Текст книги "Экзистенциальный анализ. Экзистенциальные подходы в психотерапии"

Вынужденость взаимодействия

Факт заключается в том, что человеческое бытие происходит в «мире» и никак иначе. Так как человек является существом с определенной степенью свободы, он не ограничивается простым «бытием в мире». Поскольку изначально не определено и тем более не задано, что означает «бытие в мире», возникает вопрос, как же его следует понимать и как с ним нужно обходиться. В любом случае бытие в мире – это реальность человека, которую он должен принимать в расчет, и в этом у него не остается никакого выбора. Он пришел в «мир» и не покидает его без опыта взаимодействия и оценивания своего бытия-здесь. Таким образом, факт «бытия в мире» неминуемо приобретает первостепенное значение: человек должен предстать перед данностью (ср.: Längle, 2004a). Это в свою очередь предполагает понимание и приводит к созиданию. Тем самым обозначаются пределы свободы действий человека.

Зависимость от других (другого)

Это взаимодействие, в котором неизбежно находится человек (даже если по большей части неосознанно), он осуществляет не наедине с собой. Факт бытия-в-мире неизбежно ведет нас также к взаимодействию с инаковостью, с объектами или людьми, которые являются не нами самими, а другими. Плеснер называл эту форму бытия пребыванием на «эксцентрической позиции»: человек существует, но у него «нет себя», точнее говоря, он обретает себя «только обходным путем – через других людей» (Plessner, 1976, S. 60). Бытие-здесь человека – это «опосредованная непосредственность» (ibid.). Он зависим от «непосредственности данного», которое «опосредуется, становится доступным для его человеческого мира через его собственное познание, действия и созидание, посредством все новых и новых изобретений и открытий» (Coreth, 1986, S. 60). Это задает рамки, в которых, как это будет показано ниже, может развиваться способность человека к диалогу.

Первичная динамика

Этот первоначальный «бросок в бытие-здесь» в течение жизни постоянно структурно множится в последующих «бросках в инаковость». Тем самым человек рождается вновь и вновь за счет того, что «конструирует» себя через других людей или объекты. Он делает это, когда, например, читает книгу, занимается работой, протестует против несправедливости, встречает другого человека, любит кого-то, поет песню, над чем-то смеется или о чем-то плачет.

Человек находит себя в контексте, в который он помещен своим рождением и который создан не им, хотя этот контекст и подвержен изменениям (культурная среда, экономическое положение, эпоха, семья…). К сущности человека относится то, что он не может иметь основание только в себе самом – так бывает, но далеко не всегда[34]34
  Его «внутренняя-обоснованность-в-себе» требует определенного позиционирования, соотнесения себя с самим собой, действия – ср. с шагами ПЭА (гл. C. 8).


[Закрыть]. Будучи по своей сути «существующим в мире», человек в принципе соотносится с другим и другими. Хайдеггер (Heidegger, 1927b) подчеркивал именно эту существенную «связанность с миром», называя человеческое бытие «бытием-здесь» (Dasein) (ср.: Holzhey-Kunz, 2008,

S. 206 и след.), и понимал его как «бытие-в-мире», как единство с этим «здесь» в мире. Мы настолько укоренены в этом мире, что должны формировать и переживать его, в нем же утверждать себя и действовать, а также, будучи незавершенными, созидать и развивать себя.

Принятие

Экзистенциальная действительность существует во взаимодействии с миром как с изначально данной реальностью. Это «послание» также содержится во «вброшенности в бытие-здесь». Первоначально не какие-то желания или представления служат основой для нашего бытия – ведь человек уже даже внешне поставлен в мир, который существовал и до него. В человеке также есть много заданного: тело, инстинкты, свойства личности, способность к культурной адаптации и т. д. Взаимодействие с этой как внешней, так и внутренней реальностью начинается с того, что мы должны прежде всего принять ее, чтобы смочь формировать ее и себя.

Признаком зрелости человека является умение отойти на некоторую дистанцию от собственных представлений о мире и жизни, о себе самом и своем будущем, чтобы свободнее взаимодействовать с тем, что имеется. Способность дистанцироваться особенно требуется в трудных обстоятельствах, чтобы суметь включиться в то, что уже дано, и что-то с этим сделать. Серьезным вызовом могут стать, например, такие обстоятельства, когда тебя спустя 20 лет покидает партнер; когда тебе приходится окончательно расстаться с долго лелеемыми мечтами (об успехах, детях или собственных интересах); когда твой ребенок инвалид или когда становится ясно, что собственные заболевания и ограничения отныне станут частью твоей жизни.

Ценность бытия-здесь

Из факта бытия-здесь может быть выведена еще одна динамика. Если человек открывается этому факту, тогда в силу такой сущностной соотнесенности он переживает бытие-здесь как что-то, что его как-то «касается». Бытие-здесь в принципе есть нечто, что не может быть человеку безразлично (разве что при защитных реакциях). Он «вброшен» в бытие-здесь, но он также и есть это бытие-здесь, которое постоянно открывается ему посредством настроенности (Heidegger, 1927b, S. 136). Вследствие вброшенности ему дан мир; и теперь в мире и благодаря миру как визави человек также дан себе самому. Все это: и то, что у нас есть мир, и то, что мы даны самим себе, в конечном счете выходит за пределы нашего понимания. Одни расценивают этот факт как нечто абсурдное, другие – как нечто таинственное или сверхъестественное. Вне зависимости от теорий и концепций – для ЭА как практической психотерапии важно обозначить, как мы можем обходиться с тем, что у нас есть мир, и с тем, что мы даны самим себе. Человек не может избежать взаимодействия с тем, что есть. Когда он осуществляет это взаимодействие с решимостью, стараясь дать возникнуть чему-либо ценному, тогда он реализует «экзистенцию».

Пример из практики

Супружеская пара давно думает о расставании. Жить вместе становится все труднее и труднее. Муж больше не способен выносить поведение жены: она все время хватается за работу, из-за этого предъявляет к себе чрезмерные требования и, как следствие, у нее вновь и вновь плохое настроение. Однако он пользуется тем, что ей трудно проводить свои границы, и в течение многих лет он перекладывает на нее ту работу дома или в компании, которую ему самому делать не хочется. Она вновь и вновь взваливает на себя работу и из-за этого чувствует, что не только вымотана, но и что ее используют, так как видит игру мужа. Все это усугубляется тем, что он долгое время не проявляет к ней внимания, единолично принимает решения, не делится с ней своими соображениями или совсем избегает разговоров, которые она пытается начать. Собственно, это распространенная ситуация для пар.

Теперь им обоим это надоело. Но на самом деле они любят друг друга. Поэтому они колеблются и обращаются за терапией пар.

В этой паре встретились две разные личности, которые функционально удачно дополняют друг друга, так что дела как на предприятии, так и дома идут довольно хорошо. И все же персональной встречи не происходит. Женщине с ее депрессивно-уступающим складом характера и с неустойчивой самоценностью нужно бороться за то, чтобы мочь проводить границы и добиваться своих целей. У мужчины, при всей его одаренности и сноровке, обнаруживается нарциссически-экспансивная самость: ради собственного блага он «впрягает» в работу других и очень боится как близости, так и расставания. Дефициты обоих дополняют друг друга, как ключ и замок, и с годами становятся ригидными, так же как и неудовлетворенные претензии друг к другу. После более 20 лет брака ситуация стала невыносимой. Страдания от поведения партнера привели к фиксации у каждого из них ожидания, что он или она изменится, так как иначе их совместная жизнь станет невозможной.

Многие годы каждый в этой паре ориентировался только на собственные желания и адресовал свои ожидания к другому: он, по ее мнению, должен был стать более доступным для диалога, а она, как считал он, не должна была постоянно изнурять себя и, будучи истощенной, критиковать его и угрожать, что уйдет.

Терапия началась с рассмотрения и принятия фактического положения дел. Было прояснено, что желаемое изменение личности не может происходить быстро, оно требует времени, и, кроме того, другой партнер должен этого хотеть. Поэтому сначала задача обоих состояла в том, чтобы научиться отставлять свои желания, принимать реальность и, прежде всего, жить с собственными дефицитами и дефицитами другого. Исходной точкой работы являлись не желания и не представления, а имеющиеся обстоятельства – с ними, а не «против» них нужно жить. На этой основе и в чередовании с работой над пониманием себя и другого ситуация становилась все более переносимой и стала возможной работа над собственной личностью, что вскоре привело к ослаблению напряжения и позволило паре наладить отношения. При этом оба открыли для себя ценность их проблем, потому что именно они указали им на то, что не проживалось ими, и в итоге явились поводом для работы над собственной личностью.

Наряду с основным изначальным фактом человеческого бытия – тем, что это бытие имеет место в мире, есть и второй факт: человек дан в этом мире самому себе. Человек может частично распоряжаться и тем и другим, что отражает экзистенциальную (т. е. важную для него) действительность, к формированию которой он приглашен. Таким образом, его реальность является, по сути дела, двойной: одна, которая переживается как инаковость, и другая, которая ощущается как собственное, принадлежащее человеку[35]35
  Хенгстенберг (Hengstenberg, 1984, S. 260 и след.) говорит о «своеобразном повороте вовнутрь», когда человек начинает говорить «я» и «ты». Сначала человек является кем-то подразумеваемым «извне». Этот аспект, сопровождающийся у ребенка фазой, в которой он говорит о себе в третьем лице, появляется раньше, чем Я-осознание. Только рефлексия ребенка «делает возможным первое «внутреннее восприятие»; и оно наталкивается на Я».


[Закрыть]. Относительно себя человек ощущает одну реальность как внешнюю, а другую как внутреннюю, более близкую. Человек переживает себя помещенным во «внешнюю реальность», он обнаруживает себя в ней. Эта реальность – этот мир, эта страна, этот язык, эта культура – была уже до него. Она носит объективный характер. Одновременно у человека есть «внутренняя реальность», которая ощущается как «собственное», так как она непосредственно «держит» тело или, что еще ближе, психику с ее динамикой, желаниями или страхами, со свойствами личности и т. д. И ближе всего человеку – его внутренний визави, который обнаруживается в самой сокровенной сущности, там, где собственная Person возникает как интимное «Я со мной». Эта внутренняя реальность переживается субъективно: человек является этим субъектом и таким образом участвует в объективном мире; и наоборот – в объективном мире становится осязаемой субъективность бытия-здесь.

Экзистировать из обоих миров

В течение всей жизни человек постоянно состоит в отношениях с обеими реальностями и непрерывно имеет дело с каждой из них. Для человеческого существа характерно то, что оно как будто стоит двумя ногами в обоих «мирах». На этом основании человек за счет своей созидательной деятельности может подняться над реальностью в ее чистой заданности. Образ стояния на двух ногах можно продолжить аналогией с ходьбой при переносе веса. Она означает: человек приходит к «экзистированию» в постоянно чередующемся соотнесении с внутренним и внешним, непрерывно участвуя в обеих реальностях. «Пребывание-в-обеих-реальностях» символически изображается на схеме двумя пересекающимися кругами (рисунок 2). Как Person человек находится в постоянной и непрекращающейся двойной соотнесенности, он и доступен для обеих реальностей, и зависим от них. Person является «проницаемой» как внутри, так и снаружи. Она представляет собой встречу обеих реальностей и поэтому постоянно воспринимает и согласовывает их друг с другом, обращаясь к каждой из них[36]36
  Здесь речь идет не об антропологическом вопросе, как это вообще возможно, а об описании субъективного переживания. С антропологической точки зрения этот рисунок иллюстрирует, что человек происходит из обеих реальностей и в то же время стоит над ними.


[Закрыть], так как у нее всегда есть внутреннее и внешнее. Мы переживаем все, что приходит к нам из этих реальностей: утро, человека, предметы, а также нас самих, наши чувства и мысли. Это наш мир, независимо от того, переживаем ли мы его как хороший, приносящий облегчение, оберегающий приятный (как, например, нежное обращение, художественное произведение или влюбленность) или как плохой, угрожающий, принуждающий, требующий (как, например, обида, болезнь, страх или отвержение).

Рис. 2. Схема, иллюстрирующая двойную соотнесенность человека

От отношения к динамике

Быть человеком означает не только участвовать в обеих реальностях. В качестве Person человек также активно и поочередно занимается внутренней и внешней реальностью[37]37
  Это можно рассматривать как отдельный процесс, в ходе которого возникает субъективная действительность. Так как мы получаем представление о реальности исключительно через интеракции, сам человек содержится в картине своей действительности.


[Закрыть] и пытается согласовывать их друг с другом. Мы не пассивно ожидаем столкновения с реальностями, мы вновь и вновь идем по направлению к ним, ищем их, интересуемся ими. Иначе говоря, как живущие существа мы не просто находимся в мире – мы также идем в этот мир, и мы не просто являемся самими собой – мы также ищем себя, свой центр и стремимся быть самими собой. В отношениях с собой человек встречает себя в своей интимности, а в отношениях с миром он наталкивается на иное, отличающееся от него, – на своего «партнера», благодаря встрече с которым он находит путь к себе. Человек переживает это как колебание: то он больше находится «у себя», т. е. ему хорошо с собой и он покоится в себе; то он больше занят другим – человеком или делом, встречая их или даже отдавая себя им.

Бытие-здесь как открытость

Наряду с «бытием-в-мире» эта двойная открытость является еще одним признаком человека, которого можно рассматривать как того, кто по своей сути «открыт для внутренней и внешней реальности». Открытость является основополагающей, поэтому человек никогда не может полностью отгородиться ни мира, ни от самого себя[38]38
  Поэтому вслед за Хайдеггером (Heidegger, 1987, S. 95) Босс говорит об «открытости»: бытие-здесь открыто (цит. по: Holzhey-Kunz, 2008, S. 197).


[Закрыть]. Таким образом, человек как Person находится в неразрывной связи с другим/другими. Можно рассматривать его как точку соединения «внутреннего» с «внешним»[39]39
  Похожую картину представляет, например, Ромбах (Rombach, 1991, S. 9), выделяя в человеческом бытии-здесь «двойственную структуру», «проявляющуюся то в индивидуальной, то в социальной форме». Обе эти формы не являются «онтологически самостоятельными единицами», а «образуют общую единую структуру, которая сама по себе является связью, наполненной жизнью».


[Закрыть]. Он воплощает встречу различий, которые находятся в постоянных взаимоотношениях друг с другом. С одной стороны, различия разделяют, но, с другой стороны, они делают возможным обмен. Так разделенность преодолевается на новом уровне.

Потенциал различия

Двойная открытость человека для внешнего и внутреннего имеет и другие последствия. Дело не только в том, что для человека существуют оба эти «мира» («реальности») и он открыт им по своей сущности. Также стало очевидно, что человек, с одной стороны, «сам по себе» соотнесен с ними обоими, а с другой стороны, активно обращается к ним. Вследствие этого возникает взаимодействие «собственного» с другим, неустранимая связанность, «дышащее» соединение внутреннего и внешнего. Из этого взаимопроникновения обоих «миров», их «сшитости» возникает нечто основополагающее для экзистенции: различие полюсов вызывает «напряжение». А там, где есть напряжение, возникает поток и происходит обмен.

Открытость и свобода

Таким образом, человек как Person не только открыт, но также свободен и может принимать решения. Эта открытость человека, его восприимчивость, встречается с его сущностной свободой. То, что в человеке одновременно присутствуют открытость и свобода, делает его диалогическим существом. Потому что, с одной стороны, он запрашивается тем, что его касается и приходит к нему или извне (существующие в мире ценности), или изнутри (он сам в его интимности и совестливости), а с другой стороны, человек также дан себе самому, внутренне стоит сам перед собой и принимает решения относительно себя. То, что человек дан самому себе, закладывает фундамент его свободы, представляет собой его персональную основу.

Именно здесь находится корень диалогического фундаментального устройства человека: в бытии-запрошенным мочь ухватить самого себя в своей свободе и выразить себя.

Диалогичность

Этот диалог возникает следующим образом: будучи данным самому себе, человек обходится со всем тем, что к нему приходит, становясь как бы перед лицом этого. Так что его поведение и каждое высказывание становятся ответом на определенный вопрос (Gadamer, 1990, S. 368 и след.). Диалогическую предрасположенность человека мы называем базовой теоремой ЭА, так как вследствие ее экзистенция человека становится ответом на вопросы бытия-здесь (см. гл. B. II.1). Следующая схема (рисунок 3) отображает эту диалогическую предрасположенность:

Рис. 3. Базисная теорема ЭА: диалогическое соотнесение человека с внутренним и внешним

В двойной соотнесенности с внутренним и внешним миром задана предрасположенность к диалогическому обмену (горизонтальная стрелка на рисунке). При этом человек стоит между полюсом «интимность» и полюсом «мир ценностей»: он «запрашиваем» ими обоими. Его позиции обозначены обеими полукруглыми стрелками.

Основа экзистенциально-аналитической практики

ЭА работает с этой двойной открытостью человека, пытается привести ее к соразмерности и сбалансированности и связать со свободой в занятии позиции. Если такой свободный обмен нарушен, то человек не может жить в соответствии со своей сущностью. Подобная оттесненность от своей сути или отклоненность от нее являются расстройством в экзистенциальном смысле. Если это состояние продолжается длительное время, жизнь остается неисполненной и может стать настолько обременительной, что возникают психические заболевания (см. гл. D. 1).

Экзистенциальная ситуация

Почему эта внутренняя и внешняя открытость с имплицитной, не-прекращающейся диалогичностью представляет собой фундамент экзистенции? Такой вид взаимной соотнесенности человека и мира базируется в себе самом… Он неизбежен и благодаря этому прочен. В стабильности этого соотнесения мы получаем опыт того, что нас что-то держит. Однако такого рода стабильность не остается застывшей, потому что она наталкивается на свободу человека, благодаря чему на этом твердом основании возникает динамика, которая носит диалогический характер. Так возникает «экзистенциальная ситуация» человека: все, что человек обнаруживает, «зовет» его к диалогу. Потому что все, что существует, становится в свете человеческой свободы вопросом к человеку. Как диалогическое существо человек не может избежать давления структуры: он должен давать ответ всему, что есть, искать свой ответ. Так возникает постоянный обмен: нам задают вопрос – мы даем ответ:

На рисунке 4 эти неустранимые отношения человека с миром обозначены сплошной жирной линией. Они стабильны, они дают опору, однако также и определяют границы. Эти отношения могут рассматриваться как «почва экзистенции», над которой простирается «горизонт свободы», – потому что в этой связанности с данностями ничего нельзя изменить (мы не можем избежать этого принципа, мы не можем просто «стряхнуть» с себя болезнь или отменить совершённое действие).

Рис. 4. «Экзистенциальная ситуация» человека носит динамичный характер: непрекращающейся, онтологической связанности с миром противостоит постоянное бытие-запрошенным как Person – зов, который задает человеку вопрос и принуждает его к ответу

Тем не менее обхождение с имеющимися данностями в определяющей степени находится в наших руках и в этом отношении является свободным. В силу фундаментальной связи с миром мы подвержены его непрерывному влиянию, но также и наоборот – намеренно и ненамеренно – мы сами оказываем обратное влияние на мир. И все, что является не слепым, автоматическим реагированием, а действием, по поводу которого человек принимает решение исходя из своей (постоянно ограничиваемой) свободы, становится вследствие этого «ответом» человека на его ситуацию. Это выводит нас на новый уровень понимания экзистенции, которое мы подробнее раскроем позднее. Однако сначала необходимо рассмотреть поближе, что такое экзистенциальная ситуация.

Находиться под вопросом

Если верно, что все действия человека, основанные на решении, являются ответом на какой-то вопрос, то возникает еще одно следствие этого, имеющее основополагающее значение для понимания бытия-здесь. Ведь тогда все, что человек замечает, является «запросом» к нему. Это означает, что человек всегда «находится под вопросом» – «запрошен» всем, и может понимать себя как того, кого жизнь «спрашивает» (Frankl, 1982a, S. 72). «Человек – это существо, к которому можно обращаться, к которому постоянно обращаются и которое не может уклониться от ответа; все его бытие – это структура, связанная со словом» (Hengstenberg, 1986, S. 288, 349).

Ответы: мы не можем не давать их, и все же в них мы свободны

Это представляет собой еще одну характеристику человеческого бытия. Мы не «просто есть здесь», не просто «вброшены» в мир, что можно было бы понять как нечто статичное. Скорее, с этим связана базовая диалогическая структура, которая изначально соединена с бытием-здесь. При более тщательном рассмотрении бытие-здесь оказывается, как изложено выше, отнесенностью к «двум мирам». Человек не может полностью распоряжаться ими, потому что он не создал их и также не «владеет» ими, а обнаруживает себя в них. Напротив, оба эти мира частично распоряжаются им. Они принимают его как Person, он в них «располагается». Однако более важным, чем тотальное подчинение себе этих данностей или, наоборот, подчиненность им, является то, что человек может с ними как-то обращаться. Так как человек свободен, он может активно относиться к своей реальности, но в то же время, несмотря на свою свободу, он должен каким-либо образом относиться к ней, так как уже давно в ней находится. Это так, потому что в связи с его свободой все, что он воспринимает в качестве данного, становится для него вопросом; и каждое действие в свете его свободы неизбежно будет «ответом» на то, что он понял как смысл вопроса и как его переработал[40]40
  Кроме того, отличие действия от реакции заключается в том, что действие происходит из свободы и поэтому персонально, в то время как реакция является психическим или физическим рефлексом, не детерминированным каким-либо решением.


[Закрыть]. Следовательно, там, где есть понимание и решение, поведение становится «ответом», потому что в нем содержится человек как Person. Он сам переживает такое действие как «желаемое», содержащее намерение, преследующее смысл и являющееся выражением «собственного» человека. Таким образом, человек находится в непрерывном диалоге со своим миром и вместе с тем в постоянном диалоге с самим собой. Прерывание этой заложенной в нас динамики является ядром психических нарушений. Поэтому с экзистенциальной точки зрения их нужно понимать прежде всего как «нарушения диалога».

Свобода и вынужденность

Свобода – это предпосылка для вопроса, ответа и тем самым для диалога. Однако эта свобода стоит на почве описанной выше неизбежности, которую мы переживаем как несвободу. Свободным является то, что именно отвечает человек. Но он несвободен в том факте, что в принципе вынужден отвечать, потому что любое поведение – это ответ на воспринятую ситуацию, отсутствие ответа – это тоже ответ. Поэтому жизненно важно понимать вопросы ситуаций, в которых находишься, так как на них должен следовать ответ, потому что к сущности вопроса относится то, что у него есть смысл, который человек может понять исходя из своей свободы[41]41
  «Сама сущность вопроса предполагает наличие в нем смысла. Однако смысл всегда связан с каким-то направлением. Таким образом, если мы имеем в виду наполненный смыслом ответ, то он может последовать исключительно в том направлении, которое задается смыслом вопроса. Вопрос, таким образом, „подвигает“ спрашиваемого к чему-то определенному. Возникновение вопроса интенсивно раскрывает бытие того, к кому он обращен. Логос, разворачивающий это раскрытое бытие, уже в этом отношении всегда является ответом. У него самого есть смысл только в смысле вопроса» (Gadamer, 1990, S. 368).


[Закрыть]. И человеку так же важно понимать, кто есть он сам, так как на основе его понимания себя и возникает ответ.

В ответе свобода достигает наивысшей точки. Однако свобода является также предпосылкой и для вопроса. Без свободы нет никакого вопроса и никакой запрошенности, а есть только механизмы, субъективно ощущаемое долженствование, реагирование на стимулы. В этом взаимовлиянии свободы и необходимости и существует экзистенция.

Двойная запрошенность

Эти соображения обосновывают экзистенциальное понимание бытия-здесь: оно открывается человеку как запрос, сопряженный с требованием ответить на него и таким образом как Person начать диалог, в который человек включен. При таком феноменологическом рассмотрении появляется характерный экзистенциальный момент бытия-запрошенным (Франкл). Такая запрошенность оказывается двойной: человек узнает и проживает свою открытость как в запрошенности извне, так и в принятии и нахождении своего ответа изнутри. Подобная открытость является феноменологической по своей структуре, поскольку вопрос не исходит из человека, а «подходит» к нему. Человек пребывает в запрошенности, и эта динамика бытия-спрашиваемым постоянно обнаруживается перед ним сама по себе, неминуемо появляясь каждый раз снова и снова (ср. сноску на с. 97).

Если человек следует этой имманентной феноменологической структуре бытия-здесь, то он оказывается ближе всего к своей собственной природе, когда он, насколько это возможно, без каких либо условий смотрит на себя и на свой мир, каждый раз по-новому вступает во взаимодействие с тем и с другим, позволяет приходить тому, что есть, и может это принимать (чтобы потом обрабатывать с помощью собственной созидающей силы). С «подхватыванием», поддержанием этой открытости возникает установка готовности человека встречать себя и мир, быть восприимчивым для диалога, который является существенным для экзистенции. Такая установка является центральной для понимания экзистенции (Frankl, 1959; Längle, Tutsch, 2000) и имеет несколько следствий.

Ключ к исполнению

Одно из этих следствий относится к субъективному переживанию бытия-здесь. Благодаря открытости вопросам оно ощущается как более плотное и наполняющее по сравнению с бытием, не допускающим вопросов. В нем бьется пульс его диалогической структуры. Естественно, экзистенциальное исполнение в жизни возникает только тогда, когда человек подхватывает вопросы обеих реальностей, согласует их друг с другом и отвечает на них из собственной сущности. Критерием переживания экзистенциального исполнения является то, насколько хорошо человеку удается жить в соответствии с экзистенциальной структурой и своей персональной природой. В устойчивом переживании внутренней исполненности человек ощущает «счастье» экзистенции. Счастлив тот, кто пребывает в вибрациях внутренней исполненности. Этот «ключ к исполненной экзистенции» можно свести к следующей короткой формуле (Längle, 1988b, S. 10):

Быть человеком означает «стоять перед вопросом»,

Жить – значит «давать ответ».

Исходя из такого понимания бытия-здесь, на практике мы должны уметь также отставлять в сторону собственные вопросы и не всегда начинать с них и со связанных с ними требований. Вопросы: «Что я от этого получу? Что мне это даст?» – мы можем задать позднее, когда речь пойдет о принятии решения. Если же мы начинаем с такого утилитарного подхода, то собственные вопросы заслоняют нам видение того, насколько мы «готовы» к взаимодействию с жизнью (Marcel, 1954). Закладка основательного фундамента экзистенции вначале нуждается в открытости миру и в открытости тому, что возникает в человеке, т. е. в том, что мы обозначили как «феноменологическое дать-себя-запросить», которое допускается из двойной ответственности – как за себя, так и за вверенный человеку мир. Когда человек оглядывается вокруг, всматривается в мир и в самого себя, выявляя, где он нужен и в чем его задача, обнаруживается то место, в котором он может творчески проживать «свое»[42]42
  Эта открытость является основой возможности достичь «исполненности» в жизни. «В историческом плане я обнаруживаю сформированный образ жизни не как нечто, куда я просто „вброшен“, а я встречаю себя в нем таким образом, что в первую очередь я являюсь и имею право быть этой открытостью. В отношении этого мои решения остаются открытыми. Такое фундаментальное отношение сохраняется при условии, что „Здесь“, которым я изначально должен быть, остается открытым и наполняющим меня жизнью» (Rombach, 1991, S. 8).


[Закрыть].

Экзистенциальная жизненная установка

Эта установка является основополагающей для внутреннего исполнения и для нахождения смысла в экзистенции. У Франкла (Frankl, 1982a, S. 72) она занимает центральную позицию, и он даже назвал ее «коперниковским поворотом», так как она перестраивает мировоззрение, первоначально завязанное на себе, и ставит в центр внимания бытие-запрошенным другим или другими (ср. гл. B. 2).

Сегодня мы говорим об «экзистенциальном повороте» (Längle, 1988a), так как благодаря этой установке открытости создается основа для экзистенциальной жизни. Кроме того, речь идет не столько об изменении мировоззрения, сколько о простом обращении к врожденной, феноменологической способности человека. Быть приверженным экзистенциальной установке означает оставаться открытым для сущности того, что есть, для смысла бытия, для запросов ситуации, которые возникают не только из мира, но и из самого человека[43]43
  Такого аспекта исполненности и нахождения смысла в имманентности, например, относительно тела, собственных чувств или мыслей, у Франкла не было. Он представляет собой одно из направлений развития ЭА, возникшее благодаря систематическому применению феноменологии.


[Закрыть]. Экзистенциальная жизнь означает не уклоняться в своих ответах от динамики становления, а принимать участие, привносить себя, чтобы, благодаря собственной активности, из того, что есть, могло возникнуть что-то, что ощущается самим человеком (и, надо надеяться, также другими) как нечто «хорошее» (творческое создание ценности).

Применение на практике

На практике это значит, что все, что человек переживает и воспринимает, превращается в вопрос. Конкретные вещи и явления (например, стол, хлеб, прекрасная погода и т. д.), ситуации (например, встреча с другом), переживания (удовольствие, страдание, боль, неудача, успех, радость), появляющиеся мысли, воспоминания, идеи и т. д. неминуемо связаны с вопросами: «Что это хочет от тебя? Что ты сделаешь с этим? Как ты отнесешься к этому? Как ты обойдешься с этим?» Это «экзистенциальные вопросы»: что стоит того, чтобы быть подхваченным, а что того не стоит, и как мы к этому отнесемся: воспользуемся ли мы этим и для чего.

То, что можно так банально и просто описать на повседневных примерах, при рассмотрении других вопросов и тем оказывается высоким искусством жить: чего «хочет» от нас болезнь, потеря, расставание, неизбежность смерти? Как мы можем встроить это в нашу жизнь таким образом, чтобы это принесло не ущерб, а что-то хоть сколько-нибудь ценное, или чтобы это хотя бы не навредило нам еще больше? Все, что есть, становится, таким образом, вызовом, а именно «запросом» к духовной силе и креативности. Во всем заложен потенциал, чтобы приглашать человека принимать персональное участие в жизни, стать ее частью. Поскольку мы находимся здесь, в этом мире, жизнь не должна проходить без нас. Каждый день, каждый час мы можем выбирать из массы возможностей, существует свобода действий, которой можно воспользоваться, в своих переживаниях или деятельности мы можем воплотить что-то, что ощущается нами как «хорошее». Это и есть ответ на «вопросы жизни», возникающие перед человеком как вопросы в конкретных ситуациях. Ведь здесь всегда есть что-то, что его «ждет» и благодаря ему может обрести приумноженную ценность.

Экзистенциальная линия жизни

Динамика «стать-запрошенным» начинается еще до рождения. Мир «говорит» с нами еще до того, как мы сами начинаем говорить (так, взрослые говорят с маленьким ребенком). То, что начиналось еще до рождения, продолжается на протяжении всей жизни. Каждого человека ожидали, прежде чем он появлялся на свет. Это изначальное состояние, когда тебя кто-то ждет и встречает, повторяется в каждой ситуации. В итоге «ситуация» содержит «требование», которое адресовано к человеку, так как он в нее включен[44]44
  Ситуация – от лат. situs («положение»): бытие-здесь (Dasein) «предоставляет», направляет, «раскрывается» в ситуации (ср.: Heidegger, 1979, S. 299; ср. также: Guardini, 1954).


[Закрыть]. Если человек дает свой ответ, то он осуществляет смысл ситуации и вместе с тем реализует самого себя – потому что, в отличие от вопроса, ответ находится в его руках. То, что с той же ситуацией делают другие, не является его решением – поэтому является второстепенным с экзистенциальной точки зрения (т. е. второстепенным для выстраивания жизни, исполненности и ответственности самого человека). Человек проходит мимо себя, когда сравнивает себя с другими или хочет им подражать (хотя, пожалуй, мы можем вдохновляться примером других, учиться у них чему-либо). Копия редко становится оригиналом.