгений Онегин».

Гербов в изумлении наблюдал за тем, как у гения русской поэзии не находилось слов:

– Я пишу его восемь лет… Откуда вы знаете, что я собираюсь закончить…

– А я из будущего и могу это доказать. Всего один шаг, – она еще больше протянула руку. Гербов тоже приблизился, собираясь, если что, защитить девушку.

А вот Пушкин его удивил, он вдруг расслабленно улыбнулся и действительно подал ей ладонь, а после оба исчезли со следующим шагом.

Гербов замер на улице, не зная, что ему делать не в своем времени и куда делись эти двое. Он развернулся и увидел вдали разносчика газет… Тот приближался, и Петр напряг зрение… 1837-й… Великолепно.

Чисто в теории… Он мог бы прийти домой, надеясь, что отец в добром здравии, и попытаться придумать оправдание. Правда точно не подходила… Он задумался о прочитанной истории.

Дантес уже явно успел вывести Пушкина из равновесия. И сейчас он вспоминал сгорбленную спину поэту до оклика.

Петр не успел углубиться в свои мысли, не успел даже замерзнуть, лишь сунул руки в карманы, когда услышал шум рядом.

Ирина возникла вместе с поэтом, словно никуда и не пропадала.

– Да говорю вам, просто пшик в лицо, и он упадет. Никакой дуэли не нужно, и запомнит он вас очень надолго, – с улыбкой рассказывала она о чем-то.

Петр только сейчас осознал, в каком страхе и отчаянии пребывал. Он обхватил девушку за плечи и прижал к себе. Ира замолчала. Она не двигалась, а после словно опомнилась:

– Ох, прости, я бы в любом случае вернулась, это же не твое время, – утешающе хлопнула его по спине. И Петр заставил себя разжать руки.

– Больше никакого самовольства, – строго произнес он, заглянув ей в глаза. Великий поэт стоял рядом, молча разглядывая их.

– Но у меня не было с собой перцового баллончика, а он знаешь, насколько крут? Да Дантес свалится сразу. И будет нашего великолепного Александра Сергеевича обходить десятой дорогой! А сколько применений, можно и другим показать, кто кого.

Петр изумленно покачал головой. Эта девушка была неисправима.

– Я уже говорил, не Александр Сергеевич, просто Александр. Вы поведали мне очень много. Спасибо, – Пушкин стоял все на том же месте, но уже не выглядел таким отчаявшимся. Он словно ухватился за внезапный второй шанс.

Ира широко улыбнулась:

– Вы мой любимый поэт! Поэтому не волнуйтесь, напишите, что хотите меня видеть, и я навещу вас. Принесу еще один перцовый баллончик, – она ему подмигнула. А после Пушкин склонил голову, выражая свою благодарность, и ушел домой.

На улице стемнело. Петр посмотрел на рыжеволосую румяную ведьму:

– Сейчас ты спасла Пушкина?

– Я не знаю, спасла ли, но Дантес будет удивлен перцовому баллончику. А теперь… Когда я так начудила, мне страшно возвращаться в двадцать первый век…

– Я пойду с тобой, – Петр не колебался. Он не собирался отпускать ее одну, уже раз потеряв из виду. Сердце все еще бешено стучало в груди, гоняя горячую кровь. Ира посмотрела на него и благодарно кивнула. Она протянула дрогнувшую ладонь.

На улице солнце садилось, окрашивая облака в нежный персиковый цвет. Яркий диск почти скрылся за горизонтом под трели перелетающих птиц. Небо еще было светлым, словно зависло на своей границе, когда вечерело, но было время насладиться прекрасными красками осени. Персиковый отлив от уходящего солнца словно добавлял яркости осенней листве.

Рыжие волосы растрепались от легкого ветра. Ведьма решительно кивнула, словно приободряя себя сделать тот шаг, который доставит их в будущее, а вот в какое – это уже был другой вопрос.

Она в последний раз оглядела осеннюю красоту Петербурга, словила уверенный взгляд подпоручика и со вздохом шагнула.