Текст книги "Человек на минбаре. Образ мусульманского лидера в татарской и турецкой литературах (конец ХIХ – первая треть ХХ в.)"
Автор книги: Альфина Сибгатуллина
Жанр: Культурология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Татарский литературовед Р. Ахметов считал, что данная хвала Г. Чокрыя, автора многочисленных марсия и мадхия, имела некоторую корыстную подоплеку и напоминала ситуацию, когда «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку»: Г. Чокрый получил указ муллы от муфтия и этим панегериком хотел отблагодарить, а заодно и сохранить доброе отношение к себе высокопоставленного чиновника, чтобы защитить себя в борьбе против соперников-мулл[29]29
Там же.
[Закрыть].
Известно, что также муфтию Мухаммадъяру Султанову (годы службы 1886–1915) посвятили хвалебные стихи Г. Чокрый и Валиулла Чупрали[30]30
Гайнетдинов М. Поэзия // Татар әдәбияты тарихы. 6 томда. 2 нче том. С. 387.
[Закрыть].
Тукай же в стихотворении «Безне урынсызга яман-лыйлар» (На нас напраслину возводят, 1907) язвил по поводу «смелости» М. Султанова:
Нет бравых муфтиев, твердят.
Но есть у нас Мухамедьяр.
Высок, осанист, величав.
Поверь, не муфтий – сущий клад!
(пер. Р. Морана)
Фельетон Г. Тукая «Юбилей муфтия» (1910) посвящен двадцатипятилетнему юбилею на этом посту Мухаммадъяра Султанова. Единственным большим достижением данного муфтия, который совершил паломничество, получил различные ордена и медали от царя и султана-халифа, Тукай считает то, что он… не причинил никакого крупного вреда своему народу[31]31
Габдулла Тукай. Мөфти җүбәләе // Әсәрләр. Биш томда. Т. 4. Проза. Публицистика. Казан, 1985. Б. 133–134.
[Закрыть]. В другом фельетоне «Отчет прошлого года» (1912) Тукай, вспоминая юбилей М. Султанова, пишет, что муфтий получил в подарок целую кучу ненужных и валяющихся в магазинах вещей: четки, намаз-лыки, чапаны, кумганы, религиозные книжки и чалмы[32]32
Габдулла Тукай. Былтырның хисабы // Әсәрләр. Биш томда. Т. 4. Проза. Публицистика. Казан, 1985. Б. 232.
[Закрыть].
Р. Фахретдинов, который после Марджани в своем «Асаре» дал наиболее полные биографические сведения о муфтиях, считал, что учреждение ОМДС добилось трех важных результатов: 1) мусульмане стали любить Россию; 2) ислам был признан официальной религией, благодаря чему увеличилось число конфессиональных школ и учеников в них, а мударрисы осознали себя на важной должности; 3) ученые, не имеющие официального признания, потеряли авторитет среди мусульман[33]33
Байбулатова Л.Ф. История Оренбургского магометанского духовного собрания в личной и делопроизводственной переписке муфтиев (по своду «Асар» Р.Фахретдина). С. 44.
[Закрыть]. Таким образом, с началом деятельности муфтията среди духовенства произошло разделение на указных и неуказных мулл. Двоякое отношение мусульманского духовенства и простых мусульман к Духовному собранию было вызвано тем обстоятельством, что вопрос законности полномочий муфтия и его помощников с точки зрения шариата оставался спорным. Расхождение во взглядах привело к появлению понятия «указного муллы» (т. е. получившего «указ» – разрешение в Духовном управлении мусульман). Остальные, кто не признавал ОМДС, но при этом исполнял обязанности имамов, в официальных документах назывались частными лицами, именно эти абызы (ученые мужи) как раз и стали религиозной оппозицией ОМДС. Рядовые мусульмане по-разному относились к ОМДС, но в большинстве своем они поддерживали муфтия и указных мулл. Отношение к обеим этим группам у населения было неоднозначным. Прежде всего, профессиональные личные качества муллы влияли на его авторитет, и это не зависело от наличия указа. Положительным моментом появления указных мулл можно назвать легализацию просветительской деятельности духовенства[34]34
Гарипов Н.К. Система религиозной иерархии у российских мусульман начала ХХ века. Режим доступа: http://www.tataroved.ru/ institut/islamoved/publ/5/
[Закрыть].
Тем не менее и авторитет указных мулл не был непоколебимым: известны случаи, что в Оренбургское магометанское духовное собрание поступали жалобы от верующих и властей, касавшиеся выполнения муллами своих профессиональных обязанностей. В художественных произведениях на татарском языке часто приводятся эпизоды, связанные с лишением муллы указа (см., например, стихотворение Г. Тукая «Мәҗрух указ» («Пострадавший указ», 1910), роман Г. Исхаки «Мулла бабай» (1914), роман Г. Ибрагимова «Яшь йөрәкләр» («Молодые сердца», 1912) и др.).
Наглядным примером таких действий служит обращение оренбургского муфтия М.Султанова к имамам городских махаллей в августе 1898 г. Резюмируя падение нравов мусульман в городской инокультурной среде, председатель Духовного собрания подчеркивал, что «невежество, зачерствелость, беспечная леность, отсутствие желания заняться работой, ремеслом и искусством», приведшие к «пагубным последствиям»: чрезмерной бедности, вероломству, пьянству, распутству, бесчестной торговле и другим негативным явлениям в жизни мусульман, являются «близкими предвестниками окончательного падения религии, национальности, торговли и промышленности». М.Султанов призывал имамов читать своим прихожанам наставления (вааз), если не каждую пятницу, то в две пятницы один раз «на чистом, легком и для каждого слушателя понятном языке стихов Корана и хадисов». В своих выступлениях духовенство должно было обращать внимание «на соответствие проповедей требованиям времени и обстоятельствам, не перемешивая иностранные (персидские и арабские) слова, представляющиеся слушателям непонятными, избегая иносказательных и двусмысленных речей, недоступных уму слушателей или могущих вызвать у них гнев и раздражение, и не предъявляя к ним таких требований, на выполнение которых нельзя будет надеяться». В связи с этим показательно его предупреждение о том, что неспособные оказать должное воздействие на прихожан и испортившие дело будут признаны недостойными носить духовное звание имама-хатиба. В конце обращения муфтий выразил надежду, что приходские имамы приложат усердие к выполнению его «желаний прогресса»[35]35
Хабутдинов А.Ю. Российские муфтии от екатерининских орлов до ядерной эпохи (1788–1950). Нижний Новгород: Махинур, 2006. С. 9–10.
[Закрыть].
Что касается «Дар аль-хилафата», то в Османской империи во главе мусульманских деятелей и богословов стоял избранный шейхульислам, утвержденный султаном-халифом и занимавший третье место в иерархии власти после султана и главного визиря. В качестве термина слово шейхульислам стало использоваться с XI в., а как официальный титул, возможно, был учрежден в период правления Фатиха Султана Мехмеда с 1452 г. Этой должности традиционно удостаивался муфтий столицы Османского государства. В ранние периоды шейхульислам условно возглавлял то, что на языке современных понятий называют министерством юстиции и министерством образования, и выносил фетвы по военно-политическим, религиозным и социальным вопросам, назначал и снимал с должности улемов. Османские султаны часто обращались к институту вынесения фетв: особенно в таких важных ситуациях, как объявление войны или мира, политические преобразования. Фетвы шейхульислама имели силу и во время низвержения самих султанов. К шейхульисламу могли обращаться и простые граждане по различным житейским проблемам. На местах фетвы приводились в действие муфтиями, которые считались представителями шейхульислама и имели немаловажное значение в жизни общины.
Другой обязанностью шейхульислама было управление деятельностью религиозных организаций: назначение кадиев, муфтиев и мударрисов. До XVI века эта обязанность возлагалась на главного визиря, с 1574 г. она перешла в ведение шейхульислама.
С 1759 г. в султанском дворце во время рамазана организовывались Хузур дерслери (занятия при правителе), шейхульислам выбирал наилучших проповедников и ученых для проведения бесед и дискуссий перед султаном. Авторитет шейхульислама был непререкаем. При появлении шейхульислама даже сам султан вставал для приветствия[36]36
M. Salih Arı. Osmanlılar’da Şeyhülislamlık Müessesesi//Yüzüncü Yıl Üniversitesi İlahiyat Fakültesi Dergisi N 1. Cilt: 1. Yıl:1, 1994. S.170–178.
[Закрыть].
В истории Османской империи было всего 175 шейхульисламов: первым стал Молла Фенари (с 1424 по 1431), самым последним – Мехмет Нури-эфенди (26.09.1920 – 04.11.1922). В республиканский период пост шейхульислама упразднили в связи с организацией в 1920 г. управления религиозными делами, а впоследствии, в 03.03.1924 г. – министерства по религиозным делам.
Некоторые из османских шейхульисламов были известны как поэты. Литературоведы называют имена сорока четырех поэтов, занимавших пост шейхульислама, пятнадцать из них оставили после себя поэтические диваны. Эти богословы-поэты писали на религиозно-суфийские темы[37]37
Они иногда использовали язык иносказаний и традиционные суфийские символы: вино, кабак или мейхане, красавица и т. п., за что некоторые из шейхульисламов были обвинены в моральном несоответствии такому высокому посту.
[Закрыть]. Наиболее известным автором диванов, которого цитировали поэты последующих эпох, является шейхульислам Яхъя-эфенди (XVII в.). Он был советником и духовным наставником султана Мурада IV. В своем «Диване» Яхъя-эфенди описал городскую жизнь империи на примере Стамбула и Эдирне, одобрял государственную политику султана в отношении запрета продажи табака и вина[38]38
Yekbaş Hakan. Mahallîleşme Ve Şeyhülislam Yahya // Turkish Studies International Periodical For The Languages, Literature And History Of Turkish Or Turkic Volume 4/5 Summer 2009. С. 330–355.
[Закрыть]. Некоторые османские шейхульисламы владели поэтическим искусством настолько, что свои фетвы выносили в стихах[39]39
См.: Eliaçık, Muhittin. Şeyhülislam Hoca Sadeddîn Efendi Ve Manzum Fetvâları// Akademik Sosyal Araştırmalar Dergisi The Journal of Academic Social Science Yıl: 1, Sayı: 1, Aralık 2013, s. 276–285.
[Закрыть].
Таким образом, официальный статус османских шейхульисламов и российских муфтиев ОМДС в социально-политическом плане заметно отличался: если первые руководствовались исламскими принципами и законами и были почти (все же являлись государственными служащими) независимы в своих решениях от кого бы то ни было, то российские муфтии становились идеологическим инструментом в руках царской власти, подчинялись государственной власти и служили ей. От шейхульисламов остались богословские труды и поэтические сочинения религиозного содержания, тогда как первые муфтии ОМДС зачастую вынуждены были выносить решения не на основе Корана и Сунны, а по указанию самодержавно-церковной власти. Перед ними ставилась задача закреплять в сознании мусульман России верноподданнические настроения по отношению к русскому самодержавию в лице императора и всего Августейшего дома. Этой же цели служили и указные муллы и имамы на местах: основная масса духовенства неукоснительно выполняла предписания верховной власти, свято соблюдая «Клятву», произнесенную перед назначением на духовную должность[40]40
Загидуллин И. Исламские институты в Российской империи. С. 192.
[Закрыть]. Игнорирование этой обязанности или неуважительное отношение к российскому престолу наказывалось, как правило, лишением должности. К тому же мечети и другие культовые сооружения использовались как публичное место, где доводились до сведения населения наиболее важные указы и предписания. Например, в мечетях умма ознакомилась с Манифестом от 17 октября 1905 г. на татарском языке, который сопровождался пожеланием оренбургского муфтия воздержаться от революционных действий. ОМДС было рекомендовано «стараться внушить и утвердить магометан в мысли, что долг каждого верноподданого – служить своему истинному, природному государю-императору верно и нелицемерно и всеми зависящими от него способами стараться приносить пользу его императорскому величеству, ревниво оберегая интересы государства от посягательства врагов». Муфтий Габдессалям Габдрахимов предписал имамам «при каждом удобном случае и возможно чаще прочитывать это наставление прихожанам и внушать, что каждый правоверный мусульманин обязан повиноваться властям и законам, противозаконных деяний не творить, быть покорным судьбе, во всем терпеливым и уповать на всемилостивейшего Аллаха и, не боясь превратностей судьбы, с охотой и готовностью идти на службу государства…»[41]41
Загидуллин И. Исламские институты в Российской империи. С. 196–197.
[Закрыть].
Еще до начала войны против Османской империи 1877–1878 гг. муфтий С. Тефкилев сумел «отличиться», представив императору адрес «о верноподданости чувств» мусульман округа ОМДС. Александр II с благодарностью принял адрес и велел объявить подданным, что он «не сомневается в их верноподданических чувствах». Доведя до сведения мулл информацию об этом важном политическом событии, оренбургский муфтий выразил уверенность в том, что духовные лица и их прихожане сумеют оправдать доверие российского государя[42]42
Там же. С. 91.
[Закрыть].
В отличие от российских исламских духовных лиц, лишенных возможности принимать участие в политической жизни страны, османские религиозные деятели, шейхульислам, имамы и шейхи различных тарикатов, обладали влиятельным, порой решающим, голосом в государственных делах, оказывая серьезное воздействие на власть имущих, вплоть до самого султана.
Из истории известно, что османские султаны традиционно принадлежали к какому-либо суфийскому братству, а значит, являлись мюридами, т. е. учениками, последователями отдельно взятого шейха[43]43
Принадлежность османских падишахов к суфийским тарикатам:
1. Султан Oсман Гази – тарикат Ахи.
2. Султан Орхан Гази – тарикат Ахи.
3. Султан Mурад-ы Худавендигяр – тарикат Ахи.
4. Султан Йылдырым Байазид – тарикат Зайнийа.
5. Челеби Султан Мехмед – тарикат Зайнийа.
6. Султан Mурат II – тарикат Байрамийа.
7. Султан Фатих Мехмед – тарикат Байрамийа.
8. Султан Байазид Вели – тарикат Джамалийа (или Бекташийа).
9. Султан Йавуз Селим – тарикат Сюнбюлийа.
10. Султан Сулейман Кануни – тарикат Джамалийа.
11. Султан Сары Селим – тарикат Хальватийа.
12. Султан Мурад III – тарикат Ушакийа.
13. Султан Мехмет III – тарикат Хальватийа.
14. Султан Ахмет I – тарикат Джальватийа.
15. Султан Мустафа I – тарикат Джальватийа.
16. Султан Молодой Осман – тарикатДжелватийа.
17. Султан Mурад IV – тарикат Джальватийа.
18. Султан Ибрахим I – тарикат Хальватийа.
19. Султан Авджи Мехмед – тарикат Хальватийа.
20. Султан Сулейман II – тарикат Хальватийа.
21. Султан Ахмет II – тарикат Хальватийа.
22. Султан Мустафа II – тарикат Хальватийа.
23. Султан Ахмет III – тарикат Джаррахийа.
24. Султан Махмут I – тарикат Хальватийа.
26. Султан Мустафа III – тарикат Джаррахийа.
27. Султан Абдулхамид I – тарикат Накшбандийа.
28. Султан Селим III – тарикат Мевлявийа.
29. Султан Мустафа IV – тарикат Накшбандийа.
30. Султан Махмут II – тарикат Джаррахийа.
31. Султан Абдулмеджид – тарикат Джаррахийа.
32. Султан Абдулазиз – тарикат Бекташийа.
33. Султан Мурат V – тарикат Бахаийа (Масон).
34. Султан Абдулхамид II – тарикат Шазилийа.
35. Султан Мехмед Решат – тарикат Мевлявийа.
36. Султан Мехмед Вахдеддин – тарикат Мевлявийа.
[Закрыть]. Например, на Абдулхамида II сильнейшее влияние оказывал шейх саййадитской ветви тариката рифаийа Абулхуда Мухаммад ас-Саййади (1850–1909)[44]44
Трименгэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе. М., 1989, С. 73.
[Закрыть], но все же принято считать, что 34-й султан в истории Османской империи Абдулхамид был представителем шазилитского тариката, а последние султаны Мехмед Решад и Мехмед Вахдеддин относились к мевлевийскому тарикату.
Российская мусульманская община, по мнению исследователей, характеризуется следующими основными чертами:
1. В этноконфессиональной идентичности татар-мусульман главным являлся религиозный фактор.
2. Повседневная жизнь основной массы происходила на периферии, в сельской местности в консервативных поземельных общинах и махаллях, изолированных вследствие особенностей расселения и языкового барьера от происходивших в стране общественно-политических процессов.
3. Школьная политика царизма второй половины XIX в., направленная на установление контроля над религиозной системой образования, действия властей по открытию русско-татарских школ и русских классов при медресе и мектебе, воспринимались как вмешательство во внутриобщинные дела мусульман, поскольку шариат регулировал практически все стороны жизни сельского жителя.
4. Мусульманское сельское население индифферентно относилось к общественно-политическим событиям в стране, что наиболее ярко выразилось в его пассивном участии в выборах в Государственную думу[45]45
Гибадуллина Э.М. Мусульманские приходы в Самарской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. Нижний Новгород: Изд. Дом «Медина», 2008. С. 134–135.
[Закрыть].
5. Духовно-административная власть в приходах была сосредоточена главным образом в руках духовенства. Помимо руководства общественной молитвой, заключения браков и регистрации разводов, наречения имени новорожденному, руководства похоронно-поминальным обрядом, имамы осуществляли возложенные на них официальной властью функции: объявляли и разъясняли указы, распоряжения, мероприятия, проводимые правительством.
В качестве духовного руководителя общины мулла разбирал семейные конфликты между супругами, детьми и родителями, произнося назидания и увещевания. В качестве судьи производил раздел наследства по нормам шариата, вел образовательную и воспитательную деятельность в местной конфессиональной школе, нередко содержал ее. Регистрируя акты гражданского состояния мусульман в метрических книгах, выдавая признаваемые российскими правительственными учреждениями выписки, справки о времени рождения и смерти, семейном положении прихожан, мулла выступал в качестве представителя администрации и архивариуса[46]46
Там же. С. 184–185.
[Закрыть].
Востоковед Р. Гарипова утверждает, что в течение XIX в. муллы постепенно становились частью бюрократической системы Российского государства и «мечеть стала терять свое сакральное общественное значение и становилась служебным местом имама». По ее мнению, бюрократизация мусульманских духовных лиц имела продолжительные последствия в отношениях между муллами и прихожанами. Положение имама в обществе начало меняться от «представителя общества» к «представителю государства». Это повлекло за собой расхождение интересов мулл и общества[47]47
Гарипова Розалия. Оренбургское магометанское духовное собрание как шариатский суд // Гасырлар авазы – Эхо веков, № 3/4, 2014. С. 30–31.
[Закрыть].
Глава 2
Роль султана-халифа в жизни мусульман и его образ в литературе. Белый царь или султан-халиф: дилемма для российских мусульман
При жизни Пророка Мухаммада был только один имам – он сам, т. е. профессия имама происходит непосредственно от самого Пророка, и он до сих пор остается символом единства уммы. Лишь в период своей болезни Пророк возложил обязанность руководить коллективным намазом на Абу Бакра. Из этого делегирования обязанностей Пророка и возникло учреждение халифата. Лицо, возглавляющее умму, рассматривается как религиозный вождь – халиф. С дальнейшим распространением ислама на обширные территории, с появлением множества мечетей число имамов (руководителей молитв) возросло, что грозило потерей единства уммы. Поэтому появилась острая необходимость в халифате и халифе (имам имамов), которые бы воплощали единство уммы. Однако не всегда политические и религиозные функции возлагались на одного человека. Во времена господства сельджуков в Багдаде и мамлюков в Египте халиф выполнял только религиозные обязанности, тогда как политическая власть находилась в руках султанов. В эпоху правления султана Селима I (1512–1520) эти две сферы власти вновь были объединены. Он первым получил титул Хадим аль-Харамейн, т. е. служитель Харамейна. С этого времени османский султан становился политическим и религиозным лидером мусульманского мира, что было авторитетным и почетным званием.
В.А. Гордлевский по этому поводу писал:
От султана к султану автоматически переходило звание халифа как почетный, практически однако ничего не значащий титул и неупотребительный в жизни; это был своего рода мертвый капитал без движения.
Так к концу XVI в. завершилась в Турции эволюция термина «халиф», султан превратился в наследственного халифа. В XVII веке резко изменилась ситуация, внутренняя и внешняя. Внутри государства духовная власть была сосредоточена в руках шейхульислама (муфтия), который мог низложить султана, но за пределами Турции обаяние было все-таки велико, и богословы поддерживали султан-халифа; это было выгодно и им самим[48]48
Гордлевский В.А. Был ли турецкий султан халифом? (Привесок к монографии В.В. Бартольда) // Известия Отделения общественных наук Таджикской ССР. Вып. 5. 1954. С. 17–27. С. 22.
[Закрыть].
Абдулхамид II, которого называли «страшный турок», «красный султан», находился на троне с 1876 по 1909 г. В 1890-х гг. сосредоточил в своих руках законодательную, исполнительную и судебную власть, был главнокомандующим, до своего свержения в 1908 г. оставался абсолютным правителем (монархом) и организовал заметные реформы в разных сферах жизни империи.
В период правления Абдулхамида в турецком обществе было распространено мнение о бинарной основе института халифата: духовной и материальной. Согласно ему, «османский падишах для всех османов – правитель в материальном смысле, а для всех мусульман в мире – духовный предводитель». Конкретное выражение эта трактовка нашла в конституции 1876 г.: «Падишах, обладающий титулом халифа, – покровитель исламской веры, покровитель и падишах всех османских подданных»[49]49
Тюркер Т. Османская модернизация, ислам, проблема личности и государства //Россия и исламский мир: историческая ретроспектива и современные тенденции. М.: Институт востоковедения РАН, Крафт+, 2010. С. 474.
[Закрыть]. Как известно, на главных воротах (Баб-ы Хюмаюн) во дворце Топкапы, считающемся символом османского султаната, с двух сторон висит надпись: «Султан – это тень Аллаха на земле. Каждый притесненный из Его рабов ищет спасения у него».
Для Абдулхамида II период «золотого века» длился с 1880 по 1895 г. В эти годы султан безраздельно пользовался огромной властью, урезав окончательно права Высокой Порты, которая играла при нем довольно жалкую роль. Желая придать больше блеска титулу халифа, он возродил отмененную Махмудом II возвышенную мусульманскую терминологию, именовался «тенью Аллаха на земле», «победоносным», «благостным» и т. д. В период правления Абдулхамида религиозным законам придавалось гораздо большее значение, чем прежде. Европейцы, которые жили в османской столице или приезжали туда в эти годы, высоко оценивали атмосферу доброжелательности Йылдыз Кёшка, великолепие дворца и куртуазность его хозяина. Они отмечали, что прежние султаны предавались излишествам и расточительности, тогда как Абдулхамид II был сдержан в личных расходах. Его развлечения ограничивались главным образом верховыми прогулками по дворцовому парку. Неумеренность он проявлял лишь в работе, т. к., не доверяя никому, лично сам вникал во все важнейшие вопросы управления[50]50
Фадеева И.Л. Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи (османизм-панисламизм) XIX – начало XX в. М.: Наука, 1985. С. 176.
[Закрыть]. Султан Абдулхамид носил звания духовного и всемирного халифа, желал действительно выглядеть перед мусульманским миром как хранитель ислама, именно поэтому придавал большее значение святым местам, нежели его предшественники. В этот период была построена Хиджазская железная дорога, назначением которой стало объединение всех мусульман.
Историческая личность султана Абдулхамида II противоречива, поэтому и его образ как внутри страны, так и за рубежом, как в истории, так в литературе получил различные трактовки[51]51
См.: Yazıcı, Serkan. Sultan II. Abdülhamid Örneğinde Tarihsel Algılamanın Değişimi // History Studies. Volume 6 Issue 5, p. 233–247, September 2014.
[Закрыть].
Видный представитель османской интеллигенции рубежа ХIХ – ХХ вв., основатель Национальной библиотеки Турции Али Эмири (1857–1924) известен двумя сборниками стихов, посвященных султанам: «Джавахируль Мюлук» и «Лявами’уль Хамидийа». Первый сборник составляют тахмисы[52]52
Распространенная в тюркоязычной литературе форма стиха, пятистишие, в котором к каждому бейту чужой газели добавляют три оригинальные строки.
[Закрыть] к стихам османских падишахов Османа Гази, Орхана Гази, Мурада Худавендигяра, Баязида I, Мехмеда Челеби, Мурада II. Фатих Султан Мехмеда, Баязида II, Явуз Султана Селима и Султана Сулеймана. Сборник «Лявами’уль Хамидийа», написанный в 1892/93 году, посвящен прославлению султана Абдулхамида II[53]53
Akçay, Ülkü. Ali Emîrî Efendi’nin Hanedan Sevgisi ve II. Abdülhamid’e Yazdığı Levâmi’ü’l-Hamîdiyye Adlı Eseri // Gazi Üniversitesi Sosyal Bilimler Dergisi Vol/Cilt: 1, No/Sayı: 1, 2014. С. 11–19.
[Закрыть]. Часть тиража сборника, изданного в Стамбуле спустя два года, вышла с золотой звездой, а автор за заслуги был награжден серебряной медалью.
По мнению поэта, Абдулхамид II унаследовал «государство с расстроенным порядком и население с испорченным настроением» и за короткий срок сумел благотворно повлиять на дальнейшую судьбу империи. Когда весь мир погряз в распрях, в каждом уголке страны вспыхивали бунты и восстания, когда чиновники брали взятки, а слабые и бедные унижались, когда ни у кого не осталось чувства страха перед божественной карой, султан Абдулхамид осветил мир своей справедливостью и мудростью. Эмири-эфенди писал, что с восхождением на престол Абдулхамида II тело государства оживилось, своей справедливостью султан придал новое дыхание османскому обществу. Осуществленные султаном мероприятия вдохновили большую часть населения. Поэт выразил мнение, что если бы Абдулхамид II пришел бы к власти чуть раньше, сердца османцев не переполнились бы такой глубокой печалью и тревогой. В одном из стихов автор просит Всевышнего, чтобы Он через султана Абдулхамида II ниспослал населению империи благополучие и спокойную жизнь. В другом стихотворении Эмири восхваляет падишаха за обновление и развитие государства, за что ему были бы благодарны султаны, его предшественники.
Известный поэт Тевфик Фикрет находился в радикальной оппозиции против двора и султана, хотя в молодости и он был увлечен личностью Абдулхамида и в 1891–94 гг. написал три длинных стихотворения султану. Но постепенно из поэта, писавшего панегирики султану и молившегося за его здравие и долголетие, он превращается в поэта, который пишет гневные стихи и язвительные эпиграммы в адрес Абдулхамида II, а в дни празднования восхождения на престол султана запирается у себя дома и переживает траур, не включая весь вечер свет[54]54
Andi M. Fatih. Saray Karşısında Tevfik Fikret //İstanbul Üniversitesi Türk Dili ve Edebiyatı Dergisi. Cilt 37, Sayı 37 (2007). S. 4. См. также: Andi M.F. Sultan II. Abdulhamid‟e Karşı Edebî Muhalefet // Ölümünün 90. Yılında Sultan II. Abdülhamid Sempozyumu, Bildiri Kitabı: Sultan II. Abdulhamid ve Dönemi, (Ed. Coşkun Yılmaz), İstanbul 2014, Sultanbeyli Belediyesi Kültür ve Sosyal İşler Müdürlüğü Kültür Yayınları, s. 319–346.
[Закрыть].
Один из йеменских ученых Шериф Мухаммад б. Абдуллах был сослан на Родос за участие в 1892 г. в восстании против османского султаната. Когда он получил известие о своем освобождении по амнистии, то написал панегирические стихи в адрес Абдулхамида II «Ода султану» (Sultana medhiye) и др., в которых создается образ идеального правителя, так явно превосходящий реальные возможности подлинного турецкого султана, что может восприниматься как урок ему и образец для подражания.
Поэт использует традиционные при характеристике султана эпитеты: повелитель мусульман, наместник Пророка, единственный и верховный правитель правоверных мусульман во всей вселенной, человек, обладающий незаурядными дарованиями и огромной силой власти. Султан сравнивается с небосводом, лучезарным светилом, упоминается титул «тень Аллаха на земле». Эмоционально-метафорический стиль соответствовал политической концепции произведений – прославить добродетели восхваляемого лица: его величие, силу, родословную, прекрасное воспитание, ровное отношение ко всем этносам, заботу о таких страждущих, как сам поэт, благородство и т. д. Шериф Мухаммад б. Абдуллах восхвалял те качества Абдулхамида II, благодаря которым его правление, как он считал, выгодно отличалось от предшествующих правителей. В конце автор молится за успешные и добрые дела султана[55]55
XIX. Yüzyıl Yemen Âlimlerinden eş-Şerîf Muhammed b. Abdullah’ın Sürgündeyken II. Abdülhamit’e Methiyesi // Şarkiyat Mecmuası, Sayı 9, İstanbul 2007, s. 27–35.
[Закрыть].
Образы османских султанов неплохо представлены в турецкой литературе. Одним из писателей, который обращается к изображению правителей, был поэт и драматург периода Танзимат Абдулхак Хамид Тархан (1852–1937). Он активно занимался политикой, входил в число причастных к свержению султанов Абдулазиза и Абдулхамида II и пытавшихся заменить султанское правление другой законной формой управления страной. Будучи сыном историка, он хорошо знал и любил историю.
Персонажами пьес Хамида Тархана становились личности, известные в истории ислама, мусульманских стран Аравии, Андалузии, Османской империи и Средней Азии, изредка драматург заимствовал сюжеты для своих произведений из античной и древневосточной истории. Изображая правителей других стран и эпох, писатель в аллегорической форме высказывал критическое отношение к турецким падишахам.
Отношение Тархана к султану Абдулхамиду II было противоречивым. В момент, когда Абдулхамид взошел на трон, писатель находился во Франции и данное событие сравнил с ударом молнии[56]56
Sâfi, İhsan. Abdülhak Hamid Tarhan’in Eserlerinde Tarih Ve Hükümdarlar //Turkish Studies International Periodical For the Languages, Literature and History of Turkish or Turkic Volume 4 /1–II Winter 2009, s. 1915.
[Закрыть]. Как поэт он написал одно лишь стихотворение, посвященное султану Абдулхамиду в связи с его пятидесятилетием. В этой касыде султан возвеличивается как защитник и вождь мусульман, совершающий добрые дела во имя ислама; его действия признаются искренними (халис) и справедливыми (хакпесенд).
Когда у писателя заболел сын, он просил разрешения у султана Абдулхамида отвезти его в Лондон на лечение. Султан дал разрешение и выделил стипендию сыну, чтобы тот выучился медицине в Англии. Хамид был очень впечатлен этим. Также он встретил с восторгом весть о том, что опальный журналист Мизанджи Мурад был амнистирован султаном и получил разрешение вернуться на родину. Хамид подчеркивал, что султан, подвергнутый жесткой критике Мизанджи, не мстит публицисту.
Но в последующих произведениях Тархан критически оценивал период правления султана Абдулхамида, считая, что это время было темным и страшным для страны, которая походила на пепелище. А. Х. Тархан не может простить султану изгнание видного суфийского лидера шейха Осман-эфенди, занимавшего постнишин мевлевийского даргяха в районе Йеникапы в Стамбуле. Возмущенный писатель считает данное событие пятном в истории империи, которое можно отмыть лишь низвержением «лютого» падишаха. Обличение перерастает в гневную инвективу, в которой обнаруживается личностный характер обвинений лирического героя. Для него важно не только показать ошибки правителя и выразить свое отношение к ним, но и обличить пассивность и бездействие народа.
Пьеса «Сарданапал» Тархана написана в период правления Абдулхамида, но издана позже с некоторыми исправлениями. Абдулазиз или Абдулхамил не являются прямыми прототипами изображенного в ней тирана – царя Сарданапала, – хотя в его образе угадываются черты характера обоих султанов. Фраза: «31 год правил страной!», точно указывает на правление Абдулхамида. В год, когда была опубликована пьеса, как раз отмечался 31-й год правления Абдулхамида. Приводимые автором характеристики главного героя указывают на это[57]57
Sâfi, İhsan. Abdülhak Hamid Tarhan’in Eserlerinde Tarih Ve Hükümdarlar. S. 1920–1921.
[Закрыть].
Пьеса «Либерти» целиком посвящена Абдулхамиду II, его борьбе с Мидхат-пашой и изгнанию последнего. Прототипом главного героя Правителя-Деспота стал султан Абдулхамид, а Главного министра – Мидхат-паша. Автор критикует прежде всего окружение султана, которое обманывает людей и фактически управляет страной.
Тема противостояния султана и Мидхат-паши продолжается и в другом произведении – исторической трагедии «Эшбер», в которой патриот Эшбер символизирует опального Мидхат-пашу, а Аристо, подстрекавшего Искандера (Александра Македонского) к войне, есть собирательный образ вельмож, окружавших султана. Автор показывает, что и для султана, и для его ближайшего окружения характерно одинаковое стремление стать властителями мира. В их борьбе автор усматривает главную причину того бедственного положения, в котором оказалась страна.
Именно в драматургии, представленной различными жанрами, создаются образы османских султанов, и раскрывается их противоречивая роль в истории. Например, низложение султана Мурада V и переход престола к султану Абдулхамиду II стали важным историческим событием, отраженным в пьесах начала ХХ в. Такие драматурги, как Ахмед Бахри («Gasb ve Nedamet ve Yine İhanet») («Присвоение чужого и раскаяние, и снова измена»), Мидхат Джамал («Кемаль»), Вассаф Морализаде («Султан Мурад»), анонимный автор пьесы «Midhat Paşa yahut Hükm-ü İdam», («Мидхат-паша, или Смертная казнь») попытались отобразить те драматические события, которые сопутствовали приходу к власти Абдулхамида II. Жесткий характер, подозрительность Абдулхамида II отражены в пьесах Вассафа Морализаде «Yıldız Faciaları» («Трагедии Йылдыза»), «Mukaddime-i İnkilab» («Начало революции»), Хаккы-паши «Bir zalimin Encamı» («Конец тирана»), Фуата «Mesaib-i İstibdatdan Sansür Darbeleri» («Удары цензуры»), Фехимы-ханум Нузхат «Adalet Yerini Buldu» («Справедливость восторжествовала»), Хусейна Назми «Genç Zabit yahut İstibdat Zülümleri» («Молодой офицер, или Гнет деспотизма»), Али Хайдара Эмира «Nereye» («Куда») и др.[58]58
К сожалению, тексты многих из этих произведений остаются недоступными для нас.
[Закрыть].
Османский султан Абдулхамид II, который оставался на троне дольше других правителей, пользовался уважением и симпатией российских мусульман. В период его правления стало очень популярным паломничество из России в Мекку и Медину, благодаря его стараниям открылись железные дороги, улучшилась санитарная обстановка в святых для мусульман местах, появилась возможность обучения российской молодежи в Стамбуле, организовывались благотворительные акции для паломников и проч. Многие российские мусульмане (и не только[59]59
Например, в османском архиве хранится текст прошения «черемисов-язычников», адресованных османскому падишаху, о защите их религии от посягательств российских «духовных чиновников». См.: Документы по истории Волго-Уральского региона из древлехранилищ Турции. Сборник документов (Сост. И.А. Мустакимов). Казань, 2008. С. 331–334.
[Закрыть]) видели в нем заступника, своеобразного гаранта своих прав, именно к нему обращались в самые тяжелые периоды жизни общества, что вызывало ответную карательную реакцию со стороны царской жандармерии. Происходила тайная битва царя и халифа за души российских мусульман.
В 1900 г. султан Абдулхамид II торжественно отпраздновал 25-летие своего вступления на престол (Cülüs). Как в центре, так и в провинциях торжества были пышными. Юбилейные мероприятия организовывались с целью поднять авторитет султана во всем мусульманском мире как халифа[60]60
См.: Абидуллин А.М. Официальная идеология и пропагандистские кампании в Османской империи в эпоху правления султана Абдул Хамида II (1876–1909). Автореферат дисс. канд. ист. наук. Саратов, 2009.
[Закрыть]. Из-за отсутствия у казанских татар в то время периодической печати, мы не владеем конкретными данными об их участии в торжествах, но надо полагать, что данный юбилей не остался ими незамеченным. Нам не удалось обнаружить хвалебные стихи на татарском языке, посвященные османскому султану. В условиях жесточайшей цензуры со стороны российского правительства, угрозы быть обвиненными в «пантюркизме» и «панисламизме» вряд ли возможно было их создание. Но сохранились стихи Тукая, написанные по случаю свержения с престола Абдулхамида II, прозванного в народе за многочисленные казни «красным (кровавым) султаном». Обличительная характеристика султана выявляет просветительскую основу неприятия поэтом насилия в истории:
Абдулхамид
Кто роет яму своему народу – сам в нее попадет)
Тридцать лет казнил ты подданных своих,
Не щадил свободы ты корней живых,
Ты земли турецкой светочи гасил,
Мусульман посмешищем сделал для чужих.
Тридцать лет ты яму рыл, Абдулхамид,
Метил для народа – сам туда бултых!
Поэтическая эмоция отрицания воплощается в характерной для жанра памфлета публицистической форме. Тукай все называет «своими именами», закладывая в определения огромную взрывную силу. Зло, таким образом, пригвождено точной характеристикой персонажа.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
