Текст книги "Ночи в стиле трэш"

– Что происходит? – Спросил Рейми, приближаясь к брату, пока тот неистово молотил клинком по двери. Он взял его за плечи и развернул к себе лицом. Он увидел, как склеры наполнили кровью белки его глаз, черты лица осунулись, а голос стал ниже и грубее. Хедли явно был очень зол.

– Заперлись, твари!

– Мы тут как на ладони, есть идеи?

Хедли быстро оглянулся, а затем ударил брата по плечу и указал на балкон на втором этаже.

– Как думаешь, допрыгну?

– Если скажу нет, ты ведь все равно попытаешься, так? – Рейми нравилась настойчивость брата. – Давай, я тебя подсажу.

Он пригнулся под балконом и сомкнул ладони. Хедли разбежался и оттолкнувшись, прыгнул так высоко, как только мог. Ему удалось зацепиться за выступ. На балконе появился боец и попытался скинуть его, но это было безнадежно. Несколько раз увернувшись от его клинка, Хедли резко перекинул ноги, заключив шею эльфа в замок. Тот сопротивлялся несколько секунд, а затем начал задыхаться, и Хедли скинул его вниз. Пробравшись на балкон, он бросился в комнату, ту самую комнату, в которой прятались жена и дочка Ферона и два эльфа – телохранителя с ними. Они отреагировали мгновенно, но, используя проигрышную тактику, важнейшим приоритетом которой была защита хозяина, а не устранение угрозы, сами подписали себе приговор. Один отошел к насмерть перепуганным эльфийкам, а другой ринулся на Хедли, который даже руки опустил, понимая, насколько безнадежным было их положение. Эльф рубанул клинком несколько раз. Хедли все с теми же опущенными руками сделал несколько движений верхней частью корпуса, сведя все старания эльфа на нет: он просто бил по воздуху. Размахнувшись чуть ли не от пола, Хедли рубанул эльфа по лицу, с дикими воплями боец упал на пол, зажимая чудовищную рану трясущимися от боли руками. Второй подбежал следом. Ударил по горизонтали. Хедли ушел влево, затем прошел в ноги и кинул эльфа головой о стену. Треск и хруст его черепа звучали мерзко даже по меркам Хедли. Он воткнул в упавшего эльфа клинок и медленно выпрямился, разведя руки в стороны и склонив голову в поклоне.

– Добрый вечер, миледи! – тон гадкий и издевательский. Он медленно направился к молоденькой эльфийке, в то время как ее мать схватила лежавший в камине стальной раскаленный прут. Хедли улыбнулся и, даже не развернувшись и не отводя глаз от дочурки, быстро и резко влепил ее матери локтем по лицу. Она упала без сознания, прут валялся рядом. Хедли взял дочку за горло и подтянул к себе. Она попыталась завизжать, только вот хватка была слишком жесткая и ей не хватало воздуха.

– Расслабься, принцесса, ты не в моем вкусе. – сказал он и перевел взгляд на ее шею. Грубым движением он сорвал с нее подаренное в свое время отцом ожерелье и кинул ее в сторону зеркала, висевшее над гардеробной. Зеркало разбилось, а девчонка упала, со стоном обхватив голову. – Тобой займутся наши парни. Они большие любители таких сопливых богатеньких аристократок, как ты. – Хедли засмеялся в своей неповторимой идиотской манере. – Тебя ждет незабываемая ночь!

Он вышел из комнаты и, пригнувшись, оценил обстановку внизу. Несколько человек поднимались к нему, так что действовать надо было быстро. Оттолкнувшись от перил, он прыгнул, очутившись прямо позади Ферона и приставил ему клинок к горлу.

– А ну-ка два шага назад, псы, или ваш хозяин кровью своей захлебнется! – прокричал он и направился к двери, окруженный врагами. Он знал, что, если хедхантеры решат пожертвовать жизнью Ферона, ему конец, но решил пойти ва – банк. Он любил рисковать, для него это была своеобразная проверка на смелость и презрение к смерти – два качества, в равной степени необходимых как герою, так и бандиту. Биллетри дал сигнал к атаке, но все его люди стояли как вкопанные.

– Если эльф умрет, нам никто не заплатит, Бил!

– Идиоты, мертвым деньги не нужны! – крикнул он и кинулся в сторону двери, но момент был упущен. Хедли ударил Ферона ногой в спину и тот полетел аккурат в сторону Била. Щелкнув по механизму, что открывал дверь изнутри, Хедли устало опустился на одно колено. В проеме показалась высокая фигура Рейми с клинком на перевес. За ним стояли его люди. Придя в себя, Бил быстро понял: все кончено. Для него и его друзей, которые в течении последних пяти лет были рядом и никогда его не подводили. Он любил их как родных. Оглядев напоследок своих товарищей, он кинулся на Рейми, мечтая лишь о достойной и быстрой смерти.

***

В смерти нет достоинства, а в жизни смысла. Широкая, густая и тягучая река, ведущая в никуда. Не было ни пропасти, ни ветки, за которую можно было бы ухватиться. Ни причин, ни следствий. Вопросы оставались без ответов, надежды гасли, а тело приходило в негодность.

При всей многогранности своей личности, мировоззрение Рейми можно было описать несколькими фразами. Он ни во что ни верил и никого не любил. Кроме брата, разве что, но даже в этом он не мог себе признаться. Любовь была для него пустым звуком, чем то, что только мешает и отвлекает от дела. С самого детства он стал подозревать, что с ним что то не так. Он был вдвое сильнее любого сверстника, легко переносил боль, попросту не обращая на нее внимания и задвигая поглубже в подсознание. Даже ребенком он никогда не плакал и никогда ни о чем не жаловался. Чтобы с ним ни происходило, он реагировал молниеносно, не зная сомнений или просто брезгливо их не замечая. Некоторые сверстники побаивались его, другие просто не любили. Он сторонился общества других парней, держался в стороне практически ото всех, до тех пор, пока не подрос его брат. Рейм отчаянно желал узнать что он такое и с чем такое подают. Его мать была человеком необщительным, но Рейми таки удалось с ней подружиться. Он мог быть очень обаятелен, когда считал это необходимым. Сам он терпеть не мог сидеть за книгами и считал чтение бесполезной тратой времени, так что ему было проще разговорить ее, чем самому "рыться в бумажках". Как то раз, под вечер, когда мать была в наиболее благодушном состоянии, Рейм принес бутылку бурбона, которую приберегал как раз для такого случая. Мамаша частенько прикладывалась к бутылке: не от тоски, а скорее просто веселья ради. Она жила свободной жизнью и никогда ни в чем себе не отказывала. Они выпили больше половины, ее неплохо развезло и Рейми плавно и осторожно перешел на интересовавшую его тему. Сам он был абсолютно трезв, алкоголь действовал на него гораздо слабее чем на окружающих. Рейми сделал вид, что обеспокоен, что он не понимает почему так отличается от других и переживает, скажется ли это все на его будущем. Бред полный, конечно, но Рейми не брезговал состроить из себя чувствительного подростка – кретина, ведь он знал, что может получить нужные ему ответы таким способом. Он описал симптомы и уставился на нее полным показного смущения взглядом, словно он стыдился того, что так отличало его от других. Она не была круглой дурой и наверняка бы раскусила его, но выпивка притупила ее ощущения и, побуждаемая чувством вины и симпатией к сыну, выложила Рейми все, что знала про таких как он. Когда она закончил рассказ, Рейми тут же потерял к ней всякий интерес и ушел, оставив ее наедине с ее пойлом. С тех самых пор, Рейми никогда не сомневался в своем превосходстве над другими, считая остальных за "людей второго сорта".

Он не сомневался в этом и сейчас, когда Биллетри сделал рывок в его сторону. Рейми легко ушел от удара, перехватил руку соперника своей правой и влепил по ней левой в области локтя. С диким воем тот по инерции пролетел еще немного и, наконец рухнул, выронив клинок. Перелом был открытым и кость выпирала из места, где только что был локоть. Рейми вынул еще один клинок и, коротко кивнув Хедли, ринулся вперед. Бой длился недолго: потеряв тактическое преимущество и своего командира, наемники быстро спеклись, а эльфов Ферона было маловато, чтобы отбиться от толпы. Звон клинков, вспышки, звуки выстрелов, кровь и покалеченные тела – классическая картина, к которой Хедли еще не привык. Он смотрел на это как на бойню, ощущая мерзкую, брезгливую тошноту. Когда охрану перебили, Била, Ферона и его девок поволокли наружу. Несколько наемниц, среди которых была очухавшаяся Эрта, тоже удалось взять живьем. Бандиты уже начали дележ, споря о том, кто будет брать женщин первым, а кто – немного погодя. Рейми с братом тоже вышли на воздух. Они решили не сжигать дом, оставив все как есть, окровавленные стены и полы, заваленные трупами. Такое зрелище определенно произведет впечатление на людей из местных властей, которым придется все это убирать.

– Ну что, длинноухий, довыделывался? – усмехнулся Рейм, подходя к Ферону поближе. – А мог бы сейчас винишко попивать со своими бабами, но нет, тебе же надо было выпендриться и показать какой ты весь из себя крутой и бесстрашный, показать, что плевать ты хотел на местных, на здешние порядки и тех, кто их устанавливает. За это ты лишишься головы, а твои девки лишаться всего, что было им так дорого!

– Если ты это сделаешь, клан тебе отомстит! – прохрипел Ферон, злобно покосившись на Рейми.

– Где угодно, но только не тут, не на островах. Я знаю как мыслят матриархи. Ни одна из них не станет тратить деньги и рисковать своими бойцами, посылая тех таскаться по болотам в поисках местных главарей. Ни ты, ни твои бабы этого не стоите. Дело просто замнут и отложат в долгий ящик, а о тебе забудут и забудут очень быстро. – Рейми говорил, неспешно и с удовольствием растягивая слова. – А теперь я обращаюсь к своим бойцам, подойдите поближе и смотрите внимательно, мать вашу, проявите уважение! – выкрикнул он и жестом показал Хедли подойти поближе.

– Начинается херня. – подумал тот и, закурив, встал рядом с братом.

– Помнишь обещание, которое ты дал мне, Хед? Стоя под дождем, посреди ужаса, произошедшего по твоей милости? – шепнул Рейми, положив руку брату на плечо. – Конечно помнишь, такое не забывается Так вот, самое время держать слово.

– Сегодня мой брат наконец станет мужчиной! – крикнул собравшимся Рейми. – Он пройдет крещение кровью, как и положено на островах. Выродки, что пришли к нам в дом и позабыли о том, что они всего лишь гости, поплатятся своими жалкими жизнями за свою наглость. – Рейми обошел пленников, скорчив брезгливую гримасу. – Посмотрите на них и смотрите внимательно! С одной стороны мы имеем эльфа, наглого мудака из клана в старом городе, который решил, что все тут, нахрен, может купить! Купить нашу землю, наших людей – Рейми сделал указующий жест в сторону людей из прислуги, стоявших неподалеку. Прислугу никогда не трогали даже бандиты: негласное правило на островах.– Он решил, что может купить власть над этой землей, заплатив ватаге наемников и горстке эльфов – головорезов, чтобы они перебили нас ему на потеху. – Рейми торжествующе вскинул руки над поверженным врагом. Дождь лил во всю, но никто и не думал расходиться. Слова Рейми и та интонация, с которой он их произносил, его силуэт на фоне дождя и вспышек молнии – все это придавало его фигуре чудовищный, но в то же время очень притягательный и колоритный ореол. Глядя на него, не требовалось большого ума, чтобы понять, почему он был главарем и почему остальные так внимательно следили за каждым его движением.

– Но Ферон – это еще меньшее из зол. Поплатившись за свое высокомерие, он все же храбро сражался за свою семью и свой дом. Хоть это и не изменит его участи, такая смелость заслуживает уважения. – Рейми на минуту замолчал, переведя взгляд на второго пленника и его глаза загорелись яростным огнем. Он был похож на хищную птицу, смаковавшую момент, прежде, чем вцепиться своей поверженной жертве в шею, сломать ее хребет и сожрать. – Взгляните на этого хедхантера, гнусного наемника, для которого его кошелек дороже жизни, дороже связи с местом, в котором он вырос и с людьми, среди которых жил.Что ж, добро пожаловать домой, Биллетри! – выпалив это, Рейми наклонился ниже, чтобы взглянуть в полные недоумения глаза пленника. – Что, думал я не узнаю тебя, продажный ты кусок дерьма?! – Помедлив секунду, Рейми выпрямился и направился к брату. – Сегодня мой брат прольет свою первую кровь!

– Первую?! – Хедли, казалось, очнулся от своих мыслей и вновь почувствовал холод, боль от новоприобретенного шрама на спине и всю мерзость ситуации, в которой он оказался. – Да я завалил не меньше десятерых сегодня, Рейм!

– Нет, нет, это – совсем другое. Одно дело убить в поединке, убить вооруженного противника, что стремится лишить жизни тебя самого, а другое – казнить поверженного, беспомощного, того, кто не может сопротивляться. Зарезать его как свинью, как животное. Вот о чем я говорю, братец. – Рейми смотрел на брата со слегка снисходительной улыбкой. Он знал насколько мерзко себя чувствует Хедли и его это забавляло. – Ощущения совершенно разные, понимаешь? Впрочем, этого все равно не передать словами, куда лучше прочувствовать самому. Сделай это и пусть это станет твоим посвящением! – Рейми внимательно смотрел за братом, за каждым его движением. Ему было важно не только то, что Хедли должен сделать, но и то как он это сделает. Рейми считал, что нет на свете ничего, что также хорошо характеризовало человека.

Хедли медленно подошел к пленникам, словно пытаясь оттянуть этот гадкий момент. Он старался придать своему лицу наиболее безразличное и отсутствующее выражение, представил что он где– то не тут где– то, где тепло и сухо и не нужно резать безоружных людей. Дальнейшее промедление было бессмысленным, он замахнулся и, словно на автомате, сделал два резких удара. Ферон рухнул на землю, а Биллетри на него. Густая кровь смешалась с грязью. Едва ли Бил когда либо думал, что возвращение домой закончится для него таким сценарием.

Хедлиимгновеннно развернулся и пошел в сторону дома, где бойцы уже занимались "дележом добычи". Он терпеть не мог смотреть на то, как насилуют женщин, но ощущать на себе пристальный взгляд брата было еще невыносимее. Он сделал то, что нужно было сделать, и хватит с него на сегодня. Хедли закурил и уставился в пространство, стараясь игнорировать происходящее вокруг. Ему было плевать на девок Ферона, с которых уже стаскивали одежду. Что с ними будет и как он примерно догадывался, но это не вызывало в нем никаких эмоций. Но вот охотница. Хедли наблюдал как четверо пытаются скрутить ее, как она извивается, ее движения, полные отчаянной, зверской злобы. Было очевидно, что она отдала бы предпочтение смерти, чем ощущать как тебя безжалостно разрывают снова и снова, как какой то потный головорез пыхтит над тобой. Черт, от этого зрелища ему стало дурно и он вышел наружу. Это не очень то помогло, потому как заткнуть ей рот парням так и не удалось: ее крики и ругательства, которыми она осыпала своих мучителей все еще доносились до Хедли.

– Дьявол, она так храбро сражалась, настоящая фурия. – c горечью подумал он. – А ведь будь на моем месте обычный мужик, живой ее взять им бы не удалось. Дьявол! – подумал он, выкинув окурок и резко, с грохотом отворил двери.

– Эй, парни! Вы ничего не забыли? – крикнул Хедли. – По моему, прежде чем делить добычу, вы забыли спросить того, кто сделал львиную долю работы сегодня и это, мать вашу, совсем не вежливо. А когда со мной поступают не вежливо, я начинаю заводиться! А ну – ка отвалили от нее, охотница моя, а вы два шага назад! – его голос звучал громко, словно лязг скрестившихся клинков. Трое из них отцепились от Эрты и осторожно попятились, но нашелся смельчак, что с недовольным бормотанием направился к Хедли.

– Добыча наша и я заявляю на нее свои права. – он подошел вплотную и злобно оглядел фигуру Хедли сверху вниз. – А ты не слишком соплив, чтобы так с нами болтать? Или ты обычаев не уважаешь? – сказал он, небрежно показав на остальных. До Хедли донеслись одобрительные возгласы, которые, впрочем, очень быстро переросли в шепот и Хедли знал от чего.

– Я лично видел как мой брат ее вырубил. – послышался голос входящего в здание Рейми. – Впрочем, мы обычаев не нарушаем. Если кто то считает, что с ним поступили не справедливо, может решить это с Хедли: мужик на мужика, клинок на клинок. – С довольным видом он посмотрел, как смельчак попятился и присоединился к остальным.

Охотница стояла на четвереньках, хрипя и задыхаясь, словно дикая кошка, готовая броситься на любого, кто подойдет поближе. Ее щека ощутимо распухла: локоть Хедли пришелся точно в цель. Левая рука была прижата к ребрам, которые жутко болели: ей сломали по меньшей мере два ребра, когда один из нападавших ударил ее тыльной стороной топора. Разбитая и поверженная, окруженная толпой врагов и без оружия в руках – она чуть ли не впервые чувствовала себя настолько беспомощной. И этот мерзкий гад, что убил Биллетри шел прямо к ней. Резкий рывок в его сторону и попытка выбить из равновесия оказались тщетными. Хедли сработал на опережения и Эрта без сознания повалилась на пол.

– Что то я не помню, чтобы ты брал себе девок. – сказал Рейми, сощурившись. – Надеюсь тобой движет похоть, а не жалось?

– Она хороша. – сказал Хедли наклоняясь к Эрте. – Дикая, злая и отчаянная фурия – прямо таки мой тип женщин!

***

Она открыла воспаленные глаза, сощурившись от света, исходившего со стороны камина. Ей, казалось тогда, что болит каждая клеточка ее тела. Несмотря на то, что жар от огня успел прогреть комнату, на груди выступил холодный пот. Тело ныло от боли и воняло потом, смешанным с грязью. Обессиленная, она что то болезненно простонала и попыталась встать. Усилие было тщетным: она была привязана. Правая рука цепью была прикована к металлической конструкции посреди комнаты. Она отчаянно дернула, раз, и еще, и еще. Это уже не было попыткой сбежать, это была истерика загнанной и раненной кошки.

– Руку сломаешь себе, дура. – Хедли отошел от камина и устроился на кресле рядом с ним. Он внимательно наблюдал за ней, стакан с бурбоном в руке, поза расслабленная, но не вальяжная. Он наслаждался покоем и теплом, исходившим от огня и проникающим в желудок с каждым глотком бурбона. – Я слышал, как охотницы вроде тебя, будучи захваченными в плен, лишают себя конечности, чтобы сбежать. Это правда? С удовольствием взглянул бы на этот спектакль. – Сказал он, вставая. Он медленно подошел и протянул стакан с выпивкой. – Хочешь?

Она выбила стакан левой рукой и попыталась ударить справа. Хедли перехватил ее руку, его удар опрокинул ее на пол. Наклонившись, он нанес еще два удара в область лица и один прямо по сломанным ребрам, словно знал, куда именно надо бить. Эрта взвыла от дикой боли и метнулась в сторону от него настолько, насколько позволяла цепь, которой она была прикована. Она поняла что больше не выдержит такого, такой боли, еще пара ударов и ей конец. Хедли прочел это понимание в ее глазах, в ее жестах. Она сидела, обхватив голову, все ее тело дрожало, она всхлипывала, слезы сами катились из глаз от болевого шока – удар по сломанным ребрам сделал свое дело. Она больше не могла и не хотела сопротивляться. Хедли отошел обратно к камину, чтобы наполнить новый бокал.

– Я ведь пытаюсь помочь тебе, идиотка. – он сказал это, стоя к ней спиной.– Они бы тебя на куски порвали, а потом бросили на болото подыхать, без оружия и одежды, побитую, словно дворнягу. Думаешь, ты бы долго так протянула?

– А ты что же? – сказала она сквозь слезы. – Ты поступишь иначе? Ведь ты посадил меня на цепь, бьешь, издеваешься! Решил себе нового питомца завести?!

Хедли резко развернулся и Эрта тут же пожалела, что сказала все это таким тоном.

– Я не собираюсь тебя насиловать. По крайней мере пока. Не то, чтобы я тебя не хотел, но мне сейчас больше нужен собеседник, чем сексуальный объект. И я больше не буду тебя бить, если ты не попытаешь снова напасть, разумеется. Веди себя спокойно и к утру я тебя отпущу, даю слово.

– Спокойно, мать твою?! Ты это сейчас серьезно?! Ты перебил моих друзей, убил человека, который был мне старшим братом в течении нескольких лет, ты избил меня! И теперь ты хочешь чтобы я успокоилась?!– сказала Эрта, нервными движениями пытаясь стереть кровь и сопли со своего лица. – Да и что стоят слова такого головореза, как ты?

– Боюсь, у тебя просто нет выбора. – сказал Хедли с печальной усмешкой. – Как не было его у меня, когда я убивал твоего друга.

– Хочешь сказать, тебя на это вынудил твой долговязый братец? Если бы речь была о ком то другом, я бы охотно поверила. Он мерзкий кукловод, заставляющий людей плясать под его мелодию. Но ты.. ты что то не смахиваешь на шестерку, на того, кого можно заставить подчиняться. Ты похож нам него и не похож одновременно. Я.. я не знаю как это описать. – она все еще сидела на полу, но ее поза была куда более расслабленной. Она обхватила руками колени и старалась дышать как можно ровнее. Это позволяло ей немного унять боль в области ребер и говорить более спокойным голосом. – Так как? Как же он заставил тебя подчиниться?

– Он не заставлял. Он, скорее, убедил меня это сделать. Это было за долго до того, как я стал одним из местных главарей. – сказал он, подходя и протягивая ей еще стакан. – Если и этот разобьешь, больше не предложу. На твоем месте я не стал бы ерепениться. Ты насквозь промокла, можешь подхватить воспаление легких или что похуже. Воздух здесь влажный и тяжелый, а крепкий алкоголь хорошо прогревает внутренности.

Она взяла бокал дрожащими руками и сделала глоток. А потом еще несколько, опустошив стакан.

– Не стесняйся, у Ферона тут целый погреб этого пойла. – сказал Хедли, направившись обратно к своему креслу. – Если честно, оно совсем не в моем вкусе. Идет слишком мягко, не горчит и не обжигает горла. Впрочем, я ведь за него не платил, так что грех жаловаться.

– Да тебе, наверняка, и в барах местных наливают бесплатно. Под страхом поджога или расправы.

– Полегче, длинноухая! Мы гангстеры, а не шпана безмозглая. И к местным относимся уважительно. Пока они уважительно относятся к нам, разумеется. – добавил он, почувствовав ее возмущение.

– Ну, мне Ферон тоже совсем не нравился. – сказала Эрта, с благодарным кивком принимая очередной бокал.

– Еще бы. – усмехнулся Хедли.– Не сомневался в этом. У нас с тобой больше общего, чем тебе кажется.

Эрта сделала глоток, поймав себе мысли, что он прав. Мысль эта ей совершенно не нравилась, однако она была достаточно честна с собой, чтобы признать очевидное. Побитая жертва не должна испытывать симпатии к врагу. Его можно уважать, да и то в редких случаях. "Можно считать, что он мне уже не враг. – подумала она. – Все ведь кончено уже. Била назад не вернуть, как и остальных, а этот парень.. кажется, он спасает мне жизнь." Немного подумав, она отмахнулась от этой мысли, убедив себя, что просто пьяна. В глубине души она знала, что паре бокалов, что она выпила, было не под силу изменить ее сознание, но решила загнать эти мысли насколько возможно глубоко. Опьянение было хорошим оправданием и избавляло от чувства вины перед Билом и другими, что пали от рук Хедли этим вечером.

– Я не такая как ты и не поступила бы так, как ты поступил с Биллетри. – она сделала еще глоток и угрюмо уставилась на Хедли. – Ты сказал, что брат убедил тебя так поступить. Ты со мной не поделишься? Ужасно любопытно узнать, как можно убедить человека, что такое зверство может быть оправданным поступком.

– Это было время, когда я только присоединился к Рейми и его парням. Я был юн, не слишком умен и горел желанием самоутвердиться за счет других и найти реальное применение своим способностям. Я хотел быть несгибаемым и жестким, как он, но быстро понял, что переоценил свои возможности. Впрочем, деваться было некуда. Тогда на островах обстановка начала накаляться, все вокруг ощущали беспокойство, ходили нервные, на взводе. Ситуация становилась все очевиднее, а люди стали совершать все более отчаянные и глупые поступки. Такова уж человеческая натура, когда надо собраться мы паникуем и наоборот. – весело добавил он, глядя в пространство, в пустоту где то позади Эрты. Забавно, но Хедли никогда не рассказывал этой истории и не любил ее вспоминать. Возможно, он так разоткровенничался, зная, что это их первая и последняя встреча. – Банда с востока набирала обороты, а мы, по сравнению с ними, были новичками, приходилось учиться быстро и, чаще всего, на своих собственных ошибках. Среди нас завелась пара ренегатов, сливавших информацию Ala nocturna, позарившись на их деньги и влияние. Рейми поручил мне их выследить.

– Именно в такие моменты дерьмо и начинается.

– Это точно. В общем, к моему удивлению, все получилось довольно быстро. Мы с парнями взяли их прямо на месте, во время сделки. Конкуренты пошли на корм болотным тварям и пришло время десерта. Я знал, что предатели не достойны пощады. Они побросали клинки, грохнулись на колени, начали умолять, реветь и так далее. Им не было еще и двадцати. Я знал как должен быть поступить, но не смог. Передумал в последний момент и, взяв с них клятвы свалить с островов и никогда не иметь против нас никаких дел, я их отпустил. А потом жестоко пожалел об этом. – глубокий вдох и Хедли подошел к окну глядя на ливень, сквозь который пробивались первые вестники рассвета.

– Стоит ли жалеть о таком.. благородным поступке?

– Стоит, когда это сраное благородство оборачивается против тебя и, самое главное, против людей, которые были не при делах. Не место ему на войне, пойми ты! – неподвижная маска на его лице слегка скривилась. – Они вернулись через месяц, с дружками из Ala nocturna. Стоя напротив них, я наблюдал, как сопляки, которые ревели, умоляли и клялись всем, чем только можно, лишь бы их отпустили; как они с наглыми мордами орали оскорбления и насмешки в адрес меня и моих друзей. Никогда в жизни я не был так зол.

– Твой брат, очевидно, был не в восторге, узнав, как ты поступил?

– Я думал, он прибьет меня или, как минимум, вышвырнет из банды. Но он не сказал ни слова, только посмотрел так, что у меня чуть все внутренности не свернулись. – ответил Хедли. Он сел на подоконник и, наконец, посмотрел на нее. – Резня была что надо, много наших погибло тогда, но мы отстояли свое право на существование, пусть и дорогой ценой. Я взял обоих ублюдков живыми и, покалечив, утопил в болоте. Мне, конечно, полегчало. но не сильно. Глядя на усыпанное трупами поле битвы, я оцепенел, просто стоял и не мог пошевелиться. Когда воронье уже начало кружить над полем, я услышал голос Рейми. "Посмотри, что ты натворил. – сказал он. – Их кровь на твоих руках. Если бы ты все сделал как надо, все сделал вовремя, этого бы не случилось. Но ты мать твою, решил поиграть в паладина, решил поступить "по совести". Ну и где сейчас твоя совесть? Что она говорит тебе теперь? Если ты не готов поступать как должно и твои сопливые чувства берут верх над разумом, тебе не место рядом со мной." Будь я проклят, но он был совершенно прав. И тогда я пообещал ему, что впредь моя рука не дрогнет. И, как видишь, слово я сдержал. По крайней мере пока.

Странно, но она верила ему. В его взгляде – неуверенность и сомнения, в слегка дрожащем голосе – еле различимые нотки раскаяния. В те минуты она бы охотно поверила, что этот мальчик готов бросить все к чертям и никогда впредь не делать ничего подобного. Плечи осунулись и лицо его стало еще более болезненным. Он держался прямо, но непринужденности и наглости в его жестах не было. Это были редкие минуты откровения, в которые Хедли мог быть честен с самим собой и с той, что разделила с ним эту ночь. Они оба понимали, что это ненадолго и, пользуясь случаем, Эрта решила задать свой главный вопрос.

– Ты не должен отпускать меня, верно? Повторить "ошибку", за которую ты себя так и не простил, ведь риск слишком велик. Я могла бы поклясться чем угодно, что мы больше не увидимся и я не стану вам мстить, но ты все равно мне не поверишь. Жаль, что твой первый опыт на доверие оказался настолько провальным. – она нервно сглотнула и на глазах появились слезы. – Но все же я прошу. Прошу сохранить мне жизнь, ведь я знаю, что ты не хочешь моей смерти. Не то, чтобы мне особо было что терять, но я люблю жить и не хочу расставаться с собой раньше времени. Пожалуйста, не убивай меня.

Она не рыдала и не выглядела жалко. Даже в ее мольбе было какое – то достоинство, было то, что вызывало в нем уважение.

– Как бы ты поступила на моем месте? – спросил он.

– Я верю в то, что ты сам вершитель своей судьбы и многое в твоей жизни будет зависеть от решения, которое ты сейчас примешь. Хоть я и не человек, но человеческого во мне гораздо больше, чем в твоем брате, а ты скорее похож на меня, чем на него: ты не слабак, но и не зверь. Сделаешь шаг ко мне – и станешь тем кем хочешь быть, последуешь за ним – и дороги обратно уже не будет.

– Будь проклята эта ночь и та ночь, в которую я появился на свет! – подумал он и, поставив стакан, потянулся к клинку.

Ее тело сотрясали едва сдерживаемые рыдания, она больше не смотрела на него, не хотела видеть, как он заносит клинок и уставилась в пол. Долгая и полная красок жизнь оборвалась так же стремительно как промелькнула перед глазами.

Глава 4.

Любимые не оставляют.

"Хевелинги – сущее зло, что дерется на стороне добра. Идея эксперимента заключалась в ограниченном развитии околомагических дарований и физических трансформаций центральной нервной системы. Личностные изменения считались фактором негативным и наши усилия по жесткому ограничению подобных изменений были в числе приоритетных задач. Допускалось незначительное снижение эмпатии и ощущений, касающихся социальных аспектов, чувства вины и положительного восприятия ограничений. Так же была допустима катализация инстинктов, связанных с реакцией и поведенческих особенностей в контексте экстремальных ситуаций.

В начальной стадии эксперимента ситуация производит положительное впечатление. Испытуемые не замечают личностных изменений, так же не демонстрируют изменений в поведении в ситуациях, не связанных с боевыми задачами, где они доказывают свою эффективность, что дает основания полагать, что на данный момент, проект можно считать успешным."

К. Тирелл. "Трансформация".

Кайла Тирелл умела производить сильное впечатление, не прилагая к этому совершенно никаких усилий. Ее фигура вселяла в окружающих неизгладимое чувство сопричастности чему то более совершенному чем они сами. Словно ты крадешься, тихо так, через колючие гадкие дебри, беспробудные колючие дебри, что причиняют тебе боль с каждым твоим движением. И, черт возьми, на твоем пути возникает хоть нечто, что дарит надежду на то, что твой мучительный путь закончится чем -то похожим на покой. Ищи свою судьбу в другой вселенной, ищи ее в другом мире, все равно ты наткнешься на нее за следующем углом. Мы всегда противимся божественному проведению, считая его ошибочным и несправедливым, угнетающим. И сколько бы мы ни страдали, и сколько бы ни пеняли на судьбу, лишь две луны давят над нами и решают, с какой частотой биться нашему пульсу. Пульс Хедли бился очень часто в тот вечер, когда он увидел ее. Тирелл воплощала в себе нечто недостижимое и это его бесконечно бесило. Он смотрел на нее так пристально как только мог, но не смог разглядеть ни одного изъяна ни душевного, ни физического . "Так не бывает – казалось ему – эта женщина – настоящая химера". Она была выше его на пол головы с идеальной для ее комплекции фигурой, светло – русыми, крашенными, и небрежно распущенными волосами, черты лица очень тонкие, необычайно притягательные, глаза, что горели изумрудным оттенком, оттенял темный густой макияж, на красивых губах помада темно – бордового оттенка. Как много такой взгляд мог пробудить в сознании мужчины. Что бы там кто ни говорил, но даже самые ярые «мужланские» представления о доминации над женщиной теряются на фоне одного решительного светлого взгляда. Она о чем то лениво болтала с окружавшими ее эльфами, не обращая на них особого внимания, порой скучающе глядя по сторонам, пока не почувствовала резкое чувство тошноты. На лбу появились капельки пота, а во рту – неприятный металлический привкус. Она чувствовала это раньше, но только очень давно. Сомнений не было – это был он. Был ли это конец или новое начало – она не знала, но знала, что одно из двух.