Текст книги "Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения"

Управленческий потенциал методики выявляется и подтверждается практикой реализации закона в разных направлениях. Правда, нужно отметить, что в одних случаях совершенствование методики может и не дать эффекта, что особенно характерно при умышленном игнорировании указаний, грубой недисциплинированности, злостных нарушениях социалистической законности. Но это все же не массовое явление при всей его опасности. Чаще нарушения методических правил принятия решения связаны с низкой профессиональной компетентностью, проявлениями которой являются: слабое знание уголовного закона и иных правовых норм, отсутствие необходимой правовой информации о самом законе и практике его применения, низкая правовая культура. Во многих случаях ориентация на собственное благополучие, порой прикрываемая заботой о достижении определенных управленческих показателей, порождает безразличие к правовой и социальной стороне дела, атрофирует правовые навыки, остающиеся без должного употребления. Нередко социально-правовые решения принимаются под давлением посторонних мотивов и лиц, что также ведет к искажению содержания решения. Иногда лица, принимающие решения, стремятся следовать сложившейся местной практике, не замечая или не желая замечать ее несоответствие социальной действительности и воле законодателя, что опять-таки в их глазах лишает смысла правовую грамотность.

Следовательно, совершенствование и внедрение методики принятия социально-правовых решений мало поможет в тех случаях, когда налицо сознательное нарушение профессионального долга. Здесь нужны меры ответственности. Там же, где ошибки в принятии решений связаны с недостаточной квалификацией, неумением применять закон для решения данной проблемной ситуации, где они возникают из-за неясности самих правовых предписаний, колебаний практики, ее непоследовательности, там методика принятия социально-правовых решений превращается в эффективное средство управления.

На наш взгляд, такой подход вообще связан с переориентацией управления на оказание необходимой помощи исполнителям, на позитивное регулирование, что соответствует самой природе происходящей перестройки. Но для реализации такого подхода на практике нужны инструменты, правовые средства, к которым, несомненно, относится методика принятия социально-правовых решений.

В управленческом плане это означает необходимость:

а) развивать и углублять методики принятия социально-правовых решений как сложившиеся, апробированные модели социальной и профессиональной деятельности, привязывая их к проблемным ситуациям реализации уголовного закона, правам и обязанностям правоохранительных органов, иных субъектов принятия решении;

б) добиваться внедрения обоснованных методик в практическую деятельность, обеспечивая это прямыми и косвенными путями;

в) обеспечивать стабильность, беспробельность и эффективность практики реализации уголовного закона, сочетая это с обеспечением социальной защищенности.

Внедрение методики принятия социально-правовых решении возможно при наличии или создании в практической деятельности определенных предпосылок, к числу которых нужно отнести и готовность (подготовленность) должностных лиц к принятию решении. Сюда относится интеллектуальная и волевая подготовленность отдельных категорий и групп работников органов власти и управления, принимающих решения, их правовая культура и профессиональная позиция.

Следует также указать на необходимость объективных предпосылок, к которым относятся: правовая основа принятия социально-правовых решении; защищенность лица, принимающего решение; его информационная и ресурсная обеспеченность; система управленческих показателей и оценок и т. п. По-видимому, необходимость в этих предпосылках не вызывает сомнений. Но эмпирические исследования показывают, что различное состояние борьбы с преступностью и отдельными видами преступлений, выбор различных мер борьбы с преступностью нередко определяются не столько объективными условиями, сколько ориентацией на облегчение своей деятельности, упрощенчеством, отсутствием привычки к анализу, переоценкой, например, репрессии. Во многих случаях должностные лица правоохранительных органов не могли противостоять незаконному на них давлению, что также приводило к принятию необоснованных и незаконных решений.

Это с особой актуальностью ставит вопрос о разработке субъективных предпосылок, волевой подготовленности. Она включает:

а) субъективные цели и мотивы поведения, отражающие желаемые результаты;

б) способность к волевым усилиям, приводящим к затрате физических, моральных, интеллектуальных сил, осложнению либо оптимизации своего положения и иным последствиям, включая возможные осложнения отношений;

в) наличие волевых ресурсов, позволяющих обеспечить последовательное и стабильное поведение, подчиненное избранным целям и мотивам;

г) степень удовлетворенности достигнутыми результатами, равно как и иное состояние психики, возникающее в процессе претворения цели в результат.

Роль волевой подготовленности не всегда достаточно ярко и точно учитывается юристами при разработке методик принятия различных решений. Однако психологи придают им серьезное значение, да и на практике значимость воли улавливается достаточно хорошо уже на уровне здравого смысла. Поэтому действительная проблемная ситуация состоит в том, чтобы определить регулятивное значение волевых предпосылок принятия социально-правовых решений, их действие на различных уровнях, в разных ситуациях, применительно к различным решениям.

Волевые процессы и состояния влияют на принятие социально-правовых решений, определяя:

а) готовность общества и его представителей к выявлению проблемных ситуаций реализации закона в борьбе с преступностью и к интеллектуальной разработке принимаемого решения;

б) степень активности преодоления возникающих организационно-управленческих и иных трудностей, связанных с принятием решения;

в) состояние конформности, т. е. согласия с мнением различных лиц и групп лиц, могущих быть заинтересованными в определенном решении;

г) интенсивность и устойчивость работы по принятию решений;

д) ориентацию на те или иные цели и приоритеты деятельности, которые могут совпадать или не совпадать с заданными в официальном и неофициальном порядке.

Сами процессы оптимизации воли, ее укрепления либо, напротив, ослабления ее негативной направленности исследуются педагогикой, психологией, теорией и методикой управления. В данном случае правовед мало что может сказать о том, как следует воздействовать на волю правоприменителя и законодателя. Несомненно, однако, что понять практику принятия социально-правовых решений в сфере борьбы с преступностью без учета волевых процессов невозможно достаточно глубоко. Жизнь это показала достаточно убедительно.

Так, значительных волевых усилий потребовало проведение мер, направленных на повышение авторитета адвокатуры, преодоление неправильной практики правовой оценки ряда хозяйственных преступлений. Потребовалась воля, чтобы изменить карательную политику в направлении ее гуманизации.

Интеллектуальные предпосылки принятия социально-правовых решений включают профессиональное правосознание и профессиональные навыки работы, проявляющиеся на фоне определенных интеллектуальных способностей человека. Эти предпосылки достаточно хорошо рассмотрены в юридической литературе, посвященной правосознанию, и здесь вряд ли есть смысл на них останавливаться.

Вместе с тем в настоящее время существует потребность в усилении с помощью научных и управленческих средств, нравственных и иных стимулов ряда позитивных тенденций, наметившихся в практике принятия социально-правовых решений. На наш взгляд, к таким тенденциям (если их выразить самым общим образом) относятся:

а) усиление значимости результатов социально-правового мышления для социально-правовых решений;

б) дальнейшее расширение круга и компетенции его участников;

в) общее повышение наукоемкости, адекватности и эффективности процесса социально-правового мышления и принимаемых социально-правовых решений;

г) совершенствовании внешних условий его функционирования (организационных процедур, обеспеченности информацией и др.).

Желательными проявлениями этих тенденций могут считаться: более широкая публикация результатов социально-правового мышления; обеспечение альтернативности подхода (желательно на конкурсной основе) к проблемным ситуациям; повышение требовательности общества к компетентности лиц, принимающих решения; установление ответственности за игнорирование, искажение, сокрытие информации, за принятие заведомо неверных или просто ошибочных решений (ответственность за это наступает в ряде ситуаций конкретного правоприменения, но крайне редко или практически никогда – за принятие решений более общего характера); расширение круга используемой информации и др.

Следующей субъективной предпосылкой принятия социально-правовых решений является правовая культура. Рассмотрение правовой культуры, в каком бы ракурсе оно ни велось, основывается на методологическом указании В. И. Ленина о том, что нужно «научить бороться культурно за законность, ничуть не забывая границ законности в революции».[91]91
  См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 465.


[Закрыть] Из этой формулы следует, в частности, что правовая культура находится в тесной связи с социалистической законностью; пронизывает процесс укрепления законности, выступает в качестве его метода и необходимого состояния; представляет собой важнейшее практическое условие эффективности всех направлений борьбы с преступностью. Наконец, чрезвычайно существен вывод о том, что правовую культуру необходимо постоянно развивать, постоянно решать задачу научиться бороться культурно, научить правовой культуре борьбы с любыми нарушениями социалистической законности и, естественно, в первую очередь с преступностью.

Эти задачи особо актуальны в условиях перестройки деятельности правоохранительных органов, правовой политики в целом. «Развернувшиеся в стране новые процессы, – говорил в докладе на совместном торжественном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и РСФСР, посвященном 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции, М. С. Горбачев, – по-новому ставят и вопросы общей, политической и правовой культуры, я бы сказал, культуры социалистического демократизма. Именно с недостатком этой культуры во многом связаны такие пороки, как бюрократизм и злоупотребление властью, чинопочитание, бесхозяйственность и безответственность. Подлинная культура социалистического демократизма не приемлет ни командный – “нажимной” – стиль, ни организационную расплывчатость, подмену дела пустопорожними разговорами».[92]92
  См.: Известия. 1987. 3 ноября.


[Закрыть]

На современном этапе, по нашему мнению, необходимо активизировать прикладные научные разработки важнейших проявлений содержания правовой культуры в сфере борьбы с преступностью. С этой целью есть смысл выделять и особо исследовать (разумеется, на системной основе, с учетом вертикального и горизонтального взаимодействия) элементы правовой культуры, явно или не явно сказывающиеся на состоянии борьбы с преступностью. В частности, к ним относятся:

• развитость правовой науки;

• уровень использования ее результатов;

• компетентность профессионалов, работающих в сфере борьбы с преступностью;

• уважение к правам граждан и др.

Это разноплановые элементы, но они как бы сливаются в едином состоянии правопорядка. Здесь следует учитывать субъективно-объективный характер правовой культуры. Состояние правовой культуры и ее способность к развитию есть нечто данное, обусловленное в конечном счете социальными закономерностями, конкретными условиями исторического развития. Это, в частности, определяет сложность процессов совершенствования правовой культуры, требует реалистического подхода к оценке сущего и должного. В то же время правовая культура, разумеется, субъективна и по форме своего существования, и по содержанию. Она, как всякая правовая система, отражает бытие общества, взятое в его историческом развитии, осуществляется и развивается в системе человеческого поведения. Это определяет возможности ее совершенствования через воспитание ее носителей (в данном случае участников борьбы с преступностью, работников правоохранительных органов, населения в целом), а также через воздействие на лиц, которые по тем или иным обстоятельствам оказываются в роли воспитуемых, в роли людей, с которыми ведется профилактическая работа.

Именно поэтому правовая культура проявляется в двух ракурсах. Первый характеризует ее структуру, элементы, ее материальные и нематериальные образования, принципы, т. е. представляет данное явление как некоторый реально существующий социальный феномен. Второй характеризует степень развитости правовой культуры, определяемой с позиций соответствия ее реалий целям совершенствования социалистического общества. Здесь уже более явно выделяется методико-прикладная направленность исследований в связи с общей задачей повышения эффективности борьбы с преступностью.

В число элементов культуры, непосредственно соотносимых с борьбой с преступностью, можно включить:

а) культуру принятия социально-правовых и правоприменительных решений, включая определение стратегии борьбы с преступностью, планирование, принятие (в их совокупности) конкретных решений по отдельным заявлениям и сообщениям, других правовых решений различного характера;

б) культуру исполнительской деятельности, включая правильный выбор способов и приемов реализации решений, соблюдение всех законов и подзаконных актов, регламентирующих правоохранительную деятельность, последовательность в проведении ориентации на социально полезный конечный результат;

в) культуру социального общения, включая организацию взаимодействия участников борьбы с преступностью, контакты с населением, проведение профилактической работы.

Культура же принятия социально-правовых решений может быть описана через параметры научной обоснованности каждого отдельного решения или их системы; их соответствия иерархии целей совершенствования социалистического общества; ресурсно-организационной обеспеченности; соответствия действующему законодательству и др. Среди этих параметров в методических целях можно особо выделить такой, как культура аргументации принятого решения, повышение которой является одной из важнейших предпосылок укрепления правопорядка и законности.

По-видимому, задача повышения правовой культуры в этом плане охватывает и соблюдение требований к полноте аргументов, их истинности, уважение к закону, к его верховенству и всеобщности. Работа над правовой культурой – важное условие формирования правового государства.

Под правотворческой задачей понимается осознанная необходимость принятия нового, полной или частичной отмены либо изменения действующего законодательного или иного нормативного акта. Решение же правотворческой задачи образует правотворческий процесс и предполагает установление проблемной ситуации, требующей правового регулирования; поиск правил поведения (действия или бездействия), соблюдение которых может полностью или частично разрешить эту ситуацию; перевод найденного правила в текст закона или подзаконного акта, т. е. придание ему определенной формы и общеобязательного значения.

Советские юристы сделали очень много для понимания содержания, закономерностей, методов и методик решения правотворческих задач, включая и сферу борьбы с преступностью. Охарактеризованы научные предпосылки, в том числе необходимый круг информации, разработка законов, собственно процесс моделирования нормы, язык уголовного закона, последствия принятия ряда правовых актов.[93]93
  См.: Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. Основания уголовно-правового запрета. М., 1982; Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования. М., 1987; Яковлев А. М. Социология экономической преступности. М., 1988; и др.


[Закрыть] Вместе с тем по многим причинам еще не искоренена кампанейщина в принятии законов, шараханье из крайности в крайность. Общество в целом ряде случаев не представляет себе реальных последствий принятия тех или иных законов. Граждане, настаивая на некоторых формулировках, наносят себе ущерб, не осознавая этого. Сказанное определяет необходимость дальнейшего углубления социально-правового мышления в сфере правотворчества.

Вначале несколько слов о правотворческом процессе и состоянии правотворческих задач.

В настоящее время, как известно, общество все бо́льшее значение придает правовым гарантиям перестройки, которые создаются законом, законодательными актами. Верховенство закона единодушно рассматривается как важнейший признак правового государства. Социальные группы, имеющие самые разнообразные интересы, едины в том, что права и обязанности государственных органов, должностных лиц, граждан необходимо регламентировать законом, в частности, должно быть точно установлено, что именно запрещено, т. е. что считается преступным, а что разрешено, как нужно и можно вести борьбу с преступностью, с преступным поведением.

Отражением этой социальной потребности является резкая активизация правотворческого процесса, выраженная в судебно-правовой реформе, фундаментом которой является принятие Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, республиканских уголовных кодексов, Основ уголовно-процессуального законодательства и уголовно-процессуальных кодексов союзных республик, законодательства, регламентирующего порядок исполнения и иных законодательных актов. Это очень важный этап в истории советского права, быть может, в чем-то решающий. Но надо сказать, что правотворческий процесс непрерывен. В обществе возникают новые потребности в законодательном реагировании на изменения обстановки, на появление новых видов поведения, обнаруживается несовершенство законов, появляются предложения, способные улучшить закон.[94]94
  Конечно же, такая потребность выражена неравномерно. Нормы, устанавливающие ответственность за убийство, более или менее стабилизировались; их можно лишь усовершенствовать; нормы о должностных, хозяйственных либо экологических преступлениях, возможно, нуждаются в коренном изменении.


[Закрыть] Поэтому даже и тогда, когда закон остается неизменным и формально не ведется работа над его совершенствованием, происходит так называемое формирование права. В недрах общественной жизни и общественного сознания формируются оценки того или иного поведения как полезного или вредного, отношение к нему (оно может быть оправдываемо либо, напротив, осуждаемо), на этой основе складываются социальные нормы, объявляющие те или иные поступки предосудительными, безразличными либо позитивными. Уже здесь возникают многие трудности, для преодоления которых необходимо современное социально-правовое мышление. Так, работа на приусадебном участке, выезды для заработков, посредничество в продаже сельскохозяйственной продукции, оказание услуг по ремонту квартир, автомобилей, кооперативная деятельность в ее различных проявлениях по-разному оцениваются обществом. Здесь складываются противоречащие друг другу неписаные нормы, предписывающие, как следует поступать в этой сфере, чтобы добиться одобрения со стороны своего окружения.

Но в конце концов ситуация может обостриться и могут возникнуть требования либо запретить то или иное разрешенное поведение, либо разрешить поведение, ранее запрещавшееся. Так конкретизируется процесс совершенствования уголовного и иного законодательства и формирование права перерастает в прямое решение правотворческих задач. Но трудности на этом этапе не уменьшаются. В ряде случаев созревание социальных оценок и норм происходит быстро и, главное, неадекватно реальным потребностям жизни. Социальные нормы либо представления о них, сформировавшиеся у отдельных групп населения, все же не воплощают в себе баланс общих интересов, но навязываются порой законодателю как единственно необходимые и полезные.

Происходит это по разным причинам. Нередко здесь проявляются интересы бюрократии, заинтересованной в сохранении своих функций, к тому же осуществляемых в условиях практической безответственности, в возможности «казнить и миловать», предъявляя невыполнимые требования, например к управленческой деятельности. Именно так складывалось законодательство о должностных преступлениях, когда многочисленные разъясняющие инструкции по существу игнорировали результаты работы, но создавали возможность привлечения к уголовной ответственности при нарушении формальных правил, либо, напротив, спасали от нее даже и при развале работы.

Как бы то ни было, однако, существует необходимость на основе социально-правового мышления постоянно исследовать механизм действия закона, его плюсы и минусы, а с этих позиций – искать решения, соответствующие интересам общества.

Таким образом, социально-правовое мышление решает правотворческие задачи различной конкретности. Они могут быть наиболее общими и состоять в принципиальном решении вопроса: запрещать или разрешать, использовать то или иное правовое средство или воздержаться от него? Такое общее решение состоит в формировании позиции по конкретному вопросу, вносимым предложениям и т. д. Оно воздействует так или иначе на законодателя, побуждает его к принятию закона определенного содержания или к воздержанию от него.

Другая группа задач может состоять в разработке более развернутых подходов к проблеме принятия нового закона. Здесь может возникнуть необходимость на основе анализа общественного мнения создания концепции закона, т. е. развернутого представления о его целях, возможностях, последствиях, механизме реализации. При этом повышается роль профессионалов в той сфере отношений, которые собираются регулировать с помощью новых норм (экономисты, педагоги, психологи, социологи, инженеры, хозяйственники и др.).

Наконец, третья группа задач обычно решается правоведами и состоит в юридико-технической разработке закона, завершающейся переводом концепции, имеющихся идей в текст, его обсуждением и принятием.

В общем все эти группы задач имеют одну конечную цель – создание закона. Но предстают они как разные и отражают действительно разные этапы формирования права и правотворчества, причем разработать действительно совершенный и эффективный закон без его предварительного созревания в общественном сознании вряд ли возможно.

Несколько слов о различном содержании правотворческих задач в сфере борьбы с преступностью. В уголовном праве обычно выделяют задачи: на установление либо отмену (полную или частичную) запрета, т. е. на криминализацию-декриминализацию; усиление либо смягчение наказания, т. е. на пенализацию-депенализацию. Но на самом деле этим круг правотворческих задач даже в уголовном праве не исчерпывается. Существуют еще задачи на установление условий действия закона и процедур принятия решения; обеспечение большей информативности и однозначности текста; согласование правил внутри одного законодательного акта; согласование законодательных актов друг с другом и т. д.

Для иных отраслей права, регламентирующих процессы борьбы с преступностью еще более значима роль процедурных, процессуальных задач, определяющих соотношение прав и обязанностей, порядка деятельности, гарантии его соблюдения и т. д. Без решения задач такого рода нормы о запретах, об ответственности обречены на деформацию, на постоянное нарушение. Так, уголовно-правовой запрет на самогоноварение, хотя бы и с целью сбыта, предполагает разработку процедур вхождения в помещение, где оно (самогоноварение) производится; запрет демонстрации фильмов, пропагандирующих жестокость и насилие – процедур их оценки в качестве таковых. На практике неотработанность процедурных норм, особенно в последнем случае, повлекла целый ряд беззаконий, когда мнение врача или учителя по существу определяло признание гражданина преступником.

Попытаемся с учетом сказанного описать процедуры и основные этапы мыслительной деятельности – методики решения уголовно-правовых правотворческих задач, т. е. разработки уголовных законов.

Вначале о процедуре принятия уголовных законов. Существуют несколько видов уголовных законов. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик содержат в себе нормы, определяющие основные понятия уголовного права, устанавливающие порядок и правила правовой оценки деяния, меры наказания и правила их назначения и исполнения и т. д. Законы СССР устанавливают ответственность за отдельные виды преступлений, как правило, посягающие на общие интересы страны. Наконец, уголовные кодексы союзных республик содержат в себе все без исключения уголовно-правовые нормы.

Но все эти законы, в отличие от подзаконных актов, должны приниматься Верховным Советом СССР и соответствующими Верховными Советами союзных республик. Правоведы достаточно резко критиковали положение, при котором уголовно-правовые нормы принимались в форме Указов Президиума Верховного Совета СССР либо Президиумов Верховных Советов союзных республик.

Конституция СССР и конституции союзных республик определяют право на законодательную инициативу, т. е. право на формальное внесение законопроектов для рассмотрения в законодательные органы. Но фактически разработка тех или иных проектов ведется заинтересованными ведомствами, научными учреждениями, отдельными гражданами.

Опишем, как происходила работа, например, над проектом Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. Это иллюстрирует значимость и сложность правотворческих задач. Необходимость разработки новых Основ уголовного законодательства определялась изменением социальной обстановки, старением действующего уголовного законодательства, развитием уголовно-правовой науки, накоплением опыта.

Вначале долго шла работа над общей концепцией Основ уголовного законодательства, выявлялись цели нового закона, пробелы старого. Затем была разработана и опубликована Теоретическая модель уголовного закона, в которой усилиями ряда специалистов были даны альтернативные модели уголовно-правовых норм. Наряду с этим разрабатывались и иные проекты Основ. Затем компетентная комиссия при участии практически всех заинтересованных ведомств и научных работников подробно анализировала структуру Основ, их разделов, отдельных статей. После длительного обсуждения в среде специалистов проект Основ был опубликован в официальных и специальных юридических изданиях, обсуждался в прессе и на этой основе – с учетом всех высказанных предложений – вновь специалистами.

Лишь после этого проект со многими поправками передается в законодательный орган.

Достаточно ли этого? Ученые все же критикуют организацию разработки проекта Основ, указывая на недостаточное участие в ней специалистов в иных областях науки и практики, представителей общественности, на слабую информационную обеспеченность и т. п. Действительно, обсуждение проекта Основ уголовного законодательства в прессе шло вяло, а хуже всего то, что в это же время принимались отдельные поправки к уголовным кодексам без соблюдения и такой процедуры. Это значит, что новое социально-правовое мышление в этой ситуации еще должным образом не проявилось.

Как и в иных случаях, социально-правовое мышление здесь начинается с установления проблемной ситуации, т. е. потребности в уголовном законе, а затем перерастает в описание либо поведения, которое подлежит запрету, либо правила, которое подлежит соблюдению. О проблемных ситуациях и ранее говорилось довольно много. Здесь достаточно сказать, что ситуация проявляется чаще всего в:

а) пробельности закона, когда новые или изменившиеся отношения действующим законом не учтены;

б) излишней регламентации, когда следует предоставить большую свободу поведения;

в) несовершенстве закона, когда допускаются вызванные им же ошибки при принятии решений о правовой оценке деяния;

г) недостаточной дифференцированности, а значит, и справедливости наказания.

Этап описания регулируемого, т. е. желательного, поведения нужно охарактеризовать подробнее. Он состоит в том, что любой гражданин, определяющий свое отношение к тому или иному законодательному проекту (или его идее, замыслу) должен в первую очередь четко уяснить, какое правило поведения он считает необходимым предусмотреть, а значит, какие действия должны считаться запрещенными или обязательными. Этим намечается предмет социально-правовой мыслительной деятельности и правотворческой задачи. С позиций интересов общества такой подход представляется весьма желательным. Он делает предметным обсуждение проблем совершенствования законодательства и противостоит демагогии, бездумным предложениям, засоряющим общественное сознание. Но реализуя такой подход, нужно считаться с реальными трудностями. Дело в том, что модель поведения, подлежащего законодательному регулированию, бывает очень сложно создать даже специалистам, хотя вначале кажется, что это и не так. Возьмем формулу действующего уголовного закона. Так, ст. 206 УК РСФСР 1960 г. определяет хулиганство как умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к обществу, а затем характеризует квалифицирующие признаки, т. е. такие особенности этих действий, которые, не меняя их существа, делают их более опасными. На первый взгляд здесь проблем нет. Каждый, в общем, знает, что такое хулиганство. Но при ближайшем рассмотрении ясность исчезает. Строго говоря, все преступления грубо нарушают общественный порядок. Да и нельзя отрицать, что они выражают явное неуважение к обществу. Отсюда шараханья практики. Иногда едва ли не любая публичная ссора объявляется хулиганством; в других случаях такую оценку получают только беспричинные, не мотивированные действия. В некоторых случаях для признания хулиганства достаточно нецензурной брани; в иных таковым считают брань, если она связана с оскорблением граждан, и т. п. Все это отражается и на статистическом уровне, когда доля хулиганства в структуре преступности колеблется довольно сильно.

Академик В. Н. Кудрявцев приводит другой пример, связанный с принятием уголовно-правовой нормы, запрещающей бюрократизм.[95]95
  См.: Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. С. 116 и след.


[Закрыть]

Он пишет о трудностях, мешающих определить бюрократизм так, чтобы его можно было опознать, установить в действиях данного конкретного должностного лица, которое, как правило, имеет возможность прикрывать свои действия различного рода инструкциями.

Чтобы преодолеть эти трудности, можно, не вдаваясь в юридико-технические детали, использовать ряд методических приемов. Прежде всего необходимо получить возможно более подробную социальную характеристику того поведения, которое предполагается запретить или предписать, в частности попытаться уяснить, кто совершает эти поступки, в каких случаях, распространены ли они, какие причины вызывают это поведение, может ли личность противодействовать им, свободно избирая разрешенный вариант поведения, либо уклоняться от поведения предписываемого, насколько распространено то или иное поведение, приносит ли оно вред, кому и какой, на основании каких фактических данных можно отделить регулируемое поведение от близкого ему, но иного по характеру, и т. д.