Текст книги "Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения"

Движение к решению поставленной задачи, к новой гипотезе, к новому тезису – главное в понятии «мышление», объясняющее и оправдывающее его широкое использование в науке и практике наряду с понятиями сознания и познания, общественного мнения. Для того же, чтобы реально отразить это главное в социально-правовом мышлении, нужны специальные подходы, показывающие, как оно функционирует в обществе, проявляется в рамках и на основе общественного сознания, а после этого – как осуществляется процесс мыслительной деятельности, направленной на решение конкретных социальных проблем с помощью правовых средств.

Существуют различные мнения о состоянии исследованности динамики мышления. О. К. Тихомиров, известный специалист по психологии мышления, отмечает, что психологи, логики, философы и социологи указывают на процессуальность мышления, понимая под ним развернутость во времени, динамику, и подробно исследуют эти процессы. «Исследования мышления последних десятилетий, – продолжает он, – в значительной степени были направлены на то, чтобы более детально представить, наполнить большим психологическим содержанием термины “процесс”, “деятельность”, “ориентировка”, сохраняя их как исходные, рабочие».[41]41
  См.: Тихомиров О. К. Психология мышления. М., 1984. С. 15.


[Закрыть] В то же время в ряде работ говорится о том, что наши сведения о процессе мышления еще недостаточны и нуждаются в конкретизации применительно к актуальным вопросам изучения процесса развития мыслительной деятельности человека, различных ее форм, взаимопереходов между ними и т. п.[42]42
  См.: Леонтьев А. Н. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть] Правоведы в тех случаях, когда они обращались к правовому мышлению, уже в силу необходимости решать прикладные задачи в сфере преодоления преступности соответственно уделяли необходимое внимание и динамике мышления, его процессуальной стороне. В частности, результаты исследований динамики правового мышления выразились в разработке методик собирания и оценки доказательств на предварительном следствии и в квалификации преступлений, приемов толкования закона, в создании методик проведения судебных экспертиз и проч. Данные о динамике мышления так или иначе учитывались при исследовании процедур разработки уголовных и уголовно-процессуальных законов и в других случаях. Вместе с тем и здесь прослеживается ранее отмеченное обстоятельство: профессиональное правовое мышление разработано лучше на правоприменительном уровне, т. е. при принятии индивидуальных юридически значимых решений; динамика иных направлений социально-правового мышления такой разработки не получила.

Нет или почти нет в юридической литературе и данных о функционировании социально-правового мышления на уровне общества и отдельных социальных групп, о состоянии правовой мысли, отражающей и обслуживающей сферу борьбы с преступностью. Между тем данные такого рода получить можно, и они нужны, поскольку общество должно знать, чем оно располагает и какова отдача от вложений в правовую науку и практику.

Все же, опираясь на анализ практического опыта, рассмотрим состояние процессов социально-правового мышления в обществе, специфику их функционирования с тем, чтобы попытаться уяснить на этой основе, как осуществляется мышление при решении типовых правовых задач, каковы его особенности, механизм движения от неизвестного к известному.

Сначала о состоянии, т. е. реальной выраженности, предметном существовании целостного процесса социально-правового мышления. Его можно выразить через субъектный состав социально-правового мышления и типологию мыслительных процессов.

Под субъектным составом социально-правового мышления следует понимать круг лиц и социальных групп, выступающих как его субъекты, т. е. решающих социально-правовые задачи, либо участвующих в их решении. В сущности, это взятая в определенном плане характеристика социальной активности граждан, и как таковая она очень важна для оценки интенсивности борьбы с преступностью.

Конечно же, выявление интенсивности и характера участия отдельных социальных групп в социально-правовом мышлении – вопрос непростой. Социологи совершенно правильно отмечают происходивший в нашей литературе и в социальном мышлении общества спад интереса к анализу разнообразия субъектов социальных отношений, их позиций, их целей. Более того, некоторыми философами, социологами, да и юристами социальная дифференциация, несовпадение интересов людей вообще рассматривались как зло, как источник преступности, а якобы действующая тенденция к социальной однородности – как основной путь ликвидации антиобщественных явлений, причем эти авторы в обоснование своих позиций нередко ссылались на К. Маркса и Гегеля.

К счастью, реальная социальная жизнь не такова. Это проявляется и в дифференциации участия в социально-правовом мышлении. Ряд групп населения, в частности управленцы, хозяйственники, пенсионеры, молодежь, имеют свои специфические интересы и связывают их с укреплением законности в сфере охраны «должностных», профессиональных прав и статусов, с обеспечением невмешательства в социально полезную деятельность в сфере экономики, с защитой их социальных и экономических прав. Это проявляется во внимании к принципу «разрешено все, что не запрещено» и реальному механизму его осуществления.

Поэтому названные группы населения активно анализируют и предлагают решения, направленные на обеспечение стабильности, четкости, информативности общего законодательства, формулируют социальный заказ на решение задач создания отдельных отраслей законодательства, не извращаемого подзаконными, ведомственными или местными нормативными актами.

Интенсивное участие в социально-правовом мышлении проявляется в последнее время кооператорами. Они стремятся к решению задачи охраны их деятельности от незаконного вмешательства лиц, имеющих возможность разрешать и запрещать, распределять фонды, контролировать процесс производства и сбыта, к предупреждению рэкета – преступных посягательств со стороны отдельных шантажистов и организованных групп. В то же время группы потребителей решают социально-правовые задачи предупреждения обмана со стороны тех же кооператоров, работников торговли, сферы обслуживания, задачи борьбы со спекуляцией, незаконным повышением цен.

Пенсионеры, родители малолетних детей, группы населения, связанные с воспитанием несовершеннолетних ставят и решают задачи борьбы с преступностью и общественным поведением несовершеннолетних, обращают внимание на негативное, по их мнению, влияние эротики, сцен насилия в фильмах, книгах, требуют запрещения рок-музыки, настаивают на ужесточении контроля за средствами массовой информации.

Вместе с тем, говоря о субъектном составе социально-правового мышления, приходится отмечать как недостаток общую неподготовленность к его осуществлению, собственно говоря, и обусловившую постановку партией задачи о развертывании юридического всеобуча. Однако проблема не сводится только к отсутствию профессиональных правовых знаний, которые, строго говоря, и не нужны гражданам в большом объеме. Трудность состоит в том, что среди значительных слоев населения господствует неверное мнение о возможностях права, ложные стереотипы о сущности права и механизме его применения, функционирования, влияния на жизнь общества. Все это не случайно. В значительной мере неподготовленность к социально-правовому мышлению, его личностные деформации формировались под влиянием объективных факторов: отклонений от закономерностей общественного развития в нашей стране, трудностей ее истории, социальной нетерпимостью, массовыми репрессиями, привычкой жить в условиях командно-административной системы, жесткого регулирования, не считающегося с личностью и ее потребностями.

«Конформность, – пишет психолог Б. Кочубей, – один из сильнейших механизмов инерции… К сожалению, особую эффективность механизму конформности в нашем обществе, – продолжает он, – придают глубокие корни в нашей истории».[43]43
  См.: Кочубей Б. Перестройка сознания // Наука и жизнь. 1988. № 10. С. 86.


[Закрыть] Автор считает, опираясь на реальности тирании общины по отношению к крестьянину, что наш историко-культурный фон не очень благоприятствует развитию навыков самостоятельного мышления.[44]44
  Там же. См. также: Вишневский А. Состояние общества. Социальные регуляторы. Человек // Коммунист. 1989. № 4. С. 31.


[Закрыть]

И сложившиеся неправильные представления, к сожалению, играют очень существенную роль, не позволяя гражданам добиваться положительных результатов, которые может принести право, негативно влияют на общественную деятельность.

Приведем пример. Существует очень стойкое убеждение о тесной связи между введением уголовно-правовых запретов и состоянием правопорядка. Вследствие этого в органы государственной власти и управления поступает огромное количество предложений о расширении и усилении ответственности. Этого обычно требуют на встречах с юристами, разнообразных совещаниях. Даже сами юристы, рассматривая какие-либо вопросы борьбы с отдельными видами преступлений и констатируя низкую эффективность этой работы, нередко приходят к тем же самым предложениям. Такой подход имеет свои корни. Средства, которые могли бы обеспечить желаемые результаты, нередко просто неизвестны. Но надо что-то делать. И стремление найти хоть какой-то выход из положения очень часто приводит к тому, что вносится предложение об усилении ответственности. К сожалению, такие предложения мало что дают на практике, поскольку в состоянии негативного явления реально ничего не меняется, кроме того, что усиливаются попытки уйти от ответственности. Известно, что и сами правоохранительные органы далеко не всегда в таких случаях применяют введенный запрет, поскольку считают, что ответственность является слишком жесткой и не соответствующей общественной опасности деяния.

Можно говорить и о целом ряде других стереотипов, которые влияют на поведение людей и на состояние нашей правовой системы. Эта совокупность стереотипов весьма сложна и противоречива. Люди, с одной стороны, переоценивают возможности действия закона, с другой – считают возможным не исполнять его предписания, поскольку господствует известный юристам стереотип: исполнение закона обязательно для всех, кроме меня и моих близких. Существуют стереотипы дешевизны закона, самореализации правовых предписаний. Например, считается, что если какая-то правовая норма принята или издан правовой акт, то не нужны уже никакие организационные усилия для их действия. Между тем это совершенно не так: ведь даже запрещающая норма требует определенных затрат, действий аппарата для ее реализации.

Правовое мышление недостаточно внедрено в общественное сознание, в интеллектуальную деятельность тех лиц, которые не являются работниками правоохранительных органов. Оно не стало неотъемлемым компонентом мышления, не связано с экономическим, политическим мышлением и пока недостаточно используется как средство решения различных задач. В то же время лица, которых условно обозначим как «неюристы», не получают необходимой помощи от специалистов в области права. В стране существует огромное количество контролирующих служб; мышление их работников направлено на оценку чужой деятельности с позиций права в целях привлечения к ответственности. Консультационная, упреждающая, регулирующая деятельность развита крайне слабо.

При этом порой собственно юридическое профессиональное мышление осуществляется так, что его ход и результаты не во всем работают на авторитет права и новой системы.

Наглядно, хотя, вероятно, и неумышленно, это проиллюстрировала газета «Советская Россия». Она опубликовала «два мнения о преобразовании… следственной работы». Одно принадлежит представителю Прокуратуры СССР, другое – МВД СССР. При общих ссылках на демократизацию авторы решительно расходятся между собой. Один считает необходимым организовать следственный комитет при Генеральном прокуроре СССР, другой, озаглавив свое выступление фразой «отбросить амбиции», стоит за сосредоточение следственного аппарата в МВД СССР.

Такой подход в принципе понятен. Интересно иное: оба автора хорошие профессионалы, знающие люди. И любопытно, как они отбирают аргументы в свою пользу, совершенно игнорируя те, которые мешают им. Представитель прокуратуры пишет о сращивании органов внутренних дел с преступными элементами, об их низком профессионализме. Но при этом он умалчивает о беззакониях прокурорских следователей. Не говорит он и о фактической ликвидации прокурорского надзора за следствием в прокуратуре. О многом, в свою очередь, умалчивает и представитель МВД СССР. Но решение вопроса такого рода – это не ведомственные игры. Авторы лишь доказали, что общество не может взять на веру суждения представителей ведомств.

Описанная ситуация ставит трудную проблему. Нужно решать вопрос, а как? Как добиться того, чтобы демократия действительно работала и не подменялась эмоциями, чтобы не господствовал технократический подход? Необходимым, хотя, вероятно, и недостаточным, является такое идеологическое и профессиональное оснащение общества, которое сняло бы или смягчило проблему неподготовленности человека.

Данная характеристика подготовленности субъектного состава социально-правового мышления носит общий характер. Конкретизируя ее, придется в будущем раздельно изучать субъекты социально-правового мышления, дифференцируя их по принадлежности к социальным группам, должностному положению, возрасту, по кругу задач, решаемых субъектом, по целям принимаемых при осуществлении мышления решений, по сферам, в которых осуществляется мышление, и другим критериям.

Обратимся теперь к типологии мыслительных процессов. Они различаются по продолжительности, характеру используемой аргументации, включая фактические данные, по истинности, полноте и иным особенностям, которые конкретизируют мышление человека, делают его живым, предметным. И хотя ранее отмечались большие различия в овладении правовым мышлением между отдельными группами населения, все же процессы индивидуального правового мышления – реальный социальный факт не только для группы профессионалов-правоведов. Они так или иначе осуществляются и другими группами населения.

Среди многих индивидуальных процессов социально-правового мышления можно выделить как наиболее распространенные:

• постоянно повторяющиеся профессиональные процессы, решающие отдельные задачи реализации закона;

• случайно возникающие процессы мышления, осуществляемые непрофессионалами, решающими задачи в сфере действия права;

• процессы социально-правового мышления иных заинтересованных лиц.

Индивидуальные процессы правового мышления, индивидуальная мыслительная деятельность привлекают к себе пристальное внимание общественности, органов, осуществляющих управление в сфере борьбы с преступностью. Выраженные в форме писем в редакции газет и журналов, на радио, телевидение, в советские и партийные органы, научные учреждения результаты индивидуального правового мышления анализируются, обобщаются и так или иначе используются при принятии решений о новом законодательстве, постановлений о борьбе с преступностью, разработке профилактических мер. Например, при подготовке Закона о кооперации был проведен контент-анализ по специально разработанной карте-схеме – 1800 предложений, поступивших в ходе обсуждения проекта этого закона. Результаты анализа были широко использованы при доработке проекта.

Решение социально-правовых задач гражданами (правда, в свернутом виде) как бы вызывается к жизни проведением различного рода опросов. И их результаты довольно широко используются в управленческой практике.

Следующим проявлением функционирования социально-правового мышления являются его коллективные и групповые процессы. Это понятие отражает столкновение либо взаимоподкрепление индивидуальных мыслительных процессов и выработку определенной общей линии, общего вывода (выводов), его обоснования, механизма реализации и т. д. Рассмотрение процессов группового мышления как самостоятельных позволяет выяснить их специфические стороны: взаимовлияние участников, более широкую информационную основу, механизм достижения компромисса на основе согласования, игнорирования либо подавления интересов участников; определенное обезличивание позиций, снижение ответственности, проистекающее из этого, и др.

Анализ сложившихся форм и традиций социально-правового мышления позволяет выявить следующие виды его групповых процессов:

• длительные научные разработки и относительно краткие научные дискуссии, обсуждения;

• целенаправленно организованные общенародные обсуждения отдельных решений, проблем;

• неформальные широкие обсуждения социально-правовых задач на страницах печати, в общественных организациях, различных неформальных структурах, межличностном общении;

• управленческие и иные официальные коллективные обсуждения, связанные с разработкой законов и подзаконных актов и принятием судебных решений, различного рода постановлений, планов профилактики, иных документов.

Во многих случаях, когда возникает необходимость решения крупной социально-правовой задачи, а это и происходит в условиях правовой реформы, перечисленные процессы как бы сливаются, подкрепляя друг друга (либо противореча друг другу).

По-видимому, можно привести очень много примеров такого рода процессов социально-правового мышления, повлиявших на ситуацию в сфере преодоления преступности. Характерен в этом плане процесс социально-правового мышления, сформировавший подход к проблемам профилактики преступлений. На протяжении многих лет постепенно складывались представления советских правоведов о состоянии преступности, ее причинах и иных детерминантах, личности преступника. Результаты исследований публиковались в общей и юридической печати, обсуждались на различных совещаниях и семинарах. Несмотря на недостаточность открытой информации, и теоретики, и практики знали о действительном положении дел в этой сфере.

На этой основе также постепенно конкретизировались общие соображения о ведущей роли профилактики в системе мер борьбы с преступностью. Были выдвинуты соображения о роли отдельных правоохранительных структур в профилактической работе. Затем был развит взгляд на предупреждение преступлений как единую систему, в которой ведущими являются общесоциальные мероприятия, а их эффективность подкрепляется специальными мерами, приспособленными к устранению причин преступности и предназначенными для этого.

Все это позволило перейти к более предметному анализу собственно профилактической деятельности: планированию и программированию профилактики в регионах и трудовых коллективах, индивидуально-воспитательному воздействию, проведению различного рода регулирующих и контрольно-надзорных мер. В свою очередь логика социально-правового мышления, отражающая потребности и логику практической деятельности, привела к разработке организационных проблем осуществления профилактики, выдвинула задачу обеспечения реальности наиболее удачных теоретических рекомендаций и отдельных практических находок. Была поставлена проблема правового обеспечения профилактики, в частности, разработки закона о профилактике преступлений.

Процесс этой мыслительной деятельности не завершен, и до искоренения преступности завершен быть не может. Продолжаются дискуссии по ряду вопросов. Но совершенно очевидно, насколько его содержание и масштабы оказались полезными для практики.

Вместе с тем процессы группового социально-правового мышления, испытывая на себе не только действие позитивных, но и негативных факторов, имеют свои недостатки. Так, Б. Кочубей пишет: «…группа далеко не всегда рассуждает лучше кого-либо из своих членов. Иной раз групповое мышление исходит из того, что стремление к единомыслию важнее, чем реалистическая оценка ситуации».[45]45
  См.: Кочубей Б. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть]

Но все-таки именно групповое мышление формирует уголовную политику, составляющие либо развивающие ее государственные и партийные решения, внутренние решения или позиции, установки, конкретизируемые при их приложении к отдельным ситуациям, требующим использования правовых средств.

Процессы индивидуального и группового социально-правового мышления, как показывает практика, становятся устойчивыми. У них возникают некоторые постоянные черты, известная специфика. В частности, это означает, что наблюдательный исследователь может довольно свободно определить, как будут решать ту или иную задачу работники прокуратуры или органов внутренних дел, представители прокурорского надзора в судах или защитники. Можно предвидеть расхождения в решении этими категориями специалистов задач по квалификации преступлений, обнаружению оснований к опротестованию или обжалованию обвинительного приговора, которые определяются их позицией и интересами. Такого рода данные необходимо знать и учитывать как при оценке оптимальности, социальной значимости социально-правового мышления тех или иных групп, так и при решении в интересах общества различных проблем правовой реформы, в особенности обеспечения не только независимости суда, но и его служения интересам общества, укрепления правовых гарантий деятельности, повышения уровня социалистической законности.

В то же время различные специфические направления, способы социально-правового мышления в сфере уголовного судопроизводства воздействуют друг на друга и в итоге сливаются в единый процесс, имеющий и некие общие черты. В свою очередь, этот процесс социально-правового мышления интегрируется в более общие процессы, опять-таки сказываясь на них и испытывая их влияние. Следовательно, наличие некоторого состояния социально-правового мышления в обществе, возможность рассмотрения его как особого феномена подчеркивают взаимосвязи между индивидуальными и групповыми процессами; общие или господствующие подходы к решению задач, к практике реализации уголовного закона; существование общего уровня правовой культуры, общность господствующих постулатов, стереотипов, установок. Вместе с тем на современном этапе развития нашего общества все более утверждается вывод о необходимости разнообразия в подходах к социальной действительности, о закономерности, ценности плюрализма. И сохраняя общее в социально-правовом мышлении, надо стремиться к тому, чтобы это общее не перерастало в опасную монолитность, заставляющую или позволяющую осуждать нечитанные книги, повторять одни и те же фамилии, говоря о коррупции, дружно участвовать в газетных кампаниях, доверять каждому утверждению в той области, в которой ты специалистом не являешься.

Теперь об особенностях социально-правового мышления в обществе как общего, единого и противоречивого процесса. Одна из них состоит в том, что социально-правовое мышление и на социальном, и на индивидуальном уровнях практически никогда не осуществляется развернуто, полно, безошибочно и непротиворечиво. Как и всякий познавательный процесс, социально-правовое мышление способно установить объективную истину и прийти к правильной оценке. Но это лишь в тенденции, которая, к сожалению, для общества проявляется очень неоднозначно. Только как идеал, как нечто желательное, даже, скорее, как некую абстракцию, можно описывать такое функционирование социально-правового мышления, которое представляется оптимальным с позиций современной общественной науки и социального опыта и хотя бы относительно полно решающее ту или иную проблему. Говоря о процессе социально-правового мышления, всегда надо различать, что у нас есть и чего мы хотим добиться. Поэтому здесь складывается сложная ситуация. Наиболее зрелые результаты социально-правового мышления обычно предстают и как наиболее достоверные, убедительные, поскольку они складываются в ходе обсуждения, поправок, переработок с участием многих людей, к тому же представляющих различные интересы.

Во многих случаях, однако, те или иные идеи, предложения, рекомендации, нормы, имея или не имея известного автора, предстают как результат спорного или ошибочного хода мышления. Но и в этих случаях породивший их процесс мышления, разумеется, предопределяется не только спецификой осуществляющего его интеллекта, что вполне понятно, но и коллективным мышлением, осуществляемым в обществе.

Тут нужно особенно подчеркнуть, что и незрелые, неверные идеи, оценки, решения могут быть представлены обществу во внешне убедительной форме; нередко они как бы постепенно приобретают статус неоспоримости, являясь все же не более чем мифом, предрассудком, стереотипом. Кандидат юридических наук С. Полубинская, в частности, говоря о склонности граждан к выбору наиболее суровых наказаний – правовом ригоризме, отмечает, что его питают основательно укоренившиеся в общественном сознании и распространенные среди части юристов мифы уголовного права. Она относит к ним: первый миф – уголовное право способно искоренить преступность; второй – страх перед наказанием способен отвратить от совершения преступления; третий миф – человек преступный стоит вне общества.[46]46
  См.: Комсомольская правда. 1989. 14 марта.


[Закрыть]

Но такого рода оценки отдельных результатов социально-правового мышления порождают вопрос: а справедливы ли они сами? Нет ли здесь навешивания ярлыков на оппонентов? Ответить на эти вопросы раз и навсегда невозможно иначе, как сказав, что движение социально-правовой мысли, ее результаты должны постоянно проверяться практикой как критерием истины, должны активно обсуждаться всеми заинтересованными гражданами. Именно поэтому сложившийся тип социально-правового мышления опасно переоценивать, представляя его разрешающие возможности в виде развернутого, последовательного процесса, реализующего в достаточной мере законы логики, перерабатывающего всю необходимую информацию и исчерпывающего проблему.

В наибольшей степени социально-правовое мышление могло бы приближаться к такому состоянию, когда оно осуществляется через научные разработки теоретических проблем, создание методики правореализационной деятельности. Чаще же всего в практике борьбы с преступностью социально-правовое мышление, направленное на принятие различных решений, например о введении либо (реже) отмене уголовно-правовых норм и т. д., о правовой оценке поступков как преступных или непреступных, осуществляется обычно как свернутый неполный процесс.

Поэтому движение социально-правового мышления охватывает собой и реализацию средств самоконтроля (внутренних и внешних для данного процесса), направленных на тщательную проверку истинности его хода и результатов. Лишь при более широкой опоре на факты, альтернативные мнения, при бо́льшей активности граждан общество будет все реже иметь дело и с неверными оценками состояния преступности, банальными, мало что дающими характеристиками ее причин, и расплачиваться за неверные решения, отражающие своекорыстные интересы отдельных групп людей, профессиональную некомпетентность, утраченные этические начала.

Особенностью движения социально-правового мышления является и информационная неопределенность его осуществления. Дело в том, что (как, вероятно, и в процессе экологического мышления) даже для осознания существования социально-правовых задач необходимо постоянно перерабатывать огромный объем информации, получать которую по разным причинам очень сложно. Надо иметь данные, в частности, о будущем поведении людей в ответ на меры уголовного наказания либо индивидуальной профилактики, о причинах преступного поведения, которые в принципе не бывают достаточно точными, и т. д. И вероятно, придется признать, что всей информации, обеспечивающей системность и полноту социально-правового мышления, общество пока иметь не может. Правоведы знают это и либо ограничивают содержание самого вывода, либо в некоторых случаях заранее объявляют правила его трактовки. На уровне решения индивидуальных задач примером служит важнейшее процессуальное правило: «Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого». Другой пример: при квалификации преступлений также могут возникнуть сомнения в том, какую норму следует применять. Иногда это объясняется так называемой конкуренцией норм, т. е. тем, что одно и то же совершенное деяние предусматривается одновременно несколькими уголовно-правовыми нормами. Тогда применяются правила выбора одной из этих норм.

Если возникает конкуренция между нормой, предусматривающей более общий случай, например убийство, совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга (ст. 102 УК РСФСР), и специальной нормой, устанавливающей ответственность за посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника, то применяется специальная норма.

Важная проблема поэтому состоит в необходимости осознания этой пробельности, неполноты, противоречивости социально-правового мышления. Это нужно для того, чтобы общество избегало поспешных решений, безответственных выводов, для того, чтобы была понятной необходимость создания и отлаживания механизма проверки и многократного обсуждения результатов правовой мыслительной деятельности (здесь как раз гносеологические корни необходимости участия защитника в уголовном процессе; длительных обсуждений законопроектов и т. д.).

Еще одна особенность движения социально-правового мышления раскрывается через его информационную, ресурсную и организационную емкости. Обычно полагают, что общественная мысль возникает сама по себе, расцветает как полевой цветок, не требуя ухода и не завися от посторонних щедрот. В известной (очень небольшой) степени так и бывает. Но на пути к правовому государству общество должно иметь интеллектуальное обеспечение одного из важнейших направлений социально-регулирующей деятельности, а следовательно, осознать необходимость создания условий для социально-правового мышления.

Информационная емкость социально-правового мышления проявляется в том факте, что для получения вывода, для принятия решения нужна точная информация. И здесь мало снять режимы секретности. Необходимы соответствующие издания, независимые друг от друга центры переработки информации. Наконец, важно научиться требовать информацию и считаться с ней.

Ресурсная емкость состоит в том, что социально-правовое мышление требует трудовых и денежных затрат. Это совершенно понятно, когда речь идет об оплате труда правоведов. Но проблема имеет различные стороны. Ресурсы нужны на оплату информации. Обществу нужно выделять ресурсы на создание новых структур, оказывающих юридическую помощь, дающих правовые независимые консультации управленцам, проводящих экспертные разработки. Необходимо создание условий для ведения полемики на страницах газет, резкое увеличение числа правовых журналов с ориентацией на представителей самых различных профессий, на их участие в социально-правовом мышлении.

Наконец, организационная емкость состоит в том, что для осуществления социально-правового мышления нужно разрабатывать организационные возможности и процедуры. Об этом много пишут правоведы, но дело движется довольно медленно. Нужен такой порядок формирования и принятия решений как управленческих, так и законодательных, который позволял бы их детально обсуждать, устанавливал бы ответственность за игнорирование чужого мнения. Наконец, нужен порядок, дающий возможность возражать против неправильного решения, добиваться отмены его в законном порядке.