Электронная библиотека » Альфред Лансинг » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 25 июня 2014, 15:08


Автор книги: Альфред Лансинг


Жанр: Зарубежные приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Следующий день, 31 августа, проходил спокойно ровно до десяти вечера. В какой-то момент «Эндьюранс» заскрипела и застонала, как дом с привидениями. Дежурный ночной смены доложил, что лед впереди и по левой стороне начал двигаться, но люди ничего не могли предпринять, поэтому все легли спать. Тем не менее периодически повторявшиеся хлопки, отдававшиеся эхом по кораблю, не давали им уснуть почти всю ночь.

Те, чьи койки находились с левой стороны, страдали больше других. Пытаясь уснуть, они слышали, как лед трется и ударяется об обшивку корабля, всего на расстоянии трех футов от их ушей. Шум прекратился ближе к рассвету, но к завтраку все вышли нервными и измотанными.

Давление возобновилось днем и продолжалось до вечера. Эта ночь была самой страшной.

Уорсли так описывал ее в своем дневнике: «Около полуночи последовала очередь из оглушающих скрипов, стонов и ударов о корабль, от чего он подпрыгивал и трясся в передней части. Многие поспешно оделись и выбежали на палубу. Лично я устал от этих постоянных сигналов тревоги, с которыми мы ничего не можем сделать, поэтому, когда раздался самый громкий удар, я только внимательно слушал, не было ли при этом треска рвущейся обшивки. Не услышав ничего подобного, я перевернулся на другой бок и уснул».

На следующий день давление прекратилось – «Эндьюранс» пережила второе нападение.

Глава 7

Уверенность команды в своем корабле, казалось бы, должна была укрепиться. И 1 сентября Гринстрит писал в дневнике: «Он крепче, чем мы думали. И если давление не возрастет… он справится». Но в его словах не было ни капли уверенности. Кто мог гарантировать, что давление не усилится? Они сомневались не в стойкости судна – их беспокоило, что «Эндьюранс» не была рассчитана на сопротивление настолько сильным льдам, по крайней мере тем, с которыми они столкнулись в море Уэдделла, где давление, бесспорно, было самым страшным на земле.

Более того, трехдневная атака на корабль всех вымотала, люди находились на пределе сил. Они не знали, чего ожидать от следующей ночи. Их оптимизм давно иссяк. Льды не оставят их в покое, и они понимали это. Но им оставалось только ждать с беспомощной неуверенностью, проживая каждый день в страхе и надежде на то, что на долю «Эндьюранс» не выпадет ничего хуже того, что пережито ранее.

Даже Уорсли, чье настроение ухудшалось крайне редко, выразил в своем дневнике общую обеспокоенность: «Многие столообразные айсберги похожи на огромные склады и машины для уборки зерна, но еще больше они напоминают творения удивительного архитектора, страдающего расстройством сознания. Они вынуждены бесконечно долго смотреть на эти проклятые адские льды, обречены дрейфовать взад и вперед, пока трубный глас, знаменующий начало Страшного суда, не затрясет и не начнет разрывать их на миллионы маленьких фрагментов – чем меньше, тем лучше. Затем он разбросает их во все стороны – на север, юг, восток и запад. А вокруг не видно ни животных, ни растений, ничего!!!»

Все особенно остро ощущали отсутствие тюленей, которые могли бы не только доставить им удовольствие охотой, но и дать возможность поесть свежего мяса – а этим лакомством они не могли себя порадовать уже целых пять месяцев.

И все же вокруг уже чувствовалось приближение антарктической весны. Солнце ежедневно светило почти по десять часов кряду, а 10 сентября температура поднялась до одной целой девяти десятых градуса выше нуля, что стало самым высоким показателем за последние семь месяцев. Всем, кто находился на борту, это показалось настоящей тепловой волной: они смогли взбираться на реи без головных уборов и перчаток, и при отсутствии сильного ветра это не вызывало особого дискомфорта. Спустя неделю биологические исследования Бобби Кларка выявили, что количество планктона в воде начало увеличиваться – а значит, весна явно приближалась.

В Антарктике планктон (крошечные одноклеточные растения и животные) – основа всей жизни. Самые мелкие рыбешки им кормятся, а их, в свою очередь, едят рыбы покрупнее, которыми питаются кальмары, тюлени и пингвины, составляющие основной рацион питания косаток, морских леопардов и гигантских кашалотов. Весь цикл жизни начинается с планктона. Если он появляется, значит, скоро в поле зрения возникнут и остальные антарктические создания.

Спустя пять дней после новости, которую сообщил Кларк, Джок Уорди заметил императорского пингвина и смог выманить его из воды. Пингвина быстро убили. На следующий день жертвой охотников пала самка тюленя.

Но, несмотря на все эти ободряющие знаки, в воздухе витал дух мрачных предчувствий. Приближалось 1октября. Уже два раза, в августе и сентябре, первое число месяца становилось сигналом к сильному давлению, и многие члены экипажа стали суеверными в этом вопросе.

На этот раз судьба просчиталась ровно на сутки. Давление усилилось 30 сентября, около трех часов дня. В общей сложности оно продолжалось один ужасающий час. На этот раз корабль безжалостно атаковала плавучая льдина слева по курсу, угрожающе поднимавшаяся к фок-мачте. Нижняя палуба прыгала и содрогалась, затем прогнулись стойки. Чиппи Макниш в это время находился в «Ритце». Огромный свод над его головой прямо на глазах начал гнуться, «как тростинка». Тем временем на палубе Гринстрит не мог оторвать глаз от фок-мачты: казалось, она «была готова вылететь от мощных толчков, беспощадно ее раскачивавших».

Уорсли все это время находился на корме у руля и, когда давление снизилось, записал в своем дневнике: «Корабль показывает невероятную силу… каждый раз кажется, что лед вот-вот раздавит его, как скорлупку. Все люди наготове, но, к нашему облегчению, как раз тогда, когда возникает ощущение, что это конец, огромная ледяная плита весом, вероятно, в миллион тонн или даже больше спасает наш маленький корабль, треснув пополам и тем самым ослабив давление. Наш корабль ведет себя во льдах просто удивительно. Его, несомненно, можно назвать лучшим деревянным судном, когда-либо построенным…»

Когда опасность миновала, вся команда спустилась вниз и увидела, что нижняя палуба в нескольких местах вздыбилась и с полок посыпались вещи. Но корабль все еще был цел.

Оптимизм понемногу возвращался в души людей. Может быть, «Эндьюранс» все-таки смогла пережить этот кошмар? Три раза корабль выстоял в схватке со льдом, и каждый раз его сдавливало сильнее, чем в предыдущий. Но «Эндьюранс» снова и снова сражалась и побеждала. Первые дни октября прошли; становилось заметно, что льды начинают раскрываться. Температура тоже стала подниматься, и 10 октября на термометре было уже девять целых восемь десятых градуса выше нуля. Плавучая льдина, с июля лежавшая по правому борту корабля, 14 октября вырвалась на свободу, и «Эндьюранс» оказалась в небольшом бассейне открытой воды. Это случилось впервые за девять месяцев с тех пор, как ее сдавило льдами в первый раз. Наконец-то она действительно была на плаву!

Офицеры и ученые смогли вернуться в офицерскую кают-компанию в салоне на верхней палубе. Перегородки из «Ритца» спустили вниз, и помещение снова превратили в склад.

Через два дня, 16 октября, Шеклтон решил, что при такой тенденции перемещения льда оправданно включить моторы и попытаться продвинуться вперед. Все участвовали в накачивании котлов водой. Утомительная работа, длившаяся три с половиной часа, была почти закончена, как вдруг обнаружилась серьезная протечка в арматуре, и воду пришлось заново откачивать, чтобы механики могли произвести необходимый ремонт. К тому времени, когда работы завершились, было уже слишком поздно идти полным ходом. В начале следующего дня перед кораблем открылось разводье. Некогда было разводить пар, поэтому матросы подняли все паруса, чтобы помочь кораблю пройти к разводью. Но он так и не двинулся с места. Утро 18 октября встретило снегом и туманом. Разводье впереди исчезло, и казалось, что льды подступили еще ближе. В течение дня на корабле чувствовалось легкое сжатие, которое не представляло особой опасности. Но ближе к вечеру, примерно без четверти пять, льды снова сжали «Эндьюранс» с обеих сторон, продолжая натиск.

Все люди оцепенели, будто лед уже коснулся их самих. Затем некоторые побежали вверх по лестницам на палубу. В следующее мгновение показалось, что палуба уходит из-под ног – корабль внезапно перевернулся на левый бок. Секунда тишины – а потом все, что не было привинчено: доски, собачьи будки, веревки, сани, ящики с запасами и сами люди, – с грохотом покатилось через палубу. Джеймса зажало между двумя коробами с зимней одеждой, а сверху на них рухнули громко скулившие и завывавшие от ужаса собаки. Из кухни и офицерской кают-компании, где поставили закипать воду, клубами шел пар.

Всего за пять секунд «Эндьюранс» накренилась на двадцать градусов влево и продолжала падать. Уорсли подбежал к борту и увидел, как доски обшивки одна за другой уходят под лед. Гринстрит, стоявший неподалеку, уже готов был прыгать в воду.

Плавучая льдина по правому борту зацепилась за выступ на корпусе судна и просто переворачивала его. Накренившись на тридцать градусов, корабль почти перестал двигаться и затем совсем остановился. Теперь он лежал фальшбортами на льду, почти касаясь его шлюпками. Уорсли писал: «Казалось, наша “Эндьюранс” говорит кровожадному голодному льду: “Можешь раздавить меня, но будь я проклята, если опущусь для тебя еще хоть на дюйм; сначала я посмотрю, как ты таешь в аду”».

Когда «Эндьюранс» остановилась, Шеклтон приказал потушить огонь в котельных; затем все начали наводить порядок. Закрепили все, что слабо держалось, прибили к палубе небольшие полоски дерева, чтобы дать собакам точку опоры. Около семи часов работа на палубе была закончена, и все спустились вниз. Здесь их ожидало впечатляющее зрелище: каждая вещь выглядела так, словно ее швырнул сюда сильный ветер. Занавески, картины, одежда, кухонные принадлежности – все сбилось в огромную кучу у переборки по правому борту.

Пока остальная часть команды приколачивала доски на нижней палубе, Грин приготовил ужин. Большинство ужинало сидя на палубе, вповалку, один на другом, держа тарелки на коленях. «Это выглядело так, будто мы сидели на трибуне», – вспоминал Джеймс.

Около восьми часов льды под «Эндьюранс» разошлись, и корабль быстро выровнялся. Команда принялась отбивать лед с рулевого устройства. Работу закончили к десяти вечера. Затем выпили полагающуюся порцию грога и снова приступили к накачиванию воды в котлы. К часу ночи почти все, за исключением дежурных, отправились спать. Люди валились с ног от усталости.

На следующий день, 19 октября, давления не было, поэтому работали мало. Вдоль линии открытой воды рядом с кораблем проплыла большая косатка, красиво уходя под воду и появляясь снова. Последние данные, которые показывал барометр в этот день – 28,96, – были самыми низкими со времени страшной июльской снежной бури.

Назавтра, 20 октября, никаких существенных изменений в поведении паковых льдов не произошло. Тем не менее все было готово к движению корабля полным ходом, главное – чтобы перед ним появилось разводье. Потихоньку запустили двигатели и убедились, что они находятся в хорошем рабочем состоянии. Снова установили обычные четырехчасовые дежурства. Следующие 21 и 22 октября тоже оказались днями настороженного ожидания и наблюдения. За это время произошло единственное изменение – льды снова чуть-чуть сдвинулись. Температура упала с десяти градусов тепла до четырнадцати градусов ниже нуля. Вечером 22 октября ветер переменился на сто восемьдесят градусов – с юго-запада на северо-восток. Той ночью Макниш написал: «…очень тихо; похоже, скоро снова начнется давление».

Глава 8

Оно начиналось медленно. День 23 октября прошел без особых изменений, кроме того что паковые льды начали смещаться под влиянием северо-восточного ветра.

Когда, наконец, вечером 24 октября в шесть сорок пять давление возобновилось, стихия решила не терять времени даром. До этого корабль уже переживал сильнейшие натиски, но их нельзя было сравнить с тем, что происходило сейчас. Давление сотрясало лед, по нему то и дело проходили медленные шоковые волны, превращая всю ледяную поверхность в хаос разрушения. Маклин попытался рассмотреть происходящее, но в ужасе отвернулся, отказываясь верить своим глазам. Он писал: «Ощущения от увиденного были просто нереальными: казалось, будто с природой происходило что-то настолько колоссальное, что почти невозможно воспринять человеку».

Лед без усилий сминал корабль, врезаясь в него до тех пор, пока не зажал между двумя громадными глыбами в передней и кормовой части по правому борту. Еще одна льдина вгрызлась в судно посередине, по левому борту.

Тяжелая масса льда навалилась на корму, отрывая ахтерштевень от обшивки с правой стороны. Вода хлынула внутрь. Макниша отправили на проверку – он мгновенно вернулся с сообщением, что в носовой части стремительно прибывает вода. Рикинсон доложил: то же самое происходит и в машинном отделении.

Для откачки воды настроили портативную помпу Даунтона и включили двигатели, чтобы запустить трюмные помпы. Люди работали до восьми часов вечера, но так и не смогли остановить прибывающую воду. Все свободные от других дел члены экипажа откачивали ее ручными помпами возле грот-мачты. Но все было бесполезно: несколько минут откачки – и вода тут же замерзала в трубах.

Уорсли с Хадсоном и Гринстритом спустились к топливным бункерам. Работая почти в полной темноте и ледяном холоде, они смогли проложить проход к мокрому склизкому углю, на который обрушились запасы жира шестидесяти тюленей. Звуки мучений корабля слышались ужасающе близко. Люди лили кипящую воду, ведро за ведром, в замороженную трубу. Один направлял огонь паяльной лампы на неподдающуюся арматуру, пока двое других пытались извлечь застрявшие в трубах куски льда. Наконец, после часовой работы, помпы удалось освободить.

Макниш начал строить водонепроницаемую крепь в десяти футах от ахтерштевня, чтобы сдержать воду и защитить хоть часть корабля. Люди на ручных помпах сменяли друг друга каждые пятнадцать минут. В перерывах некоторые члены команды помогали Макнишу строить крепь, фиксируя ее полосками разорванных одеял. Остальные подходили к бортам и с помощью пил для резки льда пытались хоть как-то рассечь толщу атакующих плит, чтобы ослабить их натиск. Но едва они прорезали одну нишу, как лед тут же сминался и спрессовывался вокруг нее, образуя новую глыбу.

Всю ночь люди боролись со стихией: пятнадцать минут на помпах, пятнадцатиминутный перерыв, затем ко льду за бортом или обратно в машинное отделение. Конечно, все были закалены прошедшим годом тяжелой работы на корабле, но десять часов на помпах с пилами в руках даже самых сильных довели до изнеможения. Люди падали на ходу от усталости. К рассвету Шеклтон объявил часовой перерыв, и Грин принес каждому большую миску каши. Нужно было продолжать…

К середине утра Шеклтон приказал каюрам спустить собак и сани за борт на тот случай, если придется срочно покидать корабль. Уорсли взял с собой нескольких матросов, и они принялись очищать шлюпки от намерзшего льда, готовя их к спуску.

Все остальные члены экипажа весь день и целый вечер работали на помпах и строительстве водонепроницаемой крепи. К полуночи, после двадцати восьми часов безостановочной работы, Макниш закончил крепь. Но она лишь немного сдерживала поток воды, и помпам приходилось продолжать работать изо всех сил. Каждая смена превращалась для любого из участников экспедиции в агонию от невероятного напряжения, и когда она заканчивалась, человек как подкошенный падал на койку или валился в угол. Перенапряженным мышцам требовалось около десяти минут, чтобы просто расслабиться и дать человеку уснуть. Но едва он засыпал, его тут же будили, потому что подходило время следующей смены.

К вечеру давление снова усилилось. Льдина по левому борту сжимала и скручивала корабль по всей длине, заставляя его скрипеть и издавать стоны, похожие на стоны животных, когда лед разрушал его заднюю часть. В девять вечера Шеклтон приказал Уорсли спустить шлюпки и выгрузить на льдину по правому борту все необходимое оборудование и припасы.

Поздно вечером люди на палубе заметили около десятка императорских пингвинов; они медленно проковыляли в сторону корабля и остановились неподалеку. Императорских пингвинов часто видели поодиночке или парами, но не в таком большом количестве. Пингвины стояли и смотрели на мучения корабля, затем вдруг запрокинули головы и издали несколько странных скорбных криков. Это показалось особенно зловещим, потому что никто, даже настоящие антарктические ветераны, не слышал ничего подобного от пингвинов, помимо привычных каркающих звуков.

Моряки замерли, и старый Том Маклеод спросил у Маклина: «Ты слышал это? Что ж, значит, никто из нас не вернется домой».

Маклин заметил, как Шеклтон закусил губу.

К полуночи движущиеся льды частично перекрыли дыру в корме, и поток воды начал спадать. Но ручные помпы должны были работать, чтобы не прибывала вода. Люди не имели права на отдых. И они продолжали трудиться всю ночь, с полузакрытыми глазами, словно мертвецы, прикованные к какому-то дьявольскому приспособлению, не дающему ни секунды отдыха.

Лучше не стало ни к рассвету, ни к полудню. Около четырех часов дня давление еще больше усилилось. Палуба вздымалась, поперечные балки ломались. Корма поднялась вверх на двадцать футов, от нее оторвало руль и ахтерштевень. Вода беспощадно заливала «Эндьюранс» и мгновенно замерзала, утяжеляя обреченный корабль. Они все еще откачивали воду, но к пяти часам поняли, что пора бросать это дело. С кораблем покончено, это было ясно без лишних слов.

Шеклтон кивнул Уайлду, и тот по вибрировавшей палубе направился в носовой кубрик – надо было проверить, не остались ли там люди. В кубрике он нашел Хоу и Бэйквелла, пытавшихся уснуть после своей смены на помпах. Уайлд просунул голову внутрь.

«Он тонет, парни. Пора спасаться».

Часть II

Глава 9

Да поможет Господь в делах ваших, и да хранит Он вас ото всех опасностей на суше и на море.

Да увидите вы Творенья Господни и все Чудеса Его на глубине.

Это слова были написаны на форзаце Библии, подаренной членам экспедиции Ее Величеством Королевой – матерью Александрой. Покидая «Эндьюранс» и медленно направляясь к лагерю, Шеклтон бережно нес Библию в руках.

Остальные члены экипажа едва заметили его прибытие. Они переползали из палатки в палатку, в каком-то оцепенении из последних сил пытаясь создать более-менее комфортную обстановку. Некоторые соорудили из деревянных балок подобие пола, чтобы не спать на покрытой снегом льдине. Другие расстелили парусину. Покрытия на всех не хватало, поэтому кому-то приходилось спать прямо на снегу. Но в тот момент это не имело значения. Главным сейчас для них был лишь сон. И они уснули. Некоторые – в обнимку с товарищами, чтобы сохранить тепло.

Шеклтон даже не пробовал уснуть. Он упорно мерил шагами льдину. Давление все еще не спадало, и несколько раз в лагере чувствовали, как под ними сотрясается лед. Именно там, где был разбит лагерь, ощущались сильные толчки. В двухстах ярдах от них на фоне чистого неба виднелись темные очертания «Эндьюранс». Около часа ночи, по-прежнему двигаясь взад-вперед по льдине, Шеклтон почувствовал резкий удар; затем по ледяной плите прямо между палатками пробежала тонкая змееобразная трещина. Почти тут же она начала расширяться. Шеклтон бросился к палаткам, поднимая измученных спящих людей. Потребовалось около часа нелегкой работы в темноте, чтобы перенести лагерь на большую часть плавучей льдины.

После этого в лагере все было спокойно, только под утро со стороны «Эндьюранс» послышались громкие звуки. Ее бушприт и утлегарь сломались и рухнули на лед. Остаток ночи Шеклтон слушал, как цепь мартин-гика, покачиваясь из стороны в сторону в такт движению корабля, издавала какой-то потусторонний звон.

Наутро погода была хмурой и мрачной, но температура поднялась до шести градусов выше нуля. Из-за сна на льду все продрогли и окоченели. Людям потребовалось много времени, чтобы подняться. Шеклтон не торопил их, и через какое-то время они постепенно принялись разбирать оборудование и укладывать его на сани. Почти все делали в тишине, даже приказы были излишними. Все без слов понимали, что следует делать, и просто выполняли работу.

Насколько они знали, план был таков: пройти триста сорок шесть миль на северо-запад к острову Паулет, где в 1902 году были оставлены припасы. Они все еще должны были находиться там. Это расстояние было больше, чем от Нью-Йорка до Питтсбурга, а им в довершение всего предстояло везти с собой две из трех шлюпок на случай, если попадется участок с открытой водой.

Макниш и Маклеод начали грузить в сани шлюпку и один из буров. Каждая шлюпка вместе с санями весила больше тонны, и все понимали, что тащить их по неровной поверхности льда, усеянной острыми гребнями, на стыках достигавшими высоты двухэтажного дома, будет нелегко.

Как ни странно, никто не падал духом. Все оцепенели от усталости, и никто не задумывался об ужасных последствиях потери корабля. Их даже не волновал тот факт, что лагерь находится на льдине толщиной менее шести футов. Сейчас это казалось раем по сравнению с кошмаром непрерывной работы и полной неизвестности последних дней на «Эндьюранс». Людям было достаточно оставаться живым, и они просто делали все, что нужно, чтобы выжить.

Более того, чувствовалось даже какое-то легкое оживление. В конце концов, перед ними стояло четкое задание. Девять месяцев отсутствия уверенности в завтрашнем дне и бесцельного ожидания остались позади. Теперь им предстояло выбраться отсюда, какой бы ужасающе трудной задачей это ни казалось.

Иногда, в течение дня, они небольшими группками возвращались к брошенному кораблю. Но то, что от него осталось, уже нельзя было назвать кораблем. Он даже не был на плаву. Сохранился лишь разорванный, скрученный деревянный каркас. Лед в своем безумном стремлении уничтожить его пробил бока и вторгся внутрь, заполнив своей массой сломанный корпус. Судно находилось на поверхности до тех пор, пока продолжалось давление.

Еще во время плавания несколько человек подняли Юнион Джек[22]22
  Флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Прим. ред.


[Закрыть]
на передней нок-рее, которая, по иронии судьбы, осталась единственной уцелевшей частью судна. И теперь тонущий корабль уходил на дно с гордо развевающимся флагом.

Погрузка вещей в сани продолжалась и на следующий день, когда Шеклтон собрал всех в центре круга, образованного палатками. Серьезно оглядев присутствующих, он объявил о том, что необходимо снизить общий вес вещей до минимума. Каждому разрешалось взять с собой рюкзак с одеждой плюс две пары рукавиц, шесть пар носков, две пары обуви, спальный мешок, фунт табака и два фунта личного оборудования. Свой приказ Шеклтон убедительно мотивировал тем, что никакие вещи не сравнятся с необходимостью выжить, и посоветовал без сожаления избавляться от каждой бесполезной вещи, не думая о ее ценности.

Закончив говорить, он порылся в кармане куртки, достал из него золотой портсигар и несколько золотых монет – и решительно бросил их в снег у своих ног.

Затем открыл Библию, подаренную королевой Александрой, и выдернул оттуда форзац вместе со страницей, на которой был напечатан текст тридцать третьего Псалма, а также страничку из Книги Иова со словами: «Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, – кто рождает его? Воды, как камень, крепнут, и поверхность бездны замерзает».

Положив Библию на снег, он молча удалился.

Жест весьма драматический, но именно такого эффекта Шеклтон и добивался. Помня о результатах прошлых экспедиций, он сделал однозначный вывод: все, кто обременял себя вещами на любой непредвиденный случай, шли намного тяжелее и дольше тех, кто жертвовал полной амуницией ради скорости.

С наступлением вечера число выброшенных на снег вещей непрерывно росло. По словам Джеймса, это был «удивительный набор всевозможных штучек». Офтальмоскоп, хронометры, топоры, пилы, телескопы, носки, линзы, свитера, стамески, книги, канцелярские принадлежности, а также огромное количество картинок и личных памятных подарков. Некоторым, по особым причинам, разрешалось брать больше двух фунтов оборудования. Понятно, что обоим хирургам позволили взять необходимое количество медикаментов и инструментов. Личные дневники можно было взять всем, кто их вел. А Хасси даже приказали взять банджо, несмотря на то что инструмент весил двенадцать фунтов. Его положили в чехол и закрепили в шлюпке под парусиной, чтобы укрыть от непогоды.

На следующий день экипаж отправлялся в путь. Накануне вечером Шеклтон написал в дневнике: «Молю Бога, чтобы мне удалось довести весь отряд в целости и сохранности до цивилизации».

День 30 октября выдался облачным и мрачным, иногда срывался мокрый снег. Температура некстати поднялась до пятнадцати градусов, из-за этого поверхность льда стала более мягкой, не совсем подходящей для движения саней. Утро провели за подготовкой последних припасов. Примерно в одиннадцать тридцать Шеклтон и Уайлд отправились исследовать маршрут. Перед уходом Шеклтон приказал убить трех самых маленьких щенков, а с ними и Сириуса, щенка из первого помета, который оказался виноват лишь в том, что не был приучен к упряжке. Помимо них, следовало избавиться от кота, принадлежавшего Макнишу. По ошибке ему дали имя Миссис Чиппи – еще до того, как определили пол. Еду брали только для тех собак, которые могли тащить сани.

Том Крин, как всегда жесткий и практичный, отвел младших щенков и Миссис Чиппи на некоторое расстояние от лагеря и безо всяких колебаний застрелил. Но Сириуса должен был убить Маклин, и для него это стало настоящим испытанием. Он с неохотой взял из палатки Уайлда ружье двенадцатого калибра и увел Сириуса к отдаленному ледяному хребту. Отыскав подходящее место, он склонился над маленьким псом. Сириус был веселым и дружелюбным щенком, он радостно продолжал подпрыгивать, виляя хвостом и пытаясь лизнуть руку хозяина. Маклин с болью отталкивал его от себя, пока наконец не набрался решимости приставить ружье к его шее. Он нажал на курок, но руки так тряслись, что пришлось перезарядить ружье и выпустить еще одну пулю, чтобы окончательно убить щенка.

В путь отправились около двух часов дня. Шеклтон, Уорди, Хасси и Хадсон ехали на санях впереди остальных и везли с собой несколько лопат и кирок. Они старались вести свою группу по прямой дороге, но то и дело, через каждые несколько сотен ярдов, приходилось преодолевать ледяные торосы, образовавшиеся на стыках ледяных плит. Когда это случалось, они принимались откалывать лишние куски, сглаживая рельеф поверхности, чтобы сани могли спокойно заехать туда и спуститься. К особенно высоким торосам приходилось достраивать наклонные горки изо льда и снега – вверх на гребень и вниз с другой стороны.

За ними собачьи упряжки тащили сани. На каждые сани приходилось до девятисот фунтов веса вещей и оборудования. Последними под командованием Уорсли шли пятнадцать человек, которые тащили шлюпки. Это было невыносимо тяжело. Под собственной тяжестью шлюпки тонули в мягкой и рыхлой снежной каше. Впрягшимся в них людям приходилось сильно наклоняться вперед, иногда почти параллельно земле, чтобы сдвинуть с места ношу. Все это напоминало вспахивание снега, но никак не езду.

Шеклтон принял мудрое решение, приказав людям сменять друг друга примерно каждые четверть мили. Он боялся, что во льдах в любую минуту могут появиться трещины, и, если отряд растянется на большое расстояние, их может отрезать друг от друга разводьями. Они продвигались медленно и тяжело. К пяти вечера, после трех часов пути, они оказались на расстоянии всего лишь одной мили от корабля по прямой линии, хотя фактически проделали в два раза больший путь. А собачьи упряжки, которым приходилось несколько раз возвращаться обратно за оборудованием, прошли в общей сложности около десяти миль.

Ужинать сели в шесть часов, и после этого сразу же, смертельно уставшие, забрались в спальные мешки. Ночью пошел сильный снег, который к рассвету покрыл все своим мягким шестидюймовым одеялом. Температура взлетела до двадцати пяти градусов, что не предвещало путникам ничего хорошего.

Утром Шеклтон и Уорсли нашли неплохой путь на запад, и уже к часу дня весь отряд отправился в дорогу. Но шли мучительно медленно из-за глубокого снега, почти все сильно вспотели, людей мучила жажда.

Основные силы уходили на то, чтобы проделать в снегу путь для шлюпок. Но все было тщетно – казалось, что пятнадцать человек, впрягшихся в шлюпки, тащили их по густой липкой грязи, а не по плавучей льдине и снегу. Через какое-то время им на помощь пришли Уайлд и Херли. Они прицепили шлюпки к своим упряжкам, и тащить их стало легче.

Около четырех часов дня, преодолев всего лишь три четверти мили, отряд вышел к толстой ровной льдине. И, так как поблизости не было видно ничего более подходящего, Шеклтон решил провести ночь здесь. Но поставленные палатки тут же промокли изнутри. Невозможно было забраться в них, не затащив с собой внутрь массу влажного и липкого снега.

Маклин написал: «Мне было очень жаль Уорсли, который лежал ближе всех к выходу, потому что именно ему доставалась вся сырость, которую мы заносили внутрь».

Но Уорсли не сильно от этого страдал. В ту же ночь он записал в своем дневнике: «Удивительно, как быстро человек может измениться во взглядах… и привыкнуть к жизни вне цивилизации».

Шеклтону нравился общий позитивный настрой. «Многие смотрят на происходящее, как на веселое приключение, – писал он. – Тем лучше». И далее отметил: «Эта льдина действительно крепкая. Сегодня будем спать спокойно».

Льдина на самом деле была гигантская: больше полумили в диаметре, десять футов толщиной, покрытая пятью футами снега. По мнению Шеклтона, ей было уже больше двух лет.

На следующее утро, выйдя вместе с Уайлдом и Уорсли исследовать местность для разработки дальнейшего маршрута, Шеклтон еще сильнее задумался о прочности плавучей льдины. Все заметили, что к западу лед становится довольно бугристым. «Сильное давление, – объявил Шеклтон. – Невозможно идти дальше». Шлюпки и сани не выдержали бы и десяти миль пути по такой поверхности.

На обратной дороге к лагерю Шеклтон принял решение. Вернувшись, он собрал людей и сказал, что за предыдущий день они не прошли даже одной мили, а дальнейший путь будет еще тяжелее. Они сделали все, что было в их силах. И если не найдут лучшего места для лагеря, то останутся тут, пока льды не начнут дрейфовать и их не отнесет ближе к берегу.

Многие выглядели разочарованными, но Шеклтон не дал никому времени на сожаления. Он отправил собачьи упряжки к первому лагерю, который находился почти в двух милях от них, чтобы привезти все, что получится: еду, одежду, оборудование.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации